Текст книги "Свидетельница (СИ)"

Автор книги: Ева Франк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 47 страниц)

Множество слизеринцев, громко разговаривая и смеясь, вошли в зал. Они все направились к своему столу, не обратив внимание на причинённые неудобства. Шаркая ногами, все с рвением уселись на скамьи. Том зашёл после них, очевидно, решив не мешав их стадному разговору о еде. Неодобрительно смотря на пожирателей, парень сел рядом с Блэк и принялся за трапезу. Ни разу он не взглянул в сторону Евы, даже не проверил, тут ли она вообще. Будто бы так и должно быть.

Идея уйти была отложена на время в сторону. Франк передвинулась чуть влево, чтобы лучше видеть их стол и не оборачиваться. Так будет лучше, и никто не будет интересоваться, почему она так смотрит на слизеринцев. Точнее, на одного слизеринца.

Пожиратели смерти со звериным аппетитом оглядывали тарелки с едой и накладывали её к себе в огромном количестве, словно они не ели не один день, а целых три. Хотя, может, она ещё не всё знает? И эти животные ещё умудрялись переговариваться с набитыми ртами друг с другом. Благо, более человечными казались мрачный Малфой, который был ещё бледнее обычного, гордая и надменная Беллатриса и Том Реддл, положивший себе в тарелку не так уж и много, а, по сравнению с другими, и вовсе крошечную порцию. Он был сейчас лицом к Еве, и она смогла наблюдать за ним.

Слизеринец окинул своих подопечных равнодушным взглядом, вздохнул и налил себе воды. Он вообще не смотрел на окружающий мир, сейчас его интересовала собственная тарелка. Или же юноша просто о чём-то размышлял.

Ева нетерпеливо поёрзала на своём месте, ожидая, когда же он обратит на неё своё внимание.

Его глаза наконец-то соизволили осмотреть другие столы факультетов. Сначала юноша, не скрывая тайного презрения, осмотрел столы Гриффиндора и Пуффендуя. Ей даже показалось, что во время наблюдения за Гриффиндором парень даже на миг скривился от ненависти. Ах да, ведь именно на этом факультете много магглорождённых. Чем же они не устраивают его?

Жар пробежал по её телу, будто бы у неё поднялась температура. А может, так было. Сердце бешено стучало в груди, да так, что она готова было поклясться, что все вокруг слышат его. Жар резко спал, и по телу пробежала дрожь, точно был сквозняк. Что с ней происходит?

Том смотрел прямо на неё, даже не моргая. Где-то она слышала, что можно долго не моргать, когда не думаешь ни о чём. Но, по его взгляду, было чувство, что он размышляет то бы ещё ей поручить. Никто не мог видеть, на кого именно смотрит Том, поэтому, наверное, он и сделал это. Он коротко кивнул ей. И ВСЁ?!

Дальше не было смысла наблюдать за столом Слизерина. Том довольно быстро поел и, оставив пожирателей, спокойно вышел.

Весь жар, весь холод – всё пропало. Даже сердце начало приходить в норму.

Ну и что это было? Почему он ей кивнул? Почему не… Да мог бы сделать что угодно, кроме этого! Ева ощущала жгучее разочарование и разрушенную надежду на что-то большее.

Он кивнул ей. Но это даже ничего не значит… Так, приветствие для просто знакомого человека. Прекрасно.

Решив, что здесь больше нечего делать, Ева, понуро оглядев Большой зал, встала и медленно поплелась прочь. Расстроившись, у неё даже не было желания дочитывать конспекты за третий курс. Лучше сделать это завтра. Когда все будут радоваться Рождеству, ну, а она зубрить.

Приоткрыв одну из дубовых дверей, девушка быстро прошмыгнула в щель. К счастью, тут она была рада своему росту и в кои-то веки ловкости. Проявлялась бы эта ловкость ещё и в других случаях…

В коридоре было гораздо холоднее, чем в Большом зале. Здесь не было ни каминов, ни большого количества факелов, чтобы развеять этот холод, проникающих сквозь стены и окна. По привычке обхватив себя руками, чтобы быстрее согреться, она, не смотря по сторонам, молча побрела в сторону гостиной. Было даже хорошо, что сейчас уже поздний вечер. В такое время большинство сидят либо в библиотеках, либо где-нибудь ещё. Вот утро и полдень – именно тогда коридоры заполнены битком.

Ненароком подумав о времени суток, девушка усмехнулась. Вспомнив, что было вчера. А именно: переизбыток информации, людей и случаев. Всё перемешалось, а если прибавить к этому напитку солидную порцию вечеринки, то будет казаться, что мозг взорвётся, не успевая уследить за всеми компонентами. Как жаль, что она не знает способа убрать отдельные воспоминания далеко-далеко, в самый дальний и пыльный угол, чтобы потом забыть и никогда не вспоминать. Вот тогда Ева вздохнула бы с облегчением.

Непонятно откуда взявшееся препятствие и невнимательность – тоже не самые лучшие сочетания. Они не позволяют всегда удержать равновесие и не очутиться на ледяном полу. Именно это и был такой случай. Зажмурившись во время падения, она попыталась вспомнить, сколько раз уже за месяц падала. Число в голове тут же пропало, будто бы его кто-то прогнал, и довольно сильная боль заслонила всё.

– Цела?

Кто-то рывком поднял её, не спрашивая разрешение. Перед глазами поначалу всё плыло, ей даже показалось, что везде летали какие-то искры, но стоило ей присмотреться, как всё вернулось на свои места. Похоже, её тело уже настолько привыкло к падениям, что уже быстро оправляется.

– Когда ты уже научишься смотреть перед собой? – устало поинтересовался тот, с кем она столкнулась. Если честно, когтевранка никак не рассчитывала услышать именно этот голос. Да чей угодно, но только не его… А прошло ведь не так уж и много времени с тех пор, как он с ней по-нормальному разговаривал.

– Я… Что ты… – всё ещё не веря в то, что это случилось, Ева даже потеряла нить мыслей.

– Ясно, – перебил её черноволосый юноша, предсказывая её поведение. – Можешь не продолжать.

Как это – не продолжать? Франк недовольно прищурилась.

– Но ты… Что ты тут делаешь? Ты же ушёл, как только поужинал?

Реддл с раздражением посмотрел на неё, заставляя замолчать. Странно, но сейчас в его взгляде не было никакого презрения, что очень радовало.

– Я думал, ты поймёшь мои намёки, но, похоже, ошибся.

– Какие ещё намёки? – она откровенно не понимала, о чём идёт речь. Он же не об этом кивке?

– Я дал тебе понять, кивнув, чтобы ты вышла следом за мной, – будто прочитав её мысли, хотя так и было, холодно ответил Том, стоя напротив неё.

– Ты издеваешься? И я должна была понять это?!

– Попрошу понизить тон, Ева.

– Почему я должна тебя слушаться? – недовольство начинало перерастать во что-то большее.

– Потому что твои крики слышны за километр. И, пожалуйста, лучше замолчи вообще, иначе так я не узнаю того, что мне нужно, – он подтолкнул её к окну, что было для неё не очень-то хорошей идеей. Стёкла с лёгкостью пропускали зимний холод, но пришлось стиснуть зубы и терпеть всё это. Том сказал, что ему что-то нужно от неё. Что же?

Но когда она уже была готова услышать это от него, то сам парень будто бы воды в рот набрал, с ожиданием глядя на неё.

– Так что тебе нужно от меня? – Ева не стала церемониться с ним. А вдруг он передумал и решил прекратить делать вид, что они расстались? Да, это всего лишь её мечта, которая вряд ли осуществится именно сегодня. Том не стал бы так быстро сдаваться.

– Думаю, не трудно догадаться. – молодой человек опять замолчал, давая когтевранке попытку самой додуматься. Но в ответ ему был лишь слегка недоумённый взгляд, в котором порой мелькали отблески надежды. Тому ничего не оставалось, как демонстративно закрыть рукой лицо, чтобы скрыть свою злость на неё. Но делал он это не так долго, чтобы Ева успела опять возмутиться. Вновь посмотрев на неё, он стал опять таким же равнодушным и холодным. – Это информация, Ева, информация.

– По поводу Хейтона?

– Именно.

– Понятно, – даже не скрывая досады в голосе, она фыркнула. Ну конечно, чего ещё она от него ожидала? Для него важнее этот учитель, чтоб он провалился, а не она!

Ева облокотилась о балкон спиной и, не глядя на слизеринца, начала смотреть в противоположную стену, делая вид, что что-то в ней её заинтересовало. На самом деле, просто не хотелось ничего ему говорить. Не было ни желания, ни полезной информации. Не дождётся! После всего, что произошло, он по-прежнему обращается с ней, как с игрушкой, которую в любой момент можно истоптать, а затем опять играть. Не справедливо.

– Я не собираюсь ждать, когда ты отойдёшь от своих детских обид. Либо говори всё сейчас, либо переходи к ответу на мой вопрос. И если это очередные жалобы на то, как я жесток к тебе и забочусь о нашей с тобой безопасности, то можешь не озвучивать это вслух.

– Нет, – она по-прежнему не смотрела в его сторону, поэтому не видела выражение его лица. А зря, быть может, тогда бы перестала его накручивать, – это не жалобы, а лишь вопрос. Я думаю, что ты его ждёшь меньше всего.

Холодные пальцы на шее перекрыли путь кислороду, и девушка, хрипя, попыталась вырваться, но Том, теперь стоящий вплотную к ней, и не думал её отпускать, а лишь ещё крепче сжал. Слабо ударяя его руками по всему, до чего дотянется, хотела было сказать что-нибудь, но вместо слов изо рта вырвались всхлипывания.

– Давай уясним одну вещь, – его синие глаза потемнели от бешеной ярости, а голос теперь походил на шипение змеи. – Я ненавижу, когда ты пытаешься вывести меня из себя и сделать из себя страдалицу.

– Ты уже вы… вышел из себя, – пытаясь сдержать слёзы, норовившие выйти за границы глаз, она зажмурилась и схватила наследника Слизерина за руку, пытаясь убрать её со своей шеи. Попытка это была настолько жалкой, что сама когтевренка безвольно опустила руки и едва не засмеялась, поражаясь своей слабости перед ним. Да уж, слёзы и смех – это не нормально.

Он внезапно ослабил хватку, и Ева, воспользовавшись случаем, стала жадно глотать воздух ртом, исподтишка поглядывая на него и пытаясь понять, что он намерен делать дальше.

Тот ещё, кажется, был полон отрицательных эмоций, что свидетельствовали его прищуренные, практически безумные глаза. Именно в тот самый момент ей вдруг стало страшно за свою жизнь. Но она пыталась не показывать свой страх юноше, хоть и не была уверена, что у неё это хорошо получается.

– Нет, пока не вышел. Тебе не доводилось видеть моменты, когда я не контролирую себя. Но ты уже близка к этому. – Он скривил губы в усмешке и… отпустил её. Пока Франк, хватаясь за шею, пыталась откашляться, продолжил: – И впредь советую не делать таких попыток.

Когда уже можно было дышать почти без кашля, Ева, на всякий случай, поспешно отошла, точнее, отскочила от него на безопасное расстояние. Сморгнув слёзы, не желающие так быстро высохнуть, рукой быстро вытерла их. Том отстранённо наблюдал за её манипуляциями.

– Друэлла рассказала мне про вас, – говорила она быстро, немного охрипшим голосом, дабы не расплакаться окончательно перед ним. – Почему ты не сказал мне?

– О чём ты? – он даже и бровью не повёл.

– Она рассказывала про то, что вы встречались, – вздохнув, терпеливо продолжила Франк, но уже дрожащим голосом. Чёрт, надо поскорее заканчивать с этим, – а сейчас ты часто делишься с ней своими мыслями.

Он молчал, неподвижно стоял на том же месте с каменным лицом. Ощущение, будто бы она разговаривает вовсе не с ним, а со стенкой.

– Почему ты не мог рассказывать мне всё точно так же, как и ей? Почему? – она уже говорила снова на повышенном тоне и чувствовала, что вот-вот сорвётся на крик. – Я ведь всё равно не пойму, но так я бы видела, что ты доверяешь мне!

– Сомневаюсь в том, что ты ничего не поймёшь, – сухо прокомментировал Реддл. – У Друэллы нет той мании всё расследовать, как у тебя.

– Да неужели?! – воскликнула когтевранка. Сжав кулаки, она хмурилась всё больше и больше, готовая в любой момент сорваться с места и наброситься на него. Да, ей прекрасно известно, что он может опять её попытаться задушить, ну и пусть. Лучше бы сразу задушил, всем бы было от этого только легче. – Почему ты всегда говоришь, чтобы я тебе верила? Невозможно верить тому, кто не верит тебе!

– Я верю тебе, – просто ответил Том, опустив взгляд на её сжатые кулаки. Между бровями залегла глубокая морщина, говорившая лишь о том, что он опять о чём-то задумался. Сколько же можно думать? Почему нельзя делать сразу то, что хочешь?

– Ты неисправим… – она больше не кричала. Не было сил. В душе остались только непонимание, осадки от былого страха и чувство, напоминающее некое спокойствие, смирение.

– Ты с самого начала должна была об этом знать.

И почему Ева не удивлена его ответом? Но действительно, он всегда был таким. Слишком закрытым, привыкшим самому всё решать. Вот только, если он такой, тогда зачем что-то говорил Друэлле? Это никак не укладывалось в голове.

– Я подтвердила Хейтону, что мы расстались, – безжизненно молвила она, больше не глядя на него, а куда-то рядом с его плечом. – Он, очевидно, рад этому. Сегодня по несколько раз приглашал меня на чай. Я отказалась. На этом всё? Вопросов нет? Тогда я пошла.

Ева специально последние слова сказала достаточно тихо, чтобы он не сразу уловил их суть. Резко развернувшись, не думая о его реакции, Ева стремительно быстро подошла к дверному проёму, стараясь пропускать мимо ушей Реддла. На последней секунде она быстро обернулась, ожидая увидеть его прямо перед собой, но, к её удивления, он и не думал двигаться с места. Лишь смотрел на Франк как-то обречённо, что было не свойственно ему.

Шагнув через дверной проём, Ева отчасти понимала, что он не собирается её догонять. Не сейчас. Это было, наверное даже к лучшему. Захлопнув за собой дверь, пришлось поддаться искушению и остановиться, прислушиваясь, что твориться снаружи.

Тишина, а затем удаляющиеся шаги. Она не ошиблась в своей догадке.

***

Поспать ей так и не удалось. Она всё время ворочалась, то и дело взбивала подушку, то куталась в одеяло, то отбрасывала его в сторону, даже вставала и спускалась в тёмную и пустующую гостиную. Там было холоднее, и Ева надеялась, что, наглотавшись практически свежего воздуха, почувствует себя лучше. Но это не дало никаких результатов. Вроде, она и хотела спать, да только сон всё равно никак не желал идти. Так когтевранка направилась обратно в спальню и до утра лежала и смотрела в потолок, уже почти свыкнувшись с мыслью о том, что днём она наверняка будет ходить заспанной.

И, конечно, когда скучаешь, то сразу лезут разные надоедливые мысли, портящие настроение.

Она вспомнила его слова. Душа её, Том, если ему верить, ещё не вышел из себя. Значило ли это, что, окончательно разозлившись, он может её… убить? Сама мысль об этом уже приводила её в ужас. Что может быть хуже простой смерти? Нескончаемые пытки? Уж Франк была уверена, фантазия у Тома есть. А его глаза… Этот безумный взгляд, точно у маньяка, получавшего наслаждение от страданий людей. Но ведь Том – вполне адекватный слизеринец с замашками об устранении грязнокровок. Не может он за всё время общения с ней стать ещё хуже, чем есть. Нет, просто не может. А даже если и стал, то ей нужны более веские доказательства помимо душения и ломания рук. По сути, Реддл причинял лишь два раза ей физический ущерб. Не так много, но и не так мало. Что если уже в тот раз, в гостиной её факультета, он действительно уже изменился, на каплю, но изменился? Что если все её подозрения не были напрасными, и то, за чем или за кем он уезжает, и являются главной причиной его поведения?

Если, если, если… Что же у неё за дурацкая привычка такая – накручивать себя по любому поводу… и других, судя по всему. Что там Том ещё говорил про неё? Ах да, он уж слишком часто сравнивал её с Друэллой. Сейчас, естественно, уже ясно, почему слизеринец берёт для образца Розье, а не, к примеру, Блэк.

Ева в пятнадцатый раз взбила подушку и чуть приподняла её, чтобы уже сидеть на кровати.

Собственно, Франк заметила за собой, что, думая о Томе Реддле, она, даже если откланялась от темы, в итоге опять возвращалась к нему под любым предлогом. Или это просто сегодня день, а точнее, ночь такая, для изучения собственного поведения. Глупо. Лучше бы спала, как все нормальные люди.

Когда подошло время к рассвету, и комната озарилась слабым розоватым светом, другие девушки принялись подниматься. Ева, удивлённо хлопая глазами, посмотрела на часы, но было около пяти шести утра – рановато для каникул. Даже слишком.

– Вы ничего не попутали? – когтевранка села, поджав под себя ноги, и проследила за Сарой с Джанетт, спорящих в углу, кто первый пойдёт в ванную.

Ей ответила Натали, выглядящая очень здорово и бодро, можно сказать, она будто светилась изнутри каким-то необъяснимым светом.

– Ева, Рождество же!

– И что? – Ева, очевидно, ждала более веской причины, но, глядя на счастливую Натали, поняла, что их не было. – Ладно, я понимаю, праздник и все дела, но зачем же так рано?

– Слушай, мне нужно ещё уложить волосы, поэтому я должна быть первой! – слишком громко воскликнула Сара, но никто не обращал на них внимание.

Остин лишь пожала плечами, не в силах убеждать подругу, подошла к окну и, прикрыв глаза, наслаждалась чем-то, известной лишь ей одной. Розоватый свет упал на её лицо, усиливая впечатление, что Натали была дитём солнца.

– Подарки доставляют прямо перед тем, как станет светло, – ответила за Остин другая соседка по спальне – Саманта Хэнден. – Мы хотим уже сейчас, пока все спят, спуститься вниз.

– Да. Присоединишься? – Натали отошла от окна и принялась заправлять свою кровать.

– Ну… эм… ладно.

Честно говоря, согласилась Ева только потому, что ей до жути надоело лежать без сна. А так, можно пойти за компанию. Подарков она особо не ожидала. Кроме Натали… вряд ли кто-то ей что-то подарит. Уж не мёртвые родители точно. Раньше Кристен дарила ей подарки, и всегда что-то, связанное с модой. Что уж поделать – такой она была человек.

Наконец, когда Сара с Джанетт решили, кто пойдёт в ванную, когда часть солнца появилась в поле зрения, все начали спускаться. Быстро, но тихо и осторожно, чтобы никого из спящих не разбудить.

– Тихо! – шикнула Саманта, схватив Джанетт за руку, которая едва не упала и не покатилась кубарем вниз.

– Прости…

Но зря они пытались не наделать шуму. Ступив на деревянный пол гостиной, им предстал следуюй вид: рождественская ёлка с кучей украшений в виде сладостй скрывала под собой большое количество свёртков и коробок, внутри которых были подарки. А рядом уже толпилась дюжина других когтевранцев, как видно, тоже решив встать так рано.

– Я же говорила вам, чтобы потом решили с ванной! – недовольно прошептала Остин.

Но Вейлс с Мелрой уже давно были рядом с подарками, поэтому не могли слышать Остин.

– И когда они успели? – ошарашенно поинтересовалась она у Евы, на что получила недоумевающий взгляд. – Ладно, идёмте.

Свою “груду” подарков Ева нашла с лёгкостью. Приклеенный листок с большой буквой “Ф”, а чуть ниже уже мелким шрифтом “Франк” был только у неё. То есть, фамилия на такую букву. Натали подарила серебряный свёрток, в котором были: книга для успешной сдачи Ж.А.Б.А., большой пирог с клубникой (И где она умудрилась найти клубнику в такое время года?) и маленькая игрушечная ель, вокруг которой летали наколдованные крошечные снежинки, но, поднося к ним руку, Ева абсолютно ничего не ощущала. Вот что значит волшебство.

Спрятав ель в карман пижамы, Франк хотела была уже уйти, но вдруг поняла, что ей подарили ещё один подарок. Сорвав бледно-золотую обёртку, в руках оказалась небольшая чёрная коробочка.

– О, что там? – её подарком заинтересовалась и Натали, успевающую рассматривать и свои презенты тоже.

– Понятия не имею, – тихо ответила когтевранка, и это было чистой правдой. Но, может, внутри будет записка? Подумав об этом, она аккуратно сняла верх коробочки и тут же нахмурилась. На аккуратно сложенной записке лежала подвеска с каким-то тёмно-синим, почти что чёрным, камнем. Что ещё за сюрпризы?

Не привыкшая к таким дорогим подаркам, Ева сразу заподозрила, что это чья-то злая шутка, и украшение заколдовано. Уж слишком неожиданно это, к тому же, этот камень, изящно прикреплённый к цепи, окружённый серебряными ветвями, точно плод, она не знала и даже никогда ничего похожего не видела.

– Я думаю, этот камень из семейства турмалинов, – задумчиво проговорила Остин, вовсе отвлекшись от своих подарков, – Мой отец имел дела с драгоценными камнями.

– Эм… Кого? – Франк не доводилось слышать о таком, но Натали терпеливо объяснила:

– Турмалин – драгоценный камень, имеющий множество разновидностей и цветов. Его цвет зависит от химического состава. Он может содержать десять оттенков и больше. В твоём случае, – она, не заметив протестующие взгляды Евы, вытащила подвеску из коробки и приблизила камень к глазам, – этот камень относится к подгруппе дравитов.

– Дра… Чего? – когтевранка, в любой момент ожидая, что Остин подвергнется проклятию камня, немного растерялась.

– Дравиты – это камни, у которых нет особых преобладаний цвета. Максимум – два-три оттенка, – с этими словами она вручила Еве в руки подвеску. – Я не знаю точно, как твой камень называется… Он явно редкий.

Прижимая подарок к груди, чтобы не вызвать вопросы других, Ева встала, закрыла коробку с непрочитанной запиской, положила в карман, где не было игрушечной ёлки, и, не глядя нинакого, вышла в коридор. Конечно, в пижаме и с растрёпанными волосами это делать не следовало, но кто будет ходить по замку в шесть утра?

Дверь за ней закрылась, и холод окружил её со всех сторон. Почти то же ощущение, что и при выходе на улицу, да ещё в таком виде. Здесь было гораздо светлее из-за большего количества окон. Облокотившись о ледяную стену, девушка подняла украшение к свету, чтобы получше его осмотреть. Теперь было видно, что камень был не просто синий. Пропуская сквозь себя лучи раннего солнца, он казался зелёным, точно цвет факультета Слизерин. Что? Слизерина? Тогда…

Ева лихорадочно начала рыскать по карманам, чтобы убедиться в своей догадке. Пусть она не подтвердится, пусть… Открыв коробку, когтевранка вытащила записку, развернула её и увидела текст, выведенный каллиграфическим почерком:

Я бы хотел, чтобы ты носила мой подарок. Так, возможно, будешь чаще вспоминать, с кем имеешь дело, и перестанешь совершать глупости.

У выручай-комнаты в четверг, в 17:00. Не опаздывай.

Т.Р.

И это так он пишет письма? Никакого приветственного обращения, никакого “счастливого рождества”. Без всяких церемоний и приличий. Перешёл почти сразу к делу. Да даже имя не удосужился написать полностью.

Вновь взглянув на серебряную цепочку, на необычный драгоценный камень, девушка сжала подвеску в руке и прижала её к груди. Зачем он подарил ей это? Наверняка подобные украшения стоят не дёшево. Ведь сам камень довольно большой, а если на глаз попытаться определить, то он превосходит своим размером перепелиное яйцо. Что главнее: сделать ей приятное или воспользоваться случаем и огласить время и место их встречи? Увы, как бы ни хотелось верить в то, что Том делает это из чистых побуждений, неприятный осадок заслонял собой эту веру и настраивал Франк на второй вариант.

Конечно, он бы так всё не оставил. Вчера она ушла, а он её звал. Уж не надеялась ли Ева, что теперь Том забудет о его приказе и захочет вернуть всё, как было раньше? Очевидно было, что придёт время, когда слизеринец потребует объяснений и закончит тот разговор сам. Что ж, пусть, но тогда и сама Ева напомнит ему об очередном его обмане.

В любом случае, идти в четверг нужно было. Иначе Реддл сам будет искать её по всему замку. Ей не хотелось испытывать юношу снова, но, с другой стороны, его реакция уходила на второй план – так была соблазнительна идея высказать ему всё, что копилось в ней всё время.

Не удержавшись, Франк раскрыла ладонь и задумчиво посмотрела на подвеску. Да, она красивая, да, цвет камня в помещение тёмный и не слишком бросается в глаза (Ева не любила повышенного внимания к её внешности), и да, чёрт побери, она в её вкусе! Это сильно раздражало когтевранку. Было чувство, будто бы Том заранее просканировал в её мозгу предпочтения и старался весьма точно подобрать подарок.

Подождите-ка… А когда он вообще успел купить украшение? Неужели сегодня, после их “удачного” разговора, он тут же отправился по ювелирным магазинам в поисках этой вещицы? Да чушь, была бы Ева на его месте, то лучше бы отправилась по своим неизвестным делам. Есть ещё предположение, конечно. Реддл мог заранее купить её подарок. Но и это тоже не слишком походило на него.

Свет из окон стал уже чуть ярче, однако по-прежнему нёс в себе оттенок какой-то сонливости. Вся природа только начинала просыпаться, медленно, но упорядоченно. Если бы девушка сейчас вышла на улицу, даже сейчас, зимой, то ощутила на себе всю прелесть атмосферы только начавшегося утра.

Ева не будет носить подарок Тома. Пока. Ей нужно услышать от самого парня, зачем он всё это делает. Не отрывая взгляда от переливающегося синим и зелёным камня, начинала понимать, что желание носить подвеску усиливалось, как будто это было наваждение, гипноз. Именно поэтому, чтобы окончательно не поддаться своим желаниям, когтевранка убрала и подарок, и немного помятую записку обратно в коробку, с громким звуком её закрыв. Пусть это будет пока здесь. Хотя бы до четверга.

Стук в дверь, приятный звонкий голос, задающий вопрос, и вот – вновь в гостиной. Кажется, никто даже и не успел заметить её отсутствие, кроме Натали. Но и та решила не задавать никаких вопросов.

***

Эти два дня прошли очень быстро, потому что в них не было той насыщенности, что помогла бы их запомнить надолго. Или, возможно, отдых теперь мало для неё значит. Почти с утра до вечера она забивала себе голову пройденным материалом для экзамена. И хоть Ева уверяла себя и подруг, что это она делает не из собственного удовольствия, а только для того, чтобы всё успеть, в глубине души когтевранка осознавала, что всё вовсе не так. Скорее, так Ева пыталась заглушить в себе все чувства, подавить их на время. Если она будет заниматься чуть меньше, то освободится время для навязчивых мыслей и переживаний. А этого испытывать на себе не хотелось. Зачем опять себя накручивать, а после срываться?

Однако в среду ситуация ухудшилась. Как обычно, начав заниматься, спустя пятнадцать минут ей стало ясно, что ничего у неё не выходит. Четверг был уже на подходе, а следовательно, и встреча с Томом у выручай-комнаты. Что её ожидало там? С какой именно всё-таки целью он её позвал? И ещё этот его подарок, в коробке лежавший, преследовал её везде, как ей казалось. И, думая обо всём этом, запомнить определения и нужные даты как следует никак не получалось. Ева, раздражённая, старалась успокоить своё неугомонное сердце всеми известными ей способами. Но ни отвлечения на обычный слюнявый роман, ни еда, ни короткая прогулка на свежем воздухе ей не могла помочь. Правда, в последнем пункте случилось кое-что непредвиденное. То, чего она не ждала и не хотела, чтобы такое случилось.

Случилось это как раз на улице, во дворе Хогвартса, где снега было немного меньше и натоптана дорога. Переполненная желанием отвлечься, Ева одела тёплую зимнюю мантию, застёгнутую на все пуговицы, перевязала шею плотным шарфом с расцветкой её факультета и натянула на руки в тон перчатки. Решив не брать шапку, она накинул на голову капюшон мантии. Это было не хуже, а даже лучше. Лицо её скрыла тень.

В этот раз, к счастью, было намного тише. Ветер, очевидно. не был сегодня в настроении показывать всю свою мощь. Он предпочёл укрыться в своём убежище, но порой, для приличия, напоминал о себе слабоватыми порывами.

Воспользовавшись тем, что никого сейчас во дворе не было, кроме, разве что, пролетающих мимо воронов, девушка прошла вглубь к молодому дубу, под которым была каменная скамья, специально очищенная со всех сторон. Видно, завхозу пришлось как следует поворчать и постараться.

Некоторое время Ева сидела и вздрагивала, не до конца привыкшая к холоду камня, который с большой скоростью передавался и её телу. Она ёрзала на месте, закидывала ногу на ногу и даже хотела уже было воспользоваться магией, чтобы хотя бы немного согреть скамью, как сбоку послышался чей-то мужской голос, обращавшийся явно к ней:

– Что ты здесь делаешь?

Когтевранка не смотрела в его сторону, сделав вид, что оглохла. Ей уже показалось, что тот человек собирается отстать от неё, но, к сожалению, это было её большой ошибкой.

– Это из-за Реддла? Ты хочешь замёрзнуть насмерть?

Услышав его фамилию, юная особа не удержалась и бегло взглянула на Абрахаса через капюшон. Сделать это было довольно сложно, так, чтобы он не увидел полностью её лица, но всё получилось.

– Не понимаю вас.

Как он узнал, что студентка с шарфом Когтеврана – это именно Ева, а не кто-то другой? А может, он был здесь ещё до неё, а, услышав чьи-то шаги, скрылся и выжидал нужного момента? Да, скорее всего, так оно и есть.

– А я не понимаю тебя, – он развёл руки в стороны, словно так говоря, что они квиты. – Ты должна жить дальше.

Приближающийся хруст снега под его ногами – и вот он уже сел рядом с ней. Лучше бы так и стоял на прежнем месте… Благо, что хоть сидит так, что их плечи не соприкасаются. Сейчас ей точно не хотелось быть в обществе Малфоя. Да уж лучше согласиться на чай с Хейтоном, чем разговаривать с этим… этим идиотом. Ясно же было, что он не сможет сдержать своё обещание, объявив её своим врагом. Не сможет. Кишка тонка. Да и момент настал долгожданный. Он же, как и все, верит в расставание Франк с Реддлом. Или просто хочет верить.

Ева ничего не отвечала на его слова или не знала, что ответить. Вместо этого девушка изучала оставшиеся после чистки снега снежинки на земле, пыталась разглядеть их форму и отличие друг от друга.

– Я живу, если ты не заметил.

– Сидя здесь? – он выдавил из себя смешок, больше похожий на вздох.

Но для неё это послужило первым толчком к более холодному отношению к нему. Хотя, куда уж холоднее? Наверное, другие скажут, что тогда это нужно назвать уже злостью вперемешку с ненавистью, но для Евы это было маловажно.

– Это допрос?!

– Нисколько, я просто…

– Что? – Франк встала со своего места и повернулась к всё ещё сидящему Малфою. Капюшон соскользнул вниз, и теперь парень мог видеть всё её лицо в мельчайших деталях: болезненно-бледная кожа, заметные круги под глазами и двигающиеся в словах губы, почти утратившие свой здоровый цвет. – Ну что? Беспокоишься? Или имеешь свои цели на меня? Так вот, хочу напомнить тебе, что ты для меня – чужой человек и всегда им будешь, ясно?! Я не намерена выслушивать тебя, видеть тебя и находиться рядом с тобой. Давай установим границы в наших отношениях, хорошо?

Чем больше говорила Ева, тем больше Абрахас мрачнел во взгляде. Его серые глаза становились темнее, а на миг показалось, что они и вовсе стали чёрными. Было ли это из-за освещения, или глаза людей действительно способны говорить о многом? Это пока остаётся загадкой. Каждый думает об этом по-своему, что не удивительно.