Текст книги "Век"

Она отложила сигарету в сторону:

– Я должна подумать об этом.

«Пусть он немного попотеет, – подумала она, торжествуя, – пусть теперь он приползет ко мне!»

* * *

Дрю не заметил черный «бьюик», выехавший с Шестидесятой улицы.

Он довез Милли до ее дома в Сент-Льюк'с-плейс и только что свернул на Шестьдесят вторую улицу, направляясь к своему гаражу недалеко от Второй авеню. «Бьюик» встал у обочины и стоял там, пока он не вышел из гаража. Дрю пошел в западном направлении к своей квартире. «Бьюик» приехал следом по пустой улице. Задняя дверца открылась. Из машины выскочили двое и побежали за ним. Он услышал их шаги и обернулся.

Один из них схватил его за руку.

– Какого черта?..

– Пошли, желтые портки. Господи, ты глянь только на этот чертов наряд!

Дрю начал сопротивляться. Второй мужчина выхватил из кармана дубинку и ударил его по голове.

Дрю потерял сознание.

Миссис Джулия Ломбардини Риццо наводила порядок в небольшой жилой комнате своего дома в Бруклине, когда раздался звонок в дверь. Она взглянула на часы, стоящие на камине, – было чуть больше десяти часов утра. Раздумывая, кто бы мог нанести ей визит в такое раннее время, она подошла к окну и посмотрела на парадное крыльцо. Высокий, худощавый, седой мужчина в безупречном костюме и в черной шляпе стоял у двери. Сначала она не узнала его, а когда узнала, бросилась к зеркалу посмотреть на себя. Джулии было сорок шесть лет, она тоже начала седеть, но сохранила фигуру и привлекательность. Коричневое домашнее платье, в котором она была сейчас, не относилось к лучшим в ее гардеробе, но сменить его уже не было времени. Джулия вышла в холл и открыла дверь.

– Привет, Джулия, – сказал Виктор, снимая шляпу.

Она не видела его почти двадцать лет, но смогла вымолвить лишь:

– Привет, Виктор.

Я понимаю, что это выглядит несколько странно, но могу я поговорить с тобой? Случилось кое-что...

– Конечно. Входи.

Она бросила взгляд на длинный черный «паккард», уже привлекший к себе группу детишек из соседних домов, явно принадлежавших людям среднего класса. Виктор вошел в холл. Она закрыла дверь и указала ему на жилую комнату.

– Я как раз прибиралась в ней, – проговорила она, чувствуя себя дурочкой.

Он вошел в комнату и огляделся: мебель, радиоприемник, ковер на стене – все куплено в долг. Ему тоже приходится сейчас платить долги... Сначала Винни Тацци, теперь Джулия. Виктор посмотрел на нее, и прошлое нахлынуло на него.

– Могу я присесть?

– Пожалуйста.

Положив шляпу на кресло, он сел на мягкий диван с плюшевой обивкой и кружевными салфетками на спинке. Джулия уселась в кресло с деревянными подлокотниками. Позади нее торшер с черной жестяной стойкой наклонил над ней свой абажур, словно любопытный фламинго.

– Мы давно не виделись, – сказал Виктор.

– Двадцать лет, не так ли? Или почти двадцать.

– Я прочитал о смерти твоего дяди. Очень жаль. Он был прекрасным человеком.

– Он был старик.

– А твой муж...

– Он умер в прошлом году.

Виктор удивился:

– Но он-то не был стариком?

– Он умер неестественной смертью. Чезаре занимался импортом вин. К тому же он очень сильно пил. Запрет на продажу спиртных напитков погубил его дело, и он стал пить еще сильнее. Только это было какое-то низкосортное пойло. А в прошлом году он купил какое-то спиртное, которое оказалось буквально смертельным. Чезаре умер в мучениях – хвала великому моральному эксперименту под названием Запрет! – На секунду она умолкла. – Ты не видел некролога в газетах, потому что их не интересовал Чезаре Риццо. Но зато они очень интересуются Декстером. Я читала в газетах о грандиозном приеме, устроенном Люсиль. Как они назвали его? Бал красной ленточки? Кажется, она ничуть не изменилась. Тебе все-таки удалось развестись с ней в конце концов, не правда ли? Хотя ты и говорил, что не сможешь этого сделать. – В ее голосе появилась враждебная нотка.

– Я никогда не видел тебя такой ожесточенной.

– Я и не была ожесточенной, когда была... скажем так, глупой или наивной настолько, что поверила, будто наша маленькая любовная история может иметь счастливый конец. Но все эти годы я много думала о тебе, Виктор. Я даже несколько раз начинала писать тебе письмо, но каждый раз останавливала себя.

– О чем ты хотела написать?

– Что-то вроде того, что теперь, после многих лет, я считаю тебя самым эгоистичным человеком из всех, кто встретился мне в жизни. Конечно, это все звучало бы как «зелен виноград», честно говоря, оно так и было на самом деле. Когда мы расстались, я так тебя любила, что испытывала к тебе жалость. Но когда спустя несколько лет ты развелся с Люсиль, я начала жалеть себя. Ты меня использовал, Виктор. Я была удобна для тебя. Но никому не нравится, когда его используют.

Он кивнул головой, соглашаясь:

– Я заслуживаю таких слов. Но ты упустила одну вещь: я очень сильно любил тебя.

– Не сомневаюсь в этом. Но это не принесло мне большого счастья. Полагаю, ты появился в этом довольно убогом месте не для того, чтобы вспоминать старые времена?

– Откровенно говоря, в каком-то смысле я пришел именно для этого. Но... – он поднялся, – думаю, я сделал ошибку. Еще одну ошибку. Больше я не побеспокою тебя.

– Ты мог по крайней мере оказать мне любезность и сообщить, зачем приходил.

Он опять уселся в кресло:

– Хорошо, я пришел, потому что напуган и не знаю, что делать. Ты помнишь Винни Тацци?

– Очень хорошо. Ведь это его пойло убило моего мужа.

– А ты сообщила об этом полиции?

– Конечно. Но что они могли сделать? Да их это и не волнует особенно. Тысячи людей умирают от таких спиртных напитков. Они не могут доказать, что каждый подобный случай – убийство, а это именно так и есть. Они советовали мне нанять адвоката, но не сказали, где достать деньги, чтобы ему заплатить. Денег от страховки Чезаре едва хватило, чтобы вернуть долги и похоронить его. Тут уж было не до адвокатов и не до полиции...

Виктора поразило, какой жестокой она стала. Видимо, он забыл, что бедность убивает в человеке доброту.

– У тебя должны быть хоть какие-нибудь деньги.

– Я каждый год получаю небольшую сумму по завещанию дяди Этторе. Мне хватает. Почему ты вспомнил Винни Тацци?

– Он похитил моего сына.

Теперь на ее лице появилось изумление. И тревога.

– Когда?

– Вчера утром, после того бала у Люсиль. Полиция проследила его передвижения до полпятого утра. Примерно в это время он поставил машину в гараж и потом просто исчез. Я пока еще не получил записку о выкупе, однако знаю, что за этим стоит Тацци.

– Почему ты так думаешь?

Он рассказал ей о Серже Виттгенштайне и «Грэхэм-Хоуэллс лайн».

– Я хотел поговорить с кем-нибудь, – продолжал он. – Люсиль в истерике, полиция не знает, что делать... Я не знаю, что делать... – Он беспомощно пожал плечами. – Вот я и подумал о тебе.

Джулия увидела в его глазах то, чего в них никогда раньше не было, – отчаяние.

– Если Тацци причинит ему боль... – Он не закончил фразы.

Она встала, подошла к нему, взяла за руку и на секунду сжала ее:

– Я приготовлю кофе. Мы выпьем по чашке и поговорим.

Она выпустила его руку и пошла в кухню.

ГЛАВА 33

Серж Виттгенштайн подвязал шелковым поясом свой японский халат, закурил сигарету «Собрани» и стал ждать, пока японский слуга не проведет Виктора в его кабинет на третьем этаже. Банкир позвонил ему два часа назад и попросил о встрече. Серж прекрасно знал, зачем тому понадобилось встретиться с ним.

В кабинете стояли часы на подставке под стеклянным колпаком, стол с четырьмя телефонами и черный шкаф с документами около окна, выходившего на сад позади дома. Над кожаным диваном висел японский экран, его золотая поверхность переливалась в лучах вечернего солнца. Над небольшим камином висела пара дуэльных пистолетов девятнадцатого века. Вся комната была забита различными вещами, которые Серж, как страстный коллекционер, покупал по всему миру. По обе стороны от камина были запертые двери.

Дверь из холла распахнулась, и на пороге появился Виктор. Серж положил сигарету и пошел навстречу, протягивая ему руку.

– Мистер Декстер, рад видеть вас. Дрю так много о вас рассказывал, что мне кажется, будто мы уже давно знакомы.

Виктор посмотрел на протянутую руку, однако не пожал ее. Он холодно глянул прямо в глаза Сержу:

– Сколько я должен заплатить за то, чтобы мне вернули сына?

– Простите, о чем вы?

– Давайте не будем валять дурака. Тацци похитил Дрю...

– Похитил?

– Бросьте, приятель! Я пришел сюда договориться с вами. Полиция об этом ничего не знает, так что, ради Бога, не валяйте дурака!

Серж сел за стол.

– Я слушаю.

– Так-то лучше. – Виктор уселся на диван. – Мне известно, что Тацци сейчас на Кубе – покупает яхту, которую хочет превратить в плавучий игорный дом. Он там уже пять дней, поэтому никто не сможет доказать, что похищение совершил он. За него это сделали его ребята. Я не получил от Тацци требования о выкупе, потому что он знает, что я вычислю того, кто это сделал, и приду к вам. Так вот я здесь. Что я должен сделать?

– А как вы сами считаете?

– Одобрить кредит на покупку «Грэхэм-Хоуэллс»?

Серж улыбнулся, развел руками, но ничего не сказал.

– Какие гарантии я буду иметь, что Дрю не будет причинен вред?

Но тут дверь слева от камина открылась и в кабинет вошел Винни. Серж изумленно выпалил:

– Мне показалось, что ты хочешь, чтобы это дело провернул я.

– Заткнись! – Винни подошел к Виктору и оглядел его с головы до ног. – Так... – заговорил он наконец, – вот мы и снова вместе, как в старые времена, а, Виктор? – Он повернулся к Сержу. – Знаешь, мы с Виктором давно знаем друг друга. Очень давно. С тех пор, как были детьми в Бруклине.

– Выходит, я ошибся? – спросил Виктор. – Ты не был на Кубе?

– О да, я был там. Купил себе красавицу-яхту, она принадлежала там какому-то сахарному королю. Провернул выгодное дельце, Виктор. Они доставят ее в Нью-Йорк на следующей неделе, а я прилетел еще вчера. Когда Серж сообщил мне, что ты явишься сюда, я не смог побороть желание увидеть тебя, я так давно хотел с тобой увидеться, Виктор. Так давно.

– Вы не причинили вреда Дрю?

– Нет. Его никто и пальцем не тронул. Если бы это произошло, мне труднее было бы торговаться с тобой, так ведь?

– Я оформлю кредит, – сказал Виктор. – Половину его я переведу на счет «Канадского банка». Когда Дрю вернется ко мне целым и невредимым, я переведу вторую половину. Ты принимаешь мое предложение?

На момент Винни задумался, потом кивнул:

– Да, это звучит неплохо. Я согласен. – Он расплылся в улыбке. – Мне нравится наблюдать, как ты обливаешься холодным потом, Виктор. У меня теплеет на душе от этого.

Виктор поднялся:

– Перевод денег будет осуществлен завтра утром. Где я найду Дрю?

– Мы отпустим его в каком-нибудь безопасном месте и дадим денег на дорогу. Ты можешь доверять мне, Виктор. Да у тебя и нет другого выхода, кроме как доверять мне. Ты ведь знаешь это?

Виктор знал. Он направился к двери.

– Подожди минутку, Виктор. Есть еще одна вещь. Подойди сюда.

Виктор закрыл глаза, почувствовав мгновенную усталость, и подошел к Винни.

– Я еще не кончил с тобой, Виктор. Ты – мой должник. Синг-Синг – дерьмовое место, действительно дерьмовое место, а я ведь провел там двенадцать лет. Ведь это ты упрятал меня туда? Ты подстроил то ограбление ювелирного магазина и впутал меня в него. У меня было достаточно времени, чтобы вычислить это, так что не пытайся отрицать. А ты подумал, ты вспомнил хоть раз обо мне в течение этих двенадцати лет, а, Виктор? Спорю, не вспомнил. Ты наслаждался жизнью в своем банке, ты богател год от года, ты стал боссом... Ты не думал обо мне, Виктор, но я-то о тебе думал. О-о-о, я часто о тебе думал. Я думал о том моменте, когда снова прихвачу тебя, как я уже сделал это однажды, помнишь? Тогда ты меня переиграл, но в этот раз, Виктор, ты попался. И сейчас я схвачу тебя покрепче, чем раньше. А ну, становись на четвереньки!

Виктор окаменел.

– Давай-давай, становись! То есть если ты хочешь видеть своего Дрю живым. Его сторожа – настоящие головорезы, Виктор. Мне стоит только позвонить им...

Виктор медленно опустился на четвереньки.

– Полюбуйся, Серж! Знаменитый банкир, мистер Уолл-стрит, стоит на четвереньках перед Винни Тацци, бутлеггером! Красивое зрелище, правда? А теперь, Виктор, ты видишь мой правый ботинок? Я желаю, чтобы ты подполз и поцеловал его.

– Ты, грязная свинья...

– Не зли меня, Виктор. Не зли меня. Целуй ботинок.

Виктор не шелохнулся.

– Целуй, сукин сын! – заорал Винни.

Виктор подполз к нему и поцеловал блестящий носок кожаного ботинка Винни.

Второй раз в жизни Винни полностью унизил его. Он поклялся себе, что это будет в последний раз.

Винни глядел вниз на Виктора, глаза у него горели. Потом быстро поднял ногу и изо всех сил ударил банкира в лицо. Тот застонал и повалился на бок, закрыв руками правую щеку.

– В прошлый раз я крепко врезал тебе, – прошипел Винни. – Но сейчас ты старик, Виктор, поэтому я тебя пожалел.

Серж наблюдал эту сцену с неподдельным ужасом.

– Ради Христа, Винни, с него достаточно, – вымолвил он.

Тацци подошел к двери, затем обернулся посмотреть на Виктора, который все еще лежал на полу, держась за щеку.

– Даже если я убью этого мерзавца, все равно ему будет недостаточно. – И он вышел из комнаты.

Серж кинулся к Виктору и помог ему встать на ноги.

– Вы в порядке? – спросил он.

Декстер убрал руки. Носок ботинка Винни ударил его ниже правого глаза и рассек кожу. Кровь залила всю щеку, под глазом Виктора уже наливался огромный синяк.

– Дайте воды, – с трудом прошептал он.

– Я достану полотенце. – Серж бросился в спальню, примыкавшую к кабинету, потом в ванную, где в теплой воде намочил полотенце. Кинулся обратно в кабинет.

Виктора там не было.

Следующие сутки прошли в мучительном ожидании. Он оформил перевод половины суммы кредита в «Канадский банк», потом позвонил в Бруклин Джулии Риццо и спросил, не может ли она прийти в его квартиру на Пятой авеню и побыть с ним, пока он ждет возвращения Дрю. Она приехала в полдень, он сидел в библиотеке и пил. Он был еще в пижаме и махровом халате, с небритым лицом. Распухшая правая щека была плотно забинтована. Когда Виктор описал сцену в кабинете Сержа, Джулия поверила ему с трудом.

– Он ударил тебя в лицо? – воскликнула она.

– Он сделал мне еще больнее. Гораздо больнее. Но у меня не было выбора. У них в руках Дрю.

– Да, я знаю, но это так жестоко...

– Он – жестокий! – Виктор повернул к ней лицо с налитыми кровью глазами. – Он злобная собака! Он всегда был таким. Но я клянусь перед тобой и перед Богом: если он покалечит Дрю, я убью его.

– Не смей даже говорить так...

– Убью. Я – сицилиец. Всю свою жизнь я боролся с насилием, с убийствами. Но если он убьет Дрю, я его прикончу. Я буду таким же сицилийцем, как тот, кто убил моего брата. Я убью его!

Джулия знала, что он говорит серьезно.

Телефон зазвонил в половине четвертого. Виктор поднял трубку:

– Алло?

– Отец, это я, Дрю.

– О Господи! С тобой все в порядке?

– Да, они не тронули меня. Они высадили меня в Гарлеме. Я звоню из отеля «Конни'с Инн», но не могу выйти на улицу.

– Почему? В чем дело?

– На мне же тот дурацкий костюм, в котором я был на балу у матери! Они все здесь смеются надо мной...

Виктор прикрыл трубку ладонью и сам начал смеяться.

– С ним все в порядке, – сообщил он Джулии. Затем убрал ладонь с трубки. – Послушай, Дрю, оставайся там. Я пошлю за тобой машину. Говори адрес.

– Угол Седьмой авеню и Сто тридцать второй улицы. И скажи Клоду, чтобы захватил плащ. Не могу же я идти в этом чертовом костюме!

– Хорошо, я скажу ему. Боже, сынок, как мы все волновались... Я сейчас же посылаю Клода...

Он повесил трубку и повернулся к Джулии.

– Он боится, – Виктора душил смех, – боится выйти на улицу, потому что... потому что одет в маскарадный костюм...

Виктор повалился на диван и захохотал. Он хохотал до тех пор, пока смех не перешел в рыдания.

Хотя Дрю они не тронули, его отец знал, что, если Винни Тацци нанес успешный удар однажды, никто в семье Виктора не сможет чувствовать себя в безопасности. Полиция здесь была бессильна. Когда Дрю был схвачен, ему завязали глаза и привязали к стулу, так что он не имел понятия, кто были эти люди и куда они его привезли. У Винни же было железное алиби, так как во время похищения он находился на Кубе. Кроме того, требования о выкупе никто не посылал. Полиции Виктор сообщил, что подозревает Тацци, однако не сказал ни слова о «Грэхэм-Хоуэллс лайн», так что получалось, что он вовлечен в заговор. Но безопасность Дрю была для него всего важнее. Джулия посоветовала ему связаться с Сержем Виттгенштайном, и он с ней согласился. Ему даже удалось скрыть похищение сына от газет, главным образом потому, что отсутствовало требование о выкупе. Заголовки в газетах просто сообщали: «Сын банкира исчез». Когда же сын банкира появился снова, репортерам было заявлено, что у Дрю случилась временная потеря памяти. Журналисты отнеслись к этому сообщению скептически, тем не менее оно было напечатано в газетах.

На следующий день после возвращения Дрю Виктор созвал специальное совещание Совета директоров банка и объявил, что берет отпуск. Он дал объяснение по поводу кредита на покупку «Грэхэм-Хоуэллс», который, несмотря на то что деньги банка были застрахованы, все равно оставался кредитом, данным преступникам. Более того, пока Тацци оставался на свободе, ничто не могло удержать этого вымогателя от того, чтобы оказывать давление на Виктора и выкачивать деньги из банка. Поэтому Виктор временно ушел с поста президента банка, рекомендовав вице-президенту Брайану Хьюгу исполнять его обязанности до тех пор, пока ситуация с Тацци не будет улажена. Когда другие директора поинтересовались, что означает термин «уладить», Виктор намеренно дал им уклончивый ответ.

В тот вечер он повез Джулию на ужин в маленький французский ресторан в Вест-сайде, и там она задала ему тот же вопрос:

– Что значит «уладить»? Как ты можешь «уладить» ситуацию с таким человеком, как Винни Тацци? Если уж полиция беспомощна, то что можешь сделать ты?

– Я могу убить его, – спокойно ответил Виктор, потягивая «Шабли».

– Ты это всерьез задумал?

– Вполне.

– Но он же не тронул Дрю...

– Джулия, моя семья... Дрю, Лорна, даже Барбара на своем побережье... мои внуки... Все они – живые мишени для этого человека. Я – живая мишень. Это наше с ним глубоко личное дело. У него ко мне патологическая ненависть. Он оставил Дрю в живых лишь только потому, что ему нужды были эти пятнадцать миллионов долларов. Но если ты думаешь, что мы никогда больше не услышим о Винни Тацци, ты просто не знаешь этого человека, так как я. Да, я не верю в действия вне рамок закона – это не мой стиль, это стиль мафии. Но так как закон, похоже, не в состоянии подобраться к Винни или к любому другому известному рэкетиру, тогда остается лишь ничего не делать и позволять ему разрушить твою жизнь либо нанести ответный удар. С меня хватит Винни Тацци. И не в порыве эмоций – я бы сделал так, если б он убил Дрю, – но хладнокровно. Расчетливо. И могу добавить, вполне безопасно для меня.

– И как же ты собираешься это сделать?

– Пока не знаю. Я нанял Эллсворта Синглтона из агентства «Пинкертон», чтобы он снабжал меня информацией о действиях Винни. Естественно, той информацией, которую он сможет добыть. У Синглтона множество связей в преступном мире. Возможность убить Тацци обязательно появится. И я воспользуюсь ею. – Он взглянул на Джулию. – Полагаю, ты возненавидишь меня за это.

– Нет, – ответила та тихо. – Он убил моего мужа. Око за око!

– Око за око, – повторил Виктор и сжал ее руку.

Такая возможность появилась быстрее, чем он ожидал.

Пятью днями позже Синглтон позвонил ему.

– Судно Тацци прибывает сегодня во второй половине дня с Кубы, – сообщил он.

– Это та яхта, что он купил там?

– Точно. Он собирается превратить ее в плавучий игорный дом и держать судно за пределами трехмильной зоны. Говорят, он собирается бросить якорь в трех милях к востоку от Сэнди Хук. Он нанял рыболовное судно, на котором выйдет в море в десять вечера посмотреть то место.

– Какой на этой яхте экипаж?

– Только три человека, плюс капитан. Все кубинцы.

– Как она называется?

– «Счастливая леди». Она примерно метров тридцать длиной, с белым корпусом и одной трубой. На палубе – желтый навес на корме. Мой осведомитель видел ее в Гаване в прошлом году. Она принадлежала сеньору Лобо, известному сахарному королю.

– Спасибо, Эллсворт.

Повесив трубку, Виктор потер правую щеку, на которой еще виднелся синяк, хотя опухоль уже спала. Потом позвонил секретарше:

– Соедините меня с Фрэнком Притчардом из компании «Притчард лайн».

Винни Тацци придерживал края своей новой серой фетровой шляпы, которую он купил, чтобы отпраздновать покупку «Грэхэм-Хоуэллс лайн». Дул довольно сильный ветер, и море было неспокойное, но ночь была ясная, и в небе над каньоном Гудзона ярко светились все звезды.

– Что это там? – спросил Тацци капитана рыболовного судна, указывая на далекий свет за пределами излучины порта.

– Плавучий маяк «Амброз», – ответил капитан. Он знал, кто был единственным пассажиром на его судне. Он никогда в жизни не согласился бы взять его на борт, если бы ему не предложили пятьсот долларов наличными.

– Это для того, чтобы направлять корабли?

– Верно.

– Я должен узнать что-нибудь об океане. Ведь я только что купил себе судоходную компанию.

«Коротконогий ублюдок, – подумал капитан, – ты, наверное, купил ее с помощью пистолета».

Через десять минут они разглядели стояночные огни «Счастливой леди». Еще через десять минут Винни вскарабкался по трапу через люк на судно, где его приветствовал капитан Эстебан Рамирес. На нем был черный свитер с воротником «хомут» и замасленная фуражка.

– Сеньор Тацци, приветствую вас на борту моего судна, – сказал капитан, пожимая ему руку.

– Спасибо. Как прошло плавание?

– Неплохо.

– Вы купили оборудование?

– Да, сеньор. Оно в салоне.

– Пойдемте посмотрим.

– Мои люди могут перейти на рыболовное судно? Им не терпится сойти на берег.

– Конечно. Скажите им, что я позабочусь о том, чтобы их вдоволь обеспечили спиртным и проститутками.

Капитан ухмыльнулся.

– Спасибо огромное, сеньор. – Он повернулся и что-то прокричал по-испански трем другим членам команды, стоявшим на мостике. Затем провел Винни на корму в главный салон. Маленький рэкетир вцепился в поручни красного дерева: яхту сильно болтало на волнах, а Винни не привык к качке.

– Эта чертова штука все время так качается? – спросил он.

– Да, сеньор, когда мы стоим на якоре, судно обязательно качает.

– Как же я могу рассчитывать на то, что клиенты будут играть здесь, если они не смогут даже удержаться на ногах?

– Когда на море волнение, мы можем сняться с якоря. Если судно двигается, качки нетрудно избежать.

– Вы уверены?

– Да, сеньор.

Капитан открыл двери в главный салон и включил свет. Это было большое помещение, переборки которого какой-то гаванский художник разрисовал фресками, изображавшими обнаженных нимф, играющих в стилизованных волнах. Салон был забит игорными столами, игровыми автоматами, столиками для игры в баккара, рулетку и покер; все они были покрыты простынями. Осветительные приборы были выполнены в форме колеса из дымчатого стекла с деревянными рукоятками и имитировали штурвал.

Винни показал на нимф на перегородках и осклабился:

– Каковы красотки! Вся эта чертова стена выглядит прямо как порнографическая открытка!

Он сдернул простыню с одного из столов для рулетки и проверил сукно и рулеточный барабан.

– Это самое лучшее оборудование, – похвастался он. – Сделано в Венесуэле. Взгляните на эти ножки из красного дерева – они такие же прочные, как кирпичный сортир.

– Вам придется привинтить ножки столов к палубе, сеньор. Мы привязали к ним резиновые шины, но вчера, когда началось волнение на море, они просто скакали по салону.

– Да, я знаю. Но мне хотелось бы сначала заново отделать полы.

– Палубы, сеньор.

– Что?

– Палубы. На кораблях полы называются палубами.

– Чепуха. Полы есть полы.

Они были почти оглушены воем сирены.

– Это что такое, черт побери? – переполошился Винни.

Капитан тоже встревожился:

– Я не знаю.

– Это где-то близко...

Капитан подбежал к задней двери и выглянул наружу. Потом закричал что-то по-испански.

– Что происходит? – завопил Винни.

– Нас таранят! Таранят! – Капитан Рамирес выскочил на палубу.

Что-то страшно затрещало. Винни заорал, увидев, как яхта резко накренилась в сторону порта. Потом случилось невероятное – правую переборку салона распорол нос какого-то грузового судна. Гигантское стальное лезвие прорвало обшивку, вошло в салон метров на пять и замерло. Винни бросился вперед, чтобы не попасть под это лезвие. Прижатый к переборке, он в ужасе взирал на стальную громадину, разрушившую половину игорных столов.