Текст книги "Блеск и будни"
Автор книги: Фред Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА ПЯТАЯ
А дам облокотился о борт корабля «Юпитер» и смотрел, как скользит мимо берег Темзы, гадая, что ждет его в Индии.
Хотя он и сказал Сибил, что второй убийца-сикх вернулся в Индию, доказательств этого у него не было. Не знал он также, имеются ли другие таггисв Лондоне, которые охотятся за ним и «Глазом идола», который он носил на себе в специально сшитом для этой цели поясе. Прошло уже шесть недель с того времени, когда убили его деда, но Скотланд-Ярд в лице инспектора Себастьяна Куеда, которому поручили это дело, все еще не располагал ни одной версией того, кто же стоит за этим убийством. Чтобы сбить со следа сикхов, Адам не только пустился в путь под своей старой фамилией Торн, а не под привлекающим большее внимание титулом «лорд Понтефракт», но и купил билет на «Юпитер», на котором было несколько дешевых кают для пассажиров в отличие от шикарного лайнера «Звезда Востока». К сожалению, он терял из-за этого много времени. Пароход «Звезда Востока» шел из Лондона в Александрию, Египет, откуда пассажиры ехали в Суэц через Каир по недавно построенной железной дороге, а оттуда уже плыли до Бомбея, потратив на дорогу в общей сложности два месяца. Но «Юпитер», на котором находилось множество грузов, должен был тащиться вокруг всей Африки, а стало быть, по Индийскому океану до Калькутты через Цейлон, а на это в общей сложности (с учетом ветров, так как «Юпитер» не был оборудован паровыми машинами) уходило полгода. Адам прихватил с собой книги по истории Индии, самоучители языков этой страны, решив с пользой провести время и как можно больше узнать об Индии.
– Взгляните в последний раз на нашу зеленую и замечательную страну, – сказал дородный мужчина с всклокоченной черной бородой, остановившись у борта судна рядом с Адамом. – В Индии вы не часто увидите такую зелень. Меня зовут Бентли Брент, молодой человек, и поскольку нам придется часто встречаться в последующие несколько месяцев, думаю, стоит познакомиться.
– Меня зовут Адам Торн.
Они пожали друг другу руки, потом Бентли облокотился на поручни.
– А почему вы едете в Индию, осмелюсь спросить?
– Я пишу книгу об этой стране, – уклончиво ответил Адам. Он никому не собирался говорить о бриллианте.
– Ну, об Индии можно написать большую книгу, потому что это огромная страна. Я провел там десять лет и все еще не могу считаться хорошим экспертом этой чертовой земли. Я капитан пятьдесят третьего национального полка пехоты, расквартированного в Коунпуре. Проводил дома полугодовой отпуск в Шропшире, но должен признаться, что скучал по Индии, какой бы грязной и жаркой она ни была. Кстати, у меня такое предчувствие, что пища на этой посудине отвратительная. Как вы думаете? А капитан вполне может сойти за пирата.
– Будем надеяться, что он им не является.
Адам воспринял с восхищением знакомство с этим рослым офицером, путешествующим в гражданской одежде. Он был уверен, что его спутник окажется золотой жилой достоверной информации о таинственном полуострове. И он угадал. В течение нескольких дней – предсказания Бентли о пище, к сожалению, оправдались – он рассказал Адаму о жизни в Индии, в частности дал краткий обзор истории Ост-Индской компании, устав которой был подписан еще королевой Елизаветой I в последний день 1599 года. В течение последующей сотни лет английские купцы соперничали с португальцами и французами из-за прибыльной торговли с Индией, по мере того как на полуострове ослабевала власть Великих Моголов. Когда умер великий император Аурангзеб и в борьбу за наследство вступили семнадцать его потомков, империя начала разваливаться. По мере того как центральная власть в Дели ослабевала, повсюду начали возникать новые центры власти. Появились иностранные завоеватели, которые захватывали, что могли, в таких государственных провинциях, как Хайдерабад, пытались установить там свое влияние за счет Дели. Закончилось все это хаосом. Английская Ост-Индская компания была вынуждена защищать свою торговлю военными средствами. К концу восемнадцатого столетия влияние этой компании настолько расширилось, что английское правительство решило национализировать ее. Территории Индии, контролируемые компанией, фактически превратились в колонию британского правительства под управлением назначавшегося из Лондона генерал-губернатора. В страну были введены английские войска, создали национальные подразделения под командованием английских офицеров вроде Бентли, национальную пехоту, называемую сипаи,и кавалерию под названием совас.Английское влияние возрастало, генерал-губернатор в Калькутте начал прибирать к рукам самостоятельные штаты, заменять там неугодных ему людей.
– Индия – это пороховой погреб, – подытожил Бентли, после того как они с Адамом в четвертый раз подряд отобедали вместе. – С тех пор как военные начали брать туда своих жен с их дьявольски высокомерными моральными принципами и начали обращаться с туземцами как с неграми, белые и туземцы готовы вцепиться друг другу в глотку. Если хотите знать, Индия вот-вот взорвется…
– Лиза, – рыгнул Джек Кавана, – я самый счастливый человек на свете. Нет, скажу иначе: стану самым счастливым человеком на свете, когда ты снимешь с себя это подвенечное платье, хотя оно и очень красивое. Я просто сгораюот нетерпения… ну, ты сама знаешь, какого.
Он снова плеснул в бокал шампанского. Они находились в гостиной его номера-люкс отеля «Лувр». Только что они приехали прямо из американского посольства в Париже, где торжественно отметили свое бракосочетание. За последние десять дней Джек просто засыпал свою невесту подарками. Купил ей полный гардероб одежды работы Люсьена Делорма, прекрасные бриллиантовое и рубиновое ожерелья с такими же серьгами от лучшего парижского ювелира Лемонье, а также обручальное кольцо с двумя прекрасными прозрачными бриллиантами, от которых у нее просто захватило дух. Несчастной дочери йоркширского священника кошелек Джека казался просто бездонным. И хотя, как оказалось, он крепко закладывает за воротник, все равно его доброта и внимание к ней были такими, что она прониклась убеждением, что все-таки поступила правильно, выйдя за него замуж. Ее сердце всегда будет принадлежать Адаму, но в качестве миссис Джеймс Рандольф Кавана она сама и ее будущий ребенок стали американскими гражданами и теперь неподвластны законам Англии, как ей казалось. Она нежно улыбнулась, подходя к мужу, обняла его и расцеловала.
– Я очень счастлива, – прошептала она.
Джек поставил на стол бокал с шампанским и хотел поднять ее на руки.
– Черт, не могу больше ждать, – воскликнул он. – Перенесу тебя через порог спальни как заправский молодожен и опущу на кровать.
– Нет, Джек, мне придется повозиться, чтобы снять с себя это платье. Дай мне пятнадцать минут.
Она еще раз поцеловала его и, торопливо пройдя через двойные раздвигающиеся двери в спальню, затворила их за собой. Закрыла глаза, на мгновение подумав об Адаме. Потом начала снимать с себя изысканное свадебное платье, которое изготовил для нее Люсьен. Сначала сняла с головы фату в форме полумесяца, отороченную нежными кружевами, потом спустила вниз и перешагнула через белое платье, кринолин, нижнее белье и трусики с оборками. Надела белую комбинацию, сшитую тоже по эскизу Люсьена, потом легла на большую кровать и стала ждать.
Точно через пятнадцать минут двойные двери разъехались, и в спальню вошел Джек. Он уже снял пиджак и галстук, его лицо покраснело от шампанского. Он задвинул двери и подошел к кровати, глядя на Лизу.
– Ты такая очаровательная, – прошептал он и начал расстегивать рубашку. – Такая прекрасная. Я самый счастливый человек на свете.
Раздевшись догола, он лег под шелковое одеяло и обнял ее.
– Должен предупредить тебя, сладость, моя, что я физически очень крепкий человек. Уверен, что это тебе понравится так же, как и мне. Предполагаю, что это так, потому что где-то по дороге ты потеряла свою девственность. Это отчасти и объясняет, почему я так безумно хочу тебя. У тебя есть опыт, ты не чета тем бледнолицым профессиональным девственницам у меня на родине.
Лиза подумала, что, возможно, это не самое тактичное замечание, которое она услышала в первую брачную ночь, но попридержала язык. Он поднял ее ночную рубашку и стал целовать соски, похотливыми руками ощупывая и гладя ее тело. Нежно и умело он снял с нее ночную рубашку, взобрался на нее, продолжая целовать и лизать ее тело.
– Твои сиси, – бормотал он. – Господи, как мне нравятся твои сисечки! Прелесть!
Когда он кончил, то, не выпуская ее из объятий, прошептал:
– Ягодка, тебе понравилось это? Получила ли ты удовольствие? Не подкачал ли я?
– Ты молодец, – шепнула она, почувствовав, что он нуждается в одобрении. И действительно, он хорошо показал себя в этом деле.
– Мне бы хотелось услышать от тебя «я люблю тебя». Любишь ли ты меня, Лиза?
– Да, дорогой мой, я люблю тебя.
– Ты не думала о нем… о другом мужчине?
– Конечно, нет.
Но она сказала неправду.
Сибил мелким галопом въехала на конюшенный двор, расположенный на задах Понтефракт Холла. Честер, конюх, вышел из добротной каменной конюшни, чтобы помочь ей сойти с лошади.
– Миледи, – сказал он, – мистер Масгрейв прибыл двадцать минут назад.
Сибил несколько удивилась. Потом вошла в дом, и мистер Хоукинс сообщил ей, что Эдгар находится в гостиной. Ее охватили противоречивые чувства. В школе она влюбилась в Эдгара Масгрейва, единственного представителя мужского пола, который возбудил ее еще до Адама. Но она прекрасно знала, что Эдгар был эгоистом, бессердечным и вероломным, который полагался в жизни на свои чары и довольно привлекательную внешность.
Сибил вошла в комнату. Эдгар стоял возле камина, листая книгу. Он взглянул на нее и улыбнулся, положив книгу на стол.
– Сибил… Или мне надо называть тебя леди Понтефракт?
– Не говори глупостей. Когда ты возвратился?
– Три дня назад. А когда просмотрел пришедшую почту, то увидел приглашение на твою свадьбу. Я впал чуть ли не в прострацию из-за того, что пропустил это событие. А теперь узнал, что счастливый молодожен отплыл в туманную Индию. Как он мог так быстро оторваться от тебя?
Он выглядел безупречно. Она знала об огромных счетах его портного, но портному очень везло, если он получал деньги хотя бы через год. Эдгар был мастер жить не по средствам. Но смотреть на него было несомненно приятно. Высокий, худощавый, с удлиненным узким лицом, с пронзительными голубыми глазами и густыми вьющимися золотистыми волосами. Ей всегда нравились его волосы.
– Если ты читаешь что-нибудь кроме своей чековой книжки, Эдгар, то мог бы вычитать в «Таймс», что мой муж отправился в Индию за тем, чтобы отыскать убийцу своего деда.
– Ах, я никогда не смотрю на свои чековые книжки. Мое банковское сальдо меня ужасно угнетает. Да, я слышал об убийстве или вернее будет сказать – об «убийствах». Похоже, что какой-то злонамеренный индус собирается истребить всю семью твоего мужа. К счастью, для своей защиты ты располагаешь мною.
– Очень галантно с твоей стороны. Но спасибо, я и так чувствую себя в безопасности.
– Полагаю, что и в безопасности, и в одиночестве. Ну, поскольку ты не хочешь, чтобы я оберегал тебя, то уверен, ты не будешь против, если я повеселю тебя. И, конечно, я с удовольствием останусь на обед.
Она рассмеялась.
– Вижу, что ты не расстался со своей экстравагантностью.
– Наоборот, шесть недель одиночества в Италии сделали меня экстравагантным как никогда. И абсолютно неотразимо обворожительным.
Он взял ее руку в перчатке и поднес к губам, многозначительно глядя на нее голубыми глазами.
– Эдгар, позволь сказать тебе раз и навсегда, – заметила она, – я очень люблю своего мужа.
– Ах, но ведь когда-то ты очень любила меня.
– Это было еще до того, как я научилась лучше разбираться в мужчинах.
Он отпустил ее руку.
– Но первая любовь всегда крепче. Мне сказали, что и у твоего мужа была первая любовь – к пресловутой мисс Десмонд. Говорил ли он тебе когда-либо о ней?
Сибил отвернулась.
– Боже мой, кажется, я наступил на больную мозоль. – Эдгар подошел к ней сзади и положил ладони на ее руки. – Я не произнесу больше ее имени.
Она повернулась к нему со слезами на глазах.
– Ах, Эдгар, – прошептала она, – если бы я только смогла заставить его забыть о ней!
– Если бы только я мог бы заставить тебя забыть о своем муже, – негромко отозвался он.
Дождь лил как из ведра, сверкали молнии, гремел гром, и Адам задавался вопросом, сумеет ли «Юпитер» пройти через этот шторм.
– Здесь всегда бывают такие ливни? – крикнул он что есть силы Бентли Бренту, который, как и Адам, торчал на обращенном к берегу борту трехмачтового судна «Юпитер», преодолевавшего бурные воды Бенгальского залива.
– Это просто слабый дождичек по сравнении с мансуном, – крикнул в ответ Бентли. – Когда нагрянет мансун, то будто Господь выливает вам на голову весь Индийский океан. Здесь у природы явная склонность к мелодраматизму. Когда жарко, то словно сидишь на жаровне. А когда хлынет дождь, то кажется, что ты утонул.
И все же было нечто возбуждающее в такой феерии природы, и ни Адам, ни Бентли не собирались уходить в тесные каюты корабля хотя бы потому, что впервые за последние десять дней спала невыносимая жара, а пропитанный влагой воздух доносил приятные запахи.
– Земля! – завопил наблюдатель, сидевший высоко над их головами. Адам прикрыл глаза рукой, пытаясь защитить их от дождя, чтобы разглядеть в тумане берег. Во время своих долгих разговоров с Бентли за последние семь месяцев – путешествие заняло утомительно много времени из-за поломки мачты, когда они огибали Южную Африку, и двухнедельного мертвого штиля – Адам скрыл от собеседника не только то, что является графом Понтефракт. Адам никому не сказал, в том числе и Сибил, что в его жилах течет индийская кровь. Его мучило сознание того, что он никому не может сказать об этом. Здраво рассуждая, он считал, что смешно хранить это в тайне. Только одна восьмая часть его крови была индийского происхождения, а выглядел он как настоящий англичанин, хотя волосы его были черны как смоль. К тому же, чего, собственно, он стыдился? Его прабабушка принадлежала к браминам, ко второй по значимости касте. И теперь он почерпнул достаточно сведений об истории и культуре Индии, чтобы понять: его английские предки еще разрисовывали свои тела красками, как дикари, в то время как его индийские предки уже наслаждались плодами утонченной цивилизации.
Но он все равно не мог заставить себя сказать: «Я частично индус». Бентли уверял, что с уважением относится к сипаям,но порой проговаривался, что из-за цвета кожи считает их более низкими существами. Он подтрунивал над их ленью, жуликоватостью или над их ребячеством. Иногда, следуя примеру жен английских офицеров, он критиковал их, даже называл черномазыми. Хотя собственное происхождение несколько беспокоило Адама и он стыдился этого, все же он сходил за безупречного англичанина.
Но вглядываясь через потоки дождя в даль, он знал, что у него есть и другая причина посещения Индии помимо возвращения бриллианта. Ему надо было как-то успокоиться. Надо было как-то решить для себя вопрос об индийской крови.
Неожиданно дождь ослабел, посветлело, и он увидел на горизонте низкий берег.
– Индия, – произнес он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Бентли. В его голосе прозвучало благоговение. А еще – нотки страха.
На следующее утро «Юпитер» стал медленно подниматься по реке Хугли к Калькутте.
– Трупы, – сказал Бентли, указывая на какие-то черные предметы вдали, плывущие вниз по реке. – Бедные индусы не могут купить дров, чтобы сжечь трупы умерших родственников. Поэтому они просто кидают их в реку. В конце концов, их пожирают грифы и другие хищники, в том числе и рыбы. Даже трудно себе представить степень бедности, когда человек не может купить дров, чтобы сжечь мертвых.
Он говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся, но Адам, стоявший рядом с ним, почувствовал приступ отвращения. Стояло ужасно жаркое утро, над головой нависло свинцово-серое небо, в воздухе витали странные запахи. Сначала Адам подумал, не запах ли это мертвечины, но позже узнал, что это запах Индии – экзотическая смесь жары, грязи и специй.
– Я знаю, что вы едете в Лакнау, – продолжал Бентли, – но ушло очень много времени, чтобы добраться сюда, и, думаю, будет правильно, если вы проведете несколько дней в Калькутте. Если хотите, я покажу вам достопримечательности. И поскольку здесь нет подходящих для белых людей гостиниц, то почему бы вам не остановиться вместе со мной в доме сэра Карлтона Макнера? Он нажил целое состояние на торговле чаем и построил себе один из самых больших в Калькутте домов. Уверен, что он с удовольствием примет вас.
Адам решил, что Бентли прав. Поскольку он приехал из таких дальних краев, то можно было особенно не торопиться возвращать бриллиант. Поэтому к тому времени, когда «Юпитер» вошел в док Чандпал Гат, основной причал города, он сообщил Бентли, что с «восторгом» принимает его предложение.
Почти голые туземцы заполнили палубу корабля, предлагая наперебой за небольшую плату отнести багаж на берег. Один из них украдкой пробрался в глубь корабля и нашел в списках пассажиров имя – Адам Торн.
– Этот англичанин прибыл в Калькутту на борту корабля «Юпитер», – сообщил хитроватый молодой индус по имени Азимулла. Жизнь Азимуллы началась с голодного сиротства в Коунпуре, городе на берегу Ганга в центральной Индии. Затем его поместили в бесплатную школу Коунпура, где он сначала приобрел специальность повара, потом учителя. В конце концов он стал доверенным слугой махараджи Битура, Донду Панта, известного также под именем Нана Саиб.
– Этот Адам Торн – умный человек, – отозвался тридцатидвухлетний Нана Саиб, склонившись над бильярдным столом.
Они разговаривали в бильярдной дворца Нана Саиба в Битуре, городе, расположенном в нескольких милях от Коунпура.
– Он провел моих людей в Лондоне, объявив, что поплывет на «Звезде Востока». Ну, а теперь он сам приехал в Индию. Здесь одного ума ему окажется недостаточно, чтобы провести меня. Хочет ли он остановиться в Калькутте?
Нана Саиб ударил по шару. Это был стройный, элегантный человек с вкрадчивыми повадками. На его смуглом лице выделялись узенькие черные усики, подчеркивая небольшой чувственный рот. В дорогой национальной одежде, он вдобавок щеголял изысканными украшениями: три нитки огромных жемчужин мерцали на его шее, а на среднем пальце правой руки сверкало кольцо с огромным бриллиантом.
– Мой человек сообщил, что он поехал с неким капитаном Брентом в особняк сэра Карлтона Макнера, где и намерен оставаться, чтобы принять участие в обеде в честь генерал-губернатора, лорда Каннинга, который устраивает Макнер.
Нана Саиб прицелился в другой шар.
– Каннинг – льстец и подхалим. Все эти проклятые англичане – снобы, кичащиеся своими титулами. Еще год назад Адам Торн был ничтожеством, а теперь благодаря мне стал лордом Понтефрактом, одним из богатейших людей Англии, и, конечно, лорд Каннинг виляет перед ним хвостом.
– Простите, Ваше Высочество, – заметил Азимулла, – но мой человек сказал, что никто не знает о том, что он лорд Понтефракт. Англичанин известен только под именем Адама Торна.
Нана Саиб пожал плечами.
– Каннинг все равно льстец и подхалим. Готов прибить каждого проклятого белокожего бурао.И, может быть, мне удастся это сделать, – он подмигнул Азимулле. – Итак, друг мой, как обстоят наши дела с возвращением бриллианта?
Хотя Азимулла бегло говорил по-английски и отчасти пленил лондонское общество своей привлекательной внешностью и хорошим произношением, когда Нана Саиб направил его в прошлом году в Англию, с хозяином он разговаривал на хинди, так как сам махараджа английский язык знал плохо. Для обозначения англичан Нана Саиб использовал слово «бурао» —одно из самых оскорбительных слов на хинди. «Бур» означало «дырка».
– Очень хорошо, Ваше Высочество, – заявил Азимулла. – Мы доставим англичанина во дворец махараджи в Ранигани и отберем у него бриллиант. А потом убьем его.
Нана Саиб выпрямился.
– Хорошо, – согласился он. – Только не убивайте его быстрой смертью, как был убит его дед. Уготовьте ему медленную смерть.
Азимулла поклонился.
– Как пожелаете, Ваше Высочество.
Нана Саиб нахмурился. Держа кий обеими руками, он начал медленно гнуть его, пока тот не треснул и не сломался. Потом он швырнул обломки через всю комнату в стену, испугав слугу, который овевал его опахалом. (К большому пальцу слуги была привязана бечевка, проходившая через дыру в стене и другим концом прикрепленная к большому опахалу из дерева и ткани, свисавшему с потолка в бильярдной.)
– Англичане, – желчно продолжал Нана Саиб, – лишили трона моего отца. Они лишили его власти, а взамен дали нищенскую пенсию. А после его смерти мне не оставили даже его пенсию. Генерал-губернатор заявил мне, что я ничего не могу требовать от правительства Ее Величества. Ее Величество – бур! – взвизгнул он. – Я перебью англичан! Всех перебью! И начну с Адама Торна! Большой бриллиант станет моим!
