Текст книги "Жертвы времени"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

– Твоя девчонка имела тоже свойство?

– Да, смерть коснулась ее еще в самом детстве, слишком рано, потому это был худший вариант.

– Ты жалеешь ее, – с удивлением констатировал маг ночи. Он не мог поверить в то, что Северный способен на какие-то чувства.

– Это – эхо боли, которая растеклась по миру, – равнодушно отозвался маг. – Не питай иллюзий. Шива чувствует таких людей, потому что они сулят ему гибель. Вот почему я обратился в первую очередь к нему, начав поиски.

– А ты не углядел в его согласии злого умысла? Быть может, он вел собственную игру?

– Игру он ведет постоянно, но нашим балом правит не он, – Северный покачал головой и, будто большой кот, перевернулся на живот, вытянув перед собой руки. – Шива говорит, Демиан способен восстановить стену, но мне кажется, мы опоздали.

– Ты уже делал это, так что… – Мастер осекся, присел на корточки. – Как вышло, что Аткала погибла?

– Ты хотел спросить другое, – упрекнул Северный мага ночи. – Скажи это еще раз.

– Как вышло, что из другого, разрушенного мира живыми магами пришли только ты и Аткала?

– Это чуть не прервало род драконов, – Северный задумчиво покивал. – Ты все поймешь, когда это случится…

– Мы должны быть готовы, – возразил Мастер.

– А, ты боишься заблудиться, – маг дня приподнял бровь. – Они все остались там, завершая ритуал, потому что не хотели уходить ни с чем. Им было что взять с собой, столько людей… а мы с Аткалой прошли вперед. Мы должны были стать проводниками, но Аткала была полна злобы. Она чуть не убила меня, Мастер, и, сцепившись, мы потеряли остальных. Вдвоем мы вошли в этот мир и между нами была даже не вражда, а лютая, всепоглощающая ненависть.

Наша связь с драконами была почти разрушена, они покинули нас, чтобы восполнить потери, они сами выбрали для себя людей, не рассчитывая на наше благоразумие. Мы были безумны. От горя, от ужаса, от того, что натворили. Группа магов, так и оставшаяся там, за стеной, верно до сих пор бродит там бесплотными тенями, не знающими выхода.

Этого ты не найдешь даже в летописях Рене, то, как мы своими руками уничтожили мир, пустив в него время. Думаешь, мне было легко жить с этим знанием все эти годы? Я поддавался ему снова и снова, пока оно не пожрало меня. И только повторение пройденного, только смерть вокруг внезапно отрезвили…

Маг замолчал, прикрыл глаза.

– Прошли года, новые драконы, рожденные двумя Древними, наполнили небо, появился ты, а наша ненависть не остывала. И я отвернулся от Аткалы, когда мог ее спасти. Ты и сам охотился на того фантома. Ты и сам все знаешь. Да, я не вмешался, это ты хотел услышать от меня?

– Тогда, должно быть, твоя дружба с Шивой оправдана. Он хранит в себе ту ненависть, что владела Аткалой…

– Он сказал, что в ней не было ненависти, когда он испивал ее до дна. Ее и ее дракона.

Они замолчали, вслушиваясь в крики чаек и грохот разбивающихся о камни волн.

– Приятная ложь, я благодарен Шиве за нее. Прошлое ничему не учит. Оставь свою ненависть к Шиве, Мастер, как я оставил свою. Или ты хочешь, чтобы время излечило твои раны?

Маг ночи вздрогнул, едва заметно повел плечами.

– Попробуй-ка объяснить это Демиану. Он может сбежать, теша себя надеждой о спасении.

– Недгар обмолвился, что мальчишка не поднимется быстро даже при его стараниях, – возразил Северный.

– Ночью он встал, – напомнил Мастер. – Демиан сильнее, чем мы можем представить.

– У него осталась Моралли, я думаю, он и вправду не изменился к ней. Пусть тень Оружейника снова держит мальчишку на коротком поводке, нас слишком мало, чтобы распылять силы.

– В нем нет магии, Северный.

– Зато в нем есть кровь. Когда придет время, мы окажемся совершенно беззащитными. На его крови можно соткать чародейство, достойное лучших магов, которых я знал. Что же касается его умений, тут я попросту разочарован.

– Он не поддался дракону и никогда не был связан с истоком. Это пугает и вызывает зависть.

– Зачем выбирать слепоту и глухоту, когда вокруг сияет солнце и звучат песни? Это глупо еще и потому, что дракон все равно владеет им.

– Они равны, – Мастер покачал седой головой, – но не переступают границ. Подобное уважение несвойственно драконам.

– Демианом движет страх и предрассудки.

– Это – его восприятие мира, он очень чутко откликается на события, ему нужно сперва уравновесить себя и, боюсь, для этого нужно разделить сознание с драконом. Решится ли он на это когда-нибудь?

– В любом случае, это странные отношения, – подытожил Северный. – Дракон ничего не дает ему.

– А я вот чувствую, как по капле Ночной вливает в меня время, но не вижу этого, – маг поднял постаревшую руку.

– Внешнее сейчас меня волнует мало, – признался Северный, – хочу учесть то, что скрыто. Шива пойдет первым, он будет проводником.

– Ты с ума сошел! – ахнул маг ночи. – Доверить фантому такое?

– Никто не знает пути, Мастер, даже я. Поговори с Рене, пусть перестанет оплакивать свои книги и поможет нам. Быть может, в ее памяти всплывет что-то важное. Ты же знаешь, сколь много мертвецов пришло за нами следом…

– Теперь мы оставим их здесь, – Мастер повернулся и пристально посмотрел туда, где на нагромождении камней над самым обрывом сидела, обхватив руками колени, одинокая фигурка. – Рене оплакивает не книги.

– Ты знаешь ее лучше многих, – Северный глядел туда же.

– То, что нас могло бы связать, так и не родилось, Северный, и не надо вкладывать в слова ненужный смысл. Рене плачет по Святилищу, по тем, кого мы намерены оставить. Ее сердце навеки отдано Хозяину Форта, я не смог родить в нем даже учащенного удара…

– Как странно, что всем нам важно разное. Ты ненавидишь Шиву из-за собаки… из-за простой, блохастой собаки…

– Друга, – поправил Мастер, но маг дня будто не слышал.

– Уму непостижимо, я не мог поверить, когда ты пошел на поводу Демиана и влил свою энергию в какого-то коня. Меня потрясло, что это может быть важно для тебя. Отказывая людям, ты спасал зверя. Ты мог бы ненавидеть Шиву за все те смерти, я бы понял, за Аткалу, которая стала тебе наставницей. Но этого я понять не могу…

Они молчали, магам не нужны были слова. Внезапно Северный снова заговорил:

– Демиан скорбит по людям, я чувствовал его боль. Она схожа с болью Недгара, оплакивающего Вирель. Рынца… как и я, утерял власть…

– Тебе это на пользу, – хмыкнул Мастер.

– Да. Вчера я видел, как Кларисса оттирает янтарную брошь и рыдает в голос. Для нее все эти украшения, тряпки, резная мебель, были ценнее жизней людей города.

– Она просила меня повесить занавески, – пожаловался Мастер, кривясь. – Откуда я ей занавески возьму?! И чего она за меня взялась, ты же ей больше нравишься! – не дождавшись ответа на безобидную шутку, Мастер вздохнул.

– Бедняжка Калороне постоянно спотыкается без города, в котором знал и чувствовал каждый угол, – продолжал глухо Северный. – Кому-то не достает безопасности, Недгару – Вирель и только одному Оружейнику вроде всего достаточно, он ничего и не терял. А Рене, значит, плачет по мертвецу, над которым уже ничто не властвует. Она оправится, время ей поможет.

– Не говори никогда больше такого, – быстро сказал Мастер. – Я не суеверен, но ты накликаешь беду.

– Мы раскрыли все карты, кроме одной: что оплакиваешь ты, Мастер? – пытливо уточнил маг дня.

– Безграничность жизни, – тихо ответил маг. – Ту, которую отобрали у этого мира. Более всего мне не хватает равновесия энергий.

– Все вокруг разладилось, – согласился Северный. – Нечем уравновешивать колебания, какую бы природу они не имели.

Мастер вновь посмотрел на свои постаревшие руки, они постоянно притягивали его внимание.

– Чтобы их убить, нам приходится жертвовать своим временем, но Демиан делает это с легкостью. Так несправедливо, оружие, выкованное его телом, совершенно без всякой магии, так заложено самим миром и законами, по которому существует сила. Северный, ты никогда не задумался, почему мы сами не можем воспользоваться их временем?..

– А ведь тебя тоже касалась смерть, – Северный посмотрел на мага ночи по-другому, с интересом.

– Нет, не получилось, – Мастер покачал головой. – Мой дракон не дал моему сознанию рассыпаться, и Демиан легко вырвал меня из лап смерти. Я впервые оказался непричастен к собственному спасению. Без сомнения, я бы ушел по тропе туда, где моя сила, не выдержав напора, уже не сохранила бы целостности. А он позвал меня назад, заставив вспомнить, кто я такой и зачем жил.

– Ты признаешь свою слабость, – проворчал Северный.

– Мы такие мудрые, – горько сказал Мастер, – что не можем разобраться в своих проблемах, зато с легкостью решаем за других, помогаем им, забыв о том, что в нашем собственном огороде давно уже завелись паразиты.

– Не до угрызений совести сейчас, Мастер, – отрезал Северный. – Поздно, все поздно, я соберу вас всех, каждый скажет свое слово, но на самом деле мы уже все решили.

Мастер тяжело поднялся и медленно пошел прочь, в сторону реки и леса.

– Надо бы сменить Рене, – обращаясь к встающему из-за горизонта солнцу, сказал Северный. – Она держит ветер уже вторые сутки.

Он тоже встал и долго вглядывался в глубину небес, где кружили, распластав по ветру крылья, драконы. Потом резко развернулся и зашагал к Оружейнику. Через несколько минут звон мечей оповестил просыпающихся людей о начале тренировки.

Монотонно за стеной домика стучал по железу Оружейник. Эти звонкие звуки метались вокруг, тревожили, ударяясь в стенки черепа. Проснувшись, я понял, что звуки не одинаковы по долготе и силе. Оружейник ковал не вещь, он выковывал человека.

Меня слегка знобило, и я дал себе еще несколько минут отдыха. Моя рука соскользнула с груди, и пальцы на мгновение легли на бревно стены. Я поспешно убрал руку, потому что это знание мне было ни к чему, хоть теперь я и обладал им.

Маленький прутик пробился сквозь землю, прозрачные листочки развернулись навстречу свету…

Страшный ураган обломал неокрепшую верхушку, причинив боль…

В кроне свила свое гнезда пара сереньких невзрачных птичек. Каждый год из яиц вылуплялось голосистое, вечно голодное потомство…

Жгучий пожар подступил к самым корням, но был слишком слаб, чтобы тронуть плотную древесину, пропитанную жизненными соками. Уничтожая нижний ярус, пожар что-то нарушил, деревьям стало нечем дышать. Вскоре кора осыпалась со стволов, листья увяли…

Я знал, как строили этот дом, знал, что в бревне, на которое легла моя рука, спрятались несколько личинок. Какой-то жук с остервенелым упорством грыз древесину с внешней стороны стены.

Легкий запах дыма, наполненный ароматом пищи, тронул ноздри и я, потянувшись сознанием, узнал, что три женщины готовят на костре мясо. На крыльце домика, где я лежал, сидел Шива и что-то неторопливо выстругивал коротким ножом.

Испытывая всунутое в меня драконом умение, я поплыл, растворившись в воздухе, и узнал, что южнее, вверх по течению реки вышла на водопой семья оленей, что вдоль опушки леса бредет Недгар, собирая какие-то травы.

Я нашел Мастера, но он был очень далеко, а вот Северного почувствовать не смог. То ли он так искусно закрывался от внешнего мира, то ли дракон окутывал его своей силой. И зная, что он за стенкой вычерчивает в паре с Оружейником дивный танец боя, я не видел ни самого танца, ни Северного.

Ощущение тревоги тихо притаилось в дальнем уголке моего сознания, но то было предчувствие будущего, а не настоящего или прошлого.

Я вернулся обратно и скользнул на дыхании ветра вокруг домов. На крылечке соседнего дома сидел Калороне, его пальцы двигались, разминая кусок глины, он весь был поглощен мыслью о том, что может получиться из него. Множество образов, ярких и искрящихся кружило вокруг старика, и я отступил, не желая вторгаться в мир его мыслей.

Многие из тех, кто выжил, были и вовсе не заняты делом. Кто-то спал в домиках или дремал на солнышке, кто-то просто сидел у костра, глядя в огонь. Я знал немногих, но и раньше не мог похвастаться, что знаком со всеми обитателями Форта.

Я настойчиво потянулся к звону мечей и тут же с усмешкой отступил, натолкнувшись на отблеск медленно разгорающегося белым пламенем гнева. Если бы не раздражение Северного, я бы сказал, что Оружейник фехтует сам с собой.

Я вытянул руку под одеялом и тронул пальцами бедро выше повязки. Оно было ужасающе горячим, но в остальном теле я не ощущал жара.

Люди и маги. Они словно мыши, загнанные в нору котом. Они пытаются сохранить остатки своего привычного быта и покорно ожидают исхода. А исход один – из каменной норы выхода нет.

Так сказал Мрак.

Что ж, – сделав усилие, я сел. – Пора рыть второй ход или искать уже имеющийся выход…

Магам было не до удобств, но кровать для меня – положенный на невысокий настил толстым слоем подсушенный мох, прикрытый тканью – оказалась необычайно удобной и с нее было легко вставать, хоть и приходилось прикладывать некоторое усилие.

Я вновь ужасно хотел пить, губы пересохли, в груди буйствовал пожар.

Дохромав до выхода, я остановился в дверном проеме, встретив встревоженный и удивленный взгляд Шивы:

– Проснулся?

Я кивнул и хотел сесть с ним рядом, но Энтони вскочил и помог, после чего тронул тыльной стороной ладони мой лоб.

– Жара нет, – удивленно сказал он. – По словам Недгара ты должен метаться в лихорадке. Как нога?

– Очень хочется пить, – пожаловался я, и Шива тут же заторопился на поиски воды, оставив на ступеньке недоделанную, еще грубую трость. Палочка была подобрана под мой рост и длину рук, рукоять пока была простой, с небольшими ложбинками, чтобы пальцам было удобно ее держать.

Шива вернулся очень быстро, и на этот раз мне представилась возможность напиться всласть. Некоторое время мы молчали, и Шива продолжал обстругивать палочку, добавляя на уже замусоренное крыльцо тонкие полоски белой стружки. Потом я, наконец, собрался с мыслями и сказал:

– Я все рассказал Мастеру.

– Да? – Шива коротко глянул на меня, но снова отвернулся, понимая, что что-то не так.

– Ничего не хочешь рассказать?

– А что ты хочешь услышать? – Шива перегнулся через крыльцо и аккуратно взял с земли завернутый в белый платок сверток. Я даже не прикоснулся к нему, зная, что внутри – осколок меча, ценой которому была боль.

– Я забрал его у Оружейника, опасался, кузнец решит его переплавить, но теперь пришло время вернуть тебе твое. Это слишком опасная для меня вещь.

Он немного отодвинулся от обломка меча и вернулся к обстругиванию палки.

– Видишь, я его не украл и не спрятал. Я никогда не хотел разрушить этот мир и никогда целью моей не была смерть магов…

– Так уж никогда? – зло поддел я.

– С тех пор, как я обрел разум, никогда.

– И что же нам осталось? – взмолился я. – Сколько оружия смогут сделать маги из моего тела? Не для этого ли я раз за разом преодолевал боль, чтобы теперь быть готовым? Шива, меня пугает перспектива, маги лгут мне в лицо, но я знаю, что нам понадобиться оружие…

– Это домысли, твои страхи, – Энтони наклонил голову, – которых у тебя всегда было с избытком. Вот скажи-ка лучше, когда ты в последний раз ел?

– Не помню, – равнодушно пожал я плечами.

– О-о, так ты не оправишься, – Шива соскочил с крыльца и подошел к кухарившим женщинам.

– Как ловко ты увильнул, – прошептал я, – отмахнулся от меня. Высшие, я не хочу есть…

Когда Шива вернулся, я хотел высказать ему все, что думаю по этому поводу, но не успел.

– Пища нужна, чтобы к тебе вернулись силы, так что здесь через не хочу. Что же касается магов, то у них есть собственные планы и ты о них вскоре услышишь. Поверь, они почти не учитывают твоих умения и я считаю, что зря.

Я хотел было спросить его, что он имеет в виду, но не успел. Внимание мое привлекла знакомая фигура, осторожно приближающаяся к крыльцу. Моралли несла перед собой миску с едой и шла так, будто могла его разлить. Я не мог оторвать от нее глаз и Шива рядом со мной тихо хмыкнул:

– Да ты точно поправляешься, друг мой, – сказал он насмешливо.

– Да иди ты, – беззлобно огрызнулся я и с улыбкой взял полную до краев миску с крепким бульоном.

– Если захочешь добавки, Дем, только скажи, – она улыбнулась как бывало раньше. Ее черные волосы блестели на солнце, убранные как всегда в тугие толстые косы. – А ложку я вырезала сама, так-то вот!

Она тряхнула головой и пошла к костру, ее поступь стала легкой и непринужденной, я чувствовал в ней прежнюю, знакомую мне радость.

– Спасибо, – вслед ей сказал я и опустил голову. Легкий аромат трав из супа ударил в ноздри, пробуждая аппетит, но как и прежде, я ел неторопливо, осторожно сжимая ложку, сделанную руками той, кто была мне дорога.

– Она готова, – Шива положил мне трость поперек коленей. Ручка превратилась в приоткрытую драконью пасть. – Не мешало бы отшлифовать, да идти к реке за песком…

– Высшие, зачем все это? Костыль не может быть чем-то другим.

– Ошибаешься. Это как раз то, что тебе сейчас нужно.

– Знал бы ты, как мне надоели драконы!

– В следующий раз вырежу бабочку, – согласился фантом и засмеялся.

Я встал и оперся на трость. Роса на траве уже высохла, земля была теплой, хотя многочисленные камушки кололи подошву. Несомненно, с тростью было значительно удобнее, чем без нее.

– Пойду, пройдусь до обрыва, – сообщил я. Оставаться рядом с фантомом не хотелось. Его голос будил во мне неявную тоску по прошлому, а слова вызывали разочарование. Шива ни в чем не упрекнул меня, но его внимательный и тяжелый взгляд еще долго упирался мне между лопаток, словно нож, приставленный грабителем к спине своей жертвы.

– Тебе понравился суп? – Моралли нагнала меня и пристроилась рядом.

– Очень, – я остановился, улыбаясь девушке.

– Я скучала, – сказала она сконфужено.

Что же ты вчера ко мне не подошла, что же ты мне этого не сказала? – отстраненно подумал я, но сказал совершенно другое.

– Я тоже часто вспоминал, как мы проводили с тобой вечера. Мне не хватало твоих рассказов и красок…

– А что же ты не вернулся?! – в ее голосе я почувствовал легкую обвинительную нотку. – Как только все закончилось, тебе достаточно было лишь захотеть…

Вот так, походя мы обменялись с ней тем, что ранило нас обоих. Я затаил обиду за холодный прием, ее ранило мое равнодушие, продлившееся столь долгое время. Она права в своем гневе, как мне теперь объясниться? Я почувствовал себя совершенно неловко, будто должен был оправдываться.

– Мне нужно было побыть одному. Это так непросто, стать смотрящим дракона.

Я не верю тебе, – говорили мне ее глаза.

– Моралли, – я протянул руку, но в самый последний момент остановил движение, призванное привлечь к себе девушку. – Мне пришлось поступить так, как требовали от меня обстоятельства. Я не мог вернуться или стал бы таким же, как Мастер.

– Мастер – хороший маг! – внезапно разгневалась девушка. – Он многих спас, он первым пришел к нам и вывел моего отца и меня из города!

– Что же, ты хочешь, чтобы я сделался тенью Мастера?

Она молча опустила глаза. Столько всего не было сказано, что мы оба молчали. Она не знала, что сказать, я не знал, что ей ответить. Пропасть непонимания уже разверзлась между нами и я вдруг понял с ужасающей остротой, что каждое слово Мастера было правдой. Его прозорливость и расчетливость, его понимание в конце концов привели меня в бешенство и я с трудом подавил это чувство.

Теперь я видел Моралли другой. Ее мысли были очевидны, и они были совсем не так красивы, как те творения, которые выходили из-под ее рук. Она была резкой и злой, она не питала ко мне никаких чувств, она никогда не считала меня своим другом…

Это стало для меня откровением, от которого где-то в подреберье родилась боль.

Зачем же ты подошла, если тебе все равно? – хотел я спросить ее, но молчал, уже зная ответ. Маги.

– Прости, – наконец сказал я ей. – Ты всегда влекла меня…

– Никогда и не сомневалась, что ты хочешь только этого! – согласилась Моралли. – Я помню, как ты всегда смотрел на меня. Нет, не зря мой отец так волновался…

– Он обладает большим опытом, – легко уступил я и она с удивлением посмотрела на меня, будто ожидала, что я буду ей перечить.

– Ты стал другим совсем, – будто растеряно произнесла она, но я чувствовал ее смятение, будто она потерялась и не знает, что делать. – Ты такой отстраненный, неужели тебе больше не нужно человеческое общество? Это свойство всех магов?

– Я просто устал, девочка, – вяло ответил я, – сейчас слишком тяжелые времена, да и мне досталось опять, как видишь.

Я отвернулся и побрел прочь.

Ох, драконьи кости, Оружейнику следовало бы получше объяснить ей, что чувства, которые она будет предлагать мне, должны быть искренними, иначе я увижу ложь. Неужели все это было обманом с самого начала и почему столь очевидным стало для меня только сейчас?

Дракон, – в который уже раз с тоской подумал я, – чего еще ты меня лишил?

Когда Рене еле заметно изменила позу, неподвижность схлынула, и я увидел ее, сидящую на валунах у самого края обрыва. Не пошевелись она, и я бы принял женщину за камень. Может быть, она сделал это специально, давая мне возможность поговорить с ней.

Тяжело опираясь всем весом на трость, я подошел к хранительнице библиотеки и примостился рядом.

Волны метались далеко внизу под нашими ногами. С грохотом налетая на скалы, они дополняли равномерный гул водопада, срывающегося в морские пучины. Белая пена бурлила на поверхности, мириады соленых брызг искрились, пронизанные теплыми лучами солнца. Небо оставалось чистым и голубым, без единого облачка и высоко в его синеве кружили драконы. На мгновение я открылся для мира, наслаждаясь тем, что Мрак больше не сковывает мои чувства, и ощутил их всепоглощающий страх. Я даже представить себе не мог, что так велика может быть любовь к жизни.

Я посмотрел на хмурое лицо Рене. Волосы женщины были острижены совсем коротко в знак траура, глаза глубоко запали, лицо стало совсем бледным, а на лбу и в уголках глаз залегли морщины. То, что ее грызет, было столь очевидным, что я не сдержался и обратился к женщине:

Рене, я был на развалинах Форта. Я знаю, почему ты горюешь.

Она повернулась и пустыми глазами посмотрела на меня. Это она держала ветер, более того, она сама его укрощала, заставляла повиноваться своей воле. Не представляю, насколько это сложно и каких затрат требует. Рене летала вместе с ветром и с тем говорила со мной. Но как же она была далеко!

Я видел призрака Святилища, он бродил по развалинам. Когда-нибудь мы отстроим новые здания и дадим новый приют Хозяину Форта.

– Когда-нибудь, – эхом ответила Рене, и вдруг ее плотно сжатые губы тронула теплая улыбка. – Спасибо за надежды, сейчас это то, что ищет каждый.

– Ты устала, Рене, это не может продолжаться бесконечно. Отпусти ветер, я сделаю все сам.

– Ты ранен, – спокойно возразила она.

Не удивительно, что все знают об этом, ведь лагерь так мал, – отстраненно подумал я. Внимание мое привлекли клубящиеся на горизонте серые тучи.

– Такой чудесный день и он будет испорчен грозой, – с досадой пробормотал я, но через секунду понимание поразило меня подобно удару молнии.

– Рене, отпусти ветер! Немедленно!

Я кричал неспроста. То, что надвигалось на нас с горизонта, со стороны моря я не смог бы спутать ни с чем, но Рене не видела этого. Не знаю, почему. Усталость и горе, или радость и надежда, которые я поселил в ее душе, вдруг закрыли женщине глаза, а ее ветер охотно гнал в нашу сторону смертельную волну, от которой не было спасения. Лишь мой резкий окрик заставил Рене очнуться. Ветер опал, охватив нас нереальной тишиной. Даже гул водопада на мгновение стих, словно падающая вода замерла в полете.

Я открылся миру. Не имея силы влиять на него, я знал другие пути, которые давали надежду на спасение. Я не мог быть хозяином, но в моей власти было направлять, и ветер охотно возродился в самом центре маленького лагеря, встряхнулся, будто очнувшись, и потек в разные стороны. Я сидел на камне, чувствуя, как начинает кружиться голова, и с тем видя, как застывает на горизонте облако, что до сего момента неслось к нам неотвратимой смертью. Я сделал больше, чем когда либо, и легкая пьянящая радость родилась в сердце.

– Что это? – тихо спросила Рене. – Почему ты изменил ветер?

– Фантомы, – отозвался я глухо – теперь не было нужды кричать. Я понимал, почему маги выбрали именно это место: у этого пустынного обрыва, на морской границе был мир ветров, они властвовали здесь и приходили по первому зову. Удивляло лишь то, что маги так и не смогли понять: овладеть и подчинить – не всегда самый лучший выбор.

Спасибо, – прозвучало в моей голове хлестким ударом, и я удивленно обернулся. Дневной, сложив крылья, опустился на землю между домами и рекой, положил огромную голову на лапы, и тут же уснул.

Спасибо.

И поблескивающий кровавой чешуей дракон приземлился рядом с Дневным.

Они засыпали там, где на землю становились их лапы, взрывая грунт и выворачивая из земли комья травы, а в голове моей все звучала их благодарность.

Безопасность, – говорили они, – Спасибо.

– Рене, – сказал я, вслушиваясь в шепот драконов. – Иди в лагерь, отдохни.

– Я пришлю кого-нибудь на замену, тебе тоже нужен отдых, – помедлив, кивнула она.

Я слышал, как женщина ушла, но покой, который охватил драконов, захватил и меня. Они говорили со мной, все. Каждый назвал свое имя, говоря хотя бы одно слово благодарности. Лишь Мрак пронесся мимо молчаливым росчерком, но его благодарность мне была не нужна.

Я услышал шаги и повернулся. Ко мне шел незнакомый юноша лет шестнадцати. Шел быстро и уверенно, шел, чтобы сменить меня.

– Меня зовут Павел, – сказал он, встав рядом и наклонив голову. – Демиан, позволь спросить?

– Да? – задумчиво согласился я, разглядывая его. Еще один смотрящий дракона, теперь я знал, что он человек Натаре, быстрой, но равнодушной красной бестии. Этот человек был заперт в юном теле и его дракон считала, так необходимо. Он мог бы просить ее отпустить время тела и дать ему набраться сил и роста, но маг даже не догадывался о подобной возможности.

Мальчишка, проживший сотни лет…

– Как ты это сделал с ветром? Мне ясна его природа, я имею над ним власть…

– Приласкай его, – сказал я насмешливо, – вместо того, чтобы хватать за шиворот и швырять туда, куда тебе необходимо. Эти токи, – я протянул руку, выделяя то, что было недоступно человеческому глазу, – создают коридор. Меня научили, что цепь куда менее эффективна, чем границы…

– Тебе нужно отдыхать, – помолчав, сказал Павел уважительно. Этот его тон и кротость заставили меня, отвыкшего от подобного, усмехнуться. – Я справлюсь здесь.

– Просто следи, чтобы он не изменился…

Маг кивнул с потрясающей серьезностью и я подумал, что кем бы он ни был внутри, война заставляет его быть еще взрослее.

Оттолкнувшись от камня, я пошел прочь, но каждый шаг давался все труднее. В ушах зашумела кровь, голова гудела. Сердце билось слишком часто, мне это не понравилось, но я не сразу придал этому значения…

Я так и не дошел до домов, упал в невысокую траву, потеряв на мгновение сознание.

Боль перед глазами стояла пеленой, я перевернулся на спину, отодвигаясь от камня, который уперся мне в раненое бедро, застонал от грохота крови в ушах. Это было похоже на приступ, который случился со мной в горах, когда я покинул свое тело, а Мастер потом был вынужден пустить мне кровь.

Мастер. Помоги.

Я лежал и ждал, но понимал, что у меня не так уж много времени. Сравнивая с прошлым опытом, я мог бы сказать, что мне не так плохо, как тогда, но это ничего не меняло: дыхание сперло, а сердце мое грозило в любой момент разорваться.

Потянувшись, я нашарил какой-то каменный осколок, которыми был усеян весь берег, и поднес его к лицу. Сердце трепыхалось, словно раненая птица, постепенно рождая щемящую боль в груди. Бездействие может стоить жизни…

– Не стоит, – услышал я над собой голос мага и, облегченно вздохнув, опустил руку.

Мастер, тяжело дыша, оттолкнул носком сапога трость и встал на колени рядом.

– На этот раз, – сказал я удрученно, – нам будет куда деть мою кровь.

– И в прошлый раз было куда, – проворчал маг. – Ты потерял так много крови, что я не стану этого делать. Сейчас поправим, ничего страшного.

Он положил одну руку мне на горло, заставив откинуть назад голову, словно собирался задушить меня, вторую опустил чуть ниже солнечного сплетения и задержался на мгновение, собираясь с мыслями. Потом его руки сместились и, как бывало раньше, он прикрыл мне глаза ладонью. Знакомая темнота окружила, толчок в грудину выдавил из моих легких весь воздух, и Мастер отстранился. Тяжесть исчезла, я смог вздохнуть свободнее, сердце по-прежнему частило, но я ощущал, что пульсация пошла на убыль – посланный магом сгусток энергии заставил сердце утихнуть.

Мастер потер шею, словно она у него затекла, потом поднялся и, не сказав ни слова, пошел прочь. Понимая, чем недоволен мой наставник, я поднялся и вернулся в комнату, прилег на пастель, уверенный, что провалюсь в тяжелый сон усталости, но не тут то было. Странное возбуждение охватило мое тело. Виной этому было энергетическое воздействие Мастера, столь сильное, что придало телу сил. Я поворочался немного, потом сел и, закатав штанину, принялся разглядывать расплывшееся алое пятно на белой повязке – последствие падения на камень.

Итак.

Я не могу помочь магам, не владею собственным телом и не имею понимания того, что еще можно сделать, чтобы спасти нас всех. Я ранен и не связан с истоком, чем бы этот исток не являлся на самом деле. Дракон сделал меня изгоем среди своих, но в том была только моя вина. Мой страх и побуждаемая им ярость искалечили нас обоих. С меня никакого проку. Неутешительный вывод.

По ступенькам крыльца застучали шаги. Хмурый, вошел Северный, за ним постукивая перед собой палкой, Калороне, последним в дверном проеме возник Мастер, несший две невысокие скамеечки. Когда гончар жил в Форте, ему не нужна была палка слепца. Пусть он не видел ничего, но знал город вдоль и поперек, а его неимоверно обостренные чувства, ставшие результатом слепоты, позволяли старцу всегда знать, когда перед ним человек. Он никогда не спотыкался, я ни разу не видел, чтобы он столкнулся с телегой или налетел на безрадостно бредущую собаку.

Но жизнь для него изменилась еще круче, чем для других, и пусть он все так же знал свое дело, пусть вся посуда, присутствовавшая в лагере, была сделана его руками, теперь он был всего лишь слепым стариком, пусть и с незаурядным разумом.

Калороне подождал, пока Мастер поставит ему скамеечку, и тут же безошибочно сел на нее. Северный прошел вглубь дома и прислонился копчиком к краю стола, на котором меня оперировали накануне. Мастер присел у входа подле Калороне.

– Мы хотели поговорить о сложившихся делах, – проворчал Северный неприветливо. – Когда ты пребываешь в неведении, Демиан, это обычно заканчивается каким-нибудь происшествием. Тут еще с Моралли вышла неожиданная промашка…