Текст книги "Нуменал Анцельсы (СИ)"

Автор книги: Евгений Белоглазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

– Тебе плохо? – спросил Шлейсер.

– Наше положение безнадежно, – прохрипел Фил.

– Безнадежна только смерть.

– Еще немного, и ты заговоришь по-другому.

– Мы должны потребовать проведения инспекции, – неясно представляя о чем идет речь, объявил Шлейсер. – Вызовем экспертов. Пусть разбираются.

– Ты не понимаешь. – Фил скривился и отхлебнул из фляги. – Теперь это место навеки станет проклятым. Тиб вывел штамм, но это оказалось не то, что мы ожидали. Неонекриты оказались совместимыми не только с нордлендской жизнью, но и с земной. Удержать вирус под контролем не удалось.

У Шлейсера потемнело в глазах. То, о чем говорилось раньше, о чем предупреждал Маккрей и о чем он сам боялся подумать, произошло на самом деле. Страшнее поворота нельзя представить. Вот почему у трупов такой жуткий вид! Наверное, развитие болезни сопровождается ужасными муками. И тут он вспомнил о запахе. Да, именно так пахли органические остатки Нордленда после деструктуризации их некритами, причем запах этот сохранялся даже после стерилизации образцов.

– Как же вы так промахнулись?! – он, с трудом сдерживал закипающую злость.

– Трудно сказать. – Речь Фила сохраняла связность, но разбирать ее становилось все труднее. – Последнее время Тиб и Рон не вылезали с Главной. Ты это знаешь. Мы с Арни повлиять на события не могли. Наконец, случилось то, чего мы ждали: вироидная микроформа обрела устойчивость. Испытания длились две недели. Прогноз подтвердился. После этого приступили к следующей стадии. Арни отловил двух стегоцефалов. Им сделали инъекцию и поместили в виварий. Первые два дня ничего не происходило. Потом они покрылись язвами и сдохли. Аутопсия показала, что их ткани кишат некритовыми эмбрионами. Теперь понятно – внедрившись в плоть, они начинают размножаться, растекаются, душат клетки, давят их, растворяют кожу, просверливают кости. Но не пожирают. Действуют, как и эстерианские некриты: оставляют трупы, выпивая из них энергию.

– То есть действуют не как пауки? – спросил для уточнения Шлейсер.

– Да. Они не высасывают внутренности. И ориентируются не обычными органами чувств, а распознают объект охоты по биополю. Ни на что другое не реагируют.

– Это Тиб распорядился убить меня? – Шлейсер вернулся к теме покушения.

– Мне такого поручения никто не давал, но все шло к этому. Тиб велел вернуть работы на Четвертую. Здесь условия лучше и возможностей больше. Ты становился опасным свидетелем, и не только. Потом он свернул работу ультиматора и отключил связь с Землей. Не тронул только регистрационную сеть, по каналам которой ведется съем текущей информации.

– Что он еще собирался делать?

– Говорил, что подготовил сообщение в Метрополию, но отправит его только после завершения контрольных опытов.

– Когда появились первые признаки заражения? – спросил Шлейсер, еще раз содрогнувшись при мысли о масштабе грядущей катастрофы. При этом, стараясь ни к чему не прикасаться, он перебрался в дальний угол комнаты.

– Сразу, как только Тиб и я перебрались на Главную.

– Дезинфекцию проводили?

– Нет. Стегоцефалов после вскрытия перенесли обратно в виварий. Одного закопали. Другого оставили не поверхности.

– Зачем?

– Хотели посмотреть, что с ним дальше будет.

– Кто переносил?

– Все четверо.

– Выходит, там и заразились?

– Трудно сказать. В контакт с тварями вступали и раньше. Их кормили, поили, осматривали.

– Неужели вы не понимали, во что это может превратиться?

– Такого поворота никто не ожидал. Успокаивал тот факт, что и некриты, и промежуточные формы штамма опасности для нас не представляли. Но в этот раз случилось по-другому. Вирус сформировался сразу, причем с убийственными для человеческого генома характеристиками.

– Кто первым обнаружил инфекцию?

– На Главной – я. Когда мы разделились никто еще не знал, что происходит. Рон и Арни остались здесь. Они должны были подготовить лабораторию. А мы с Тибом отправились собирать вещи. Но вчера я увидел: с Тибом что-то не так. У него заплыло лицо, на теле выступила сыпь. Теперь-то я знаю, что продлевает инкубацию вируса. Вот это! – он взболтнул остатки содержимого фляги. – Но, как видишь, не надолго. Я чувствую, во мне идет какое-то переустройство. Причем за счет того, что мне не принадлежит. И оно набирает силу. Возможно, если бы мы догадались загерметизироваться, все было бы по-другому. Хотя, что толку! Скоро эта зараза достанет и тебя.

– Постой, – Шлейсер неожиданно обозначил для себя новую мысль. – Промежуточные формы не выдерживают условий Нордленда. Это понятно. Может, и с этой разновидностью так же? Пройдет время и при отсутствии влияния “s-фактора” она тоже нейтрализуется средой?

– Нет, – в словах Фила прозвучала безысходность. – Если прежние версии были пассивны и не обладали репродуктивной способностью, то последний сигнал обладает высокой активностью, агрессивен, а главное, размножается с нарастающей скоростью. Я уже видел на Главной пораженную некрозом растительность. И это, поверь, только начало.

Последняя фраза океанолога прозвучала как приговор.

«Что же делать? – подумалось в очередной раз. – В чем искать спасение?…» Мысли путались. Голова шла кругом.

– Я проголодался, – хриплый голос Фила вернул его к реальности. – Принеси что-нибудь.

– Хорошо, – ответил Шлейсер. – Но сначала ты должен принять антитоксин.

– Потом, – Фил вяло шевельнул пальцами и покосился в сторону препарата.

Шлейсер не стал настаивать и вышел в коридор. Минуя комнату Арни, вспомнил как нашел бездыханного, изуродованного неведомо какой силой майора. Новая волна ужаса окатила его.

Дверь в кухню была приоткрыта. Из глубины помещения через обозначенную узкой полосой щель сочилась темнота.

Он вошел. В поисках выключателя пошарил по стене…

И вдруг сильнейший удар в грудь сбил его с ног.

Это было настолько неожиданно, что на какое-то мгновение он выпал из сознания. Когда же пришел в себя, то оказалось, что он лежит у дальнего стеллажа, и сверху на него сыплется посуда.

Перед глазами метнулась тень, но он опередил ее: перевернулся на бок, сделал кувырок, прокатился по полу и вскочил на ноги. Но пока пытался в темноте сориентироваться, сбоку последовала еще подача, теперь в голову. Ксирил держал нагрузку, и боль почти не ощущалась. Но и в этот раз удар был такой силы, что кампиор просквозил обратно и застрял в дверном проеме.

«Ну, дела!..» Шлейсер был не просто ошарашен. Он был потрясен надпредельнейшей невероятностью происходящего. Кто это? Все мертвы. Только Фил на ладан дышит, но и тот в другом конце корпуса. И тут дошло: никто их колониантов не мог реализовать такую, не иначе как дьявольскую затею.

Времени на раздумья не оставалось. В любой момент могла последовать новая атака, и попади невидимый противник в незащищенные места, ее результат мог оказаться непредсказуемым.

Звук крадущихся шагов прервал ход его мыслей, вернул чувствам остроту, а телу подвижность, больше присущую движениям автомата. Он ощупал стену и наконец нашел то, что искал.

Разгоняя по углам расплывчатые тени, включилось освещение. Он обернулся и остолбенел… Из груди невольно вырвался возглас изумления. Глаза расширились и сошлись в одной точке. На расстоянии нескольких шагов, изготовившись к прыжку, стоял … Дзетл!..

Смена тьмы на яркий свет застала обоих врасплох. Они замерли и, не проронив ни слова, уставились друг на друга.

В этот раз парабиандр был одет в легкую, цвета растительности форму. Его вид как всегда соответствовал классическому образцу изделий робототехники: безукоризненная, будто выдавленная из листа жести прическа, ничего не выражающие глаза, бесстрастное лицо. Пальцы одной руки сжаты в кулак. В другой излучатель.

Шлейсер мгновенно оценил обстановку. В сумятице последних дней он совсем забыл про него. Так вот кто жаждет его смерти?! Неслыханное дело! Исинт охотится на человека. Стало быть, возможен и такой расклад, когда не только люди сатанеют.

Несмотря на отсутствие у андроида чувств, вид закованного в “броню” кампиора похоже озадачил его. Пробить ксирил механическим или огневым способом невозможно. А другими средствами парабиандр не обладал.

– Положи излучатель и отойди в сторону, – приказал Шлейсер.

Дзетл вздрогнул, но вместо того чтобы подчиниться, бросился к нему. На мгновение опередив андроида, Шлейсер взметнул тело в воздух, перевернулся в прыжке и ногой ударил его в предплечье. Потом отпрыгнул от двери и замер в боевой стойке, готовый отразить встречный удар.

Парабиандр отлетел к противоположной стене и, опрокидывая на себя остатки уцелевшей утвари, врезался в массивный корпус дин-автомата. Удар был нанесен с такой силой, что казалось, после этого любой противник должен был надолго успокоиться. Но Дзетл тут же вскочил на ноги и снова кинулся в атаку. При этом на его лице не дрогнул ни один мускул, ни одна волосинка не шелохнулась в тщательно уложенной прическе.

«О, Творец, помоги мне!» – подумал Шлейсер и сконцентрировал взгляд на горле парабиандра. Он знал, удар в первый шейный позвонок приводит к потере сознания и даже к смерти. Хотя, что толку. Это у людей. У андроида уязвимых мест нет. Его можно только расчленить, раздавить, растворить или сжечь.

О том чтобы мирно разойтись, уже не могло быть речи. Они обменялись ударами и теперь кампиор полетел в сторону разрушенной посудной стойки. Дзетл был сильнее. И для того чтобы справиться с ним, надо было придумать какой-то нестандартный ход.

Андроид вскинул излучатель. Прикрывая лицо, Шлейсер бросился в сторону, но уклониться не успел. Дзетл выстрелил. Заряд попал в локоть и, отразившись от ксирила, прошил декоративную панель над энерговодом.

Повторный выстрел!.. Промах… Еще!.. И снова сгусток волн впивается в настенную обшивку.

Похоже, инициатива полностью перешла на бок парабиандра. Любая оплошность или неточное движение грозили обернуться бедой. Да, Дзетл действует со знанием дела. И с каждым выстрелом шансов на спасение остается все меньше.

Беспорядок на кухне перерос в погром. Среди обломков искореженной обстановки дымилось, тлело и плавилось все, что только поддается распаду. Дыхание срывалось, глаза слезились, но он продолжал маневрировать, пытаясь ложными бросками и выпадами дезориентировать Дзетла.

И вот наступил миг, в котором сконцентрировалась вся его жизнь. Пытаясь настичь уже загнанного в угол кампиора, андроид споткнулся и на мгновение отвлекся от цели. Этого оказалось достаточно. Изловчившись, Шлейсер взлетел в отчаянном прыжке и что есть силы ударил ногой по руке, сжимавшей излучатель. Бластер упал на пол. Тут же, опередив на долю секунды потерявшего равновесие парабиандра, он еще раз саданул его ногой в грудь. Дзетл опрокинулся навзничь, съехал в противоположный угол и ударился головой о край находящейся там плиты. Но это не оказало на него никакого действия. Он встал, отряхнулся и, тяжело ступая, направился в сторону Шлейсера.

Вот он все ближе!.. Ближе!.. Безжалостный убийца, без души, без проблесков сознания. Лицо как маска, рубашка расстегнута, открытые по локоть руки сжаты в кулаки.

Задыхаясь в угарном чаду, Шлейсер упал на колени, схватил излучатель и, вкладывая в неистовый порыв всю силу зашкаленных чувств, нажал на тангенту.

Сначала ничего не произошло. Но уже через несколько секунд поведение парабиандра изменилось. Он сделал шаг… другой… И будучи не в силах противодействовать потоку импульсных лучей, остановился, будто наткнулся на невидимую преграду. В следующий момент на его лице и руках стал с треском лопаться и скручиваться подобно пласту бересты в костре заменяющий кожу метаскин. Обнажился металлокерамический корпус, набитый циркуляционными системами, трансмиссионными узлами и пикоэлектроникой. Глаза вспыхнули рубиновым огнем и медленно погасли. Членистые фаланги разжались, ноги подкосились. Еще несколько мгновений, и обездвиженный киборотень рухнул на полипроновый настил, превратившись в груду исковерканных обломков.

Включилась вентиляция. Открытого огня не было, но дыма скопилось столько, что дышать стало невмоготу. Он вывалился в коридор и перебрался ближе к выходу.

Все! Представление окончено. Финал – хуже некуда. Но он жив, и даже сохранил остатки здравомыслия. Голова раскалывалась. Тело ныло как сплошная ссадина. Но ломающей сознание боли нет. Руки, ноги целы. Проникающих ранений тоже нет. Значит, есть шансы выбраться. Только вот куда?.. При мысли о том, что на миллионы кубопарсеков не осталось ни одной живой души, ему стало нехорошо. Тиб переплюнул всех. Это точно. Он не просто вывел штамм, способный убивать живое. Он инициировал процесс, грозящий перерасти в Армагеддон космических масштабов. Теперь, преодолев миллиардолетние запреты, вирус овладеет планетой, потом начнет миграцию в пределах системы, охватит галактику и со временем расползется по всему универсуму. Ему ничто не сможет противостоять. Зарождение органической жизни станет невозможным, а уже существующие формы будут уничтожены.

Последние сомнения рассеялись. Картина творящегося здесь безрассудства обрела полную ясность. Сперва Тиб учинил расправу над Янзом. Для этого с помощью Рона он ввел ему какой-то психотропный препарат, в результате чего тот на микролете врезался в скалу. Потом сбросил с обрыва Схорца. А теперь решил избавиться и от него. Для этого, предварительно отключив ультиматора, он перепрограммировал Дзетла и выпустил его на охоту. Но к тому времени все они были уже заражены. Остальное тоже понятно. Смерть настигла каждого там, где тот находился в момент активизации вируса. Наверное, это происходило настолько быстро, что никто кроме Фила не успел ничего понять.

При мысли о нептунологе, он вспомнил, зачем пришел на кухню. Но после того что произошло, уже никакая сила не заставила бы его войти туда снова.

Превозмогая усталость, и заодно пытаясь выветрить из головы накопившуюся одурь, он зашел на склад, выбрал пару упаковок с концентратами и вернулся в комнату Фила. Еще на пороге окликнул его, но ответа не услышал. Подошел к постели и отшатнулся… Фил был мертв! Причем, вид его в полной мере соответствовал тому, что он уже видел: ощеренный рот, выпученные глаза, на коже язвы и чирьи. От тела исходил знакомый запах.

Его одолела оторопь. Один! Без связи, с отключенной автоматикой и без малейших шансов выбраться отсюда. А если он тоже инфицирован?..

Оставаться на станции нельзя. Надо где-то пересидеть, прийти в себя, обдумать положение. Санпропускник!.. Да, лучше места не придумать. Там же можно и самодезинфекцию провести.

Сил не оставалось даже на то, чтобы включить освещение периметра. Определить при отключенном ультиматоре масштабы распространения инфекции и степень ее опасности тоже не было возможности.

Качаясь от слабости, он вышел на площадку и побрел по дорожке в сторону отдельно стоящего модуля. Округа по-прежнему безмолвствовала. Пятьдесят шагов дались с величайшим трудом. Но этим дело не закончилось. Надо еще было включить систему энергообеспечения, заблокировать вход и подготовить к работе стерилизатор…

11

Со стороны океана, там где материковый выступ расчленяла вулканогенная гряда, прогремел взрыв. За ним последовал сильнейший толчок. Через несколько минут удар стихии повторился. Разыгравшаяся в глубинах недр вакханалия помогла Шлейсеру прийти в чувство. Беспокойный, наполненный кошмарами сон не принес облегчения. Ошалелым взглядом он повел по сторонам и только тут сообразил, что находится внутри герметичного отсека с автономным обеспечением.

В памяти всплыли события минувшего дня и от очередного осознания чудовищности свершившегося, он ощутил себя в состоянии предчеловека. Включил внутренний слух и ужаснулся от запредельного давления психополя, застопоренного отсутствием путей решения свалившихся проблем. Единственный план действий, который еще накануне пришел в голову, был невыполним. Бежать действительно некуда. Микролет мог подняться до вершин атмосферы. А что дальше? Даже если бы удалось выйти на орбиту – куда себя направить? Человечество в запредельности. Других обитаемых миров нет. Остается одно – склещить мозги или разверстаться головами с первым попавшимся стегоцефалом.

Снова тряхнуло. Причем так, что задрожали стены.

Пытаясь отвлечься, он выглянул в окно. И не узнал окружения. Судя по времени, уже рассвело. Но затянутое пепловой тучей небо почти не давало света. Толчки продолжились. Неожиданно земля пришла в движение и стала содрогаться как кисель. По поверхности, сдвигая и ссыпая со склонов камни, покатилась волны. Ничего подобного здесь еще не происходило. Прежние катаклизмы никогда не набирали такой силы. Казалось, сама планета воспротивилась безумству, которое учинили здесь люди.

Если дело дойдет до переустройства недр, можно ожидать чего угодно, вплоть до неоформирования системы мегатрещин, образования провалов и даже перезаложения горных массивов.

Он глянул на экран систематизатора. Нет, изменений планетарного масштаба вроде бы нет. Геотоки в симе и сиале в норме. Подкоровые процессы не изменились. Следы сдвига тектоноплит отсутствуют. Полюса на местах. Пространственное положение Эстерия-Нордленд прежнее. Скорость метамиктного распада изотопов на том же уровне. Значит, глобальной катастрофы не будет. Станция останется на месте и не рухнет в огненный эреб. Хоть слабое, но все же утешение. Хотя что толку в этом утешении, когда такое закрутилось. «Не спеши! – он заскрипел зубами, чувствуя, что начинает заводиться. Вспомнилась старая истина: нарастание длины дороги идет от чрезмерного желания быстрее двигаться по ней. Но, несмотря на приказ не думать о запретном, страх перед будущим только усилился. – Допустим, неделю тут можно продержаться. А что дальше?.. Высовываться наружу нельзя. Оставаться здесь – тоже. Хоть волком вой! И ничего нельзя сделать».

Охваченный отчаянием, он вновь прислушался к себе, ожидая, что вот-вот нечто неведомое обескровит его, пронзит, разорвет на части. Но время шло, а признаков распада в организме не ощущалось. Вместе с тем, по мере накопления фактов, все труднее становилась задача по их осмыслению. Он все-таки попытался понять суть главного, но тут дыхание перехватило, сердце замерло. «Ты умрешь, как и остальные», – безапелляционно объявил мозг. И с этим жестоким вердиктом нельзя было не согласиться, поскольку нельзя было ему что-то противопоставить.

Казалось, выхода действительно нет, а если и есть, то лишь из числа тех, что ведут в преисподнюю. Он снова вернулся к окну и только тогда уяснил то, что сперва отметил лишь интуитивно. Обстановка за ночь кардинально изменилась. Растительность, которая раньше отливала разными оттенками фиолетового, местами почернела, местами приняла неприятный грязно-зеленый цвет. Стебли и ветки кустов скрючились, листовые выросты обвисли и покрылись студенистой массой. Действие штамма?.. Иного объяснения не было. Значит, Фил сказал правду. Началось тотальное заражение!..

Какое-то время он стоял, ничего не предпринимая. Пока было известно лишь то, что не надо делать. А что делать – кромешная тьма.

«Надо успокоиться, – сделал он еще одну попытку сконцентрироваться. – Выход должен быть. Всенепременно. Надо лишь его найти».

Постепенно мысли и чувства просветлели. Отступил отупляющий ужас – омерзительнейшее состояние, выйти из которого, казалось, уже нет никакой надежды. Но он был кампиором, а значит, по-прежнему оставался в числе тех, кто решает проблемы, а не создает их. Отчаяние перед лицом неминуемой гибели сменилось решимостью и дальше исполнять свое предназначение. Только бы знать, с чего начать! Что положить в основу еще не существующего плана?..

Решение пришло не сразу. Но он даже удивился, насколько оно оказалось простым. Подземная часть станции! О ней почему-то забыли. Когда-то именно он обнаружил резервный ствол. Тогда Арни вскрыл замок, и они смогли спуститься под землю. С тех пор прошло больше двух лет. Вход закрыли. После этого туда никто не наведывался. Шлейсер напряг память и вспомнил, как это было. Четыре этажа. Есть запасы: одежда, продовольствие, регенерационные установки. В таких условиях можно продержаться не меньше года. Реактор станции – в автономном режиме и самопроизвольно заглохнуть не может. Отключена защита? Бывало и хуже. Можно загерметизироваться вручную. Постройка, где находится спуск, в пределах периметра. Правда подходы перекрывают пораженные некритами кусты. Но их можно обогнуть и подойти к входу с обратной стороны.

Оттягивать исполнение задуманного, с учетом ограниченных возможностей стерилизатора, смысла не было, тем более, что неизвестно сколько времени уйдет на деактивацию замка и ревизию систем бункера.

Определившись с планом действий, он занялся одеждой. После проведенной обработки защитный комплект пришлось формировать заново. На этот раз он оставил в КЗУ только три отверстия: для глаз и носа. Завершив подготовку, набросал на куске картолина обращение к тем, кто придет сюда после, затем перешел в шлюзовую камеру, деблокировал входные запоры и, спустившись по рифленому пандусу, ступил на опятнаный накипной растительностью грунт.

На первый взгляд обстановка подозрений не вызывала. Во все стороны – изменившаяся, но без признаков явной угрозы перспектива. Порывистый ветер. Неспокойное море. Застлавшее большую часть неба пепловое покрывало. Въедливый запах серы.

Какое-то время он стоял неподвижно, привыкая к ранее неизвестному, а потому и непривычному ощущению, в котором смешались два противоположных начала. С одной стороны в душе продолжало теплиться вера в невозможность того, что порождение человеческого безрассудства способно изменить мировой порядок. С другой же, факты не только подтверждали это, но и самым что ни на есть паскуднейшим образом характеризовали сложившуюся обстановку.

Так и не определившись в мыслях, он еще раз осмотрел местность, приладил шлем так, чтобы ничто не мешало обзору, и, соблюдая предельную осторожность, двинулся по намеченному маршруту.

Продвигался медленно, стараясь обходить места, где раньше землю прикрывали мхи, и где теперь пузырилась какая-то вязкая, черно-зеленая масса. Примерно на полдороге, с правой стороны подступила группа кустов высотой около полутора метров. Он решил осмотреть их и, стараясь ни к чему не прикасаться, подошел ближе.

То, что открылось глазам, ни на что не было похоже. Черные, будто обугленные, без признаков листвы ветки покрывал слой полупрозрачной слизи, которая пенилась, вздувалась, свисала бахромой, собиралась в наплывы и далее тягучими струями стекала на такой же черный, будто выжженный грунт.

В ноздри ударил резкий запах нашатыря и битума. Последние сомнения рассеялись. Растительность была поражена некрозом. Он снова замер, отмечая в расчерченном темными красками окружении все больше проявляющиеся детали и оттенки ксеноморфности, среди которых уже проступили признаки чего-то в высшей мере неприемлемого и до бесконечности чуждого.

Протоплазма почуяла биополе Шлейсера и жадно потянулась к нему, перекатываясь по ветвям липкой массой, меняя размеры и форму слившегося в одно целое образования. Вот оно уже выросло выше головы и стало неприятно раскачиваться. В этой позиции, как у кобры в боевой стойке, чувствовалась зловещая напряженность, целенаправленная концентрация и мускульное усилие. Студень верхушкой вытянулся дальше и повис над ним, подергиваясь в такт прокатывающимся по желеобразному телу волновым импульсам.

Очнувшись, Шлейсер отпрянул. И как раз вовремя. На то место, где он только что стоял, обрушилась уже сгустившаяся до полутвердого состояния масса. При виде растекающихся по земле остатков некритовой плоти его передернуло. Он даже не ожидал, что чужая нежить окажется настолько чужой. Ксириловая оболочка непроницаема. Это так. Но высасывание некритами биоэнергии могло осуществляться и бесконтактным способом…

Если все эти годы на территории станции и поддерживался порядок, то его можно было назвать лишь относительным. Следы запустения наблюдались повсюду, начиная от прилегающего к жилому корпусу палисада и кончая подъездами к транспортным ангарам. К счастью, вход в убежище не был обвит растительностью, в связи с чем не пришлось входить в соприкосновение с вызывающим омерзение ксеногеном.

С замком пришлось повозиться. Но он справился. Урок Арни не прошел даром. И, пожалуй, впервые он вспомнил о нем, не испытывая неприязни.

Поскольку ультиматор отключился и автоматика не действовала, здесь тоже пришлось все делать вручную. Первым делом он перекрыл контакт с поверхностью и приступил к стерилизации первого уровня. Вспомнилось, как Арни с целью проверки работы сигнализации когда-то развел здесь костер. Тогда поднялся большой переполох. Бункер сам перешел в режим герметизации, и вытащить майора из-под земли стоило немалых трудов. Теперь все по-другому. Как в таких условиях определить присутствие вируса? И как с ним бороться?

Не придумав ничего лучшего, он решил поочередно простерилизовать все уровни и закрыться на нижнем.

На обработку трех этажей ушло около двух часов. Наконец, безмерно уставший, он спустился на последний уровень – белый.

Теперь осталось только выбрать что-нибудь из одежды, включить вентиляцию, проверить систему очистки воздуха и приготовить еду. На это понадобилось еще около часа.

В надежности убежища он был уверен, конечно при условии, что не заразился раньше. Продолжительность латентного периода штамма составляет несколько суток. Если через два-три дня с ним ничего не случится, тогда все в порядке. Но эти дни надо еще прожить…

С помощью тилерафоса удалось погасить возбуждение. Но вместо ожидаемого в эксоде ^[164] этого дьявольского действа облегчения, пришла апатия. Словно наползающая из глубин естества тень разделила его надвое. Время остановилось. События утратили значимость. Он лег, прикрыл веки и попытался проследить за своими ощущениями. Кто он теперь?.. Отработанный продукт жизни. Распад! Что это такое?.. Распад личности… сущности… нуклеарный распад… распад кадансов… В чем отличие фактора бытия от виртуальной квинтэссенции?.. Вспомнились предсмертные слова отца: «Жил только для того, чтоб имя свое оставить в истории. Больше ничего не надолго… Не хочу…» Так в чем же смысл всего? Прожить активно жизнь, вычерпав до дна возможности генома? Или по-другому? Умереть геройски или мученической смертью? Но зачем? Кому в угоду?.. У природы нет человеческой логики, ей абсолютно все равно, что будет с тобой завтра, если сегодня тебе плохо, если ты попал в беду.

Он напряг волю и попытался избавиться от навязчивых мыслей. Но из этого ничего не вышло. Под гнетом фатальных обстоятельств думы упорно возвращались к анализу своего положения. «Вот и все! Так просто и бесславно заканчивается жизнь. А казалось, только-только стало прорисовываться будущее…»

Временами он слабел, погружался в забытье, после чего снова возвращался к реальности. И все не переставал удивляться. Это надо же! В его голове содержится информация, способная в корне изменить принцип физического понимания мира. Никто кроме него не может указать путь к месту обитания Меганоида. Никто не знает предосновы, определяющей эффект “s-фактора”. А он, вместо того, чтобы пожинать лавры первооткрывателя и купаться в лучах славы, сидит в терстолайтовом каземате, причем не где-нибудь, а в самом гиблом месте галактической пучины, без связи, без какой-либо возможности влиять на обстановку и без малейших шансов выбраться отсюда.

От осознания своего бессилия стало совсем невмоготу. «Поделом тебе! – разрозненные мысли сложились в нелицеприятную дефиницию. – Жалкий неудачник, возомнивший себя спасителем цивилизации. Соблаговолит ли судьба и в этот раз прийти на помощь?..»

В глубинах философских доктрин видны не все исходные основы. И в тех случаях, когда в единстве и противоборстве двух определяющих гармонию мира начал, обнаруживается надпредельный дисбаланс, встает вопрос: «Может, в природе есть еще что-то более фундаментальное, что не только объединяет первое и второе, но и при каких-то обстоятельствах позволяет каждому концепту наличествовать по отдельности?..»

КОНЕЦ

_{Белоглазов Евгений Васильевич.}

_{Украина. г. Донецк. 2010.}

_________________________________

notes

Примечания

1

Диатреба – разоблачение в обвинительной речи.

2

ОБЦЕСИС – Объединенный Центр Сверхдальних Исследований.

3

КЗУМ – многоцелевой вариант комбинезон-скафандра. Надежен и удобен. Изготовлен из ксирила, вырабатываемого из кремний-металлоорганических полимеров на основе атомно-молекулярных фемтотехнологий. В комплекте этой группы происходит перераспределение внутренней энергии атомно-молекулярных комплексов, что позволяет ксирилу обеспечивать нормальную температуру тела при сколь угодно долгом контакте со средой, тепловые характеристики которой колеблются от абсолютного нуля до температуры расплавленного металла. Скафандровая модификация обеспечивает возможность обходиться в условиях изоляции без запасов воздуха. Входящие в состав ксирила молекулярные сита, действующие по принципу клеточных мембран, извлекают кислород из компонент самого ксирила, внешней среды и выдыхаемой углекислоты

4

Трансфикция – место пространственного перехода; прокол.

5

Индетерминал – космообъект с признаками отсутствия причинной зависимости.

6

Полтерги – особый класс объектов с неопределяемой структурой материи.

7

Брадителический – медленный темп эволюции, присущий некоторым группам организмов.

8

АДФ-АТФ – вещество, участвующее в энергетическом обмене живых организмов и выполняющее в них роль аккумулятора энергии.

9

ГУРС – Главное Управление Релятивистской Стелланавтики.

10

ДИПРОЗАМ – Дискреционная Программа Заселения Миров.

11

Парадоксы состояния материального мира: 1-я степень – мироздание как таковое; 2-я степень – все виды физического экзоценоза (аномальности); 3-я степень – проявления жизни, ее следов, деятельности или остатков.

12

Трансфинитный – находящийся за пределами конечного.

13

Телеквантор – устройство, осуществляющее прием, хранение и анализ информации о состоянии транспортационной системы (аналог «черного ящика»).

14

ВКС – Военно-Космические Силы.

15

ТЭЗ – Транспланетарный Экономический Союз.

16

ИНКОСТ – Интергалактическая Корпоративная Структура

17

Интрактовый – труднодоступный.

18

Метатропы – объекты с экзотическими свойствами.

19

Метеотроны – термогенераторы, создающие восходящие потоки воздуха.

20

ПОМАД – Полифункциональный Модуль Автономного Действия

21

ТИВЖ – Трансгалактический Институт Внеземной Жизни

22

Диссимметрия – особый вид симметрии.