Текст книги "Век"

Автор книги: Фред Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

– Взгляни! – воскликнула, обращаясь к Виктору, Люсиль в один из вечеров в первую неделю ноября. – Арчи уже подготовил эскиз фасада, пока черновой, конечно, но он дает общее представление... Красиво, правда? В качестве строительного материала мы выбрали не совсем белый известняк из Индианы, который имеет такой чудесный оттенок.

Виктор внимательно посмотрел на чертеж. Он изображал, бесспорно, красивый четырехэтажный дом в строго классическом французском стиле с изящной проработкой окон и изысканными украшениями. Уинстед, симпатичный молодой человек, с интересом наблюдал за мужем своей клиентки.

– Ну как? – спросила Люсиль с нетерпением. – Тебе нравится?

– Да, очень красиво, – произнес Виктор без особого энтузиазма.

– Не обращай на него внимания, Арчи. Единственное, что его интересует, – сколько это будет стоить. У всех мужей и банкиров на уме только деньги, деньги, деньги. Позволь тебе заметить, дорогой Виктор, что когда работа будет закончена, то Декстеры станут хозяевами самого красивого особняка в Нью-Йорке и каждый сочтет за честь у нас побывать! Увидишь, каким будет вестибюль! Весь из мрамора, с великолепной, изящно изогнутой лестницей... Арчи уже сделал несколько набросков кованых перил, таких же, как в отеле Ламбер в Париже...

Люсиль почти без умолку проговорила о будущем доме весь обед, не дав другим вставить ни слова. Виктор молча слушал, а когда Уинстед ушел, зажег очередную сигару, которых с каждым днем выкуривал все больше и больше, выдохнул дым и посмотрел на другой конец гостиной, где сидела его жена, поглощенная чтением свежего номера «Городских пересудов» – детища полковника Манна, сомнительного журнальчика, специализировавшегося на светских сплетнях.

– Отдаешь ли ты себе отчет, – сказал Виктор, – что ставишь себя, как, впрочем, и меня, в глупое положение?

Она отложила журнал:

– В глупое положение? Каким образом?

– Строя этот претенциозный дворец. Понимаешь, Люсиль, я люблю тебя – полюбил с того самого момента, как увидел, но мне известны твои недостатки. Ты спишь и видишь, как бы добиться успеха в обществе.

– Ну и что? Разве в этом есть что-то дурное?

– Да. Хотя бы потому, что ты впустую тратишь время. Люди, на которых ты хочешь произвести впечатление, просто пустоголовые снобы.

– Вот как? Тогда с кем прикажешь водить компанию? С твоими итальянскими друзьями? Может быть, ты хочешь, чтобы я растолстела и начала готовить спагетти?

Виктор щелчком сбросил пепел с сигары и усмехнулся:

– Отличный способ посмеяться надо мной. Нет, готовить спагетти от тебя не требуется, я только хотел предупредить: не все то золото, что блестит. И еще: да, я действительно думаю о деньгах. Ты хотя бы в общих чертах представляешь себе, во что обойдется этот дом?

– Виктор, я не прошу тебя за него платить, я сама достаточно богата, чтобы построить дом по своему вкусу и обставить его красивой мебелью. Думаю, мне не придется прибегать к твоей помощи. К тому же если бы ты любил меня, как говоришь, то радовался бы, что исполняется моя мечта.

– Разумеется, я рад этому и хочу, чтобы ты была счастлива! Но не понимаю, почему ты не можешь быть счастливой с тем, что у тебя есть? Я люблю наших детей, но, похоже, они наскучили тебе...

– Знаешь, я тоже люблю детей, но мне неинтересно смотреть, как Дрю учится ходить, неинтересно отучать Лорну от дурной привычки сосать палец. В мире множество гораздо более любопытных вещей. Тебе легко насмехаться над светской жизнью, но чем еще мы, женщины, можем заняться помимо воспитания детей? Вы, мужчины, управляете миром и думаете, что мы должны падать в обморок от счастья, когда мужья приходят с работы и торопливо чмокают нас в щеку. У меня есть голова на плечах, я хочу от жизни большего. Кругом полно блестящих мужчин и женщин, и я намерена с ними познакомиться. Но для этого требуются соответствующие декорации, значит, нужны деньги. Они у меня есть, и я собираюсь заплатить положенную цену. И предупреждаю тебя, Виктор, тебе не удастся мне помешать.

Виктор снова выпустил дым.

– А если у тебя не хватит денег?

Она улыбнулась:

– Но, дорогой, разве это возможно? Если это все-таки случится, что ж... Ты же президент банка, не правда ли? Ты просто ссудишь меня нужной суммой.

Виктор подумал, не шутит ли она. Он не верил, что такое можно сказать всерьез.

ГЛАВА 14

– Эй, Поли! Тебя хочет видеть Малыш Винни!

Паоло Дораццо, тощий тридцатипятилетний официант, замер возле только что убранного стола и поднял глаза на двоих мужчин, стоявших в дверях заведения под названием «Бар Тони с грилем» на пересечении Сорок пятой улицы и Девятой авеню. В толстяке с рябой физиономией Поли тотчас признал Джанни Диффату, во втором – в черном костюме, мускулистом, чьего имени не знал, – еще одного человека Малыша Винни.

Поли Дораццо бросился в кухню. Было три часа дня, время ленча закончилось, последний посетитель ушел минут десять назад, и в маленьком помещении бара, кроме Поли, находился только Тони, бармен и владелец заведения. Увидев двоих громил, он нырнул за покрытую искусной резьбой стойку бара.

– Ты куда собрался?

Поли Дораццо чуть было не врезался в здоровяка, выскочившего из дверей кухни с пистолетом в руке.

– Пожалуйста, – захныкал Поли, попятившись от него прямо на стеклянную витрину, в которой были выставлены английский суп и сладкие пирожки. – Пожалуйста...

– Веди себя смирно, и мне не понадобится эта штука, – сказал человек, выбежавший с кухни. Схватив Поли за тощую руку, он толкнул его к двери. Когда они проходили мимо бара, Джанни Диффата произнес:

– Спасибо, Тони. Малыш Винни не забудет твоей услуги.

– Ты? – завопил Поли, обращаясь к бармену, который, поднявшись, безучастно наблюдал за происходящим из-за стойки. – Как ты мог со мной так обойтись? Я столько за тебя работал, как ты мог меня предать?

– Заткнись, – прошипел здоровяк.

– Я и с того света тебя достану, – выкрикнул Поли, и если бы его голос не дрожал от неподдельного страха, то эта угроза прозвучала бы комично.

Человек ударил Поли по голове рукояткой пистолета, и официант рухнул на руки Джанни Диффаты. Втроем они выволокли Дораццо на заснеженную улицу и швырнули в фургон с надписью «Торговля свежей рыбой Сандино».

Фургон двинулся в деловую часть города.

Придя в себя, Поли Дораццо обнаружил, что привязан к деревянному стулу. Из-за сильной боли в голове Поли потребовалось несколько мгновений, чтобы сосредоточиться и понять, что случилось. Его охватил ужас.

Стул стоял посредине подвала без окон с единственной дверью из цельного листа железа позади Поли, которую он видеть не мог. Перед ним на довольно шатком деревянном столе сидел маленький человечек в отлично сшитом сером костюме, с жемчужной булавкой в галстуке. Рядом на столе лежала серая фетровая шляпа. Красивое лицо коротышки улыбалось.

– Привет, Поли, – сказал Малыш Винни Тацци. – Ты попал в беду, большую беду.

В этот момент до Поли дошло, что он раздет догола. Он попытался двинуть руками, но они оказались крепко привязанными к спинке стула. Ногами он тоже не мог пошевелить, потому что лодыжки были связаны так крепко, что босые стопы занемели. Несмотря на холод, Поли вспотел. Поглядев направо, он увидел Джанни Диффату, прислонившегося к кирпичной стене, слева же не было никого. Поли вновь повернулся к Малышу Винни.

– Пожалуйста, – голос его было хриплым, – я вам верну все деньги! Клянусь Богом, все выплачу! Только дайте побольше времени...

– Я уже давал тебе время, Поли, – сказал Малыш Винни, – разве не так, Джанни?

– Да, ты дал ему целый месяц. Этот поганый ублюдок должен был оценить твою щедрость, Винни, а он пытался удрать.

– Я вовсе не собирался прятаться, Винни, клянусь, не собирался! Я устроился на работу у Тони, чтобы собрать денег, – и я собрал!

– Восемь сотен, Поли? Не верю.

– Не восемь, но полторы сотни есть...

– Ты задолжал мне восемь сотен, Поли, – произнес Малыш Винни, вставая со стола. – Ты не возвращаешь мне их уже много месяцев. Восемь сотен плюс проценты. Разве я не давал тебе два раза отсрочку?

– Да, но я беден, Винни! У меня жена и трое детей, я должен их кормить, а я так беден! Господи Иисусе, дай мне еще один шанс!

– Мне надоели твои отговорки, Поли, – продолжал говорить Малыш Винни, подходя к приземистой железной печке в углу подвала. Он открыл дверцу печки и положил на горящие угли кочергу. – Я не просил тебя брать у меня деньги, Поли. Не моя вина, что ты по глупости играешь на бегах. И не рассказывай мне баек про жену и детей, они не видели тебя уже два месяца, с тех пор как ты пропал с деньгами на оплату квартиры. Ты проклятый болван, Поли, ты неудачник. Твои жена и дети не станут по тебе плакать.

С этими словами Тацци снял сюртук, аккуратно сложил его на столе, затем закатал рукава рубашки и надел рукавицу на асбестовой подкладке. Вернувшись к печке, он перевернул кочергу. Поли Дораццо, эмигрировавший в Америку из Неаполя восемь лет назад, дрожал, глядя на Винни широко раскрытыми глазами.

– Что ты собираешься делать, Винни? – едва слышно спросил он.

– То, что следует, Поли. Ты не вернул ссуду, а мне надо поддерживать свою репутацию. Ты станешь примером для других моих клиентов. Когда они решат бежать от Винни Тацци...

– Я не бежал! – выкрикнул Поли.

– Когда они решат провести меня, они вспомнят о Поли Дораццо и передумают. На твой труп будет страшно смотреть, Поли.

Он вытащил из печки кочергу и поднял ее вверх. Острый конец был раскален докрасна. С кочергой в руках Винни двинулся к стулу.

Плача, официант взмолился:

– Пожалуйста, Винни... Пожалуйста...

– Ты умрешь, Поли, но не сразу.

– Господи Иисусе!

– Сначала я прижгу тебе соски. Потом, скорее всего, уши. Потребуется, наверное, целый час, Поли, чтобы тебя убить, но время у меня есть.

– Пожалуйста, Винни, пожалуйста... О Матерь Божья!

– Держи его, Джанни.

Джанни Диффата подошел сзади к стулу и схватил Поли за шею борцовским приемом. В горле у Дораццо булькнуло, он скорчился от боли и животного ужаса, и в это время Малыш Винни прижал к его правому соску раскаленный конец кочерги.

Когда подвал наполнился отвратительным запахом горелых волос и мяса, Поли Дораццо потерял сознание.

– Дай этому сукину сыну пять минут, потом приведи в чувство, – распорядился Малыш Винни.

– Правильно, Винни.

– Эй, Винни, взгляни на это объявление в газете!

Дело происходило вечером. После зверского убийства Дораццо – он умер меньше чем за час, поскольку Малыш Винни еще недостаточно набил руку в своих садистских упражнениях, продлевающих мучения жертвы, – Малыш Винни и Джанни сфотографировали изуродованный труп, чтобы делать клиентов сговорчивее, потом запихнули труп в мешок и выбросили его в Ист-ривер, всегда выручавшую в таких случаях. Оттуда они поехали на Малбери-стрит в любимый ресторан Малыша Винни под названием «Прекрасный остров», чтобы полакомиться моллюсками, рыбой и макаронами. Ничто так не разжигало аппетита у Малыша Винни, как убийство.

– Что за объявление? – спросил Малыш Винни, отхлебывая вина.

– Здесь, в «Курьере», объявление во всю страницу, его дал наш старый дружок Виктор Декстер!

– Черт! О чем оно? Прочти.

– «Обращение «Декстер-банка и Трастовой компании (Пайнд-стрит, 25)» ко всем итало-американцам: «Декстер-банк» приветствует всех итало-американцев Нью-Йорка и приглашает их открыть чековые и/или сберегательные счета. У нас есть все необходимое для того, чтобы удовлетворить все желания клиентов, для удобства которых у нас работают кассиры, говорящие по-итальянски. Мы также приглашаем всех итало-американцев, которые нуждаются в личном или деловом финансировании, прийти к нам для беседы. Мы будем рады ссудить всех законопослушных граждан деньгами под умеренные проценты. Мы приветствуем ваши деловые начинания и с нетерпением ждем возможности вас обслужить». Тут еще полно всякого дерьма насчет часов работы и так далее, а потом подпись – «Виктор Декстер, президент». – Джанни отложил газету. – Ты можешь поверить, что этот козел Виктор и правда стал президентом банка?

– Я поверю всему, что угодно, – сказал Малыш Винни, поглощая сразу полдюжины моллюсков. – Объявление, однако, интересное. Он хочет заняться бизнесом с законопослушными итало-американцами. Что ты об этом думаешь, Джанни? Мы с тобой законопослушные?

– Еще бы, – ухмыльнулся Джанни, вытирая с рубашки каплю соуса marinara[37]. – А ты что думаешь, Винни?

– Я думаю, – ответил Малыш Винни между глотками кьянти, – что, как солидные итало-американцы, мы должны расширять свой бизнес, правильно?

– Правильно.

– А когда занимаешься ростовщичеством, денег нужно все больше, чтобы отдавать их в рост, правильно?

– Правильно.

– А раз твой старый кореш заделался банкиром, куда ты идешь за этими деньгами?

Джанни довольно ухмыльнулся:

– В «Декстер-банк и Трастовую компанию»!

– Черт, Джанни, кто сказал, что у тебя мозги не больше оливки, был неправ. Ты ужасно смышленый парень.

Джанни засветился от гордости.

Джулия Ломбардини обладала слишком итальянской внешностью, чтобы ее можно было назвать «гибсоновской[38] красавицей». Но ее высокая тонкая фигура и гордая посадка головы были точь-в-точь как у «гибсоновских девушек». В темно-коричневой юбке и белой блузке с пышными у плеч рукавами она была необыкновенно хороша. Когда Малыш Винни через три дня после убийства Паоло Дораццо разглядывал Джулию, то он решил, что если Виктор устоял перед своей секретаршей, значит, с ним не все в порядке. А Джулия, взглянув на Малыша Винни, подумала, что имя этого низенького, щегольски одетого человека с наглой улыбкой смутно ей знакомо.

– Вам назначено, мистер Тацци? – спросила она.

– Не-а. Просто доложи Виктору, что пришел Малыш Винни. Он вспомнит. Можно сказать, мы выросли вместе в Бруклине. – Он наклонился над столом Джулии и добавил, сверкнув белыми зубами: – Мы с ним как братья.

– Понимаю. Присядьте, пожалуйста, я поговорю с мистером Декстером.

– Послушай, у тебя отличная фигурка.

Она встала.

– Благодарю вас.

– Когда-то я был боксером. Хочешь пощупать мои мускулы?

– Как-нибудь в другой раз.

– Погоди, не ломайся. – Он снял куртку и согнул правую руку. – Ну-ка посмотри: все видно и через рубашку! Правда, отличные мускулы? Не хуже, чем у Сэндоу. Давай пощупай.

– Мистер Тацци, это банк, а не спортивный зал. Пожалуйста, сядьте.

Она прошла в кабинет Виктора. За три недели, что Джулия работала у молодого президента банка, она прониклась огромным уважением к нему как к бизнесмену и начала восхищаться его человеческими качествами. Она думала, что в жизни не встречала никого лучше. Ей никогда не приходило в голову влюбиться в него, потому что Джулия была воспитана в очень строгих правилах. Но, определенно, ничто в ее юной жизни не нравилось ей больше, чем работа в «Декстер-банке», и Джулия, к собственному удивлению, обнаружила, что с нетерпением ждет каждого нового рабочего дня.

– Мистер Декстер, – сказала она, подходя к столу Виктора, – пришел один довольно странный джентльмен, я не уверена, правда, что он действительно джентльмен. Он говорит, что вырос вместе с вами в Бруклине. Его зовут Винсент Тацци, на прием он не записывался.

Джулия очень удивилась, увидев, как побледнело лицо Виктора.

– Этот человек небольшого роста? – с трудом выговорил банкир.

– Весьма небольшого. Мне кажется, я уже слышала его имя... Думаю, от своего дяди.

– И этот человек хочет меня видеть?

– Да, сэр.

Виктору припомнились Марко Фоско и та ночь, которую он не мог забыть даже спустя столько лет.

– Было бы преувеличением сказать, что мы выросли вместе, – произнес сицилиец, – но все равно, пусть он войдет.

– Да, сэр.

Когда она вышла из кабинета, Виктор подошел к окну и посмотрел вниз на Пайн-стрит, где несколько автомобилей с трудом пробирались между запряженными лошадьми повозками и экипажами. Кровь. Виктор никогда не забывал ощущения крови Марко на своих губах, ее вкус, когда Малыш Винни поцеловал его измазанными в крови Марко губами. Полиция так и не раскрыла этого убийства, но Виктор знал, что, хотя по-настоящему ему нельзя поставить в вину убийство, он все-таки послужил причиной смерти Фоско. От Виктора не укрылась печальная ирония этого обстоятельства: если его брата Франко посадили в тюрьму за убийство, которого тот не совершал, то он, Виктор, избежал тюремного заключения, несмотря на то что стал причиной гибели человека. Франко пользовался известностью в Италии, но слава его была скандальной. Он издавал радикальную газету «Либерта», и его откровенный роман с княгиней Сильвией был известен половине Европы. Но Франко заплатил за свой успех двенадцатью годами тюрьмы. Неужели Виктору придется заплатить за давнее убийство Марко Фоско именно теперь, когда он добился такого успеха в жизни?

– Хэлло, Виктор.

Виктор медленно повернулся и увидел зловещую фигуру маленького человечка, с которым не встречался целых одиннадцать лет.

– Привет, Винни.

– Брось, Виктор, разве так встречают старых друзей? Ты не хочешь пожать мне руку?

Виктор вышел из-за стола и протянул ему руку. Малыш Винни сильно стиснул ее, глядя прямо в глаза Виктору.

– В нашу прошлую встречу, – прошептал он с ухмылкой, – мы поцеловались. Помнишь?

Виктор ничего не сказал, но вздрогнул, и это его выдало.

– Чего ты хочешь?

– Хочу заняться бизнесом. Я итало-американец, пришел по твоему объявлению за ссудой.

Банкир посмотрел на него с подозрением:

– Садись.

Когда Малыш Винни выдвинул стул, Виктор вернулся к своему столу и тоже сел.

– Вот, значит, как ты устроился, – президент банка, – произнес Винни, оглядываясь. – Классно. Мне нравится твой кабинет. Выходит, ты не зря якшался со своими дружками-миллионерами, да?

– Кроме этого мне пришлось еще и много работать. Что тебе нужно, Винни? У меня масса дел.

Глаза Малыша Винни вспыхнули.

– Ты лучше не гони меня, Виктор, мне ведь многое о тебе известно. Понимаешь, что я имею в виду?

– Если ты о Марко...

– Вот именно.

– Почему ты тогда не сообщил в полицию?

– Но я же твой кореш! Мы не хотели доносить на тебя. Кроме того, полиции тогда было наплевать, кто убил Марко, как наплевать и сейчас. А вот газетам не все равно. – Он хихикнул. – Я прямо вижу их заголовки: «Известный банкир участвовал в войне банд!», «Виктор Декстер – жестокий убийца!».

И Малыш Винни согнулся пополам от смеха. Виктору даже показалось, что в этом смехе было что-то ненормальное. Успокоившись, Винни закурил сигарету.

– В любом случае, Виктор, много воды утекло с тех пор... или крови, а? Итак, я пришел к тебе договориться о ссуде, чтобы начать свое дело.

– Какое?

– Хочу организовать компанию по вывозу мусора. «Компания Тацци – уборка мусора». Здорово звучит, правда? Классно! По моим подсчетам, для этого мне понадобится сто тысяч долларов.

– Сто тысяч? – воскликнул пораженный Виктор.

– Придется купить фургоны, лошадей, арендовать конюшню... Все это стоит кучу денег.

– Но не сто тысяч.

Малыш Винни затянулся сигаретой.

– Это значит, что ты не хочешь дать мне ссуду? – спросил он негромко.

– Это значит, что мне необходимо узнать намного больше о «Компании Тацци – уборка мусора», прежде чем я ссужу тебе такую уйму денег! Или ты считаешь меня глупцом? Ты можешь открыть эту компанию за пять тысяч, и даже меньше! За каким чертом тебе нужно столько денег?

– Скажем так, у меня есть несколько дел, которые требуют капиталовложений. Если я буду платить тебе твой процент, не все ли тебе равно, куда я вложу эти деньги?

– Поверь, Винни, мне не все равно. Заполни бланки прошения о ссуде, я их изучу.

– Слушай, Виктор, – сказал Винни, наклонившись вперед, – ты лучше сам заполни эти бланки, не хочу о них мараться. Можешь написать все, что хочешь, – «Компания Тацци – уборка мусора», «Душевая компания Тацци», что хочешь. Затем напиши, что даешь сотню тысяч долларов и свое разрешение на это. Понял? Я приду завтра в десять утра подписать бумаги и забрать деньги. – Он встал, еще раз затянулся сигаретой, потом бросил ее на пол и потушил ногой. – Иначе, – улыбнулся он, – я расскажу газетам о Марко и о той романтической ночке одиннадцать лет назад, когда мы с тобой расцеловались в переулке. Подумай об этом.

И он вышел из кабинета.

Когда пять минут спустя Джулия Ломбардини вошла в кабинет, она с удивлением увидела, что ее босс лежит на черном кожаном диване, чего до этого не случалось никогда.

– Мистер Декстер, вам нехорошо?

Некоторое мгновение он молчал, потом произнес:

– Со мной все в порядке.

Джулии никогда не приходилось слышать, чтобы его голос звучал так неуверенно.

– Я позвонила своему дяде в «Курьер», – продолжала она, – и расспросила его о Тацци. Дядя сказал, что этот человек – настоящий бандит.

Молчание.

– Он сказал также, что Тацци дает взаймы беднякам, которым больше негде взять денег, под огромные проценты – до сорока процентов! Он их запугивает, заставляя возвращать деньги, но, конечно, они почти никогда не в состоянии расплатиться из-за этих огромных процентов. Мой дядя говорит, что, по слухам, Тацци случалось и убивать.

Молчание.

– По словам дяди, Тацци платит полиции.

Наконец Виктор заговорил:

– Это точно?

– Нет, это только слух.

Виктор поднялся.

– Соедините меня со своим дядей по телефону, – сказал он, возвращаясь к столу.

И Джулия Лобмардини решила, что беспокойство, чем бы оно ни было вызвано, отпустило Виктора.

ГЛАВА 15

Люсиль мало интересовалась своими детьми. После рождения их сразу передавали на попечение ирландской няне, миссис Моффит. Вот почему, придя однажды вечером домой на Греймерси-парк, Виктор очень удивился, когда восьмилетняя старшая дочь Лорна сказала ему: «Мамочка наверху купает Дрю». Лорна, хорошенькая девочка, унаследовавшая от матери цвет волос и глаз, обладала замечательно уравновешенным характером. Однако в тот вечер она показалась отцу необычайно возбужденной. Бросившись ему навстречу, Лорна воскликнула:

– Мамочка говорит, что мы все поедем в Англию на Рождество!

– Она так сказала? Вот это новость!

– Правда, это здорово, папа? Мы увидим Биг-Бэн и королевский дворец! Может быть, даже самого короля, когда он будет ехать в своей карете!

Виктор поцеловал ее, потом, улыбаясь, опустил на пол. Он обожал своих детей, допуская, что, возможно, чересчур их балует. Но, зная равнодушие к ним матери, он чувствовал потребность как-то восполнить недостаток любви, которой детям так мало перепало от Люсиль.

– Почему мама вдруг собралась ехать в Англию?

– О, она и мистер Уинстед хотят купить мебель для нашего нового дома. Папа, а разве нельзя купить мебель в Нью-Йорке?

– Большинство людей именно так и поступают, – ответил Виктор уже без улыбки. Он вошел в небольшую скромную гостиную и посмотрел на мебель, стоявшую там. Она была простая и уютная, от родителей. Виктор знал, что она терпеть не может этой мебели, и решил, что поездка за границу выльется в безудержную погоню за антиквариатом.

Он поднялся наверх и заглянул в детскую ванную комнату. Дрю купала не Люсиль, а миссис Моффит.

– Где миссис Декстер? – спросил Виктор.

Миссис Моффит, пышнотелая ирландка, ответила:

– О, она заходила сюда поиграть с Дрю. Но маленький проказник ее обрызгал.

Виктор поцеловал мокрую головку сына и направился в свою спальню, но Люсиль причесывалась, сидя у туалетного столика. Он подошел ее поцеловать.

– Добрый вечер, дорогой, – сказала она. – Я вся вымокла, пытаясь выкупать Дрю, – он меня обрызгал.

– Зачем ты взялась его купать? Ты ведь никогда не делала этого раньше.

– Знаешь, я решила, что мне следует больше внимания уделять детям, особенно Дрю, которого мы не сможем взять с собой в Англию на Рождество.

– Да, я слышал о поездке в Англию. Ты могла бы сама рассказать мне о ней.

– Все решилось окончательно только сегодня днем, Арчи сообщил, наконец, что сможет с нами поехать, и я заказала каюту-люкс на «Кронпринцесса Цецилия». Я решила оставить Дрю на миссис Моффит, а Лорну и Барбару взять с собой: они с удовольствием проведут Рождество в Лондоне. Это будет так по-диккенсовски.

– А как же я? Я не могу в этом году ехать в Европу – слишком много дел в банке.

– Но ты наверняка сможешь взять отпуск на месяц. Или недели на три.

– Нет, не могу. В следующем году, когда мое положение станет прочнее, другое дело, но никак не в первый год на посту президента.

Люсиль посмотрела на него.

– Что ж, – сказала она наконец, – мне ужасно жаль, дорогой, но, похоже, тебе придется провести Рождество в одиночестве.

Ее холодный, эгоистичный тон разбил Виктору сердце.

– Люсиль, что происходит с тобой, с нами обоими? Мы всегда все делали вместе, но теперь тебя интересует только этот проклятый дом. Ты меня разлюбила?

– Разумеется, нет, не говори глупостей! – Она поднялась. – Но Арчи говорит, что за лучшей антикварной мебелью надо ехать в Лондон и Париж...

– К черту эту мебель! – Виктор обнял и горячо поцеловал жену, мгновение спустя прошептал: – Поедешь в Европу потом. Я так хочу, чтобы в Рождество ты была рядом.

Он нежно провел пальцами по ее рыжим с золотистым оттенком волосам. Как обычно, его ласки подействовали на нее возбуждающе.

– Я тоже хочу быть с тобой... – произнесла она нерешительно.

– Знаешь, мне предложили шестьдесят тысяч долларов за дом на Медисон-авеню. Я не собирался его продавать, потому что со временем он мог стать неплохим вложением капитала, но теперь, пожалуй, продам, чтобы на эти деньги ты смогла обставить наше новое жилище. В конце концов, я тоже хочу внести свою лепту.

– Ты очень щедр, дорогой.

– Это только первый шаг, к тому же не такой уж и значительный. Останься дома на Рождество, чтобы мы могли вместе провести праздники, чтобы Лорна и Барбара помогли мне нарядить елку... – Улыбка у Виктора получилась довольно грустной. – Назови меня сентиментальным, если хочешь, но мое самое большое желание – быть с тобой.

Люсиль взглянула на своего красавца мужа. Она знала, что он все еще любил ее, и ей нравилось чувствовать свою власть над ним. Люсиль понимала, что его просьба вполне разумна, а сердце подсказывало, что надо уступить, но искушение лишний раз продемонстрировать свою власть над мужем, задеть его самолюбие было слишком велико. Поэтому Люсиль улыбнулась и сказала:

– Как это мило с твоей стороны, Виктор, я с радостью возьму шестьдесят тысяч долларов, потому что расходы оказались выше, чем я предполагала. Но к поездке уже все готово, я вынудила Арчи поменять все его планы и не могу сказать ему, что мы не поедем.

Глаза Виктора стали холодными.

– Я прошу тебя остаться, – произнес он негромко.

– Говорю тебе, я не могу!

Он выпустил Люсиль из объятий, на мгновение задержал на ней взгляд, затем повернулся и пошел к двери.

– Виктор, а как же шестьдесят тысяч?

– Они твои, – бросил он, открывая дверь. – Пусть это будет моим рождественским подарком. Счастливого Рождества.

С этими словами он вышел. Никогда еще Люсиль не слышала столько горечи в его голосе. У нее мелькнула мысль, не совершила ли она страшную ошибку.

* * *

В двенадцать часов следующего дня Малыш Винни встретился с Джанни Диффатой в бруклинском ресторанчике «Трубадур»[39], принадлежавшем бывшему банкиру из Мессины, большому поклоннику Верди.

– Как прошло в банке? – спросил Джанни, когда его босс проскользнул в кабинку, отделанную темным деревом, и уселся напротив.

– Теперь Виктор у нас в руках! – улыбнулся Малыш Винни. – Я прищучил его. Видел бы ты его морду, когда я сказал про Марко. Сидит весь мокрый и говорит: «Винни, меня не волнует, что ты сделаешь с деньгами...»

– Разве он не говорил, что для него это важно? – перебил Джанни.

– Говорил, до того как все обдумал. Стоит мне проболтаться – и он пропал. А что скажет его семейка? Этим красоткам с Пятой авеню убийцы не по душе. Как бы то ни было, мы застали его врасплох, он испугался, выдал мне ссуду и, будь уверен, выдаст еще! Мы потратим эти денежки, и через пару месяцев я выбью из него еще столько же. Считай, что ключи от банковского подвала у нас в руках!

– Ей-богу, Винни, у тебя есть голова на плечах!

– Он просил только об одном: чтобы я хранил деньги в его банке. Я согласился. Почему бы и нет? Там надежней, ведь кругом столько мошенников, чтоб ты знал.

– Знаю, Винни, знаю, – проговорил толстяк Джанни, трясясь от смеха, как желе.

– Я уже занялся прикидками на будущее – пора открывать филиалы. В Бруклине дела идут отлично, почему бы не взяться за Манхэттен? Я правильно мыслю?

– Правильно, Винни.

– Так что давай шепни ребятам, что если у кого ко мне дело, то по вторникам и четвергам я до вечера сижу в «Прекрасном острове». Добавь, что у меня появилась куча наличных для ссуд. Знаешь, Джанни, этак я, пожалуй, скоро заделаюсь миллионером!

– Я всегда был уверен в тебе, Винни. Всегда.

– Знаю. И еще передай ребятам, что, раз наш бизнес пошел в гору, им всем причитается десять процентов сверх уговоров. А вот и маленькая премия для тебя, Джанни.

Тацци вытащил из кармана куртки конверт и протянул его через стол. Открыв его, Джанни быстро пересчитал лежавшие внутри сотенные банкноты: их было десять. Джанни поднял глаза на своего босса:

– Ты по-настоящему щедрый, Винни, очень щедрый.

– Знаю. Теперь давай чем-нибудь закусим, потом я пойду к Ренате, что-то захотелось женской ласки. А ты как?

Джанни ухмыльнулся:

– Я всегда не прочь.

– Знаешь, какая между нами разница?? Ты за это дело платишь из-за того, что такой жирный, а Малышу Винни это ничего не стоит, потому что у него это отлично получается. Верно?

– Верно, Винни.

Джанни Диффата в тысячный раз за свою жизнь пожалел, что он не Винни Тацци.

В четверг, в три часа дня, ожидая своей очереди подойти к Малышу Винни, у самых дверей ресторанчика «Прекрасный остров» топтался крепкий человек лет тридцати пяти. Его худое лицо с крупным носом, покрытое преждевременными морщинами, несло на себе печать нищеты; черный костюм блестел на коленях и локтях, но дешевая белая рубашка была чисто выстирана.

Наконец к нему подошел Джанни Диффата:

– Ты следующий. Не забудь, что к мистеру Тацци надо относиться с уважением, иначе не получишь ссуды. Понятно?

– Да, сэр.

Джанни проводил посетителя мимо почти совсем опустевших столиков к кабине в задней части зала. Винни провел там уже полтора часа, выдав за это время разных ссуд на 3700 долларов под сорок процентов. Дела на Манхэттене пошли даже лучше, чем он ожидал.

– Садись, – сказал Винни.

Человек сел напротив, положив мятую шляпу на колени.

– Как тебя зовут?

– Бенно Лаццарони, сэр.

– У тебя хорошая работа?

– Да, сэр.

– Чем же ты занимаешься? Говори поскорее, не трать мое время понапрасну.

– Я работаю ночным сторожем в ювелирном магазине.

– В каком?

– «Жерар и сыновья».

На Малыша Винни, похоже, название магазина произвело большое впечатление.

– Это тот, что на Тридцать четвертой улице рядом с отелем «Уолдорф»?