Текст книги "Фернок 2 (СИ)"
Автор книги: Евгений Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)
Тем временем Лео уже весь трясся, охваченный ознобом, ощущающий мучительное приближение неизбежного падения власти над сознанием. Разрушитель его прошлого, который, вероятно, сейчас станет разрушителем настоящего, Виктор фон Дум/Доктор Фатум, напыщенно произносил псевдобиблейскую молитву:
– Явись, судьба, и забери. Слабость поглоти, одари могуществом. Смилуйся, прости за все грехи и душу отпусти. Молю тебя, судьба, не подведи…
Лео-Дэвид, вопреки просьбе Рока о молчании, заставился прервать молитву и заговорить:
– Ты думаешь, мне сейчас страшно? – трясущийся надел слабую улыбку, – Но человеку, у которого отобрали прошлое, нечего бояться. Он уже пережил одну смерть, а вторая переживается с легкостью…
Дума сильно смутили “признания” Ворона, подтолкнули на самые негативные предположения:
– Стоп, объясни, откуда ты знаешь про свое прошлое? Кто тебе рассказал?
Фатуммен продолжил свою речь, однако, продолжение можно было с легкостью считать непрямым ответом:
– Правда, если разобрать все по полочкам, то окажется, что на самом деле моя ситуация не самая плачевная. Кого-то, например, ненавидит собственный ребенок. Ненавидит так сильно, что жаждет расплаты… – замолк на миг, чтобы переждать мгновенную боль. А, увидев стоящую за спиной Виктора Мэлори, едва научившуюся держать меч, договорил, – Вряд ли что-то может быть страшнее…
– Что за кошмар тебя посетил? – она пыталась быть терпеливой и отзывчивой, тщательно скрывая недовольство некоторыми особенностями в характере своего полового партнера.
– Долго объяснять – прохрипел Эсмонд, вытирая запотевший лоб, и, повернувшись к любимой, дополнил, – Материальная основа таких проблемных снов – отсутствие в них тебя. Все остальное несущественно – затем, не трогая торшер, поднялся с кровати…
Повернувшись к нему, уже вставшему и надевшему тапки, женщина спросила:
– Так что нужно сделать для того, чтобы я сопровождала тебя в твоих снах и была спутницей не только по жизни?
Даже не вникая в суть столь бредового вопроса, заданного красоткой, судя по всему, от безысходности, Фернок неохотно ответил:
– Понятия не имею…
Правая рука будто сама воткнула меч между лопаток:
– Сдохни! – крикнула Мэлори, и тело злодея конвульсивно изогнулось.
Дум издал громкий крик, от утерянной способности к шевелению опустился на колени и, почувствовав жгучий холод, идущий изнутри… стал ждать смерти?
Не пришлось поворачиваться, чтобы понять, кто это сделал:
– Я хотел, чтобы твоя жизнь имела смысл, как и моя, чтобы после моей смерти ты заняла мое место. Ради этого стоило
кое-кем пожертвовать…
Подмигнув, Лео поручил Вахиду добить Доктора Фатума. Тем и завершился поединок.
В долине стратовулкана потемнело.
Виктора сбросили с горы. Противный треск расколотого черепа, звук разбившегося о скалу тела, угодившего в недоступное для извлечения места, в ущелье, обрадовал слух Мэлори. А вот Лео, скрывающего, возможно, самую мерзкую энигму, ничего не могло ни поправить, ни утешить. От новых угрызений его посещали сложные мысли-мечты:
“Если бы я тяготел к легкой графомании, признавал письменное сочинительство и мечтал поставить пьесу, то я описал бы все негативные стороны правды и все хорошие лжи искуснее, чем любой драматург, уместив все на нескольких страницах”
Оповестив всех фатумменов о смерти лидера, о том, чего те явно не ожидали, Вахид Синал значительно упростил Блейку и Хейли задачу. Благодаря ему они, пережившие сильнейшее плохое потрясение, смогли поесть досыта и крепко выспаться в своих кельях…
Утром Блейк встретил девушку на улице, у ворот монастыря, с таким кислым унылым выражением, словно у него только что стряслось страшнейшее горе. Просто он всю ночь готовился к раскаянию, репетировал про себя, что сказать, с какой интонацией преподнести правду. Просыпался, шевелил губами и вновь “отключался”.
Встретив девушку, он прогнусавил:
– С добрым… – и, не дождавшись ответного приветствования, заплакал. Глаза налились крупными каплями, на щечках проступила нелепая краснота.
Хейли заинтересовала причина этих слез:
– Что с тобой?
– Я… – Лео уже не соображал, в чем собирается признаться. Рот двигался почти автоматически, по инерции, – Я обманул тебя. Прости…
– Насчет чего?
“Если б совесть позволила подменить истину чем-то другим, то мой мозг сообразил бы с десяток неправд. Таких
реалистичных, что было бы невозможно в них не поверить. Но увы, внутреннюю систему противопоказано
перенастраивать”
– Весь прошлый день откровенно пользовался твоей доверчивостью, смотрел в твое лицо и лгал… – наступил самый трудный момент, – Ты меня возненавидишь, но так будет лучше. Так ты будешь знать…
– Знать… что? – Мэлори не могла предвидеть, что перенесет столько “ударов” за столь короткое время, поэтому и причина самобичевания Лео оказалась совсем не такой, какой она себе ее представляла, – Есть что-то, о чем мне еще не рассказали? – дьявольски разочаровывающей.
– Есть… – шепнул клон, – Это я убил Эсмонда Фернока. Я…
– Для поступка, совершенного тобою, требовался стальной мотив. Тебя на протяжении достаточно длительного времени кормили тем, что вызывало нарушения восприятия действительности и памяти. А смерть Эсмонда подвигла на решительные действия…
– Я рассказал твоему отцу о его попытках докопаться до правды, о его войне с адептами ордена в Мракане. Дум сразу одобрил мою идею.
– Это – наш с Вахидом план. Мы очень сильно рисковали, поскольку была немалая вероятность того, что Эсмонд просто твой сожитель. Ребята, если так посмотреть, шли на вынужденное убийство невиновного, понимаешь? Из не самых злых, не самых грязных побуждений…
Мэлори не успела ни пустить слезу, ни накричать, ни “разложить по полкам” поступившую информацию, как горюн опустился перед ней на оба колена:
– Слушай, убей меня, если хочешь, если считаешь, что я конченый. Убей! Не подумай, я не буду просить о пощаде, я ведь все потерял… – и зарыдал еще сильнее, – Ну, прости…
Все, на что у девушки хватило силы, это легкий шлепок по лицу раскаявшегося, пощечина, которую тот по причине сильнейшего стресса даже не почувствовал.
Затем она просто отошла от него, и, как ни в чем не бывало, вернулась в храм. И только потом, лежа в одинокой келье, полноценно ощутила полученный “удар”. Сжало все: и сердце, и грудную клетку…
А Лео, неспособный совладать со всепоглощающим, всепожирающим чувством вины, кричал, постепенно теряя энергию:
– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – орал так громко, так сильно, словно его резали, грубо растирал кожу лица и шеи быстро тающим снегом…
“Я убил невиновного человека, что очень сильно меня терзает… Мне придется жить с этим до конца. До самого конечного пункта”
Весь следующий день Мэлори и Лео не подходили друг к другу, старались друг друга не замечать. Но в среду, когда Вахид сообщил девушке (на перса она злилась в меньшей степени) о скорейшем отлете, ей было необходимо поговорить с Блейком, кое-что с ним обсудить…
Подойдя к двери своей кельи, Ворон увидел приклеенный к ней скотчем лист. На нем красовалось одно единственное
слово, написанное карандашом – wait (жду), которое, может, и сотрется, но запечатленные в памяти эмоции от пережитого – никогда.
Снаружи храма.
Лео, как и в прошлый раз, начал пускать сопли:
– Привет, скажи, ты никогда не сможешь меня простить?
Мэлори, испытывая к нему очень неоднозначные чувства, недоненависть, недосострадание, не определившись, что из этих “компонентов” перевешивает чашу, предпочла быть полностью честной:
– Я не знаю… – ей так надоела вся эта ложь, – Глупо от меня сейчас что-то требовать.
– Угу… – фатуммен учел ее настроение и постарался впредь затрагивать только наиболее уместные в данной ситуации темы.
– Вспомни, ты произнесла одну мудрую вещь, когда мы оба находились в опасности. Чтобы поступить правильно, нужно уметь жертвовать!
– Я поступил подло в высшей степени, заставив тебя
совершить убийство. Вообще не нужно было тебя приплетать… – Блейк внезапно почувствовал себя находящимся в шаге от права просить прощение, – Но мы спасли сорок американских семей. Все бы эти люди, которые очевидно не заслуживают смерти, в скором времени были бы мертвы. Понимаешь, как много было поставлено на кон?
Призыв изменить свое мнение был встречен холодным молчанием. Девушка, как бы сильно не пыталась, не могла подарить ему прощение. Между ругательским попреканием и игнором она предпочла второй вариант.
Заметив за ней нежелание продолжать эту
траги-беседу, Блейк заговорил об отлете:
– Вахид сказал, через час за нами примчится вертушка. Мы отправимся обратно, туда, откуда пришли и попытаемся забыть все…
Эта весть неожиданно сильно не понравилась Мэлори, вставшей в принципиальную позу:
– Я никуда отсюда не уйду…
Блейк мог ожидать от нее чего угодно, практически любое безрассудное решение в данной ситуации показалось бы нормой, но только не такого:
– В каком смысле?
“Думаю, после всего пройденного можно будет с легкостью
заняться сочинением спектаклей, постижением режиссерской профессии, написанием лихо закрученных триллеров и еще много чем другим.
Можно. Но, скорее, легче забыться, нежели тянуть на себе этот груз до обрыва. Падение получится куда более жестким”
Ответ Мэлори напугал Лео:
– Я останусь здесь и возглавлю империю отца, внесу все нужные изменения и группировка будет действовать более гуманно!
Напугал, разочаровал до глубины…
– Нет – клон был категорически против, – Ни в коем случае. Если ты пойдешь по его стопам, то растеряешь все хорошее!
Девушка упиралась:
– Это решать только мне…
Но ее друг (Лео все еще им являлся) проявлял все большую настойчивость – решительное и твердое намерение достичь
цели, философски аргументируя:
– Все золотое, что в тебе заключено, померкнет! А это будет означать победу зла. Непрерываемый бесконечный круг убийств, хороших и плохих, пока не останется никого...
– Значит… – дочь Дума старалась уклоняться, – Такова судьба.
Постепенно теряя надежду на ее благоразумие, фатуммен корил себя:
“Нет, это какой-то бред. Все бред. Старался как лучше, считал, можно обойтись меньшей кровью, но только все усугубил”
– К сожалению, я не сыскал возможности познакомиться с твоей матерью, но уверен, она была бы против твоего… – вдруг этот тупиковый разговор, поставивший между ними стену недопонимания, “порвался” на экстремальной ноте. Лео что-то очень сильно напугало:
Мэлори, жадно вдохнув полной грудью свежего воздуха, которого ей катастрофически не хватало, беспомощно опустила веки и начала бледнеть. Совсем ослабевшие, ноги пошатывались и подгибались под непривычной тяжестью.
Тщетная борьба с обмороком лишь усугубила ситуацию – из носа потекла тоненькая струйка крови.
Лео произнес дрожащими губами:
– Тебе плохо?
Не ответив (видимо, не сумев расслышать вопрос), Мэлори стала падать. Друг стремглав подхватил ее и взялся кричать, взволнованно звать на помощь:
– Вахид! Вахид, иди сюда!
Она, потерявшая управление над своим телом, обмякла в его руках, защекотанных длинными шелковистыми локонами…
– Ну, Вахид, отзовись, где ты там???!!!
Увы, дело не обошлось кратковременной утратой сознания.
Доктор, которого господин Синал “денежно пригласил” полетать на вертолете, заявил, что женщина подлежит срочной госпитализации.
Благо, винтокрылый подлетел без опозданий и Мэлори вовремя подключили к аппарату искусственного дыхания. Больше всех за нее переживал, естественно, Лео. Бесконечно выспрашивая у подуставшего медика об изменениях в ее не самом лучше состоянии, он неосознанно мешал ему работать.
Поглядывая в иллюминатор на удаляющийся храм, клон приговаривал, что точно никогда не соскучится по этому
“ублюдочному месту”. Через полчаса уже стемнело и земля перестала быть видна…
Доктор поделился с Блейком планами касаемо лечения:
– Перелет на другой континент ей пережить вряд ли удастся. Так что не будем рисковать зазря и определим в местную клинику. Есть кое-какие подозрения, но пока я не решусь
что-либо утверждать. Требуется полноценное обследование…
Парню ничего не оставалось, кроме как дать согласие.
“Все кончено. Ты будешь жить. Я верну нас обратно” – небольшое самоутешение, как всегда, предназначалось для поднятия настроения.
Прощай, Эльбрус, пока, Евразия…
Глава двадцать пятая. “Как-то все быстро посветлело”
Когда все дороги заходят в тупик, когда разрушены все иллюзии, когда ни один луч не блеснет на горизонте, тогда в глубине души каждого человека остается проблеск надежды.
Делия Стейнберг Гусман
Самочувствие Мэлори незначительно улучшилось благодаря действию капельницы. Врачей, взявшихся помочь, уговорили не настаивать на госпитализации в их клинике и попросили поделиться всеми необходимыми лекарствами для благополучного полета в Америку.
Девушка решила не возвращаться в Мракан, а временно пожить у своей тети в Нью-Йорке.
Вахид подарил парню билет в прошлое, возможность наладить свою жизнь, шанс вернуть потерянное – передал записку, в которой были указаны его настоящая фамилия, фотография семьи (да-да, она была у пропавшего без вести Лео) – двух дочек и жены, а также адрес их нового места жительства.
– Это не я выведал, а девушка – признался перс, – Когда увидитесь, не забудь ее отблагодарить…
Восточный Бронкс – район Бронкса вдоль реки Ист Ривер, застроен, в основном, многоквартирными жилыми домами с проживающим в них населением со среднестатистическим достатком.
Западный Бронкс – район со зданиями более ранних годов постройки, отличается от Восточного Бронкса холмистостью рельефа. Как и в случае с Восточным, большинство его жителей имеют средний доход.
А Южный, несмотря на то, что расположен к Манхеттену
ближе всего, известен как наиболее неблагополучный район, заселенный семьями с низким уровнем дохода, в частности афроамериканцами.
“Моя жизнь вернулась ко мне… Я все вспомнил – свою супругу, своих детей, себя…
Не могу поверить, что совсем скоро я буду чувствовать тепло домашнего уюта. Излучаемый торшерами световой поток, контрастный массажный душ, приносящий организму неоценимую пользу, спутниковое телевидение… Поскорее бы! Поскорее бы вернуться в рай”
ЧЕМ ДОЛЬШЕ СТРАДАЕШЬ, ТЕМ ОШИБОЧНЕЕ ТВОЕ МНЕНИЕ О ЖИЗНИ.
Клон вспомнил, как, когда и где его похитили!
Двадцативосьмилетний Лео Уилсон работал в полиции, (прямо, как и Дэвид Блейк когда-то). По неопытности связавшись с одной сомнительной (на первый взгляд) организацией, он сильно подвел себя и шефа, за что получил понижение.
Из вредности оказав представителю организации услугу, Лео надеялся отомстить шефу и сорвать куш. Но был обманут…
Но Барнэйб Торрес, глава антикриминальной спецслужбы, действующей по воле Виктора Дума, не доверял копам, тем более таким зеленым и не прожженным, как господин Уилсон. Подонок посчитал, от него нужно избавиться в целях сохранения абсолютной конфиденциальности, но проекту “клон”
требовались новые подопытные и вот француз подумал:
– А что если провести ему пластику?
Через сутки Уилсон пропал без вести.
Лео решили заменить именно на Дэвида только из-за того, что Торрес, проверявший списки погибших в США полицейских, остановился на самой первой биографии – на информации о Дэвиде Блейке.
ПОСЛЕ ДОЛГИХ СТРАДАНИЙ НАСТУПАЕТ БОЛЕЗНЕННАЯ ПАУЗА.
Клон увидел жену, дочерей, свою семью… и улыбнулся. Теперь он больше не клон, а человек.
“Мистер Уилсон воскрес”
Лео уверенной походкой направился к ним.
Женщина и две девочки устроили пикник во дворе – замутили барбекю, взяли с собой несколько книжек, гамак... Рядом находился мужчина, заботливо ухаживающий за ними. Своим присутствием он напряг бывшего кормильца, вернувшегося из небытия, правда, не настолько сильно, чтобы тот выкинул идею подойти, попытаться напомнить…
Лео с самого начала чувствовал себя чужим, а эту заманчивую идею – нелепой попыткой, изначально обреченной на полнейшее фиаско. Но что-то заставило его попытать счастье, что-то заставило…
– Здравствуйте! – крикнул Лео семье, – Я вернулся к вам!
Девочки удивленно посмотрели на мужчину, а женщина, миссис Уилсон, стараясь держаться как можно дальше от чудаковатых незнакомцев, от типов со странными наклонностями, попросила своего нынешнего супруга (одноклассник вовремя спохватился, и через два года после исчезновения Лео сделал предложение его жене, та, хоть и терзалась смутными сомнениями, в конечном итоге не отказала и вышла за него) разобраться:
– Так, мужик, ты чего здесь забыл?
Радостьносящая улыбка, некоторое время продержавшаяся на лице Лео, вмиг исчезла:
– Как… что? Я здесь живу! Это мой дом!
Друг-подлец, а, может, просто спаситель, позаботившийся о семье господина Уилсона после его исчезновения, не отличался интеллигентностью и выглядел несколько хамовато:
– Ты, кажется, ошибся адресочком, здесь наш дом! – он весь напрягся и порозовел, как хрюшка, – Так что катись, пока цел…
“Не может быть”
– Сам отойди от них! – не сдержался пропавший, – Я – Лео Уилсон! Это моя семья! Это мой дом!
Хозяин вдруг понял, что общаться с недоброжелательным гостем бесполезно и попросил своих друзей-собутыльников, гостивших в доме, доходчиво объяснить, как положено вести себя при чужих.
Лео схватили, прямо при его дочерях, которые не знали, что он это он, их родной папа, заломили руки, взяли за волосы, ударили несколько раз…
– Да это моя… это моя семья, уроды! Я Лео! Отпустите! Отпустите меня! Я пришел к ним!
Довели до постыдного слезоиспускания, наговорили кучу неприятного, в сердцах пожелали всяческих бед…
– Ну, я умоляю вас! Умоляю…
Оттащили его в другой дворик, расположенный за дорогу от дома Уилсонов, отпинали ногами и бросили там. Перед тем, как уйти, громко предупредили:
– Еще одна попытка, червь, сыграть на их чувствах, и мы тебя закопаем живьем, понятно? Лео давно мертв, даже могилку сделали, а ты, ублюдок, пытаешься задеть за живое!
Мать тем временем отвела девочек в дом.
– Идите внутрь. Кем бы ни был этот человек, вы должны
помнить, вашего отца уже нет…
Не чувствующий физической боли, лишь душевную, более сильную, Лео продолжил просить, плача. Хоть и его обидчики, вернувшиеся обратно, уже ничего не слышали.
– Я пришел к ним! Отпустите. Я их близкий…
ПО ОКОНЧАНИЮ ПАУЗЫ СТРАДАНИЯ НА КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ ВОЗВРАЩАЮТСЯ…
После вертолета Лео так и не навещал Мэлори, которая, кстати говоря, лежала в одной из самых престижных клиник “большого яблока” – в медицинском центр Langone при Университете Нью-Йорка, славящимся своими услугами для пациентов со всего мира. Благодаря своей репутации в многонациональном городе он числится в списке топовых медицинских организаций, расположенных в Соединенных Штатах. С посетителями там общаются на редкость вежливо, с пациентами – еще вежливее.
После очередного “промаха” Лео направился прямо туда, никуда больше не заходя.
– Доктор… – прождав около часа, он уже больше не мог терпеть. Ему хотелось поскорее убедиться в выздоровлении девушки и уйти, заходить к ней он не собирался, – Скажите, как с самочувствием у недавно поступившей? И если вам позволит врачебная этика, то, пожалуйста, назовите причину. Я, надеюсь, обследование прошло удачно и ничего непоправимого не выявили?
– Правильно надеетесь! – сказал галантный врач,
поправляя за ушами дужки очков в тонкой оправе, – Обморок при беременности, как правило, является следствием понижения давления. Это может быть вызвано голодом, духотой, принятием горячей ванны, эмоциональной нестабильностью, переутомлением… Причин много. Беременные женщины, имеющие склонность к резкому падению артериального давления, должны стараться по возможности избегать ситуаций, которые могут
спровоцировать подобные состояния…
– Что? Беременность? Э… – Лео в край удивила данная новость, даже, можно сказать, поразила.
– А вы не знали? – спросил медик.
– Нет, откуда? Я же просто друг…
Получив ответ на давно мучивший вопрос, посетитель направился к выходу. Док его подзадержал ненадолго:
– Заранее извиняюсь за свое неприлежное любопытство, но почему у вас синяки на лице? С кем-то подрались?
Господин Уилсон ответил:
– Ну, да, что-то вроде того…
И док пожелал:
– Удачи. Старайтесь беречь себя…
ЧТОБЫ НЕ СТРАДАТЬ, НЕКОТОРЫЕ ДОБРОВОЛЬНО СДАЮТСЯ…
– Прощайте… – сняв некомфортабельную двушку на
односторонней Бивер-стрит, Лео решил исполнить собственную мечту, поселившуюся в нем сразу после неудачной встречи с семьей.
Бывший подопытный проекта “клон” сел на стул, положил на колени альбом фотографий с дочерьми и прижал холодный пистолет к подбородку.
“Прощайте”
Палец уже дернулся, чтобы пододвинуть спусковой крючок…
“Не верится… Я скоро, уже совсем скоро стану свободным”
НО ПОТОМ ОДУМЫВАЮТСЯ И ПРОДОЛЖАЮТ БОРОТЬСЯ.
Правда, Лео, находящийся на одном волосочке от смерти, почему-то этого не сделал, так как выстрела не последовало. Вместо самоубийства – он разрядил ствол и, встав с кресла,
выкинул в окно.
“Нет, никогда”
ИМ ВСЕГО-ТО ТРЕБОВАЛСЯ СТИМУЛ, ЧТОБЫ ИДТИ ДАЛЬШЕ.
Все последующие дни, недели, несколько месяцев Лео каждую ночь сидел у Мэлори, о чем она не могла подозревать. Ночевал в ее палате, просыпаясь, смотрел на нее, прислушивался к шевелению плода…
Безусловно, эта привилегия отнимала средства, так как большая часть персонала первое время скептически относилась к просьбе Уилсона и разрешила ему приходить по ночам лишь потом, когда тот полностью вошел в доверие и согласился спонсировать в обмен за возможность находиться рядом с Мэлори.
На дворе стояла светлая срединная зима, снежная, как могло показаться теплолюбивым ньюйорковцам, но и совсем-совсем не холодная. Мэлори все еще не увидела своего ребенка (мальчика), так как после родов возникли некоторые осложнения со здоровьем, впрочем, продлившиеся весьма недолго.
Прошло десять дней. Когда ей полегчало, врачи сообщили,
где находится младенец. Слова “можете выйти и немного прогуляться”, вылетевшие из уст пожилой медсестры, заставили Хейли тут же подняться с кровати.
Лео, одетый в белую рубашку с коротким рукавом, в черные брюки, бережно держал новорожденного на руках, гладил по голове, как своего. Увидев эту картину, у Мэлори пропала сама мысль о ненависти к нему.
– Привет… – сказал друг и поцеловал малыша в блестящий лобик.
Через десять минут.
Сходив в больницу, аккуратно положив ребенка, сына ныне покойного Эсмонда Фернока, в детскую практичную кровать, Лео вернулся к Мэлори с лицом, как будто сам только что родился.
Для начала он рассказал о том, чего ждет:
– Не буду врубать старую пластинку и снова просить у тебя прощения. Простить такое априори невозможно, но мне хочется, чтобы ты знала. Врачи специально не говорили, а я… – вдох прибавил смелости, – Я каждую ночь сидел возле тебя.
Просто ты всегда так крепко спала, что не видела, не подозревала.
Мэлори была немного менее радостна и чуть более серьезна, чем друг:
– Ты ждешь взаимности?
– Нет-нет! – стал отрицать Лео, – Ты немного не так поняла. Я лишь хочу помогать тебе, безвозмездно, ничего не требуя…
Он подошел поближе, негрубо взял ее за руку:
– Послушай, мы прекрасно сможем жить вместе. Пока ты ко мне ничего не испытываешь, кроме презрения, но потом все может измениться. Просто дай мне находиться с тобой и с ребенком…
– Мы ведь столько всего пережили, оба все потеряли….
– Ну, и как это будет выглядеть по-твоему? Его настоящий отец убит, похоронен в земле, а убийца делит с матерью быт? Или ты думаешь, я позволю, чтобы он жил во лжи, как жила я, ничего толком не знавшая про свою семью?
– Нет-нет-нет… – Лео немного примолк, но прошла минута и
заговорил вновь, – Он будет жить в любви. А когда подрастет, то вместе решим, как поступить с правдой.
Затем встал на колени. У него уже вошло это в привычку.
– Я навещал своих, недавно. Меня не приняли, потому что не поверили, не узнали… Мне некуда возвращаться…
И В ИХ ИНТЕРЕСАХ ЕГО СОХРАНИТЬ.
Родная тетя Мэлори улетела на два месяца перебралась в другой мегаполис. Для Лео, добившегося от девушки неоднозначного согласия, такой расклад был очень удобен.
Прожив с ней три недели без особых сдвигов, в одном доме, но не в одной постели, он понял, что что-то нужно менять.
На ее день рождения Лео сильно напился: неловко избежав застолья, признавшись в слабосилии и попросив у гостей прощение за непреднамеренный уход, взял из холодильника бутылку. Запарившись искать стакан, стал дуть из горла. Выпил очень много, прежде чем словить недобрый глюк.
Вдруг, неожиданно, пред ним возник Виктор фон Дум, в черном пиджаке, в черных штанах и ботинках. Собственной персоной! Призрак зашел на кухню, внимательно осмотрелся…
– Думаешь, сколько еще сможешь продержаться?
Лео спросил:
– Вы про что?
– Игнорировать совесть, обманывать себя, Мэлори и всех вокруг смешить… Подумай, что с тобой произойдет потом, когда не останется сил на вранье!
– Я не понимаю…
– А мне кажется, понимаешь и очень хорошо. Я озвучу свое скромное видение грядущего – ты окончательно сопьешься, начнешь придерживаться теории заговора, а потом просто сгинешь, наложишь на себя руки из-за неопровержимости истины об убийстве Эсмонда Фернока, совершенного ради
преподлого заполучения его женщины!
– Что…
Лео, конечно же, считал иначе, а подумал так лишь по причине ударившего в голову градуса. Призрак быстро исчез, ведь Виктор Дум – обычный смертный, как и все.
– Да уж… – пьяный немного отхлебнул, противно поморщился и, еле встав на ноги, вылил остатки содержимого бутылки в раковину, – Как похмелье, помноженное на десять… – и чуточку пролил на полотенце.
Поздним утром.
– Дорогая, я покидаю вас на какое-то время. Ненадолго…
– Ненадолго это насколько? На век?
– Плохие шутки, между прочим. Черные. Я бы поосторожнее с юмором… – протрезвев за достаточно короткий срок, упорядочив разгулявшиеся мысли, Лео навестил малыша и оделся. Во все нарядное, будто спешил на какой-то банкет – в белый пиджак, в белые штаны.
Не поинтересовавшись, куда отправляется любезный сожитель, Мэлори едва его узнала. А своими планами он всегда делился сам, не дожидаясь, когда спросят:
– Вспомним же вчерашний вечер. Сидя за столом в компании твоих подруг, до меня вдруг дошло, что нам пока слишком рано говорить об отношениях. Перед их зарождением нужно все подготовить…
Мэлори смогла выдавить из себя лишь одно слово:
– Как?
Поковырявшись в ухе, Лео сказал:
– Сделаю максимум для того, чтобы наш ребенок… – и вынужденно исправился, – Вернее, твой ребенок смог мной гордиться.
Хозяйка решила подарить ему одеколон. Одна гостья вчера в качестве подарка принесла Мэлори духи, но коль выбирала их
не совсем на трезвую голову, то случайно купила мужские.
– На, возьми, это тебе за помощь.
Друг отказался:
– Если за время моего отсутствия у тебя появится кто-то другой, то подаришь ему. Не сердись – и перед тем, как выйти на улицу, произнес, глядя девушке в лицо, – Я люблю тебя…
Спустя двое суток. Мракан.
Бывший фатуммен шел на важную встречу, думая:
“Я – не Лео Уилсон. Я – другой.
Лео Уилсон умер, когда его похитили, лежа на
операционном столе.
Я – Дэвид Блейк, вернувшийся с того света
экс-полицейский. Меня насадил на лезвия серийный детоманьяк Фредди Крюгер, но моя душа, которая тянулась к героизму, не могла так просто отбыть. Она тайно переместилась в чужое тело, цинично сместив другую личность”
Ему пожал руку сам мистер Вэйн, богач, миллиардер, филантроп…
– Здравствуйте!
– Вы получили мое письмо?
– Я его прочел.
– Вы наслышаны о моей истории?
– Да-да, незаконные пластические операции… Вы по несправедливости стали жертвой грязных махинаций.
– Меня интересует дальнейшая судьба сами знаете кого – Дэвид (не Лео) поинтересовался насчет его Альтер-эго, – Скажите, он сейчас жив? Или его может кто-то заменить?
Февраль две тысячи двадцать третьего.
Разговор Джона Вэйна и комиссара Стюарта Маклафлена:
– Когда вы начинали, когда еще только совершали свои первые подвиги, зачем понадобился этот образ? Зачем маска?
Богач напряженно вздохнул:
– Чтобы защитить близких мне людей.
– Меня интересуют причины, подтолкнувшие вас! Расскажете?
Руки полицейского автоматически потянулись к сигаретам. Мгновением позже богач показал пальцем на зеленую изгородь:
– Видите? Раньше на этом месте стояло казино, принадлежавшее Борису.
– Украинцу?
– Так точно! И у людей тогда еще не было надежды, они были вынуждены подчиняться тем, у кого есть ствол, они жили в страхе! Сейчас здесь живой уголок – приют для бездомных детей. А это здание снесли пару лет назад, дабы не напоминать гражданам о тех тяжелых временах! Спаун это определенно часть моей души, но и нечто большее, чем просто символ.
– Спауном может быть кто угодно… – ответил богач, – Кто угодно из достойных. В этом весь смысл…
– Как узнать, достоин ли я?
– А как вы сами думаете?
НИКТО НЕ ЗНАЕТ, НО КРОМЕ ПЕРВОГО ЧЕРНОГО СПАУНА СУЩЕСТВОВАЛ ЕЩЕ И КРАСНЫЙ. ОН ЖИЛ ГЛУБОКО-ГЛУБОКО В ДУШЕ ДЭВИДА, ЖДАЛ ВЫХОДА ГОДА, ДЕСЯТИЛЕТИЕ…
“Я – Дэвид Блейк. Я возвращаюсь на улицы Мракана в другом обличии.
Конец ноября две тысячи одиннадцатого.
В темных гротах, что располагались под поместьем, стояла экипировочная капсула, в которой красовались три костюма.
Один принадлежал хозяину пещеры – Спауну – черный, с красным символом на груди, сделанный из резины и кевлара, второй – напарнице Спауна – Призрачной Тени – кожа плюс латекс и третий костюм напарнику Спауна – Красному Спауну – он представлял собой окрашенную в красный цвет, в остальном же точную копию костюма хозяина.
– Мастер Джон, вы уверены, что это того стоило? – подскочил Фредерик.
Спаун вспомнил слова Дэвида, его пожелания, его взгляд, его рвение...
– Уверен…
Таким меня еще никто не видел. Теперь я нечто большее, чем просто человек. Герой, символ, надежда”
Высоко над городом, на верхушке трехсотметровой часовой башни, над крышами мраканских небоскребов затаился демон ночи – Красный Спаун.
Луна зашла, с востока дул свежий ветер, гнал прохладный морской воздух, раздувая черный плащ, похожий на покрывало вечной тьмы. Он реял за спиной Спауна, как знамя!
Как только загудели сирены полицейских машин, послышались стандартные предупреждения с использованием рупора и раздалась стрельба, новоявленный мститель плавно полетел вниз, а это могло значить только одно:
“Сегодняшняя ночь принадлежит правосудию”
КОНЕЦ
Центр пластической хирургии и косметологии «Борьба с обреченностью».
– Всю жизнь, сколько себя помню, я увлекался мифологией Древней Греции. Перечитывал много раз одну и ту же энциклопедию, чтобы заново пережить все эти чудесные пропитанные эпиком истории, которые не покажет современный кинематограф.
Адриан Герреро оказался очень опытным и умелым помощником, получив должность управляющего.
– Но для меня мифы остались на уровне фантастики, то есть, я даю себе отсчет, что это все вымысел. А вот глава ордена… для него они – реальность!
