Текст книги "Блеск и будни"
Автор книги: Фред Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
– Всякий раз, когда я смотрю на Алекса, его вид просто убивает меня, – заметила Лиза Джиму Фиску за ужином в своем каменном доме на Пятой авеню. Толстяк Фиск уписывал дикую утку, – Алекс такой энергичный – конечно, чересчур активный – и вот, лежит наверху как ребенок, еле говорит… У меня просто разрывается сердце.
– Считает ли доктор Логан, что он поправится? – спросил Фиск, отправляя куски утки себе в рот.
– Ах, он не знает. Он считается одним из лучших докторов в Нью-Йорке, но что знают доктора? Но он говорит, что может наступить некоторое улучшение. Каждый день приходит массажист-швед и растирает Алекса, но, похоже, это мало что дает. И от этого нет никаких лекарств… Это самое страшное, что с ним могло приключиться. Самое скверное. А он так молод, ему еще не исполнилось и тридцати двух лет.
– Что вы собираетесь делать с магазином? Я знаю, что Алекс почти все делал сам, начиная от подсчета выручки до чуть ли не подметания пола. Кто теперь займется магазином?
– Не знаю. Поэтому-то я и решила поговорить с вами. Дорогой мистер Фиск, вы знакомы с этим бизнесом, а для меня это китайская грамота. Могу ли я обратиться к вам за советом?
– Ну, конечно, миссис Синклер. Алекс – мой приятель, а также клиент моей брокерской конторы, поэтому я с удовольствием поделюсь с вами всеми своими знаниями. Но хочу сказать вам одно: заниматься магазином – дело мудреное. Это каждодневное занятие, и вы должны быть всегда на месте,за всем смотреть – или потеряете последнюю рубашку. Вы можете нанять управляющего, но он начисто обчиститвас, если вы зорко, как сокол, не будете смотреть за ним. Вот, но если Алекс узнает, что я сказал вам это, он убьет меня, но все-таки скажу. Подумайте о том, чтобы продать магазин «Синклер и сын», если только не собираетесь лично заняться этим делом и целыми днями пропадать там.
– Это исключено! И дело не только в том, что в этих делах я ничего не понимаю. Я в положении, должна заниматься воспитанием Аманды, ухаживать за мужем. Я не в состоянии заняться этими делами.
– Тогда, считаю, вы должны подумать о продаже магазина. И послушайте: у меня на примете может оказаться покупатель. Когда-то в Бостоне я работал на фирму «Джордан, Марш» и мне известно, что их подмывает проникнуть на рынок Нью-Йорка. Держу пари, что смогу добыть от них для вас хорошую цену за магазин «Синклер и сын». Да-да, действительнохорошую цену. И по дружбе я все устрою без комиссионных, но, конечно, с компенсацией произведенных расходов.
– Мистер Фиск, вы настоящий друг. Честно говоря, я уже сама пришла к такому заключению. Надо продавать. У меня просто нет иного выбора. Как вы думаете, сколько вам удастся выторговать?
– Ну, конечно, мне надо просмотреть отчеты. Но на глазок могу сказать, что, может быть, миллиона три. Разрешите кое-что предложить?
– Пожалуйста, предлагайте.
– Давайте сделаем так. Вы ничего не говорите Алексу, особенно в связи с его состоянием здоровья. Потому что это взбудоражит его, чего нельзя допустить.
– Уверена, что вы правы.
Она заколебалась. Продать магазин! Она знала, что магазин был гордостью и радостью для Алекса. Она знала, что это причинит ему боль, возможно, настроит его против нее, чего ей совершенно не хотелось. Но он – беспомощный, едва двигается, требует круглосуточного ухода медсестер, которые кормят его, купают, выносят за ним судно. У нее не было альтернативы.
– Тогда давайте так и поступим, – согласилась она.
– Договорились. Послушайте, эта утка удивительно вкусная. Не дадите ли вы мне еще маленький кусочек?
– Ну конечно! – Она позвонила, вызывая кухарку. – О, мистер Фиск, вы – настоящее сокровище. Друг в беде.
– Пожалуйста, мадам. Для друзей я просто Джимми.
И он улыбнулся ей.
* * *
После ухода Джима Фиска Лиза через прихожую прошла на кухню, где Лиля задувала свечи.
– Ты приготовила очень вкусный ужин, Лиля, – похвалила она кухарку, входя в комнату. – Мистер Фиск восторгался твоей уткой.
– Угу. Если бы я хоть немного была умна, то положила бы в фарш крысиного яда.
– Почему ты так говоришь?
Лиля повернулась к ней.
– Мисс Лиза, вы замечательная женщина, очень милая. Вы относитесь к своим цветным слугам как к людям, а не как к чернокожим. Я слышала, что вы сделали там, в Виргинии – освободили рабов еще до начала войны, вы оплачиваете обучение этого мальчика Гавриила, его поездку в Европу, чтобы он мог стать настоящим музыкантом. Вы мне нравитесь и я вас уважаю. Ну, вы можете сказать, что это не мое дело и что я ничего не знаю о бизнесе, но я бы не стала верить Джиму Фиску ни на понюшку табаку. Ну вот, я все-таки сказала это и рада.
– Лиля, мистер Фиск – друг.
– Ха.
– На самом деле.Сегодня он предложил мне свою помощь…
– О, я слышала, когда в третий раз накладывала этому обжоре утки… Если хотите знать, он просто дерьмо с Уолл-стрита, может продать родную бабушку и недорого взять за это. Можете уволить меня, если хотите, но все-таки я скажу, что если вы дадите хоть копейку этому человеку, то обязательно пожалеете об этом. Ну, а теперь я иду спать. Спокойной ночи, мисс Лиза.
Она вышла в кладовку дворецкого, оставив Лизу в одиночестве. Немного постояв, она тряхнула головой, привернула газовые светильники и, пройдя в зал, стала подниматься по лестнице. Она прониклась теплыми чувствами к Лиле, комната которой находилась на верхнем этаже. У Лили было золотое сердце, и Лиза всегда считала, что она проницательная женщина. Неужели она увидела в Джиме Фиске что-то такое, чего сама Лиза не заметила? Да, этот мужчина был неотесанный, но это не беда, и его предложение, сделанное в этот вечер, с ее точки зрения, было проявлением большой доброты. И он не просил даже комиссионных.
Поднявшись на второй этаж, она сказала себе, что Лиля непонятно почему просто невзлюбила его. Лиза пошла в свою спальню, задержавшись у двери спальни Алекса.
– Как он? – шепотом спросила она белого санитара Джо, который подошел к двери.
– Ему предстоит тяжелая ночь. Он не может заснуть.
Лиза вошла в комнату. Алекс лежал на кровати. Она наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб.
– Лиза, – с трудом прошептал он. Говорить он стал немного лучше, но она знала, что каждое слово дается ему с большим трудом.
– На ужин приходил Джим Фиск, – сообщила она ему. – Он все-таки понравился мне.
– Как… на… бирже?
– Сегодня рост на девять пунктов, и не беспокойся за акции.
– Как… с магазином?
– Дела в нем идут отлично, дорогой. Просто великолепно. А теперь поспи.
Она еще раз поцеловала его и вышла из комнаты. В каком-то смысле она чувствовала себя такой же беспомощной, как и Алекс. Она не знала, как поступить с домом, который они строили чуть дальше на Пятой авеню. Она видела счета, которые приводили в ужас, но строительство зашло так далеко, что было нецелесообразно прекращать его, к тому же продать незаконченный готический особняк будет не так-то просто. С другой стороны, не разорится ли она, если продолжит его строительство? Дом был задуман для того, чтобы Алекс мог щегольнуть своими успехами перед всем миром. А теперь, когда его парализовало, это строение будет выглядеть скорее как мавзолей.
Теперь ей предстояло принимать очень много решений, поэтому она с радостью приняла помощь Джима Фиска.
Войдя в свою спальню, она закрыла дверь. Лиза вдруг почувствовала себя очень уставшей. Она легла на кровать и закрыла глаза. Пролежав так некоторое время, начала раздеваться.
Ей было стыдно признаться, но сердце ее болело за Адама. Верный ее рыцарь Адам знал бы, что ей надо делать. Но Адам находился на другом конце света.
– Придется все делать самой, – сказала она себе. – Надеяться не на кого, кроме как на самое себя.
Когда Адам пришел в себя, то обнаружил, что его руки были так сильно связаны за спиной, что нарушилась циркуляция крови. Голова разламывалась от зверского удара. Он сидел на деревянном стуле, к ножкам которого привязали его колени. Стул стоял посередине комнаты, которая раньше, видимо, использовалась под фабричное помещение, а потом была заброшена. В старинной кирпичной печи горели дрова, и в неярких отсветах пламени он увидел ржавые остатки машин, валявшиеся на полу. Большинство оконных рам выломали, часть крыши насквозь проржавела, так что он мог видеть ночное небо – бегущие облака иногда закрывали бледную луну.
– Он очнулся, – произнес один из четырех мужчин, которые набросились на Адама возле общежития. У одного из них – Джона Гриви – в руках был пистолет. – Пойди, скажи мистеру Белладону, – велел он.
Один из мужчин направился к двери. Остальные подошли к Адаму.
– Каунпур, – напомнил Гриви. – Каким образом вы убили Нана Саиба.
– О чем это вы говорите?
– Игра закончилась, милорд, – отозвался Гриви. – Мы знаем, кто вы такой. Правда ли, что Нана Саиб и другие чучмеки насиловали англичанок во время мятежа?
Но Адам не успел ответить. В дверях показался Горас Белладон в сопровождении посыльного. На Горасе был цилиндр и черное пальто с меховым воротником – воплощение богатого фабриканта, которым он и был на деле. Он приблизился к Адаму. На его лице появилась улыбка, бакенбарды в лунном свете приобрели серебристо-серый цвет.
– Какая любопытная ситуация, – заявил он. – Насколько я знаю, мы с вами официально не знакомились, милорд. Но я много о вас наслышан от жены, которая, как вам известно, приходится сестрой миссис Кавана. Если вы меня не знаете, то представлюсь. Я – Горас Белладон, ваш… скажем так… работодатель.
– О, это мне известно, – возразил Адам. – И довольно гадкий хозяин, на которого приходится работать людям. И не пытайтесь прикидываться, что вы не знаете, что творится на ваших мерзких фабриках. – Он взглянул на Гриви и других. – Вы, Гриви, знаете, что он продает детей для проституции?
– Вопросы задавать буду я! – взвизгнул Горас. – Кто еще вместе с вами занимается этим делом?
– Это мое дело.
Горас обратился к одному из головорезов и показал на огонь в печи.
– Принеси мне одно из тех поленьев, – приказал он. Мужчина повиновался, а Горас опять повернулся к Адаму. – В течение ряда лет вы причиняли мне значительный ущерб, – продолжал он. – Сделка, которую я мог бы заключить с генералом Уитни и правительством Конфедерации, принесла бы мне миллионы. Но вы помешали этому своей путаной речью в палате лордов. Мне это не понравилось. Сильно не понравилось.
– Это вы с Уитни наняли людей, чтобы похитить мою дочь?
– Я уже сказал, что вопросы будузадавать я. Расстегните ему рубашку.
Посланный к печи принес Горасу головешку с обуглившимся концом, ночной ветер раздувал пламя, лизавшее середину палки. Горас взял в руку горящую деревяшку, а один из подручных нагнулся и рванул рубашку на груди Адама.
– Итак, – заявил Горас. – Повторяю: кто еще замешан в это дело? Назовите имена.
– Ну, королева Виктория получила место уборщицы, а принц Уэльский пошел на сдельную работу.
– У него, оказывается, есть и чувство юмора, ребята! Ну, тогда, милорд, пошутим вот таким манером.
Он подался вперед и приложил обугленный конец деревяшки к животу Адама. Адам скорчился и взвыл от боли, в комнате запахло горелым мясом. Когда Горас отнял от тела палку, там остался ожог шириной в три дюйма.
– Разве это не забавно? – спросил он. – Великие инквизиторы старых времен почти не обладали юмором, но понимали толк в физической боли. Такая боль может сломить дух человека. Может быть, еще разок, милорд? Или вы ответите на мой вопрос?
– Я занялся этим один, мерзавец, – охнул Адам. Боль была нестерпимая. – Неужели вы думаете, что найдется другой полоумный, чтобы пуститься на то, чем занялся я?
– Тут вы правы. И чего же вы хотели добиться? Разоблачить меня в парламенте?
– Вы правы, будь вы прокляты! Мне доставило бы удовольствие сделать это. Вы мразь, Белладон. Даже хуже, чем мразь. Превращать детей в проституток, ниже пасть нельзя! Сколько же миссис Абернати платит вам за девочек и мальчиков?
– Убейте его, – рявкнул Горас. – Ты, Гриви, вышиби ему мозги, привяжи груз к ногам и сбрось его в реку. Остальные идемте со мной.
Он повернулся и пошел к двери.
– Миссис Абернати? – шепнул один из головорезов Адаму. – Вы имеете в виду мадам из Манчестера?
– Вот именно, черт возьми! – подтвердил Адам, блефуя. Он никогда не слышал про мадам из Манчестера, но, возможно, в этих краях она была видной птицей. – Человек, на которого вы работаете, продает ей детей! Что скажет вам ваша совесть?
– Гриви, – шепнул один из них, глядя на других. – Вы знали об этом?
– Конечно, – ответил Гриви. – Это же дерьмо из лондонских трущоб. – Убирайтесь отсюда ко всем чертям, не мешайте мне прикончить это!
Его сообщники торопливо вышли из комнаты. Гриви повернулся к Адаму. Держа пистолет обеими руками, он медленно поднял его и нацелил Адаму между глаз. Адам напряженно смотрел в дуло, находившееся от него меньше чем в шести дюймах. Смерть. Последнее приключение. Он гадал, будет ли ему больно. Гриви вздрогнул от выстрелов за стенами фабрики.
– Что за черт…
Он повернулся к двери. В помещение вбежали Бентли Брент и еще трое. Бентли вскинул пистолет и выстрелил. Гриви получил пулю в грудь. Он крутанулся и свалился замертво лицом вниз.
– Господи! – воскликнул Адам. – А я-то терялся в догадках, куда вы подевались!
Бентли торопливо подбежал к нему.
– Простите, старина, – извинился он. – Нас слегка задержали на улице. Ни в коем случае не позволил бы застрелить вас.
Адам, который нанял Бентли обеспечить ему прикрытие в его опасной авантюре в Мэндевиле, произнес:
– Рад это слышать… О Господи, мой живот…
Несмотря на ночной холод, Адам весь покрылся потом. Когда Бентли разрезал веревки на его коленях, Адам повалился со стула вперед и без сознания упал на пол. Бентли осмотрел свежую рану на его животе, от которой все еще поднимался пар.
– Отвезем его поскорее к доктору.
Письмо от королевы Виктории лорду Пальмерстону.
Виндзорский дворец. 23 января 1863 года
Королева с ужасом и возмущением прочитала газетные отчеты о разоблачениях лордом Понтефрактом условий жизни и работы на фабриках Белладона. И опять этот благородный человек сослужил Англии великую службу. Мне сообщили, что лорд Понтефракт находится сейчас вне опасности, что он вышел из больницы, но что шрам на его животе останется на всю жизнь. Только подумать, английский бизнесмен прибегает к физическим пыткам, как какой-нибудь болгарин или турок! Это ужасно постыдно! К счастью, на этот раз никакие внутренние моральные соображения, вроде романа лорда Понтефракта с миссис Кавана, не помешают Королеве наградить его орденом Подвязки, и Королева твердо намерена сделать это.
Но, награждая лорда Понтефракта, следует наказать это подлое чудовище, мистера Белладона. Королева всем сердцем поддержит призыв лорда Понтефракта к английской нации не покупать товаров, произведенных компанией «Белладон Текстайлз». Этот бесстыдный человек вполне заслужил, чтобы его поставить на колени в финансовом отношении, но я также поручила министру внутренних дел изучить возможность предъявления Белладону уголовных обвинений не только за нарушение закона о десятичасовом рабочем дне и закона 1844 года, требующего ограждения опасных для здоровья людей машин, но и за его отвратительную торговлю детьми. Однако Королеве подсказали, что таскание этого гнусного человека по судам может возыметь отрицательный побочный эффект на общественность, которая узнает о неблаговидных деталях его преступлений, так как мы никогда не должны упускать из вида свой долг оберегать чистоту английского семейного очага.
В. Р. (Виктория Регина)
Семилетний лорд Генри, первый граф Кастлфорд и будущий маркиз Понтефракт, сидел на коленях у отца, засунув свой пальчик под рубашку Адама.
– Это здесь плохой дядя прижег тебя, папа? – спросил он.
– Да, – подтвердил Адам. Ожог заживал, но прикосновение все еще вызывало боль.
– Он поступил ужасно. Он, наверное, очень, очень злой.
– Да, очень злой.
Генри, обвив шею Адама ручонками, прижался к нему.
– О, папа, я так горжусь тобой! Ты настоящий герой! – воскликнул он.
– Что такое герой? – спросил четырехлетний Артур, который сидел у ног отца в детской комнате Понтефракт Хауза и играл оловянными солдатиками. У Артура, как и у отца, были черные волосы. Оба мальчика были удивительно красивы.
– Ну, ты задал хороший вопрос, – отозвался Адам, думая о бале, который они с Сибил давали в этот вечер. Сибил сказала ему, что Дизраэли пригласил на бал Эдгара Масгрейва, надеясь повлиять на развитие романа между ним и Эмилией Макнер. Адам не представлял себе, получится ли что-нибудь из этого, но с большим уважением относился к способностям Диззи убеждать. И он должен был признать, что если бы Эдгар и Эмилия заинтересовались друг другом, то это было бы двойным облегчением. Сибил рассказала ему о втором случае шантажа со стороны Эдгара, и он согласился, хотя и неохотно, выплачивать ему в год по десять тысяч фунтов, чтобы он не болтал. Теперь, глядя на своих двух обожаемых сыновей, он внутренне содрогался при мысли о тучах, сгущавшихся над их головами. Нынешний наследник по сути не был наследником, настоящим наследником фактически был младший сын. Несмотря на все почести (Адам гордился тем, что Королева награждала его орденом Подвязки), будущее его детей все еще оставалось под большим вопросом.
– Никакой я не герой, Артур, – объяснил он мальчику. – Я просто делаю то, что считаю правильным.
– А я думаю, что ты герой, – возразил отцу лорд Генри. – Все газеты пишут про это, и королева дает тебе орден Подвязки. Поэтому если ты не герой, то кто же тогда герой?
– Может быть, настоящим героем является Лэрри, – ответил отец.
– Кто такой Лэрри?
– Сирота, с которым я познакомился в Мэндевиле, у которого нет таких замечательных преимуществ, как у тебя с Артуром. Маленький мальчик, жизнь которого отвратительна. Может быть, именно Лэрри настоящий герой.
– Про Лэрри я ничего не знаю, – не соглашался сын, – но он мне не кажется героем. Для меня героем являешься ты, папа.
– И для меня, – подхватил Артур, продолжая сидеть на полу.
– Диззи говорит, что либералы в парламенте возмущены тобой из-за того, что ты сделал с мистером Белладоном, – поведала Сибил этим вечером Адаму, когда они, выйдя из своей спальни, направлялись к лестнице. Сибил эффектно выглядела в шелковом платье лимонного цвета с ожерельем из бриллиантов и рубинов на шее. Драгоценные камни сверкали и на ее серьгах, и на диадеме.
– Это потому, что Белладон делает крупные взносы для этой партии, – отозвался Адам. Он выглядел тоже шикарно в своем фраке, с лентой ордена Подвязки, наискось перепоясавшей его накрахмаленную белую сорочку, с бриллиантовой звездой ордена Подвязки, прикрепленной к левому лацкану его фрака. На бал ждали двадцатидвухлетнего принца Уэльского и поэтому на приглашениях были слова «Награды» и «Строго по этикету», что означало: ожидается присутствие члена королевской семьи. Принц, который недавно объявил о своей помолвке с датской принцессой Александрой, осуществлял теперь все социальные функции королевской семьи, поскольку его мать, королева Виктория, ушла практически в полное затворничество в связи с трауром по своему любимому мужу, принцу Альберту. – Белладон должен радоваться, что я не подал на него в суд за покушение на убийство. Думаю, что достаточно разорить его компанию. Не хочу, чтобы ты и мальчики стали косвенными участниками еще одной судебной драмы.
– Это благоразумно с твоей стороны, дорогой, ценю это. Мальчики очень гордятся тобой, как и я. Ты выглядишь очень красивым с орденом Подвязки.
– Спасибо. – Они начали спускаться по лестнице. – Но должен сказать тебе, что я очень неспокоен в связи с тем, что сегодня сюда приходит Эдгар Масгрейв. Я знаю, что Диззи планирует соединить Эмилию с ним, но Эдгар, по-моему, неуправляем. Вся эта затея может выйти боком.
– Знаю. Я тоже неспокойна. Но, похоже, Диззи уверен в успехе, и думаю, что в данном случае надо оставить это дело на его усмотрение. Он сказал мне, что у него большие надежды на твою политическую карьеру. Он думает даже, что в будущем ты можешь стать вице-королем Индии.
– Диззи может быть исключительно сладкоречивым.
– Знаю, но, Адам, подумай, разве это не ослепительная перспектива? Стать вице-королем!
– Должен признать, что звучит это заманчиво. Но поживем, увидим. А, кажется, наши первые гости уже прибыли.
Они остановились на лестничной площадке, чтобы встречать гостей.
Эмилия Макнер никогда раньше не была в таком блестящем обществе. Список Диззи включал самых влиятельных людей Лондона, правителей примерно четверти планеты. Все они тесно столпились в Понтефракт Хаузе. Эмилия со своими родителями медленно поднималась по лестнице среди других гостей, выстроившихся в очередь, чтобы поздороваться на верхней площадке с Сибил и Адамом. Неожиданно шум говора смолк, она оглянулась и увидела принца Уэльского с его великолепной невестой, которые только что прибыли. Люди, стоявшие на лестнице, расступились, неуклюже приседая по мере того, как прибывшие поднимались. Эмилия сделала реверанс и невольно задержала взгляд на удивительно красивом блондине, который стоял за ней на ступеньках.
Эмилия сказала себе, что она все еще влюблена в Адама. Но когда движение очереди возобновилось, она невольно оглянулась назад, пытаясь над головами разглядеть заинтриговавшего ее незнакомца.
– У меня есть молодая леди, с которой я хотел бы познакомить вас, – сказал Диззи Эдгару Масгрейву через пятнадцать минут. – Ее зовут Эмилия Макнер. Отец ее, сэр Карлтон Макнер, живет в Калькутте и является одним из богатейших чайных плантаторов Индии. Думаю, что вам было бы полезно познакомиться с мисс Макнер. Она очаровательная девушка.
Эдгара нельзя было упрекнуть в застенчивости, но Дизраэли нагонял на него благоговейный страх. Его поразило, что такой могущественный политический деятель не только запомнил его имя, но и проявил к нему необычайную любезность.
– Вы очень добры, мистер Дизраэли, – ответил он и последовал за ним по бальному залу, который заполнялся гостями, уже поздоровавшимися с хозяевами.
– В душе я сводник, – улыбнулся Диззи. – Люди принимают меня за старого циника, но истина заключается в том, что я неисправимый романтик. Бедняжка мисс Макнер мало кого знает в Лондоне, и я подумал, что, может быть, вы ей покажете кое-какие достопримечательности нашего города. – Он понизил голос. – Мне, между прочим, известно, что сэр Карлтон мультимиллионер, а Эмилия у него единственный ребенок. Можно только гадать, каких размеров окажется приданое у этой наследницы, верно? – Он опять стал говорить нормальным голосом. – Вон она, златокудрая в белом платье с розовыми бантами. Правда, выглядит потрясающе?
– Да, правда, – искренне подтвердил Эдгар.
– В Лондоне очень много проходимцев, которые подобно ищейкам вскоре ринутся по ее следам, чтобы заполучить наследство. Увы, в палате общин полно таких беспринципных, но внешне привлекательных молодых парней. Но я знаю, что Эмилия с вами будет в безопасности, Эдгар. Мне говорили, что вы человек благородных принципов и характера.
– Кто вам говорил обо мне?
– Леди Понтефракт, – Диззи улыбнулся. У Эдгара хватило стыда, чтобы слегка покраснеть.
– Сэр Карлтон! – воскликнул Диззи, подходя к плантатору. – И леди Макнер. Разрешите мне представить вам мистера Эдгара Масгрейва. А это очаровательное создание – Эмилия.
Эмилия повернулась и увидела перед собой привлекательного блондина, которого она приметила на лестнице.
– Мисс Макнер, – промурлыкал Эдгар, поднося к губам ее руку в перчатке, – не согласитесь ли вы танцевать следующий вальс со мной?
Эмилия, так же как и ее родители, выказала явное удовольствие.
– Где спальня лорда Генри? – спросил Эдгар одного из сорока слуг в белых париках и ливреях, которые обслуживали прием. Это происходило двадцать минут спустя. Эдгар станцевал с Эмилией два вальса и был уверен, что произвел благоприятное впечатление на девушку.
– На третьем этаже, сэр, в конце дома. Дверь с левой стороны, рядом с детской комнатой.
Эдгар оглянулся. Оркестр наигрывал быстрый галоп и танцующие носились по бальному залу, даже несколько раскачивая дом, о чем свидетельствовало позвякивание хрустальных люстр.
Держа в руках бокал шампанского, Эдгар поднялся на третий этаж. Он пытался понять, почему Дизраэли начал им манипулировать. Как и все в Лондоне, он знал, что Дизраэли сблизился с Сибил. Возможно ли это, что они оба – и даже, возможно, Адам – подбрасывают ему Эмилию в качестве приманки, чтобы оторвать его от своего наследника? Этого нельзя было исключать. Проходя по коридору третьего этажа, он подумал, что наступило время сделать шаг, который он вынашивал уже несколько лет. Генри – его сын, а не Адама! Это было мощным оружием.
Подойдя к двери, он постучал.
– Кто там?
Эдгар открыл дверь и заглянул внутрь. Лорд Генри лежал на кровати в ночной рубашке и читал. Светловолосый мальчик взглянул на блондина в дверях.
– Разрешите войти? – спросил Эдгар, но не стал ждать, когда Генри ответит «да». Притворил дверь и подошел к кровати.
– Кто вы такой? – спросил Генри.
– Меня зовут Эдгар Масгрейв. – Я друг твоей мамы. Много наслышан о тебе. Мне захотелось повидать тебя. Что ты читаешь?
– Французскую грамматику.
– Французская грамматика – ужасно нудная вещь, верно? Ты не против? – Он пододвинул стул и сел рядом с кроватью. Генри с любопытством наблюдал за ним.
– Вы знаете моего папу? – спросил он.
– Ну, конечно.
– Мой папа герой, правда?
– Да. Он также очень богатый. Когда-нибудь и ты станешь богатым, верно?
Вопрос озадачил мальчика.
– Наверное.
– Кажусь ли я тебе… знакомым?
Генри нахмурился.
– Да, немного, – наконец, утвердительно ответил он.
Эдгар допил свое шампанское, подошел к столику, взял там маленькое зеркало. Потом возвратился к кровати и поднес зеркало к лицу Генри. Мальчик взглянул на свое отражение. Потом перевел взгляд на Эдгара, который напряженно наблюдал за ним.
– Что мы… родственники? – спросил Генри.
– Да, родственники.
– Кем же вы мне приходитесь? Я прежде не слышал вашего имени.
– Это длинная история, – ответил Эдгар, относя зеркало обратно на столик. – Когда-нибудь я тебе расскажу об этом. А пока мне просто захотелось повидать тебя. У нас с тобой много общего. – Он подошел к двери. – Спокойной ночи, Генри.
– Спокойной ночи, мистер Масгрейв.
Эдгар вышел и мягко притворил дверь. Оставшись один, Генри вылез из кровати и подбежал к столику. Взяв зеркало, он опять посмотрел на свое отражение в нем.
Потом взглянул на дверь, на его лице отразилось замешательство.
Пять минут спустя Эдгар подошел к Адаму, который стоял у стены бального зала и смотрел на танцующих.
– Замечательный вечер, милорд, – улыбнулся Эдгар. – Поздравляю вас с выбором шампанского. Только что выпил еще один бокал. Первосортное. Но у вас и все остальное тоже первосортное.
Адам холодно посмотрел на него.
– Масгрейв, – произнес он тихо, – достаточно того, что вы шантажируете мою жену. Бог мой, мне не надо делать вид, что вы мне нравитесь, и быть учтивым с вами. Буду признателен, если вы выпьете моегошампанского с кем-либо еще.
– Вот как, старина, это звучит не очень-то дружелюбно. Да, определенно, недружелюбно. А ведь у нас имеются немалые основания для дружбы. Я только что поднимался наверх, чтобы поболтать с лордом Генри. Восхитительный мальчик.
Глаза Адама расширились.
– Держитесь подальше от него, Масгрейв, – прошипел он. – Не то, видит Бог, я…
– Ну, что же вы сделаете? – улыбнулся Масгрейв. – Он же ведь все-таки мой сын, а не ваш. Я не вижу причин, по которым я не мог бы видеть его, если того захочу. Полагаю, кстати, что суд может решить этот вопрос в мою пользу.
В глазах Адама отразился страх.
– Вы ему сказали об этом?
– Пока нет, но могу сказать. – Эдгар отпил шампанское, с удовольствием наблюдая, как влиятельный лорд извивается подобно червяку на рыболовном крючке. – Вы только что произнесли слово «шантаж», – продолжал он. – Мне оно не очень нравится. Такое неприятное словечко. Но полагаю, что здесь можно говорить о незаконнорожденном ребенке… Однако мне пришло на ум, что все эти годы я шантажировал не того человека, мне следовало бы шантажировать вас. – Он сделал еще глоток шампанского. – Возможно, я так и поступлю, старина.
И отошел.
– У нас теперь большие неприятности, – сказал Адам в четыре часа утра. Последние гости только что уехали вместе с принцем Уэльским, и хозяин с хозяйкой поднимались по лестнице, а слуги занялись уборкой. – Эдгар поднялся в комнату Генри и представился ему.
– Что?! – спросила пораженная Сибил.
– Я же говорил, что он неуправляем. И теперь он открыто намекает на то, что вместо тебя начнет шантажировать меня. Грозит сообщить Генри, кто его настоящий отец.
– Но это нечестно. После того как мы заплатили ему столько денег… тысячи фунтов…
– Эдгару наплевать на честность. Этот проклятый человек – кровососная пиявка! Не знаю, чтомне делать. Такая идиотская ситуация. В любом случае ужасно пострадает один из мальчиков.
– Убей его! – прошептала Сибил, кладя свою ладонь на его руку. – Убивать ты умеешь. Это единственное средство заткнуть ему рот. Ах, Адам, знаю, что это моя вина. Эдгар – моя детская страсть…
– Как Лиза была моей страстью.
– Да, правильно. Но с Лизой ты был счастлив, а Эдгар ничего кроме горького несчастья не принес мне. Но мы должны оградить Генри. Было бы жестоко лишить этого восхитительного ребенка наследства…
– Но несправедливо и жестоко также лишать наследства Артура, который является подлиннымнаследником. Но с Эдгаром можно справиться и другим способом. Необязательно перерезать ему глотку, хотя это и доставило бы удовольствие. Такие вещи больше подходят для него. А вообще-то, возможно, я допустил ошибку, что сам не рассказал об этом Генри.
– Адам, ты не должен этого делать!
– Вначале я тоже так думал. Но сам я рос, не зная, кто я на самом деле, и я бы не хотел, чтобы мой собственный сын, вернее сын Эдгара, оказался бы в таком же положении. Нет, Генри должен узнать правду. Это будет справедливо по отношению к нему. А самим Эдгаром пусть займется Диззи.
Они подошли к спальне.
– Любишь ли ты Генри так, как если бы он был твой собственный сын?
– Да.
– Слава Господу за это. – Она помолчала. – Но, Адам, что будет, если он возненавидит нас обоих за это? Что если они оба возненавидят нас?
– Не думай, что я и сам не прихожу в ужас от такой мысли. Но если это случится, ну что же, ничего не поделаешь.
– Все это по моей вине. Простишь ли ты когда-нибудь меня?
Он обнял ее.
– Я уже давно простил тебя, – шепнул он. – Ведь я тоже обманывал тебя с Лизой на продолжении многих лет. Не мне читать кому-нибудь мораль. Но молись за нас, Сибил. Думаю, что предо мной возникла самая трудная задача за всю мою жизнь.
