Текст книги "Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал"

Автор книги: Фрэнк Грубер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Глава 12

Эдди Миллер дежурил на улице у входа в отель «На Сорок пятой». Когда Джонни и Сэм подошли к отелю, он встал по стойке «смирно», щелкнув каблуками.

– Вас ждут в холле, – сказал он.

– Попробую угадать. Полиция? – предположил Джонни.

Эдди Миллер покачал головой.

– Шестерки букмекера Мори?

Эдди Миллера передернуло, и он сказал:

– Не буду испытывать ваше терпение. Вас ждет подруга Вилли Воллера. – С этими словами он протяжно свистнул, изображая восхищение.

Лицо Джонни просветлело, и он прошел сквозь вращающуюся дверь. Донна Двайер поднялась ему навстречу из кожаного кресла, стоявшего в холле.

– Вас зовут Джонни Флетчер? – спросила она. – Вы так и не назвались вчера вечером.

– Вы не позволили мне представиться.

– Простите.

Сэм тоже зашел в холл, но встал в стороне от Джонни и Донны Двайер. Она оглянулась и вновь села в кресло. Джонни присел на стул около нее.

– Вы были рядом, – сказала она, собравшись с духом, – когда он… когда это произошло. Расскажите подробнее, как это случилось.

– Вам будет нелегко это слушать.

– Поймите, – с усталостью в голосе сказала Донна. – Я знала Вилли лучше всех на свете, даже лучше, чем его семья. Мне были знакомы его слабости.

– Он жил здесь, в отеле, – начал Джонни. – Мы видели его в холле, иногда встречались в лифте. Я ни разу не говорил с ним до вчерашнего вечера.

– В том роковом баре!

– Нет, здесь, в отеле. В номере букмекера Мориса Гамильтона.

Донна Двайер вздрогнула:

– Он отнимал у Вилли большую часть денег.

– У Мори еще играют в кости, – продолжал Джонни. – Мы познакомились с Вилли во время игры. Он проигрывал и…

Джонни знаком попросил Сэма подойти к ним.

– Познакомьтесь. Это мой друг, Сэм Крэгг.

– Привет, – сказал Сэм.

Донна ответила кивком.

– Достань текст песни, – попросил Джонни.

Сэм достал из нагрудного кармана листок и подал его Джонни, который в свою очередь показал его Донне.

– Вилли был навеселе, а Сэму везло, – продолжал Джонни. – Вот тогда Вилли и поставил на песню против сорока долларов…

– Сорок долларов! – воскликнула Донна. – Это больше, чем он обычно выручал за продажу своих песен.

– Вилли утверждал, что она стоит полмиллиона, – сказал Джонни, слегка улыбнувшись. – Мне кажется, что он сказал это спьяну.

Донна подалась вперед, чтобы рассмотреть название песни.

– «Фруктовая ириска», – прочла она и выпрямилась. – Как раз про эту песню он говорил, что она принесет ему деньги.

– Вы ее когда-нибудь пели?

Она покачала головой:

– Я исполняю блюзы и не смогла бы ее спеть, даже если бы на карту была поставлена моя жизнь. Но рок-н-ролл очень популярен. Вилли был от него в восторге.

Она вдруг запнулась.

– В конце концов, я не оперная певица, – продолжала она. – Здесь не приходится выбирать. Наверное, мы бы подошли друг другу, только ему… не пришлось…

– Я не разбираюсь в рок-н-ролле, – признался Джонни. – Как вы думаете, это хорошее сочинение?

– Думаю, что не хуже, чем другие. Вилли говорил…

Тут она вновь запнулась, но потом продолжила:

– Он любил жизнь и любил жить. Даже когда его дела шли совсем плохо, даже когда он просил у меня деньги взаймы, чтобы заплатить за жилье, – и тогда он не терял присутствия духа…

– Вы говорите, что он брал у вас в долг?

– Только когда очень нуждался.

– Разве ему не присылали деньги его родные?

Донна вдруг внимательно посмотрела на Джонни:

– Откуда вы об этом узнали?

Джонни помедлил в нерешительности, но, заметив ее подозрительный взгляд, сознался:

– Это я вчера снял трубку в его номере.

Она приподнялась от удивления со стула:

– Что вы там делали?

– Шпионил, – признался Джонни и тут же добавил: – Но кто-то меня опередил. Его комнату очистили. Остались только письма его отца. Похоже, им просто не придали значения.

– Не понимаю, – удивилась Донна. – У него нечего было красть. Его рукописи…

– Я не нашел никаких рукописей, – перебил ее Джонни.

– Он их выбросил?

– Мне кажется, их украли.

– Но в них не было ничего ценного! Где их только Вилли не пытался пристроить. Это мне в нем и нравилось. Он все время пытался… Он писал стихи к песням.

– Только стихи? А музыку?

– Иногда и музыку. Тогда он садился за мое пианино. В основном же он писал только стихи. Он просил кое-кого написать к ним музыку, но все без толку. Их все равно нигде не принимали.

– Вы сказали, что он никогда не отчаивался. Верил ли он в успех?

– Он не хотел возвращаться домой, – с горечью сказала она. – Сегодня утром мне звонил его отец и сообщил, что едет в Нью-Йорк. Он винит меня в том, что случилось с Вилли.

– Многие приезжают в Нью-Йорк с надеждой и большими планами, – серьезно заметил Джонни. – Одни добиваются успеха и остаются, другие же уезжают домой.

– А Вилли говорил о том, что вернется? – спросил он после паузы.

Донна покачала головой:

– Никогда. Даже когда дела шли из рук вон плохо, как в последнее время. Но он не потерял надежды и знал, что добьется успеха.

Она поднялась с места.

– Отец Вилли прибудет сегодня вечером. Он знает, что вы и мистер Крэгг были свидетелями смерти Вилли, и захочет с вами поговорить.

– Только не это! – воскликнул Сэм.

– Я расскажу ему все, что знаю, – сказал Джонни. – Хотя знаю я не так много.

Он еще раз бросил взгляд на текст песни:

– Мисс Двайер, вы сказали, что Вилли надеялся разбогатеть с помощью этой песни. Возлагал ли он на нее особые надежды?

– Вначале нет. Но в последнее время он что-то стал от меня скрывать. Теперь мне кажется это необычным. Он заявил, что наконец-то добился успеха и что через несколько дней сбудутся все его мечты и он разбогатеет…

– Через несколько дней?

– Да, он так и сказал. И добавил, что через неделю мы обвенчаемся. Первый раз в жизни он называл конкретную дату. Прежде он всегда говорил, что это случится, когда он разбогатеет.

Донна помолчала и повторила:

– Он так и сказал: через неделю.

Она встала и направилась к выходу, но, сделав несколько шагов, вдруг остановилась. Постояв так немного, она обернулась и спросила:

– Что вы собираетесь делать с его рукописью?

– Я еще не решил.

– Я бы хотела, чтобы у меня осталось что-нибудь из его вещей. Вы были бы не против отдать ее мне?

– Ее может захотеть оставить себе его отец, – заметил Джонни.

– Не думаю. Он был против того, чтобы Вилли занимался сочинительством. По вашим словам, права на песню принадлежат ему, – указала она на Сэма. – Не мне, конечно, решать. Я хотела бы оставить у себя рукопись, потому что… она принадлежала Вилли.

– Вероятно, я смогу сделать копию, – предложил Джонни. – Тогда вы могли бы взять оригинал. Однако я не могу принять решения, пока не переговорю с его отцом.

Донна постояла в нерешительности, прикусив нижнюю губу. Потом кивнула и, не прощаясь, вышла из отеля.

– В моем вкусе, – признался Сэм, как только Донна скрылась за вращающейся дверью.

– И в моем, – согласился Джонни. – Тем не менее думаю, что она не скоро будет готова встречаться с другими мужчинами. – Он вздохнул и добавил: – Вот не везет!

Тут около стойки портье они заметили мистера Пибоди, который пытался знаками обратить на себя их внимание.

– Будьте добры, мистер Флетчер! – позвал наконец он.

– Опять двадцать пять, – простонал Сэм.

– Придется покончить с этим раз и навсегда, – сказал Джонни.

Он направился к стойке. Сэм же решил остаться на почтительном расстоянии.

Но в этот раз Пибоди вел себя очень скромно.

– Мистер Флетчер, – с волнением обратился он к Джонни. – Наш недавний разговор не дает мне покоя, и я… я хотел бы узнать, не удалось ли вам что-нибудь предпринять.

– Конечно, удалось, мистер Пибоди, – ответил Джонни, – хотя не знаю, должен ли я распространяться о всех деталях…

– Ну пожалуйста! – воскликнул Пибоди. – Вы же знаете, что я непосредственно заинтересованное лицо.

– Несомненно, однако сложилась очень непростая ситуация. Одно неосторожное заявление, даже случайно оброненное слово – и…

– Я буду очень осторожен!

– Обещаете? – спросил Джонни. – Не говорить ни слова… ни одной живой душе?

– Даю слово, мистер Флетчер. Торжественно обещаю…

Джонни оглянулся, убедившись, что вокруг нет чужих ушей, однако все же понизил голос:

– Вот причина смерти мистера Воллера.

Он достал рукопись Вилли Воллера и подал ее мистеру Пибоди. Управляющий отелем взял бумагу трясущимися руками.

– Э-э-э… «Я люблю фруктовые ириски, – прочел Пибоди вполголоса, – липкие и сладкие, липкие и сладкие фруктовые ириски».

Он поднял глаза в полном недоумении:

– Послушайте, не кажется ли вам, что это похоже на детскую песенку?

– Конечно! – воскликнул Джонни. – Поэтому у нее и будет успех. Назначение рок-н-ролла как раз в том, чтобы дать понять людям, до какой степени примитивизма можно довести музыку. Она воскрешает в памяти воспоминания о временах их наивной молодости. В наши дни мир полон лишений, мистер Пибоди. Мир взрослых кишит проблемами: налоги, смена правительств, войны… люди хотят забыть об этом. Рок-н-ролл – это в чистом виде бегство от реальности. Вы когда-нибудь слышали «Туфли из голубой замши», мистер Пибоди?

– Я? Э-э-э… нет.

– Купите себе эту запись и послушайте, как поет Элвис. Зайдите в любой магазин пластинок и прослушайте с полдюжины песен. Поставьте на проигрыватель «Леденцы на палочке». «Фруктовая ириска» оставит их всех далеко позади. Бедный Вилли! Ему в жизни пришлось так несладко, а когда он наконец создал свой шедевр, его убили…

– Какое несчастье, – горестно заметил мистер Пибоди, – а теперь еще и пострадает репутация отеля.

Он помолчал, затем собрался с духом и сообщил:

– Сегодня у меня назначена встреча с Морисом Гамильтоном.

– Как?! – воскликнул Джонни.

– Я сделал ошибку?

– Он замешан в деле, – сказал Джонни, – и очень серьезно…

– Тогда можно считать, что я нашел еще один предлог выгнать его из отеля…

– Нет, – возразил Джонни. – Здесь я смогу следить за ним. В противном случае от него у меня будут сплошные неприятности…

– Но вы же сказали, что он букмекер, – заметил Пибоди, – а может, и того хуже…

– Поэтому я и не хочу упускать его из виду.

Джонни еще раз посмотрел по сторонам.

– Возможно, Воллера убил Мори. Я в этом не уверен, но если я прав, значит, он совершил убийство либо по принуждению, либо за деньги более влиятельного лица.

Пибоди осторожно огляделся и спросил:

– Вы… напали на след этого… заказчика?

Джонни многозначительно кивнул:

– Я иду за ним по пятам, мистер Пибоди, и почти достиг цели. Еще немного и…

– Вы будете меня держать в курсе?

– Если вы обещаете никому об этом не рассказывать. Кстати, сегодня сюда приезжает отец Воллера…

– Я знаю, – сказал Пибоди. – Он прислал телеграмму с просьбой забронировать номер. Он хочет… поселиться в том же номере, где жил его сын.

– Я собираюсь побеседовать с ним, мистер Пибоди, возможно неоднократно. Он – важное действующее лицо в этой истории. Вилли писал ему письма, отправлял какие-то посылки и документы. – Джонни сделал паузу. – Мне придется пригласить его на обед и, возможно, немного развлечь. Не могли бы вы дать мне еще немного денег?..

Сэм Крэгг зажал рукой рот, с трудом подавив восклицание. Джонни невозмутимо обернулся:

– В чем дело, Сэм?

Продолжая держать ладонь у рта, Сэм отчаянно замотал головой.

– Все в порядке, Сэм, – успокоил его Джонни. – Мистер Пибоди никому ничего не скажет. Он так же заинтересован в этом, как и мы…

Увидев появившуюся в руке Пибоди пачку банкнотов, Джонни предупредил его:

– Полагаю, двадцати долларов будет достаточно.

Пибоди дал ему двадцатку и попросил Джонни:

– Не забывайте, пожалуйста, в каком положении нахожусь я, а также мой отель.

– Не беспокойтесь. Я вас никогда не подведу.

Пибоди расстался с Джонни, скрывшись за дверью своего кабинета. Подошедший к другу Сэм был готов дать волю эмоциям, но Джонни жестом успокоил его.

– Тебе опять удалось вытянуть из него деньги, Джонни! – все-таки не сдержался Сэм.

– Это было нетрудно, – сказал Джонни, – я лишь сосредоточился на главном. Из его поведения в прошлый раз явствовало, что он порядком напуган. Он боится, что отель потеряет доброе имя, а он лишится работы…

– Мне тоже страшно, Джонни. Я боюсь того, о чем говорил букмекер Мори, – признался Сэм, устремив на Джонни внимательный взгляд. – Что, если Пибоди поговорит с Мори и скажет, что ты обвиняешь его в убийстве Вилли Воллера?

– Возможно, он и есть убийца. – Джонни пожал плечами. – Пока этого нельзя исключить.

Он посмотрел на рукопись, которую держал в руке.

– Может быть, то, что я наговорил Пибоди, – сущая правда. Возможно, эта музыка – как раз то, что ищут битники. Может, эта песня в самом деле стоит полмиллиона долларов и именно из-за нее погиб Вилли Воллер, – сказал Джонни и добавил: – Мы с тобой отстали от жизни, Сэм.

– А мне «Фруктовая ириска» нравится, – уверенно заявил Сэм.

– Возможно, ты прав, Сэм, а я ошибаюсь.

Тут Джонни принял неожиданное решение:

– Пойду-ка я и послушаю кое-что из этой новой музыки, Сэм. Прямо сейчас, – заявил он.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

– Если пожелаешь.

– Нет. Сказать по правде, у меня голова раскалывается. Я, пожалуй, приму пару таблеток аспирина и отдохну.

– Действуй, Сэм. Увидимся через полчаса или около того.

Сэм направился к лифту, а Джонни вышел из отеля.

Глава 13

Проходя по Бродвею, Джонни заметил маленький магазинчик, расположенный на Седьмой авеню между Сорок пятой и Сорок шестой улицами. И когда шум движения на мгновение утих, он услышал музыку, доносящуюся из динамика, висевшего над его входом. Хозяин крутил записи не столько для развлечения гуляющих по Таймс-сквер, сколько для привлечения покупателей.

Джонни остановился у перехода и стал ждать зеленого света. Наконец он зажегся, и, когда Джонни стал пересекать улицу, из динамиков донеслось: «Я люблю леденцы на палочке…»

Продолжение песни потонуло в реве моторов. Джонни резко остановился, и такси, которое в эту минуту поворачивало на Бродвей, чуть не сбило его. Водитель бросил вслед ему несколько грязных ругательств, но Джонни, не обращая на него внимания, двинулся дальше. Выйдя наконец к магазину, он стал вслушиваться в слова. Голос продолжал: «Я люблю леденцы на палочке, сладкие и липкие, сладкие и липкие, леденцы на палочке».

Джонни вошел в магазин. К нему тут же подбежал продавец:

– Чем могу помочь?

– «Я люблю леденцы на палочке…» – как пароль процитировал Джонни начало песни.

– Конечно, сэр, – сказал продавец, заметно огорчившись.

Он вернулся к прилавку, который занимала высокая стопка пластинок. Взяв одну из них, он назвал цену:

– Один доллар девяносто пять центов…

– Можно хоть сначала ее послушать? – спросил Джонни.

– Конечно, – ответил продавец и тяжело вздохнул. Подавая пластинку Джонни, он сказал: – Можете прослушать ее в любой из этих кабинок, но, если вам не трудно, прикройте за собой дверь.

– А вы разве не любите музыку? – удивился Джонни.

– В том-то и беда, что люблю, – грустно отозвался продавец пластинок.

– Может быть, вы не считаете это за музыку?

– Я здесь работаю, и моя обязанность – продавать пластинки, – объяснил он. – Раз в две недели мне случается продать хорошую вещь. Обычно же у меня только и покупают, что рок-н-ролл вроде того, что попросили вы.

Джонни усмехнулся. Устроившись в кабинке, он внимательно рассмотрел конверт, на котором значилось: «Музыка и слова Эла Доннелли. Исполняет Элвин Ли». Установив проигрыватель, Джонни посмотрел на продавца сквозь толстое стекло кабинки. Тот внимательно следил за ним. Джонни закрыл звуконепроницаемую дверь и включил воспроизведение.

«Я люблю леденцы на палочке, сладкие и липкие, сладкие и липкие, леденцы на палочке», – тут же зазвучал низкий голос.

Джонни достал из кармана текст песни, написанный покойным Вилли Воллером, и стал сверять его с тем, что пел исполнитель. Слова «фруктовая ириска» были заменены по всему тексту на «леденцы на палочке», в остальном же песни ничем не различались.

Джонни дослушал пластинку до конца, снял ее с проигрывателя и положил обратно в конверт. Выйдя из кабинки, он поймал на себе вопросительный взгляд продавца.

– Отлично! – воскликнул Джонни с показным восторгом. – Песня станет хитом.

– Это уже хит, – сообщил ему продавец. – Она появилась на прошлой неделе и теперь занимает первое место по продажам.

– А вы продаете ноты к песням? – спросил Джонни. – Хочу попробовать сыграть ее на своем инструменте.

Продавец прошел к одному из стендов и достал из толстой пачки лист с нотами. Джонни взглянул. «Я люблю леденцы на палочке. Музыка и слова Эла Доннелли» – было написано сверху. Далее было указано: «Издательство „Лэнгер“».

– Что у вас появляется раньше: пластинки или ноты? – спросил Джонни.

– Откуда мне знать? Я здесь просто работаю, – пожав плечами, сказал продавец.

– Здесь указано имя исполнителя: Элвин Ли. На ваш взгляд, у него хороший голос?

– Как у зазывалы!

Выйдя из музыкального магазина, Джонни заглянул в табачную лавку на углу и нашел по справочнику адрес фирмы «Дэйзи рекордс». Она оказалась на Пятой авеню.

Он прошел по Сорок шестой улице, пересек Шестую авеню и добрался до Пятой. В двух кварталах от него возвышался сверкающий небоскреб из стали и бетона. Указатель внутри гласил, что «Дэйзи рекордс» занимает два этажа – двадцать первый и двадцать второй. Руководство располагалось на двадцать втором.

Когда Джонни вышел из лифта на двадцать втором этаже, ему показалось, что он попал в сумасшедший дом. Приемная была забита музыкантами, коммивояжерами, певцами, композиторами, другими странными людьми. Многие из присутствовавших были бородаты. Большинство женщин были худощавы. Платья некоторых из них были сшиты словно из мешковины, одежда же других представляла собой бесформенные разноцветные изделия, какие носят на Гавайских островах.

В углу настраивала инструменты группа музыкантов. За столом в приемной возвышалась очень худая секретарша за сорок. Джонни отметил ее накладные ресницы и фиолетовую помаду.

– Я к боссу, – сказал ей Джонни.

– Сгинь, – бросила секретарша.

Джонни расплылся в широкой улыбке:

– Скажи боссу, чтобы он перестал резвиться. К нему пожаловал Джонни Флетчер для важного разговора.

– Кто такой Джонни Флетчер?

– Смеешься?

– Еще бы! Я смеюсь целый день, иначе на этой работе можно спятить. Так кто такой Джонни Флетчер?

– Я, крошка.

– Ты, крошка?

– У тебя неплохо выходит, крошка. А теперь скажи в свой аппарат, – Джонни указал на телефон, – мистер босс, к вам идет мистер Флетчер.

Секретарша с сомнением посмотрела на Джонни, но все же сняла трубку и набрала двузначный номер.

– Мистер Прескотт, пришел Джонни Флетчер… хорошо…

Она зажала трубку ладонью и обратилась к Джонни:

– Он спрашивает, кто такой Джонни Флетчер.

– Узнаю босса, – усмехнулся Джонни. – Всегда шутит. Скажи ему, что я – приятель Эла Доннелли.

Она повторила слова Джонни, кивнула и положила трубку на место:

– Проходите.

– Я знал, что это сработает. Эл велик. Где сидит босс?

– У себя в кабинете.

Джонни прошел через вертушку и зашагал по коридору. За одними дверями проигрывали какие-то записи, за другими, похоже, пели вживую. Вдруг из одного офиса раздались звуки трубы. Джонни сперва отпрянул, чуть не потеряв равновесия, но потом продолжил идти вперед, полагая, что кабинет шефа должен располагаться в конце коридора.

Он оказался прав. Коридор заканчивался дверью с надписью: «Мистер Прескотт. Управление делами».

Джонни открыл дверь и увидел очень толстого мужчину с усами, сидевшего на стуле без подлокотников за письменным столом, заваленным бумагами.

– Кто ты? – резко спросил он.

– Джонни Флетчер.

– Ты сказал, что тебя послал Эл. Он ушел отсюда полчаса назад. Ты пришел за его чековой книжкой?

– Вот умора! – сказал Джонни. – Помнишь то время, когда у Эла еще не было чековой книжки?

– Не тяни! – отрезал толстяк. – У меня работа стоит. Что нужно Элу?

– Речь не об Эле, а обо мне, – уточнил Джонни.

– Да? А кто ты такой?

– Ну что ж, начнем сначала. Меня зовут Джонни Флетчер. Я пришел предложить сделку. Мы оба знаем, что Эл присвоил себе песню «Леденцы на палочке».

– Вон отсюда! – завопил толстяк Прескотт.

– Я-то уйду, но вместо меня придут мои адвокаты, и тебе это встанет вдвое дороже. Я же сейчас готов обсудить компенсацию.

Толстяк щелкнул пальцами.

– Эл предупреждал меня, – сказал он, – что придет какой-то шутник и заведет речь об украденной песне. Только фамилию он называл другую: Стрэгг или Брэг…

– Крэгг, – поправил его Джонни. – Он мой деловой партнер, и я пришел от его имени. Он владеет правами на песню «Фруктовая ириска», которую украл Эл…

– Выметайся отсюда! – вновь закричал Прескотт. – Если не уберешься сам, то встану я, и ты пролетишь прямо сквозь дверь.

– Мое предложение – сто тысяч долларов, – спокойно сказал Джонни, – однако сюда следует добавить гонорары адвокатов, судебные издержки…

Прескотт вскочил на ноги. Стул, на котором он сидел, отлетел назад. Прескотт обладал телом чудовищных размеров – метра два ростом и весом куда более ста килограммов.

Он выбирался из-за стола. Джонни бросил последний взгляд на приближающегося к нему гиганта и пустился наутек. Выбежав в коридор, он захлопнул за собой дверь и столкнулся нос к носу со стильным юношей, на подбородке которого пробивались первые волоски растительности.

– Привет, – сказал юноша, – я все слышал. Старик Том чуть не сцапал тебя, да?

– Что? – не понял Джонни.

Молодой битник показал пальцем на кабинет Прескотта и повторил:

– Старик Том. Я слышал его голос.

Джонни усмехнулся:

– А ты что здесь делаешь?

– Просто тусуюсь.

И тут битник вдруг потерял интерес к Джонни Флетчеру – из-за двери ближайшего к ним офиса полилась музыка, и юноша принялся щелкать пальцами ей в такт. Джонни достал из кармана монету в пятьдесят центов и бросил на пол. Юноша еще четыре раза щелкнул пальцами, прежде чем нагнулся и взял пятидесятицентовик.

– Это на что?

– На еду голодающим, – сказал Джонни. – Знаешь Эла Доннелли?

– Я знаю, а он нет.

– Что значит «он нет»?

– Я иногда встречаю его, но он не разговаривает с такими, как я. Он общается только с большими людьми, вроде старика Тома.

– А ты знаешь парня по имени Вилли Воллер?

Юноша сложил ладони лодочкой и жестом изобразил нырок.

– Он – мертвец!

– Вилли когда-нибудь заходил сюда?

На этот раз битник показал, как дают пинок.

– Он-то приходил, да его никто не слушал. Он был ничего парень.

– А ты слышал его песни?

Парень быстро оглянулся и сказал:

– Добавил бы деньжат-то…

Джонни порылся в кармане, но в нем звенели только мелкие монеты. Тогда с мрачным видом он протянул парню долларовую бумажку. Тот быстро схватил ее:

– За такие деньги я даже спеть могу.

– Когда Воллер заходил сюда последний раз?

– Сегодня – это сегодня, – начал перечислять битник, – вчера было вчера, а позавчера…

– Пришлось на позавчера! – закончил за него Джонни.

– Точно! Позавчера!

– К кому он приходил?

– К нему самому, к старику Тому. Слышал бы ты, как они там друг на друга кричали. Но старик Том, видимо, одержал верх, потому что Вилли пулей вылетел из кабинета и орал как резаный. Вот так…

Неожиданно битник бросился бежать, крича во все горло, и куда-то исчез. Джонни покачал головой и пошел к выходу.