Текст книги "Фернок 2 (СИ)"
Автор книги: Евгений Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)
Фернок понимал чувства Семена, но не пострашился потребовать:
– Смени гордость на минимальную жалость и включи мозги хотя бы на минуту. Мэлори не виновата, что ей досталось такое сомнительное чудо, и, отнюдь, не она доставила тебе и твоей подзаборной шпане море неприятностей. Или как вы там себя зовете…
Семен, хоть и через силу, но согласился с данным утверждением:
– Прав, лейтенант, абсолютно прав… – как это положено по сценарию, без но не обошлось, – Но банде не легче от этого, да и как я ребятам, по твоему, внушу? Они же со мной по чистой воле якшаются, в нашей компашке никто ни на кого не шестерит.
– Ага, не шестерит… А ты на что?
– А что ты на меня уставился? Я, скорее, друг, помогающий с заработком, чем какой-то там бессердечный босс…
– Так они же не знают – напомнил Фернок, – Зачем им что-то рассказывать?
Семен закивал положительно:
– И то верно…
Пришлось подвести итоги встречи. Подытоживание началось с экс-комиссара:
– Ну, так что, поможешь? Только прямолинейные – да или нет, без всяких диагональных не знаю и прочего. Мне не в удовольствие ждать, когда ты там спустишься на грешную землю…
Хохлу пришлось говорить честно, в точности передавая намерения:
– Учитывая обстоятельства, не скажу, что горю желанием искать бабу Надзирателя, очень вовремя покончившего с собой, но… – он не забывал о “служебном” долге, – Ты мне помог, лейтенант, помог не загреметь в СтоунГейт, где бы Блэк наверняка размазал меня по стенке, придя к власти, поэтому я снизойду…
Последнее слово, как всегда, осталось за Ферноком:
– Как бы мне не было приятно, что хоть кто-то, пускай, и не по доброй воле, отозвался, слов благодарности ты от меня не дождешься. Не мечтай…
Семен вошел в состояние легкого замешательства:
– Почему?
Гость ответил прямо:
– Не заслужил образом жизни… – и, вытащив из холодильничка упакованный салат цезарь, направился к выходу из злосчастной резиденции.
– Во дает! – рявкнул хохол, – Видал бы кто-нибудь! Ни капли уважения…
Дома Фернок скушал стащенный салатик, купленный по дороге сэндвич, поджаренный ролл… и, не слишком долго переключая каналы, лег спать. Теперь бывший полицейский лежал на кровати один, рядом никого не было. Жизнь стала в значительной степени скучнее и, как не трудно признавать, безынтереснее, поскольку пропала изюминка последнего двухлетия.
Эсмонд произнес от отчаяния:
– До чего докатился, сам не веришь. Теперь приходится сближаться с такими упырями… – имелся в виду задиристый Семен, в действительности не самый положительный союзник экс-комиссара.
– На все готов, лишь бы тебя найти… – лежа на спине, глядя в потолок, он представлял, что говорит с Мэлори, обещает ей невозможное, – И я найду, поверь, восстановив нечистые связи, потратив все силы… – эти клятвы и впрямь казались из разряда неисполнимых, – Прошуршу весь город, а если придется – весь мир… – но с другой стороны, не имея другого предназначения, иначе поступить он просто не мог.
– Спокойной ночи… – он уснул, прикинувшись, что лежит не один.
Ну, что, Эсмонд, уже потерял всех, кого только можно, за какую-то ночь? Так держать. Крепись, дальше будет еще хуже. Кошмар прошлого возвращается.
Я же говорил, тебе помнишь? Я – это ты, я – Эсмонд Фернок. Сопьешься, потеряешь нить, за которую держишься, начнешь употреблять наркотики, но все равно будешь несчастлив. Помнишь это? Молодец. Пять баллов тебе за понятливость.
Мы подсознательно ищем горе и дурной исход, втайне радуясь происходящей драме. Так мы установлены, такими рождены. Мы – Эсмонд Фернок. В полной мере эту психологию не познает никто, только мы, только он.
И я обещаю тебе, то есть, ты обещаешь себе, что ты его найдешь, то есть, я найду. И не будет у тебя того, что ты якобы имел. Семья тебе не нужна. Тебе нужен ты, нужны мы, нужен Эсмонд.
Вернулась дрожь, которую в ночь гибели Джил Фернок еле унял, наглотавшись успокоительного…
Хорошо, что ты страдаешь, что мы страдаем, что он страдает. Другого заслужить невозможно в нашем случае, в твоем случае, в его случае…
А вместе с ней пришли и голоса, ранее посещавшие экс-комиссара.
Жаждешь облегчения? Ремиссии? Сдайся. Перестань пытаться встать, просто ляг…
Фернок больше так не мог. Его силы постепенно иссякали
из-за перманентных ограничений, не позволяющих жить, испытывая что-то за исключением тоски и бесконечных больных терзаний.
Он, страдающий уже не первую ночь по причине наплыва вербальных глюков, то язвительно хмыкающих, то выдающих бесноватые проповеди, задумал повеситься: снял люстру в комнате Джиллиан, прикрепил к ней толстую бечевку и соорудил петлю.
Перед тем, как встать на стул и добровольно засунуть шею, сформировавшийся суицидник настрочил прощальную записку, с помощью которой попытался объяснить причину такого радикального решения, как самоубийство:
“Знаю, поступок можно расценивать в качестве антимужской пропаганды, он в какой-то мере антиморальный. Но мне больше ничего не осталось. Люди, ради которых я жил, исправлялся, строил планы, исчезли. Возможно, это знак, что пора исчезнуть и мне.
Прошу прощения, если кого-то обидел, уйдя не предупредив. Проще сказать, я – прирожденный эгоцентрист, который никогда не считался с чужим мнением – снял с себя груз”
Фернок подготовился к смерти…
– Извиняюсь перед теми, кому причинил зло, перед теми, кому что-то пообещал, но не выполнил – его уже ничего не удерживало, – И вообще перед всеми…
И он бы осуществил задуманное, если бы вовремя не завибрировал звонок сотового телефона, отложивший смерть до неопределенной даты. Отчаявшийся сказал узлу “подожди”, прислонив мобильник к уху, заранее нажав нужную кнопку.
– Але, кто это?
Прозвучали знакомые три смешка, звонкие, как капля весеннего дождика:
– Ты что, забыл меня, лейтенант?
Потревожившим предсмертный покой экс-копа оказался Семен, у которого, судя по восклицательному голосу, означающему приподнятое настроение, раздобылись какие-то сведения относительно потерявшейся мисс Хейли.
– Не удивляйся. Я сейчас никого не узнаю… – с грустью пробормотал Фернок, – Даже себя.
– Не кисни так сильно. Мои псы могут похвастаться нюхом ищеек…
– К чему ты клонишь?
Семен чувствовал себя надоедливым клоуном, звоня Ферноку глубокой ночью и отчитываясь:
– Ты просил меня начать поиски той бабы, лейтенант?
– Допустим.
– Так вот, уже есть плоды…
Фернок не верил услышанному, все еще надеясь проснуться, встать с кровати и поздравить своих женщин с добрым утром.
– Какие?
Хохол был как никогда собой горд, полон сил и энергии:
– Я сейчас прерву наш диалог, буквально через минуту, ну, максимум две, скину на твой сотовый одно текстовое, одно мультимедийное сообщение, потом, где-нибудь через полчаса.
Ты, главное, спать не сваливай, снова наберу тебя, идет?
– MMS скинешь?
– Да-да! Разбираются же американцы в терминологии…
– Хорошо, идет.
Закончив разговор с Семеном, Фернок выкинул шпагат в открытую форточку, записку – сжал и определил в мусорное ведро, твердо решив:
– Нет, так нельзя! Нужно жить дальше…
Через три минуты мобильник дал знать о поступившем сообщении. Фернок с нетерпением забрался в меню…
“Мэлори…”
Что-то вселило в него утерянную веру. Оставалось только убедиться, не врет ли Семен, не мог ли преступник подсунуть левую фотографию, и можно будет смело утверждать – шансы есть, причем достаточно весомые.
Горе-союзник позвонил раньше, чем обещал. И его голос был все таким же одухотворенным:
– Ну, как тебе, лейтенант? Оценил талант банды?
– Сдружимся! – Фернок сказал так, будто не допускал противоположного исхода развития событий, – Сразу узнал локацию. Это ведь наш аэропорт, мать его!
– Он самый.
– Когда ее засекли и кто фотографировал?
– Мои псы, говорю же…
– Мафия, ясно…
Ожидаемо возник еще один немалозначимый вопрос.
– Почему вы не подошли к ней и не вернули ко мне, объяснить можешь?
Семен ответил по-простецки:
– Не просил же возвращать…
– Само собой – признал Фернок, – Но вряд ли причина кроется в этом. Догадаться ведь мог…
– Все верно. Тебе необязательно было просить. Псы бы вернули ее без проблем, прокатили бы на тачке, расспросили бы, но…
– Но что?
– Узнаешь, когда встретимся в реале.
– Нет уж, сейчас говори!
– Я бы с радостью, но наш разговор не совсем телефонного формата…
– Ясно, ты у себя?
– Так точно.
– Жди. Сейчас буду.
– О’кей.
Бандит и бывший полисмен встретились этой же ночью. Второго мучили опасения по поводу достоверности того снимка…
– Гарантия… где?
Семен не сразу понял вопрос:
– Прости… что?
– Ты понял, о чем я, не темни. С какой стати я должен верить, что мне не подсунули подделку с целью отвязаться?
– Значит, лейтенант, ты не веришь моему слову? – взмахнул руками преступник, – Отлично! Даже не подобрать подходящего ругательства…
Фернок опять пустился во все тяжкие:
– Полиция – живодерня, только там пинают тупых людей, а не дворняг, впрочем, слабо от них отличающихся.
– Снова… – расстроено произнес украинец, уставший от подобных надменных оскорблений со стороны “лейтенанта”.
– Оба вида имеют идентичные проблемы. Бешеная собака может не сдержать слово, как и тупой человек тире задержанный…
– Моя кров, моя честь, все в мені дякуватиме тобі, якщо відпустиш! Мені не вижити в СтоунГейте! Мене там на шматки порвуть, порішать відразу, як я там з'явлюся!
– Убедил! Ты будешь отпущен, но когда понадобится помощь, я обращусь к тебе, понятно?
Наркоторговец пытался смириться с тем, что Фернок никогда не будет относиться к нему без негатива.
– Да, я забыл спросить, когда ее видели…
Прежде чем сесть в черный стильный Porsche Panamera, припарковавшийся рядом с резиденцией, хохол сказал на прощанье:
– За час до моего звонка!
“Вот я кое-что и узнал, хотя прошло еще совсем мало времени. Расследование не стоит на месте. Вместе с уличными акулами, такими, как Семен, сменивший на этом троне Бориса, я найду тебя, Мэлори, и мы, надеюсь, снова будем вместе, хоть и без Джил.
Недавно я дал себе слово не мочить больше никого, но ради того, кто похитил тебя, ради того, кто убил нашу дочь, я сделаю исключение. И, думаю, ты меня поймешь. Должны жить люди, а не выродки”
Шесть утра.
Фернок находился в аэропорту, высматривая там Мэлори, которую безрезультативно пытался разглядеть в каждой проходящей мимо брюнетке. На это напрасное занятие экс-коп потратил почти сутки. Когда же силы покинули его, а от вредного фастфуда начало интенсивно тошнить, пришлось бросить это занятие и уйти…
Следующая ночь – ночь разврата и пьянок, разборок и беспредела – принадлежала банде, терроризующей малый Киев.
– Семен! Семен! Семен! Семен! Семен! – зомбировано выкрикивали беспринципные, на вид “поехавшие” отморозки.
Налет на продуктовый магазин; жестокое избиение дежурящих в том районе полицейских, в итоге угодивших в реанимационное отделение ближайшего госпиталя; поджог жилого дома…
– Семен! Семен! Семен! Семен! Семен!
– Эти районы – наша земля! – вот и главарь появился на сцене, держа в руке форт-12 – украинский
пистолет-самозарядник, – Все, отказавшиеся платить подать новым представителям власти, покинут владения! – гипертрофированный пафос злодея доносился с отборным злорадством, – Или простятся с ценнейшим из даров! – с ненавистью ко всем мраканидам, – Речь идет о жизни!
– Повинуйтесь или умрите…
Просыпая весь день, Фернок продолжал расследование ночью. И, предположив возможную зацепку, мелкую, но быстро доставшую идею, ему ничего не осталось, как снова обратиться за помощью к Семену.
Их лжедружеский “контракт” запросто мог продлиться на долгие месяцы. Борьба с совестью занимала у экс-комиссара минимум времени. Но неожиданно стряслась ситуация, заставившая его остепениться и кое-что пересмотреть: войдя в резиденцию, Фернок надеялся на тихий разговор, а вместо этого застукал хохла с неизвестной китаянкой, орущей на весь дом.
Эти “оргии” вызвали у гостя препротивное подозрение, хозяин грозился прикончить какого-то, видимо, небезразличного для девушки человека:
– К вам ворвутся в квартирку и всех поголовно порешат без права выговориться, слышишь, если мне не заплатите?
Из-за ваших подвигов я потерял большинство своих точек! А такое не прощаю никому, даже лучшим друзьям!
– Эй! – Фернок прервал их “милую” беседу, – Ты не увлекайся так. Я, конечно, неспособен видеть на расстоянии пяти
километров, увы, но точно вижу, что тебя просит красавица, а не чудовище!
– Иди, пока можешь! – тявкнул преступник на сжавшуюся, и, повернувшись к экс-комиссару, сделал строгое предупреждение, – Запомни, лейтенант, в мои дела никто не смеет лезть…
Эсмонд не любил уступать, в особенности бесстыдным шантажистам:
– Кроме меня, может, и никто, спорить не буду. Но я – это я, тоже запомни…
Было видно, Сему что-то волновало:
– Все, забыли. Говори, лейтенант, что тебе нужно? И… и вали! Не до тебя сейчас, реально…
Обратив внимание на пропитанную роскошью архитектуру гостиного зала, которая далеко не всем по карману, многие вообще не могут позволить себе ничего даже приблизительно красивого, Фернок сделал уместное замечание, неординарно выразив его:
– Нельзя, существуя редкостным говном, пахнуть розами.
Как-то это несоответственно…
Семен, обладающий куда менее низким интеллектом, творчески неразвитый, не понял, что экс-коп имел в виду:
– Ты про что сейчас?
А гостю, ой, как не хотелось вдаваться в разъяснения:
– Да так… про ничего!
Передумав просить помощи у отморозка (на его решении сказалась сцена с китаянкой), Фернок без сумасбродства и признаков сумасшествия направился к проезжей части ловить такси.
Но неожиданно, хоть и без эксцессов, ему преградила дорогу та самая женщина в кожаных сапожках, которая выпрашивала Семена не вредить ее родне.
– Вам что-то понадобилось?
– Пожалуйста! – напугано крикнула китаянка, – Вы можете помочь мне? Это жизненно необходимо!
“Чую, намечается еще одна поганая история. Моя жизнь просто неспособна течь спокойно”
Фернок не исключал варианта, что в будущем ему, возможно, придется пойти против хохла и откликнулся на просьбу незнакомки:
– Да, конечно.
Бедняжка рассказывала быстро и несдержанно, будто торопилась куда-то:
– Мой муж очень крупно влип, пытаясь прокормить нашу небогатую семью, а эти бездушные звери грозятся убить его вместе с нашими детьми, если к сегодняшнему вечеру Семен не получит требуемую сумму!
Экс-комиссар, услышав причину жгучего паникерства, стремящегося выказать крайнюю обреченность, полюбопытствовал:
– И что от меня требуется?
Китаянка зарыдала с новой силой:
– Мне страшно возвращаться домой одной! Я боюсь, как бы…
Ферноку пришлось поменять умеренное безразличие на доброту в разумных пределах и попытаться ее успокоить:
– Да не волнуйтесь, уверен, все устаканится.
Это ей помогло взять себя в руки, хоть и не сразу…
Женщина повторила:
– Вы поможете мне?
Он, приопустив голову, ответил:
– Да.
“А как иначе?”
Немного позже прожженному борцу с преступным сбродом стало стыдно за свой совет не тревожиться.
Квартира коммуникабельной китаянки находилась всего в трех кварталах от “королевства” Розанова. Ферноку не составило труда ее довести. Прогулочка заняла не более пятнадцати минут.
– Вот мы и на месте? – поинтересовался экс-коп, когда женщина вдруг остановилась, – Это ведь ваш дом?
Ничего не сказав, она зашла внутрь подъезда. “Спаситель” проследовал за ней. Обоих одолевало смутное беспокойство…
Оправданное предчувствие беды, которое чернее чернил, несводимое с души, равное по степени мучений последствию сатанинского умысла. Одним противодействием ограничиться будет мало, забвенье без возможности очнуться – самое эффективное средство.
Еще не включив в квартире свет, не осмотревшись, Фернок почувствовал, что на что-то наступил. Нащупав на стене прихожей устройство выключателя энергии, он нажал на кнопку и… побледнел, увидев кучу напичканных свинцом трупов, разбросанных по всей квартплощади.
– Аааа… – экс-фараон вскрикнул и с быстро развившейся на лице бледнотой, схватился за сердце. Семья женщины неподвижно лежала, а сама хозяйка куда-то исчезла, пропала…
Впустив в голову страшную мысль о попытке самоубийства, Фернок громко крикнул:
– Твою мать! – и побежал в другую часть квартиры. Заметив в одной из комнат настежь распахнутое окно, из которого дул промозглый сквозняк, обеспокоенный подошел к нему и заглянул вниз, – Твою мать! – экспрессивно повторил он, заметив разбитое тело женщины и растекшуюся под ним лужу крови…
Две минут назад.
Не справившись с собой, китаянка побежала в другую комнату и, раскрыв окно, решительно спрыгнула…
Фернок еще десять минут провел в чужой квартире, взяв из холодильника (конечно же, без спроса) остатки чужого алкоголя…
А, придя домой, хищно заглотил его, после чего вытащил из бара свои сосуды…
– О-о-о-й… – экс-коп вдребезги натренькался, забыв все на свете, в том числе и собственное имя, перестав ощущать въедливые запахи вроде “аромата” собственного пота, – Вот, что такое быть бывшим копом, да…
– Не жить, а пытаться продлить чужие жизни…
Ну, что, допрыгался? Теперь тебе придется стать прежним. Ты же не оставишь это так, безнаказанно. Кто-то должен заплатить за смерть тех китайцев, и ты знаешь, кто. Ты, мы, он – все сами выбрали такую жизнь, самостоятельно приняли решение. Все мы – Эсмонд Фернок.
Вернулась дрожь, пришли галлюцинации…
– Бээээй… – у пьяного не хватило силенок забраться на кровать. Пришлось расположиться на ковре…
Уснув, Фернок встретился со своим двойником – тоже Ферноком. Они долго смотрели друг на друга, не отрывая глаз, пока хозяин сна не спросил:
– Ну, как поживаешь, комиссар? Не хочется вернуться на службу!
Настоящий Эсмонд, Эсмонд из реального мира ответил вполне доходчиво:
– Мне не нужно возвращаться! Я давно ушел!
А вот Эсмонд из сновидений не мог с ним согласиться:
– Нет, это – самообман, попытка стать кем-то другим при отсутствии возможности! Мы всегда останемся такими, какими получились! – этот Эсмонд был одет в форму лейтенанта полиции и являл собой образ того самого жесткого копа-преступника которого все уважали, боялись и в то же время люто ненавидели, – Ты должен убить его!
– Я постараюсь наказать законным путем…
– Но мы знаем, ты знаешь, я знаю, закон не действует! Нужно разобраться так, как мы умеем лучше всего. Чтобы добиться истинной справедливости, придется замараться!
Проснувшись через три часа, Фернок зашел в ванную, залез под холодный душ, чтобы получше протрезветь и, хорошенько сполоснувшись, взял телефон, чтобы позвонить в полицию и сообщить о массовом расстреле. Но, побоявшись, что его сомнительная репутация может сыграть с ним злую шутку, с раздражением отбросил трубу.
Весь следующий час экс-комиссар с нарастающим беспокойством обдумывал план убийства… Семена Розанова. Но, как сказал, двойник из сна – “чтобы добиться истинной справедливости, придется замараться”, и он был с ним согласен…
Воспоминания о ночном кошмаре будут мучить его еще как минимум месяц.
Впустив в голову страшную мысль о попытке самоубийства, Фернок издал:
– Твою мать! – и побежал в другую часть квартиры. Заметив в одной из комнат настежь распахнутое окно, из которого дул промозглый сквозняк, обеспокоенный подошел к нему и заглянул вниз, – Твою мать! – экспрессивно повторил он, увидев разбитое тело женщины и растекшуюся под ним лужу крови…
И хохол должен за это заплатить, и кровью, и жизнью…
– У меня есть надежные завязки с фирмами, производящими парфюмерию, содержащую в составе вещества, которые можно
ловко добавлять в порошок для усиления эффекта! Эта бодяга поможет сэкономить. Кстати, если кто желает попариться, слева по коридору находится сауна… – Семен пригласил дорогих гостей в резиденцию для проведения познавательной экскурсии. Его конкуренты из других районов предприняли попытку сдружиться, и в доказательство своей благонамеренности поделились четвертью от последней партии, произведенной в предыдущий четверг.
За столом господа-преступники обсудили, как будет развиваться их собратство. Семен предложил воспользоваться добровольной поддержкой наиболее проверенных покупателей, которые сто процентов согласятся брать товар за чуть более высокую цену. Это показалось вменяемой идеей, способной надолго укрепить их зарождающийся союз.
Организатор мероприятия захотел произнести тост за всех присутствующих:
– Выпьем же за королей!
Семен надрался в зюзю, выпил намного больше других и, как только все гости ушли, как только стол был убран, “укроп” бухнулся на диван и захрапел. Вставал пару раз в туалет, чтобы очистить мочевой пузырь от алкоголя и снова тихо укладывался…
Фернок, побыв немного в шкуре “городского скалолаза”, пробрался в логово барыги через окно. Его ботинки тихо
почти беззвучно дотронулись до пола.
Цель злоумышленника спала очень беспокойно, безостановочно дрыгая кончиками пальцев, словно предчувствовала неминуемую гибель.
– Храпи-храпи, это твои последние минуты… – сказал человек в вязаной маске, взявшийся обыскивать помещение в поиске какого-нибудь тяжелого предмета, которым можно пробить череп спящего.
Орудием убийства была избрана сувенирная чаша, привезенная из Турции, стоящая порядка десяти тысяч долларов…
Спустя семь минут.
Выбежав из резиденции, как оглашенный, Фернок сгорбился. Его затошнило, он едва сдержал рвоту и собрал все силы в кулак.
– Да уж… – благородный убийца наклонился вперед и увидел, как на другой стороне улицы, пошатываясь, странной болезненной походкой, с трудом поднимая ноги, прошел сильно сутулый мужчина.
“Тот факт, что не я один кажусь бесполезным куском отработанного материала, по идее должен доставлять какое-то утешение, коль солипсизм – по сути, способ придать себе значимость. Но он, наоборот, еще сильнее расстраивает”
Наутро.
Появление в гостиной утонченного прислуги, принесшего сытный сніданок (завтрак по-украински), предвещало шумиху. То, что увидел этот высокоинтеллигентный, культурный молодой человек, не могло оставить равнодушным: издавая слабый стон, держась за раскроенный лоб, с которого на руки тонким ручейком стекала кровь, шеф жалобно потребовал вызвать врача. При этом ступни истекающего зловеще подергивались…
Фернок присел у дерева в соседнем сквере, через тяготу стараясь забыть то, что совершил совсем недавно…
Орудием убийства была избрана сувенирная чаша, привезенная из Турции, стоящая порядка десяти тысяч долларов.
Покуситель раскрыл стеклянную дверцу шкафа, вытащил чашу, подошел к жертве, произнеся:
– Получай – с небольшой паузой, нужной, скорее всего, для более полной передачи вспыхнувшей ненависти к пьяному, – Мразь! – и стал наносить страшные, несовместимые с жизнью травмы.
Дома Эсмонд опять напился, опять провел в больном сне несколько часов, опять принял ванную.
Все опять, без изменений и так будет ежедневно, пока он не сдержит данное самому себе слово – не отыщет Мэлори и не отомстит убийце Джиллиан.
“Если на свете и существует кто-то, кто знает Эсмонда Фернока очень хорошо, то примерно так будет звучать его характеристика:
Это был непростой человек с тяжелой жизнью. Он совершил много поступков, которыми нельзя гордиться. Единицы его любили, но десятки желали ему смерти. Он, как и все, мог испытывать страх, ненависть и даже боль… Но всегда шел напролом, не сдаваясь. У него всегда была своя правда, которая многим не нравилась. Есть и те, кто так и не смог с ним согласиться”
В вечернем выпуске новостной передачи Mrakan Times сообщили о незавидной судьбе коррумпированного бизнесмена Семена Розанова, скончавшегося, по словам ведущего, от обильного кровотечения в реанимационном отделении больницы имени святого Феодора…
Глава четвертая. “Неподкупный”
Мать Мэлори, Стелла Хейли, имела гораздо больше связей, чем отошедший от полицейских дел Фернок, о котором, миссис, кстати, узнала сразу после его появления на месте ДТП.
Женщина, ранее имевшая дело с экс-заключенными СтоунГейта и преступниками (Квентин Блэк), не струхнула наведаться к бой-френду дочери в одиночку. Своим безудержным темпераментом и бесстрашием она сильно походила на Мэл. Та тоже не отличалась боязливостью…
Тщательно начищая зубы, возясь у раковины с пастой и электробритвой, Фернок услышал отчетливый щелчок дверного звонка.
– Кого еще могло принести… – с нелатентным нежеланием отвлекаться на разговоры-обсуждения чего-либо-знакомства он живо бросил гигиену и побежал открывать, – Сейчас, подождите! – экс-коп не хотел показываться голышом, поэтому быстро вытащил из шкафа первые попавшиеся под руку домашние штанцы и белую, не глаженую футболку.
– Открываю!
Ошеломлению не было предела – на пороге стояла женщина средних лет с явно покрашенными, на деле седыми волосами, модными обновками и… неубранными со щек свежими каплями слез.
– Ну, здравствуйте, господин-полицейский! – не без доли заметного негатива произнесла Стелла, наслышанная о “славных” подвигах Эсмонда Фернока – популярной звезды социальных сетей и интернет-обсуждений, чудом избежавшей смертного приговора.
– И вам болеть не советую, вредно – экс-комиссар притворился, что не заметил в ее взгляде быстро пробежавшего нерасположения и продолжил косить под дурачка, – Очень удачно зашли. У меня кофе практически готово…
После этой необдуманной попытки съязвить, предназначенной для отложения момента истины, Фернок значительно посерьезнел.
Тогда-то миссис Хейли и заговорила:
– Вот ты какой. Давно же я хотела взглянуть в глаза того, с кем встречается моя дочь…
Эти слова, произнесенные с целью задеть недоброжелателя, дали мужику понять – мать девушки, которая, видимо, винит его во всех смертных грехах, начиная от его знакомства с Мэлори, заканчивая ее исчезновением.
– Взглянули – сказал Эсмонд, – Что дальше-то? Обрели довольство, к которому стремились целых два года и теперь, наверное, желаете меня отблагодарить? – пытаясь продемонстрировать такую же антипатичную реакцию, он сильно заигрался, чего сам от себя не ожидал, – Спасибо,
конечно, мило с вашей стороны, но я ни в чьих благодарениях не нуждаюсь…
После этого “тактического хода”, реализовавшего четверть накипевших мыслей Эсмонда, Стелла смело перешла в нападение:
– Ты пытаешься ее найти, да? – на данный вопрос собеседник никак не ответил, – Лучше не надо, я самолично обо всем позабочусь. Если бы моя дочь не пыталась строить счастье со всякими нелюдями вроде тебя, естественно, а более избирательно относилась к мужчинам, ничего бы не произошло…
Внимательно выслушав мнение несостоявшейся тещи, Фернок расценил ее слова как:
– Совершенно справедливое рассуждение, после которого любому захотелось бы кое-что уточнить…
Почувствовав прилив бодрости после предпринятой отчаянной попытки унизить Фернока, миссис Хейли скрестила руки на груди.
– Мне показалось, или ты что-то хотел добавить…?
Фернок:
– Что ж вы тогда собственную школу этики не открыли? – и громко захлопнул дверь прямо перед ее носом.
Узнав об официальном освобождении бывшего комиссара полиции Эсмонда Фернока, некий представитель федеральной прокуратуры штата Мракан-сити, возобновил дело многолетней давности, которое пытался вести еще до
получения столь высокого звания.
Советы и юридические консультации, как поступить в данной ситуации, его не интересовали. Только честный призыв и арест врага общества!
С утра до ночи окружной прокурор Джейкоб Миллер перечитывал статьи, молча анализируя, мысленно сопоставляя факты с некоторыми газетными выдержками, кажущимися меньшим бредом, чем девяносто девять процентов из прессы.
Прославившись дотошностью, исходящей от обостренного чувства долга, Миллер действовал неукоснительно, не позволяясь отступать от заданной цели. Статус неподкупного борца с хитрыми антизаконниками и оборотнями в погонах укрепляла соответствующая внешность – высокие скулы, не раз отмечавшиеся в ТОП-листах мужской привлекательности, бритые виски и колючая бородка, занимающая лишь острый подбородок.
– Я посажу эту сволочь! – сказал крутой прокурор Джейкоб Миллер, ударив кулаком по полицейскому журналу, на обложке которого красовалось лицо Эсмонда Фернока.
Две тысячи одиннадцатый год.
Незадолго до своей бесславной смерти Дрю, втайне стучавший на Фернока, умудрился пообщаться с интересующимся кадровыми нарушениями Джейкобом Миллером – молодым и успешным юристом, считавшим, что правопорядок, то есть, часть системы общественных отношений, урегулированных нормами, обязана раз в какое-то время проходить “дезинфекцию”.
Пообещав держать рот на замке, Джейкоб узнал о Департаменте столько интересного, сколько, наверное, о нем не знал никто. Но со слов Вэйлонда самым злостным противником установленных правил являлся его шеф – мистер Фернок. Чуть позже, когда Джейкоб уже признал Дрю ценнейшим информатором, тот поведал ему историю о расстрелянной шпане.
Миллер взялся копать под Фернока, параллельно изучая многогранную сущность субъекта, открывшую для него новые грани социальных аспектов преступления. Фернок казался ему абсолютно отрицательной личностью – неискренним, хитрым двоедушником, страдающим духовной шизофренией, но без труда приспосабливающимся к любым условиям ради достижения целей.
Юрист ужаснулся, когда прикинул, что его худшие опасения подтвердились: Дрю предоставил имена, фамилии убитых и адреса их ближних. Конечно, доносчик побоялся признаться, что, отнюдь, не Фернок, а именно они, копы, действующие под его руководством, собственноручно застрелили парней.
– Только давай без эмоций, понятно? – крикнул на Миллера заместитель генерального прокурора Мракан-сити и по совместительству его начальник, внешне неполный, но и не худой шатен с интересной бегающей мимикой и вечно торопливой походкой, – Вообще их отключи!
– Понял вас – сказал Миллер, – Надолго или до утра?
– Эх! – шеф замахнулся на своего подчиненного папкой, – Пошути мне еще!
Тот подыграл, сделав испуганный взгляд.
Джейкоб Миллер постучался в квартиру к Моралесам, чтобы сообщить о вероятной гибели их младшего сына.
Ему открыли дверь родители пропавшего…
– Здравствуйте, вас беспокоят из отдела следствия. Вы не могли бы рассказать мне об обстоятельствах невыясненного исчезновения Гейба?
– Мы ничего не знаем… – ответила мать, сильно опечаленная, – Мы до сих пор его ждем…
– Ага… – мужчина нешироко открыл рот, – А ничего странного не замечали в тот день? Когда мальчик должен был объявиться?
Мать и отец в один голос крикнули:
– Нет!
Тем временем…
У заместителя генерального прокурора тоже имелись свои скелеты, которых он старательно удерживал в шкафу. Например, четырнадцатилетняя дочь, принимающая наркотики, подсаженная одним из дилеров недавно убитого преступника Семена Розанова, плюс жена, частенько бегающая к другим мужикам…
