Текст книги "Свидетельница (СИ)"

Автор книги: Ева Франк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 47 страниц)

Сначала в её мысли залез, хотя не делал это уже продолжительно долгое время, а теперь пытается довести Еву до белого каления. Можно было не использовать такие суровые методы. Может, она всего лишь не до конца поняла его намерений, но как тут получится как следует подумать, когда через каждые пару секунд нужно отбрасывать все человеческие чувства и сосредотачиваться лишь на своей магии?

Время шло, а силы уже были на исходе. Бормоча ругательства и заклинания вперемешку, Ева начинала чаще смотреть по сторонам в поисках тех студентов, кто наблюдал бы за этим процессом с желанием помочь ей прекратить это, и подобными действиями допускала серьёзные ошибки, из-за чего только на последней секунде смогла отразить заклинание, больше инстинктивно, не задумываясь над тем, что делает.

– Уже лучше, но всё равно не то, – внимательно наблюдая за когетвранкой, Том немного опустил волшебную палочку, и Ева, стараясь раньше времени не создавать ложные надежды, замерла, когда тот спокойно добавил: – Продолжим.

Как же ненавистно в тот момент было это слово. Если бы ей на пути встретился человек, изобретший это понятие, то, честное слово, она с радостью выбила бы всю дурь у него из головы, возможно, даже прикончила бы. Не имея при себе спокойствия, уверенности ни в чём не было, а это в сто раз хуже, ибо начинаешь искать любые пути и, больше не обращая внимание на здравый ум, принялась бы верить в них.

Человеку, что бы там не говорил ей Том, нужна вера, любая вера. Даже он сам, пусть и не признаёт существования Бога, должен иметь какую-то опору.

Зачем, зачем продолжать?! Неужели это куда проще для него, нежели оставить её в покое и заняться своими делами? Их у него предостаточно, это уж точно.

– Я не хочу больше продолжать.

Не ожидая его ответа, Ева быстро пересекла весь класс, умудрившись при этом каким-то счастливым образом не попасться под летящие то тут, то там заклинания. Вблизи Том излучал какую-то особую энергетику, и на миг она захотела было передумать и с покорностью вернутся назад, но, вспомнив о причине своих слов, решила не оставлять дело незаконченным.

– После стольких стараний решила оступиться? – невозмутимо спросил Реддл, но по его взгляду Ева почувствовала, что он не так спокоен, как кажется. И хотя в том бушующем море по-прежнему нельзя было ничего толком разобрать, странное ощущение навело её на несколько подсказок в воде… Шестое чувство?

– Я не оступаюсь, Том. – Покачав головой, тихо проговорила Ева, но юноша всё прекрасно расслышал вследствие того, что она находилось в нескольких сантиметрах от него. – Я делаю паузу.

– Пауза – это начало стопа, – не переставал отступать от своего слизеринец, нахмурившись.

– Не всегда, – уклончиво ответила та, легонько пожав плечами, а затем спрятала волшебную палочку обратно в глубокий карман школьной мантии, подтверждая тем самым свой отказ от дальнейшего участия в этом. Пока что.

Постепенно оставалось всё меньше и меньше подростков, жаждущих заниматься ровно до звона колокола, и теперь многие облокотились об отодвинутые для практики парты, дабы не занимать лишний раз пространство.

Казалось бы, сама судьба пытается дать множество намёков на то, что пора заканчивать мучить Еву бесконечными заклинаниями, но, видимо, для Тома судьба – не авторитет.

– Неужели? – ядовито улыбнувшись, резко шагнул к ней, не смутившись от тут же обратившихся в их сторону взглядов. – Ты полагаешь, что я слишком жесток к тебе? Не отвечай, я и так это прекрасно знаю. Вот только ты, дорогая моя, за собой ничего не хочешь замечать, словно так оно и должно быть.

Ева хотела было на автомате отступить назад, но, решив, что это привлечёт ещё больше внимания, подавила в себе всякое желание избежать этого разговора. По крайней мере, он говорит не достаточно громко, чтобы другие смогли что-нибудь толковое разобрать. Однако каждый из присутствующих в классе мог заметить вспыхнувшую злость в потемневших глазах старосты, постепенно перерастающую во что-то большее.

– Напущенная самоуверенность, которая должна сделать тебя сильной в глазах других, и большая порция сарказма – меня этим не проведёшь. Ты действительно подумала, будто я собираюсь относиться к тебе благосклоннее, чем к остальным? – его голос, насквозь пропитанный презрением, постепенно превращался в зловещий шёпот, похожий на шипение змеи. – Жизнь тебя ничему не учит, кроме как неумелому притворству. Ты не способна исполнять обещания, ты не способна подавить в себе порывы заставить всех пожалеть тебя, словно побитого зверька. Ты слаба, и эта слабость ломает тебя, Ева. Изнутри разрушает всё на своём пути, превращает всё в никому не нужный пепел. Скоро ты и сама станешь тем самым пеплом, и, быть может, наконец поймёшь, какой идиоткой была раньше. Вот только будет слишком поздно что-либо исправить.

Он замолчал, но продолжал нависать над ней, не сводить с неё взгляда. Наблюдать за её реакцией, которая последовала незамедлительно.

Негодование. А затем шок и сомнения в том, что это говорит именно Том, а не кто-либо другой. Ибо он так никогда не сказал. Какая бы не была у него сущность, какие бы мысли не посещали его голову, Том не стал бы с ней так поступать.

Но он уже поступил.

Воздуха стало резко не хватать, и Ева глубоко вдохнула, но тут же закашлялась, переборщив с дозой. Странно, а ведь казалось, что лёгкие настолько начали нуждаться в кислороде, что ещё долгое время не смогут насытиться им, в каких бы количествах девушка не вдыхала его.

Он обвинил её… во всём. В слабости, в притворстве, в пренебрежении обещаниями. Неужели она действительно таковой является?

Что можно испытывать, когда тебе говорят правду в лицо? Вероятно, непонимание, неверие и обиду, за которой, не медля, следует боль.

Она не знала, смотрят ли по-прежнему на них или нет, но, в любом случае, это уже не имеет значения. Разве есть сейчас на свете вещи, способные заставить забыть когтевранку о словах Тома?

– В чём именно ты меня обвиняешь? – стараясь не думать о том, что в любой момент могут подступить слёзы, Ева выглядела почти так же невозмутимо, как и Реддл. Не ясно, каким образом ей удавалось сдерживать свои эмоции.

– А ты попытайся сама догадаться, – холодно отозвался парень и чуть наклонил голову к ней, уже едва слышно добавив: – Ты тянешь время с Хейтоном. Что уж тут говорить про простую выдержку перед моими заклинаниями?

Сердце, дыхание, даже пульс – всё словно на миг замерло вместе с ней.

Конечно. И почему она сама не догадалась? И всё эти чёртовы чувства, из-за них Франк не смогла охватить нынешние проблемы в её поведении, являющиеся причинами того, что происходит между ними сейчас.

Едва заметная дрожь облегчения быстро прошла по всему телу, и значительная часть тяжести внутри груди исчезла. Но это не значило, что боль тоже ушла. Рассеявшись, словно туман, она всё ещё жила в девушке.

– Может, я и тянула, но… Ты не думаешь, что я могла отказаться от этой затеи?

Вопрос сам собой пришёл в голову, и когтевранка не задумывалась обо всех его плюсах или минусах, когда озвучивала.

– Ты пытаешься свалить всю вину на меня, – с едва уловимой нотой напряжение произнёс Реддл после недолгого молчания, во время которого Ева начинала понимать, что совершила ошибку, когда вообще затронула эту тему. В один момент мелькнула безумная мысль, что он наплюёт на окружавшее их общество и прямо здесь прикончит её. – Но я и без тебя осведомлён во всех своих промахах и достижениях, благодарю. Что насчёт тебя, то мы, если не ошибаюсь, уже говорили об этом. Ты хочешь, чтобы я повторил свои слова, сказанные пару недель назад, снова?

– Мне ничего не нужно от тебя, – фыркнула, но нервно теребила пуговицу на своей мантии. Об этом ей подсказал скептический взгляд слизеринца, устремлённый на руку когтевранки. Та, злясь на саму себя за такую оплошность, быстро убрала обе кисти за спину.

– Оно и видно, – скривив губы, молодой человек снова поднял голову к ней. Наблюдая за тем, как девушка пытается придумать, что бы такого обидного сказать ему, решил пояснить свою предыдущую фразу: – Видно обман.

– Какой ещё обман? – с яростью взглянув на него, Ева выглядела так, словно готова пустить в него молнию, но в глубине души она чувствовала только тоску. Прекратятся ли когда-нибудь их вечные пререкания?

– Всего лишь безуспешная попытка обмануть меня и себя… Самообман. Называй это, как твоей душе угодно.

– Благодарю за объяснение, – кивнув стенке позади юноши, девушка резко развернулась и быстрым шагом направилась в другой конец класса, спиной ощущая любопытные взгляды как когтевранцев, так и слизеринцев. Всё-таки наблюдали за ней и Реддлом. И как она могла понадеяться на их уважение к нормам приличия?

Если ученики с её факультета не имели особых целей для наблюдения за ними, а только лишь от скуки интересовались всем вокруг, то представители змеиного факультета и не думали оставить это просто так. Наверняка потом пустят какие-нибудь нелепые слухи по школе, перед этим успев попытаться разузнать всё у Тома. Но нужно стараться не думать об этом. Ей же плевать, не так ли? Нет никакого смысла поддаваться на все будущие провокации. Большинство слизеринцев могут распространять лишь… яд, если выразиться образно. Но он сработает лишь в том случае, если жертва сама, струсив, сдастся.

Неприязнь к этому факультету только усилилась. И почему все оттуда настолько озлоблены на таких, как Ева? Лишь жалкая горстка относится к ней, как к человеку, а не как к ничтожной полукровке, не достойной и находиться в одном помещении с великими чистокровными аристократами.

«И куда ты собралась?»

Чёрт. Опять.

Ева продолжала идти вперёд и не оборачивалась. Она опасалась, что, если решит сделать это, столкнётся с ним лицом к лицу, в очередной раз испугавшись подобного явления.

Зачем ей вздумалось прервать их разговор и, ничего не объяснив, развернуться и уйти?..

Может, это было просто обычное проявление эгоизма. Стремление устранить причину беспокойства. Или же, есть другой, более щадящий вариант: захотела обезопасить и себя, и его от настоящего конфликта. Он был бы неизбежен. Даже сейчас пытается догнать их, и помогает ему в этом Том.

«Какая же ты идиотка, Франк», – в этот раз голову полоснула боль, гораздо сильнее, чем была в самый первый раз за сегодняшний день.

Тяжело выдохнув, ускорила шаг, стремясь выйти из самого класса. Ну уж нет, если он собирается давить на неё при помощи головной боли и мысленных оскорблений, которые может слышать лишь она одна, этому не бывать. Уж лучше уйти раньше с урока. Это будет самым разумным поступком за весь день.

«Возвращайся обратно».

Ничего, терпеть можно. К любой боли можно привыкнуть, и эта – не исключение.

Думая о том, что в ближайшее время стоит потренироваться в оклюменции, встретилась взглядом с Натали, сидевшей вместе со всеми, но в то же время одна. Её вид резко отличался от глупых улыбок однокурсников и беспечных разговоров.

Не зная, как лучше поступить, Ева позволила себе тёплую улыбку подруге, а затем прошла мимо. Натали вообще лучше не ввязывать в эту чертовщину. Не поймёт причину стремления уйти отсюда. А если рассказать правду, абсолютно всю правду, то могут произойти ужасные последствия. Наверное, ещё долгое время правда будет таиться в ней и не вырвется наружу, как бы ей этого не хотелось.

«Ева», – даже в голове его голос способен был передавать его эмоции, и сейчас в нём явно чувствовалась угроза: «Не заставляй меня применять крайние меры».

И, как назло, после его слов боль не утихла, а начала пульсировать, с каждым таким разом всё сильнее оказывая давление на её способности логически мыслить.

Поморщившись, Ева едва сдержалась, чтобы не перейти на бег.

И почему ему приспичило испытывать её до самого конца? Почему он не может хотя бы раз сдаться? Ведь признание поражения – это тоже в какой-то степени равно победе.

Стиснув руки в кулаки, девушка кое-как подавила стон, норовивший вот-вот вырваться от новой, неожиданно сильной вспышки боли. Но всё пройдёт. Нужно внушать себе это, и тогда…

– Ай! – едва не споткнувшись об собственные ноги, Франк с шумом втянула воздух носом, понимая, что Реддл может вот-вот подавит её волю.

Но не станет же она из-за какой-то боли останавливаться и возвращаться, словно как сбежавшая мелкая собачонка к своему хозяину? Боль не стоит того.

«Ты слаба», – это вспомнился как назло отрывок из речи Тома. Или это он сам специально прокручивает в её голове нужные моменты, самые тяжёлые для неё?

Накапливающиеся у границ глаз слёзы мешали чётко видеть окружающие предметы, но Ева не желала останавливаться ни на секунду. До двери осталось совсем немного, буквально несколько нужно… продержаться. Сейчас это самое главное. Что будет там, в месте, где не будет ни Тома, ни кого-либо ещё, её, честно говоря, нисколько не заботит.

В какое-то мгновение она почувствовала, как по щеке скатилась сначала одна слеза, а затем и ещё несколько, оставляя за собой след. Никто уже не смотрел на когтевранку, и всё оборачивалось как нельзя лучше.

«Вернись!»

Он всё ещё пытается остановить её? Не проще было бы физически это сделать, а не ментально? Она уверенна, что Реддл нашёл бы правдоподобное оправдание всему, что может случиться после, когда схватит её за руку и с силой дёрнет на себя. Это же в его репертуаре.

Замедлив ход, Ева коснулась ручки двери и, позабыв от предстоящего облегчения на секунду об ужасной боли, повернула её, уже заранее ощущая, как холодный сквозняк, гуляющий по коридору, встретит девушку.

Но ей было суждено встретиться не только со сквозняком.

Когда губы уже растягивались в довольную, победную улыбку, когда гордость за доказанное отсутствие в себе слабости смешалось со счастьем, когда она хотела уже напоследок повернуться и, отыскав среди отдыхающих учеников Тома, усмехнуться ему напоследок, то всё резко прекратилось, не успев толком и начаться при появлении учителя.

Хейтон, вероятно, заходил в кабинет одновременно тогда, когда собиралась выйти Ева. И сейчас, не успев толком понять, что только что произошло, оба резко, больше инстинктивно затормозили, чтобы не врезаться друг в друга, и, переваривая неожиданное препятствие на пути, молчали несколько секунд, казавшихся теперь вечностью.

Какого чёрта этот глава мракоборцев решил вернуться именно сейчас?!

Но да, как же можно забыть, ведь Ева всю жизнь мечтала, чтобы Кристофер, мало того, что застукал её во время попытки уйти, так ещё и мог наблюдать дорожки слёз на её лице! Это было, конечно, высшей целью – унизить себя перед Томом, Кристофером и остальным классом.

Увидев, как Хейтон, первый оправившийся от шока, глубоко вдохнув, собирался уже было что-то сказать, Франк поджала дрожащие губы, стараясь скрыть своё волнение.

Кажется, пришло время включать импровизацию…

***

– Мисс Франк, не могли бы вы объяснить мне происходящее? – ещё до конца не скрыв удивления, попросил учитель, когда прошёл в класс и словно специально плотно закрыл дверь, оставив девушку продолжать находиться в классе.

– Да я всего лишь… Захотела… – лихорадочно копаясь в мыслях в поисках наиболее подходящего ответа, Франк ощутила, как щеки начали пылать. – Ну, знаете… Мне нужно было в туалет. Да. – Сказанное ею заставило чуть прибодриться и продолжить уже более спокойным тоном, без типичных запинок при волнении. – Вас долго не было, а сколько оставалось до конца урока, я не знала. Вот и решила, что… Простите меня, сэр.

Было непривычно обращаться к мужчине так официально. По сути, не настолько уж он и был старше её. Всего-то на каких-то… эм-м… А сколько же ему? На глаз хоть в первую их встречу когтевранка определила, но ведь правда может сильно отличаться от предположений и догадок.

Ева старалась не смотреть в сторону Тома, хотя делать это было очень и очень не просто. Учитель встал спиной к Реддлу, а, поскольку у неё не было желания на зрительный контакт с Кристофер дольше, чем несколько секунд, девушка машинально отводила глаза куда-нибудь в сторону, и почти всегда это была именно та сторона, где её поджидал другой взгляд, ещё более нежеланный сейчас.

– Ну, что же, я думаю, в этом нет ничего страшного, поскольку это… – было забавно наблюдать за тем, как Хейтон на миг смутился, что было, по мнению Еву, не свойственно ему. – Это уважительная причина.

– Спасибо, профессор Хейтон, – как же раздражает подобная уважительная чушь. Почему нельзя обращаться к нему так, как он этого заслуживает? Ну, скажем, по имени. А все эти «вы», «сэр» – всего лишь соблюдение принятых рамок. – А что с Лидией?

Когтевранку не особо интересовал этот вопрос, но нужно было ещё немного потянуть время. Потянуть, а затем быстро скрыться с глаз долой. Она не хотела возвращаться к незаконченному разговору с Томом. Сегодня точно.

– Как я и сказал, она не пострадала. Только лёгкий шок. Вероятно, мисс Несторс не ожидала такого поворота событий, – Хейтон не смог удержаться от тонкого намёка на умения слизеринки.

– Тогда где же Лидия сейчас?

Только Ева открыла было рот, чтобы выразить свою радость по поводу благополучного конца, как кто-то совершенно некстати не позволил сделать ей этого. Если это опять Блэк решила влезть, то, честное слово, она не будет больше себя сдерживать.

Шумно выдохнув, быстро отыскала человека, заинтересовавшегося темой разговора между Евой и Кристофером. Это был Абрахас.

Какого чёрта он открывает сво… лезет, куда не просят? Странно, но вид юноши разозлил гораздо сильнее, чем Беллатриса.

Давно у неё не было возможности поглядеть на него достаточно долго, чтобы понять, что он сильно изменился. Или, может, раньше ей было не до этого? Казалось бы, всё так, как было и при их общении: зализанные назад платиновые волосы, блестящие при зимнем свете ещё ослепительнее, острые черты лица и лёгкая худоба, которая ему только шла. Ах да, ещё и глаза. Поначалу Ева не придала им значения, принимаясь изучать другие детали в его внешности, а сейчас… Да, они по-прежнему того же цвета стали, но на этом всё и заканчивается. Стоило им взглянуть на неё, как стало понятно, что прежняя теплота угасла. Осталась лишь усталость и некая отрешённость, словно его душа тоже внезапно решила покинуть тело.

Она не смогла увидеть в них жизнь.

– Осталась в больничном крыле, – вздохнув, ответил Хейтон, нисколько не удивившийся его вопросу. – Мадам Брукс настаивала на том, чтобы она пару часов провела в постели. Считает, что Лидия сейчас очень чувствительна ко всему после действия заклятия. Кстати, – он обратился к Еве, и тон его заметно изменился. – Ты отлично выполнила свою часть задания, поэтому десять баллов Когтеврану.

– Спасибо, – растерянно прошептала девушка, поначалу не поняв, о каком задании профессор ведёт речь.

– А остальным будут баллы? – Малфой ещё раз бросил на неё взгляд, но уже более осмысленный, точно… он пытается дать какой-то знак.

Машинально заправив волосы, Франк коснулась щеки и, осознав, что следы от слёз по-прежнему присутствуют, поспешно вытерла их и так же быстро опустила руку, надеясь на успешное выполнение миссии. Кажется, никто, в особенности всякие Блэк, не успели заметить ничего. Ладно, тут стоит сказать Абрахасу спасибо. Нет, не по обстоятельствам, а по собственному желанию. В какой-то степени, она была рада, что блондин не подтвердил её глупые опасения по поводу потери души. Это надо было такое придумать!

– Конечно. Именно для этого я попросил мистера Реддла проследить за процессом, чтобы он назвал мне фамилии отличившихся учеников. Надеюсь, Том, вы сделали это?

– Разумеется.

Интересно, когда? Несмотря на невозмутимость Реддла, Ева всё равно не могла поверить в то, что он умеет делать два дела одновременно: посылать в неё по десять заклинаний в минуту и наблюдать за результатами других студентов. Это просто… Нет, конечно, это возможно, но слишком сложно. В классе находится не одна, а точно две дюжины человек, и за каждым из них получится проследить только, возможно, Юлию Цезарю.

– Прекрасно. Я думаю, директор не зря именно вас выбрал в старосты школы, – с долей сарказма промолвил Кристофер, но мало кто заметил это. Посмотрев на часы, подошёл к столу, оставив Франк так и стоять у двери. – Сейчас с минуты на минуту должен быть звонок, так что, пожалуй, я отпущу вас уже сейчас.

Повторять дважды не пришлось, и студенты, набравшись вдоволь впечатлений за урок, уже закидывали сумки и рюкзаки через плечо и шли в сторону когтевранки. Девушке пришлось быстро отскочить в сторону, чтобы не быть ненароком задавленной такой толпой.

– И да, домашним заданием будет чтение с пятнадцатой по тридцатую страницу! – вовремя успел крикнуть Хейтон прежде, чем подростки гущей хлынули в коридор, тут же разделяясь на две группы: одни шли по направлению гостиной Когтеврана, а другие – Слизерина.

Ева не успела и подойти к своей сумке, как в классе опустело. Осталась только она, Кристофер и Том. Да уж, прямо как по подбору.

Наклонившись так, что часть волос закрывали боковой обзор, лихорадочно кинула все вещи в сумку, не заботясь о сохранении порядка – его не было с самого начала подготовки к экзаменам.

–Ева, – вздрогнув, девушка решила не отрываться от выполнения своего дела, – останьтесь ненадолго.

Чёрт, она ведь с самого начала знала, что так будет. Хотя, стоит признаться, в глубине души искренне надеялась на иное завершение урока.

– Да, профессор, – пробормотала Ева, последнюю школьную принадлежность уж слишком медленно погружая в сумку – всё ещё ждала звонка. Там уже можно было сослаться на кучу дел, которые не требовали задержки.

– Мистер Реддл, вы не могли бы пару минут подождать снаружи? – деловито осведомился учитель.

– Хорошо…. профессор.

Похоже, не одной ей даётся с трудом держаться официальности.

Совсем рядом с ней послышались шаги, а затем звук закрывающейся двери. Через мгновение сквозняк донёс до неё едва ощутимый запах ягод рябины.

Вздохнув, она застегнула молнию и, выпрямившись, медленно развернулась лицом к Кристоферу.

Вот и настал этот момент. Хотела ли она, чтобы он произошёл? Определённо нет. Но, в связи с обстоятельствами, для неё же было лучше. Они остались одни, больше не было никого, только Том за дверью, но на его поддержку вряд ли стоит надеяться.

«Ты тянешь время с Хейтоном».

Действительно ли она тянула? С тех пор, как глава мракоборцев прибыл к ним в школу, прошло буквально пару недель, не больше. Но для Тома, видимо, и такой короткий срок имеет большое значение.

«Ты не способна исполнять обещания».

Что Франк такого сделала, чтобы Том так сказал? Ничего не сделала. В этом, вероятно, и кроется главная причина.

– Ева?

Больше медлить нельзя.

Вдохнув побольше воздуха, Ева шагнула к Кристоферу навстречу, мысленно решая, что лучше сделать: лучезарно улыбаться или же принять серьёзный вид. Её цель – это раскрыть тайные замыслы и планы мужчины. Сделать это будет гораздо проще, если ещё больше заинтересовать его и очаровать. В меру, конечно, чтобы потом не возникло непредвиденных проблем.

– Да, профессор? – томным голосом ответила когтевранка, тут же подумав о том, что начало через чур резкое. Ох, вот тут и сказывается её неопытность в этом флирте. Специально прокашлявшись, точно именно из-за этого у неё получился такой голос, девушка натянуто улыбнулась, повторив: – Простите, так что вы хотели?

– Прошу тебя, не надо этих формальностей, – мягко ответил Хейтон, который словно бы ничего и не заметил. – В конце концов, для двадцати двух меня можно называть и по имени. Я был бы рад, если ты прислушаешься к моей просьбе.

Вот и возраст узнала. Уже что-то.

– То есть, мне называть вас… тебя всегда по имени, даже при других учениках и учителях? – изобразив лёгкое недопонимание, Ева почувствовала просыпающийся интерес к этой глупой беседе. Всё-таки иногда интересно смотреть на то, как человек верит в твоё враньё. Правда, главное – не возомнить себя профессионалом в этом деле, иначе можно легко раскрыться на самом пустяковом моменте.

– Ну, тут ты уже перебарщиваешь, – он усмехнулся и подошёл ближе к ней, перед этим зачем-то сняв свою мантию. Хотя, правильно сделал. Она всё равно служила для него лишь предметом декора. – Я, конечно, вовсе не против, вот только остальные не так это поймут.

– Да, пожалуй, – задумчиво нахмурилась, будто всерьёз только сейчас поняла такую очевидность. – Это всё, что ты хотел мне сказать?

– Нет, не всё, – пришлось изо всех сил контролировать свои настоящие эмоции, когда он положил свою руку ей на плечо. И почему все так любят трогать её плечи? – На самом деле, причин несколько. В тот момент, когда ты хотела выйти из класса и столкнулась со мной… Теперь мне не кажется, что причиной этому послужила вовсе не та, что ты мне сказала.

– Почему же?

– Я заметил слёзы, – внезапно прежняя весёлость исчезла, оставив место в кои-то веки серьёзности, пусть и несколько мрачной. – Это, быть может, вовсе не моё дело, но, Ева, меня, стоит признаться, всё равно это обеспокоило. Я понимаю, что ты не станешь делиться с каким-то учителем своими невзгодами, но… Просто скажи, это каким-либо образом касается Тома Реддла?

– Он… – не ожидав такого прямого вопроса, Ева даже позабыла о том, какую ей положено играть роль, поскольку была захвачена врасплох. – С чего вы взяли, что То… Реддл имеет какое-то отношение к изменению моего настроения?

– Так ты подтверждаешь, что это были не галлюцинации, и я действительно видел твои слёзы?

Что? Он… Чёрт, получается, что не только Ева ведёт здесь игру.

– Просто глаза заслезились, – сухо произнесла, но на языке вертелся уже ответный вопрос. – А почему ты, Кристофер, так интересуешься моим настроением?

Да, она сделала правильно, что решилась спросить его об этом. Отлично. Пускай теперь он растеряется.

Однако Хейтон, судя по всему, владел собой лучше, чем Ева, поэтому, если секунду назад он выглядел озадаченным, то сейчас на его лице вновь заиграла улыбка, которая, судя по всему, должна была означать сочувствие, понимание.

– Мне не безразлична твоя судьба, Ева. Как учителю, конечно, – добавил мужчина, заметив, как зелёные глаза студентки прищурились в подозрении. – Может, другие преподаватели не сильно уделяли вам своё внимание в процессах, не касающихся учебных, то, уверяю тебя, у меня другие принципы. Успех каждого ученика зависит не только от его желания учиться, но и от других внешних факторов, его окружения, определённых событий.

– То есть, вы хотите сказать, что просто пытаетесь узнать меня получше, чтобы… в случае моих провалов на уроках – помочь справиться? – Ева не смогла удержаться и фыркнула. Слова Хейтона, по идее, должны заставить её задуматься, но вместо этого вызывали лишь смех. – Может, вам тогда будут доплачивать за услуги психолога?

– О, нет-нет, я не нуждаюсь в деньгах, поскольку… передача знаний бесценна, – наслаждаясь произведённым эффектом, Кристофер наконец убрал свою руку с её плеча, и сразу заметно стало легче, словно он своим прикосновением оказывал особое давление. – Вероятно, ты не знаешь, но я сам намекнул Горацию, что имею желание помочь ученикам. Не каждый способен за каких-то оставшихся полгода вложить в детей всю самую необходимую информацию и даже больше. Конечно, вся школа думает, что профессор Диппет пригласил меня.

– И почему же вы скрыли ото всех правду?

– Мы обсудили этот вопрос с учителями и решили кое-что подкорректировать. Но, в остальном, сама суть не претерпела изменений.

Ева раздражённо покачала головой, словно так пыталась отогнать ненужные мысли. Нет. Зачем он ей всё это рассказывает? Хотя, конечно, учитель всего лишь подробно ответил на её вопросы, но… Ох, теперь когтевранка начала жалеть, что вообще заикнулась об этом. Странный неприятный осадок остался после услышанного, пусть и ничего такого запрещённого она не узнала.

– Хорошо, пусть будет так, – устало вздохнув, пробормотала Франк. – Только мне всё равно мне кажется, что главе мракоборцев нечего делать в Хогвартсе, когда идёт война с Грин-де-Вальдом.

При упоминании имени тёмного волшебника преподаватель посмотрел на Еву с каким-то странным блеском в глазах. Да уж, было непривычно видеть это с Кристофером. Бездна, трясина ну просто никак не могли совмещаться с блеском, напоминающим мимолётные лучи солнца, ведь оно редко появляется в заболоченных местах, где постоянным спутником забредших являлся туман.

– Я принесу гораздо больше пользы здесь, – медленно, точно пробуя каждое слово на вкус, промолвил Кристофер. – Один человек не особо повлияет на ход сражений.

– Один человек может послужить надеждой на спасение!

Удивительно, но сегодня Франк уж больно любила оспаривать чужие мнения. Неужели ей настолько важно показать Хейтону, как он глубоко ошибается? По сути, пусть бы и ошибался. Ей вообще не должно быть до него дела.

Не будь у неё стремления доказать Реддлу, что она сдерживает свои обещание, то Ева бы даже не стала задерживаться по просьбе Хейтона. Просто ушла бы, сославшись на занятость.

И почему именно она должна раскусить Кристофера? Почему не кто-нибудь другой? Ведь у Тома полным-полно пожирателей, которые были бы счастливы исполнить его волю. Да та же Беллатриса сделала бы всё, только бы не разочаровать слизеринца. Быть может, Блэк могла уже сейчас узнать то, что только предстоит узнать Еве.

Так почему же Том решил выбрать её?

Развернувшись, он проследовал к рабочему столу. На мгновение класс наполнила тишина, и девушке даже начало казаться, что в этот момент можно услышать даже стук сердца учителя. Но убедиться в этом она не успела.

– Не всегда так бывает, – на удивлении мягко, по сравнению с её грубым тоном, сказал Кристофер. Перебирая и складывая в одну стопку исписанную бумагу, а в другую – чистую, рассудительным тоном продолжил: – Это зависит и от самого человека, и силы его стремления. Предположим, отправят тебя на поле битвы. Вероятность твоей гибели через несколько минут слишком высока, однако ты можешь помогать мракоборцам не с магической стороны, а с духовной. Вдохновлять их, направлять на истинный путь… Одним словом – быть для них лидером. Да, посторонний человек с лёгкостью может им стать, если только в нём присутствует вера в победу, – проведя рукой по поверхности стола, но, не найдя пыли, мужчина повернул голову к той, кому всё это рассказывал. – А что насчёт меня… Здесь немного другая ситуация. Как думаешь, почему?

– Отсутствие веры в победу? – она очень сомневалась в этом, но всё-таки решила поделиться своим предположением с ним. Ведь, в конце концов, чтобы выпытать у него всю информацию, нужно убедить его, что Ева открыта. Хотя выглядеть такой было крайне сложно, учитывая то, что девушка уже забыла, когда в последний раз делилась с кем-то всеми своими переживаниями без всяких утаек и недоговариваний. Уже пропала подобная привычка, а развить её вновь, как известно, всегда довольно трудно.