Текст книги "Фернок 2 (СИ)"
Автор книги: Евгений Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
– Я боялся, что ты это скажешь… – Хокинг всегда грустил, когда грустила она, – Кто ударил? – стоящая перед ним девушка с фингалом на правой щеке и убитым настроением была ему небезразлична, – Признайся…
– Да есть один такой… – Мэлори не сильно хотела обсуждать наболевшее, – Я как-нибудь потом расскажу, хорошо?
Блондин пригладил свою челку:
– Договорились.
– А то как-то слишком бесчеловечно желать зла человеку, с которым прожила не один месяц. А, пожаловавшись на него, осудив за спиной, я сама выставлю себя в плохом свете.
– Все интереснее и интереснее. Начало напоминать лихо закрученный женский детектив… – рассуждал вслух постепенно засыпающий Фернок.
Пригласив временно бездомную в свою уютную четырехкомнатную квартиру, вмещающую в себя просторный балкон с видом на ратушу, Хокинг оказался гостеприимным и в высшей мере вежливым джентльменом. Певец разлил по бокалам коньяк, пообещав, что к утру сделает Мэлори заманчивый подарок, от которого, по его уверению, она не сможет отказаться.
Недавно девушка рассказала ему о своих неприятностях, поведала и о Блэке.
Стивен, верный только ей и больше никому, пообещал в ближайшее время вступиться и юридически наказать обидчика.
– Квентин тебя ударил… – Стив не мог представить, как кто-то бьет его Мэлори, – И должен за это ответить. Самая красивая женщина колледжа не может закрывать глаза на мужланство.
– Я понимаю… – девушка почти согласилась, – Но…
– Но… что? – Стивен с удивлением заметил ее нерешительность, также не мог поверить, что после всего испытанного она все еще питает к нему нечто теплое, но исключительно дружеское, – Ну, же, говори, мне нужно это услышать.
– Мэлори, ты должка понять, для чего я стараюсь. Тебе надо встать на ноги, и снова… – по-змеиному шепча, он втайне желал об одном единственном, о чем когда-то желал Блэк, и это отпугивало Мэлори. Ей надоело чувствовать себя сексуальным объектом, пищей для тактично хитрозадых обманщиков, – Снова стать прежней! Снова стать собой, какой ты была до встречи с Квентином!
– Увы – Мэлори отрицательно покачала головой, – То, что ушло, не попрощавшись, не вернешь. И прежней я уже не буду…
– Это все?
– Нет. До самого страшного я еще не дошла…
Утром Мэлори исчезла, оставив Стивену записку с текстом:
Я попытаюсь возобновить отношения с Квентином. Больше не пиши… – всего двум коротким предложениям удалось погасить вспыхнувшую свечу надежды…
– Что-то случилось со Стивеном?
– Да…
Квентин следил за Мэлори с того самого момента, когда та покинула коттедж. Всю ночь, пока его девушка спала в чужой квартире, псих бродил под окнами, обещая отомстить, выжидая, как хищный зверь.
Пробраться в жилище Хокинга удалось, не прикладывая массу усилий – дверь оказалась открытой. Певец забыл ее проверить, так как Мэлори ушла, лишь плохо прикрыв.
Через час.
– Скажи мне, только честно, как мужчина мужчине, ты спал с ней?
Стивен был связан, предварительно избит до беспамятства. Неизвестный проник в квартиру, оглушил, нанес несколько костных переломов…
– Чушь… – отнекивалась жертва, тратя последние оставшиеся силы на борьбу с медленно настигающим
обмороком, – Я даже до груди не дотронулся…
Квентин был самой непреклонностью, гордым и независимым “царем горы”, владыкой, от чьего слова зависит судьба постороннего.
“Царь” присел на корточки, и, схватив владельца этой комфортабельной “дыры” за подбородок, издевательски заговорил:
– Что ты врешь, паскудная псина? Тебе известно такое понятие, как мужская солидарность?
– Я не… – искалеченному с трудом давались слова, – Я не обманываю вас!
– Верно, не обманываешь, а мерзко лжешь! – Блэк оставил подбородок в покое, схватил за волосы, – Это разные степени одного и того же преступления. Не нужно их путать!
– Я, я…
– Ты провел с женщиной всю ночь, с женщиной, инструменты обольщения которой дадут фору половине голливудских киноактрис! Того, что ты сейчас несешь, просто не может быть!
– Но… – попытавшись возразить, Стивен сильно пожалел. Мучитель стукнул его головой об стену, обложенную черной кафельной плиткой.
– Молчать! – предупредил садист, – Думаешь, паскуденыш, что, прикоснувшись к чужой замужней женщине и потом нагло солгав, будешь жить? – парень промолчал, трясясь от кромсающего душу ужаса, ручьями выходящего через пот, – Ты прав, будешь. Но без чего – другой вопрос!
Вдруг где-то вдалеке послышался приближающийся собачий лай. При этом громкое дыхание Блэка регулярно сопровождалось едва слышными перерывчиками…
– Что он с ним сделал? – Фернок знал, Блэк был бешеным и беспринципным сукиным сыном, ведь сам пережил встречу с ним, два года назад. Но последующее откровение Мэлори могло удивить самых опытных криминалистов…
– Запустил к нему пса служебной породы. Тот неплохо полакомился Стивеном, бесповоротно повредив часть наружного органа мочеполовой системы…
Эсмонд и это не оставил без коммента:
– Воу, ты поаккуратнее с ужастиками на ночь. Прежде я не слыхал о существовании музыкантов с прокушенными пенисами…
– Что потом? Развод?
– Ты угадал.
– Я, конечно, уже не чувствовала себя в безопасности, а, очнувшись в больнице, придя в себя, Хокинг рассказал, что с ним сотворили…
– Чашу терпения королевы переполнила последняя капля?
– Я и сам не рад происходящему. Хорошо, если все так, как ты говоришь, то давай расстанемся! Я, честно, не знал, что у вас ничего не было! – вернувшись в коттедж семьи Хейли по просьбе родителей Мэлори (они уже успели отчитать грубияна), Квентин принялся просить прощения, практическая унижаясь перед женой, – Я бы ни за что так не поступил, слышишь?
Но девушке были уже настолько безразличны его попытки показаться лучше, чем он есть, что… Она уже больше ничего не хотела от него. Никаких извинений, ничего, что от другого человека, вероятно, приняла бы.
– Ты сделал Стивена калекой, лишив его гордости и главного достоинства любого мужчины! Ты – подонок, незаслуживающий находиться в моем обществе!
Нашкодившему (мягко говоря) приходилось соглашаться со всеми обвинениями:
– Подонок? Ок. Я ведь уже давно это признал! Как ты можешь не помнить? Еще во время нашей предыдущей
ссоры с моей стороны был предложен оптимальный вариант, и я бы ушел, поверь! Но ты, как всегда, включила гордую Мэлори, которая лучше свалит, чем останется, Мэлори, которая предпочтет решению проблем посиделки в чужой квартире, Мэлори, которая…
Эмоционального заведенного Блэка, неспособного остановиться, усмирила хлесткая пощечина.
– Заткнись! – приказательным тоном крикнула девушка, – Если у тебя не отшибло память, помимо нас здесь находятся мои родители, и они вряд ли очень хотят выслушивать твой бред!
Квентин, испытав на своей шкуре разразившееся недовольство супруги, стал вести себя потише, чуть сдержаннее…
– Но у меня их никогда не было, поэтому мне не понять… – все, что он говорил про себя – правда чистой воды, включая тюрьму СтоунГейт, и горы, – Я теряю голову, когда теряю тебя. Когда ты ушла, я снова тебя потерял, и вот сейчас опять, уже в который раз…
Мэлори с позавчерашнего дня вынашивала решение подать на развод. Окончательно она решилась только сейчас.
– Может, я и вправду слишком хороша для тебя, раз ты ревнуешь меня ко всему, что движется! – ей далось это с трудом, – Потом эти страшные признаки психопатии, которые ты не раз проявлял, необъяснимая бессердечность и отсутствие эмпатии…
– Я притворялся идеальным три недели. Потом больше не смог просто… – Квентин начал собирать свои вещи, попросив жену (уже практически бывшую) не помогать ему, мол, справится сам, – И да, чтобы ты знала, я лгал тебе насчет опыта и бурного романа в Париже… – перед уходом он решил ее немножечко шокировать. Такой своеобразный сюрприз, последний от него, – У меня до тебя никого не было.
– Что? – Мэлори не поверила ушам, – Ты…
– Слушай внимательно, я прожил в грязной тюрьме восемнадцать лет по вине людей, которым было плевать на других! Целых восемнадцать! – этим проникновенным рассказом Квентин попытался объяснять первобытность своих методов, – Я вообще долгое-придолгое время не знал, что такое женщины, потому что, находясь взаперти, элементарно не мог их увидеть! А, случайно повстречав тебя, скучающую на том балу, я понял, что еще у меня отобрал незаслуженный срок! Заговорив с тобой, я потерял голову, и… проведший детство в изоляции, я помешался на тебе.
– Все, что ты говоришь – правда?
– А что, похоже на бред?
– Вообще-то да…
– Знаю…
Лирико-трагедйный рассказ завершился. Фернок, у которого эта история сбила сон, оставил несколько моментов в пользу Блэка, принесшего ему, Мэлори и всему городу немало бед.
– Он был чудовищем, воспитанным жестокостью. Но если даже застрелился от того, что не смог тебя вернуть, значит, реально любил.
– Я бы, может, и не дал ему покончить с собой, при всех ему минусах. Я б сказал, жизнь, возможно, и страшная, но очень увлекательная штука, и даётся она только один раз. У меня тоже в жизни всякого дерьма навалом было. Поэтому послушай меня, Квентин: надо вставать и идти дальше.
Перед тем, как закрыть глаза и уснуть, Мэлори задала саркастически-шутливый вопрос:
– Вот интересно, если я уйду к другому, ты тоже застрелишься?
Фернок предчувствовал, что вскоре ей приспичит сморозить какую-нибудь ерунду и был заранее к этому готов:
– Ага, целых три раза… – он медленно прикрыл усталые глаза, и сам не заметил, как засопел…
Жестокие условия, в которых рос Квентин, научили его делать все обдуманно, но быстро, без колебаний! Вот и в этот раз он поступил также: достал из-под подушки спрятанный Ругер, зарядил его... а затем обдуманно и быстро, не колеблясь, выстрелил себе в голову!
Кровь моментально обрызгала фотографию с изображением, казалось бы, самой счастливой пары на свете. Тело откинуло на вторую половину кровати. Затем, подергавшись, оно обездвижилось.
Умирающий прохрипел последнюю фразу – ту, что совпадала с последней мыслью.
– Мэлори... – и дрожащая рука повисла над полом.
Вставая утром, Фернок, бывало, выкрикивал:
– Знаете, что такое выходной – это когда проснулся, позавтракал и сразу стемнело!
На улице повелительствовала отличная погода, машины, как всегда, вредили экологии, во дворе бегали маленькие дети, а по телевизору шла всякая белиберда, которую граждане
привыкли переключать, не жалея.
Как только на экране появился лик пожилого ведущего спортканала Оливера Ларсена, Фернок живо забыл про яичницу и поудобнее расселся на стуле.
– Самая амбициозная задача болельщиков регбийной команды Тигры Мракана – поддержать своих кумиров. Напомню, ребята могут сделать это, пожертвовав всего несколькими долларами, зачислив электронные деньги на официальный сайт команды.
– Все еще потешаешь, Ларси? – беззлобно усмехнулся Фернок, но, услышав голос любимой (приемной) дочери, был вынужден отвлечься, – Ладно, давай!
Джиллиан прислушалась к чуть ли не молитвенной просьбе Эсмонда быть к Мэлори более снисходительной, и у него даже вышло уговорить ее съездить с ней на концерт. Сегодня должны были выступать заграничные певцы в одной из картинных галерей музея имени Патриксона. Девочка предположила, это мероприятие будет веселее и интереснее, чем все те, на которых она присутствовала ранее…
– Вы, как я понимаю, наметились туда съездить вдвоем? Без меня? – Эсмонд создал обидчивое выражение.
Дочь не поленилась объяснить, почему они так решили:
– Ну, просто мы должны побыть вдвоем, чтобы получше привыкнуть друг к другу. А ты разве против…?
– Я? – улыбнулся “отец”, – Нет, что ты? Напротив, признателен тебе.
Джиллиан подпрыгнула от радости:
– Правда?
– Еще бы. Ты принимаешь активное участие в постройке семьи, хотя, по сути, ты – самый младший ее член. А насчет Мэлори переживать, действительно, не стоит, ведь она уже давно к тебе привыкла и, честно сказать, даже я не ожидал, что это случится так быстро…
– Мы живем вместе уже больше двух лет. Данная заслуга принадлежит нам троим. Но если копнуть чуть глубже, то становится ясно, больший вклад внесла именно ты…
– Ты так выросла с первого дня нашего знакомства... Стала взрослой. Скажи, как тебе твоя новая мама?
– Мама? – удивилась Джил, – Вы, вроде, даже не женаты.
– Пока – да. Красиво сделанного предложения руки и сердца еще не было. Но ведь родители это, прежде всего, люди, которые о нас заботятся.
– Так мне тебя звать папой или Эсмондом?
Фернок улыбнулся.
– Да как хочешь – он гладил ее и одновременно отвечал на вопросы, питая глубокие отцовские чувства, – Знаешь, не слушай меня, когда я говорю, что тебе небезопасно ходить в такой одежде. Моя дочь не может ничего бояться.
– Вот видишь, все наши разговоры помнишь…
Эсмонд проводил обеих женщин до такси, заодно прогулялся.
Перед тем, как забраться в салон, Мэлори поцеловала его в щеку.
– Ну, все жди, будем вечером…
Джиллиан впервые за последнюю неделю назвала кормильца отцом:
– Пока, пап, еще увидимся…
Когда машина дернулась, слившись в потоке, экс-комиссар сказал тихо-тихо:
– Да я и не сомневаюсь…
“Увидимся”
Фернок вернулся в квартиру, сняв одежду и разлегшись на кровати перед “ящиком” в ожидании очередного выпуска спортивных новостей, как какой-то барин. Честно признаться, он был несоизмеримо доволен, что его оставили в гордом одиночестве, пускай ненадолго.
– Шикарно…
– Что ты хочешь, Эсмонд? Чего ты ждешь от жизни?
– Я еще не определился. Но точно не того, что было раньше. Как бы эгоистично не звучало, но меня пока все устраивает…
– Это не эгоизм, это – обостренная форма жадности. Ты ждешь того, чего никогда не произойдет.
– Может быть. Ну, а мне-то что? Все же хорошо…
– Ты забыл сказать ”пока”.
– Пока – слово, которое не требуется произносить.
– Ибо отнести можно ко всему?
– В точку.
– Мэл, ты звонила?
– Да, но ты не взял…
– Значит, не услышал.
– Ну, что ж, бывает…
– Когда вас встречать?
– Да скукота невозможная. Джил ужасно недовольна галереей. Скоро, в общем, назад поедем, наверное, не знаю…
– Хорошо, жду!
Как только на экране появился лик пожилого ведущего спортканала Оливера Ларсена, Фернок живо забыл про хорошую возможность уснуть и поудобнее подложил под спину подушку.
– Крепчайте, дорогие болельщики, Тигры Мракана только что, вернее, пять минут потерпели разгромное поражение, уступив своим кровным врагам из солнечного Хьюстона!
Узнав, что “наши просрали”, Фернок ругнулся:
– Твою мать! – и залпом осилил банку вискаря…
Смачно рыгнув, он к чертям вырубил телек и решил вздремнуть…
“Да уж, позорники. Чтобы бездарно слить такой потенциал – нужно постараться. Я бы их тренера подвесил за яйца”
– Если не врать, Эсмонд, если посмотреть правде в глаза, вся твоя жизнь – попытка оправдать непростительное. Та чреда тяжелых испытаний, через которые ты кое-как прошел – специальная проверка. И она показала, что ты не справился, испортившись, изменившись в худшую сторону. Что можешь сказать в ответ на правду?
Эсмонда знобило ночью…
– Ты хотел семью – ты ее, считай, получил. Но ты не понял, что с ней нужно делать, не разобрался. А знаешь, почему? Потому что ты ее недостоин? Вспомни Дрю и Мигеля. Неидеальны были, да, нарушали правила, косячили, промышляли мошенничеством. Но ты их убил, будучи таким же преступником, как они. А вспомни мальчика по имени Чарли, которого грохнул из револьвера. Он тебе вообще ничего не сделал. За что? Почему ты такой урод, а? Почему, Эсмонд?
Ощущение холода, сопровождающееся мышечной дрожью, мучило до самого утра.
– Ты отнял Мэлори у Блэка. Но чем ты лучше его? Он захотел уничтожить город, а ты убил тех парней, пускай, и пробовавших себя в роли начинающих преступников, которые были для своих родителей и страной, и городом, и всем на свете… Так чем ты лучше Блэка?
Спазм не хотел его оставлять…
Сопьешься, потеряешь нить, за которую держишься, начнешь употреблять наркотики, но все равно будешь несчастлив, потому что таким, как ты, счастье не нужно. Такие, как ты, Эсмонд, подсознательно ищут горе и дурной исход. И я обещаю тебе, то есть, ты обещаешь себе, что ты его найдешь, то есть, я найду. И не будет у тебя того, что ты якобы имеешь…
Поздней ночью прозвенел телефонный звонок, разбудивший так и не поднявшегося вечером горе-болельщика. Это был мобильный Джиллиан, который девочка,
по-видимому, забыла взять с собой. Обычно, уезжая куда-то, одна или с Мэлори, она не оставляла трубку дома.
Болельщик принял вызов:
– Да, слушаю, как вы? Почему еще не приехали? Уже утро скоро, я начал скучать…
Ответил Эсмонду, отнюдь, не ласковый женский голос Мэл, а грубый, мужской, незнакомый:
– Здравствуйте. Это полиция. Мы по старому принципу проверяем номера, занесенные в телефонную книгу погибших. Скажите кем вы приходились… Джиллиан Уинстед?
– Что?
Тем временем на другом конце города.
Непоправимая ситуация случилась на оживленном участке проезжей части, образовав дорожную пробку длиной в пять кварталов. По показаниям очевидцев, мерседес, мчащийся на запредельной скорости, не справился с управлением и врезался в такси…
На месте страшного ДТП обнаружили не сильно испорченное тело, принадлежащее девочке среднего школьного возраста. Правда, есть одна неразрешенная странность – крови, как утверждают эксперты, больше, чем должно быть, если “на руках” всего один труп.
Меж тем…
– Где они?
– Кто? Девочки больше нет, Эсмонд. Расслабьтесь. Вам придется с этим смириться – полицейский по телефону успокаивал Фернока, вернее, пытался, – Вы можете приехать?
– Где они?
– Кто они, Эсмонд? О ком вы говорите? Мы нашли только девочку. Если и было еще одно тело, то оно мистическим образом пропало. Мы вас не обманываем…
– Где…
– Слушайте, если вам плохо, то лучше оставайтесь дома и приблизительно к вечеру к вам зайдут…
Глава третья. “Банда”
В такой переломный момент любой небессердечный
пожелает поскорее уйти от действительности…
“После одного провала я решил вновь попытаться снять удачный фильм. Но в итоге, как и в первый раз, получилось весьма посредственное кино, которое, увы, не дало зрителям ничего нового, а лишь назойливо и грубо напомнило о старом. Моя жизнь отлично вписывается в проверенную временем традицию сделанных по старинке, слишком напыщенных голливудских провалов”
– Я буду, не сомневайтесь. Только обещайте, что не увезете тело, пока не приеду. В морге прощаться не хочу, там холодно и плохо пахнет.
Не надев куртку, Фернок выбежал во двор с огромной металлической палкой и начал ей размахивать. Благо, двор пустовал и никто этого не видел – как взрослый мужчина в истерике пытается изобразить, что кого-то убивает, с кем-то дерется...
Выкинув палку, разбитый горем сокрушился и заплакал, прижавшись лицом к металлической двери подъезда…
– Нет, ты не можешь умереть, ты жива – он повторял это неоднократно, тщетно пытаясь себя успокоить, – Ты не можешь умереть, ты жива! Ты не можешь умереть! – самовнушение и впрямь не помогало, – Ты не можешь… – вскоре беспомощное рыданье пришло на смену крику, вяло прорезавшемуся сквозь слабость гневу…
Фернок копов не обманул – уже через час с чем-то он стоял на месте ДТП, разглядывая салон разбитой тачки. Вопросов накопилось немерено, а вот сил, чтобы задавать их,
по-прежнему не прибавлялось. Полицейские, в чьи обязанности входило оповещение близких пострадавших или погибших, попросили недавно появившегося рассказать о той самой женщине, которая, по его словам, находилась рядом с девочкой .
– Зовут Мэлори, фамилия у нее достаточно известная, стоит пробить в интернете. Там сможете и внешность заценить… – Фернок, снова ставший одиноким, больше не плакал, но, естественно, и не улыбался. Его посещало какое-то необъяснимое послевкусие: вроде, жизнь не закончена, а жить не очень хочется, – Таксист выжил, да? Раз вы говорите, что труп всего один…
– Нет – ответил рядом стоящий пухлый офицеришка, регулярно достающий пончики из спецпакета, – Тоже пропал, как и девушка.
– Пропал?
– Ну, тела его нет, поймите. Зато чья-то кровь есть, повторюсь, не принадлежащая девочке…
Труп Джиллиан на носилках уже занесли в труповозку, и Фернок успел с ней проститься…
– Я – реалист, не привык верить в чудеса… – признался он (хотя ситуация была не из простых), – Так понимаю, в связи с неразберихой намечается крутое расследование?
– Конечно! – бесцеремонно воскликнул офицер, – Мы будем искать пропавшую, если она сама не объявится. И таксиста тоже. Мы, кстати, недавно узнали его имя…
– И?
– Вы-то что спрашиваете? Вам знать необязательно…
– Но я должен. Это меня касается в первую очередь.
– Заблуждаетесь, мистер! Это – мороки полиции!
В машине копы нашли женскую сумочку, со слов Эсмонда принадлежащую той самой Мэлори, и еще несколько ее личных вещиц.
Надежда, что девушка жива, осталась, но была чертовски слабой, так как просто… экс-комиссар, экс-преступник,
экс-заключенный разучился уповать. Ему не требовались обманчивые успокоения.
Прошла неделя.
Фернок запил. Сильно…
Прошло две…
Каждое утро он приходил на кладбище к Джил, рассказывал, как у него прошел день, представляя (как тогда с Блейком), что приемная дочь его слышит. Дата на надгробии – 2911-2025 что-то да означала. Например, Фернок больше никогда не увидит Джиллиан, разве что в бреду…
Похоронили девочку рядом с ее настоящими родителями. Уинстеды лежали совсем в другом месте…
“При всем моем напускном эгоизме ей там будет теплее и уютнее, словом, лучше. Теперь Джил делит пространство со своими родными и вряд ли такой человек, как я, интересует освободившуюся детскую душу.
Прощай, Джиллиан. Я уж потом подтянусь”
Обмякнув в моральном смысле, Фернок медленно опустился на колени, прижался лбом к могильной плите… и повторил уже вслух:
– Прощай…
Придя домой после кладбищенских душеизливаний, Фернок ухватился за бутылку. Сделав буквально два глотка, не налив в стакан, он…
– Нет, я не должен превращаться в тряпку! – он остановился.
Память о Дэвиде и его запоях отбивало всякое желание бухать…
Украинская резиденция.
В одном из наиболее просторных помещений большого вместительного дома, обладающего декоративными качественными характеристиками, роскошными интерьером и стилем, звучная песня из культового советского кинофильма <Земля Санникова>.
Призрачно все в этом мире бушующем!
Есть только миг, за него и держи-и-и-и-и-сь.
Есть только ми-и-и-и-и-г между прошлым и будущим!
Именно он называется жизнь!
– Открой коньяк! – потребовал у слуги хозяин дома, удобно расположившийся на длинном мягком диване, – И еще селедку! Что-то перекусить захотелось…
Услужливый лакей слабо улыбнулся:
– Да, босс…
На первом этаже.
В резиденцию зашел неизвестный, потребовавший у гардеробщика пропуск к главарю. Сначала ему отказали, но когда этот чем-то взбудораженный и серьезно настроенный мужчина вытащил револьвер…
– Сейчас же! Бегом оповестили хохла о моем появлении! – его просьбу-приказ незамедлительно удовлетворили.
Фернок долгое время хранил оружие под матрасом (о чем ныне исчезнувшая Мэлори даже не догадывалась), которое, наконец, пригодилось…
Призрачно все в этом мире бушующем!
Есть только миг, за него и держи-и-и-и-и-сь…
Вдруг любимая мелодия неожиданно погасла, и Семен с мимолетным опасением посмотрел на самозванца, видимо, отключившего музыкальный центр!
– Ты… ты как вошел?
Эсмонд дьявольски улыбнулся, показав торчащую из открытого кармана куртки пушку:
– Нужно нанимать серьезную охрану, хорошо обученных ребят, способных прикрыть твою задницу, а не каких-то оболтусов, которых, чтобы не смочь вырубить, нужно быть инвалидом первой степени… – хозяина сего обиталища этот подкол явно разозлил.
Украинец сначала перепугался, а потом на него нашла понятная ярость:
– Ты знаешь, что я с тобой могу сделать?
Но Фернок, которого не интересовал гнев посредственного наркодилера, коим он его считал, сохранил свое ледяное спокойствие:
– Да мне неинтересно…
А позже усмирился и Семен:
– Говори, по какой причине наведался? Что тебя мучает? – наполнив сладким винцом два стакана, – Что тревожит?
– Не утруждайся, не пью – предупредил “гость”, – А по поводу мучений… выяснишь в ходе дискуссионной практики. Она, поверь, будет долгой…
Хозяин признал с некой долей отчаяния:
– Этого я и боялся…
– Вот видишь? – Фернок без разрешения залез в двухэтажный холодильник SONY, стоящий в самом уголке широкой гостиной, – Все плохое сбывается. Сейчас я к тебе проник, а завтра явится кое-кто пострашнее…
– Да ладос, не стращай! – попросил Сема, – Пуганые уже!
Знакомец вытащил гамбургер и холоднющую, буквально ледяную банку колы.
– Тебе жалко? Профилактика никогда не помешает…
– Значит, ты считаешь, моей охраны недостаточно? – хохол вмиг опустошил стаканы…
– Да. Говорю же, целее будешь! Или таким жадным сформировался, что даже тратиться на собственную безопасность неохота?
– Ой, не стебись, а? Неприятно же! Мерзко!
– Давай… – уставился на бандита экс-коп, – Вруби свою пластинку!
– Что? В смысле?
– Вякни что-нибудь на родном языке!
– Ти коли-небудь, добазарішься, лейтенант!
– Теперь верю!
Так называемый “диспут” состоялся на улице, не в доме. Семен был недоброжелательно настроен и подумывал избавиться от старого друга, который имел наглость хамить и не признавать влиятельность банды.
– Что будешь делать? Застрелишь? – экс-копу заломили руки и удерживали в одном положении на протяжении десяти минут. Тело брутального отставника едва не затекло, – Может, не будем торопиться, ведь поезд еще не ушел, и попытаемся прийти к взаимовыгодному компромиссу?
Розанова бесила вычурная самоотверженность Фернока, настолько сильно, что браток просто терял голову:
– Примерно прикидываешь, что мои псы могут с тобой сделать, если я дам команду похоронить?
Человек, в чей адрес было выслано уже море угроз, и глазом не моргнул, оставшись все таким же бесстрашным.
– Говорю же, дружок, звучит неувлекательно как-то, ну, не уловил ты нужный ритм – этим похвальным зловещим спокойствием Фернок по-настоящему унижал своего заводного оппонента, – Угрожаешь, лысый череп? Мне вообще плевать на жизнь, особенно в свете последних событий. Убьешь – только одолжение сделаешь. Понял?
Добропорядочному в кавычках Семену пришлось смириться с его непоколебимостью:
– Фиг с ним, отпускайте! Нечего мараться…
Через полминуты товарищ-главарь ляпнул неловко:
– Ты вполне мог бы стать хорошим человеком, каким-нибудь примерным семьянином, например, если бы в свое времечко не загадился!
Вновь обретя способность самостоятельно двигать руками, Фернок поймал подходящий момент – подскочил к болтуну и с яростью вцепился в ворот куртки:
– Загадился? Ты это мне говоришь? Да ты сам, мразь, по ноздри в дерьме, если не по темя!
Сема отважился возразить крутышке Эсмонду:
– Можно подумать, будто ты далеко от меня ускакал, лейтенант! Я прекрасно помню прямой эфир и сопли той мелкой, которую ты грозился грохнуть, лишь бы собственную шкуру спасти от тюрьмы! А гонят на себе подобных только крысы!
Экс-коп, не на шутку разгорячившийся, усилил хватку:
– Ты нас спутал. Ассоциация с грызунами приходит, когда смотришь на тебя, распространяющего наркотики ублюдка!
– Запомни, я – полицейский до мозга костей, и останусь им до самого конца! Плевать, что неформат, плевать, что бывший! Таких мразей, как ты, всегда доил, весело унижал и бессердечно раздавливал, как муравьев!
Преступник не захотел способствовать продолжению конфликта и закончил подзатянувшийся диалог мирным соглашением. Не из-за страха, а из-за нежелания лить кровь на пустом месте.
– Убедил, лейтенант. Теперь-то ты оставишь мою одежду в покое?
Фернок не перестал ощущать себя царем горы и будучи окруженным шайкой недругов:
– То-то! Как видишь, даже ты способен на адекватное общение – но удовлетворил просьбу Семена.
– Итак, мы здесь все выяснили… – босс опустил голову, разглядывая грязь под подошвой, – Вернемся в дом, немного погурманичаем и вплотную займемся разрешением твоей проблемы, лейтенант.
Тот внутренне обрадовался.
– На это я и рассчитывал с самого начала.
– Вот…
– Хорошо меня накормишь?
– Гарнир есть. Выпивка, как ты уже успел убедиться, тоже. В прошлом ты мне очень помог, лейтенант, можно сказать, вытащил из лап смерти, поэтому я должен тебя отблагодарить. Не люблю ходить в должничках…
– А за то, что я тебе наговорил тут, мстить не будешь?
– Эээ, так половина из этого – чистая правда. За что
мстить-то? Но тебе следует признать, лейтенант, мы оба в дерьме!
Едва улыбнувшись от мысли, что сидишь за одним столом с отъявленным мерзавцем, Фернок спрятал губы в бокале. Искаженные граненым стеклом, они показались сидящему напротив Семену безобразными…
– Чувствуй себя как дома, лейтенант, я и сам тебя искал одно время, желая вернуть долг…
– В смысле? Когда? – но по прошествии получаса отставного перестало это забавлять. Он, долго старавшийся переключиться на что-нибудь изящное, погрузился в совсем другие мысли, не имеющие никакого отношения к приборзевшим отморозкам и уличным маугли.
Допив свое, Семен “пошел в атаку”:
– Да незадолго после того, как ты, лейтенант, сгнидился, прослыв продажной швалью и последней сукой, которую не грех прихлопнуть, попадись такая возможность…
– Жестко – заметил Фернок, – За слова ответить не боимся?
– А чего, собственно, бояться? – поднапрягся хозяин, изобразив на лице слабоумие, – Хочешь – убивай. Но только помни, что низ сторожат мои псы. То есть, если со мной,
тьфу-тьфу, что-нибудь случится, мой убийца тоже отсюда не выйдет.
– Знаешь, как называют таких типов?
– ?
– Неисправимыми!
Они отужинали, затем немного, лишь для того чтобы настроить нужный для дальнейшего сотрудничества контраст, посмотрели телевизор, выпили еще и согласованно перешли к завершительному этапу встречи.
Гостеприимный Розанов попросил экс-комиссара медленно, но четко поведать ему о своих бедах, чтобы он хотя бы навскидку представлял, с чем имеет дело. Самозванец не замедлил с объяснением, потратив на рассказ чуть больше десяти минут.
Кое-какие детали смутили Семена, например, прямое отношение пропавшей к человеку, который его неоднократно прессовал, сажал его подчиненных, требовал большие суммы и не позволял развернуться.
– Насколько хорошо моя башка перемолола информация, ты просишь меня бросить все силы на поиски бабы, чей хахаль выпил из меня все соки?
Четыре года назад.
– Ты кто такой? С какого путь преградил? Хочешь, чтобы я…
– Да не дергайся, ты ничего не сделаешь, сученыш, потому что я – представитель закона. Захочу – закрою…
– Фамилию назови, законник! Не хочу тереть с призраком…
– Блэк моя фамилия. Тебе это что-то дало?
– Нет!
– Вот и…
– Ты хоть прикидываешь, чем сопровождались наши стычки с ним? С каким позором мы с ребятами прогибались под это двуличное отродье…
