Текст книги "Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал"

Автор книги: Фрэнк Грубер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Фрэнк Грубер
Говорящие часы

Глава 1

Саймон Квизенберри собрался умирать. Ему было семьдесят четыре – на четыре года больше срока, отпущенного человеку Всевышним, – и натруженное сердце уже не справлялось, уже начало сдавать. Еще два года назад доктор Викагл давал ему не больше шести месяцев. Саймон выставил доктора лжецом – миновало полтора года, а он живет себе и живет…

Пожалуй, еще на месяц его не хватит. Он это знал. Саймон сидел в инвалидной коляске и слушал, как часы отсчитывают время. Тысяча часов в доме, и все они твердят одно и то же: удар – секунда, шестьдесят ударов – минута, тысяча ударов – тысяча секунд… Тик-так, тик-так, тик-так! Время берет свое.

Саймон нахмурился. Дьявол их разрази, эти часы! Он столько в них вложил, а они вместо благодарности предают его. Буквально с каждым ударом. Уходит жизнь. Так быстро!

Часы всевозможных форм и размеров, новые и старинные… Откуда только он их не привозил! Дабы пополнить коллекцию, порой приходилось погружаться в изучение истории. К примеру, вот эти часы – пятнадцатый век. Они принадлежали какому-то кардиналу. А вон те – собственность русской царицы. Еще одни часы – любовницы некоего архиепископа. А вон с теми часами в восемнадцатом столетии отправился на виселицу один пират…

Тик-так, тик-так, тик-так! Тикают напольные часы в углу. В стеклянной горке – крошечные часики, усыпанные бриллиантами. На письменном столе – начищенные до блеска часы из меди; постукивает в них часовой механизм, и каждый час, двадцать четыре раза в сутки, кукарекает петушок – золотой гребешок.

Часы напоминают Саймону о скоротечности жизни. Как мало ему осталось! Взгляд старческих синих глаз останавливался то на одних, то на других. Исхудавшая рука отыскала колокольчик на столике возле коляски…

В комнату вошел лакей. Саймон силился вспомнить, как его зовут, но не сумел. С тех пор как дом стала вести жена сына, Бонита, прислуга у них не задерживается. Лакеи, горничные, кухарки, повара сменялись с такой быстротой, что их лица он даже не старался запомнить.

Саймон исподлобья глянул на того, кто вошел, и произнес вполголоса:

– Останови-ка, братец, часы!

Лакей окинул взглядом комнату:

– Хотите сказать… все?

– Разумеется, болван! – Саймон повысил голос. – Не желаю слышать, как они тикают! Понятно? Все останови!

Лакей обомлел. Ну дела! Его наняли специально для ухода за часами. Тут нужен глаз да глаз! Гирьки подтянуть, а там, глядишь, завод кончился. Но чтобы останавливать – этому его не обучали.

Саймон Квизенберри не стал дожидаться, когда часы остановятся. Багровый от гнева, он выкатился на своей коляске в коридор и жестом подозвал другого лакея:

– Позвони на завод и передай моему сыну, чтобы поторапливался. И пусть Николаса Боса с собой прихватит. И непременно дай мне знать, когда они появятся!

Саймон Квизенберри обвел собравшихся внимательным взглядом и остался недоволен. Узкий круг лиц, проявивших заинтересованность в его делах, пришелся ему не по нраву.

– Может, в том есть и моя вина, – сказал он Эрику, своему сыну, – что ты такой, какой есть, но, имей ты характер, припер бы меня к стенке, а я бы только обрадовался.

Эрику было сорок девять. Атлетического телосложения, он носил костюм из твида либо бриджи для верховой езды и шляпу-стетсон. Настоящий мужчина! Но только на вид. Слова отца заставили его покраснеть. Он бросил тревожный взгляд на свою жену Бониту. Та смотрела на мужа с откровенным презрением.

– Отец, ты несправедлив, – произнес Эрик. – Сам ввел меня в дело, но власти никогда не давал!

– Конечно, не давал, – огрызнулся Саймон. – Будь ты настоящим мужчиной, получил бы власть. Впрочем, у меня для тебя сюрприз. Оставляю компанию тебе. Она твоя. Правда, тебе придется выплатить банку миллион долларов долга.

Эрик Квизенберри прищурился:

– Миллион…

– Вот именно! Миллион долларов. Ровно столько «Часовая компания Квизенберри» задолжала банку. У тебя целых полгода. Сумеешь в конце этого срока убедить банкиров, что ты в состоянии вернуть им миллион – они дадут тебе шанс. Если они решат по-другому – заберут компанию, и тогда придется тебе изучать объявления о приеме на работу. Может, это занятие пойдет тебе на пользу… Бонита, хочешь что-то сказать?

Бонита Квизенберри, вторая жена Эрика, уверяла, будто ей тридцать пять, хотя выглядела она на сорок. На самом деле ей было сорок пять. Рыжеволосая красотка – прямо тигрица. Но о вкусах, как говорится, не спорят. А что касается характера, она была ловкая и изворотливая, как циркулярная пила. Бонита посмотрела на свекра в упор:

– В общем, хочу спросить насчет часов. Знаете, я в восторге от вашей коллекции и думала…

– Ага! – Он не дал ей договорить. – Ты вот что думаешь: если бы не деньги выжившего из ума старика, от этих идиотских часов остались бы одни воспоминания! Разве не так, Бонита? Можешь не отвечать, потому как ты часы не получишь. Они достанутся моему приятелю-греку. Ник, объясни им всем, почему я так решил!

Высоченный, худющий как щепка, оливково-смуглый Николас Бос наклонил голову:

– Потому что только я понимать толк в часы. Я сам коллекционировать часы. И… – он деликатно кашлянул, – у меня есть закладная на все эти часы. Правда, друг мой?

– Да, – кивнул Саймон Квизенберри. – Как-то раз мне срочно понадобились деньги, и Ник, не мешкая, ссудил полмиллиона долларов. А я ему – закладную почти на все часы в доме. Один экземплярчик я себе оставил. Так что по закладной он имеет право забрать часы себе, но только после моей смерти.

– А вот тот экземплярчик, мистер Квизенберри, – улыбнулся грек, – они самые ценные из всех. Я давать за них пятьдесят тысяча доллар!

– Ты, Ник, слишком дешево их ценишь! И потом, я же сказал, они не продаются. Так называемые «Говорящие часы» я завещаю моему внуку, Тому Квизенберри… – голос Саймона дрогнул, – из которого со временем выйдет такой же жох, как его дед! Свои способности он уже продемонстрировал весьма наглядно, когда стибрил эти «Говорящие часы».

Саймон переводил проницательный взгляд с одного на другого, пока не остановился на Эрике.

– Допустим, он стибрил часики. Но ему хотя бы на это хватило нахальства! И ведь каков наглец! Заявить своему отцу, мол, не прыгнуть ли тебе, папочка, с моста в реку Гудзон! Мальчик заслужил часы. Остается надеяться, он знает им цену – дороже у меня ничего нет. – Саймон поморщился. – А ты, Эрик, все еще на что-то надеешься? Знаешь, сынок, не стоит. Компания твоя – хотя бы на полгода. Этот дом тоже твой. Пока… Менее чем через полгода банк и его заберет за долги. Ссуду за дом я получил и всю до последнего гроша истратил… Бонита, ты что-то сказала?

Лицо Бониты Квизенберри пошло красными пятнами. Ноздри раздувались, глаза сверкали.

– Черт тебя дери, старый хрыч! – выпалила она.

Саймон засмеялся. Смех напоминал прерывистое кудахтанье.

– Бонита, ты – прелесть! Если бы ты сдержалась, я бы в тебе разочаровался.

Глава 2

Бонита Квизенберри первой вышла из дому. Какое-то время она стояла на просторной веранде и размышляла. С самого первого дня, как она четыре года тому назад появилась в поместье «Двенадцать часов», оно ей действовало на нервы.

Сам по себе дом ничего себе, но Саймон Квизенберри свихнулся на часах. Мало того, что завалил ими все вокруг, он еще и окрестности посвятил этой теме.

Особняк стоял на вершине крутого холма – от него к подножию вели двенадцать симметричных – точь-в-точь как на циферблате – дорожек. Та, что символизировала шесть часов, служила подъездной аллеей и вела к дому прямо от главных ворот.

Бонита Квизенберри спустилась вниз. За воротами виднелась каменная сторожка. При ее приближении оттуда вышел мужчина, загорелый и крепкого телосложения. Бросив беглый взгляд на дом, он спросил:

– В чем дело, Бонита? Выглядишь словно кошка, у которой отняли мышь.

Метнув в его сторону равнодушный взор, Бонита вошла в сторожку. Мужчина последовал за ней и закрыл за собой дверь.

– Ну что, не решилась? – спросил он. – Совсем недавно я впустил Эрика.

– Знаю, и мне наплевать! Мне на все начихать… Пора рвать… Пора рвать когти! Старик подложил мне свинью, то есть кинул подлянку.

Джо Корниш, управляющий поместьем, посмотрел на Бониту вопросительно:

– Ему осталось считанные дни, а потом тебя ждет награда.

– В этом-то и подлость! Никакой награды не будет… Он нас только что обрадовал. Все заложено и перезаложено. Шериф только и ждет, когда старик отправится к праотцам. – Лицо Бониты скривилось от злости. – Нет, ты подумай! Я выхожу замуж за этого слюнтяя Эрика только потому, что его папаша-миллионер одной ногой в могиле. И что же? Оказывается, когда он сыграет в ящик, мы станем просто нищими – без цента в кармане! Получается, четыре лучших года моей жизни – пустая трата времени…

Темно-карие глаза Джо Корниша заблестели.

– Ну, не совсем уж пустая! Правда, Бонита? – Его мускулистая рука обвила ее талию. Притянув Бониту к себе, он поцеловал ее в алые губы и добавил: – И потом, уж немножко-то деньжат тебе удастся прикарманить.

– Джо, – Бонита мрачно глянула на управляющего, – иногда мне хочется тебя убить.

Он рассмеялся:

– Не сомневаюсь ни минуты, готов биться об заклад, что хочется…

Бонита рванулась к выходу. Открыв дверь, она заметила спускающегося по дорожке мужа.

Эрик ее видел, прятаться не было смысла. Приблизившись, он спросил:

– Я не помешал?

– Нет! – отрезала Бонита. Видя, что он не останавливается, она добавила: – Хочешь, я пойду с тобой и сообщу твоей Эллен новость? Или, по-твоему, я полная идиотка и ничего не знаю о твоем ангелочке?

Эрик не ответил. Дошел до ворот и вышел не оглянувшись. Он спустился вниз, миновал поселок Хиллкрест и направился к скромному многоквартирному дому, где жила Эллен Раск. Она встретила его, как обычно, спокойно и сдержанно:

– Здравствуй, Эрик.

Эллен Раск было сорок пять, но кожа у нее осталась такой, какой была двадцать лет назад – без единой морщины, без единого изъяна. Эрик посмотрел на нее и с горечью произнес:

– Мне конец. Отец заложил и перезаложил все, что только можно. Даже компанию. Я всегда надеялся, что хотя бы ее он мне оставит. Через полгода стану нищим. И уже поздно начинать все сначала.

Эллен Раск задумалась.

– Эрик, не горюй! Как-нибудь все образуется, – негромко сказала она после непродолжительной паузы.

– Как-нибудь… – повторил он. – Дело в том, что мне никогда не везло. Отец обращался со мной как с недоумком, а теперь меня же в этом и обвиняет. – Он хохотнул. – Однако нет худа без добра! По крайней мере, с одной проблемой будет покончено. С Бонитой я расстанусь.

Эллен быстро возразила:

– Нет, Эрик, тебе не следует…

– Мне-то как раз не следует. Это она уйдет. Вышла за меня из-за денег, а тут обнаружилось, что у меня ничего нет. Да она и дня не задержится… Эллен, мне надо было жениться на тебе!

Эллен Раск вскинула голову и улыбнулась, но улыбка вышла грустной.

– Милый Эрик, поезд, как говорится, уже ушел…

– Знаю. – Он тяжело вздохнул. – Надо было порвать с отцом лет двадцать пять назад. Может, все пошло бы по-другому. Эллен, ты и правда считаешь, что наш поезд ушел?

– Да, – прошептала она. – Вспомни о Дайане… и Томе…

При упоминании имени сына Эрик поморщился:

– Отец любит Тома больше всех. А Том… украл у него «Говорящие часы», над которыми старик просто трясется, будто это сокровище британской короны.

Эллен перевела дыхание:

– Эрик, ты не знаешь наверняка, кто это сделал. Разве вина Тома доказана?

– Да нет, знаю. Когда сбежал Том, тут и часы пропали. До сегодняшнего дня отец не заикался об этом. А сегодня обмолвился, мол, Том их стибрил… Может статься, парень продал их за ничтожную сумму, а деньги промотал…

– Том не давал о себе знать?

Эрик покачал головой:

– Даже открытки не прислал. Я… я все время думаю о нем. А что Дайана?.. Возможно, он ей написал?..

– Нет. Она тоже волнуется. По-моему, он и она… Ш-ш-ш! Дайана идет!

И в самом деле в комнату, с ключом в руке, вошла Дайана. Высокая стройная леди лет двадцати. Следом за ней появился худощавый смуглый мужчина лет тридцати с небольшим. При виде Эрика Квизенберри он сделал большие глаза. Однако спустя секунду удивление сменилось удовлетворением.

– Здрасьте, здрасьте, мистер Квизенберри! А я вас везде ищу. Думал, может…

Эрик смотрел на него с нескрываемой неприязнью:

– Я ушел из конторы всего пару часов назад…

– Дело касается Тома! – вмешалась Дайана Раск. – Он в беде!

– Позвольте объяснить, – сказал Уилбур Теймерек. – Позвонили сразу после вашего ухода, вот я и подумал – чем передавать по телефону, схожу-ка в Хиллкрест. Понимаете, звонок был междугородный. Шериф звонил откуда-то из Миннесоты. Тома арестовали.

– О Господи! – воскликнул Эрик. – За что?

Теймерек поморщился:

– Боюсь, за…

– За кражу со взломом! – не удержалась Дайана. – Но это же абсурд! Том совершенно не способен на такое. Уж я-то знаю… Наш долг помочь ему.

Эрик Квизенберри перевел взгляд с Дайаны на ее мать:

– Каким образом можно ему помочь, если он в Миннесоте? Прежде всего, хотелось бы знать, как он там оказался?

– Какая разница! – воскликнула Дайана. – Мы должны помочь ему, где бы он ни был, и все тут. Мы… то есть я… еду к нему.

Эрик Квизенберри прищурился;

– Ты? С какой стати? По-моему, дорогая Дайана, это обязан сделать я.

Возвратившись в поместье, Эрик застал Бониту на веранде.

– Уилбур Теймерек тебя нашел? – спросила она и сама же ответила: – Да, у тебя это на лице написано. Твой сынок, значит, в тюрьму угодил за кражу со взломом. Ну и что ты теперь о нем думаешь?

Эрик сжал кулаки:

– То же, что и всегда. Он мой сын. Я уж было забыл об этом, ибо ты здорово меня обработала. Я еду к нему.

– Прямо сейчас? – изумилась Бонита. – Именно сейчас, когда твой батюшка в любую минуту может преставиться?

Смерив ее с головы до ног презрительным взглядом, Эрик направился к отцу. Тот так и сидел в своем кресле на колесах, и на один краткий миг, до того как он поднял голову, Эрик разглядел подлинного Саймона Квизенберри – испуганного старика, который жил-поживал на белом свете и вот теперь чувствует, как в общем-то коротенькая нить жизни ускользает у него из пальцев.

При виде сына он ощетинился:

– Чего тебе? Надеешься, я передумаю?

– Отец, я только что узнал, наш Том в беде.

Саймон Квизенберри бросил на сына гневный взгляд:

– Что еще за беда? Где он, этот паршивец?

– В штате Миннесота. В городишке под названием Бруклендс. Его арестовали, отец. Обвинение довольно серьезное. Кража со взломом…

– Кража со взломом! – фыркнул старик. – Чушь собачья! Том не способен на такое, да и вообще, у чужих он не станет красть. – Лицо Саймона исказилось. – Чего ждешь? Почему к нему не едешь?

Эрик нахмурился:

– А как же ты, отец?

– А что я? Я в порядке. Знаю, что скоро уйду, но примирился с этим, на свой лад, и больше мне ничего не остается делать. А ты должен вызволить Тома из беды. Просто обязан, и все тут! Отправляйся к нему, а не то я сегодня же вышвырну тебя из своего дома.

Глава 3

Традиции и обычаи придают пикантность любому празднику. В рождественский сочельник, к примеру, сначала устраивают тарарам за парадной дверью, а потом входят в дом и сообщают, будто только что прилетел Санта-Клаус. Полный восторг! Повзрослев, Джонни Флетчер с грустью вспоминал счастливую, неповторимую пору детства.

А сейчас он целую минуту смотрел во все глаза не на Санта-Клауса, а на агента экспресс-почты, пока наконец не обрел дар речи:

– Что вы сказали?

– Я говорю, расходы по повышенному тарифу с гарантией доставки в пределах двенадцати часов составляют девять долларов сорок два цента.

Сэм Крэгг, казавшийся верзилой рядом с Джонни Флетчером, покачнулся и, поморщившись, как от зубной боли, спросил:

– Он что, послал их с оплатой получателем?

– Не знаю, кого это «их», – агент был лаконичен, – но за доставку в срок вон той коробки с вас девять сорок два.

Худощавый Джонни Флетчер содрогнулся от возмущения:

– Послушайте, мистер, я всего-навсего торгую книгами вразнос, и у меня кое-какие неприятности. Машина развалилась на части в самом центре штата Миннесота, в этом Бемиджи, и мы добирались оттуда пехом, потому как знали, что здесь нас ждут книги. Мы сидим без денег, мы разорены. У нас и десяти центов не наберется! А в той коробке как раз книги. С их помощью мы снова встанем на ноги. Послушайте, поверьте нам до завтра, я продам кое-какие книги и заплачу…

– Нет, – возразил агент. – Так дело не пойдет. Если вы не оплачиваете доставку, мы обязаны вернуть посылку отправителю.

– А… – Джонни Флетчер задумался, – а предположим, отправитель тоже не в состоянии оплатить расходы?

– Продадим содержимое посылки. Имеем право… Возмещение расходов.

– Но это же нелепо! Только представьте – вам придется держать книги у себя целый год, прежде чем можно будет их продать. И потом… Вы, конечно, возместите свои расходы, но это если повезет найти покупателя. Слушайте, вот мое предложение. В коробке сто книг. Я продаю их по два доллара девяносто пять центов. Разрешите вскрыть коробку и взять всего четыре книжки… Я продам их за полчаса даже в таком медвежьем углу, как этот городишко, вернусь и полностью расплачусь с вами. Разумное предложение, правда?

Агент стоял на своем:

– Либо девять сорок два наличными, либо никаких книг. Вот единственное предложение, с которым согласится экспресс-почта.

– Тогда бери себе эти книги! – рявкнул Сэм Крэгг. – Возьми и засунь их… – Он в подробностях объяснил агенту, что тому надлежит сделать.

Агент усмехнулся:

– Ребята, вы и вправду на нуле?

– Не то слово! – отозвался Джонни Флетчер. – Появились бы мы здесь в такую рань, до завтрака, имей мы бабки?

– Ну да, конечно! – кивнул агент. – Это вряд ли. В общем, так уж вышло, что я, кроме всего прочего, еще и констебль. В нашем городке действует постановление против бродяжничества. Значит, ребята, придется вас отправить кое-куда. Ну-ка, пошли! И спокойно, без шума, а не то…

Джонни Флетчер и Сэм Крэгг так и не узнали, что угрожало им в противном случае. Их словно ветром сдуло из конторы. Они чуть было не сорвали дверь с петель. Когда агент-констебль показался на пороге, Джонни с Сэмом уже отмахали полквартала вверх по улице и продолжали набирать скорость.

Они не снижали темпа, пока не выбрались за черту города. Джонни Флетчер замедлил шаг, дабы Сэм Крэгг смог догнать его. Сэм пыхтел как паровоз.

– Большей подлянки Морт Мюррей кинуть не мог! – сказал он, отдышавшись. – Послать книги наложенным платежом… Это надо же! Понял ведь по телеграмме, которую мы послали с оплатой получателем, что у нас туго с монетой.

Джонни покачал головой:

– Так недолго и веру в человека потерять. Понять не могу, в чем дело, ведь прежде Морт никогда нас не подводил. В конце концов, не так уж много мы ему и задолжали – каких-то несколько сотен баксов.

– Просто невезуха! – воскликнул Сэм. – Неудачи преследуют нас с тех самых пор, как мы оказались в этой Миннесоте. Помнишь ярмарку? Всю дорогу проливной дождь. А в Миссури за каким дьяволом нас понесло? Вот уж непруха так непруха! А наша колымага, зараза, – набегала всего-то двести пятьдесят тысяч, и пожалуйста вам – развалилась на мелкие кусочки. А теперь еще вот это!

– Да уж! – В голосе Джонни слышалась горечь. – В чужом краю… И зима на носу. Ни приличного пальто, ни денег, ни тачки. Ни-че-го…

Сэм Крэгг бросил на друга испуганный взгляд. Для него находиться в упадке – естественно и необременительно, но Джонни Флетчер…

– Джонни, могло быть и хуже! – заметил он. – Не бери в голову! Сколько раз мы оказывались на мели и всегда выплывали. Ты, как всегда, что-нибудь придумаешь.

– Только не здесь, – вздохнул Джонни. – В глуши у меня опускаются руки. Фиговый из меня бойскаут! Мне даже костер не разжечь, впрочем, было бы что готовить…

– Эй, ты чего? – Сэм встревожился не на шутку. – Будем бить лапками, как та лягушка в сметане, и вылезем… Гляди-ка, дорожный знак! Бруклендс километров через пять – не так уж и далеко.

– А толку что? Дыра дырой… Сотни две жителей, и все как один себе на уме. Провинциальные аборигены вечно чужаков подозревают… Жлобы, каких мало.

Сэм Крэгг нахмурился.

– Кстати, может, моя книжка пригодится? – Он достал из кармана книжонку в бумажном переплете. – Вот – «Двадцать простых карточных фокусов».

– Спрячь ее, Сэм, – вздохнул Джонни. – Карточные фокусы не помогут. Вот если бы в ней рассказывалось, как «ломать купюры»… Но из этого тоже ничего не выйдет, ибо купюры у нас нет.

Джонни имел в виду весьма распространенную забаву. Скажем, заходишь в магазин с десятидолларовой купюрой в руке и будто бы собираешься купить какую-нибудь мелочовку. Затем вешаешь кассиру лапшу на уши, а в итоге магазин оказывается в убытке.

Сам Джонни никогда не «ломал», но в нынешнем отчаянном положении готов был и на это, имей он необходимый для начала десятидолларовый банкнот.

Его мрачное предсказание сбылось: Бруклендс оказался населенным пунктом с тремястами жителями. Ну, может, чуть больше! На весь городок – одна торговая улица и несколько десятков домов.

Не успели они и сотни шагов сделать, как из крайнего дома вышел краснощекий мужчина лет пятидесяти и преградил им дорогу.

– Кого-то ищете, молодые люди? – вежливо поинтересовался он.

– Кого это волнует? – отрубил Джонни.

– Ну, положим, меня. Я здешний констебль, ребята… Тпру!.. – Он вытащил из кобуры на боку огромный пистолет, наверняка времен Гражданской войны.

Джонни и Сэм сразу отказались от мысли о побеге.

– В чем дело? – спросил Джонни.

– Позвонил мне двоюродный братец из Поплар-Сити. Сказал, двое парней идут сюда. – Он подмигнул. – Нам платят по два бакса за голову бродяги. У нас в округе прорва дорожных работ. Ну, парни, вперед!

Он взмахнул пистолетом, и Джонни с Сэмом безропотно затопали на другой конец города в тюрьму, оказавшуюся на удивление привлекательным одноэтажным зданием.

Комнатушка возле входа, похоже, служила констеблю кабинетом. Рядом виднелась дверь из металлических прутьев. Констебль отпер ее.

– Располагайтесь, ребята! День клонится к закату, так что пока делать нечего. Утром судья вкатит вам тридцать суток, и за работу. Строить дороги кому-то надо, как-никак. Толстяк, ты что-то сказал?

Не оборачиваясь, Сэм Крэгг кинул через плечо:

– Чтоб тебе жена мышьяку в сидр подсыпала!

Он окинул взглядом помещение. Неплохо для тюрьмы! Свободно разместятся коек двенадцать, а стоят всего пять. Но зато прочные, железные, с матрасами.

В камере уже находились двое – юноша лет двадцати, в дорогом, хотя и не первой свежести костюме, и видавший виды отброс общества.

Юноша привстал и сказал:

– Добро пожаловать в наш отель.

– Здорово, братцы! – вежливо произнес Джонни. – Моя фамилия Флетчер, зовут Джонни, а этого здоровяка зовут Сэм Крэгг.

На лице молодого человека появилось подобие улыбки.

– А я Том Квизенберри.

– Рад познакомиться! – Джонни перевел взгляд на обшарпанного субъекта.

Тот покачал головой и что-то процедил сквозь зубы. Пожав плечами, Джонни подошел к одной из коек и потрогал матрас.

– Неплохо, – одобрил он. – Не так чтоб уж очень, но и не плохо.

Сэм Крэгг бросил все свои сто килограммов на другую койку и буркнул:

– Сойдет. Отдохну-ка я, а то для дорожных работ надо быть в форме.

Джонни Флетчер поморщился:

– Так их и разэдак, эти дорожные работы! – Он обернулся к Тому: – Констебль говорил, бродяг ставят дороги мостить. Не в жилу, должно быть, а? От рассвета до заката?

Том Квизенберри помрачнел:

– Его вот привели всего часа два назад, а я… По-моему, меня не считают бродягой. Я жду суда.

– Ух ты! – воскликнул Джонни. – Ну-ка, подожди, дай догадаюсь. Ты грабанул один из экспрессов на «Юнион Пасифик». [1]Угадал?

Молодой Квизенберри закусил губу:

– Мне не смешно. По правде сказать, я паршиво себя чувствую.