Текст книги "Жертвы времени"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

– Ты просто не представляешь себе размера опасности, – покачал головой Мастер. – Отказываться не советую, сейчас тебе нужен защитник. Если ты будешь под приглядом Оружейника до полудня, у меня будет возможность отдохнуть…

– Может, ты просто разрешишь мне взять оружие? – сделал я новую попытку. Только такого круглосуточного соседства мне и не хватало!

– Прежде, чем вкладывать в твою руку оружие, я хочу быть уверенным, что тебя этим оружием не убьют. Я велю врезать в твою дверь замок и не стану докучать тебе, уж не волнуйся, но пригляжу, уж поверь. Если кто-то решит подобраться к тебе, я замечу и тогда мы наконец найдем ответы на все вопросы. Будем ловить эту тварь на тебя, понял?

– Ну да, – нехотя согласился я.

– Тогда на этом и остановимся, в четыре пополудни я оставлю тебя Оружейнику, а пока делай что хочешь, меня ты даже не заметишь. Ну, я смотрю, ты что-то не рад, – уловив мое настроение, заметил Мастер. – Оружейник поддержал тебя, ты не заметил? Можно сказать, ты ему кое-чем обязан теперь.

– Как и всем вам? – пробормотал я.

– Зря ты так, – укорил меня Мастер. – Все было очень плохо, понимаешь? Лишь увидев твои воспоминания Лоле нехотя, я повторяю, «нехотя!» согласилась с тем, что это был не ты.

– Она ведь была убеждена…

– В точку попал. И это пугает.

– Нужно выяснить кто на нее напал! – казалось, я обвиняю мага в бездействии.

– Нет, – сказал Мастер ровно. – Боюсь, это невозможно.

– Почему?

– Это был не человек, потому мы не сможем найти следов. Он не оставил после себя ничего.

– И это говорит мне маг! – не удержался я.

– Я уже не раз просил тебя держать язык за зубами, сидеть тихо и никуда не лезть. Откуда мне знать, что за тварь напала на тебя? Была ли это потревоженная душа сада, которую ты случайно потревожил, сунув туда свой любопытный нос, или сам хозяин Форта!

– Я не ходил в сад, – взвился я.

– Думай, Демиан, думай что делаешь и что говоришь! Или я буду вынужден и вправду закрыть тебя в застенок! Поверь, это тебе понравится еще меньше.

Невесело усмехнувшись, он вышел из комнаты.

После сытного завтрака из каши, сыра и холодного мяса с хлебом, я стал решать, что буду делать дальше. Можно было вернуться в комнату и еще поспать, отправиться гулять или шляться по лавочкам, отыскивая необходимые вещи. Кларисса наговорила мне много всего и, признаться, ее слова глубоко засели мне в голову. Что если… и вправду последовать ее совету, устроить в своей комнате место удобства и роскоши? Золото, серебро…

Попозднее, – пообещал я себе.

Я наметил себе уйму дел: нужно заглянуть в библиотеку, чтобы немного подготовиться к встрече с Доном – я не отказался от мысли узнать больше о травах и их свойствах. Еще нужно заглянуть в сад. К демонам все, какие души, что за предрассудки?!

Я оглянулся, но мага не было видно. С тем же успехом он мог и не говорить, что приглядывает за мной. Я бы тогда перестал все время искать его взглядом. Нужно что-то с этим делать, иначе я сам его выдам. Еще и к Оружейнику идти…

Я поднял голову к небу: было совсем рано. Оно поражало своей голубизной, прохладной чистотой радовавшей глаз.

Стоя у приветливо открытой двери оружейной, вслушиваясь в голоса жизни города, я думал, по своей ли воле пришел сюда, или опять так сложились обстоятельства? Все перемешалось в голове. Удивившись каше, в которую превратились мои чувства, я сел на ступеньки и закурил, пытаясь успокоиться. Я нервничал перед встречей с Оружейником, словно он и вправду был моим учителем, и я боялся, что ему не понравиться выполненное мною домашнее задание.

Вон оно как. Оказывается, я действительно боюсь того, что со мной могут сделать без моего желания. Особенно боюсь после того, как Анри вторгся в мои мысли, смяв волю будто нечто несуществующее; после того как Мастер легко и непринужденно обманул меня, подчинив себе. Могут ли так все остальные? Разум подсказывал мне, что могут, а вот я помешать им был не в состоянии.

Я почувствовал некую подавленность и, быстро вскочив, вошел в оружейную.

Тишина. Все так же блестит пол, закрыты все двери и кажется, что здесь никого нет. Отсутствие Оружейника было столь физически ощутимым, что я решил сунуть свой нос туда, куда не звали и медленно прошел через зал вдоль высоких, во всю стену, окон. Ноги скользили по полу, в углах стояли табуреты, в остальном – лишь свободное пространство для движения. Двери в глухих, обитых деревом стенах выглядели как-то дико, выделяясь темным лаком на более светлом фоне непокрытого ничем живого дерева. Несколько дней назад, когда я впервые зашел сюда, это ощущение несоответствия меня не трогало.

Я подошел к двери, за которой хранилось оружие и некоторое время в нерешительности стоял там, вслушиваясь в тишину. Так и не услышав даже шороха, потянул на себя резную деревянную ручку.

Оружейник приветливо улыбнулся из-за двери. Он сидел на удобном стуле, среди стоек с оружием в небольшой комнате с узким, вытянутым окном. На коленях его лежал тот самый меч, которым он сражался со светловолосым. На широком лезвии клинка не было ни одной зазубрены. Идеально гладкая поверхность поблескивала, угрожая тончайшей заточкой краев. Рукоять простая, почти без гарды, была обмотана коричневой замшевой кожей.

Одна рука Оружейника лежала на плоскости меча, другая при открытии двери мягко легла на бедро. Просто и расслаблено, он нарочито убрал руку с гарды. Не знаю, понимал ли он, что меня это не обманывает. Скорее всего – да.

– Ты разве не понял, что я занят? – все также улыбаясь, спросил Оружейник.

– Ты не хотел, чтобы кто-то приходил, – сказал я рассеяно.

– Да? – пауза. – И почему же ты тогда пришел?

– А я не кто-то.

Оружейник встал. От него пахнуло угрозой, хотя выражение лица и глаз заставляли верить в иллюзию доброты. Но слишком очевидным было то, что скрывалось за этой ширмой:

«Ты еще будешь думать, что жив, а я уже убью тебя и вернусь на место», – вот, что на самом деле говорил его взгляд.

– Ладно, – Оружейник опустил полотно угрозы, шагнув ко мне. – Ты пришел и это хорошо. Хочешь поговорить о том, что произошло?

Я отрицательно помотал головой.

– Хочешь, – хозяин дома убрал свой меч в ножны и похлопал меня по плечу. – В таком волнении нельзя прикасаться к оружию, давай сначала немного поговорим. Если хочешь, я отвечу тебе на твои вопросы. Можешь спрашивать что угодно, давай, у нас впереди много времени.

Я был поражен разительной переменой, будто сейчас передо мной был совсем другой человек. И он видел меня насквозь.

– Рене, кто она? – выходя на крыльцо следом за Оружейником, спросил я. Тот как раз принялся набивать трубку, и я закурил.

– Хранительница библиотеки, она стара, как эти камни, да, старая кляча, – без какого либо уважения заявил учитель боя. – Живет тут, перебирает свои сокровища – свои книги, будто книжный бессмертный черв.

– Она ведь не маг, – заметив, что Оружейник замолчал, уточнил я.

– Нет, конечно, но это ничего не значит. Я ведь тоже не владею силой и никогда не был связан с драконом.

– А она…

– И она. Тело не может жить дальше, если дракон мертв. Если Древнего убивают, его человек тоже умирает.

– Но дракона не так то просто убить, верно?

– Верно, с копьем и на боевом коне против него не пойдешь.

– А что же способно убить дракона?

– Время, – туманно ответил Оружейник. – Магия. Хитрость. Хочешь попытаться?

– Видят Высшие, даже в мыслях не было, так, любопытствую. Значит, ты тоже не маг?

– Нет, но живу возмутительно долго!

– Столько, сколько Мастер? – в действительности мне хотелось узнать сколько конкретно лет Мастеру, но этот вопрос казался совсем неловким.

– О, сынок, этот маг один из самых древних. Старше него только Северный. Вот уж не хочу пересказывать тебе историю мироздания, она записана в летописях Рене, если ты попросишь, девица с охотой даст тебе пару десятков утомительных томов, рассказывающих обо всех и вся от рождения и по нынешний день. В этих хрониках есть труды, посвященные животным и их строению, растениями, географии, геологии. Главное найти в этом бесконечном потоке сознания что-то стоящее, честное слово, у меня никогда не получалось.

– Мастер подшучивал как-то над Доном, что тот невнимательно читал летописи, – вспомнил я.

– По мне, это невозможно прочесть, слишком там всего много. Даже Мастер, мне кажется, не читал их от корки до корки, но Рене пишет для себя, не для кого-то из нас. Ее тревожат знания, которыми она обладает, если она перестанет узнавать все обо всем и изливать это на бумагу, то ее разорвет.

– Откуда она столько знает?

– Призраки Форта… О, только не спрашивай меня про них! Подземелья города кишат призраками и это не шутки, без Рене туда никто не ходит.

– А она с ними нормально?

– Боюсь, она была с ними знакома еще при их жизнь, – Оружейник пыхнул густым табачным дымом, глядя, как мимо, улыбаясь, идет Тива, неся два жестяных ведра. – Маргаритка, дай напиться старику? – позвал он насмешливо и та мелодично засмеялась, подходя ближе и ставя свои ведра в тени.

– Сам сходишь в трапезную и напьешься, – искоса поглядывая на него, насмешливо отказалась она. – Что это ты и старик?

– Ну потому что мне не хочется идти куда-то, ты же мимо несешь, вот и прикидываюсь стариком, – игриво сообщил учитель боя. – Ну что тебе стоит, моя маргаритка? Ты несешь воду с родника для булочек?

– Да, вне кажется она чище и тесто лучше поднимается. Ладно уж, старик, дам тебе глоточек, а ему не дам, – она взглянула на меня с неприязнью.

– А ты чего нашего Демиана обижаешь? – казалось, Оружейник удивлен. – Он у нас хороший малый, спас Лоле от какой-то тени, ты слышала? В городе опять бродят призраки.

– Ой, – она огладила передник. – Спас ее? – Тива совсем по-другому смотрела на меня. – От призрака? Да разве же человек может тягаться с тенью, она его мигом заморозит…

– А он смог, отогнал зверя, пока не появился Анри. Вот ведь храбрый какой мальчишка, правда, маргаритка? Ну что, дашь нам напиться?

– Да пейте конечно, – заулыбалась девушка, глядя на меня своими большими глазами.

– Да я не хочу вроде, – прошептал я.

– Пей, дурак, – Оружейник ткнул меня в бок, не переставая посмеиваться.

Когда Тива ушла, он принялся тщательно выбивать трубку:

– Как она узнает, если никто ей не сказал? – спросил он у пробегающей мимо собаки. Худоватая рыжая сука остановилась и посмотрела на него вопросительно. – Иди, иди блохастая на кухню, там тебя на кормят, – велел он собаке и та тут же побежала дальше.

– Плохое, – продолжал он, – передается из уст в уста гораздо быстрее, чем хорошее, но рано или поздно об этом узнают все. И забудут. Потому что добро забывается легче, чем причиненная боль.

– Это ты узнал, прожив долгие годы? – я все больше и больше терялся перед Оружейником, в нем было слишком много людей, разных, непохожих друг на друга личин. Он будто подбирал в общении со мной наиболее подходящею.

– Это я знал всегда, – он покосился на меня, – разве я не прав? А вот скажи, с кем ты повздорил опять? – он указал взглядом на царапины у меня на запястье.

– Не знаю, – честно ответил я, – какой-то человек напал на лестнице. Повезло, что я его почувствовал раньше, чем тот напал, иначе мне бы перерезали горло. Жаль, что не удалось его задержать.

– А почему ты не отступил? – учитель боя вогнал меня в тупик своим невинным вопросом. – Ты ослаб после болезни, он ведь мог оказаться сильнее, тебе следовало просто вернуться в комнату.

– А если бы сильнее оказался я? Если бы мне удалось его скрутить? В конце концов, я должен узнать, кто и зачем все это делает!

– Ну-ну. Ладно, ты настроен воинственно, хочешь попробовать себя в деле, я вижу, ты заскучал…

– Нет, в смысле, не заскучал, – я тряхнул головой, смеясь над самим собой: никак не получалось сказать что-то впопад. – С удовольствием.

– Давай тогда на солнышке, тебе нужно впитывать его всем телом, а то вон какой бледный, иди-ка, принеси пару деревянных бакенов. Ну, не делай такое лицо, ты же не хочешь поранить старика своими неуклюжими движениями?

О да, – подумал я, забегая внутрь и выбирая два одинаковых деревянных меча с обмотанными кожей рукоятями. – Скорее я сам себя пораню, если возьму железо, этого он боится.

Когда я вышел, Оружейник удрученно покачал головой:

– Тебе нужна другая обувь, день будет жарким. Давай-ка походишь по камням босиком, они такие теплые.

Я снял ботинки, поглядывая себе под ноги. Камни были неровными и угловатыми, от чего ходить по ним было неприятно, я даже немного терял равновесие.

– Замечательно, – заулыбался учитель боя. – Очень теплые у тебя ботинки, с мехом. В твоем городе уже холодно?

– Там всегда холодно, – отозвался я. – Порою мне казалось, что город сам высасывал тепло из человеческих душ.

– Это очень даже может быть, – хмыкнул Оружейник.

– Это было поэтическое преувеличение, – сказал я хмуро.

– А прозвучало оно вполне правдоподобно. Кстати, пока не забыл, хочу сказать, что твое недавнее представление с огнем может стать очень популярным, меня уже пару раз спрашивал, не захочешь ли ты устроить гастроли…

– Спасибо, нет, – натянуто отказался я, чувствуя себя совсем неловко.

– Что ж так? – Оружейник не замечал моего смущения. – Это отлично выглядело даже на мой вкус.

– Зачем же тогда ты вмешался? – резковато уточнил я.

– Потому что пора было гнать тебя в постель, – искренне сообщил мне учитель боя. – Тем не менее, многие твои связки вызвали у меня определенные вопросы. Кто учил тебя?

– Друг, – ответил я коротко.

– Плохо, я не смогу заменить его, так ты думаешь? Ладно, посмотрим, – он снова говорил мягко и быстро, в такой манере, которая отвлекала меня от неприятных мыслей. – Сегодня попробуем на солнышке, а завтра в саду. Слышал про наш сад с мертвыми душами? Я устроил там стрелковые галереи.

– Ты не боишься этих душ? Мастер предостерегал меня…

– Когда прихожу я, мертвецы предпочитают посторониться, тем более, что их никто и никогда не видел там. Ты и вправду веришь всему, что тебе говорят?

Я пожал плечами, признавая оплошность.

– И опять поверил, – усмехнулся Оружейник. – Мастер сказал, что там призраки, и ты поверил ему, потом я сказал, что он над тобой подшутил, и теперь ты веришь мне.

– И кому мне верить? – уточнил я.

– Собственным глазам. Раньше этот сад был излюбленным местом отдыха, но потом его забросили, когда в одном из водоемов нашли тело мертвой женщины с посиневшей шеей. Поговаривали, что ее задушили, но никто не мог ответить с уверенностью, за что с ней поступили так жестоко. Потом, несколькими днями позже, в саду нашли еще одно тело – на этот раз мужское, с такими же синими следами под челюстью. Простолюдины решили, будто это призрак убитой отомстил своему душителю. Люди испытали суеверный страх и отказались посещать сад, а магам нет дела до старых деревьев. Их умы заняты драконами. Так и вышло, что теперь я перенес туда стрельбища, а в тени старых слив и яблонь можно тренироваться и в самый жаркий дневной час. Так, положи-ка бакены, мы немного подвигаемся, хочу посмотреть, как у тебя получится. Давай мягко, попробуй отвести мои руки…

Эта игра была мне знакома, Тьери тоже любил это странное, похожее на дрему упражнение, когда два человека, стоя рядом, неотрывно и плавно двигаются, будто намечая возможные удары. Наши руки скользили, почти не разъединяясь, тела раскачивались и Оружейник все больше хмурился. В какой-то момент он отступил и велел:

– Возьми-ка меч. В правую, Демиан…

Я покачал головой.

– Правая рука у меня хуже левой. Когда мне повредили легкое, было что-то нарушено и в мышцах, теперь я не очень то ловок.

– Я видел, – согласился Оружейник. – Давай попробуем с правой. Ты когда-нибудь держал в руках бакен?

– Да, – согласился я, взвешивая оружие в руке. Игрушка, легкий и удобный.

– Тогда попробуем самую простую связку, – он отступил, демонстрируя, – два боковых и нижний. Скорость выбирай сам…

Я в точности выполнил его требование и чуть было не получил по пальцам, потому что после третьего удара Оружейник вдруг повторил все мои действия на той же самой скорости. Я был вынужден защищаться, но вышло это у меня не очень-то ловко – правая рука совсем не слушалась.

– Теперь с левой, – предложил учитель боя. Я вздохнул с облегчением и проделал то, что от меня требовалось гораздо свободнее и легче.

– Так и оставим все, – кивнул Оружейник. – Тебе нужно научиться держать равновесие, независимо от того, на чем ты стоишь. Завтра мы займемся этим в саду, будешь лазить по деревьям. Только не приходи слишком рано, с восхода до девяти утра я принадлежу детям, – не переставая говорить, Оружейник вновь провел показанную ранее связку, добавив один непринужденный удар, которым выбил бакен у меня из рук.

– Подними, – велел он. Я нагнулся и получил болезненный удар по спине. – Будь на чеку.

Я обижено подскочил, сжав оружие. Последний удар Оружейника обидел меня, ведь никто же не предупреждал, что у нас уже поединок.

– Никто и никогда не предупредит тебя об опасности, – глядя, как я сжимаю рукоять, усмехнулся Оружейник. – Расслабь пальцы, любая скованность препятствует действию.

Демоны, – подумал я внезапно, глянув на выбранный мною меч, – человек, который учился им, был левшой, вот почему я его взял! Все было в нем, в этом относительно молодом оружии. Оно запоминало, оно копило, впитывало в себя знания своего владельца и теперь щедро делилось со мной тем, чем владело.

– Попробуем еще раз? – едва заметно улыбнувшись, спросил я. – Не жалей меня, я не стеклянный.

Оружейник теперь все больше молчал, изучая меня. Он добавлял удары, менял темп движения и качал головой.

– Тебе нужно заниматься телом, как только к нему вернется гибкость и сила, техника станет гораздо лучше, – сказал он, в очередной раз лишив меня меча. – Думаю, на сегодня хватит…

– Еще немного, – попросил я и он снова отдал мне бакен.

Это затягивало и завораживало – нефизическое чувство, которое давалось мне с такой легкостью. Безусловно, мое тело было не способно принять его, движения ему были незнакомы, но оружие одаривало меня инстинктом, давая подсказки всякий раз, когда Оружейник представлял мне что-то новое.

Это походило на транс. Мое внимание обострилось и казалось, я понял, как можно одновременно вести бой и замечать все вокруг. Ощущение было, что я осязаю мир совсем не глазами.

Заржала на дороге лошадь, зазвенела упряжь, одна из подков соскользнула с выпуклого камня на мостовой и клацнула громче других. Я не мог видеть лошади за домами.

Мимо снова прошла Тива, остановилась, ожидая, что мы попросим воды, но Оружейник был занят и она, расстроено вздохнув, ушла на кухню.

В тени дома прокралась большая, жирная серая крыса. Ее длинный голый хвост исчез за углом.

Подошла и села, облизываясь, рыжая сука, с ленцой почесала бок и высунула длинный язык, роняя на камни темные капли слюны.

Из-за угла вышел Мастер и встал, внимательно на нас поглядывая.

Оружейник поддел мою кисть своим излюбленным финтом. Я никак не мог понять смысла, оружие всякий раз вылетало с разных сторон, под разными углами и, прорвав мою защиту, больно ударяло по нерву, заставляя пальцы разжиматься. Я не знал, как парировать такую атаку. Меч не знал. Оружейник не раскрывал никому всех своих тайн.

– Все, с тебя на сегодня хватит. С меня, кстати, тоже. Впредь я не буду идти на поводу твоих желаний, ты не знаешь меры. Я сказал, что надо было остановиться четверть часа назад. Это еще что такое?!

Я утер лицо ладонью – посмотрел на кровь.

– Слабые сосуды…

– Ты еще не годишься для таких нагрузок, – Оружейник поднял упавший меч и унес его в Оружейную, я сел на крыльцо, щурясь, и внезапно почувствовал то, о чем говорил учитель боя. Щеки пылали, дыхание сбилось. Голова гудела и я подумал, что перегрелся на солнце. Спина, натруженная движением, гудела, а шрам ныл.

Оружейник наклонился надо мной и приподнял голову за подбородок, сунул мне в руку намоченное водой полотенце и потер мочку уха. Удивительно, но кровь текла совсем недолго – я запрокинул голову и она почти сразу остановилась.

– Ну все, – учитель боя потрепал меня по голове, – на сегодня все, у меня дела.

Я подскочил, часто закивав и смущенно отдал грязное полотенце. Утром Оружейник занят с детьми, а после полудня с Северным, вот что!

Я быстро сбежал из двора и, заглянув на кухню, напился чистой воды. Тива улыбалась, да и остальные кухарки смотрели на меня без прежней враждебности и тихо о чем-то хихикали.

Я некоторое время сидел в углу и снова наблюдал за Рене, которая приветливо мне помахала. Это было приятно, едва ощутимо, но отношение ко мне изменилось. Передохнув, я вспомнил про слепого гончара и вышел на улицу, чуть не задохнувшись от жара, наполнившего каменные улицы. Ладно, если поторопиться, то здесь недалеко, и потом можно отдохнуть у себя в комнате.

В лавку я ворвался чуть ли не бегом, с облегчением зажмурившись в ее приятном полумраке. Привыкнув в сумраку, огляделся. Искусство гончара завораживало. Тончайшие, изысканные глиняные формы дополнялись искуснейшей росписью. Местами простая, часто она приобретала характерную для роскоши яркость, но ничуть не выглядела вульгарно или безвкусно.

Здесь были не только расписанные вручную элементы посуды, но и горшки для цветов, утонченные статуэтки и картины. Картин было всего две, и изображали они природу. Одна картина казалась на первый взгляд бесцветной, выполненная водянистыми, размытыми красками, блеклыми, но с тем удивительно мягкими. На ней мрачнели, объятые туманом, дальние горы и вечерняя дымка размывала их очертания, искажая, придавая загадочность далеким пикам. Выше тумана горные кряжи врывались в хмурое небо и одну из вершин венчал огромный дракон, придавая пейзажу нереальность. Эта картина напомнила мне увиденное за перевалом Илень.

Второе полотно была полной противоположностью – колокольчик в траве, словно художник раздвинул руками ее стебли и пролил свет на это маленькое создание. Картина была проста и прелестна.

На горшках в основном изображалась растительные орнаменты, вода, зелень или плоды, но столь умело, что порой казалось, будто к горшку прилип кленовый листок, или из него выступает румяное яблоко.

– Ах, вот ты и пришел, – из темного проема, уводящего вглубь лавки, вышел хозяин. – Ту прохладнее, чем на улице, да?

– Точно, – согласился я.

– Мне повезло, что печь тоже находится на улице под навесом!

– Скажите, кто это рисует? – я указал на картину и, сообразив, что гончар слеп, добавил: – Росписи на керамике и эти картины.

– Тебе нравится? Она прекрасно рисует, моя дочь, правда? Когда я еще мог видеть, я уже знал, что она будет рисовать. Я леплю, а она рисует. Она мне очень помогает. Подожди.

Он поднял тонкий палец, давая мне понять, что сейчас вернется, и ушел обратно в дальнюю комнату. Когда гончар вернулся, за его спиной колыхнулась какая-то тень. Наверное, над косяком крепилось полотнище, закрывавшее проем.

В руках гончар держал чашу, которую сделал для меня, его дочь успела нанести под глазурь приятный синий и черный ромбический рисунок.

– Вот, – он протянул мне подарок, пристально глядя, будто ожидая каких-то эмоций. – Если нужно, можешь взять что хочешь.

– Я видел, как вы сделали эту чашу, – отказался я, – легко, у меня на глазах, и тем она ценнее того, что я могу взять.

Я повернулся к свету, разглядывая подарок, но внимание мое привлек каскад каштановых прямых волос, который колыхнулся за краем двери и исчез. Художница, дочь гончара была там. Она стояла, желая, чтобы ее не заметили, и, когда я опускал взгляд, тайком наблюдала за мной. Мне ужасно захотелось увидеть ее, но гончар уже повернулся, чтобы уйти.

– Спасибо, – растерянно сказал я. – Ваша дочь прекрасно рисует.

Выйдя из лавки, я задумчиво пошел вверх по улице, а потом обернулся, заметив, как тонкая фигурка тенью скользнула в сторону и слилась с полумраком помещения.

– Не все ли равно, как выглядит художник? – тихо спросил Мастер, оказавшийся рядом. Он отстранился от стены прямо рядом с моим плечом. Я вздрогнул и посмотрел на него. – Важно ведь то, что выходит из-под его рук?

– Человек, который выливает из себя по капле прекрасное, является родником, прикоснуться к нему – большая удача. Я бы попросил у нее краски…

– Ты рисуешь? – полюбопытствовал маг.

– Немного. Ладно, еще успеется, видел, что гончар для меня сделал?

– Будешь пить из нее вино и думать о прекрасно, – подмигнул Мастер.

– Непременно. Дори Мастер, раз уж вы тут, не поможете ли мне раздобыть подходящую обувь?

У дверей моей комнаты возникла неловкая пауза, но Мастер не спешил уходить и я позвал его зайти.

– Устал? – спросил он.

– Меньше, чем мог ожидать, но мне кажется, я перегрелся на солнце. Лучше приму ванну и лягу спать.

– Так бывает с непривычки, – согласился маг. – И ты снова прав, день оказался жарким, не лишним было бы покрыть голову или уйти в старый сад. Хотя, после всего того, что ты там вытворял, думаешь, я поверю, что тебя никто не обучал? Выходит, ты солгал, когда уверял, что Шива не занимался тобой?

– Он и не занимался, – резко ответил я. Во-первых, не люблю, когда меня называют лжецом, во-вторых без этого меся не был бы и на десятую часть так хорош, как вышло.

– У меня были друг, обучение бою было его профессией, а с ним мы иногда коротали вечера.

Маг покачал головой, будто я его разочаровал, потом протянул руку:

– Это ключ от замка в твоей двери. Он заменит тебе передвижение кресла по комнате.

Я оглянулся. В мое отсутствие кто-то врезал в дверь крупный замок, а я и не заметил. Вот невежда!

– Послушай, а что если я запрусь, а кто-то проникнет ко мне через окно? Как же тогда мне смогут помочь?

– Если потребуется, – Мастер зловеще улыбнулся, – мы вынесем дверь вместе с куском стены.

– И еще… – я запнулся, поняв, что забыл то, о чем хотел спросить.

– Что? – выжидающе спросил Мастер.

Я покачал головой.

– Ничего, забыл, наверное… это не важно.

Я наконец сел в кресло. Затянуться сигаретой оказалось высшей степенью блаженства.

– Тогда вспоминай, у тебя будет еще возможность спросить, я зайду позже.

Мастер ушел, а я сидел и курил. Внимание мое привлек кувшин на столе с красным вином. Самое время обновить подарок. Я аккуратно подвинул новую чашу к кувшину и наполнил ее густым напитком, но не пригубил, немного отодвинул и задумался.

То, что я вытворял.

Это было выше моего понимания, те умения, которые внезапно проявились у меня. Более всего страшило то, что я не знал, какую плату мне приходится отдавать за право прикоснуться и усвоить чужие знания или умения. Быть может, эти попытки сжигают меня изнутри, убивают, открывая новые кровотечения? С другой стороны в этот раз оно было совсем слабым.

Я потянулся с кресла, готовый встать и дотронуться до стены, готовый выдержать, пережить тот ужас, что охватывал меня при прикосновении к катастрофе, готовый досмотреть все до самого конца, но одно мое неосторожное движение и чаша упала набок. Красная жидкость выплеснулась из нее, потекла по столу, закапала на пол. Я вздрогнул, повернул голову, глядя, как струйки красного вина стекают на пол и там скапливаются в лужицу. Наваждение красного цвета. Оно так пугает осознанием того, что мне везде чудится кровь.

Когда я поднял упавшую на бок чашу, в изгибе ее стенки еще осталось немного вина. Решительно допив ее содержимое – всего лишь глоток – я пошел мыться.

– Что думаешь, Мастер? – спросил Оружейник, поднимаясь на внутреннюю стену. Он нашел мага в его излюбленном месте, над старым фруктовым садом. В стороне, облокотившись на парапет, стоял еще один человек в наброшенном на голову капюшоне. Его руки лежали на камнях, пальцы были тонкими костями, обтянутыми пергаментной кожей.

Оружейник не обратил на незнакомца никакого внимания и остановился рядом с магом, разглядывающим погружающийся в темноту город.

– Ловко у тебя это получилось, я думал, он почувствует подвох, – проворчал Мастер. – Но ты же знаешь, я не очень люблю такие игры.

– Зато мы узнали о Демиане много нового. Коган отлично справился со своим заданием, но честно говоря я удивлен, что моей человек не погиб. С такими умениями мальчишка очень опасен.

– Он колдун, я предупреждал.

– Да при чем тут колдовство, Мастер? В его теле какая-то неимоверная память, это невероятно, это наши техники, ты понял?! Кто-то из магов учил его, кто-то, кто обучался у меня.

– Обычный человек, – возразил Мастер. – Я спросил, кто его учил и Демиан сказал «друг», его мысли обратились к тому времени и я видел этого человека. Его зовут Тьери, у него нет особых талантов.

– Ну тогда я даже не знаю, что сказать. Ладно, пусть считает, что неизвестные убийцы хотят его смерти – будет усерднее тренироваться. В следующий раз я пошлю кого-то половчее, не дай Высшие он поймает Когана, в каком я тогда положении окажусь?

– Я пытался понять, что произошло с Лоле, Хозяин молчит, как в рот воды набрал, – Мастер облокотился спиной на стену и уставился на замершую фигуру в балахоне.

– Попроси Рене? – предложил Оружейник.

Костлявая рука оторвалась от камня, фигура наставила на Мастера длинный мертвый палец.

– Он не ответит, потому что это интересует меня. Ты же знаешь, что Хозяин меня не любит, – маг вздохнул. – Не делай так больше, слышишь?

– Слышу, – проскрипела фигура. – Я все слышу, Мастер, и все вижу. В отличие от тебя.

– Не ссорьтесь, к чему это? – удивился Оружейник. – Быть может, Хозяин не знает, что на самом деле произошло в его городе, он же не может за всем усмотреть.

– Хозяин не знает, – проскрипела фигура и Мастер удивленно приподнял бровь. Уловка не сработала или и вправду ответа нет? Но кто еще, кроме призрака из подземелий, мог напасть на женщину, чтобы очернить чужака?

– Ладно, – Оружейник стал спускаться по ступеням вниз, – приводи его завтра, пусть снова будет занят. Смотри как ловко я его укачал, что он больше не бродит по ночным улицам? Нет ничего лучше, чем хорошая нагрузка!

Я почувствовал себя неважно, когда покидал ванную комнату, но не придал этому особого значения, сославшись для себя на усталость. Легкая тошнота подкатила к горлу, распаренное в горячей воде тело стало вялым. Мне захотелось поскорее прилечь и я торопливо поднялся по лестнице к себе. В желудке родилось неприятное жжение и я лег. Казалось, я задремал на долю секунды, но когда выплыл из бредовой дремы, все мое тело горело огнем, словно в лихорадке. Голова кружилась. От движения комната бешено закрутилась, я свесился с кровати, меня вырвало прямо на белую козью шкуру.

Первая попытка собраться с мыслями ни к чему не привела. Я даже не смог вспомнить, что делал с утра. Потом вспомнил шум в голове и дневную жару. Ну вот, кажется, схватил солнечный удар.

Глаза слипались. Тело было абсолютно чужим, холодный пот тек по спине между лопаток, словно я только что пробежал несколько миль. Страх тронул сознание чуть позже, когда жжение внутри стало усиливаться, а желудок исторгал из себя одну лишь желчь. Я вдруг с ужасающей ясностью понял, что умираю. Чтобы не послужило причиной такого самочувствия, жизнь капля за каплей утекала из моего тела.