Текст книги "Фернок 2 (СИ)"
Автор книги: Евгений Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
Пятый день.
Добровольно спровадить мечту до ворот – как похоронить частичку себя. Прежде чем это делать, убедитесь, стоит ли жертва извлекаемой выгоды? Помните, сказал Орфей, без жертв нельзя вернуться, вспоминая уход прекраснейшей Психеи.
Мэлори очень… очень хотела добраться до ближайшего аэропорта и отправиться домой. И упорная борьба с желанием поначалу оставалась лишь поводом выжить во тьме неизвестности, в которую ее, не купив разрешения, загнал неуклонный догмат Виктор Дум, чью преинтересную личность покрывал непроглядный туман секретов – тайн, о существовании которых ведал лишь орден.
Днями он испытывал дочку, повторяя одно и то же, только в разной форме:
– Можешь не надеяться, мать и город ты больше не увидишь, по крайней мере, не в ближайшие годы. Но я даю слово, слово отца, пройдет буквально еще несколько месяцев и эта новая утопическая жизнь станет твоей. И ты расхочешь возвращаться…
Девушка все еще боролась:
– Этого я и боюсь… – надеялась очнуться и понять, что все приключившееся с ним – не более, чем многоуровневый сон, – Стать другой…
Зная о жизни лучше кого-либо, Виктор наотрез отказывался с ней соглашаться:
– Любой прогресс невозможен без метаморфоз. Чтобы расти вверх, не падать, мы должны меняться…
– Я готова плакать…
– Ну, если угодно…
– Вот только вселенная не заметит твоих слез, а я отнесусь к ним с оптимизмом, как к слезам младенца. Подумай, стоит ли их тратить при таком раскладе?
Мэл не озвучила ответ:
“Может быть, не нужно”
Семейная жизнь, временами трудная, порой утомительная, переобременяющая, но осмысленная, целесообразная, обрывается в самый тихий, в самый неожиданный миг. В один день все рушится – ребенок, к которому так долго привыкал, к которому почти привык, который еще чуть-чуть и был бы любим, погибает в автокатастрофе. Причина ее – туман (неизвестно).
Ты выживаешь. За тобой идет человек – (неизвестный) туман.
Его намерения – (неизвестные) туман.
Все, что произошло за несколько, без сомнений, поганых минут, эмоционально сошлось в едином образе и обрело конкретную форму: образ человека-тумана, выползшего на свет фонарей из закоулочного мрака.
– Я – Виктор Фон Дум, посланник Доктора Фатума. Его имя держит в страхе весь преступный мир. Иди ко мне, моя дочь. И мы будем вместе сжигать плохие города!
Затем, под действием “волшебных” трав, пережитый кошмар забывается, приходя лишь на минуту, когда льются слезы. Это не премия, а номинация – навязанная попытка передать правление отпрыску. Но… не всякая награда дарит счастье.
Существует всего сорок кровавых контрактов – сотня договоров, налагающих особую ответственность: при их провалах лица, поклявшиеся исполнить обещание, данное ордену, теряют всю родню. Фатуммены вычисляют и вырезают всех близких провинившихся.
Это – одна из заповедей кодекса. Под честностью
подразумевается лишь абсолютная преданность Виктору, и ничего более. Сама правда может изменяться бесконечное количество раз, подстраиваться под варварские нравы лидера.
Все началось с поисков знаний…
Несколько десятилетий назад.
В конце темной аллеи показался неестественно яркий свет. Он манил путника к себе, как призрак. Растянувшись вширь, ныне это место походило на магистраль. Прошлое заблудившегося покрывал град злых воспоминаний. Да-да... Именно таким мистер Мэйсон (Виктор Дум) представлял себе сон – бесконечный путь вперед, выход из которого определяется, отнюдь, не по доброй воле спящего.
Во сне человек – раб, заложник. И не больше... Ричард Мэйсон полжизни посвятил сновидениям, и в процессе глобального изучения натыкался на десятки нюансов. Его мучили вопросы: что? как? из-за чего? Но это, отнюдь, не огородило ученого от дальнейших исследований, а, наоборот, только разожгло огонь амбиций.
И вот, в голове Ричарда, словно семя, созрел план: открыть университет в районе Пятого Авеню. Но где взять средства? Контакты? Осуществление таких идей, как правило, требует ресурсов, сил и, глупо отрицать, широких связей.
Если отмотать время назад, лет так на пятнадцать, и вспомнить юные годки ученого, его смелые поступки, многочисленные свидания с соседкой, игры с младшим братом и поездки с отцом в Чикаго, то мир увидел бы совсем другого Рика Мэйсона – полную противоположность нынешнему ботанику.
Да! Раньше выдающийся лауреат с абстрактно-гуманитарным складом интеллекта жил совсем иной жизнью: никаких забот, минимум моральных норм, клубы и тусовки! Оттого Мэйсону было крайне стыдно вспоминать прошлое. Отнюдь, не о таком юношестве грезил приемный сын часовщика. «Но время подобно ребенку, ведомого за руку: смотрит назад» – аргентинский поэт, новеллист, прозаик – Кортасар Хулио.
Время вспять не повернешь. Задавались ли, почему Господь ввел такие рамки? Для чего поставил ограничения? Не лучше ли отдать механизм управления жизнью и смертью в руки человека? Если и есть какое-то объяснение такому решению Всевышнего, то оно упирается в моральные устои: узнав своих детей получше, Бог решил не дарить им вседозволенность.
Шахматы – древняя индийская игра. Победа в партии напрямую зависит от интеллекта, почему, собственно, они считаются беспристрастным и прямым развлечением.
Личность состоит из этих качеств, из «контр». И ведь очевидно, распри иногда происходят внутри людей. Да! Принято считать, человек обладает мышлением, склонен к творчеству, во многом более продуман, чем животное! Все это, безусловно, правда! Но звери... душой чисты! Их суть защищена от злого умысла, от алчных побуждений. В них не найдешь тех мерзких черт, присущих Гомо Сапиенсам.
И, разумеется, содержанием звери восхищали лауреата. А что касается людей... так он один из них! Он вынужден любить, прощать их, терпеть, а порой льстить и лицемерить, менять окрас по необходимости... Нельзя сказать, что ложь – его конек, но вот, что оно – лучшее средство выживания, можно!!! И вот сегодня, очередная встреча не прошла без лести и легкого двуличья.
– Мистер Кейн – ученый, еще сонный, почесал затылок.
– Да – отозвался тот самый деловой приятель Рика – Луций Кейн, во многом похожий на своего отца: такой же твердый с виду, немногословный, сдержанный человек, – Вы хорошо подумали над собственной идеей?
– Ни над чем другим я не думал лучше – Рик даже поклонился стойкому предпринимателю, по праву считая лесть своим спасением.
– Вы хотите начать сейчас, мистер Мэйсон?
– Не нужно медлить. Я готов на жертвы. Только назовите цифру. Для меня бюджет не главное – Мэйсон явно нервничал, но пытался скрыть, – Я продал Кадиллак, попрощался с мамиными бусами. Я все отдал. Все! Лишь бы осуществить идею...
– Что ж, у вас большая сила воли – улыбнулся довольный
встречей мистер Кейн, – Кроме этого, я наблюдаю настойчивый характер, весьма незаурядный ум и творческий подход к решению проблем – ему редко везло на фантастически находчивых парней.
Они оба получили от разговора массу удовольствия. Но грез по поводу карьеры, самых безрассудных идей у Мэйсона в рассудке водилось куда больше, чем у пожилого, без конца курящего табак Луция, пять лет назад похоронившего обоих сыновей.
Будущему террористу, без капли злобного сарказма, было искренне жаль своего первого партнера. Луций поведал об автокатастрофе, о трагической гибели Питера и Тома уже на следующем “свидании”. Грусть, печаль, тоска и все такое. И все, что могло спасти Луция, это человек. Один человек. Умный Человек. Этим человеком был Ричард Мэйсон.
Луций считал, счастье заключается не в материальных благах, а в наличии светлых идей. За первую неделю сотрудничества старик изучил основные черты характера Ричарда, а также разглядел в нем потенциал, так необходимый их ремеслу.
Первые семь дней молодой философ посвятил свободному общению с Люцием, а вторая – ушла на кастинг. Приглашенные, все до одного, оказались талантливыми, творческими, амбициозными людьми.
Вроде, не существует идеала, невозможно сыграть лучшую роль, но, признаться, Мэйсон не мечтал о таком наборе сотрудников. В результате, на мольбы ученых отозвались лучшие из лучших.
Постройка здания заняла чуть больше пяти месяцев. Разрешение на постройку – дело рук Луция. Ох, как повезло ученому! За достаточно короткое время он обзавелся надежнейшим другом, связями и успешно влился в бизнес.
Пока не возникало сомнений, жизнь Ричарда бьет ключом, играет новыми красками, помогает без угрызений совести ставить в приоритет строительство универа.
– Идея! – воскликнул Луций, – Не всегда она приносит счастье. Ведь, грех скрыть, бывают идеи и злые, вредные. Они толкают нас на дно. Если перестать сопротивляться им – начнешь тонуть. Чтобы не подпустить вредную идею слишком близко к разуму, достаточно близко для нашего падения, мы обязаны советоваться с совестью.
В своем вопросе, адресованным Луцию, заядлому
правдолюбу, ученый допустил риторику.
– А иначе что?
Луций лениво почесал затылок:
– А иначе все, к чему шел, потонет вместе с тобой. Это так, сынок. Жизнь не всегда дарит второй шанс. Не все допущенное возможно исправить, не все разрушенное – возродить.
Исходя из этой беседы, из всего, что произошло за последние несколько недель, Ричард решил – он должен стать кладезем знаний, источником!
На вопрос «как» – не сыщется ответа. Пока... пока вопросник сам не найдет его. И все же сейчас, мечтал Мэйсон, когда ждать осталось каких-то там пять месяцев, можно подготавливать почву, делать первые шаги и думать. А там уже и университет со всеми вытекающими последствиями!
Забот не оберешься. Всякий рано или поздно приходит к данной мысли, перед тем как совершить что-то поистине значимое. Что хотел получить от жизни Мэйсон, так это, бесспорно, богатство. И не материальное! Все, состоящее из атомов, можно, так или иначе, уничтожить: леса сжечь, скалы разрушить…
Идея... что может быть ценнее? Мэйсон считал, уют, любовь, старость, лишенная забот... Но Кейн уверял, это ложь и обман, навязанные ощущениями, рожденными неизменчивой повседневностью. У каждого действия есть мотивация – та самая идея. Вор ворует из-за идеи, спонтанно появившейся и подтолкнувшей на мысль совершить преступление. Психически больных людей принято считать опасными для общества из-за разброса в их головах различных «вредных» идей.
А преступники, объяснял всезнающий Луций – люди, не сумевшие сдержать «вредные» идеи под замком, а потом признал, это – чертовски сложная задача! «Вредные» идеи выбирают, в кого вселиться, и большинство «избранных», к сожалению, поддаются губительному соблазну.
Ричард всячески сопротивлялся согласию со своим почти наставником. Но прошло еще две недели: предпринятые попытки себя не оправдали, переубедить старика оказалось не под силу. У ученого возникло резкое желание сбавить темп. И осталось только согласиться, принять эту правду. Если Ричард и дальше хочет дружить с Кейном, он обязан идти вслед за ним, не оступаться, во всем его слушаться, принимать к сведению каждую озвученную им заумную цитату.
В конце концов, Кейн – далеко не самый худший вариант. Судьба скупа на фортуну, поэтому ученый не смел сомневаться...
– Обрести себя – ваша первая задача – напомнил Кейн
ученику.
– Я пытаюсь сделать это со времен пустыни и Индии – опустил голову Мэйсон.
– На это уходит вся жизнь.
– Неужели ее нужно потратить?
– Жизнь... непредсказуема для большинства, тем она и прекрасна. Но познавший основы управления ее механизмами, ее принципами, рискует утерять вкус.
– Вкус... к чему? – заинтригованный хитросплетениями незаурядной философии, заоблачной, внеземной, Мэйсон питал все больший интерес к общению с Кейном.
– К жизни. К бытию. К существованию. Разве интересно жить, зная все на свете? Вкус придает безызвестность...
– Да... но вы... вы сами говорили, что нет ничего ценнее знаний – Мэйсона будто ввело в ступор.
– Верно. Но цена их велика – Кейн, как бы странно не выглядело, всегда носил библию в кейсе, перед обедом он читал по две строки, перед отъездом на работу – по три.
Шкафы с церковной литературой занимали треть его квартиры. Вся атмосфера в жилье старого философа была настежь пропитана теизмом. Являясь преданным христианином, Кейн не стыдился показывать людям любовь к богу, и проводил досуг, толкая о боге пафосные речи.
– Жизнь часто ставит нас перед выбором. Приходится обманывать ее – искать альтернативу. Но в таком случае подбор решений приводит к риску – к риску разозлить жизнь, предать судьбу.
– Значит, жизнь сама определяет, что...
– Нет – прервал учтивый гуру, – Она указывает нам путь, освещает тропу, по которой нам предстоит пройти. Главное, не свернуть…
Минутой позже коллеги заказали такси, с чувством ностальгии проехались по родным улочкам ученого, по его родному краю, затем зашли в кафе, посидели и разошлись. Этот день надолго запомнится Мэйсону...
Чудесность вечера лучше ощущалась после тяжелого рабочего дня, полного разных впечатлений, ни первого и ни последнего в жизни работяги. Мэйсон любил
созидание: даже во время досуга голова была забита не столько его проведением, сколько поиском ремесла.
Людей его типажа принято считать созидателями. А Мэйсона и вовсе – «кудесником». Кудесником снов! Он, как колдун – ночами не спит, копается в томах заумных энциклопедий, ищет ответы, грызет гранит, и когда что не выходит – кусает локоть. Мэйсон любит сны, раз изучает их природу...
Еще в детстве он этим страдал, задавался. Приемные родители с теплотой и кротостью относились к нему, почитали все его увлечения!
К юношеству интересы куда-то исчезли, запропастились. Предки думали, это навсегда: прошедшие детские грезы. Но нет... Наболевшее вернулось и с новой силой увлекло Мэйсона.
Во время следующих встреч Кейн не раз напоминал ученику об одном из своих главных принципов: верить в этом мире можно только себе. Но к этой несомненной истине он добавлял: нельзя взять и отнять у человека шанс войти в доверие.
Одна из главных идей Кейна – принесение гармонии, которой, по его мнению, так не хватает сегодняшнему социуму. Философ давно заметил нарастающий регресс: нынешнее поколение привито новыми пороками, лишено былой нравственности, в правительстве полно наглецов-либералов, на улице – продавцов «плохими» сигаретами, система обучения в стране весьма далека от идеала!
Кейна по праву можно считать «человеком десяти достоинств». В отличие от большинства озлобленных зазнаек, Луций не бранил страну и не желал расправы над бюрократами, не признавал он и физического давления, поддерживая дипломатический подход.
Педагог, какую роль играл для Ричарда коллега, словно спустился с небес для мудрых поучений. Мэйсон видел в Кейне второго Иисуса, или, по крайней мере, очень хорошую правдоподобную попытку изобразить праведника, принципиального, честного, неподкупного...
– Наша новая беседа будет посвящена... как вы думаете, кому?
Вопрос «педагога» поставил Мэйсона в тупик.
– Не знаю – потряс он головой.
– Поговорим о Ное и затронем тему великого потопа – важнейшего события в истории человечества. Надеюсь... вы слышали о нем?
– Я не мог о нем не слышать. Он конфигурировал в библии – богохульную часть ответа Кейн пропустил мимо ушей, дабы не ссориться с таким талантливым человеком, как Ричард Мэйсон.
– Браво. Впрочем, другого ответа я бы и не принял. Не знать библию просто невозможно. Пройдемте со мной в офис.
Пока они шли, Мэйсон то и дело встречал до боли знакомые лица. Он обменялся взглядом с Лукрецией, пожал руку Патрику, сказал «здравствуй» всегда веселому Стиву Моррисону из отдела продаж.
Кейн арендовал комнатушку в здании фирмы по производству дрелей. Слоган: «Дрели на любой вкус».
– Мы на месте – гуру показал комнатушку...
Не сильно жалуя мудреца за откровенный срач в помещении, Ричард рывком заскочил в нее. А Кейн театрально взмахнул руками и подпрыгнул к потолку:
– Здесь я отрываю душу от тела!
– Простите... что… что вы делаете? – Мэйсону показалось, что он неверно расслышал уважаемого ментора.
– Отрываю душу – повторил Кейн, – Это – процесс погружения, мистер Мэйсон, выход в астрал! Вероятно, вы о нем слышали. Термин-то вполне распространенный…
– И чем это может быть? Просто я, правда, не знаю.
И тут Кейн вновь изумил Ричарда.
– В учебной терминологии называется медитацией, от латинского – размышление. Это – ряд духовных упражнений, но, к счастью, немногие из знатоков когда-либо покидали плоть. Это ведь запретные знания…
Из уст Ричарда посыпались вопросы.
– И, предполагаю, не зря их запретили. Это крайне рискованно, да?
– Покидать тело? Учитывая, что не всем из практикантов удалось вернуть душу? Разумеется! – таков ответ был вполне ожидаем. А потом Кейн добавил от себя, – Но риск – залог успеха, зачастую. Без него на гору не взойдешь…
– Это я уже понял – пожал плечами Ричард, – И все-таки, как вы достигли таких высот?
Их диалог окончился улыбкой учителя:
– В горах я был давно…
Через три минуты они оба покинули офис, создав расписание...
Решение было принято, день первого сеанса – четверг. Мэйсон, смелый практик, не решался предположить, каковы его шансы освоить «размышление». Он вообще не любил вдаваться в предсказания.
“ Всякое предположение окажется напрасным, когда придет то самое время ”
Настал четвертый день недели. Четверг.
Кейн все с той же доброй улыбкой встретил Мэйсона. Оба в пиджаках. Рукопожатия. Все так официально, как, впрочем, и всегда…
– Готовы ли вы к оправданному риску, дружище? – Кейн не мог не упомянуть о нем...
Мэйсон собрался с духом и ответил...
– Да, готов!
– Хорошо. Вы могли дать отрицательный ответ, повернуться назад и уйти. У вас было право на это, была возможность! Но знайте, я нисколько не сомневался в вашей смелости, и, простите меня за синдром Ванги, я заранее знал ваш ответ. Я, поверьте, в силу накопленного жизненного опыта редко в ком-то ошибаюсь. Итак… – Кейн подготовил все самое необходимое для начала сеанса, но заядлому христианину было не обойтись без оберегающей молитвы... – Приступим!
– Сначала мы прочтем акафист. Это моя небольшая формальность. Так мне удастся подсказывать вам... А вообще, знаете, молитвы никогда никому не вредили.
Мэйсон согласился и на это. Он никогда ничего не имел против обращений к Господу. Наоборот, вера присуща человеку, и чтобы совершить что-то по-настоящему великое, необходимо проявить ее, например, посетить собор Святого Патрика…
После удачно проведенного обряда учитель нарисовал мелом круг. Однако Мэйсону это действие напомнило некий мистический ритуал. Кейн поменял термин «мистика» на «метафизику», объясняя, что «размышление», скорее, относится к последнему, а первое – термин, чересчур эмоциональный. Мистики, объяснял Кейн, как таковой не существует. Призраки – беспокойные души усопших, они посещают места, которые были знакомы им при жизни, но людям по причине отличий условия бытия невозможно их увидеть.
– Запомните, образованный человек никогда не свалит незнание на мистику. Он до последнего будет стараться найти ответ и дать происходящему логическое объяснение. Ему не нужны суеверия. Имейте это в виду, Ричард. Чтобы забраться наверх, нужно научится относиться ко всему с должным хладнокровием.
– Ага – согласился ученый. По крайней мере, спорить не стал...
Когда человек вдруг увидел призрака или обрел возможность видеть призраков, происходит нарушение. Такие случаи Кейн называет «аномалиями».
Мэйсону это название показалось вполне так подходящим... Аномалия, феномен, что-то из ряда вон выходящее...
Необъяснимых явлений – мир. Кто знает... Может быть, Господь специально наложил запреты? Может быть, неспроста мы мало знаем о своем мире?
Если человек будет задаваться этим вопросом, не ровен тот час, когда он почувствует себя чужим и, возможно, сойдет с ума от столь страшного предположения. Предопределяющие судьбу человека силы, так называемый «контроль», не терпят вмешательств в процесс – в процесс жизни.
Попытка вмешаться карается. Господь внес целый ряд ограничений. И только такие мудрые люди, как Луций Кейн, умеют обходить запреты, избегая наказания. В него-то, в Луция, и верил Ричард, верил в то, что «педагог» поможет ему с познанием. Впрочем, жизнь его делилась на этапы – хорошее начало, затишье, восход...
Детство – отличный старт, много грез! Юность же ученого, по его выбору, прошла неинтеллектуально. Но настала взрослая жизнь, и Мэйсон сказал себе, что ж, пора наверстывать упущенное! Чем, собственно, и занялся…
Проучившись в школе совсем недолго (лишь последние классы), Ричард смело шагнул вперед. И... испугался длины шага. Он перепрыгнул выше своей головы, чего не мог от себя ожидать.
Семя – особая многоклеточная структура сложного строения, это – первый этап. В жизни человека все происходит по похожему сценарию. Все начинают с
чего-то, даже злодеи...
Шестой день.
Вернувшись к жизни кочевника, Виктор навсегда покинул Америку…
Мэлори проснулась в шесть утра. Выполнить комплекс гимнастических упражнений “на сегодня” не получилось. Из-за очередного наплыва дискомфортных ощущений,
посещавших уже не только по ночам. Рассказать отцу о проблемах самочувствия девушка не решалась. Боялась нарваться на негативную реакцию при подтверждении ее ужасных и одновременно прекрасных догадок…
“Что же делать?”
Но, похоже, что в данной ситуации эти предположения могут считаться только ужасными, и никакими другими…
Услышав легкий ор, она полуголой вышла на улицу.
Выясненная причина не ввела в удивление: мужчины, Виктор и пожилой китаец, как всегда, дрались на палках. Полноценным состязанием это назвать не получалось(из-за немолодости китайца), но кое-какое удовольствие расслабительного характера, действительно, приносило им. Заметив закрывшуюся длинным полотенцем Хейли, Дум изложил вкратце:
– Силамбам – удивительная вещь. Искусство боя на палках, распространенное среди южноазиатских Tамилов с первого века нашей эры…
Да и бой – не бой, больше походил на попытку развлечься. К тому же Виктор, не забывая о гигантской разнице в физическом состоянии (возраст дерущихся был примерно одинаков, просто Рок не старел) поддавался хозяину домика. Убедившись в малоинтересности “представления” (подобные мысли закрадывались еще до визуального ознакомления с игрой), девушка зашла обратно…
Подумала там про себя:
“Может, все пройдет и я зря волнуюсь? Мало ли, каким образом действует на приезжих здешний климат”
– Хм… – произнес Виктор, заметив за дочерью смятение. И пропустил разок по лицу…
Заключительный день.
С утра парочка, приехавшая в Китай неделю назад, собрала вещи и покинула дом. Премудрый мастер Дамин (значение имени – добродушный) пожелал им всего наилучшего, пообещав помнить их визит до конца жизни.
Дума ожидал белый лимузин.
“Я перестала быть собой. Теперь я…
Негаданно выезд из деревни преградила бригада рабочих, делавших дорогу. Стоило боссу отдать распоряжение, как эти парни были смертельно запуганы и прогнаны.
другая Мэлори. И назад никогда-никогда не вернусь.
Но не все дорогоукладчики восприняли предупреждение всерьез. Кое-кто проявил безрассудную борзость, тем самым подставив остальной коллектив.
Что бы ни случилось…
Члены ордена дважды не просили. Второй приказ Дума – неукоснительно устранить препятствие.
Что бы ни произошло…
Загремела стрельба ружейно-пулеметная, убийцы начали беспорядочно палить во все стороны…
Прежнюю Мэлори ничто не вернет”
Практика показала, наверное, уже в пятитысячный раз – любой, кто встанет на пути у Доктора Фатума, пожалует в царство Танатоса.
Результат: десять расстрелянных тел лежат на дороге.
Единственный выживший, успев спрятаться, вовремя забежать в укрытие, едва не онемел от испытанного потрясения.
Настороженный взгляд дочери потребовал срочных объяснений. Виктор не смог ей отказать:
– Этих сельских червей, назовем их классически, крестьянами, нужно учить правильным манерам, иначе воцарится хаос на их же земле. Кто, если не я…
Не сдержав возмущения, Мэлори крикнула:
– Ты убил их! Убил просто так!
Облизнувшись, поправив галстук, посмотрев в боковое окно и подергав головой, “добрый” папаня, которого распирало от
мысли о собственном благодушии, сознался:
– Ну, наверное. Ты, скорее всего, права, да…
“Я убил их”
Блюстители порядки появились лишь через полчаса. За это время фатуммены уже давно уехали…
Спустя два дня. Снова Эльбрус.
“Я – другая Мэлори. Та, что существовала раньше, до моего рождения, скончалась в автоаварии, вместе с Джиллиан.
Умерла…
И больше никогда не воскреснет. Китай был последним гвоздем в крышку гроба”
Снова горы. Снова храм.
– Ты довольна, что обрела смысл жизни, Мэлори?
Девушка услышала голос… и, обернулась. На троне восседал доктор Фатум в железной маске, в зеленом капюшоне, в зеленом пиджаке с красным пионерским галстуком…
Две тысячи седьмой год:
– Доктор Фатум тайно держит в страхе весь преступный мир. Мы помогаем вершить справедливость и, таким образом, определяем судьбу всего мира. Мы вестники судьбы, мы воины ее! Ты пришел по адресу, ведь я вижу в твоих глазах. Вливайся! А вот, собственно, и наш повелитель...
Дум провел Вэйна к их вождю. Фатум восседал на деревянном невысоком троне и все это время, не издавая звуков, следил глазами. Его лицо закрывала железная маска, что было под ней – никто не знал.
Она принужденно кивнула…
Глава четырнадцатая. “Психо – часть первая”
– Эй, не забывай, с кем говоришь! – взорвался Фернок, резко перейдя на ты, – Ты для начала хотя бы потрудился узнать, кого допрашивать собираешься. Я с успехом провел несколько десятков боевых высокосложных операций. Восемьдесят процентов из них помню до сих пор… – и затем тут же успокоился. Что-то его размягчило, утихомирило, – И я не думал, что после всех тех заслуг, которые грешно оспаривать, мне будут угрожать арестом всякие малопроницательные хорьки с невысохшим на губах молочком…
– Эсмонд, я…
– Все, разговор окончен. Больше не преследуйте! –
экс-комиссар громко захлопнул дверь “драндулетины” и быстрой походкой вышел к дороге.
Вернувшись домой, Фернок случайно обнаружил на кухне, рядом с газовой плитой, прослушивающее устройство. Мощные “жучки”. Данная аппаратура вызвала массу агрессивных подозрений. Вопрос:
“Кто мог их оставить?” – не покинет голову вплоть до выяснения. А, значит, ему придется постоянно оглядываться, смотреть в оба, чтобы кровь из носа узнать, кто следит за ним. Среди “кандидатов” было много недоброжелателей!
“Что за ужасный придурок это мог быть? Миллер, перед тем, как навсегда свалить на тот свет, оставил мне подарочек на память? Несносный Бейкер проник в квартиру в мое отсутствие? Или кто-то из приспешников неугомонного Блэка здесь похозяйничал?
Погано знать, что у тебя так немало врагов, Эсмонд, что тебе приходится сомневаться в верности друзей и думать на своих”
Экс-полицейскому пришлось включить компьютер и забраться в мировую сеть, чтобы посмотреть, сколько стоит уникальный обнаружитель, позволяющий выявлять жучки и прочие неприятные вещицы, нарушающие личное пространство.
Сайт с нужной продукцией он нашел всего за несколько минут. Затем задумался, заказывать прямо сейчас или повременить.
“Миниатюрный универсальный детектор видеокамер и радио жучков функционально сочетает в себе два устройства – прибор для оптического обнаружения скрытых видеокамер и детектор подслушивающих устройств. Обнаружитель скрытых камер использует в своей работе физическое явление отражения света от линзы объектива – думал долго, почти полчаса, – Не сказал бы, что полностью доверяю этим штукам, но чем черт не шутит?”
И решил не рисковать, а приобрести…
Вестер Бейкер появился на работе слегка униженным, если не сказать жестко опущенным: шеф с наездом отругал за неудачную попытку, уволив его коллегу, с которым детектив проработал пять лет, вынудил установить слежку за Эсмондом Ферноком…
– Я уже говорил вам и готов повторить! – полностью концентрируя внимание на расследовании, Бейкер до сих пор не придал значения своей лохматости, – Не думаю, что бывший комиссар, которого принято подозревать во всех смертных грехах, причастен к убийству Хейли и тем более к каннибализму. Это – бездоказательный бред, попытка повесить обвинение на невиновного, не загружая себя поисками настоящего преступника…
Начальник отдела, расположенный к экс-полицейскому крайне негативно, обязался пересмотреть свою позицию.
– Допустим! Но нам ведь нужно хоть что-то, что могло бы оправдать бывшего копа…
Бейкер убедил:
– Это – вопрос времени, уверяю…
Шеф – чернокожий толстяк с седой бородкой, с черными очками и сигарой во рту (для вида) решил не упираться рогом и дать работнику еще один шанс:
– Неделя, Бейкер! Не сможешь предоставить доказательства, опровергающие основную и самую, на мой взгляд, логичную версию, твой девчоночий вой слушать не будут и Фернок попадет под арест…
Тяжело вздохнувшему детективу осталось сказать:
– Хорошо… – и закончить напряженный разговор.
Бейкер посидел на стуле несколько секунд, внутренне подведя итоги прошедшей беседы, спросив у себя, все ли необходимые меры были предприняты.
“Миллер, упокой его душу, пытался повесить все на Эсмонда. Теперь этим занимается шеф. Я не понимаю, что к нему так все привязались? Или эти самоуверенные люди, предпочитающие необдуманное голословное обвинение, правы?”
Прошла неделя, за которую детектив ничего полезного не узнал. Глава полицейского управления, тьфу-тьфу, уже перестал печься о Ферноке и подсунул Бейкеру другое не менее поганое задание:
– Отправишься в Антнидас. Сейчас же…
Подчиненный раскрыт рот:
– Что?
Такие приказы в восторг не приводят.
– Что слышал! Ты совсем не смотришь новости? – начальник задал вопрос, содержащий грубую провокацию, – До тебя в психушке уже солидно потоптались. Но толку, увы, никакого не принесло. Поэтому данное дело предстоит нам разгребать...
Парень попросил рассказать в деталях:
– Что приключилось, поведаете? Мне легче идти туда, находясь в курсе произошедшего…
Раймонд Адамсон (имя-фамилия руководителя рабочего коллектива) выпрямился и начал рукой подбирать верный жест.
– Система безопасности, установленная в прошлом году, дала сбой. Персонал лечебницы на какое-то незначительное время лишился электричества…
Бейкер выдвинул догадку:
– И за это время, недолгое с ваших слов, стряслось что-то чудовищное?
Шеф сознался:
– Им так показалось…
– Что?
– Согласно разумному предположению, кое-кто из неуравновешенных получил доступ к отделению шоковой терапии. Там психопат вволю оторвался, жестоко поджарив другого менее экспрессивного пациентишку…
