Текст книги "Жертвы времени"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

– Что он сделал? – не понимая, спросила Карин.

– Прикоснулся к женщине, – пояснил Северный и девочка поняла его именно так, какой смысл вложил маг в эти слова. – Теперь его будут судить, наши законы не позволяют подобного.

– Его убьют? – с едва скрываемой надеждой спросила Карин, но маг лишь покачал головой:

– Его нельзя убить. Ты все же не поняла, насколько он важен, как важна и ты. Но ему причинят вред и наказание превратит его в жалкий кусок трясущейся плоти. Это не то, что я хотел преподнести родившемуся дракону. Сейчас он привязан у столба палача, но я просил Рынцу не ходить туда. Всему свое время…

Той ночью Карин спала особенно сладко, а под утро вскочила ни свет ни заря, чтобы посмотреть на пленника, которого ждала страшная расплата. Девочка укрепилась в своей ненависти к человеку из Гранд Сити, потому что слишком часто ее касались руки мужчин, которых она не желала.

Ее сердце было переполнено яростью и злобой, когда она, не сдержавшись, швырнула в жалкого, худого и болезненного на вид мужчину, подвешенного на потертых ремнях у столба, камень. И тот промах, который она совершила, будто кто-то в самый последний момент отвел ее руку, вызвал прилив желчной досады.

Она бы убила его там, одинокого и беззащитного, но услышала голоса на улице и была вынуждена отступить.

Тем вечером свет снова падал на камни лестницы через приоткрытую дверь, и снова мягкий голос Северного позвал ее. Вглядываясь в лицо мага, она видела на нем спокойное облегчение.

– Мой господин доволен? – садясь к его ногам, спросила Карин.

– Да, – согласился холодный маг. В нем снова была равнодушная отстраненность. – Все закончилось, никто не тронул мальчишку.

– Что? – чуть не закричала Карин, и испугалась собственного порыва, но маг принял ее волнение как заботу о человеке из Гранд Сити.

– Все закончилось и его оправдали, хотя Мастеру это стоило большого труда. Он сделал для мальчишки больше, чем захотел бы сделать я. Так сказала Рене.

– Но он ведь тронул женщину, – испытывая жестокое разочарование, начала Карин.

– Это был не он. Сдается мне, город не принимает чужака, в этом вся причина. Он столкнулся с тем, что могло его убить…

– Город его ненавидит? Но в чем причина? – Карин ощутила прилив сил.

– Причина, – протянул холодный маг. Он всегда говорил загадками, этот маг, и за это девочка ненавидела его почти также, как мужчину из Гранд Сити. – Возможно, причина таится в нем самом. Может быть, он сам обратил на себя внимание города, может быть в нем даже что-то есть…

– Что? – не удержалась Карин.

– Узнаем, – уклончиво ответил Северный. – Думаю, Оружейник пошлет к нему одну из своих теней. Ему не нравится то, что мальчишка праздно шатается по городу, он не принимает его мягкосердечную распущенность и капризы. Это хорошенько проучит Демиана и даст ему необходимый толчок заняться тем, что укрепляет тело и разум. Мы считаем, для него будет не лишним учиться искусству боя. В Форте и девочки владеют этим умением, но ты проявляешь больший интерес к платьям и мехам. Я не настаиваю, но когда-нибудь тебе все равно придется овладеть своим телом и научиться себя защищать.

– А кто такая, эта тень Оружейника?

– Убийца, – помолчав, пояснил Северный. – У него много людей в услужении. Глаза и уши, иногда кинжал, если это необходимо.

– Человека из Гранд Сити убьют? – спросила Карин с надеждой и тут же ощутила, как закаменела рука мага на ее волосах.

– Я уже говорил тебе, – начал он, и она поспешно закончила, внутренне содрогаясь от отвращения:

– Что Демиан также важен, как и я. Тогда его напугают?

– Именно так, ему пойдет на пользу вкус затаившейся опасности.

Это точно, – яростно подумала Карин.

…Он принял яд, когда девочка решила, что потратила драгоценный подарок брата впустую, но вместе с этим известием пришло и другое: пленник был все еще жив. Он выпил совсем мало, и помощь пришла вовремя, давая ему шанс на спасение. Никогда Карин не слышала, чтобы принявший Воющий лист человек остался жив, но тем не менее этот сын свиньи все еще держался на ногах. Она видела, как его вели к Оружейнику, она смотрела, как весь день его терзали маги. Она не добилась его смерти, но видя мучения жалкого человека, напиталась удовлетворением. Ей казалось, от этого страшного удара мужчина не правится никогда, но снова ошиблась.

Видя, что он стремительно оправляется, она не могла понять причины. Он был словно зачарован, этот человек. Он ныл и впадал в уныние от испытаний, выпавших на его долю, но только Карин видела, насколько он на самом деле неуязвим. Она ощущала, как складываются события, даруя ему избавление за избавлением. Это мучило ее, выводило из себя, и очередной ночью она не смогла совладать со своей ненавистью.

Карин кричала и била стену, требуя, чтобы иные силы пришли ей на помощь и избавили от человека из Гранд Сити. Она призывала город, который верно ополчился против чужака, и изливала в пустоту чудовищную по силе ярость.

И к ней пришла тварь.

О, какой она испытала ужас! О, как велика была ее радость! Карин не единожды просила Северного учить ее, но маг был безответен. Он никогда не разговаривал с ней о магии, никогда не отвечал на ее рассуждения. Но ей удалось!

И опять Карин ждало жестокое разочарование. Человек из Гранд Сити выжил, спасение пришло именно тогда, когда было необходимо, а ей оставалось лишь кусать локти и выть, выть, от бессилия и отчаяния. Чтобы сделать хоть что-то, Карин прокралась в конюшню и перерезала глотку вонючему белому животному, с которым человек из города проводил так много времени.

А потом мужчина пропал. Северный сказал, он должно быть мертв, раз его не смогли найти маги. Он не скрывал от нее, насколько слаб человек из Гранд Сити, не того, что он не в состоянии существовать без энергий мага ночи. И Карин успокоилась, торжествуя. Это были, должно быть, самые счастливые дни ее жизни, когда будущее стало определено и очевидно. Северный был уверен, что все кончено, но даже магам, как оказалось, нельзя было верить, они сами ничего не знали!

Он вернулся. Этот живучий выкормыш Мастера вернулся! О, как она радовалась, когда Северный исполосовал ему всю спину, когда он унизил его, и наказал. Она не понимала его ярости, чувствуя, что за этим поступком сокрыто большее, чем ей доступно, ведь холодный маг был всегда очень сдержано и с легким участием отзывался о пленнике. Но тогда ей было все равно, она упивалась его болью и жалела только о том, что не могла наблюдать за бичеванием вблизи. Карин смотрела с крыши здания, стоящего за конюшней, ближе подойти она боялась. Девочка надеялась, что пленник кричал и просил о пощаде.

Разочарование следовало за разочарованием.

Карин заметила, что когда она думает о предстоящем пути в горы, за окнами начинается дождь, а потом и снегопад. Поначалу она не обращала на это никакого внимания, но потом не замечать этого стало невозможно. Город заносило, а Карин никак не могла справиться с хмурыми мыслями о горном походе.

А каково же было изумление Карин, когда она увидела белого коня, которого собственноручно умертвила! Увидев ее, животное и вовсе потеряло разум, и на какое-то мгновение девочка испугалась, что маги догадаются, по какой причине жеребец так напуган, почему он так косится на нее и угрожающе встает на дыбы. Но маги молчали, а мужчина из Гранд Сити не побоялся залезть на чумное животное. Это было бы слишком хорошо, если бы он погиб под копытами своей обезумившей лошади. Карин необычайно хотелось, чтобы конь пришиб его, но ничего не произошло.

И вот теперь она поняла, что шансов больше не представится. Время шло, и они приближались к цели, а значит, ей предстояло действовать. Вот почему Карин не спала, а лежала неподвижно и ждала. Она очень устала, устала мерзнуть, трястись в седле, ее раздражал запах лошадей, она очень сильно боялась Черного человека. Мастер, это единственное, что пугало ее, пугало более всего на свете. Именно его расправы она боялась, ведь он так возился со своим пленником. Северный никогда так с ней не обходился!

Впрочем, теперь это не имело значения, потому что ей сегодня предстояло убить мужчину также хладнокровно, как она зарезала коня, с той лишь разницей, что человек из Гранд Сити не должен был более оставаться в живых. Она понимала, что как только он умрет, у магов не останется выхода. Они будут беречь ее более собственных жизней. Победителей не судят. Дракону не из кого будет выбирать, а это значит, что ее будущее снова станет подвластно ей самой. Да, Карин хотела быть такой, как Северный, даже сильнее. Она хотела знать о чужих мыслях, и творить магию по собственной прихоти, хотела летать на драконе, приказывать и смотреть, как приказы выполняются.

Сегодня пришло время победить.

Она улыбнулась, наблюдая из-под полуприкрытых ресниц за спящими мужчинами. Пленник лежал к ней близко, она могла спокойно добраться до него, не разбудив магов, которые отодвинулись от костра.

Нужно непременно убить его как можно тише. Лучше всего, если маги обнаружат труп через несколько часов, тогда его уж точно нельзя будет спасти, а это значит, что никаких перерезанных шей. Человек сипит, а кровь булькает, выходя горлом. Нужно бить наверняка, но так, чтобы он не мог кричать.

Она приподнялась на локтях, прислушалась. Все дышали ровно и спокойно. Вонючие животные дремали, понурив головы.

Карин медленно передвинулась поближе к своей жертве, потянула нож из-под бока мужчины, с удовольствием вынула его из ножен. Потом, стараясь не дышать, раскрыла медальон, который тихо щелкнул запором. С опаской Карин покосилась на свою жертву, обернулась, проверяя, спят ли маги. Все было спокойно. Тогда она заглянула в медальон, где остались лишь следы яда, но этого было более чем достаточно. Через кровь яд убьет его необычайно быстро. Уже через четверть часа мужчина умрет от удушья и неимоверной боли во всех внутренностях. Нужно, чтобы эти муки стали бесшумными, но ей не хватит знаний. Он лежит на спине и нет возможности вогнать нож ему под лопатку…

Указательным пальцем Карин стерла остатки белой пыли с внутренней поверхности медальона, потом с величайшей осторожностью, плюнув на конец лезвия, провела по нему пальцем, боясь порезаться. После девочка тщательно отерла остатки о каменный пол. Удовлетворившись, Карин закрыла медальон и придвинулась вплотную к мужчине. Она не собиралась долго медлить, убийство в любой момент могло сорваться, чем быстрее она все сделает, тем лучше. Даже если маги проснутся, даже если ее ждет расправа, мужчину уже будет не спасти, так что в конечном итоге все равно, какую рану наносить. Хоть царапину.

Тихо выдохнув, она без замаха воткнула нож мужчине в не заслоненный рукой бок. Демиан не издал ни звука, гибко подался в сторону, будто ждал нападения. Нож пошел куда-то вниз. Карин толком не успела сообразить, что произошло, повела руку вперед, чтобы жертва не ушла от удара, хотела навалиться на нож всем телом… и застыла, не в силах пошевелиться.

Демиан молча смотрел на нее с легким укором. Он откатился и привстал. Чья-то рука с силой сжимала плечо Карин, сделав тело безвольным и чужим. Долю секунды она смотрела в глаза своей жертве, потом медленно, предчувствуя недоброе, понимая, что попалась, подняла голову и встретилась взглядом с глазами Мастера, полными клубящейся тьмы.

– Отпусти его, – холодно сказал ей Черный маг.

Карин не могла ему противиться и выронила нож, который звякнул лезвием по камням.

Глава 17. Рождение дракона

Мне снился сон и я не осознавал себя как человека.

Я сидел высоко над землей на ветке сухого, серого от времени, потерявшего свою кору дерева и оно опасно покачивалось под моим весом, повинуясь ударам ветра. Я разглядывал огромную поляну, вернее, смотрел на поля с границы леса. Далеко впереди горизонт был белым, почему-то я знал, что там Льдистое море.

На поле под прикрытием голого, словно выжженного солнцем и ветром леса было построено на скорую руку два приземистых деревянных дома, стояло несколько серых тентов, у одного из которых, того, что был ко мне ближе, горел слабый костер. За палатками на поле сидели, словно диковинные огромные птицы, несколько драконов. Они дремали, кто сев, подобравшись, кто, улегшись на бок. Казалось, что вокруг лето, но я чувствовал холод.

Я взглянул вниз, думая, как бы мне спуститься на землю. Прямо под деревом, на котором я сидел, был настоящий завал, несколько сухих остовов деревьев выворотило, обломав подгнившие корни, и они слепо торчали острыми сломанными ветвями. Я еще подумал, что мне надо спускаться с величайшей осторожностью и перехватился за ветку, ступив на толстый сук. Он с хрустом обломился, полетев вниз, тяжело упал на стволы, завалившие землю. Я рывком повис на ветке, на которой до того сидел и был рад, что она оказалось крепкой. Только я так подумал, как ветка треснула прямо у меня под пальцами, и я рухнул на алчные, обломанные деревянные острия…

Я очнулся, но был еще во сне. Мне казалось, что я упал боком на ствол, и один из острых суков воткнулся в меня. Я повернулся, чтобы посмотреть на обломок и встретился глазами с Карин.

Рука Мастера крепко сжимала плечо девушки, не давая ей шелохнуться.

– Отпусти его, – еще ни разу я не слышал, чтобы Мастер говорил таким тоном. Этот голос предвещал расправу, и я сам испугался, что же говорить о девочке, в глазах которой вспыхнуло отчаяние.

Она отпустила нож и тот упал, подкатившись к моему колену.

– Значит вот, от кого я столько месяцев спасаю тебя, – сказал мне Мастер. При этом он не сводил глаз с Карин, которая с животном ужасом смотрела на мага. Я прекрасно понимал, что он не отпускает ее взглядом, не дает ей опустить глаза. Я слишком хорошо его знал. – Это твой яд был в вине?

Лишь еле заметное движение головы. Значит, это она пыталась столько раз убить меня.

Коже стало горячо, я провел ладонью, ощущая липкую кровь на боку. Что сказать, я вовремя рванулся прочь, и лезвие лишь скользнуло по ребру.

Северный тут же оказался рядом, присел, отведя мою руку в сторону и кивнул Мастеру утвердительно.

Молчание затягивалось. Северный положил поверх раны ладонь и, прикрыв глаза, что-то прошептал. Я видел, как нахмурилось его лицо, почувствовал, как едва заметно дрогнула его рука, ощутил, как он тратит силы. Когда он убрал пальцы, кровь перестала течь из раны. Я вообще перестал ее чувствовать.

– Так лучше?

Я натянуто улыбнулся.

Северный кивнул, распрямился и повернулся к Карин.

– Нож убери, – потребовал Мастер.

Северный подобрал ножны, валяющиеся на полу пещеры, и подал их мне.

– Никогда не оставляй оружие без присмотра, – сказал мне с укором маг. – Она могла выпустить тебе кишки. Поверь, запихивать их обратно – не такое уж и приятное занятие.

Я деревянными руками убрал лезвие в чехол, понимая всю правоту упрека Северного.

Как же эта маленькая девочка меня ненавидела! За что? Я не мог понять. Возможно, я был глуп.

– Что будем делать? – деловито спросил Северный. – Отрежем ей руку?

Брови мои поползли на лоб:

– Вы что здесь все с ума сошли? – я вскочил, оставив на камнях клинок.

– Опять бросил, – удрученно проворчал маг дня. – Ничему не учится.

– Северный, прекрати это, – разозлился я.

– Она только что пыталась тебя убить, Демиан. Рана не болит, и уже забыл? Напомнить?

На секунду боль жаром вспыхнула в боку. Я непроизвольно потянулся к порезу, но все уже прошло. Лишь незначительное напоминание, но теперь я понимал, что маг не оставляет меня своим вниманием. Рана не болит только потому, что он озабочен этим.

– Вспомнил? – ехидно спросил Северный, и я заметил жадный блеск в его холодных глазах.

– Так нельзя! – запротестовал я.

– Почему? – искренне удивился маг, и я заметил, как искорка в его глазах сменяется удивлением и непониманием. – Убийство, это преступление, особенно для маленькой девочки!

Он зловеще улыбнулся. Меня от этой улыбки передернуло.

– В конце концов, – воззвал я к магам, – она на меня напала, а не на вас. Мне и решать. Так что не смейте ничего подобного с ней делать…

– Не смейте? – хмыкнул Северный. Он пребывал в замешательстве.

Мастер едва заметно улыбнулся, словно ничего другого от меня и не ожидал.

– А что еще ты нам запретишь? – недоверчиво спросил маг дня.

Я смутился, но глаз не отвел, понимая, что еще могу побороться за свое.

– Северный верно шутит, – сказал глухо Мастер. – Хотел припугнуть дуреху, у него неплохо выходит, раз ты поверил его словам и ринулся в бой. Кто же будет ей рубить руку посреди гор?

– Естественно так, – согласился Северный, – Мастер, отойди.

Отвернувшись, маг охотно отошел в сторону. Карин судорожно вздохнула, на глазах ее заблестели слезы. Девочка свернулась на полу клубком, будто это могло ее защитить.

Я как раз нагнулся, чтобы подобрать нож, когда знакомый звук заставил меня обернуться. Щелкнул бич, ударив концом по спине сжавшейся на полу девчонки. От удара она вскрикнула и еще плотнее сжалась.

Я бросился к Северному, перехватил занесенную для второго удара руку.

– Если хочешь кого-то здесь ударить, бей меня! – закричал я ему в лицо. – Моя спина всегда в твоем распоряжении!

Это было только между нами. Северный вспыхнул, и я прочел в его взгляде все, что требовалось. Он был готов проучить и меня, чтобы не шел наперекор его решениям. Он до сих пор не понимал, какое право я имею указывать ему.

– Не горячись, – спокойно остановил меня Мастер. Легким движением, он притянул меня к себе, заставив сделать шаг назад, пытаясь разделить нас с магом дня, но я не выпустил руки Северного. Чувствуя всю силу моего негодования, Мастер отстранился, мягко похлопав по спине. Он словно пытался меня успокоить этими прикосновениями.

– Мастер, неужели ты все это стерпел? – натянуто уточнил Северный.

– А я не раз тебе говорил, что мой подопечный немного не в себе… – Мастер выразительно повертел пальцем у виска, с сарказмом глядя на смотрящего Дневного дракона. – А ты все не верил.

У Северного было такое лицо, словно он не мог поверить в то, что видел.

– И что нам прикажешь делать? – спросил Мастер тем временем у моей спины. – Девчонку надо наказать или она продолжит пытаться убить тебя. Или предложишь нам постоянно за ней следить? Постоянно контролировать ее мысли? Думаешь, нам больше нечем заняться? Нет, из ее головы нужно выбить все эти глупости.

Пещера, лошади, лицо Северного вдруг качнулись, легкая тошнота подкатила к горлу.

Я все еще держал руку мага, но вдруг почувствовал, как хватка стала слабеть. Северный тоже это почувствовал и высвободил свою кисть, но я умоляюще покачал головой. Вдохнул глубоко, выдохнул, гоня прочь дурноту, и вдруг похолодел:

– Мастер, – я старался, чтобы голос у меня не дрогнул. – В ране яд.

Северный резко опустил бич. Он взмахнул рукой, сложив большой и указательный пальцы в странном знаке, и кровь хлынула из моей раны.

С пола громко засмеялась Карин. Ее смех был истерикой сумасшедшего. И одновременно он кричал о победе. Она смеялась и с ее смехом я начал свое отчаянное падение со скалы. Я смотрел на нее с отвращением, а разум мой проваливался вниз, обрушивая за собой надежды и мечты.

– Этого следовало ожидать, – вдруг проговорил Мастер и, взглянув на него, я заметил, что он тоже смеется, но тихо, почти беззвучно. Я силился понять, что его развеселило. Кровь из пореза лилась столь обильно, что я подумал, что от потери крови умру куда быстрее, чем от яда. Я хотел было зажать рану, но Северный подал мне скомканное полотенце, которое вытащил из тюка и велел не зажимать, а лишь приложить ткань, чтобы кровь в нее впитывалась.

Мастер встал и навис над Карин. Мне вдруг стало все равно, что они с ней сделают, как они будут ее наказывать, ведь у меня самого время катастрофически быстро заканчивалось. Пережив одно отравление, я не надеялся выжить теперь, но Мастер, посмеиваясь, присел перед Карин и спросил:

– А что ты смеешься, девочка?

Смех прекратился, Карин приподнялась и встревожено взглянула на мага. Мастер улыбнулся еще шире.

– Да, – спросил Мастер, – чего ты радуешься? У меня ведь есть противоядие.

Я никогда не забуду выражения лица девочки, я вообще никогда не забуду этой немой сцены. Тихо и с глубоким сожалением улыбающегося Мастера, переставшего хмуриться Северного. Мастер перешагнул через Карин, застывшую на полу, и потянув за шнурок на шее, вытянул из-под рубашки сильно потертый мешочек. Это был тот самый мешочек, в котором когда-то Дон хранил чай. Мастер высыпал на ладонь крупно молотый зеленый порошок.

– Вот, – он показал Карин. – Всегда под рукой.

Он посмотрел на меня.

– Да сядь ты, упадешь же сейчас!

Я повиновался и Мастер, отняв от моего бока окровавленную ткань, велел Северному немедленно остановить кровотечение. После того, как кровь перестала течь, он стал старательно запихивать порошок в рану. Я терпел это издевательство.

Потом Северный заварил мне чай, куда тоже был добавлен лечебный порошок.

– Я предвидел подобное, – Мастер довольно махнул у меня перед носом чистой тканью. – Я даже помню, какая это необходимая вещь в твоем присутствии.

Я не мог не улыбнуться.

– А теперь пришло время разобраться с тобой, – Северный повернулся к Карин, которая забилась в самый дальний угол пещеры, подальше от магов, и смотрела оттуда, как загнанный псами волчонок.

– Северный, ты ведь не объяснил ей, что нужно обязательно два человека? – тихо спросил я. После того, как я выпил отвар, а Мастер наложил повязку, маги укрыли меня двумя одеялами и велели спать, но я не собирался засыпать, тем более, что ноющая боль в боку, изредка перерастающая в жжение, будто туда насыпали соли, не дала бы мне даже задремать. Первым делом я стал тщательно смывать кровь со своего ножа, но она странным образом въелась в лезвие, добавив на него более ярких красных разводов. Вскоре я бросил это бессмысленное занятие и стал слушать, наблюдая за магами.

Казалось, вся спина Северного выражает возмущение моим вопросом, но я ждал, и он был вынужден ответить:

– Объяснить не означает понять. Я повторял это, должно быть, тысячу раз, Демиан, но чувствовал лишь отрицание.

– Северный, не причиняй ей вреда, я прошу. Мы оба знаем, что нас ждет в конце пути, этого достаточно. Пусть все будет так, как идет. Не надо боли, мне хватит своей.

Мастер устало покачал головой, но он хоть привык к моим постоянным выходкам, зато было очевидно, что Северному происходящее не по душе. Тем не менее, маг тоже кивнул:

– Ладно, будь по-твоему, и спи, я тебя умоляю. Нам скоро выезжать и мы не можем позволить себе провести здесь времени больше, чем запланировано.

Я и сам понимал, что если не посплю, то мне будет на следующем переходе худо. Потому я поверил обещанию Северного и погрузился в беспокойную дрему. Правда, пробудившись через некоторое время и взглянув на сидящих в углу с Карин магов, я понял, что они не оставили все, как есть и без стеснения копаются в голове девчонки. Мне как-то довелось узнать, что это такое, Мастер и Северный уже не раз заглядывали в мои мысли, и я не завидовал девочке, но был вынужден признать, что маги правы. В самом деле, не могли же они не спать и постоянно караулить каждое ее желание. Потому я тяжело вздохнул, улегся поудобнее, оберегая распоротый бок, и наконец уснул.

Снова мерное качание в седле. Длинный переход и однообразные, засыпание снегом склоны. Деревья кое-где между камнями, под ними чахлые пучки травы, к которым так тянутся живущие впроголодь лошади. Запас овса для них подходит к концу, и несчастным животным приходится самим вырывать из-под снега для себя пишу.

Моя прошлая жизнь кажется сплошной инсценировкой. Я в этом спектакле – лишь кукла, послушно отплясывающая выверенный танец жизни. Лишь иллюзия свободы. Только ограниченное существование.

И ведь многие так. Все так. Даже маги.

Я полагаюсь на Силу, – говорит мне Мастер и тем определяет своих покровителей. Мои собственные маленькие повелители – события и люди, управляющие мной. Мастер – бог, Северный – бог, даже Дон, и конечно Шива.

Я могу стать маленьким богом для кого-то. Я помогал, я решал проблемы, я раздавал щедро советы, и люди тянулись к маленькому и глупому богу, который еще не осознал свое бессилие и незначительность.

Я вновь думал о фантомах. Стоит ли защищать от них людей? Этот мир – да, но людей, которые уже давно спятили? У них все есть, и они сошли с ума от скуки. Зачем спасать человечество, которое не занимается ничем, только придается пьяным оргиям, да рассуждает о смысле жизни?! О-о-о, сколько в наше время теорий; философия – главная наука, она всегда уважаема и на высоте. А остальное – темнота.

Я не хочу защищать человечество, которое пригрело вокруг себя ленивую пустоту.

Выдержат ли нападение маги? Смогут ли спасти хотя бы себя? Я видел Мастера после схватки со временем. У фантома была страшная сила, с которой не смог поспорить даже человек Ночного дракона. Один из сильнейших. Фантомы не всегда будут показываться прежде, чем напасть, а это означает, что неизбежны потери. И потери эти будут огромны.

А драконам вообще не место в этом мире. Те, кто едят людей не вправе существовать… не вправе существовать по человеческой морали, по моей морали!

Интересно, – думал я. – Если дракон убьет кого-то из нас, как он будет выбирать? Вряд ли кто-то может ответить на этот вопрос кроме самого ящера. А что, если дракон убьет не того, кто ему не понравился, а наоборот? Чтобы забрать силу и знания человека, чтобы было с чего начинать жизненный путь? Тогда, скорее всего, умру я. Я старше и знаю больше, это точно. Пусть, только допустим, я и могу оказаться слабее ее, ведь хватило же у нее духу пытаться меня убить, но знаний больше у меня. А может, погибнув от зубов дракона, человек не умирает, а сам становится драконом, тем сознанием, что поселяется в нем? Тогда я останусь в живых, но буду другим. Это возможно? Это важно? Я хотел бы этого? Хотел бы я жить в теле дракона?

Сумасшествие.

Все мои догадки, в которые я хотел и не хотел зачастую верить, были неподкрепленными ничем предположениями. Порой, я начинал улыбаться тому, о какой глупости думаю.

Шел то ли одиннадцатый, то ли двенадцатый день нашего пути. Я давно уже сбился со счета. Это был тихий полдень, морозный и ясный, снег хрустел, потрескивал вокруг; блики солнца искрились на снегу, отраженные тысячами кристаллов льда. Горы высились громадами, здесь они были такими большими, что, глядя на их вершины, приходилось задирать голову и опрокидываться в седле. Они протыкали синеву небесного склона своим острыми головами.

Еще с утра мы вышли на некое подобие дороги, свободной от скалистых стен, которая вилась между нескончаемыми хребтами. Здесь постоянно попадались деревья, все горные склоны заросли темными соснами.

Северный остановился. Заснеженная дорога привела нас к черному пустому провалу. Здесь она и кончалась. Перед нами зиял проход, словно открытые челюсти огромного зверя, и внутри, уже в нескольких метрах от входа царила полная темнота. Я, было, решил, что это очередной привал, но маги и не думали спешиваться. В молчании Мастер объехал группу, и без колебаний вошел в темноту. Северный пропустил нас вперед, придержав серую лошадь Карин, и поехал в хвосте. Теперь я следовал за Мастером, вернее мой конь шел сам, потому что я ровным счетом ничего не видел. Мастер вел нас в кромешной тьме.

Сколько времени прошло, сказать не берусь. В темноте исчезает все. Мысли, чувства, остается лишь обоняние, слух и страх. О размерах пещер, по которым мы двигались, я узнавал по слуху. Эхо четко определяло границы. Я чувствовал запахи: то сухой холодный чуть затхлый ветер вырывался из боковых проходов, то вдруг начинало тянуть сыростью и плесенью, то запах сменялся на едва уловимый аромат сухой каменной крошки. Коридоры и пещеры постоянно шли под углом. Я чувствовал это по посадке в седле. Мы неуклонно поднимались в самом сердце горы. Поднимались вверх. Поднимались к лежбищам, а это значило, что наш путь закончен. Это значило, что вражда осталась там, на дороге. Это значило, что наше время почти закончилось.

В боковые проходы все чаще втекали теплые потоки воздуха, стылый холод отступал. Впереди проступило мягкое сияние, я вглядывался в него и оно внезапно наполнило пространства вокруг нас, открывая для взгляда потрясающие картины того, о чем я лишь читал.

Мы были в подземном городе, вырубленном в скале. Пол был идеально ровным, он перетекал в стены, вырезанные в виде арок и колон. То тут, то там на стенах проступали фрески, поблекшие от времени краски были едва заметны. Между картинами красовалась тончайшая искусная резьба по камню, делавшая его подобным беседкам или балкам. Из-под потолка смотрели на нас изваяния зверей и птиц, вились по камню растения и врезались мощными, позолоченными кронами в потолки вековые деревья. Они были так объемны, что мне чудилось, что это не вырезанные в стенах изображения, но деревья, которые когда-то росли здесь и окаменели.

Потолок же был исчерчен тонкими линиями узоров, или, быть может, древней, незнакомой мне письменности. Эти линии были напитаны, будто влагой, мягким, чарующим желтоватым сиянием. Это он открывал для глаза переходы и галереи, которые поражали своей высотой и точностью линий; лестницы и балконы с аметистовыми и нефритовыми перилами; захватывающие, отполированные до блеска выходы неизвестных мне пород.

– Древний город, – поравнявшись со мной, сказал Северный. – Ныне пустующая червоточина в глубине гор. Здесь нет ни призраков, ни духов, но никто по сей день не смеет прикоснуться к богатствам и ценностям, что здесь сокрыты. Залы и залы, поддерживаемые колоннами, трапезные и места пиршеств, и главная ападана, где стоит каменный трон. Она так огромна, что с десятиметровой высоты низвергается за троном водопад света, и каменные деревья, которым не нужно прикосновение солнечных лучей, не могут достать до его потолка.

– Это легенда? – спросил я.

– Я бывал там, – возразил Мастер, обернувшись. – Стоя там, у подножия деревьев, чья кора подобна стали, невольно думаешь, как много человеческого труда было истрачено, чтобы проложить город в этих скалах. Это была целая цивилизация, Демиан, но она принадлежит другой эпохе и другому бытию.

– Я видел город полным, – сказал, помолчав, Северный. – Таким даже ты похвастаться не можешь.

– И я этому рад, потому что сравнивая былое и настоящее невольно ужасаешься тому, что случилось. Время, Демиан, наш самый страшный враг. И не важно, что мы подразумеваем, прикосновение ли его, или плавное течение. Я вижу, как оно точит гранит, потому что не могу умереть.

– Не ной, Мастер, – добродушно поддел мага Северный. – Ты еще мал, чтобы так ныть. За эти поворотом тоннель заканчивается.