Текст книги "Блеск и будни"
Автор книги: Фред Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
– Каунпур наш! – крикнул Нана Саиб, обращаясь к огромной толпе. Огни фейерверка осветили жаркое небо. Одетый в самые шикарные шелка цвета слоновой кости с пятью нитками огромных жемчужин вокруг толстой шеи и с бриллиантом Пешва на тюрбане он сидел на спине слона на позолоченном кресле под навесом. – Божьей милостью, все христиане, находившиеся здесь, в Дели и Мееруте, уничтожены и отправлены в преисподнюю набожными и мудрыми войсками благоверных, которые твердо держатся за свою веру. Желтоволосые иноземцы изгоняются с территории Матери-Индии, и теперь обязанностью всех граждан является повиновение моему новому правительству. Сегодня я махараджа Битура. Но скоро меня объявят императором всей Индии!
– Нана Саиб! Нана Саиб! – скандировала пришедшая в экстаз толпа из нескольких тысяч индийцев.
– Наше дело – идти к победе! А теперь, друзья мои, приглашаю всех вас в мой дворец в Битуре на большой пир в честь победы! Угощаю вас досыта и едой, и питьем! Будьте гостями Нана Саиба!
– Нана Саиб! Нана Саиб! – завизжала разношерстная толпа, обретя нового героя.
Шесть девушек-науч, ведомые Лакшми, исполняли чувственные танцы живота в тронном зале дворца Нана Саиба в Битуре. Дело происходило на следующий вечер после шумного пира для народа, когда дворец заполнили ликующие подданные. А сегодня у Нана Саиба был праздник в узком кругу ближайших друзей. Толстый махараджа восседал на позолоченном троне, курил кальян и смотрел на девушек-науч.Лакшми, к рукам и плечам которой была прикреплена газовая прозрачная вуаль, медленно закрыла ею свое лицо, пройдя в танце совсем близко от него. На лице Нана Саиба появилась похотливая улыбка. На подушках с одной стороны от него сидели пять музыкантов, игравших на индийских струнных инструментах – ситарах, а за ними стояли четыре охранника, вооруженные ружьями «Энфильд». Гости – только мужчины – тоже сидели на подушках вокруг всего зала, пили вино и аррак из серебряных кубков, закусывали фруктами и сладостями, которые разносили на подносах слуги Нана Саиба. Томный вид гостей, духота в помещении, запах гашиша создавали у Нана Саиба впечатление, что он плывет в мечтах. Его взгляд скользил с пупка на круглом животе Лакшми к ее трепещущим грудям и к потолку, где медленно покачивались опахала и возвышался круглый плафон из цветного стекла, привезенные его отцом из Парижа. Через большое отверстие в центре плафона свешивалась тяжелая цепь, на которой висела огромная люстра зеленого стекла с более чем пятьюдесятью светильниками из красного стекла, которые покойный Пешва заказал в Бакара, во Франции. Отец Нана Саиба страстно тянулся ко всему французскому так же, как сын до недавнего времени тянулся к английскому мылу и мармеладу.
Когда жонглеры начали свое представление с деревянными кеглями, в зал торопливо вошел лорд Азимулла. Пройдя мимо гостей, он приблизился к трону и сказал:
– Ваше Высочество, произошло чудо. Прибыл англичанин, чтобы преподнести вам большой бриллиант.
Нана Саиб посмотрел на него отупевшим от гашиша и вина взглядом.
– Англичанин? Адам Торн? Он здесь?
– Да, сэр. Он просит принять его, чтобы вручить вам бриллиант.
– Не понимаю. Он же делал все, чтобы держать его подальше от меня.
– Он говорит, теперь понял, что вы представляете народ Индии, и поэтому решил возвратить бриллиант вам.
– Как изумительно… – Нана Саиб нахмурился. – Он один?
– Да, сэр.
– Этот человек, должно быть, глуп, – он рассмеялся и хлопнул себя по колену. – Идиот! Ангрезиидиот! Ты уверен, что это не трюк?
– Поскольку он один, сэр, не думаю. Но я дам указание стражникам смотреть за ним в оба.
– Да, конечно. Сейчас мы хорошо повеселимся! Приведи его сюда. Мы позволим ему произнести небольшую любезную речь и вручить мне бриллиант. А потом мы немного позабавимся, предав эту собаку медленной и самой мучительной смерти, которую мы только сможем придумать. Это развлечет моих гостей, верно? Что может быть приятнее, чем видеть, как подыхает англичанин!
– Ваше Величество, как всегда, полны вдохновения. – Азимулла, поклонившись, вышел из зала. Нана Саиб, поднявшись на ноги, на мгновение оперся о подлокотник трона, пытаясь обрести равновесие. Потом вскинул руку, призывая к тишине. Музыканты отложили свои инструменты, а девушки-науч прекратили танцевать.
– Друзья мои, у меня для вас сюрприз – такой, который оживит наш сегодняшний праздник. Святотатствующие христианские миссионеры пришли в нашу страну и осквернили наши уши историями о мужестве так называемых христианских мучеников… Ну, скоро мы поприветствуем одного из них и посмотрим, насколько храбрым окажется христианин-ангрези. Слуги, добавьте вина и арака.
Хлопнув в ладоши, Нана Саиб рухнул на трон, а слуги в очередной раз начали наполнять кубки гостей. Трое акробатов присоединились к жонглерам и прошлись на руках по залу под аплодисменты присутствующих. И тут Азимулла ввел в зал Адама. Англичанин, который внешне походил на индуса, спокойно прошел мимо гостей, жадно пожиравших его глазами. В руках Адама была коробка из слоновой кости.
Танцовщицы, жонглеры, акробаты замерли, и в зале воцарилась мертвая тишина. Адам остановился напротив трона Нана Саиба и поклонился.
– Поприветствуй его, – приказал махараджа Азимулле.
– Могущественный властелин Нана Саиб, махараджа Битура, приветствует тебя, англичанин, – произнес Азимулла.
– Скажите Нана Саибу, – попросил Адам, – что я привез ему большой бриллиант не только потому, что он теперь представляет народ Индии, но также и потому, что я боюсь, что англичане могут похитить его из храма в Лакнау и передать королеве Виктории, которая добавит его к своим драгоценностям в корону.
Азимулла перевел.
– Да-да, – нетерпеливо отозвался Нана Саиб. – Вели ему передать мне коробку.
– Махараджа повелевает не терять зря время. Отдай ему эту коробку.
– Конечно.
Адам поднялся на ступеньку к трону и передал в руки Нана Саиба коробку из слоновой кости. Махараджа нетерпеливо поднял крышку. Потом свирепо посмотрел на Адама.
– Коробка пустая! – взвизгнул он.
Залп выстрелов прогремел сверху, вдребезги разбив цветное стекло плафона и мгновенно сразив четырех стражников, находившихся в зале. Нана Саиб издал вопль, а Адам выхватил из своего сюртука длинный кинжал, сделал выпад и вонзил его в сердце махараджи.
– Мой дедушка отомщен! – воскликнул Адам, видя, как Нана Саиб повалился на спинку своего трона. Кровь хлестала на его шелковый камзол… На лице застыло удивленное выражение. Сверху из-за стеклянного плафона продолжалась пальба, через дырку сбросили веревку. Адам пробежал мимо вопивших гостей, акробатов, жонглеров и танцовщиц. Подпрыгнув, он схватился обеими руками за веревку и начал быстро взбираться наверх.
– Быстрее! – подгонял его сверху Бентли Брент. Бентли, кожу которого тоже подкрасили и одели по-индусски, стоял на толстой деревянной балке над стеклянным плафоном, к которой была прикреплена огромная люстра. Он увидел, как Азимулла целится из пистолета в Адама, который уже почти вскарабкался до потолка. Выстрелив, Бентли увидел, как Азимулла свалился на труп Нана Саиба.
Гости толпой бросились к дверям, стараясь выбраться из тронного зала. Тем самым они мешали солдатам Нана Саиба пробиться внутрь. Еще один замаскированный английский солдат и четверо сипаев,которых Адам завербовал в эту экспедицию, схватили его за руки и подняли на балку. Отважные люди побежали по перекладине в мансарду дворца, затем к двери, ведущей на крышу. Бентли был знаком с английским архитектором в Лакнау, проводившим ремонтные работы для отца Нана Саиба пять лет назад. Когда Адам поделился с Брентом своим планом использовать приманку с бриллиантом, чтобы проникнуть во дворец и убить Нана Саиба, Бентли связался с архитектором, у которого сохранились чертежи здания.
Сначала на темной крыше показался Бентли, за ним следовали Адам и другие. Они подбежали к карнизу и посмотрели вниз. Дворец, располагавшийся в центре Битура, был окружен небольшим парком с оградой. Сейчас двор был забит лошадьми, каретами, носилками рикш и колясками гостей Нана Саиба, а также их слугами, большинство из которых в данный момент спали. Бентли стал спускаться по дереву, которое росло у самого дворца, по которому они ранее и поднялись на крышу. Через несколько минут смельчаки, сидя в седлах своих коней, галопом проскакали через главные ворота мимо пришедших в замешательство стражников Нана Саиба, которые начали выбегать из дворца в поисках убийцы их хозяина. Но было уже поздно.
Летя во весь опор жаркой ночью, Адам чувствовал такой подъем духа, которого не испытывал никогда в жизни. Он не раскаивался в убийстве Нана Саиба. Острые ощущения делали его почти счастливым.
Он не знал, что, убив величайшего врага Британской империи, он превратился в величайшего ее героя.
Выдержка из письма королевы Виктории лорду Пальмерстону, ее премьер-министру, от 2 августа 1857 года.
Балморал
Королева получила огромное удовольствие, узнав о смерти этого злодея, Нана Саиба, самостийного махараджи Битура. Лорду Пальмерстону ведомо, какой мы все испытали ужас и стыд, когда до нас дошли сведения о зверствах, совершенных Нана Саибом в Каунпуре. Бедные англичанки подверглись со стороны этого зверя всевозможным насилиям и надругательствам, которые приводят в ужас всех женщин. И, может быть, великая милость заключается в том, что они все погибли. Но теперь этот злодей уничтожен умным и мужественным человеком, лордом Понтефрактом, и королеве трудно передать охватившие ее эмоции, высказать чувства радости и гордости, что Англия породила такого доблестного героя. Очень жаль, что любовные забавы лорда Понтефракта стали достоянием гласности во время суда над этой жалкой миссис Кавана, но королева слишком хорошо знает о темной стороне души мужчины, как и лорд Пальмерстон, и печально, но по-человечески понятно, что молодой человек посеял такие дикие семена. Если бы не этот неприятный случай, то королеве доставило бы удовольствие пожаловать лорду Понтефракту Орден Подвязки. Но при сложившихся обстоятельствах это может выглядеть так, что Корона награждает порок, а королева не хотела бы создавать такое впечатление. И все же королеве доставит огромное удовольствие повысить титул лорда Понтефракта и присвоить ему ранг маркиза. Ах, какая радость быть королевой нации, которая рождает благородных, отважных мужчин вроде этого замечательного лорда Понтефракта!
В. Р. (Виктория Регина)
– Миледи, в гостиной находится мистер Масгрейв, – доложил мистер Хоукинс Сибил, которая читала в библиотеке Понтефракт Холла письмо, написанное ей королевой. Она отложила письмо, на лице отразилось удивление. «Эдгар? – подумала она. – Зачем он здесь?»
– Скажите ему, что я скоро приду, – приказала она дворецкому, который поклонился и вышел из комнаты.
Сибил встала из-за письменного стола и подошла к зеркалу. «Он не узнает о моем волнении», – сказала она себе. Молодая женщина похлопала себя по щекам, пытаясь вернуть румянец. Потом поправила свои роскошные волосы.
Эдгар! Какую же она допустила глупость, но ее так ужасно обидел Адам. Ее связь продолжалась не больше месяца, а потом Эдгар опять уехал в Италию, где находилась его главная любовь… Она решила, что больше его не увидит. Но он явился опять. Сохраняй хладнокровие, сохраняй спокойствие… Господи, чего же он хочет?
Взяв себя в руки насколько это было возможно, она направилась в гостиную. Вот и он – все так же щегольски одет, лицо слегка загорело под итальянским солнцем.
– Эдгар, – произнесла она, протягивая руку. – Какой сюрприз. Когда ты возвратился из Италии?
– На прошлой неделе. Решил отдохнуть от своих итальянских кредиторов, которые становятся такими же неприятно назойливыми, как и английские. Сибил, ты скучала обо мне?
Он улыбался, поднося ее руку к губам.
– Не очень. И поскольку ты ни разу не написал мне, я решила, что и ты по мне не скучаешь.
– Ах, я-то тосковал. Постоянно думал о тебе… Разве мы не насладились прекрасной идиллией, когда Адам уплыл в Индию? А теперь он возвращается большим героем! Не правда ли, в жизни много сюрпризов?
– Да, я только что получила письмо от королевы. Она собирается произвести Адама в маркизы.
– Как великодушно! Значит, ты станешь маркизой. Представь себе это. И когда-нибудь его сын и наследник, лорд Генри, станет вторым маркизом Понтефрактом. Кстати, нельзя ли мне взглянуть на лорда Генри?
– Он спит в детской. Я бы не хотела его будить.
– Слышал, что он очаровательный ребенок, с прекрасными светлыми кудрями… Похожими на мои, как мне сказали.
– У детей часто бывают светлые волосы, – сказала она, вся напрягшись.
– Возможно. Но поскольку твои волосы прекрасного каштанового цвета, а у Джека волосы черные, то если у подросшего мальчика волосы останутся светлыми, это будет выглядеть довольно странно, правда? Дело в том, дорогая Сибил, что в душе ты не уверена, кто же отец твоего ребенка. А если отец я, то это ставит тебя в довольно… скажем, неловкое… положение. Пока величайший герой Англии рискует своей жизнью за Империю в Индии, его жена на родине с большой сноровкой, как говорил Гамлет, пробирается в постель к своему соседу и приятелю детства. Догадаться нетрудно к кому: ко мне. Ах, Сибил, это будет выглядеть совсем неблаговидно. Более того, это будет выглядеть совершенно скверно. И подумай, в каком неловком положении окажется королева! Скандал может потрясти Империю.
Сибил была в ужасе.
– Все годы, что я знала тебя, – прошептала она, – я думала, что по крайней мереты джентльмен. Какой же я была дурой.
Рассмеявшись, Эдгар засунул руки в карманы.
– Да, дорогая моя, ты была дурехой. Я слишком беден, чтобы быть джентльменом. Как сыну обедневшего сельского джентльмена, мне пришлось полагаться на сообразительность и чары все эти годы. Но вдруг я почувствовал, что в моей судьбе может произойти резкая перемена.
Ее глаза прищурились.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Завтра утром я подброшу тебе свои счета. Какая ужасная помеха эти счета… Ты оплатишь их за меня, правда, моя дорогая? Как это мило и предусмотрительно с твоей стороны. Я всегда считал, что ты великодушная женщина, но ведь у тебя есть и огромные возможности проявить такое великодушие, правда? Я хочу сказать, что ты одна из самых богатых женщин Англии. Думаю, что сделка в двадцать тысяч фунтов вполне устроила бы меня. А потом ты внесешь дополнительно пятьдесят тысяч фунтов в Фонд на мое имя…
– Шантажист!
– Какое противное слово…
– Я не стану платить тебе. Адам может узнать…
Он крепко схватил ее за запястье.
– Ты мне заплатишь, – прошептал он. – Или видит Бог, я расскажу каждой газете в Англии, что прекрасная леди Понтефракт – просто-напросто потаскуха!
– Я подпустила тебя к себе только потому, что Адам так обидел меня…
– А мне казалось, ты наслаждалась этим.
– Но я люблю Адама.
– У тебя странная манера проявлять эту любовь.
– Отпусти мою руку!
– Гони денежки. Семьдесят тысяч фунтов. Пустяки по сравнению с твоим драгоценным Адамом. Он многократный миллионер! Но такая сумма может изменить мою жизнь. Собираешься ли ты достать для меня эти деньги?
Он наконец отпустил Сибил.
– Думаю, что ты проявишь благоразумие, – добавил он. – Завтра я уезжаю в Лондон, буду находиться в клубе. Двадцать тысяч фунтов жду на следующей неделе, остальную сумму до конца года. До свидания, Сибил. Какое удовольствие увидеть тебя снова!
Поклонившись, он вышел из гостиной.
Сибил закрыла лицо руками. Шантаж!
И самое скверное заключалось в том, что виновата была она сама.
Квадратный черный кусок материи лежал на белом парике мистера Джастиса Молино. Переполненный зал хранил тишину, поскольку люди, которые валом валили сюда во время судебного разбирательства, продолжавшегося целую неделю, ждали теперь устрашающих слов, которые станут приговором суда.
– Елизавета Десмонд Кавана, – начал нараспев судья, – суд решил, что вы виновны в убийстве. Суд считает, что казнь будет осуществлена через повешение. Через весьма непродолжительное время приговор приведут в исполнение. Да простит Господь вашу душу.
– Лиза! – зарыдала Минна Десмонд, ее младшая сестра, которая приехала в Лондон, чтобы ухаживать за дочкой Лизы – Амандой – во время суда. Она упала в обморок. Лизу, которая была как в тумане, две строгие матроны повели по внутренней лестнице в холодную каменную камеру под зданием суда. Смерть. Конец всему. Она ждала этого и все же на что-то надеялась…
«О, Адам, – подумала она. – Я никогда больше не увижу тебя».
Адам наблюдал, как три английских солдата привязывали индуса к дулу пушки, поясницей к жерлу.
– Для индуса это самый ужасный вид смерти, – объяснил Бентли Брент, который стоял рядом с Адамом и курил сигару. Они находились в поле, недалеко от города Аррах, который был осажден мятежниками в последних числах июля и потом освобожден майором Винсенте Ейре. Ейре теперь казнил двадцать мятежных сипаев,стреляя ими из жерл двадцати пушек. – Как вы видите, эти люди стирают кровь и жир с себя. Это кровь их жертв – кровь англичан – и коровий жир. Они, таким образом, осквернены, потеряли принадлежность к касте, и несчастные изверги не доберутся до индийского неба. Знаете ли, это составная часть их верований.
– Это отвратительно, – заметил Адам. – Почему бы их просто не вздернуть на виселице?
– Чересчур легкая смерть, молодой человек. После того что они натворили в Каунпуре, наши ребята жаждут крови. Они требуют мести. Я слышал разговоры вполне нормальных, верующих людей, что они хотели бы перевешать всех черномазых Индии.
– Но вы этого мнения не разделяете, верно?
Бентли затянулся, потом выпустил дым. Стояла несусветная жара, и оба собеседника защищали головы от нещадного солнца пробковыми шлемами.
– Нет, – наконец, отозвался он. – Не одобряю. Думаю, что надо наказать бунтовщиков, которые совершили зверства. Но если мы, англичане, хотим остаться в Индии, то с туземцами надо как-то найти общий язык. Вот, сейчас дадут залп. Советую зажать нос носовым платком. Через несколько минут здесь возникнет невыносимая вонь.
Они вынули носовые платки. На ровном поле собралось примерно пятьдесят английских офицеров и солдат. Эта площадка раньше использовалась для игры в поло. Небольшая толпа индийцев собралась возле англичан, в мрачном молчании наблюдая за происходящим. Двадцать пушек стояли в ряд, жерлами на юг. Двадцать почти голых сипаев были привязаны к стволам, их тела на жарком солнце покрылись потом.
– Одному Господу известно, о чем они сейчас думают, – пробормотал Адам.
Артиллерийский офицер – майор Ейре поднял свою саблю, потом медленно ее опустил. Пушкари поднесли к запалам факелы и сразу рявкнули все двадцать орудий. Моргая, Адам видел, как разлетелись в клочья тела, в разные стороны летели головы и конечности; торсы индусов разнесло буквально на кровавые кусочки, которые попали даже на некоторых зрителей.
Потом наступила тишина. Рассеялся пороховой дым. Начали слетаться стервятники.
Адам, зажимая нос платком, повернулся, чтобы возвратиться к лошади. Он видел зверства бунтовщиков, причиненные англичанам и знал об омерзительных деталях массовых убийств в Каунпуре и об ужасах, которые пережили англичане во время осады Лакнау, которая продолжалась уже восьмую неделю. Англичане говорили, что наказание должно быть соизмеримым преступлению. Но Адам начинал задумываться, не является ли наказание само по себе преступлением.
Он вскочил на своего коня, чтобы продолжить путь в Калькутту. Он достаточно насмотрелся всего в Индии. Пришло время возвращаться домой. Он выполнил поставленные перед собою цели: возвратил бриллиант и отомстил за убийство деда. Единственное, что осталось невыясненным, – это его отношение к тому, что в его жилах течет индийская кровь. Он все еще не разобрался в этом. А в разгар истерии, вызванной бойней в Каунпуре и Дели, англичанин со смешанной кровью мог стать отверженным.
– Я отец? – переспросил он четыре дня спустя в особняке сэра Карлтона Макнера в Калькутте. В гостиной с ним находились леди Агата и Эмилия.
– Да, – подтвердила леди Агата. – Двадцать третьего июля у вас родился сын под созвездием Льва – очень обнадеживающий знак, как я думаю. Сообщение об этом появилось в лондонском Таймсе,экземпляр этой газеты мы получили всего несколько дней назад. Ваша дорогая жена, леди Понтефракт, назвала его Генри Алгернон Мармадьюк в честь своего отца.
– Генри? – Адам взял газету и прочитал сообщение, которое обвела карандашом Агата. – Генри неплохое имя, хотя мне неприятно имя Алгернон. Видно, моя жена не сочла нужным посоветоваться со мной.
– Конечно, вы же в Индии, и у нее нет вашего адреса.
– Да, пожалуй. Сын! – На его лице, которое начало светлеть по мере того как сходила нанесенная Лакшми краска, появилась улыбка. Он сбрил бороду и теперь больше походил на англичанина. Он даже сменил индийскую одежду на европейское платье, которое купил в Бенаресе. – Сын и наследник. Это событие надо отметить!
Он замолчал. У Эмилии брызнули слезы, она повернулась и выбежала из комнаты. Адам посмотрел на ее мать.
– Может быть, я сказал что-нибудь не так?
Леди Агата улыбнулась и похлопала его по руке.
– Дорогой лорд Понтефракт, должна извиниться за Эмилию. Она ведет себя как влюбленная школьница, что, я думаю, достаточно полно характеризует ее. Дело в том, что вы просто покорили ее. Конечно, когда я поняла, что она убежала вместе с вами, я опасалась худшего. Но она вернулась невредимой и рассказала, что вы себя держали как истинный джентльмен… ну, все это теперь забыто, и мы, живущие здесь в Индии, так многим вам обязаны – очень, оченьмногим. Просто не могу высказать вам, какая для нас честь принимать вас у себя, пусть даже вы проведете здесь всего несколько дней. Но Эмилия… – Она вздохнула. – Увы, боюсь, что ее эмоции выдают недостатки ее воспитания. При одном упоминании имени вашей жены она начинает надувать губы. Я несколько раз беседовала с ней на эту тему, но все бесполезно. – Она снова вздохнула. Потом повеселела. – В вашу честь лорд Каннинг дает бал в правительственном особняке завтра вечером, и на этот раз вам вряд ли удастся уклониться. Может быть, это и неделикатно с моей стороны, но если бы вы нашли возможным потанцевать с Эмилией… Думаю, что это для нее значило бы очень много.
Адам улыбнулся.
– Эмилия – милейшая девушка на свете, – сказал он. – Я не только приглашу ее на танец, но сочту за честь быть на балу ее кавалером.
– Ах, милорд, но вы же женатый человек!
– Но, как вы сами заметили, я нахожусь в Индии, а моя жена в Англии. Уверен, что в этом ни для кого не будет вреда.
Леди Агата заколебалась.
– Да, полагаю, что вы правы, – наконец согласилась она. – Пойду скажу об этом моей девочке. Уверена, это ее глубоко взволнует! – Она торопливо вышла из гостиной.
«Сын», – размышлял Адам. Он припомнил брачную ночь. Сибил удивила его. Холодная, элегантная красавица с картин Гейнсборо в конце концов превратилась в рубенсовскую сладострастную женщину, жаждущую плотских наслаждений. Семейная жизнь началась многообещающе, а потом он все испортил, начав произносить во сне имя Лизы. Он не мог винить Сибил за то, что она обиделась. А теперь, когда она подарила ему наследника, его чувства к ней приобрели новую теплоту. Теперь он был полон желания вернуться домой.
И несмотря на это, он не мог не гадать о том, что же случилось с Лизой.
– Сегодня самый счастливый вечер в моей жизни, – сказала ему Эмилия на следующий день. Потом добавила: – И самый печальный.
Они с Адамом находились одни в правительственном особняке. Здание напоминало огромную белую груду и было скопировано с архитектурного проекта Кедлстон Холла Роберта Адама. Строение украшали центральная галерея и купол. Построенное в Калькутте на территории парка в шесть акров, оно символизировало собой британскую мощь в Индии. Эмилия в бледно-бирюзовом платье выглядела очень мило – золотистые локоны, закрученные в модные толстые локоны, касались ее обнаженных плеч. Она провела пальцем в перчатке по столу, стоявшему в зале, над головой из стороны в сторону медленно двигалось огромное опахало с белыми манжетками бахромы.
– О чем же может печалиться такая молодая девушка, как вы? – спросил Адам.
– Вы могли бы и догадаться. Завтра вы возвращаетесь в Англию. – Она взглянула на него. – Почему вы тогда в Лакнау поцеловали меня?
– Потому что мне этого захотелось. Надеюсь, вы не обиделись?
– Совсем нет. – Она помолчала в нерешительности. – Мама бранит меня за то, что я готова броситься вам на шею, думаю, что она права, – я действительно готова сделать это. Вы любите меня, Адам?
В его взгляде отразилось удивление.
– Вы нравитесь мне, – ответил он.
– Это не одно и то же! Я хотела бы испытать в жизни большую страсть! Я хотела бы такой любви, которая бы затмила все, что написано в романах. И у меня возникло именно такое чувство к вам, Адам! У меня не остается времени молчать об этом. Я люблю вас всем сердцем!
– Вам, Эмилия, стоит поискать кого-нибудь среди холостяков… Когда дело доходит до романтических связей, мне не очень-то везет.
Она выпрямилась.
– Я спасла вам жизнь в Уттар Прадеше, – тихо произнесла она. – И сказала тогда, что не позволю вам когда-либо забыть об этом. И я это сделаю! Вы мой суженый, Адам Торн. И придет день, когда вы полюбите меня так же, как я полюбила вас.
– В ваших устах это звучит почти как угроза.
– Возможно, это и есть угроза.
Некоторое время они смотрели друг на друга почти как противники на тренировочном ринге. Но тут в зал вошел хозяин, лорд Каннинг.
– А, вы уже здесь, Адам, – приветствовал его генерал-губернатор. – Я только что получил послание от Ее Величества королевы. Когда вы возвратитесь в Англию, то ей доставит величайшее удовольствие произвести вас в ранг маркиза. Разрешите поздравить вас. – Он протянул руку. Адам потряс ее, почувствовав некоторое головокружение.
Он еще не совсем привык и к своему графскому титулу.
