Текст книги "Жертвы времени"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

Вдох и воздух проходит в легкие. Это дар.

Вдох и кровь напитывается кислородом. Это жизнь.

Я чувствую вкус воздуха, он сладкий, в нем – ароматы камня и дерева, ветра и солнечные лучи.

Это то, чего я хотел, то, о чем мечтал в мгновение, когда сознание угасало. Мечтал о жизни, и вот загаданное сбылось.

Я открыл глаза, слегка щурясь от яркого света и понял, что лежу на спине посреди просторной залы. Сводчатые стены Храма уносились ввысь, куполом нависали над моей головой. Там, высоко среди желтоватых стен, украшенных поблекшей росписью, стоял на облаках Бог и смотрел на меня. В его взгляде было успокаивающее рассудок спокойствие.

Бог стояла на облаке, подкрашенном нежными розоватыми лучами заката, его длинные белые одежды складками ложились на плотный туман под ногами, в руках он держал за рукоять прямой меч, опущенный острием вниз. Сквозь синеву неба, насыщенную закатными лучами, проглядывали первые робкие звезды.

Я слегка повернул голову. На пол Храма ложились разноцветные полосы света, солнце заглядывало в многочисленные окна, просачиваясь сквозь яркие и с тем необычайно живые витражи. Мимолетно я пожалел о том, что никогда не заходил в этот Храм. Впрочем, вера никогда не прельщала меня.

Я вглядывался в витраж, на котором также стоял во весь рост Бог. Его руки были раскинуты в разные стороны, подняты ладонями вверх. Одна его рука была пустой, вокруг другой обвилась черная змея, положила голову ему на ладонь и задремала так, прикрыв глаза. У ног Бога, на покрытой палой листвой земле лежал разбитый на осколки меч.

Других богов в этом Храме не было, не было и их слуг. По стенам на картинах красовались деревья и растения, животные и птицы – слепки живой природы.

Здесь не было людей. Думаю, мне бы понравилась такая вера, гармоничная и связанная с миром вокруг.

Я приподнялся на локтях, оглядываясь. Зала была огромной, ее потолок подпирало несколько десятков колон, испещренных тонкой черной вязью знаков. Пол был более темный, коричневатый, плиты лежали в шахматном порядке, через одну на них тоже проступали знаки, вырезанные в камне. Эти надписи истерлись, тысячи тысяч ног прошли по ним.

Раньше помещение Храма было заставлено лавками для приходящих людей, сейчас же все они были вынесены прочь, несколько разбитых сидений было свалено в дальнем углу залы. Посреди Храма в десяти шагах от меня стояло тяжелое резное, старинное кресло, принесенное, наверное, от алтаря, который прятался в нише в самом дальнем конце. Кресло потемнело от времени, но на его подлокотниках великолепно сохранилось резьба: на левом – голова птицы, на правом – голова пумы. На кресле, вальяжно развалившись и положив мой палаш поперек колен, сидел фантом. Еще двое стояли позади, прислонившись к колоннам. Все трое были такими же как Шива, обретшими плотность. Но и призраков вокруг меня было хоть отбавляй. Двое колыхались по обе стороны – безмолвные стражи времени – а за моей спиной их было целое море.

Послушники, – с легкой улыбкой подумал я.

Не скажу, что испытал страшно. Если меня оставили в живых, значит, я зачем-то нужен и у меня еще есть время, ну… хоть немного.

Я хотел было подняться, но силуэты вокруг меня угрожающе колыхнулись.

– Это стоит понимать так, что мне нельзя встать?

Фантом в кресле, доселе внимательно разглядывающий меч у себя на коленях, поднял голову. На нем было коричневое свободное одеяние, его лицо казалось серым, как у утопленника и вытянутым, со зловещим взглядом узких глаз. В этом взгляд, устремленном на меня, отчетливо читалось, что времени осталось не так уж и много.

– Да, – сказал он медленно, словно специально растягивая слова. – Именно так это и стоит понимать. Я – Авеста.

Он поднял меч за рукоять, неумело повернул его и снова положил поперек своих колен. Я же сел поудобнее, подтянув правую ногу, в голенище ботинка которой был спрятан нож из гор – моя единственная надежда на спасение. Я прекрасно чувствовал кожей его рукоять, и обхватив колено руками, вытянул вторую ногу и замер.

– Тогда давай поговорим…

– И о чем? – ехидная улыбка скользнула по губам фантома, но глаза его остались неизменными, глубокими и пустыми.

Как это я мог не замечать этой пустоты глаз у Шивы? – подумал я. – Как мог быть таким глупцом?!

– О том, что вы делаете…

– О том, что мы сделали, – поправил меня Авеста и резко поднялся с кресла, на мгновение забыв, что на коленях его лежал клинок. Палаш только начал падать, а мой враг уже подхватил его, крепко сжав рукоять в ладони. – Все уже завершилось! Здесь нечем более поживиться и мы пойдем дальше.

– Так просто, да? Смерть ради смерти? – спросил я глухо.

– Нет, ты заблуждаешься. Мы пришли в этот мир не для того, чтобы убивать. Это есть лишь следствие того, что мы хотим. Мы хотим времени, мы хотим жить…

– Этот мир будет мертв для вас, также как и для тех, кто погиб в нем. Здесь вы найдете лишь пустоту, и будете порождать ее снова и снова!

– Ты не дипломат, – вдруг с необычайной отрешенностью и спокойствием сообщил мне Авеста и уселся обратно в кресло. – Ты не умеешь просчитывать на несколько ходов вперед. Ты не можешь сказать, что с тобою будет завтра. Посмотри на себя – ты жалок. Ты пришел не для того, чтобы говорить со мной или с ними, мы просто не оставили тебе другого выбора. И теперь… – он сделал долгую паузу, дабы дать мне возможность обдумать то, что он сказал. – И теперь ты предлагаешь нам решение? Отнюдь! Ты просишь нас придумать это решение самим. Нет, мне не о чем с тобой говорить. Ты не знаешь нашей жизни, тебе чужды наши желания.

Эти слова звучали для меня, как приговор.

– Но все же есть одна вещь, которую я хочу узнать. Как ты убивал…нас? Каким оружием? Этим?

Он встал и вывел вперед лезвие палаша.

Я молчал, и он медленно подошел ко мне, держа перед собой клинок, острие меча хищно нацелилось мне в грудь.

– Ты бы мог остаться в живых, ответив мне. Подопечный Шивы имеет право жить. Пусть Шива отступник, он все равно один из нас, а ты находишься под его защитой. Хочешь быть живым в мертвом мире? – он жестоко улыбнулся. – Заслужи это право! Таких, как ты – немного, но многие из вас уже мертвы.

– Таких, как я? – все еще не понимая, переспросил я.

– Тех, кто может убивать нас. Мы стараемся не касаться таких, как ты, нам нет нужды враждовать с вами, в вашем времени нет целостности и цены, но не все получается так, как мы хотим.

– Я думал, – осторожно начал я, – что врага нужно убивать первым.

– Ты не правильно думал. Сила таких как ты растет с каждым прожитым днем, это закон, это… река, питаемая сотнями ручьев, поток, который наполняют непрекращающиеся дожди. Чем позднее вы умираете, тем больше мы получаем. Только такие как ты могут разрушать и создавать границы между мирами. Как ты понимаешь, нас интересует исключительно первое.

Я молчал, и он усмехнулся:

– Впрочем, есть и другое решение – не оставлять в живых тех, кто уже начал убивать нас. Скажи, как ты это делаешь, и я подарю тебе быструю смерть. Мы поглотим тебя и часть твоей памяти останется жить…

– Мне все равно.

– Это ложь! – крикнул Авеста, придвинувшись ко мне. – Ты – живой, а, значит, тебе не все равно!

Я молчал, глядя на него. Рука моя сползла по штанине, готовая в любой момент выхватить нож. Я уже понимал, что промедление равносильно смерти, было ясно, что я стою на самом краю обрыва. Вот-вот фантом толкнет меня вниз…

– Это было оружие, но какое? Говори!

Меч Оружейника упал на меня. Я не знал об их неимоверной ловкости и поверил в то, что буду быстрее. Если бы Авеста хотел убить меня, я бы умер, не успев ничего сообразить, но он лишь жаждал услышать ответ. Палаш вонзился мне в левую, вытянутую ногу, скользнул, скрежетнув, по кости и вышел с другой стороны. В глазах от боли помутилось.

– Каким оружием ты пользовался?! – разделяя слова, процедил фантом.

Как же ты глуп – подумал я устало. – Тебе стоило меня обыскать, и ты бы все узнал, но ты же так боишься притронуться ко мне, боишься, что умрешь от одного прикосновения…

Я поднял затуманенный болью взгляд и снизу вверх посмотрел на Авесту. Не впервой мне приходилось так смотреть на врага и поражение ничуть меня не смущало.

Бешенство исказило белесое лицо, черты его показались демоническими. Фантом наступил мне на бедро ногой, а потом легко обломал лезвие меча, оставив обломок в ране, словно палаш был сделан не из железа, а из дерева. От боли я дернулся, но не распрямился и позы не изменил, лишь чуть-чуть приподнял изодранную штанину, готовясь воспользоваться смертоносным оружием.

Хорошо же, – думал я. – Ты вызвал к жизни свою смерть! Ты сам открыл реку крови, которая несет тебе забвение. Очень скоро ты на своей шкуре узнаешь, что за оружие я использовал.

Кровь капала на пол.

Фантом вернулся и сел обратно в кресло, вновь положив то, что осталось от палаша, себе на колени.

– Мне не о чем с тобой более говорить, – сказал он равнодушно.

– Позволь мне?

Я удивленно посмотрел на фантома, стоящего слева от кресла у колонны. До того он молчал, наклонив голову и глядя в пол. Наверное, он был похож на того, кого убил последним – невысокий человек с тонкими руками и красивыми, длинными пальцами.

Музыкант, – подумал я глядя на то, как сплетены его руки в знаке защиты.

Фантом поднял голову, откинув с глаз черные пряди волос и внимательно посмотрел на меня, потом, отстранившись от колонны, пошел по Храму, проходя через разноцветные блики на полу. Его шаги гулким эхо отдавались под высокими сводами.

– Они молчаливы, наши братья и никогда не ответят на заданный вопрос, вот почему Авеста спрашивает тебя. Он знает, что крови не достаточно, чтобы разорвать границы. Что есть у тебя такого, чего нет у других?

Я молчал.

Подняв голову, фантом смотрел на витраж, на котором был изображен Бог.

– Не хочешь говорить, хочешь оставить этот секрет при себе. В конечном итоге это не так уж важно, если тебя умертвить. Только погляди на него? Оружие несет в себе уничтожение и ваш бог заносит над вами острие. Вы воюете между собой, убиваете друг друга. Это признак несовершенства и убогости и это ваш ум создает нечто себе подобное, не божество, но человека, пригревшего на ладони змею – символ коварства и предательства…

Я мог не отвечать, но этот странный, вобравший в себя чужие жизни, фантом так напоминал мне Шиву. Сдержано заговорив, я взвешивал и тщательно выбирал каждое произнесенное слово:

– Ни змея, ни человеческое оружие не могут причинить ему вреда. Он знает их суть, суть предательства и смерти, он держит их в руках. Меч – это сила, а сила зачастую приравнивается к власти. Подобные изображения обозначают власть Бога над людьми, над всеми, на кого он смотрит с небес.

Впрочем, все можно трактовать и по-другому, ведь змея здесь подразумевает мудрость, ту самую, которая переломила меч. Сила и власть – это смерть, это насилие, а, значит, это против гармонии. Я думаю, так.

Музыкант долго молчал, потом остановился подле меня и сказал:

– Я портив того, чтобы его убивали. Не трогай его, Авеста, иначе дальше будет только смерть.

– Удивительно, но ты прав, – тихо пробормотал я и мягко поднялся, вытащив из-за голенища нож. Лезвие скользнуло по полу, умываясь кровью, и первый удар достался тому, кто не желал мне вреда. Теперь я знал наверняка, что не пожалею ни одного из них. Даже… Шиву.

Разбив витраж с изображением Бога, я вырвался наружу, рухнув на блеклый газон. Вслед за мной каскадом цветов осыпались осколки, играя в солнечных лучах подобно удивительному радужному дождю. Они ранили остро и жестоко, но их колющих прикосновений я уже не замечал, потому что за спиной моей была сама смерть. Я торопливо поднялся, оттолкнувшись от земли руками, и встал, но бежать не мог. Обломок меча, оставшийся в ноге, терся о кость, причиняя чудовищную боль, заставляя меня припадать на левую ногу. Вытащить кусок железа не было никакой возможности: концы обломка были слишком коротки, чтобы за них можно было ухватиться, кроме того железо, залитое кровью, было необычайно скользким. Поверив этим ужасающим доводом разума, я даже не стал пытаться что-либо сделать с ним.

В Храме я снова убивал, и лезвие ножа опять поблекло, стало белым, будто захваченное ужасом. Я нагнулся и прислонил клинок к пропитавшейся кровью штанине, видя, как оживает металл, напитанный жизнью.

Я уничтожил этот мир, – эхом слов Авесты пульсировало у меня в голове. – Такие как ты умеют создавать и разрушать границы.

Но это не значило, что стоило умирать. Не желая сдаваться, ощущая, как вытекает из Храма моя смерть, я начал свой долгий и мучительный путь к отступлению. Хромая, я ковылял вперед, молясь лишь о том, чтобы на моем пути не попался завал – с такой ногой я не в состоянии буду перебраться через груду камней.

Солнце перегорело, выжигая запас своего света, колыхнулось над крышами и упало за здания. Когда улица повернула, я еще раз увидел сползающий к горизонту яркий шар, но то были лишь секунды, и солнце снова скрывалось за мертвыми зданиями. Фантомы не торопились, они знали, что мне некуда деться, и они были правы в своей вере.

Тяжело дыша, я остановился перед завалом. Вот и все, бегство кончилось. Здание было полностью разрушено, даже со здоровой ногой я вряд ли бы рискнул пройти по этим развалинам – слишком велика вероятность провалиться в пустые, таящие смерть полости.

Глянув на свою ногу, я торопливо смотал с запястья ленту Мастера и с силой затянул ее выше раны. Следовало сделать это много раньше, но тогда не было возможности. Теперь для меня уже ничего не изменится – не хватит времени.

Я горько усмехнулся. Время. И время с маленькой буквы. Существа и течение материи. У меня нет времени. Теперь это звучит неоднозначно.

Повернувшись, я медленно пошел навстречу накатывающей, подобно цунами, волне фантомов. Тьма густела, легкий ветерок прокатился по улице и внезапно справа от меня с грохотом распахнулась какая-то дверь. От неожиданности я отпрыгнул в сторону, еще сильнее сжав в руке нож. Кто-то стоял в проеме низкой двери, и вдруг я узнал это место. Да, именно здесь мы расстались с Энтони в той, другой жизни.

Теперь я знал, кто стоит там, но не понимал, что за этим последует. Драконьи кости, сейчас мне нужен был друг, не враг.

– Что мы будем делать с этим? – глухо спросил я.

– Решать, – отозвался Энтони, поднимаясь по ступеням мне на встречу.

Моя рука напряглась… и расслабилась.

– Отсюда есть выход, но нужно поторопиться.

– Ты покажешь? – я все еще не знал, как поступить.

– Идем, – фантом повернулся ко мне спиной, призывно махнув. Мне достаточно было податься вперед и оборвать его жизнь. Я мог поддаться жажде, что когда-то разъедала меня изнутри, но не сделал этого, следуя за Шивой. В полуподвале, куда я вошел, было совсем темно и глаз человека не смог бы различить стоящие вдоль стен обтрепанные диваны, некогда яркие, красные и зеленые, и маленькие, облупившиеся столики между ними. Пол показался мне протертым, видно, на него часто что-то проливали, а потом усердно оттирали до светлых пятен. В воздухе еще витал едва уловимый запах алкоголя, каких-то благовоний, духов и наркотического дурмана.

Владелица комнаты была мертва. Частичка ее сидела на диване в дальнем углу, вспыхнув едва заметным светом, когда я тяжело опустился рядом. Это мерцание говорило, что ее час уже пришел, и не было сомнений, что присутствие души здесь связано с воспоминаниям Шивы. Она все еще сохраняла в этом мире некую целостность только благодаря ему, но не думаю, что ей было это необходимо.

– Мертвым здесь нет места, – грустно сказал я и легким движением руки разбил границы, сдерживающие душу женщины. На секунду мерцание усилилось, словно в благодарность осветив мне путь, и распалось на тысячи тухнущих в темноте искорок.

– Жаль, – услышал я горькое замечание Шивы. – Это так тяжело, Демиан.

– Вечность ждет, – зло возразил я.

– Меня, – согласился фантом. – Ты прав, я не пожелал бы такого никому.

Он отодвинул одно из кресел.

– Ты можешь вытащить эту штуку из моей ноги? – спросил я с надеждой.

Шива даже не обернулся, чтобы посмотреть.

– Нет, нужен инструмент, и я не прикоснусь к тебе голыми руками. Высшие побери весь этот хаос, здесь ничего нет!

С этими словами он ударил по стене и через секунду я услышал отчаянный визг железных петель: Энтони поддел пальцами отошедший от кирпичной кладки край. Из прохода потянуло влагой и запахом канализации, плесенью и холодом подземного хода.

– Нам сюда, – фантом призывно махнул рукой. – Идти далеко, но к середине ночи я надеюсь вывести тебя под внешнюю стену.

– Ох, драконьи кости, что за напасть, – простонал я, поднимаясь, и последовал за ним.

Мы уже около часа шли по узкому коридору, являющемуся идеальным местом для нападения. Некуда было бежать, стоило фантомам отрезать нас, и шансов бы уже не осталось. Порою мне казалось, что Шива специально завел меня в эту западню, но я всякий раз отказывался от этой мысли. Я был бы уже мертв. Уверен, фантом чувствовал мое напряжение, но словно бы не обращал на тревожную настороженность никакого внимания.

Я остановился, опершись плечом о стену, вдоль которой устремлялись вперед ржавые толстые трубы. От них исходил тошнотворный гниющий запах, пропитавший все вокруг. Не самое лучшее место для отдыха, но предел был достигнут и я со стоном сполз на пол. Помогая руками, распрямил раненую ногу и откинул назад голову, прислонившись затылком к бетону.

– Все. Уходи один.

Шива постоял немного в вонючей темноте, потом со вздохом переступил с ноги на ногу и неуверенно спросил, словно спрашивая разрешения:

– Я подойду?

Пришлось пошевелиться и убрать в чехол нож, избавляя Шиву от ненужных опасений.

– Конечно, – прикрыв глаза, согласился я. – В любое время.

Шива сел на корточки рядом со мной. Я почувствовал, как от него пахнуло умиротворенным спокойствием, которое окружило меня и остудило душевную боль. Он держал все в себе, этот старый фантом, которого я считал когда-то другом. Как же я был слеп! Он умело манипулировал мною и я верил ему.

Наверное, именно это и было тебе нужно, – сказал я сам себе. – Друг, наставник, внимательный собеседник. Если бы не Энтони, твоей бы истории уже давно пришел конец. Как и многие другие, ты мог бы пересыпаться сейчас мертвым пеплом по пустынным улицам Гранд Сити.

Теперь я мог не только смотреть, но и понимать. Фантом был полон жизнью до самых краев, он не потратил ничего из того, что отобрал у людей и магов и впереди его действительно ждала вечность. Он нес в себе воспоминания всего, к чему прикоснулся, чью жизнь отнял и впитал в себя. Все намерения, надежды, мечты, мысли и предназначение.

В нем было все, и все это было чужим – оно никогда не принадлежало ему.

– Я надеюсь, ты понимаешь, – медленно проговорил Шива, пристально вглядываясь в мое лицо, – чтобы нам с тобой отсюда выбраться, нужно три вещи: чтобы ты шел вперед, чтобы твой дракон прилетел и унес нас отсюда, и чтобы нам несказанно повезло. Даже первое, как я погляжу, ты выполнять не намерен, а с этим уменьшается вероятность того, что нам повезет, так что вставай!

Его рука пробежала по моему бедру и распустила ленту, перетянувшую ногу. Тут же в колене родилось неприятное жжение, кожу стало покалывать, и легкая судорога свела мышцы.

– Узнаю знак Мастера, – удовлетворенно кивнул Энтони, сунув мне ее в ладонь, – может быть, ты и вправду сделал стоящий выбор.

Я предпочел не думать о выборе, о котором говорил Шива. Было не до того.

– Я умру от потери крови, – напомнил я фантому, кладя руку выше колена.

– Твой дракон должен быть с тобой, – Шива злился. – Где он, почему не поможет? О, Высшие, нет ни мгновения, ты должен идти и медлить больше нельзя. Ну, сможешь подняться?

Я усмехнулся, чувствуя, как он избегает слова «время».

– Как тебе сказать? У меня просто нет сил, так что мне все равно.

– Зато мне не все равно! – он схватил меня за шиворот и, встряхнув, поставил на ноги. – Вставай, полудохлик! Тут осталось совсем недалеко.

Ничего не изменилось, ноги мои тут же подогнулись.

– Да стой же ты! – проворчал Энтони с раздражением.

– Если бы я мог, – одними губами произнес я, но на этот раз удержался. Фантом ухватил меня за пояс и потащил дальше. Он шел гораздо быстрее, чем я мог, но держал крепко, увлекая за собой. Из-под торчащего обломка меча вновь потекла кровь, я чувствовал, как она стекает по коже, уже покрытой запекшейся кровавой коркой…

Внезапно Шива распахнул возникшую перед нами дверь, и вышел в прохладную свежесть ночи.

Вызвездило. Черным силуэтом прямо впереди проступала внешняя стена Гранд Сити, пролом ворот давал надежду на спасение. Ощущая полнейшее истощение, я попросту закричал, выжигая из груди последние силы:

– Др-р-р-ракон!

Шива отшатнулся в сторону, отпустив меня, и я рухнул на колени. Фантом смотре на меня со странным выражением непонимания, потом он вскинулся, запрокинул голову, проводив скользнувшую над нами огромную тень. Мрак не заставил себя ждать, он знал, где мы, он не мог бросить своего человека. Я видел, как он скрылся за стеной и, неловко поднявшись, побрел туда, где ждало меня избавление.

Энтони догнал меня и снова поддержал, помогая идти.

– Они здесь, – не оборачиваясь, сообщил я.

– А я знаю, – согласился Шива. – Еще немного.

Город кончился, мы вышли в пролом и столкнулись с Мраком нос к носу. Глаза ящера неотрывно смотрели на Шиву, пасть была хищно приоткрыта. Теперь фантом не посмел меня выпустить – рядом со мной было безопаснее. Я почти не колебался, но все же Шива успел попросить:

– Пожалуйста, Демиан…

– Мрак, – не глядя на Энтони, бросил я, – унеси нас отсюда быстрее, или мы останемся тут навсегда.

Я не сделаю этого, он останется здесь.

Ты сделаешь это! – мой крик был полон злости.

– Боюсь, теперь мне не сохранят жизнь, Демиан, – словно чувствуя, что происходит, сказал Энтони напряженно.

Это – фантом. Я никогда не дам ему приблизиться ко мне. Отойди и я убью его!

Ничего не осталось, Мрак, – я устало прикрыл глаза. – Вокруг одна смерть. Больше не существует тебя или меня, больше нет тайн и совершенно не важно, что думаю я или ты. Спасение в единстве, этот фантом может нам помочь.

Ни один дракон не посадит себе на спину чужака, тем более того, от чьего прикосновения приходит смерть!

Ты сделаешь это, или улетай! Да, улетай, брось меня здесь, спасая собственную жизнь!

Дракон прикрыл пасть, негромко клацнув зубами, и повернулся ко мне боком. Взгляд, которым наградил он Шиву, не предвещал тому ничего хорошего, но и открытой угрозы в нем я не заметил. Что же, мне было все равно, как смотрит Мрак на фантома, важно было то, что без моего приказа он не предпримет против нашего союзника каких-либо действий.

Когда я поднял голову и взглянул на высокую спину, осознание безысходности навалилось с новой силой. У меня не осталось ни сил, ни воли. Шива уже карабкался по покатому плечу, с опаской поглядывая в сторону головы Мрака, а я все стоял, не шевелясь, зная, что без посторонней помощи не заберусь. Легкий ветер ласково коснулся моей спины, заставил отросшие волосы упасть на лицо. Медленно, как во сне, я повернулся на месте, чтобы увидеть поток клубящейся серой мглы, кажущейся неестественной в окружении ночных теней.

Удивительно яркое, острое чувство чуждой этому миру опасности надвигалось на нас. Дыхание само собой остановилось, глаза раскрылись шире, стараясь не пропустить ни единого мгновения этого величественного ужаса. Так от страха расширяются зрачки человека, на которого несется бурный водный поток, не знающий жалости.

В такие моменты ты осознаешь, насколько жалок по сравнению с теми силами, которые существуют в этом и других мирах. Это чувство подавляет волю, заставляет ускользнуть на мгновение от настоящего в прошлое, являя перед внутренним взором прожитую жизнь. Это даже не страх, но осознание неизбежности. Это молчаливое согласие с тем, что он ничего не сможет сделать против той огромной мощи, что выступила против него.

Еще одно мгновение дракон дал мне постоять, глядя на надвигающееся время, позволяя ощутить собственное бессилие, а потом схватил меня передними лапами поперек туловища. От неожиданности я вскрикнул, а Мрак, мощно толкнувшись, уже рвался прочь от земли.

Прости, если напугал, – пророкотал он внутри меня.

Вися в лапах Мрака, я смотрел, как уносится прочь земля, как удаляется мертвый город-призрак, как выливаются фантомы через ворота и останавливаются там, под стенами, непонимающие и разочарованные. Я смотрел на то, как увеличивается разрыв между мной и смертью, и совсем не радовался. Я весь остался там, в городе, в безумной боли, в очумелом бегстве, в отчаянном крике. Я выгорел, как свеча, как солнце, которое закончило свой путь, уйдя за горизонт. В отличие от солнца, мне не удастся возродиться с первыми утренними лучами.

С тихим вздохом я расслабил сведенные напряжением мышцы и позволил Мраку нести меня вперед, прочь от того места, где я убил фантома, спросившего о Боге.

Жаль. Бессмысленная смерть.

Меня тряхнуло, и я открыл глаза.

– Что случилось? – хрипло спросил я. Шея Мрака, которая загораживала мне обзор, переместилось в сторону, и я увидел звездное небо. Холодные глаза дракона приблизились к моему лицу, и я ощутил кожей тепло его легкого дыхания.

Не мог больше нести тебя в лапах, мы остановились, чтобы ты мог перебраться на спину. Он помолчал, потом добавил:

Я боялся тебя поранить.

Я попытался пошевелиться, но тело меня не слушалось, зато тут же от напряжения в бедре родилась алым пятном боль. Я со вздохом распластался на земле.

– Ночь свежа, – Шива спрыгнул и подошел ко мне. В голосе его я услышал далекий отголосок мечты. Он, не человек, всегда видел то, на что я давно закрыл глаза. Он наслаждался каждым мгновением жизни.

Я вдохнул полной грудью ночной воздух, и мне стало легче.

– Это прекрасная ночь, – согласился я с Шивой и с удивлением заметил, что даже голос мой изменился – стал мягче.

– Так то лучше, – удовлетворенно заметил мой старый друг и присел рядом.

– Пусти Мрака в себя и он облегчит твои страдания уймет боль, соединит тебя с истоком, даст тебе не только понимание, но и право распоряжаться силой на свое усмотрение.

– Нет, – твердо отрезал я.

– Боясь потеряться, ты вовсе не готов сдвинуться с места? – с упреком уточнил он.

– Не твое дело, – я сам был не готов ответить себе на этот вопрос.

– Ты растрачен весь, до предела. Не имея источника, ты испил сам себя, Демиан, – будто уговаривал меня фантом.

– Это ничего, Энтони, – пробормотал я, – ничего, главное, что мы выбрались…

– С ним бесполезно говорить, он глуп и слеп, – съязвил Мрак. – Он упивается своей болью и своими страхами, вместо того, чтобы открыть и принять то, что ему было поднесено в дар.

– И поднести себя в подарок тебе? – разозлившись, я ухватился за протянутую руку Энтони и встал.

– Ну, я буду обходиться с тобой осторожно, – Мрак осклабился.

Чего ты еще хочешь от меня, Демиан?

Высшие, дайте мне сил, – зачем-то попросил я.

Не могу, пока ты не раскроешься, пока не перестанешь кричать и отбиваться от каждого моего прикосновения.

Сейчас его уговоры казались особенно настойчивыми и правдивыми. Он предлагал мне все, этот огромный древний ящер, он казался бескорыстным и открытым, но я знал, что это ловушка для меня.

Дай мне еще времени, – взмолился я.

Чего ты на самом деле боишься, Демиан?

Мне кажется, ты уничтожишь мою суть, вот чего я боюсь.

Ты уничтожаешь себя сам, – дракон вытянул лапу. – Лезь, я помогу, – его голова подтолкнула и поддержала, давая мне возможность взобраться на его спину.

– Энтони, ты знаешь, где искать выживших? – проследил, как фантом уже без опаски взбирается на дракона.

– Знаю, – глухо произнес Шива. – Нам нужно лететь на север к морю, они где-то там. Ох, Демиан, удивительно, что ты выжил.

Мрак расправил крылья, поднимаясь на ноги.

– Пойми меня правильно, – продолжал Энтони осторожно. – Таких, как ты, мало. Я нашел тебя когда-то в весьма плачевном состоянии и сделал все, что в моих силах во благо твоего будущего. Надеюсь, ты это понимаешь и не держишь на меня обиды.

Он помедлил, ожидая от меня возражений или заверений, но я молчал и он продолжил:

– Ты не единственный, чья кровь опасна для моего… народа. Не строй иллюзий. Дело не в твоей воле, не в твоих родителях или наследии. Все это для времени ничтожно и жалко. Дело в том, что ты смог вырвать время у смерти, которая подошла к тебе столь близко, что дыхание ее уже должно было растворить твою душу. Но ты не позволил этого сделать.

Я конечно неправ. Дело именно в твоей воле, в любви к жизни, которую ты не осознаешь и отвергаешь, как постыдное чувство трусости. Скажи мне, ты гордишься или стыдишься того, что когда-то выжил?..

– Сохранив мне жизнь, ты уничтожил мир, – сказал я то, о чем думал все это время.

– Это не ты, – помолчав, солгал Энтони.

Я неопределенно пожал плечами, и Шива заговорил, перекрикивая ветер, который уносил его слова прочь:

– Ты думаешь, я лгу тебе, но уже очень скоро Мастер скажет тебе тоже самое. Я знаю, ты видел сны о границе, но не ты разрушил ее. Одного твоего прикосновения недостаточно, чтобы целое треснуло! Ты даже не представляешь, о чем говоришь, не понимаешь, что должен был бы отдать для разрушения, потому можешь заблуждаться. Всему виной время, а твои видения – лишь отзвуки будущего. Ты всего лишь голос, повторяющий чужие слова. Тобой управляет мир и не тебе решать, что будет дальше. Не надо брать на себя вину. Скажи: пытаясь выжить, ты проявил трусость, боясь заглянуть в глаза смерти?

– Шива, – предупредил я, слегка повернув голову, – ты давишь на меня. Не стоит этого делать.

– Ответь, – почти потребовал он.

– Драконьи кости, ты невыносим. Всем известно что борьба требует больше, чем отдых.

– Это сейчас ты так говоришь, – сказал Шива мне на ухо. – Только после того, как я показал тебе, чем это было. Так стоит ли бояться снова шагнуть в неизвестность?

– Я помню все, Энтони, – равнодушно подытожил я, но слова эти прозвучали как угроза. – Меня столько раз пытались убить за то, что ты выбрал меня. Обо мне говорили с презрением и непониманием. Я мог достаться на завтрак Мраку, в конце концов…

Шива за моей спиной молчал, и я почувствовал, что обвиняю его.

– Какой ты есть, – вдруг громко и отчетливо сказал Шива.

– Что? – удивленно спросил я.

– Ты совершенно не изменился, друг мой. Я был жесток и ты меня никогда не простишь, но это не имеет значения, когда мы говорим почти о вечности.

Он замолчал и молчал так долго, что я думал, он не будет продолжать.

– Я использовал тебя, а ты дал мне… понять, что такое быть человеком. Раньше я помогал магам из опасений, что мой народ разрушит тот мир, в который мне удалось прорваться, в котором я нашел покой и жизнь, не утекающую сквозь пальцы.