Текст книги "Фернок 2 (СИ)"
Автор книги: Евгений Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
– Сучонок, лучше признайся, это ты настучал? У меня чуть неприятности из-за тебя не образовались!
– Нет… – солгал Блейк, боясь за свою шкуру, – Клянусь…
Лейтенант, не зная правды, поверил ему на слово.
– Не клянись!
Почувствовав себя виноватым, поступившим крайне недостойно и инфантильно, Блейк вздумал исправиться и попытался углубиться в детали, догнав шефа на лестнице:
– Эй, а можно спросить-то, за что грозился задушить? Что этот гражданский сотворил такого аморального, что ты его…
Фернок дал ответ, не поворачиваясь:
– Гражданского подозревают в десяти жесточайших убийствах. Серийник вырисовывается…
Подчиненный сказал просто и ясно:
– Понятно…
А, спустившись, получил громко произнесенное предупреждение:
– И да, еще раз пожалуешься, я тебя прилюдно разберу на запчасти. Мало того, что жестко осрамишься, сам себя не сможешь собрать!
Как ни странно, Блейка не удивила осведомленность шефа, ибо, как было принято говорить, от Эсмонда Фернока ничего не утаишь!
Дэвид не обладал информацией, чем закончилось расследование, не был в курсе, кого в итоге поймали и, чтобы не принять поспешного решения, тем самым навредив невиновному, решил вступить с мужчиной в дискуссию. Джентльмен немало принял на грудь, а в таком увеселенном состоянии люди более искренни, нежели когда трезвы.
– Что ж, не грех попробовать…
– Здравствуйте, мистер! – Дэвид положил руку на плечо бывшей жертвы Фернока, и, мрачновато поморщившись, сочинил блестящий предлог, преподнеся его в красивейшей форме, – Постараюсь кратко. А не желаете ли вы выпить с одним, так сказать, образованным и энциклопедически умным человеком, который способен поделиться множеством грязных секретов, имеющих прямое отношение к антиморальной деятельности правоохранительных органов?
Бывшую жертву, воспринимающую все по-детски за счет опьянения, до невероятия поразил подход хитрого псевдоинтеллигента.
– Назовите свое высшее… – попросил мужчина, – Так я получше пойму, с кем общаюсь.
Сказать правду означало – спалиться, поэтому Блейк выдумал про Кембридж.
– Серьезно? Вы там учились?
– Ну, раз так сказал, значит…
– Отлично! И… это, наверное, помогло вам подняться?
– Да, определенно…
Приятная ложь, к которой Дэвид постепенно привыкал, сама начала ему нравиться. Пьяный же “хавал” все, что ему говорили, без аккуратности разбрасываясь частной информацией.
– Эх, большой хранитель знаний, второй университет Англии… – иногда немного приунывал, затыкаясь на минуту, а то и на две, – А вот моя жизнь течет скромнее со времен первой накладки.
– Какой накладки?
– Производственной…
Самоназначенный расследователь, испытывающий значительные трудности в сохранении беспристрастного имиджа, попросил уподробнить эту историю. Втайне он надеялся услышать сочную, многоликую криминальную драму в духе лучших произведений Агаты Кристи и проникнуться к собеседнику сочувствием.
– Знаете, хотелось бы какой-нибудь конкретики…
– Причину падения? Потери статуса? – было видно, вопрос не слабенько взволновал мужчину, раз тот задергался, стал зачесывать волосы на лоб.
– Да-да – ответил Блейк, изо всех сил стараясь выглядеть чуть назойливым, глуповатым, но все таким же непроинформированным, как ранее, – Знаете ли, не откажусь…
Собеседник отстраненно задумался, кинув неуверенный взор на маленький кусочек льда, упавший в пиво, медленно ушедший на дно стеклянного бокала, который держала бледная рука сухощавого юнца, сидящего на диване напротив. В конце концов, он сделал то, чего Дэвид боялся – изъявил нежелание.
– Признаться искреннее, не хотелось бы ворошить пройденное. Это для меня экс-этап…
– Аа…
“Может ли человек, которого избил Фернок, не быть убийцей? А может ли им быть?
А, может, одновременно и то, и это? От неразберихи
начинаю путаться в паутине собственных бессознательных догадок, вылетающих из черепа со скоростью девятимиллиметровой пули”
– Что-что? – бывший подозреваемый начал относиться с дискурсанту с осторожностью, – Вы что-то хотели добавить?
Дэвида сжала стесненность, от неудавшегося разговора, само собой. Сознавшись в неудобстве (солгав), которое якобы давно мучает горло, он пару раз, поклонившись, извинился перед господином и освободил часть диванного пространства.
Компашка худых рэперов взвилась от восторга.
Департамент.
Засовывая ключ в скважину, ища отверстие, находя, поворачивая, Фернок прислушивался к каждому звуку. Возможно, а, скорее, вероятно, поэтому лейтенант, заработавший весьма нечистую славу, которой способен похвастаться не каждый матерый преступник, слывший образцом беспорядочности и злостного смутьянства (подстрекательства), был все еще жизнеспособен и цел.
Ныне жило мало фаталистов, следовательно, в теорию везения мало кто верил, а посему талант Фернока являлся почти доказанным фактом.
– Дэвид, как у тебя со временем? Разобраться успели? На обед не идешь?
Подчиненный, пробегавший мимо, нечаянно попавший в поле зрения Эсмонда, ответил:
– Я перекусил вообще-то пять минут назад…
– Не рассказывай мне! – его шефу не нравились отказы, – Пять минут? Типа еще не улеглось? Да брось, поешь за мой счет.
– Для чего тебе?
Шеф, как всегда, все решил за другого, чем активно спешил поделиться:
– Дело наметилось, небезважное, кое-кого урезонить нужно, а ты в этом, считай, специалист. Я ведь не раз тебя посылал на подобное…
Блейк, ощутимо утомившись от этой неофициальной “работы”, тоннами пожирающей положительное настроение, встал в гордую позу:
– Нет, так не пойдет – напомнив Ферноку, – Ты обещал меня ни во что не втягивать. Забыл?
– Нет – ответил лейтенант, – Но ты уже нас, вроде, индивидуум, проповедующий нравственность… – у него была идейка, как можно уговорить разленившегося, – Безнравственно будет упустить такой шанс!
Дэвид важно скрестил руки на груди:
– Ну, и? Я слушаю…
Шеф принялся рассказывать:
– Тот червяк, за которого ты активно заступался, приближенный мэра, так сказать. Богатый родственничек, имеющий место в политиканских рядах, посодействовал оправданию червя, сделав ему железное алиби…
С помощью боевито сдвигающихся выводов офицер понял, в чем будет заключаться просьба подстрекателя:
– И тебе приспичило, чтобы я его выследил и избил?
Фернок прямо:
– Я бы и сам, но есть крутая возможность попасться, а твое рыльце еще не совсем в пуху… – как всегда, задействовав саркастический тон словесного послания, – Я же – звезда без пяти минут.
– И? Это и есть причина, по которой обязательно нужно поручать это грязное дело мне?
– Исполнение приказов капризной справедливости неизвестным дается всегда проще. Нет, не слышал? – не дождавшись ответа (взгляд Блейка уже отражал необходимое согласие), он озвучил банальную истину, – Закон и справедливость враждуют с начала времен… – но подходящую для уговора, – Чего уставился так? Хочешь сказать, не знал об этом?
“Вспомнил” – сказал про себя Дэвид, еще раз посмотрев на беззаботно общающегося с незнакомыми тинэйджерами престарелого прокурата Рэя Чатмана – обеспеченного бизнесмена, заживо похоронившего нескольких членов брокерской конторы. Мотивацию преступления (как говорил всеведущий Фернок) раскрыть не получилось, все, что у полиции имелось на Рэя, доказательства, улики, все исчезло по причине необоснованного вмешательства правительственных сил. Не осталось ни единой зацепки.
Дэвид, чувствуя свою частичную вину (ведь именно из-за его неожиданного отказа шельмоватого Чатмана не убедили подписать чистосердечное и во всем сознаться), решил исправиться и собственноручно покарать “потрошителя”.
“Я должен”
Каким бы коп ни был, бывшим, настоящим, непризнанным, он до конца жизни, до самого заключительного мгновенья, ознаменовавшего прекращение работы всех органов, будет копом. И никем другим. А каждый коп должен, нет, обязан поддерживать шаткое равновесие, следя за балансом, выступая на стороне справедливости.
Караулить Рэя долго не пришлось – вволюшку наобщавшись (дискуссия заняла чуть больше двадцати минут с момента ухода Дэвида), лицемер попятился к выходу, прижимая взглядом танцующих девчонок.
Оказавшись на ветреной улочке, он вытащил из кармана пиджака подарочный набор электронных сигарет, втайне
добытый у одного из легкомысленных тинэйджеров.
Чтобы не считать себя последним уродом, подло умыкающим чужое, воришка стал себя оправдывать в уме:
“Серьезно, я всегда считал воровство самым невинным из грехов. И недаром. Ну, как именно может навредить потерянная вещица? Может, в единичных случаях пропажа чего-то ценного и усугубляет жизнь, но… точно не пропажа пачки никотинозаместительных ингаляторов, наверняка купленных по средней цене”
Закончив, Чатман завернул в одинокий переулок, где спустя минуту его силуэт скрылся в утреннем тумане. Только не от преследующего Дэвида Блейка!
Рэй любил срезать, обходить двориками, чувствовать себя в стойком одиночестве. Улица, суета, толпы – все то, что другие способны воспринять без негатива, влившись в неохватный “коллектив” мегаполиса, вызывало у убийцы отвращение. Виновата в этом клаустрофобия, боязнь замкнутых пространств, или что-то другое – сказать, не получив анализ
проведенного психологического обследования, трудно. Вероятно, любовь к социальной оторванности не что иное, как коренная черта характера.
Блейк не отставал…
Придя домой, сняв душный пиджак, уютненько расположившись у себя в квартире, бизнесмен зашел на кухню и определил крупную итальянскую сырную пиццу в микроволновую печь. После двадцати часов голодания жутко хотелось есть.
Год назад статья из интернета об опасном СВЧ-излучении, написанная подростком-любителем, слегка припугнула самолюбивого Чатмана и отбила всякое желание пользоваться микроволновкой. Но сегодня – день какой-то особенный, необыкновенный, и Чатман решил на сей раз не поддаваться внутреннему принуждению, а пойти наперекор осмотрительности. Возможно, это касалось и всего остального, не только пользования электроприбором для быстрого приготовления пищи: Чатман всегда настороженно оглядывался, а сегодня, направляясь к дому, даже не подумал повернуть голову, чтобы убедиться, не идет ли кто сзади.
Единственный беззаботный день, подтвердивший суеверную теорию Рэя о необходимости крайней предусмотрительности, вылился в непереживаемый ужас.
Департамент.
– Знал или не знал – какая вообще разница? Я просто не хочу пачкать руки…
– Так, стоп, не понял, ты отказываешься? – Фернок не мог поверить, что слышит подобное от Блейка, всегда ненасытно жаждавшего торжества объективности.
Офицер приборзел, потребовав от лейтенанта:
– Послушай, я не собираюсь бегать на посылках. Сформируй мне мотив предполагаемого преступника, чтобы был стимул браться за него.
Вот что его шеф никогда не любил делать, так это просить дважды:
– Ага, десять раз сформирую! – но окончательное решение Дэвида его здорово рассерчало.
– Кто здесь? – Чатман заподозрил присутствие в квартире чужого и встрепенулся, схватив мобильник, как утопающий хватается за спасательный круг, – Але! Полиция!
– Прекрасно! – громко произнес незнакомец – тот дотошный парень из клуба, – Вызвал фараонов, значит? – Дэвид презрительно уставился на труса, – Так вот, имей в виду, они приедут по адресу и обнаружат твой оголенный изувеченный труп.
Рэй так забоялся… что для большей убедительности ему оставалось только закричать.
Взбесившись, буквально впав в ярость, потеряв контроль над собой, Блейк затащил хозяина в комнату с ванной и раковиной, заблаговременно обмотав скотчем руки. Зверь, в которого превратился самый терпеливый житель Мракан-сити, не умел щадить и всегда очень творчески подходил к вопросу пыток: какие-то части тела резал, какие-то не трогал, какие-то ломал, принося беспомощной жертве море страдальческого послевкусия, питаясь ее муками.
– Ты думал, справедливость обойдет тебя стороной? Думал,
не имеет глаз?
Чатман уже начинал понимать, за что попался…
– Ты очень ошибался насчет справедливости…
Через пять минут ванная выглядела совсем как новая: сильно похудевшее, брошенное в угол тело Чатмана, измазанные кровью стена и дверь, раскиданное шмотье мистера-убитого. Кроме этих “изменений”, наблюдались многие другие, такие, как пострадавшее (разбитое) настенное зеркало и выдавленный тюбик зубной пасты, впоследствии вытекшей на пол.
Глядя в зеркало, вернее, в то, что от него осталось, Дэвид не узнавал себя. Помочь мог только ряд сложных вопросов: что случилось с его характером, прежде добрым, ни чуть не циничным? Кто он такой? С какой целью вернулся в Мракан?
– Все… – Дэвид умыл лицо холодной водой, вмиг протрезвившей его воспалившийся мозг, поменял одежду, спионерив у убитого кое-какое барахло в виде поношенной футболки, такого же состояния куртки и пару подходящих по размеру ботинок…
Выходя из квартиры Чатмана, он смирился с тем, что так до конца и не разобрался, что им завладело – ненависть? Голод? Страх? И разбираться, если честно, не очень-то хотелось. Дэвид переживал, причем непередаваемо сильно, но о чем именно – не знал. Опасения эти росли с каждой прожитой секундой, затягивая глубоко, как трясина.
Дэвид “рисовал” на спине Чатмана бритвой, когда тот, стоя голышом, упирался подбородком о край ванны. Сцена медленного убийства походила на сцену гомосексуального насилия. Дэвид порекомендовал Чатману раздеться, чтобы приблизить смерть, отвадив треть мучений.
Подкинуть полициантам очередную работенку в виде расследования убийства человека, задницу которого длительное время оберегали продажные власти, оказалось легче простого. Нужно было всего-то найти в себе системную кнопку, отвечающую за работу некоторых функций, включающих сострадание, поиздеваться над жмуром, инсценировать кражу, наведя запустение превратив квартиру в подобие глухого, непроходимого леса.
Сколько требуется для снятия перенапряжения?
“Нет ощущения, что прежний Я живет. Есть только мысль о том другом Я, каким этот никогда не станет. Какой Я появился раньше и создал нестабильную личность – Дэвид или продолжатель – сложно сказать”
Вернувшись в свою невзрачную “дыру”, невероятно захламленную пустыми бутылками, в убийственно плохом расположении духа, Блейк уселся на грязный унитаз перед неисправной стиральной машиной.
Забыв снять штаны, он стал тужиться, стараясь изо всех сил выцедить толстую “колбаску”. Чуть не заметил, как обгадился…
Обретя низменное облегчение, Дэвид принялся фантазировать, чем себя занять на оставшийся часик до сна. И не придумал ничего гениальнее, кроме как схватить сотовый, зайти в меню телефонной книжки, шепотом прочесть список легкодоступных подруг и начать названивать каждой с не отключенным телефоном и беспричинно оскорблять, указывая на неприкрытую порочность.
Так продолжалось до одиннадцати вечера. Это, на первый взгляд, глупое и недостойное мужчины дело, помогло ему добиться слабого умиротворения, кроме того, оказалось эффективным способом наверстать упущенную усладу жизни и разительно повысить самооценку:
Звонок Диане. Время 22:40
– Вот ответь, сучка, почему ты трахаешься за деньги, а? Какие перспективы это открывает…
Звонок Азуми. Время 22:47
– Ты всю Японию уже отымела, теперь принялась за Америку?
Звонок Диане (снова). Время 22:55
– Я всего лишь попросил ответить на вопрос, почему ты шлюха! Тебе что, непонятно?
Звонок Кармен. 23:03
– Но только не говори, что ты не мразь! Я устал от этой лжи собачее-е-е-е-й!
Глэдис. 23:06
– Сука!
Абигэйл. 23:08
– Господи, какая же ты мразь... Почему тебя твоя свекровь не утопила?
Кармен. 23:10
– Да сближайся с кем хочешь, подстилка. Вообще плевать…
Эшли. 23:15
– Пошла…
Выливая словесный понос на своих одноразовых любовниц. Дэвид таким образом боролся с притесняющим предчувствием, которое неотступно убеждало, что алкогольная деградация и ухудшение основных характеристик – лишь цветочки, что первостепенная проблема другая, она же – первопричина.
Закончив, Блейк проникся желанием заглянуть опасности в глаза, это могло послужить сдерживающим моментом, помочь бросить пить, опомниться! Но… как только Дэвид узнает, что он и кто, как только поймет, жизнь станет в корне другой, во всем противоречащей той, какую он проживает сейчас. Поменяется и мироощущение, уйдет та голодная жажда самоугнетения, неотделимая черта запущенного, глубоко больного выпивалы…
Но если раньше алкоголь был нужен, чтобы заглушать
неуверенность Блейка, помогая ему создавать крепкую иллюзию героя, теперь сурьма предназначалась для разгадки.
Для раскрытия собственной личности, затерроризированной демонами – загадочными отсылками к другому существу.
Самое страшное для Дэвида – узнать, что две личности делят одно тело.
Как? Это и есть первопричина.
Ночь прошла тихо. Без эмоциональных излишеств, приступов гнева и аффективных порывов. Для досконального изучения себя, для более подробного анализа Дэвид по утрам стоял у зеркала, смотрел сквозь свои же глаза и видел
какого-то незнакомого человека. Он был уверен, это свойственно только психам и потерявшимся, но не знал, к какому “классу” себя относить. К тем или к другим?
“Кто я?”
Дэвид “рисовал” на спине Чатмана бритвой, когда тот, стоя голышом, упирался подбородком о край ванны.
Сцена медленного убийства походила на сцену гомосексуального насилия.
Алкаш подобрал с пола осколок побольше, призванный наносить колотые раны, точно попадать в кости скелета, портить кожу и добираться до глупых мозгов. Чатман просил сжалиться, обещая отправиться в полицию и во всем сознаться. Но Блейка давно съел аффект и достучаться было, увы, невозможно. Убийца восьми человек перенес сорок ударов в спину, прежде чем сдохнуть.
– Тот человек, которого знал мир, которым я был до бесславной гибели, не мог убивать! – крикнул Дэвид упрямому зеркалу, – Слышишь? Не мог! – и разбил его… Как тогда, в доме Чатмана.
Блейку перестала нравиться гладкая поверхность, предназначенная для отражения света, а итальянского
монаха-францисканца Джона Пекама, придумавшего способ изготовления стеклянных зеркал, он возненавидел подавно, несмотря на то, что гений был давным-давно похоронен.
“Проблема в том, что я себя не помню таким, поэтому задаюсь, почему убиваю? Что случилось? Орден вряд ли мог изменить меня так радикально. Или есть кое-что, о чем я не должен знать?”
Загадка…
Среди действий Дэвида, вполне похожих на проявления психопатии, тех, что не поддавались объяснению, было страстное желание повторяться. Их цели оставались непонятными для всех, кроме субъекта. Но кое в чем Дэвид и сам не мог разобраться – почему ему каждый раз приспичивает выкрикивать одно и то же словосочетание, не являющееся даже зашифрованным посланием
Этот вопрос не имел ответа, боялся экс-полицейский. Он мог уверенно высказывать лишь единственное, но безрассудное и логически противоречивое утверждение:
– Как я ненавижу клонов…
“Разве я мог так проспать? Не верю. Очевидно... теперь – конец всему”
Глава восьмая. “Тела”
“В последнее время говностраусы как-то обильно пали на пассив, и их кукареканье встречается крайне редко. Но петух есть петух. Петух не личность. Стоит ему расковырять остатки бугурта у себя в ректальном отверстии, как он сразу же вспрыгнет с параши и начнет каркать. Посмотрим, шо подкинет нам утро.
А пока, до наступления Годзиллы, я предлагаю периодически постить в сети старые эпичные фэйлы говностраусов. Вот покопался в переписке соседа и нашел одну из случайно сгенерированных его рудиментарным мозгом фраз, коих очень много. Просто Джеки решил взять отдельную!” – © Безумный Джек.
Господин Вард Клайтон боялся, что его новоиспеченный союзник заподозрит их организацию в чем-то, к чему она не имеет никакого отношения. Поэтому, чтобы предотвратить возможные недопонимания, агент позвонил Эсмонду Ферноку и попросил приехать в городской морг в первой половине дня. Ему не терпелось кое-что показать.
– Вот, полюбуйтесь! – когда Фернок прибыл с изрядно усталым видом, потребовав срочных объяснений, ему показали умирающего с разлагающимся тухлым изнутри телом, не заживляемым никакими мазями. Парень или девушка (из-за степени испорченности кожи визуально определить не получалось), кем бы ни было это тонущее в агонии создание, всеми движениями молило о смерти, – Как вам?
Экс-полицейский выдохнул, едва сдержав позыв утереть со лба несуществующий пот. Он пока еще не дал никакой словесной оценки, но по реакции было видно, большей жести ему встречать не доводилось.
– А как может быть? Отлично! – сказал Фернок, добавив после вынужденной паузы: – Отлично от всего остального.
Клайтон трижды извинился за это столь “аппетитное” зрелище и припомнил телефонное предупреждение:
– При нашей первой встречи я посоветовал не терять вер, помните?
– Так… – новоиспеченный немного запутался, – Вы будете внушать мне, что Мэлори жива? Или объяснять, при каких обстоятельствах пострадал тот гражданский?
– Постарайтесь отнестись с благодарностью. Я распорядился провести несколько дополнительных индивидуальных экспертиз специально для вас! – агент всегда держал свое слово, – Мы зашли в омут поглубже речного: покопались в истории болезней пропавшей и выяснили ее группу крови!
Фернок не хотел нагружать себя надеждами, но спрашивал с трепетом:
– Надо же, открытие! И что показала ваша экспертиза?
Губы Варда, собирающегося произнести нечто ошеломительное для собеседника, сомкнулись и оттянулись немного назад:
– У трупа, который вы обнаружили, и у пропавшей, разные группы. В первом случае более редкий тип. Даже имеются отличия по резус-фактору!
Экс-комиссар все равно не мог в это поверить, подкидывая любые предположения, дабы опровергнуть бредовую, по его мнению, идею:
– А спутать с кровью того таксиста не могли?
Служитель организации почти выкрикнул:
– Исключено!
Фернок представил:
“А вдруг?”
Но, все еще придерживаясь определенных рамок реальности, мысленно вернулся к умирающему:
– Отложим на потом, хорошо? Я сейчас не в духе себя перенастраивать…
Вард:
– Как скажете…
Фернок:
– Итак, кто с ним это сделал?
Через пять минут у мученика выступили язвы, покрывшие девяносто девять процентов поверхности кожи, закрывшие собою ожоги. Тело видоизменялось, словно мутируя, но человек все еще дышал, хоть и с преогромным усердием, и даже шевелил пальчиками ног.
– Кто, а не что! – к разговаривающим Ферноку и Клайтону подошел сотрудник морга, – Биология на лицо. Это подтвердили и ученые, осмотревшие бедолагу полчаса назад!
Эсмонда только одно волновало:
– Пол определили?
– Угу – кивнул патологоанатом, – Мужчина.
– Возраст?
– Близок к вашему. Может, чуть моложе…
Агент спросил:
– Сколько примерно ему осталось? – и получил бесспорный ответ.
– Недолго. Несколько часов…
– Ой, как много! – влез экс-полицейский, – С такими болями секунду от тысячелетия не отличишь…
– Так что с ним сталось?
– Смертельный газ! – цыкнул Клайтон, – Биологическое оружие, украденное неизвестными террористами из секретной лаборатории на побережье Северной Калифорнии! – являясь частью ответственного задания, его это волновало сильнее остальных присутствующих, – Болезнь вырвалась на свободу и теперь страна беззащитна. Смысла оповещать горожан никакого нет. Только панику посеем…
Фернок выразил согласие:
– Логично! – и ловко похвалил, – Вы, ребята, радуете уже какой раз. Хоть как-то, но соображаете, что редковстречаемо в наше небезоблачное время…
– Если бы все так сотрудничали, как мы с вами сейчас… – агенту вздумалось чуток пофантазировать, – Государства, корпорации и вообще люди, то небезнадежное будущее новому поколению было бы обеспечено!
Хорошо расслышав товарища, Эсмонд произнес жизненную фразу:
– Мечтать не вредно. Вредно не мечтать…
Тем временем. Наемники, которым наниматели обещали накинуть за доставку, обсуждали план действий по использованию газа. Имея имидж незамысловатых металлистов, готовых променять родню на наживу, они умело пользовались своей внушительностью и прикарманивали хорошо да помногу. Главарь шайки – Лаки – тот еще буян, отправивший на свет несколько подразделений спецназа в позапрошлом году. Корефаны его уважали как собственного отца. Впрочем, неспроста: сыскав приличную работенку, неустрашимый разбойник помог незаметной и хилой группировке подняться чуть ли не до мирового уровня известности.
Со временем талантом Лаки заинтересовались крутые преступные боссы, предлагая самые различные суммы – от неприлично больших денег до удовлетворительных и по большому счету излишне скромных для таких профессионалов.
– Итак, сегодня мы непреднамеренно опробовали газ на своем! – закричал вожак, носивший длинную байкерскую бороденку и черные очки, – Вы видели эффект? Это… это потрясающе!
С данным утверждением было тяжело не согласиться: один член группировки, менее осторожливый, случайно коснулся испарения и на глазах подельников превратился в “мумию”. Те, разумеется, ничем помочь ему не смогли, да, в общем-то, не очень и хотели. Узколобые подонки извлекли выгоду даже из такой поганой ситуации, оставив умирающего соратника на глазах у толпы.
– А тебе не кажется, что уже все спецслужбы разыскивают долбаный груз? – предупредительно полюбопытствовал другой отморозок, – И, скорее всего, когда-нибудь найдут…
Главного ничего не пугало:
– Жизнь без риска скучна! – взмахнул он руками, – А так есть шанс разбогатеть!
Покинув неприятное помещение, коим по праву мог считаться морг, Фернок уселся в темно-зеленую Хонду Цивик, предоставленную организацией. Комфортабельный салон с умиротворяющей и спокойной обстановкой оказался незаменимым местом для чтения доклада группы молодых ученых об украденном оружии. Кое-что в этой истории
экс-коп признал интригующим, например, несколько имен из списка, имеющих непосредственное отношение к финансированию проекта.
В него были занесены имя и фамилия – Уолтер Брэдли. Эсмонд тут же вспомнил скромного сержантика из Департамента, который сейчас, по слухам, поднялся гораздо выше своего первоначального звания.
Пэксвелл согласился осмотреть территорию убийства. Приглашение выдал не кто-нибудь, а сам Уолтер Брэдли, поднявшийся на одну ступень выше со времен их последней встречи.
– Д олжностное лицо, осуществляющее расследование в США, собирает материал, который при наличии достаточных данных позволяет полагать, что конкретное лицо совершило конкретное преступление, передаётся прокурору, который принимает решение о выдвижении обвинения – Пэксвелл зачем-то зачитал кое-какое правило полиции США.
Брэдли думал:
" К чему это он? " – но спрашивать не пришлось.
Пэксвелл в красках поведал о своей тревоге:
– Иногда грызет до боли неприятное ощущение...
– Слушаю – Брэдли немного отвлекся от главной цели встречи – убийства молодоженов.
– Зайти к доисторическому знакомому… на чаек, что ли? – вслух подумал Эсмонд, – Или лучше на виски с обязательным условием заговорить о наболевшем лишь по окончанию крепкого сна и банной процедуры?
В пасмурный день похорон Максимилиана Пэксвелла Брэдли первым очутился на кладбище, принеся больше нужных вещей. Во многих других ситуациях сержант проявил себя с не меньшей положительностью. А Фернок, как правило, не забывает хороших людей.
Спустя десять минут.
Агентишка все не звонил, хоть и клялся удостовериться в решительности экс-комиссара. Видимо, антипреступная организация уже привыкла к его волевым качествам. Теперь, когда все вопросы, касающиеся дальнейших действий, практически исчерпались, можно было начать путешествие по адресам. И первым счастливцем, чей покой взбаламутит деятельный Фернок, будет Уолтер Брэдли.
“Вот отрада, скажет он” – возможно, эти прогнозы верны!
– Здравствуйте, только без лишних слов, отвечайте прямо, для чего вы попросили о встречи? – спросил Вард Клайтон с выражением, изображающим чрезвычайную непонятливость. Экс-комиссар не поленился объяснить:
– Да есть одна версия, кто может быть причастен к краже, но без вашего содействия, увы, проверить ее мне не по яйцам! Надеялся, что выручите. Вы же, вроде, ребята смелые, хорошо себя зарекомендовали…
Агент про себя:
“Неплохой поворот”
– И что от нас требуется?
– Прослушка разговора, который вот-вот состоится, чтобы убедиться в моем феноменальном чутье! – Фернок не мог обойтись без самоиронии, показывающей наигранное ребяческое самомнение, – Борцы с криминалом хотят избежать новых жертв, правильно?
– Конечно! –Вард не мог ответить как-то иначе, – А теперь я превнимательно вас слушаю…
Через пять минут:
– Кстати, может, откроетесь мне и скажете, почему подумали именно на него? Почему он, по-вашему, может быть причастен?
Фернок растолковал максимально доступно:
– Соизмерение всего возможного, правильные умозаключения, действующие согласно законам интеллектуальной познавательной деятельности, именуемые логикой…
Собеседник, конечно же, переспросил:
– Не играйте с чужим терпением. Повторюсь, на чем строится ваша теория?
– Да на логике! – Фернок остался при своем, – На чем же еще?
– Знакомые Брэдли вытянули его на новый уровень в бизнесе, из-за чего тот, потеряв ум от радости, даже отказался от полицейской карьеры. В отсчете о случившемся я прочел, что некто неизвестный, вероятно, нарочно отключил систему безопасности комплекса, чтобы преступники получили доступ…
Агент с нетерпением ждал дефинитивного вывода:
– И что вам подсказал этот пункт?
Экс-комиссар не снизил высоко установленную планку, вновь произведя впечатление очень сообразительного следователя:
– На зафиксированный скрытыми видеокамерами момент совершения кражи только у одного присутствующего имелся доступ к комнате управления…
– Кто это? Я давно читал отсчет и могу не помнить всех деталей…
– Родной брат того самого моего знакомого, у которого я собрался погостить. Богач, филантроп…
Через час.
К Уолтеру Брэдли, худощавому эктоморфу с активно прорезающейся плешью, проживающему на Кавендиш-стрит (улица, представляющая собой ряд монолитных жилых зданий, состоящих из двадцати трех – тридцати этажей), заскочил старый знакомый. Владелец жилья, выказав поистине “паранормальное” удивление, растерялся и забегал по коридору:
– Эсмонд! Ты к-к… – он даже стал заикаться, – Какими судьбами?
– Поражен, я смотрю? – спросил экс-комиссар, испытывая психику Уолтера на прочность.
– Не то слово! – сознался приятель, – Ну, довольно болтовни! Раз зашел, то давай, выкладывай, как дела? Как поживаешь? И смог ли восстановиться в моральном плане после тех испытаний, через которые прошел? Я ведь знаю, в какое дерьмо ты угадил. Вроде, еще не отстал от жизни, ящик временами включаю!
– Честно… – гость посмотрел под ноги, – Поверь, меньше всего нам нужно об этом вспоминать… – его неохота была вполне обоснована, – А насчет дел… скажу так, не гипергедония, но и не болото.
