Текст книги "Избранное"

Автор книги: Факир Байкурт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)

– С какой это стати ты решил принять американа у себя в доме? Ты кто, староста нашей деревни?

– Староста не староста, а человек не последний.

Насилу я удержался, чтоб не плюнуть в его рожу поганую.

– Пустите нас! – сказал я, спускаясь с лестницы. – Пусти, Омер! Мы уйдем. Дело-то пустяковое, а, глядишь, большой бедой обернется. Лучше нам уйти.

Харпыр-бей с супружницей тоже заметно скисли:

– Мы тоже хотеть ехать. Спасибо, сэнкю…

Сейит стал выталкивать нас на улицу.

– Идите, идите! – приговаривал он. – Дадите вы мне наконец поговорить с ним? Ну что за народ! О Аллах!

– И не стыдно тебе, Сейдо-эфенди, отца родного взашей гнать? – сказал я, прижав палку к груди. – Поди спроси у этого американа, может, он тебе в пакетах с платьями работу привез?

– Да, да, есть для Сейит работа, – сказал Харпыр-бей, спускаясь по лестнице. – Сейит надо приехать Анкара, надо заполнять анкет. Я иметь разговор с наш управляющий по кадрам. Он сказал: есть работа. Сейит надо срочно ехать Анкара.

– Ну и прекрасно! Поезжай, сын, в Анкару, будет тебе работа. Но только нас у тебя уже не будет – так и знай! Уезжай в Анкару один. Об одном прошу напоследок – скажи ему, чтоб вернул куропатку. Иначе не будет ни тебе, ни ему покоя от нас до самой смерти. Пускай вернет куропатку, а потом можете ехать куда угодно.

Растерялся Сейдо, не знает, что сказать, как быть. Тем временем Омер вывел Исмахан, Али и Яшара за ворота и запер за ними как следует. А они давай камни швырять через забор.

– Еще не хватало, чтоб в машину Харпыра-бея угодили, – заволновался Карами. Он подошел ко мне и обхватил за плечи: – Послушай, Эльван-чавуш, мы почитаем тебя за твой возраст. Скажи своим, чтоб не швыряли камнями в машину Харпыра-бея. Иначе за себя не ручаюсь – могу выстрелить! Ей-богу, могу.

– Хорошо, я уведу их отсюда. Ты же в свой черед скажи Харпыру-бею, чтоб отдал куропатку мальчику. Только так, и не иначе.

– Харпыр-бей не отдаст куропатку. Да вам и не следует брать ее. Послушай, Эльван-чавуш, не стоит какая-то паршивая куропатка того, чтобы из-за нее такой шум поднимать.

– Карами! Ты что, по-турецки понимать перестал? Ты просишь, чтоб я запретил моим мальчикам швырять камнями. А я говорю: скажи Харпыру, чтобы вернул куропатку. Только посланца Аллахова все слушаются беспрекословно, а я не посланец Аллаха. Поговори с американом, пусть отдаст куропатку мальчику. А не хочешь – я сам поговорю с ним. – И я оборотился в сторону Харпыра-бея, который стоял вместе со своей супружницей и детьми неподалеку от нас. – Харпыр-бей, свет очей моих, послушай меня, старика. Ты видишь, сколько шума поднялось из-за какой-то негодящей куропатки. Отдай ее, дорогой, добром прошу. Понимай меня? Ты есть отдавать куропатка! Мои внуки требовать своя куропатка. Понимай?

– Ты хотеть куропатка?

– Да, да!

– Я получать куропатка от Сейит.

– Но она принадлежит не Сейиту, а Яшару, моему внуку. Понимай?

– Да, понимай. Внук – это маленький мальчик. Он на улице… Я иметь хороший охота, вери гуд охота. Я буду давать деньги, а куропатка ноу давать. Я не буду давать куропатка обратно.

– Но мальчики ждут на улице. Если не вернешь им куропатку, они поколотят камнями твою машину. Понимай?

– Моя машина?

– Да!

– Они хотеть мой автомобиль?

– Нет-нет! Ты не понял.

– О, я все понимай. Я есть согласный отдать мой автомобиль. Йес!

– Аллах великий! – вскинул руки Карами. – Он им готов машину дать! Что ж это делается на белом свете? – И Карами хлопнул себя ладонями по ляжкам. – Не бери грех на душу, Эльван-чавуш! Забудь ты про эту треклятую куропатку. И влюбленному наскучит привередливая красавица. Сколько можно об одном и том же талдычить? Харпыр-бей почитает нас за хороших людей, потому и приехал в нашу деревню. Он большой человек, инженер по самолетам. Он укрепляет воздушные силы нашей армии. Одно слово – ин-же-нер! А вы роняете честь нашей деревни. Больше того, честь всей страны. Имейте же совесть!

– Честь страны тут ни при чем. Пусть вернет…

Однако терпению Карами пришел конец, и он завопил:

– Эй, староста! Иди сюда! Возьми-ка этих ненормальных и посади под замок, чтоб не позорили нас перед гостем. Запри их как следует.

Вон он как заговорил!

– Эта деревня, Карами, не твоим отцом закуплена была, и не тебе в ней командовать! Даже старосте права такого не дано – сажать людей под замок. Смотрите, беда будет. И гость пускай не забывает, что он всего лишь гость, а не хозяин здесь. Пусть оставит куропатку и катится отсюда подальше! Не то я первый брошусь на него и кости все переломаю. Добром не хочет, так силой клетку заберем! Вот так-то!

Харпыр стоял на лестнице, крепче прежнего сжимая клетку в руках.

– Попробуй только! – взвился Карами. – Попробуй! Покажи, что ты мужчина!

Что тут поделаешь?! Харпыр стоит наверху, я внизу, между нами – взъяренный Карами. Он меня не пропустит, а американ ни в жисть не спустится ко мне. Выходит, я только на словах горазд…

– Харпыр-бей! Спускайся вниз! Ты будешь отдавать мне куропатку, потом ехать в Анкара! Понимай? Отдавать куропатку и катись к чертовой матери!

– Я не понимай! – кричит сверху Харпыр-бей. – Я есть отдавать свой автомобиль, а куропатка ноу давать. Она делать вери гуд охота. Я очен любить хороший охота с гуд куропатка.

Ну как ему растолкуешь, чего мы требуем? Он ни бельмеса по-нашему не смыслит, а мы по-американски. Гиблое дело, видать…

– Ладно, Карами, черт с тобой! Вы все тут спелись, сволочи! И ты у них коновод. Да обрушится крыша твоего дома вам всем на головы! Я ухожу. Еще не известно, чья возьмет. Наступит же когда-нибудь час, когда мы сможем поквитаться с тобой и со всеми твоими подпевалами!

Я вышел на улицу к своим.

– Пошли отсюда! Их тут целая свора, нам с ними не совладать. Будь нас хотя бы человек десять-пятнадцать, может, и управились бы. Если бы, конечно, они из ружей палить не стали. Нет у нас помощи, нет поддержки. Эх, были б тут хотя бы Кадир с Джеври… Пошли! Не бросайтесь больше камнями. Все равно бесполезно.

Хоть я и велел больше не бросаться камнями, Яшар с Али отошли к ограде и остались стоять, зажав камни в руках. Исмахан не отставала от них ни на шаг.

Мы издали видели, как Харпыр-бей, его жена и дети под охраной Карами спустились вниз и сели в машину. Домочадцы Карами засуетились, уложили в багажник автомобиля узелок с юфками и корзину с деревенскими яйцами. Первым из ворот выехал джип Карами, следом машина Харпыра-бея.

Али с Яшаром стали кидать камни, некоторые из них попали в стекла и кузов, но машины не замедлили хода. Остановись Харпыр-бей, не известно, чем бы дело кончилось. Но оба автомобиля набирали скорость и, окутанные облаками пыли и дыма, вскоре скрылись за холмом Бедиль.

Через полчаса Карами вернулся.

– Мужичье вы неотесанное! – набросился он на нас. – Опозорили меня, всю деревню и правительство наше! Валлахи, я этого вам не спущу! Каймакаму сообщу, в управление безопасности сообщу! Дождетесь вы у меня! Вас еще как неблагонадежных под контроль возьмут.

Поздно вечером приплелся домой Сейдо. Ни слова не говоря и не глядя ни на кого из нас, сел возле очага, задумался. Еще хорошо, что у него ума хватило не приносить в дом подарки американа. Знал, видно, какая участь их ждет. Ни минуты не потерпел бы я эти поганые вещи у себя в дому. Кинул бы в огонь – и весь сказ! Сейдо не стал ужинать с нами.

Вот так оказались под одной крышей заклятые враги. Мы друг другу в лицо не смотрели.

15. У входа в Туслог

Рассказывает Сейит.

На другой день отец с Яшаром надумали ехать в Сулакчу. Они решили подать прошение каймакаму.

– Не хотите меня слушать, – сказал я, – так посоветовались бы с умным человеком. Ничего каймакам не сможет сделать Харпыру-бею, тем более что речь идет о куропатке. Посмешищем себя выставите. Сидите лучше и не рыпайтесь. Хватит того, что над нами вся деревня потешается.

Но разве они послушаются? Я и жене велел:

– Не вздумай денег им давать, следи, чтоб зерно из амбара не взяли. А я в Анкару еду. Харпыр-бей говорил обо мне с управляющим, мне велено заполнить анкету. Мешкать нельзя. Как только покончу с делами, тотчас вернусь. Потом меня вызовут, и я начну работать. Хватит, надоело мне терпеть тут насмешки!

Наутро сел я в джип Карами, через пару часов был уже в Кырыклы, а еще через пару часов – в Анкаре. Говорят, язык и до Каабы доведет. Так оказался я у Туслога. Что за здание! Начал этажи считать – со счету сбился. Попробовал внутрь войти – не тут-то было! У входа стоят два полицейских, из наших, турок. Оба смуглые, с огромными усищами. А кроме того, двое американских полицейских негров. У всех четверых пониже спины кобуры с заряженными пистолетами. Стоят, руками кобуры прикрывают. По улице снуют машины, маршрутные такси.

– Чего тебе надо? – спросили полицейские-турки.

– Есть у меня друг, американец Харпыр-бей, – начал я. – Он охотник, к тому же инженер по самолетам. Он мне сказал: приходи сюда, тебе работу дадим, надо только анкету заполнить. Вот я и пришел к нему.

Американские полицейские, само собою, не поняли меня, а турецкие хоть и поняли, но сделали вид, будто не понимают.

– Здесь такое место… – сказали они. – Как тебе растолковать? В общем, такое, что тебе сюда входить нельзя. И не тебе одному – вообще никому постороннему, даже нам не позволено. Да и вообще, кто он такой, этот Харпыр-бей? Сюда не любого на работу принимают, парень. Даже американцев пропускают после тщательной проверки.

Не иначе как атомную бомбу здесь хранят, подумал я.

– Какую работу обещал тебе Харпыр-бей? Он управляющий, что ли?

– Сам не знаю, какую работу. Он инженер по самолетам, укрепляет воздушные силы нашей армии. Большой человек. Он приезжал к нам в деревню, был нашим гостем. Хороший человек. Обещал: приезжай, устроим тебя на работу, но сначала анкету надо заполнить. Если я его найду, увидите, он меня вмиг признает.

– Как же ты его найдешь? Тебе вход запрещен. Да если б мы тебя и пропустили, разве ты его сыщешь? Может, знаешь, в каком он отделе, в каком кабинете сидит? Здесь все не так, как тебе представляется, – сказал один из наших, турецких, полицейских, а второй молча помахал свистком на цепочке.

– Шел бы ты лучше отсюдова. Нечего тебе тут делать.

– Вы только передайте ему, пришел, мол, твой друг Сейит Бюкюльмез из деревни Дёкюльджек, сами увидите, он сразу придет. Уж он-то знает, что надо делать. Может, скажет: пропустите этого человека, ему надо анкету заполнить у нас наверху. Он ведь мой приятель. Мы ему куропатку подарили, очень красивую куропатку для охоты. Он все твердил: гуд, очен гуд. Доволен был очень. А ведь куропатка не простая, а ручная…

– Ах-ха-ха! – заржали полицейские. – Выходит, подаришь куропатку – тебе за это работу в Туслоге дадут?! Ах-ха-ха! Тогда и мы не прочь подарить хоть десять куропаток, чтоб перейти на работу в Туслог! Ну, насмешил! – Оба аж захлебывались смехом. – Да знаешь ли ты, сколько тут платят? По две-три тыщи в месяц! Даже одаджи получают полторы тыщи. И при том каждый месяц, хоть за тридцать дней, хоть за двадцать восемь в феврале.

Меня тоже смех пронял:

– Что ни скажу, вы все равно не поверите. Эта куропатка не чета другим, особенная! Видели б, какая она красивая, к тому ж приученная к охоте. Он предлагал за нее сто пятьдесят долларов. Но мы денег не взяли. Замечательная куропатка. Шурин давал за нее жеребенка, но и ему мы отказали. А знаете, что он предложил за нее под конец? Свой автомобиль!

– Кто?

– Как кто? Харпыр-бей. Тот самый, что тут наверху сидит.

– Ты ври, да не завирайся!

– Не верите? Мы не продавцы, не торговцы. Мы просто так, за здорово живешь, подарили ручную куропатку. Говорю же – она не обычная. Ее, бывало, отпустишь на волю в лесу, так она на другой день возвращается, да не одна, а с другой куропаткой. У меня есть сын Яшар, это он приручил ее.

– Ай да молодец твой Яшар! Хорошо приручил. Однако тебе все равно нельзя сюда входить, хоть ты и подарил американцу куропатку. Ничем мы тебе помочь не можем. Ты все равно не отыщешь здесь своего Харпыра-бея. А если мы даже и пропустим тебя, на других постах задержат. Здесь все не так, как ты думаешь.

– Слушай, любезный, чего вы боитесь? Съем я, что ли, ваше заведение? Мне бы только повидаться с Харпыром-беем, перемолвиться с ним парой слов, и все. Как бы устроить так, чтоб он спустился сюда? Вот вы мне не верите, а мы с ним и впрямь большие друзья.

Полицейские больше не смеялись, один из них сказал другому:

– Давай пропустим его, пусть пройдет в справочную.

– Делать им там больше нечего, в справочной, как только его выслушивать.

– Поймите вы меня правильно, – вмешался я. – Я же не по собственному хотенью явился сюда. Это он мне сказал: приходи. Иначе откуда мне знать про этот ваш Туслог? Откуда бы я узнал, что здесь передаются американские самолеты для нашей армии, что здесь служит такой инженер – Харпыр-бей?

Полицейские окинули меня взглядом с головы до ног.

– Слушай, браток, у тебя такой вид, что… Одежда латаная-перелатаная. Ты что, не мог приличней одеться? Знал ведь, в какое место направляешься. И ты в таком виде собирался сюда войти, на работу устраиваться? Не о себе, так хоть о чести нации подумал бы. Что за народ!

– Ты прав, – тихо молвил я. – Но знакомо ли тебе такое слово – «бедность»?

– Бедность, говоришь? Быть бедным не стыдно. Кто может с уверенностью сказать, что завтра не обеднеет? Но любой может в городе на рынке подобрать себе хоть и не богатую, но вполне приличную одежду. Вы, деревенские, ходите в отрепьях не столько по бедности, сколько по невежеству. Не обижайся на меня за правду.

– Я не обижаюсь. Ты прав: где бедность, там и невежество. Вот я и хочу избавиться от темноты своей. Если начну работать в городе, вся моя жизнь переменится. Ты прав. Как мы живем там, в своей глухомани, за горами, за реками? Из года в год не ведаем никаких перемен. Кто нас видит, кроме гор? И кого мы видим, кроме тех же гор?

– Ладно, слушай. Мы тебя пропустим к справочной, объясни им там свое дело. Они сообщат Харпыру-бею. Если он спустится вниз, ты сможешь поговорить с ним и, может быть, анкету заполнить. Наверх тебя все равно никто не пропустит, и не рассчитывай. Здесь с этим строго.

Прошел я всего десять шагов и оказался перед обитой железом дверью. Два негра-солдата преградили мне путь. Ни слова не сказали, только мотнули головами: стой, мол, ни шагу дальше. Я попытался сделать еще шажок, но они уперлись мне ручищами в грудь. Смотрю я на них, ни слова не говоря, а они на меня смотрят. Я им рукой показываю: пропустите, мне туда надо, а они:

– Ноу, ноу, ноу! Нельзя!

Один из полицейских-турок приблизился.

– Информейшн, только информейшн. Ему надо информейшн.

Он раз двадцать повторил это чудное слово, так что я запомнил его как следует.

– Ему надо Харпыр-бей. Информейшн.

Солдаты стали о чем-то переговариваться промеж себя, я попытался рассказать им обо всем – и про куропатку, и про охоту, и про Харпыра-бея, который пригласил меня сюда, и про то, что ни в жисть не явился 6, если б меня не вызвали. Я говорил и говорил так, словно они могли что-то понять.

Потом они стали какие-то вопросы задавать. Но я ни бельмеса не понимал. Тут только я впервые вообразил, каково приходится моим землякам, которые попадают на работу в Германию или другую страну, где их никто не понимает и они никого не понимают. Ох, несладко, должно быть, им. А солдаты то и дело повторяют имя Харпыра-бея. Спрашивают, наверно, откуда я его знаю, кто я такой, где познакомился с ним. Ну и в дурацкое же положение я попал! Попробуй выкрутись!

– Да, нужен мистер Харпыр, – сказал я. – Мистер, мистер там… – И я указал рукой вверх: мол, большой он человек. В этом здании, наверно, этажей десять, и Харпыр сидит на самом верху, не иначе. – Он инженер по самолетам… рыжий… хороший охотник. Гуд охота, гуд охота!

Солдаты в ответ лишь толкнули меня в грудь:

– Ноу! Нельзя!

Не знаю, что бы я делал, если б в этот миг дверь не открылась и не появился человек, на груди у которого висел засунутый в прозрачный конвертик пропуск. А сам человек был без шапки, с тяжелым подбородком. По виду не сразу разберешь – то ли американец, то ли турок. Остановился он, посмотрел внимательно на меня, на охранников, потом спросил их о чем-то по-ихнему, а меня – по-турецки:

– Зачем тебе нужно войти сюда?

Слава богу! – обрадовался я. Наконец сыскался хоть один, понимающий по-нашенски. Я почтительно сложил ладони у груди:

– Мой эфенди! У меня здесь один знакомый работает, американский охотник, инженер по самолетам. Зовут его мистер Харпыр. Он мне сказал, чтобы я пришел заполнить анкету. Мы с ним вместе охотились, он у нас в деревне бывал. Наша деревня – Дёкюльджек Сулакчинского ильче Анкарского вилайета. Мы с мистером Харпыром стали друзьями. Нехорошо хвастаться, но я подарил ему замечательную куропатку. Он был очень доволен, хотел дать мне денег, но я отказался. «Устрой меня лучше на работу», – попросил я. И он сказал: «Приходи ко мне в офис, мы вместе заполним на тебя анкету». Вот зачем я пришел сюда и хочу повидаться с Харпыром-беем.

– А свою визитную карточку он не дал тебе?

– Врать не буду, не дал. Но велел: приходи.

– Ладно. Но каков он из себя, этот твой Харпыр? Здесь таких Харпыров сотни работают. В Турции сорок тысяч американцев. Из них, пожалуй, тысячи две зовут Харпырами. Среди американцев Харпыры так же часто встречаются, как среди турок – Демир или Кая. Инженер, говоришь? Но и инженеров тысячи. Надо точно знать имя, фамилию, иначе не найти.

– Турецкие полицейские говорят, что здесь имеется справочная. Уж там-то наверняка отыщут нужного человека. А вот эти, – и я указал на американских охранников, – не пускают, говорят: ноу входить…

– И правильно делают. Ты должен точно указать имя и фамилию своего знакомого, номер его пропуска, комнату, где он сидит, название отдела. У тебя должна быть хотя бы визитная карточка. Тогда его вызовут сюда, вниз. Иначе ничего не выйдет, и не пытайся. Тут с этим серьезно.

Сказал – и ушел. А я остался при своем интересе. Этот господин, наверно, работает здесь переводчиком. Все-таки он больше смахивает на турка.

Подумав, я решил не уходить отсюда, постою, подожду, может, увижу Харпыра-бея, когда все начнут расходиться после работы. Остановлю его у машины, поговорю. И хоть до конца рабочего дня оставалось немало времени, я решил все-таки не уходить. Подумал было, не сбегать ли мне на улицу Йешильсеки, где живет Харпыр-бей, повидаюсь с Бетти-ханым, попрошу ее позвонить мужу. Трудно ль ей сказать в трубку: «Дорогой Харпыр, спустись вниз, тебя Сейит дожидается»? А я тем временем вернусь сюда, вот мы и встретимся. Но меня останавливала мысль, что я могу наткнуться на Теджира или Гюльджан. Опять затащат меня к себе в гости, начнут угощать. Я и так в неоплатном долгу перед ними.

Думал, думал и все-таки решился. Сел в маршрутное такси и поехал в район Чанкая. Вышел на углу, прошел мимо кондитерской, и – дальше, вниз. А вот и дом, где Теджир Али работает привратником. Тишком прокрался я мимо входа, отыскал квартиру номер десять, нажал на кнопку звонка. Дверь открыла сама Бетти-ханым. Она выглянула в узкую щелочку, так как дверь держалась на железной цепочке. Сначала она смотрела на меня удивленно, потом вдруг признала:

– О-о-о! Ты есть Сейит? Велкам[59]59
  Добро пожаловать (англ.).


[Закрыть]! Тебе надо Харпыр?

– Да-да! Точно! Мне надо повидать Харпыра-бея.

Бетти-ханым засмеялась:

– Мой муж есть в офис.

– Ты, Бетти-ханым, есть позвонить Харпыру-бею, а я есть ходить к нему в офис. Там полицейские, они есть говорить: «Ноу, Сейит, ноу входить». Ты есть звонить мужу, он спускаться вниз. Я хотеть работа. Вместе с Харпыром-беем мы будем заполнять анкета. Понимай?

– Да, я все понимай! – подняла руку Бетти-ханым. – Я есть хорошо понимай. Очен гуд. Входи! – Она сняла цепочку, и я вошел в квартиру.

Бетти-ханым набрала по телефону номер. Харпыр-бей сразу же отозвался.

– Дорогой, – сказала она, – Сейит приходить. Он есть ждать тебя внизу. О’кей, о’кей! – и положила трубку. – Ты есть быстро идти в офис, – сказала она мне.

Я бегом спустился по лестнице. Слава богу, никого из семейства Теджира не встретил. К стоянке маршрутного такси я мчался как угорелый. Наконец я опять в Туслоге. До чего ж оно здоровенное, это окаянное здание!

– Откройте дверь! – сказал я полицейским. – Сейчас Харпыр-бей придет. Ну-ка, протрите глаза, сами сейчас увидите, врал я вам или нет.

Американские охранники аж опешили, но тут из-за двери просунулась рука Харпыра-бея, и он чуть не силком втащил меня внутрь.

По коридору мы шли с ним рядом. Миновали одну комнату, вторую, третью. И еще и еще. Я удивился – до чего ж там тяжкий дух стоит. Везде табачищем воняет, хоть топор вешай. Ну и накурили, заразы! И еще меня удивило, как много там женщин, и все до единой сверкают голыми коленками. У них и руки голые – аж до подмышек. А юбки до того короткие, что стоит нагнуться – ягодицы завиднеются. И все эти беспутницы, как на подбор, длинные да худющие. Ни одной такой, чтоб в теле была. А впрочем, какое мне дело до ихних баб?! У меня другое на уме – работа. Из-за работы я поссорился с отцом, женой, детьми. Никто из них меня понять не хочет. Им бы только встать у меня поперек дороги. Ничего, начну работать, получу деньги, налажу дела дома, тогда посмотрим, как они запоют. Небось нахваливать меня еще станут: ай да молодец, Сейдо, ай да разумник!

Одна из дверей, мимо которых мы проходили, открывалась сама по себе: к ней только приблизишься, а она раздвигается. Только перешагнешь порог, и она у тебя за спиной сама собою закрывается. У этих паршивцев каких только чудес нет! Такое разве что в кино увидишь. А вот еще одна такая самораздвижная дверь, мы прошли в нее и оказались в кабинете управляющего по кадрам. Мы сели на стулья рядом с его столом. Харпыр-бей о чем-то потолковал с ним по-своему, потом они пригласили переводчика и стали задавать мне разные вопросы и заполнять анкету. Вот тут-то и пошли неувязки. Переводчика звали Фарук, родом он из Испарты.

– В деревне проведут проверку на предмет твоей личности, – сказал Фарук. – Американский полицейский поедет в Сулакчу, побеседует в местном управлении безопасности и контрразведки. И еще вот какое правило: ты должен назвать двух людей, которые могут поручиться за тебя. Есть у тебя такие люди?

Ну и ну! Не ожидал я такого. Кого бы назвать? Кадира? Он обо мне слова доброго не скажет. Карами-стервятника? Или Ашыка Мехмеда? Джулука Али? Или Сефер из Хошафа скажет хорошо? Или Юксель Вонючка? Долго размышлять не следует. Могут, чего доброго, заподозрить, что водятся за мной какие-нибудь грешки и потому я не решаюсь никого назвать. Не хватало еще попасть им на заметку. Вот так история!

– В нашей деревне все меня знают и уважают, – сказал я наконец. – Кого ни спросите, любой хорошо отзовется. Да вот хотя бы у старосты спросите или у Карами по фамилии Джымбыл. А старосту зовут Бага Хамза. Еще можно спросить у Мемишче, Пашаджика, Юкселя, у шурина моего Кадира.

– Так, хорошо. А в ильче кто может за тебя поручиться?

– В ильче меня никто не знает, и я никого не знаю. Но можно ведь спросить у начальника полиции, у жандармов и каймакама, у муфтия[60]60
  Муфтий – высшее духовное лицо.


[Закрыть]. Иншаллах, они не осудят меня за то, что я из деревни алевитов[61]61
  Алевиты – мусульмане-шииты.


[Закрыть].

– Может, в Анкаре у тебя есть знакомые?

– В Анкаре есть Теджир Али, мой односельчанин. Он уже лет восемь или десять как живет в столице. И еще в гараже работает Идрис-чавуш из деревни Гермедже, что расположена в вилайете Чанкыры. Он в цехе смазки работает. Больше никого не знаю.

– Хорошо, Сейит Бюкюльмез, а какое жалованье хотел бы ты получать?

– Вам видней. У меня четверо детей, жена, отец-старик. Всего нас семеро. Нам здесь придется жилье снимать. Не знаю, сколько вы мне положите, но на жизнь должно хватать.

– А какую работу можешь делать?

– Я уж говорил Харпыру-бею: какое дело ни поручите, за любое возьмусь. Могу обслугой работать: отнести, принести, убрать, подать, купить, сбегать куда. Могу быть и садовником. С этим делом я, пожалуй, лучше всего справлюсь. Когда в армии служил, довелось нести охранную службу при складах, потому мог бы и кладовщиком работать. Хорошо печи растапливаю, дымоходы чищу…

– Ладно, учтем… Однако имей в виду, проверка личности будет очень серьезной. Займутся этим делом американская и турецкая полиция. Если результаты окажутся положительными, мы тебя примем на работу. А пока возвращайся домой и жди ответа.

После этого мы с Харпыром-беем спустились вниз, и он угостил меня кофе. Я так и не повидал кабинет, в котором он сидит.

К Теджиру я решил не заходить. Здесь, в Анкаре, полно автобусов, минибусов. Коли водятся денежки – никаких тебе проблем с транспортом, так что я довольно быстро добрался до Кырыклы, но, к сожалению, незадолго до моего приезда джип Карами ушел обратно к нам в деревню. Ничего не поделаешь, придется заночевать в Кырыклы. Но и назавтра меня поджидала неудача – Карами в тот день вовсе не приехал, напрасно я его высматривал до полудня. После обеда я отправился в Сулакчу – оттуда уж как-нибудь доберусь до дому.

Когда в Сулакче я выходил из машины, то представляете, кого первым увидел? Отца с Яшаром! Не знаю, заметили они меня или нет. А может, и заметили, но виду не подали. Они шли мимо сельскохозяйственного банка вниз по улице. Я не стал подходить к ним – не хватало еще здесь, при посторонних, затеять скандал. Мы разминулись, будто чужие, будто никогда друг друга в глаза не видывали. Ну и пусть. Тем лучше.