Текст книги "Фернок 2 (СИ)"
Автор книги: Евгений Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)
Пятое ноября две тысячи одиннадцатого года.
Как-то раз в дверь особняка, расположенного на Атлантик-стрит, постучался молодой человек с очень неуверенным выражением лица и слипшейся от пота недлинной шевелюрой. Этот господин, которого прежде хозяйка престижного особняка никогда не встречала, показался ей очень добродушным. Впрочем, они с первого взгляда прониклись обоюдовыгодным состраданием. Для пожилой миссис Дэ Воро это был единственный шанс прожить остатки дней в уюте, не обременяясь тяжкими для стариков заботами, а для молодца – повод вырваться из порочного круга запой-похмелье.
Неожиданно приятный гость захотел сесть. Очень он уж вымотался за три часа ходьбы пешедралом, тяжкой для большинства алкоголиков. А звали его не иначе, как Дэвид Блейк – известная по предыдущему роману личность.
– Я потерял себя. Просто потерял. Я сломался. Понимаю, такое со всеми бывает… – его высказывания, до непривычки продолжительные, тяжелые, как груз на его душе, помогли хозяйке вспомнить мужа, который тоже страдал алкоголизмом, – Мне говорили, вернуться можно, только помогая другим… – супруг богачки скончался от инфаркта во время празднования дня рождения двоюродного брата, – Это путь, по которому мне предстоит пройти…
С тех пор Дэ Воро живет жизнью одинокой скиталицы. Фигурально выражаясь, естественно. Блуждание вдовы не в горах, не в прекрасных полях, а… в крепких стенах роскошного, но грустного поместья. Дух унынья, витающий в нем, способен выкачать радость из любого жизнелюбца. Блейку это ничуть не навредило, так как счастье в нем отсутствовало изначально.
– Присядь, сынок – попросила старуха, – Не смей стесняться. Чувствуй себя одним из предметов этого дома, так будет легче ужиться…
Блейк подумал:
“Предметом? Какой же оригинальный совет. Чертовски неординарный. Бабушка, оказывается, умеет выдавать шедевральные по содержанию идеи. Ей бы позавидовал Шекспир” – и посчитал данную мысль вполне допустимой при нынешнем безрадостье.
– Хорошо – сказал он, закрыв за собой дверь, – Я это… – сделав небольшую паузу, нужную, видимо, для улучшения ориентации в бытовом пространстве, продолжил, – Принес продукты для приготовления обеда, шампанское, как заказывали, недешевое по меркам среднестатистического американца, и… – вынул из небольшого черного пакета портрет умершего хозяина дома, – Вот! Как просили…
Вдова не могла не оценить заботливость Дэвида. Его рвение помочь поражало в хорошем смысле, выглядя умилительно, но в то же время красиво. Ухажер регулярно слышал выражения типа “жаль, что мой сын не похож на тебя”, произносимые с дичайшим старушечьим хрипом. Ворчанье, легкие ночные постанывания, бесконечные жалобы… все это парень терпел, и, скорее, ради одного человека – себя.
Дэвид привыкал к такой обстановке около недели. После семи мучительных дней сродни тяжелейшему испытанию наступила долгожданная ремиссия...
Но бедная Дэ Воро, не определившая, что хуже – одиночество или обязательная компания, постепенно замечала за сожителем усталость, из-за чего ее начинало грызть чувство жуткой неловкости и самовины.
Парень в свою очередь не хотел заставлять старушку напрягаться, и предпринял все возможное для обеспечения необходимого комфорта:
– Не осмелился признаться, что первое время мне здесь было не по душе… – Дэвид сделал глубокий вдох, а потом такой же выдох, – Прошу прощения за лесть. Обещаю исправиться в скором времени и впредь никогда не обманывать… – его неподдельно наивный взгляд спровоцировал у бабушки улыбку.
Слыша подобные извинения из уст бывшего полицейского офицера, звучащие столь подкупающе, Дэ Воро начинала невольно ассоциировать себя с каким-то комнатным тираном.
– Ну, что ты, я бы не подумала сердиться…
Не видя другого выхода из сложившейся ситуации, из кошмарного тупика, стоившего ему роботы, статуса, самоуважения, Блейк ни за что не упустит возможность:
– А я в таком случае… – следующее неудачник произнес исключительно ради уважения к великодушной хозяйке, приютившей его, – А я не позволю себе подумать, что такая благонравная женщина, как вы, самая натуральная консерваторша в буквальном смысле слова, добросовестная хранительница очага, умеет испытывать гневные эмоции….
Дэвид казался смешным, заносчивым, старательным. Но любое прилагательное, в той или иной мере подходящее к его витиеватой сущности, являлось положительным. Вопреки твердо устоявшемуся мнению бывших коллег, ничего отторгающего за ним не замечалось. Напротив:
время – самый ценный ресурс – оно помогло господину Блейку раскрыться со всех сторон. Содержание книги не несло ничего присущего нынешнему поколению мужчин его возраста. Речь о пороках современных людей…
Может, Блейк слишком хорош для полиции, поэтому и ушел оттуда?
– Позвольте взяться за генеральную уборку. Уже давно хотелось привести ваше жилище в божеский вид. Много сил и средств не понадобится…
Пошел десятый день нахождения Дэвида в поместье Дэ Воро. Уже не грех заикнуться, у него появился какой-никакой опыт совместного проживания, который обязательно, сейчас или потом, поможет ему в обустройстве собственной жизни. Можно будет обойтись и без фэншуя…
На вопрос экс-офицера о наведении порядка старуха одобрительно кивнула.
– Значит, согласны? Хорошо… – на миг призадумавшись, парень принялся выполнять данное обещание незамедлительно, стараясь доставить госпоже максимум ранее недоступного удовольствия: попросил отдать в его распоряжение комнаты на последнем этаже, мол, для повышения самочувствия требуется мебельная нерадикальная перестановка.
– Я вижу свет… Я вижу свет… – подметая пол в каминной, убирая пыль с полок архаичных шкафов с дверками, купленных в начале двадцатого века, не раньше, Дэвид представлял, что лицезрит полюбившуюся к горю бутылку. Та манит его, словно просит “испей”, а он, заряженный волей-волей-волюшкой, всячески сопротивляется гнусному соблазну, понимая, что если позволит коварному сосуду повторно победить, эти попытки ухаживать за престарелой “горгульей”, окажутся напрасными. Если он убеждает себя, что видит свет, логично предположить, что под тьмой имеет в виду неуемную бутыль!
– Я вижу свет. Вижу, вижу, вижу…
Созидание помогало держаться ровно столько, сколько хотел Дэвид. Далеко не все алкоголики знают, что именно они решают, как повернуть жизнь. Например, некоторые типы вроде горе-уборщика Блейка, добровольно подписавшегося на уход за своенравной светской львицей, чьи ухажеры (тоже уже немолодые) все еще шатаются возле поместья, а иногда и наведываются в гости, даже не догадываются.
Алкоголизм – автор многочисленных комплексов. Порой эта зараза становится возбудителем кучи других нелегких отклонений.
Так было всегда: если человек вовремя не брался за голову, вредная привычка брала над ним верх и подчиняла капельку менее чем полностью.
– Точнее, видел до поры. Он потух, пропал в односекундье… Его больше нет… Есть только тьма…
Пороки и болезни, если не приуменьшать степень поганости сего факта, зачастую побеждают. Почему? К этой дилемме желательно подойти с долей вынужденного пессимизма, разбавленного стандартной псевдофилософией: человек тратит на борьбу лишь десять-двадцать процентов сил, и то не каждый, многие тратят гораздо меньше, основное занимают заботы, личные проблемы и другие отвлекающие факторы. А болезни, тот же рак, они существуют только для того, чтобы нас убивать, и им сражаться значительно проще. Они тратят на это всю силу без малейшего смещения!
Задача один – выйти из состояния алкогольного опьянения за отведенное количество времени.
Задача два – убрать симптом в виде покраснения лица, наладить дыхание…
Задача три – надежно спрятать бутылку.
Задача четыре – успеть убраться до наступления вечера!
Выполнив задачу на треть, убрав все помещения верхнего этажа особняка, Дэвид не вслух признался в бессилии и полез за заначкой, спрятанной в одном из низеньких комодов. К вечеру он был уже никакой, а, значит, ему не стоило попадаться на глаза хозяйке, буквально восхищенной его трудами.
– Нужно спрятать… – хроникала перманентно дергали безоблачные теории грядущего, – Необходимо…
Мысли функционировали быстрее членов ослабевшего тела. Верхние конечности плохо поддавались воздействию, а ноги не могли удержать…
– Даже не получается стоять…
Возвращаясь к не лучшему пройденному, Дэвид давал себе отсчет, то есть, знал, на что шел. Причин для возникновения глобального самопредательства, осуществленного за какие-то десять минут, имелось несколько. Но все они, эти причины, были до смеха надуманы, неубедительны… Никто бы из здравомыслящих и дружащих с логикой не поверил бы, что Дэвид опять взялся за старое только из-за приступа ностальгии по грубовато-трогательным коповским шуткам, которые ему не хотелось вспоминать. Которые он отчаянно рвался забыть…
Купергань – покинуть поместье.
Пленка с воодушевляющими кадрами, кино, которое хотелось с упоением раз за разом пересматривать, закончилась…
Через неделю.
Дэвид Блейк и его бывший коллега из Центрального департамента условились встретиться у дома первого. Но инициативу, напротив, выдвинул второй…
Это был Дрю Вэйлонд – очень мерзкая натурка, как считал Блейк с первого дня знакомства с этим бесом. Как это часто происходит, начальное впечатление оказалось самым правильным. Дэвид не изменил курс своего мнения о нем даже на несколько градусов.
Двое “неразлучных товарищей” встали под козырьком загаженного продуктовым мусором подъезда. На улице шел легкий дождик…
– Что, отставник, все хлещем из горла? – внешне отталкивающий, худощавый и часто скалящийся, Дрю словно специально пытался строить из себя пренеприятнейшего выродка, от жестикуляции которого тянет закрыть очи, – Я так и знал, что ты в своем репертуаре. Жизнь ничему тебя не научила…
– Эй, полегче! – Дэвид пытался держать себя в руках, ловко увиливая от преследующего конфликта и, надо сказать, у него это получилось на ура, – Я не пьян…
Почесав затылок, Вэйлонд продолжил детально описывать моральное состояние экс-напарника с обильной примесью стёба:
– Эту хрень ты расскажешь наркологу, которого против твоей воли вызовет твоя будущая жена, если она у тебя, конечно появится… – подобные колкие выражения Дэвида уже не обжигали. Тот привык слышать подобное еще когда работал, – В чем я, прекрасно ознакомленный с твоей неизлечимой бесхребетностью, очень не уверен!
Блейк выронил легковесное:
– Понятно…
Дрю еще не закончил:
– Нет, ну, бывают же и бесхребетные бабы. Ботанички всякие. Как раз под твой типаж…
Устав от недозированной похабщины, без которой, видимо, подчиненные шефа обойтись не могли в силу своей испорченности, Дэвид потребовал конкретики:
– Для чего позвонил?
Дрю что-то тормозил:
– Да так, в общем и в целом…
Собеседнику пришлось его ускорить:
– Что?
– Шеф желает тебя видеть. Для чего – не говорит. Вот послал милашку Дрю, чтоб он…
– Чтобы ты… что сделал? Взял меня с собой?
Почувствовав в интонации уволенного слабенько скрытое нежелание, Дрю понял:
“Мысль – дрянь” – и с некой неприязнью глянул в лицо Блейку:
– Не знаю, как он, мне безразлично любое мнение, кроме собственного, а я всегда тебя презирал. Ты понимаешь? – после оставил на его плече липкую жевательную резинку, – Хорошо, что ты недолго пробыл в органах, придурок – и оскорбил, чего, впрочем, стоило от него ожидать, – Алкаш ты позорный!
Дэвид знал, что если не врежет оскорбителю и позволит ему так легко уйти, то почувствует себя последней тряпкой и, возможно, возненавидит. Но ему не очень-то нравились подъездные драки, потасовки на лестничной площадке и прочие мальчишеские шалости – хулиганские замашки, из которых он давным-давно вырос.
Поэтому Блейк пропустил сие мимо ушей и просто убрал жвачку:
– Как скажешь. Тебе виднее…
Отдалившись от ненавистного бывшего коллеги на десять метров, Дрю громко выкрикнул:
– Давай, до следующего твоего морального унижения!
Сидящая на мокрой скамье грузная бомжиха, в прошлом обитавшая в одном из близлежащих зданий, сказала расстроившемуся из-за бестактного поведения Дэвиду. Да еще громче чем Дрю:
– А ты что стоишь? Ты вообще видел, что он себе позволяет? Вот мразь… Ты мужик или кто?
Экс-полицейский послал всех в уме:
“Да идите в жопу”
И забежал обратно в дом.
Толстушка орать не перестала:
– А ну, повернись! Слышишь? С тобой говорят!
Открыв дверь квартиры, Дэвид еще кое-что сморозил на эмоциях:
– Никого не хочу слышать…
Чуть позже, в квартире:
– Никого!
Засыпая после пьянки, Дэвид становился покорителем опасных районов родного города, местным
воином-психопатом в красном резиновом костюме… Этот “ночной путешественник”, днем ощущающий себя лохом и опущенцем, посредственным шампунем китайской фирмы, всеми силами пытался оторваться от реальности. Кто бы знал его предутреннее состояние, тот бы заявлял с уверенностью – у Блейка это получалось.
Но, как говорится – хорошего понемногу. К утру все становилось только хуже: нападал неприятный эффект от похмелья. Ситуацию спасали лишь народные методы – те, о которых люди в телевизоре привыкли умалчивать.
Сегодняшняя ночь выдалась наиболее тяжеловесной по причине большего количества выпитого, чем обычно.
“Что я с собой делаю? В кого превращаюсь?”
Блейка разбудил навязчивый гудок сотового. Дотянувшись рукой до ящика тумбы, он взял телефон и, протерев сонные глазенки, прочел отразившийся на дисплее номер.
“Кто это может быть?”
Пришлось принять вызов и поднести мобильник к уху. Хотя… так не хотелось напрягать застывший мозг!
– Але, слушаю…
Голос потревожившего не был ни грустным, ни радостным, скорее, занятым:
– Здравствуйте. Вас Дэвид Блейк зовут, не так ли?
– Да, правильно…
– Очень приятно, мистер Блейк.
– Постойте, а вы что?
– (смешок в трубке)
– Ой, точнее, кто?
– Я Джо Чанг – юрист, вынужденный провести обсуждение передачи наследства по завещанию. Вы сейчас находитесь дома?
– Да.
– И, полагаю, в вашем распоряжении полно свободного времени?
Потревоженный слегка заикнулся:
– К-какое еще наследство?
– Приедете в офис – мы все вам расскажем! Наш адрес…
Кое-что внутри Дэвида не выдержало. Больно много информации для не протрезвевшего. Он встал с кровати и закричал:
– Так! Никуда я не пойду, пока вы не скажете, что, черт возьми, произошло!
Юристу пришлось объясниться, иначе бы встречи не состоялось. Но его голос изменился в худшую сторону, стал, что ли, более невеселым:
– Совсем недавно, а если говорить c педантичностью, то в два часа ночи Алисия Дэ Воро, которая по нашим данным денежно вам помогала, умерла от сердечного приступа. Бригада…
– Что? – Дэвид оборвал его.
Прождав своей очереди около трех мучительных часов, Дэвид получил приглашение в кабинет лысого азиата господина Чанга для разговора, который, вероятно, сулил посетителю прежде невиданное счастье, горе денег и прочее-прочее.
– Вы хорошо знали бесконечно уважаемую миссис Дэ Воро, которая указала в завещании вашу духовную близость…
Блейк, как бы сильно не грезил о бабле, пошел наперекор растущему желанию:
– Это бред. Я лишь несколько дней у нее пробыл из-за жалости. За столь короткое время полюбить человека невозможно…
Чанг улыбчиво возразил:
– Ошибаетесь, Дэвид – мигом позже рассекретив свою точку зрения, – К глубокой старости люди, а в особенности одинокие женщины, любую мелочь расценивают как спасение. Любой приятный жест, любое доброе слово… – а затем встал с кресла и сменил тон на более громкий, – Да все что угодно! Старость – последняя остановка человека, которую, чтобы не бояться, нужно проживать в тепле! Тепло – это любовь, любовь старухи к незнакомому человеку, согласившемуся помочь, разве вы не согласны?
Клиент тоже привстал, и хорошо… хорошо обдумал ответ. На самом деле он все прекрасно понимал. То ли дело юрист, до которого только-только дошло, что показушное слабоумие господина Блейка является крепкой смесью застенчивости и неуверенности. Этакая психологическая защита, присущая исключительно добрым ЧИСТЫМ людям, склонным к состраданию и сопереживанию.
– Да, конечно. Одинокая женщина, вынужденная скрывать следы скорби на мирских мероприятиях, не могла найти никого другого и обратилась за помощью к тупому алкашу, на уме у которого молоденькие шлюхи и большие мани…
Это рассуждение вслух ввело юриста в некое замешательство:
– Вы о ком сейчас? – спросил мистер Чанг.
Дэвид ответил:
– Не суть… – увидев в окне следившего за ним проказника Дрю.
Через пять минут:
– Что ты так долго? Я уже заждался…
Мигель Роше (полицейский, напарник Дрю), протяжно откашлявшись, начал передавать, что выведал, когда подслушивал прелюбопытный треп алкаша и юриста, стоя за дверью:
– Ты не представляешь, какой фарт выпал этому кретину, дружище!
По своей натуре Дрю славился менее эмоциональным и впечатлительным, нежели Роше, а потому все воспринимал
более спокойно и не ожидал от второсортных затей чего-то наживного:
– Ну, слушаю…
– Там такое! – Роше выпучил глаза, замахал руками во все стороны.
– Что?
– Как я понял из разговора, кретин приударил за одной престарелой иностранкой, скончавшейся не так давно…
Дрю перебил товарища для того, чтобы отпустить очередную колкость:
– Ого, теперь понятно, почему у него с молоденькими не клеилось. Геронтофил латентный!
– Может, да, а, может, просто ухаживал, в смысле помогал…
– Да ничего. Он не извращенец, а натуральный хитрец! Если бы мне предложили такое бабло, я бы тоже рискнул провести ночь с богатой сучкой. А что? Старая не старая, с виски потянет…
– В общем, карга, видать, почувствовала, что скоро отдаст концы, и сделала завещание на все свое имущество. Получить его законным путем сможет лишь кретин.
Дрю сообразил:
– Ого!
– Вот так вот…
– Мда, недооценивал я его. Чуть было не упустил личное счастье…
Минутой позднее.
Юрист спросил:
– Ваше последнее слово?
Дэвид целую минуту размышлял над решением. И его окончательное прозвучало на удивление тихо:
– Нет.
Чанг тоже прибавил в скромности:
– Вы хорошо подумали? Учтите, больше такого шанса может и не подвернуться…
А на этот вопрос клиент ответил значительно смелее:
– Да!
– Я подумал очень хорошо. Лучше, пожалуй, не сможет никто из ныне живущих…
А меж тем подлецы все болтали, обговаривая план покушения и дальнейшего допроса с целью получения желаемого:
– А потом что с ним будем делать, когда свое получим? Убьем, что ль? – в их дуэте почти все решения принимал Дрю, отличавшийся большей изощренностью, – Если отпустить, то точно нажалуется…
Вэйлонд умел страшное произносить с легкомыслием:
– Не исключено. Кстати говоря, вариант неплохой, я бы сказал, подходящий для создания счастливого финала…
Роше в тему вспомнил не самое плохое отношение шефа к Дэвиду и не мог не передать подельнику:
– Сам знаешь кто частенько вступается за кретина. И, по-твоему, наш запланированный поступок поддается хоть
какой-то морали, а?
Дрю не понравились эти сомнения:
– Брось про мораль – нахмурив скачущие брови, он запихнул в рот жевательную резинку освежающего действия, – У шефа, например, она подавно отсутствует. Положил сорванцов на той квартире, да с таким напускным цинизмом, что никакой писатель не опишет. Помнишь перестрелочку?
– Угу – чуть сжался Мигель, – Такое не забывается…
– И я о том же! – Дрю выплюнул жвачку, – Поступок плохой, но он же сделал это, верно? И ничего, живет! Так почему мы, крутые парни, ничего подобного позволить себе не можем? Мы что, какие-то особенные? – затем приклеил ее Роше на лоб за то, что тот случайно наступил ему на ногу.
Напарник мотнул башкой в сторону:
– Нет…
Вэйлонд повторил, но уже с улыбкой:
– И я о том же!
Чанг не имел привычки переубеждать, но он никогда не скрывал любопытства, которое сейчас его мучило сильнее, чем когда-либо:
– Причину отказа назвать можете? – спросил он, уставив взор в потолок из белой штукатурки.
Дэвид произнес по слогам:
– Я ни-че-го ни-ко-му не обя-зан о-бъя-снять, – а потом нормально, – Поняли?
Юрист как-то неприятно ухмыльнулся:
– Да что тут не понимать…
– То-то.
Перед тем, как удалиться из кабинета, Дэвид, положа руку на сердце, попросил Чанг:
– И да, забудьте мой номер, а меня больше не тревожьте. Вот вообще… никогда! Чтобы ни одного звонка не поступило! А иначе я подам на вас в суд! – последнее высказывание было
грубой шуткой, которую хозяин офиса никак не воспринял.
Он помотал своей блестящей лысиной:
– Придурок…
– Надо ж таким быть…
Страдающий от резких перемен в настроении, объясняемых все тем же алко-пристрастием, временами грубоватый Дэвид вышел на улицу. Неспешно прошагал двадцать метров, благополучно преодолел недлинный квартал.
Старые “друзья” не упускали его из виду, обмениваясь жестами, шепча друг другу.
К объекту подбежали, когда тот пересек очередной пешеходный переход. Судя по недовольной реакции Блейка,
было очевидно, его не устроила эта спонтанная встреча:
– Что вам нужно? – экс-коп опалил их презрительным взором, опустившись до пристойного в сложившейся ситуации оскорбления, – Утерявшие стыд деграданты…
Изумившись борзостью безукоризненно вежливого и осторожного Дэвида, Дрю его предупредил:
– Ты это, поаккуратнее с терминологией давай, а то кое-кто пожалеет…
Блейк выказал крайний интерес:
– Кто? Хочешь сказать, я?
Роше решил смягчить обстановку:
– Да брось, шутка же…
Но это ничего не исправило:
– Заткнись! – Блейк пребывал в гневном возбуждении и не особенно старался выбирать выражения, говорил – как думал, – Тебя не спрашивали!
Собрав в кулек остатки вымышленной нравственности, Вэйлонд впрягся за друга:
– А чего ты такой подвешенный-то? Может, от радости? Ты же, вроде, в богачи записался…
– Да! – чуть не подпрыгнул Мигель, – И, наверное, жаждешь с кем-то поделиться…
Дабы не способствовать ухудшению и без того не респектабельного положения, следующее ругательство Дэвид оставил в мыслях:
“Подслушивали… Вот уроды”
Секундой позже Роше неприятно поразил Блейка, выдав ложь, за которую впоследствии сильно поплатился:
– Шеф не аскетичен и привык брать от жизни по максимуму. Идти против его воли не советую…
– Что… – экс-коп качнулся от недоумения, профессионально упрятав наплывшее огорчение. В преддверии плачевного Дэвид проявлял жуткую нерешительность, – Повторись. Я не понял.
По ликующим нескрываемым радость рожам этих двоих становилось очевидно – засранцы дожидаются удачного момента для реализации какого-то коварнейшего плана.
Дрю продолжил за Мигеля:
– Мы передали шефу о твоем нынешнем финансовом положении и Фернок, собственно, вежливо попросил нас позаботиться о тебе!
Угодившему в не самую приятную переделку Дэвиду осталось догадаться – пора делать ноги. Но, увы, он не успел рассмотреть сей вариант. Сзади на него напал третий сообщник, поджидавший все это время за толстым стволом дерева, находящимся от них в десяти метрах, и, ударив по башке чем-то увесистым, но довольно-таки мягким, стервозно подмигнул Вэйлонду. Роше вырвал из слабеющей ладони квартирные ключики.
– Готово! – подпрыгнув, воскликнул он.
– Я же говорил! – напомнил Дрю, – Провернуть это легче простого, плевое дельце…
– Классненько!
– Ну, что, потащили?
Отморозки затащили отключенного в рядом стоящую машину, оперативно ее завели и покинули место преступления…
Полицейский департамент жил своей жизнью – в нем ежедневно трудились несколько десятков сотрудников, проходили всевозможные расследования, сложные и не очень. Но вокруг всех этих бесконечных заморочек витал неизбежный дух рабочей рутины, атмосфера серьезности и загруженности не оставляла работников вплоть до конца дежурства.
В одном из кабинетов этого на первый взгляд простого непримечательного зданьица с важным, напыщенным видом сидел герой романа – человек полного телосложения, типичный гиперстеник, лейтенант Эсмонд Фернок, славящийся на весь отдел своим “лояльным” отношением к преступникам.
Как-то в одно позднеосеннюю среду, в первой половине дня господин-лейтенант отвлекся на привычное, дверное постукивание.
– Заходите, разрешаю!
По звуку знакомых шагов он бесцеремонно определил личность постучальца. Но виду не подал, мол, ни с кем не нужно делиться секретами собственной интуиции.
В кабинет вошел, нет, забежал стройный молодой человек. Офицеришка, которого Фернок знал как облупленного, с ходу принялся отчитываться:
– Возможно, произошло нечто неприятное, лейтенант!
Хозяин помещения грубо покосился на Уолтера Берка и включил свой традиционный сарказм заядлого циника:
– Да ты сам сплошная неприятность, раз умудряешься появляться на роботе с не застегнутой ширинкой!
Уолти не желал заостряться на сем замечании и продолжил:
– Парень, которого недавно уволили, ну, вы поняли, о ком речь, отправил на мой телефон SMS-сообщение с весьма тревожным содержанием…
Фернок-то, естественно, сообразил, кого упомянул офицеришка, но, приходясь строгим и излишне дотошным, привязчивым к мелочам педантом, спросил для уточнения:
– Алкозависимый, что ли?
Берк ответил:
– Угу…
– Попал в какую-то передрягу, из которой, так понимаю, лишь я в силах его вытащить?
– Угу!
Фернок то ли обрадовался этой вести, то ли огорчился. Не понять. По губам то скользила улыбка, то рот принимал форму дуги…
– Ладно – сказал он, – Не буду издеваться. Показывать свое средство связи, совать его под нос мне не нужно, так как вряд ли твой телефон дороже моего, но если так волнует судьба приятеля, можешь словесно передать текст входящей SMS-ки…
Уолтер морально подготовился:
– А вы поверите?
Эсми ухмыльнулся:
– Хах! Конечно, даже не сомневайся! Нет ничего такого, что в силах меня удивить – и поудобнее расселся в своем кресле, положив обе ладони на область затылка, как турист на песчаном пляже.
– Там написано, в общем… – Бёрку не удавалось скрыть следы объяснимого волнения, – В общем, не хочу всех поголовно мешать с грязью, обзывать преступниками и прочее. Но,
по-видимому, ваши люди, а именно Дрю Вэйлонд и Мигель Роше, совершили похищение… – парень еще не закончил говорить, как Фернок перебил его:
– Алкозависимого? – герой романа был чертовски догадлив!
Бёрк, почитающий честность, покачал головой сверху вниз:
– Угу…
Стук внутренней стороны кисти руки Фернока по столешнице означал, что эта новость ему не понравилась:
– Вот идиоты!
– Как таких рождают…
– Что будем делать?
– Ничего. Звони им.
– Я?
– Именно! Ты же мне настроение испоганил – тебе и разруливать. В общем, постарайся дозвониться и скажи, чтобы немедленно оставили Блейка в покое, а не то… сам придумаешь.
Дух рутины, надежно укрепившийся в здании, порой разбавляли подобные экстренные события. Они, хоть и считались чем-то крайне возмутительным даже на фоне общей серости, приносили в жизнь коллектива своеобразный интерес.
– Вот сука! – бесновался Дрю, узнав, что Дэвид, пока они везли его в багажнике, связался со своим товарищем Уолтером, возможно, уже передавшим шефу об их похождениях, – Как же мы могли так себе досадить, так обделаться!
Роше нервничал не меньше, но старался вести себя спокойнее, надеясь, что в случае конфликта с лейтенантом им удастся прийти к взаимному консенсусу.
– А если все обойдется? – донимал он Вэйлонда, – Если мы зря дергаемся и Ферноку вдруг стало безразлично на него?
Дрю сказал так, как чувствовал:
– Знаешь, я бы на хэппи-энд не рассчитывал…
Все четверо (включая друга Дрю и Мигеля Рона – бывшего таксиста, ныне промышляющего авто-угоном) находились в темном подвале. Свет в кромешной тьме кое-как поддерживали зажигалки в форме пистолета и цветные яркие экранчики сотовых.
– Отпустите лучше – просил Дэвид, – Он же вас просто убьет… – его слова, неважно, произнесенные с ненавистью или без, окончательно вывели Дрю из равновесия, – И ваши останки будут валяться не в земле, а в какой-нибудь канаве, пока их случайно не обнаружат пьяные бомжи…
Роше, прежде трусливый и осторожный, отважился на вполне себе смелый вопрос:
– Ты точно уверен, что ему на тебя не чихать?
Блейк, стараясь отличаться от порочного большинства, всегда говорил очень искреннее, без наигранности, а сейчас и сама обстановка врать не позволяла:
– С чего такое мнение? Ему на всех до одного места … – с хрипом выплюнув (Дрю ему пару раз заехал) кровавую слюну, дернувшись, Дэвид продолжил, – Но он не любит, когда кто-то не подчиняется. Я слишком хорошо знаю вас, парни, знаю, когда вы несете неправду, как, например, сейчас...
– Фернок, хоть и не ценит меня, давайте признаемся, он не посылал вас выбивать информацию. Да, собственно, это значения никакого и не имеет, так как я не взял у старухи и цента. А завещание… я не принял этот дар судьбы, потому что не посчитал себя достойным…
– Что? – некоторое время у Дрю не получалось поверить в услышанное, в связи с чем его взгляд выражал редкое потрясение, – Ты по доброй воле отказался от наследства? Нормально!
Сплюнув еще, Дэвид тихо прошипел:
– Да…
Позже он объяснил мотивацию этого, по мнению похитителей, безрассудного поступка:
– В очередной раз напившись, я свалил из ее особняка, даже не попрощавшись. А потом через несколько дней узнал об ее смерти. Я не был рядом с ней в момент приступа. Я бы, может, смог бы спасти или чем-нибудь помочь… А я отсутствовал…
Хулиганская троица не знала, что и думать. Рассказчик из Блейка вышел правдоподобнее некуда, да и картина
складывалась уж больно логичная. Безынтересная.
Роше не удержался:
– Да, истину говорят, алкоголь уничтожает мозги!
Через два часа все трое – Дэвид, Дрю и Мигель – явились в Департамент. Но серьезный разговор произошел на улице, поблизости от здания участка.
Тяжелой поступью Фернок отточенной, поистине генеральской походкой отчеканивал по грязному асфальту своими черными ботинками вымеренные шаги!
– Гляжу, вы уже прилично приноровились, сформировав свою личную мини-банду, да простит меня бог! – это лейтенант, естественно, адресовал Дрю и Мигелю. Дэвида не касалось и девяносто процентов того, что он нес, – Ну, же, кто-то что-нибудь скажет? Прокомментирует как-то? Или все согласны и я, как всегда, полностью прав?
Дрю попытался оправдаться:
– Мы это, как бы сказать…
Но вдруг шеф громко выкрикнул:
– Заткнись! – позже объяснив причину, – Передумал, неохота вас слушать…
Мимо прошел громадный белый сенбернар с тощим, как тростиночка, хозяином, затем – группа школьников, донимающих училку глупыми просьбами, несколько упитанных тинэйджеров и один поддатый афроамериканец, Дождавшись, когда все эти люди отдалятся на достаточное расстояние, Фернок обратился к пострадавшему:
– Как думаешь, моего слова хватит для убедительности? Я, честно, не был в курсе этих двух переростков, чья деградация растет в геометрической прогрессии!
Блейк, как не считал бывшего шефа причастным к проделкам старых знакомых, так и остался при своем мнении:
