Текст книги "Нуменал Анцельсы (СИ)"

Автор книги: Евгений Белоглазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

– Зонды на дне, – спохватился командор. – Миарт ими занимается. Пока, кроме признаков фотолиза абиогенной органики, ничего нет.

– Я тоже не могу ничем порадовать, – голос Гриты дрогнул. – Гибридомы киснут. Адаптационного кинематоза нет. Ни на спектр Аксоли, ни на атмосферный фон клетки не реагируют.

– Не спеши с выводами, – попытался поддержать ее кампиор. – Продолжай сбор материала. А главное, сама не скисни. Завтра мы постараемся вернуться. Предупреди Астьера и Снарта, чтобы подготовили отчет. Тогда все и решим.

В то предзакатье ему как никогда не хотелось отвлекаться от главных, как он считал дел. Да и Сета не испытывала желания перестраиваться в режим работы Гриты. Но выбора не было. С таким трудом налаженные изыскания пришлось прервать…

Впоследствии события выстроились совершенно невообразимым образом. Действия Аины разнесли представления космиян о некой особой миссии, будто бы возложенной некими силами на представителей террастианского разума. Хорошо еще, что обошлось без жертв, а кое-что из случившегося даже удалось обратить в свою пользу. Урок тяжелый. И хотелось бы верить, что он пошел впрок. К сожалению, этого не случилось. Даже несмотря на итоги расследования спецкомиссии ГУРСа и вынесенное службой прокурорского надзора определение, грозившее кампиорам длительной дисквалификацией.

Тогда же, в отчаянных попытках разобраться в механизме самопроизвольного запуска витакинетических реакций, они в какой-то момент утратили контроль над состоянием дел, преступили грань, отделяющую веру в оправданность своих действий от непредсказуемости объективно и независимо от воли участников складывающейся ситуации…

Как Шлейсер ни старался, но вернуться в лагерь удалось только через день.

Первым свои соображения доложил с орбиты Снарт. Главными компонентами атмосферы являлись азот и углекислый газ. Но так было не всегда. Тенденсаторное моделирование показало, что сразу после образования Геонис был окружен плотной водородной оболочкой. Давление у поверхности тогда достигало тысячи атмосфер. После радиоактивного разогрева твердофазной планетарной массы началась ее переплавка, что привело к появлению вулканизма. Атмосфера стала обогащаться метаном и аммиаком. Потом, взаимодействуя с водородом, большая часть метана превратилась в углекислый газ, а аммиак в азот. Образовавшаяся при этом вода частично сконденсировалась в моря, частично вступила в реакцию с другими соединениями. С появлением воды часть углекислоты растворилась в ней или перешла в твердую фазу с образованием солей, что в свою очередь, даже несмотря на присутствие в атмосфере метана, способствовало ослаблению парникового эффекта. Давление и температура снизились до приемлемого для развития органической жизни уровня. Поставляемый недрами кислород связывался естественными процессами и тоже способствовал атмосферным преобразованиям. Но из десятка известных изотопов кислорода ни один, в том числе и озон, в свободном виде не наблюдался. В настоящее время уровень инсоляции вблизи поверхности был выше допустимого для современной органической жизни. Но в целом, вследствие поглощения атмосферой рентген-составляющей, спектр солнечной радиации представлялся достаточно “мягким” и вполне мог подходить для образования здесь “преджизненной пленки”.

В принципе, Снарт не сказал ничего нового. Его пространное объяснение большей частью содержало общие положения известных теорий, хотя и было обрамлено ореолом из весьма живописных преджизненных дорисовок. Но они ничего не прояснили… Снарт не поленился и при содействии Астьера обследовал не только придонную часть водоемов, но и осадки на глубину несколько сотен метров. Но в отличие от Земли, где под поверхностью морского дна существует мир хемотропных бактерий, и даже есть мнение, что жизнь в воду и далее на поверхность вышла именно оттуда, отложения геонисного шельфа в отношении активной органики тоже оказались стерильными.

– В чем причина активного проявления вулканизма, и какова тенденция его развития? – спросила Грита после того, как убедилась, что ожидать от Снарта обнадеживающих вестей не приходится.

– По моим расчетам активность недр связана с асимметрией внешнего ядра, температура которого примерно такая же, как на поверхности Аксоли, – ответил универсал. – Насколько это затянется – не знаю. Но могу предположить: в ближайшие пару миллионов лет ситуация не изменится.

– А что с водой? Есть корреляция между состоянием гидросомы и стандартами “унипринажа”?

– С водой не так просто. В структурном плане значительная ее часть состоит из сложных молекул типа H6O3 и H8O4. Вследствие этого у воды повышена плотность, вязкость и растворительная способность. Отсюда и высокая концентрация солей, что нетипично для архейского океана. Лед из такой воды тонет. Поэтому арктические моря здесь промерзли до дна.

– Это может быть как-то связано с отсутствием признаков витаэволюции?

– Трудно сказать. В океанах Земли много подводных вулканов. Условия там – хуже не придумаешь. Запредельное давление, критическая температура, света и кислорода нет, из источников энергии – только метан и сероводород. И что? С этим прекрасно уживаются не только колонии простейших, но и более сложные формы: губки, креветки, черви.

– Да, но прежде чем приспособиться к чему-то, надо еще на свет появиться.

– Поэтому я не спешу с выводами. Хотя должен сказать: связи со стандартами нет и я не знаю откуда ей взяться. Может, у Астьера что есть?

Надо отметить, Астьер тоже зря время не терял. Пока Грита с Аиной возились с микрокультурами, а Снарт занимался тестированием, он провел анализ атмосферной, водной и наземной органики. Следы углеводородных комплексов, включая и достаточно сложные, отмечались повсюду. Число их перевалило за сотню и судя по всему это был не предел. Казалось, сам Творец долго и старательно готовил здесь собрание биокинетических комплектов, сортировал их, размещал в различных средах. В какой-то момент ему даже показалось, что в пробах одной из лагун, в замесе из чешуйчатых агрегатов глинистых минералов приборы обнаружили что-то шевелящееся, вроде микоплазмов – мельчайших живых клеток, не намного отличающихся от размеров атома. Астьер самым тщательным образом исследовал доставленные на орбиту препараты. Но на проверку оказалось, что никакие это не микоплазмы, а подчиняющаяся правилу броуновского движения взвесь из минеральных и органических соединений, которую можно было назвать чем угодно, только не клеточным ассимилятом или биоплазмой.

– Что скажешь? – спросила Грита, все еще надеясь на чудо. – Почему нет совместимости эталонов с параметрами среды. То ли, и там ли мы ищем?

Астьер как никто другой понимал состояние своей половины, поэтому не мог не поддерживать ее стремление занять подобающее место в ряду немногочисленных, а потому и особо чтимых открывателей новых форм галактической жизни. Да и сам он, случись такое, был бы не прочь приобщиться к числу избранных, пусть даже в роли ассистента, потому как, бесспорно, не мог сравниться с Гритой в трактовке многих экзобиологических нюансов.

– Во всех средах проявление фотосинтеза отсутствует, – ответил он, в душе сожалея, что именно ему приходится изъясняться по данному поводу. – Углеводородов в достатке, но признаков жизни, преджизни, метаплазмы, коацерватов и вообще следов биологической или иного рода витаактивности не наблюдается. Стехиометры отмечают только стандартный набор химических соотношений, характерных для абиогенной органики. Экстраполяция модели Маккрея на проявленные типы морфогенеза ничего не дает. Биоумножители на ход планетарных процессов не реагируют.

– Поразительно! – Грита не могла скрыть разочарования. – Что же еще надо этому Геонису? Условия, даже в сравнении с земным протерозоем – идеальные. И это при том, что уже зародившиеся на Земле биоструктуры обладают потрясающей способностью к выживанию. В гелиосистеме за время существования жизни создана и растворена масса, почти вдвое превышающая массу самой Земли. А здесь – ничего! Абсолютно ничего! Как это понимать?

– Я знаю, – подала голос Аина, которая, прислушиваясь к обсуждению, до этого в разговор не вступала.

– Ты?.. – одновременно встрепенулись Шлейсер и Грита.

– Кажется, я начинаю понимать, как можно оживить планету, – добавила она, оставив без ответа вопрос кампиоров…

Прошел месяц. Виталогические изыскания продолжались. Но результата не было. Как однажды выразился Снарт: «Запчастей – выше крыши. Но сборки механизмов нет. Машина будто бы и есть. Но только в виде чертежа. Поэтому не заводится и никуда не едет». Он лично взялся исполнить роль “механика”, и после того как был отпущен на волю, заявил, что махом исправит положение. Соорудив неуклюжую конструкцию в виде допотопного дистиллятора, он отволок ее подальше от лагеря и несколько дней с загадочным видом колдовал над ней. Потом притащил в прозрачной емкости около литра какой-то мутной маслянистой жидкости и вечером, как только экипаж собрался за ужином, с торжественным видом водрузил ее на стол. Жидкость оказалась синтезированным из атмосферы спиртом, причем с таким отвратительным запахом, что это зелье не только нельзя было пить, но даже и находиться рядом с ним. В итоге “мастер-творец” с позором был выдворен из жилого модуля и предупрежден, чтобы не появлялся там, пока дочиста не отмоется. Что же касается емкости, то ее даже не рискнули спустить в утилизатор, а наутро снесли подальше и закопали в песок. На том и закончилась первая часть самостоятельных опытов универсала по оживотворению “обетованных палестин”. Напоминанием же о несостоявшейся вечеринке остался дух – зловонная смесь аммиака, тухлых яиц и гнили – необычайно въедливый и стойкий, избавиться от которого удалось только после полной дезинфекции модуля и снаряжения.

В том походе, согласно инструкции, все кроме Шлейсера и Сеты находились в подчинении у Гриты. Женщины преимущественно занимались витахимическими экспериментами, Пилот и Снарт совершали вылазки с целью развертывания сети режимных наблюдений. При этом оба не упускали возможности поучаствовать в опоисковании еще никому не принадлежащих территорий и добились в том определенных результатов. Астьер на склонах выветрелого штокверка нашел кондиционные скопления элементов из группы лантаноидов. Снарт обнаружил в водах замкнутых экваториальных морей повышенные концентрации дейтерия. Что же касается флаг-кампиора и Сеты, то они продолжали изучение вещественного состава литосферы, подключаясь по мере необходимости к программе поиска жизни.

Несмотря на отрицательные результаты тестирования, Грита отступать не собиралась. После того как Аина поделилась мыслями о том, в чем ей видится причина неудач, она развернула бурную деятельность. Причина, можно сказать, лежала на поверхности. Только раньше почему-то о такой постановке вопроса никто не подумал – ни здесь, ни в ГУРСе.

В поведении микрокультур ничего не менялось. Они по-прежнему не выносили геонисных условий, прекращали рост, размножение и в конце концов гибли. Спрашивается – почему?..

Идея Аины заключалась в следующем. Земные микроформы, приспособившиеся к обитанию в экстремальных условиях, приноровились к этим условиям в результате длительной эволюции и уже не имели ничего общего с теми системами, от которых произошли. Вместе с тем, между Геонисом и современной Землей оказалось намного больше общего, чем казалось на первый взгляд. В практике экзопоиска, это пожалуй был единственный пример (учитывая, что планеты с жидкой водой встречались исключительно редко), когда и в том, и в другом случае имел развитие подводный вулканизм. В таких условиях, при отсутствии света и кислорода, насыщение глубинных растворов производится близкими соединениями. Отсюда вывод: если на дне земных океанов живут хемотропные биоструктуры, то почему бы не попробовать поместить их в сходные условия на Геонисе, благо что сероводорода, железа, марганца и фосфора в здешних водах предостаточно.

В соответствующее отделение ТИВЖа был отправлен заказ.

На дне одной из активных впадин тихоокеанского пояса, наиболее соответствующей условиям геонисной бентали, баробиологи отобрали образцы циано– и серобактерий, которые затем были инфортированы на “Ясон”.

К удивлению кампиоров, эффект оказался совсем не тот. Бактерии размножались неохотно, вели полупассивный образ жизни. Им или чего-то не хватало, а может, что-то мешало.

В свою очередь Грита упорно продолжала искать следы альтернативного витаценоза. Ей не давало покоя желание собственными глазами увидеть, как выглядят живые организмы, образовавшиеся путем отличной от земной или каскаденианской эволюции.

Как только выяснилось, что собственной жизни на планете нет, она применила методику, известную еще со времен первопроходцев.

В принципе, органику можно получить где угодно, был бы запас соответствующих элементов. Смесь природных газов и паров воды помещается в автоклавы, где при плавающем баротермале она подвергается воздействию светом, космическими лучами, радиацией, ЕМ-разрядами, ударами, взрывами, окислителями, восстановителями, катализаторами, ионизаторами и другими присущими исходным условиям активизаторами.

Но, несмотря на то, что в ходе опытов у этой органики образовывались достаточно крупные полимерные структуры, усилия к их адаптации и дальнейшему оживлению ни к чему не приводили. Через считанные часы после синтеза происходила деструкция новообразованных биокомплексов. Для запуска “часов” биологической эволюции не хватало главного – пространственной организации или другими словами диссимметрически-киральной упорядоченности используемых при синтезе даже самой простейшей разновидности биоплазмы “строительных материалов”.

Больше всего Гриту интересовали процессы, протекающие в атмосфере и на ее границе с водой и сушей. Только здесь можно было ожидать развитие реакций, способных изменить состав воздушных масс, что, в свою очередь, дало бы возможность заселить планету хемо-автотрофными бактериями. На Земле, как уже отмечалось, достаточно видов микроорганизмов, которые питаются углекислым газом и аммиаком, добывая энергию для изготовления белка из солей и окислов железа, марганца, молибдена, кобальта, олова, серы, кальция или того же кремния: “грызут”, так сказать, металл и камень. И пусть белковая жизнь является лишь одной из возможных ее форм, причем весьма нестойкой и недолговечной, она по силе своей вполне способна соперничать с эндогенными и тектоническими процессами, вызывая не менее значимые преобразования в своей “alma mater” и до неузнаваемости изменяя ее.

Но как все-таки хотелось найти что-нибудь такое, что в корне изменило бы развитие научной мысли, перевернуло бы сложившееся от незнания предначал жизнеструктурного филогенеза представление о “витаспектральной” направленности вселенских процессов.

Да, речь уже не шла об открытии здесь органической жизни. Искать надо было что-то более раннее, “шлиховать” главные, отделяющие живое от неживого органоструктуры. Фактически речь шла о синтезе специфических “квазиживых” молекул, неких биоплазменных органоструктур, которые, обладая свойствами живого вещества, объединялись бы в некий таинственный молекулярно-преджизненный мир.

Следуя архитектуре и текстурным узорам формирующегося мироздания, которые могут существенно отличаться в разных частях континуума, диссимметрические структуры зарождающихся биокомплексов не вступают с ними в антагонизм, а наоборот подстраиваются под них, приспосабливаются к штампам главенствующих в тех или иных областях космоса мировых констант, в результате чего усложняются и совершенствуются. Так течет вода, бессознательно и самопроизвольно выбирая те направления, где поток встречает наименьшее сопротивление. Так складывается морфология водотоков, дельт, эстуариев, лиманов, часто достаточно сложная. Так растут кристаллы, когда из множества комбинаций межэлементных связей спонтанно выбираются те, которые в наибольшей мере вписываются в свойственный данному соединению тип симметрии, тем самым обеспечивая ему устойчивость. Так, учитывая уникальную способность атомов углерода образовывать многовалентные связи и огромное число сложных органических молекул, сформировались и первичные диссимметрические органокомплексы – те самые “запасные части” по Снарту, которые впоследствии на Земле и Каскадене развились в самокодирующиеся элементы, доклеточные прокариоты, давшие начало всему остальному…

Все! На этом цепь логических построений, касающихся вопроса происхождения жизни обрывалась. Лучшие умы космоцива поколениями бились над загадкой: А ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО ДАЛЬШЕ?..

Да, с появлением клетки, митохондрий, плазмид, других репликаторов и переносчиков наследственной информации, а с ними вироидов, вирусов и бактерий, Мир обрел историю. Но как это произошло? Каким образом собрались “запчасти” и запустился “двигатель”, по степени сложности которому нет ничего равного?

Чем больше специалисты узнавали об устройстве молекулярного аппарата биологических агентов, тем уверенней они заявляли о невозможности самопроизвольной организации миллионов межмолекулярных связей в единый сбалансированный, самодостаточный, защищенный от разрушительного воздействия среды организм. И главный первоэлемент того, что уже с полным основанием можно было причислить к проявлениям органической жизни, не мог быть сотворен путем последовательной эволюции. Эта структура возникла сразу. Она одинаково сложна как у простейших, так и у высших организмов. Все компоненты в ней строго ориентированы в пространстве, благодаря чему она и действует. Но как такие системы могли образоваться? Понятно: химическая эволюция за сотни миллионов лет вполне может подготовить набор должных соединений. Но что заставляет их, прежде чем начать развиваться по антиэнтропийным правилам, вдруг объединиться пусть даже в простые, но уже упорядоченные биоструктуры? Пример Геониса свидетельствовал: далеко не всегда “преджизненная фаза” сменяется активным витагенезом. Значит, при определенных обстоятельствах такое состояние может длиться сколь угодно долго – вплоть до бесконечности. И в этом нет ничего удивительного, потому как для оживления уже сложившихся добиологических гетероструктур требуется какая-то причина, особая гиперфлуктуация, направленная против начал термодинамики, порождающая поток энергии, способный вызвать в косной материи кардинальную перестройку вещества на атомно-молекулярном уровне. То, что с одной стороны может угробить уже зародившуюся жизнь, с другой – может дать начало качественно новому состоянию материи и в особых случаях оживить ее.

На заключительном этапе тестирования Астьер, исполняя наказ Гриты, обследовал значительную часть территории. Анализы проб на “унипринаж” результатов не дали. Если диссимметрия где и проявлялась, то лишь зеркальная, но никак не киральная. Вместе с тем были получены данные, на которые нельзя было не обратить внимание. В грунте обнаружились повышенные концентрации солей тяжелых металлов. И хотя их содержание не превышало долей процента, этого вполне было достаточно, чтобы убить любую микроорганику, не говоря уже о том, чтобы вообще не дать ей возможности зародиться. Вода и донные осадки тоже оказались подвержены действию этого фактора. Такое положение дел уже кое-что объясняло. По крайней мере становилось понятно, почему здесь не происходит образование биомолекул и затруднена адаптация земных форм. Вместе с тем, объяснения многим вопросам по-прежнему не находилось. В атмосфере Геониса было много дисперсного вулканического пепла и ветровой пыли. Смешиваясь с водой, эта масса переходила в состояние суспензий, эмульсий, коллоидов, что казалось бы в максимальной мере должно разнообразить число химреакций в приповерхностном и придонном слоях. В принципе так оно и было, но почему-то только в пределах абиотической химии.

Похоже, Гриту стало одолевать отчаяние. В опытах уже было синтезировано более двух сотен сложных молекул. При моделировании классических преджизненных условий, на матрицах из графитовых, пелитовых и ледяных частиц “лепились” первичные органокомплексы. Только полимеризоваться в активные органические структуры они не хотели. И даже если бы случилось чудо – этот факт еще ни о чем не говорил. Сами по себе белки и нуклеиновые кислоты мертвы, как и молекулы неорганических веществ. Оживают они лишь в том случае, если в определенной последовательности выстраиваются в пространстве и начинают между собой взаимодействовать.

Сета еще раз посоветовала ей открепиться от киленинской методики и подобрать реагенты для оптимизации состава атмосферы. Грита согласилась и поручила Аине заняться этим вопросом.

Между тем Снарт завершил исследование планетного актива и межпланетного пространства. Что касается планет, то ввиду экстремального положения орбит, интереса они не вызывали. А вот с наполнением межпланетной пустоты кампиоры связывали определенные надежды, исходя из предпосылки, что частицы космической пыли, плазмы и льда, которые могли представлять основу для еще формирующихся тел типа комет и планетоидов, содержали какие-то сведения о зарождающихся в космосе биокосных гетероструктурах.

Но солярный “венок” тоже оказался стерильным.

Убедившись в отсутствии у Геониса собственной биоты, Снарт потерял к этой теме интерес и занялся эстетством от футурологии. Началось с того, что он изловил сигналы из одного из боров ^[107] дипластума. Вероятно, они приходили и раньше, но поймать их удалось лишь с помощью квантовых фильтров.

Надо сказать, программа поиска ВЦ в условиях полета предусматривала отслеживание только стандартных узко сфокусированных сигналов. А тут вдруг зазвучала симфония в диапазоне множества спектров разных элементов.

На замечание Шлейсера не заниматься ерундой, Снарт ответил оригинальным способом. Он “по уши” загрузил артинатора противоречивой, большей частью не имеющей адекватной трактовки информацией, и велел искать признаки альтернативной жизни, не указав при этом, где именно, каким образом и с какой целью. При огромном объеме оперативной памяти и отсутствии эмоциональной окраски, исинтные алгоритмы вполне могли выдать что-нибудь такое, о чем ни один человек не додумается.

Начинать Снарту пришлось, отступив на несколько миллиардов лет в прошлое. В суждениях специалистов много было такого, с чем нельзя было не согласиться. Идея зарождения основ жизни еще на стадии формирования звездных систем выглядела весьма заманчиво, хотя не имела ни доказательств, ни подтверждения. Бортовая программа если и содержала сведения по диагностике проявления жизни на иной, чем органическая основе, то эти сведения были крайне скупы и отрывочны. А раз так, то и аллонавты относились к такой постановке вопроса формально, полагаясь главным образом на автоматы с их способностью быстро и беспристрастно оценивать течение событий.

Раньше Снарт тоже не придавал значения витийству тех, кто занимался пустым сочинительством. Но после испытательного полета “Ясона” к Солнцу он изменился, многое передумал и пожалуй как никто другой в команде проникся верой в существование Высшего разума. Загадочный “тор” в солнечной астеносфере оставил в его душе неизгладимый след. Снарт редко об этом говорил. Но как только предоставлялся случай, особенно в последние годы, он бросал все, даже излюбленные игры с квазичастицами, и принимался за разбор нестандартных ситуаций, благо что недостатка в них не было. Мысль о том, что первые шаги в эволюции материи на пути к жизни были связаны еще с реакциями в туманностях и в недрах звезд, была ему понятна и воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Он все больше склонялся к мысли о том, что основа живого была заложена еще с момента появления в континууме первых частиц, когда уже, несмотря на равенство противоположных зарядов, включились разные способы организации будущих молекулярных комплексов. Пытаясь осмыслить то, что здесь когда-то происходило, он обследовал окрестные планеты. Безрезультатно. Одно лишь было ясно – за миллиарды лет химическая эволюция в системе Аксоли не продвинулась ни на шаг. Это на Земле, да еще на Каскадене антиэнтропийные биопроцессы набрали силу. Но должно ли так происходить везде? Если жизнь все-таки дело случая, то вероятность ее зарождения даже в подготовленной среде – не более одного шанса на триллион триллионов, поскольку исходные комплексы перед тем как превратиться в жизнеспособные элементы, уже должны быть достаточно сложно организованы, “узнавать” друг друга и уметь выбирать из несметного числа реакций те, которые способствуют росту диссимметрической чистоты. Только для простого перебора таких комбинаций может уйти больше времени, чем существует звездная система, в пределах которой эта жизнь могла бы зародиться.

Абстрагируясь от конкретных примеров, образов и сравнений, Снарт стал искать связь возможно существующей здесь формы жизни если и не с планкеоном, из которого сформировалось хозяйство Аксоли, то по крайней мере с планетным телом Геониса, как таковым.

Через несколько дней артинатор выдал ряд не противоречащих термодинамическим канонам вариантов, меняющихся в зависимости от набора исходных условий. В принципе, ничего нового в его решении не было. Поначалу жизнь не обязательно должна была быть связана с отдельными организмами. Иначе говоря, жизнь могла появиться раньше живых организмов.

В итоге Снарт пришел к тому же, о чем говорила Грита, и что никоим образом нельзя было проверить. Да и как такое проверишь?! Если подобные “супергены-волновики” существуют, то обнаружить их можно разве что на частотах волн с периодом десятки, сотни, тысячи лет или же в аконтинуальных или квант-флуктуационных диапазонах.

Так почему же на Геонисе до сих пор не зародилась жизнь, если природа давно подготовила для этого условия? Химическая стерилизация планеты собственными пестицидами? Такое, как уже отмечалось, вполне возможно. Нет спутника? Ну и что. У Каскадены тоже нет луны. А жизнь есть, хотя планета и болтается на орбите как веник в пустом ведре. Темпоральный сдвиг эогена и невозможность его трансплантации в реальное время? Такое тоже возможно. Только кто возьмется верифицировать это положение?! Иного уровня спин-торсионная составляющая структурного уклада планеты? Но она мало чем отличается от таковой в обитаемой части внеземелья. Если Снарт и попытался найти связь между этой тезой и слабой приживаемостью на морском дне земных бактерий, то сделать это ему не удалось. Если с вихревым движением и связан какой-то особый тип поля, придающий атомно-молекулярным комплексам витагенных структур определенную пространственную ориентировку, то обнаружить его не так-то просто. Оно должно быть намного слабее гравитационных сил, потому и затушевывается ими.

Тогда ни Снарту, ни остальным и в голову не приходило искать на планете что-то вроде каскаденианских некритов. Да и не было там такого. Любая форма проявившегося на Геонисе витагенеза в итоге была бы обнаружена осцилляторами, биотриммерами, гипноиндукторами, рефусами или теми же ПФ-тенденсаторами.

Не удалось универсалу отыскать и признаков какого-то губительного излучения: либо истекающего из галактических глубин, либо являющегося следствием сближения планеты с энергоформами или носителями скрытой, а то и вовсе отрицательной массы.

А может, у Геониса нет эогена?.. Возможно он был, но затем пропал, контаминировался или куда-то переместился, в результате чего здесь на миллиардолетия установился девитационный режим?

Хотя может быть и так, что никаких эогенов, эобионтов, а вместе с тем и не в меру разрекламированных теоретиками ноосфер вообще не существует. Просто жизнь зарождается не везде, а только в тех разделах космоса, где плотность звездного вещества, уровень анизотропии пространства и характер взаимоотношений между веществом и вакуумом в максимальной мере благоприятствуют проявлению такого рода явлений, а невидимые глазу процессы на стыке микро-макро-мегауровней способствуют формированию там наиболее оптимальной геометрии многомерных полей.

Так, толком не разобравшись в особенностях местного абиогенеза, Снарт вернулся к обнаруженным в космосе сигналам.

Надо отметить: универсал, как и большинство здравомыслящих людей, никогда всерьез не относился к доктринерству таких теорий как ортогенез, креационизм или им подобных. Прогрессивная часть космоцива терпимо и уважительно относилась к религии, исключая разве что случаи мессианства, инквизиторства и оголтелого фанатизма, способствующие разжиганию конфликтов и распространению терроризма. Есть наука. А это – поиск закономерностей и соподчиненностей в природе. Бог же – образ, который дает набожному человеку веру в оправданность его существования и надежду на то, что наука когда-нибудь приведет его потомков к бессмертию. Если наука открывает человеку глаза и заставляет его по-новому воспринимать окружающий мир, то религия, наоборот, пытается отвлечь его от решения насущных задач и создает иллюзию, что человек интересен Богу, что в свою очередь позволяет ему спокойно жить в узких рамках сложившихся представлений о порядке вещей и не бояться смерти. Но религию не следует отвергать, даже несмотря на то, что она не открыла ни одного физического закона, а лишь постулировала их. Религию стоит изучать как элемент общемировой культуры. Причем, к ее канонам следует относиться с предельной осторожностью, поскольку, концентрируя в себе немалую долю энергии, она способна уводить массы в мир пустых грез, фатализма или порождает бессмысленную агрессивность.

Отсутствие иных цивилизаций лишало науку возможности объявить причинность Бытия материальной. Парадокс Ферми, расчеты Дрейка, а также неутешительные выводы современников не оставляли космологам шансов на успех в части развития теории “universal-sapiens”. В космосе имеется огромное количество звезд на миллиарды лет старше Земли. Скорость текущего времени в пространстве соизмерима со скоростью распространения света. Но, как уже отмечалось, скорость эволюции согласуется с иными принципами материального соответствия, вследствие чего вселенная эволюционирует одновременно во всех ее частях, независимо от разделяющих эти части расстояний.

Отсюда очевидно, что скорость эволюции имеет мало чего общего с физическим временем вселенной и скоростью его хода. Поэтому, казалось бы, инфинитум должен быть насыщен не только молодыми, но и преклонных лет цивилизациями. Но экспансии ВЦ нет. И никто не знает, что тому причина. Есть только домыслы на уровне религиозных догматов, да еще тьма ничего не объясняющих инфортационных казусов. Из всех возможных вариантов удобнее всего было бы считать, что развитие высших форм жизни несовместимо с окружающими террастиан условиями. Для них континуальный смог – что для нас отхожее место или свалка мусора. Но куда же они тогда подевались? Действительно переместились в подпространство?.. микромир?… другие измерения?.. Ступили на путь эмерджентной эволюции^[108], оборвав тем самым связь с породившей их обителью?..