Текст книги "Свидетельница (СИ)"
Автор книги: Ева Франк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 47 страниц)
– Спасибо, – она наклонила голову вниз, раскрывая сумку, и, отодвигая внутри несколько тетрадей в сторону, нашла то, что являлось главной причиной разговора с ним для Евы.
Цепь оказалась холодной на ощупь. Вытаскивая её, когтевранка взглянула на Тома, терпеливо ждавшего её, и требовательно спросила, поднося к его лицу подвеску:
– Что это такое?
Покачиваясь из стороны в сторону на цепочке, турмалин выглядел не таким тёмным, поблескивая временами, в зависимости от расположения к солнцу.
Ни один мускул на его лице не дрогнул. С одолжением посмотрев на камень, как если Ева показала ему то же перо, известное всем на свете своим предназначением, Реддл фыркнул:
– Подарок. Подвеска. Украшение. Можешь называть это, как тебе вздумается, – объясняющим тоном проговорил, спрятав большие пальцы рук в карманы мантии.
– Меня не интересует, как это можно называть, Том, – нахмурившись, она опустила руку с турмалином, понимая, что нет смысла и дальше тыкать перед его носом этой вещицей. – Меня интересует причина, по которой ты подарил мне это.
Молодой человек, находившийся всё это время напротив неё, теперь начал расслабленно ходить вокруг Евы, поначалу увеличив между ними расстояние, а затем, как обычно делают акулы, с каждой спиралью становился всё ближе к ней. Его шаги были медленными, неспешными. Скорее всего, юноша делал это для того, чтобы уделить больше времени ответу хотя бы на один из её вопросов. Пусть более девчонка не докучает ему, и тема закроется.
Саму девушку это несколько напрягало. Не хотелось ощущать себя вновь добычей, жертвой, но, очевидно, именно этого он добивался. Нужно сконцентрироваться и… не бояться.
– Кажется, в письме я ясно всё написал, Ева. Это просто подарок, и ничего больше.
Второй раз огибая её, Реддл усмехнулся, заметив её отрешённый взгляд, устремлённый в определённую точку, где-то около его плеча.
– Думаю, ты знаешь, что обычно каждый подарок несёт в себе определённую энергетику, цель. Я имею в виду только те подарки, что дарятся с желанием. Например я наткнулся на эту занимательную вещицу не так давно, но и не так недавно. Мелькнула мысль, что тебе бы пришлось по вкусу. И я полагаю, что оказался прав, пусть ты и скрываешь это от меня. То есть цель такова: подарить, сделать тебе… приятное. Я знаю, что ты его примешь, и кстати, я мог бы этим шантажировать тебя, ведь наверняка в твоей голове пронеслось такое предположение. Смею заверить тебя, что и это мне не требуется. Мои принципы, в данном случае, пренебрегают шантажом.
Наконец, наследник Слизерина остановился вновь напротив когтевранки, загородив ей весь задний план. Теперь Еве ненароком придётся смотреть не на какой-нибудь стол, а на парня. Хотя пока она всё ещё пыталась изучать то пол, то свои руки, но смирение с неизбежным победит её, рано или поздно.
– А теперь скажи, – Тому пришлось опустить голову чуть вниз из-за разницы в росте. Помнится, на вечере у Слизнорта она была на каблуках, и это помогало ей не чувствовать себя крошечной. Здесь же нельзя не быть настоящей, – ты довольна моим ответом, или мне нужно попытаться ещё раз разжевать тебе его? И попрошу не пытаться избегать меня. Воспитанные и вежливые люди хотя бы изредка глядят собеседнику в глаза. Ты же не хочешь заставлять меня краснеть за тебя перед обществом?
– Мы не в обществе, – твёрдо ответила Ева. А если быть точным, то ей только хотелось сейчас быть твёрдой, но вместо этого она пробубнила слова себе под нос.
– А ты представь, что вокруг нас люди. Воображением тебя не обделили, надеюсь.
Поднимающаяся из глубин ярость на его издевательства готова была вырваться наружу. Одними словами Том Реддл умеет вывести человека из себя. Как же у него это получается?! Каждый день он делает это абсолютно со всеми. С небрежным тоном, не кидаясь оскорблениями, а лишь ставя под сомнение те или иные качества человека, требуя доказательств обратного.
– Да, – скрипнув зубами от злости, дрожащим от переполнявших её эмоциями голосом сказала Франк, в этот раз подняв голову и посмотрев прямо в его холодные синие глаза, – я почти довольна твоим ответом, Том. Правда, есть одно “но”. Советую тебе в следующий раз изъясняться менее подробно. Это несколько утомляет меня. Не думай, что чем больше ты говоришь, тем выше ты поднимаешься в глазах других.
– Вот как… – его подозрительно тихий и спокойный голос явно не предвещал ничего хорошего. – Может быть, в некоторых местах ты права. Не буду оспаривать. Лучше позволь мне…
Многозначительно поглядев в сторону её руки, в которой было ожерелье, юноша протянул руку.
– Эм… Да, – быстро передала подарок и повернулась к нему спиной.
В какой-то степени, она была даже рада. Нет, не тому, что приняла турмалин. Не чувствовать его хотя бы зрительно – это уже придавало когтевранке чуть больше уверенности, уменьшало глупый страх. И то верно, чего бояться? Всё ведь вполне спокойно проходит, а их перепалки, которые, наверное, никогда не прекратятся, уже вошли в традицию, теперь не представляя собой ничего удивительного.
Пока Ева изучала большое окно, покрытое затейливыми рисунками мороза, Том уже застёгивал подвеску на её шее. Сама цепочка была тёплой, вероятно, согретая от её рук. Лишь турмалин излучал весь холод зимней поры и, пожалуй, весь холод Тома Реддла. Даже через толстый свитер она отчётливо это ощутила. Однако, на её удивление, камень оказался не таким тяжёлым, каковым она его считала.
– У тебя хорошо получилось, спасибо – на одном выдохе протараторив, Ева намеревалась прервать стояние к нему спиной, ибо, закрепив цепочку, Том почему-то не убирал руки, а лишь с шеи переместил их на её хрупкие плечи и приблизился ближе, гораздо ближе.
Чёрт.
– Тебе не за что благодарить меня, Ева.
– Как хочешь, Том, – сердцебиение участилось, и даже стало не так холодно. Мечтая сейчас исчезнуть, девушка сделала попытку отойти от него. – Отпусти меня. Пожалуйста.
Пусть он её отпустит. Ей не нравится то, как начинает бунтоваться её тело. Пусть он её отпустит.
– Тебе не нравится? – надменно поинтересовался молодой человек, переходя уже от плеч к запястьям. Если бы Ева не была настолько увлечена лишь одной целью, то заметила бы, что он, хоть и говорил с намёком на угрозу, но, на самом деле, сейчас ему совершенно не хотелось в тысячный раз портить с ней отношения. Его влекло совершенно иное, нечто, что, возможно, пока не могла понять она. – Или же ты опять меня боишься?
– Я не… То есть, я хотела сказать… Нет… – его два вопроса с противоположной тематикой ставили её в тупик. Однако это было сущим пустяком, по сравнению с тем, что произошло далее.
– Полагаю, ты ответила на мой второй вопрос. А теперь…
Юный наследник Слизерина склонился над ней настолько, что касался иногда её волос. В этот момент он был схож с коршуном, что собирался приняться за заслуженную убитую дичь. Вот только Ева была не убитой, а живой. К лучшему или к худшему это?
– А теперь ответь на первый вопрос, почувствовав это, – не до конца понимая, что он имеет в виду, девушка забегала глазами в поисках выхода, коего не находилось.
Ледяной холод. Паника.
– Прекрати! – голос дрожал от волнения.
Она едва не подпрыгнула от неожиданности, когда почувствовала на своей спине его холодную руку. И как только он умудрился залезть под свитер так незаметно?… Множество мурашек пробежали по тем участкам кожи, до которых тот касался. Издевательски медленно слизеринец провёл пальцем сначала по позвоночнику, точно пересчитывая каждый его отдельный элемент, а затем достиг поясницы, на неопределённое время задержавшись на ней.
– Так каков будет твой ответ? – его тихий, но мощный голос раздался рядом с её ухом. Она могла ощущать на себе его свежее дыхание.
– От-пус-ти. – Чётко, по слогам ответила Франк и, не став ждать, воспользовалась его уверенностью в её слабости.
Сосредоточившись, Ева резко развернулась к нему и, убедившись, что её больше никто не держит, стремительно отступила на несколько шагов назад, не сводя с него внимательного взгляда, ожидая его внезапных “атак”.
Реддл стоял на том же место, сложив руки на груди. Затуманенные зрачки, злостная улыбка на губах.
– А ты бываешь порой проворной, – на последнем слове он сделал особый акцент, прибавив к этому усмешку.
– Зачем ты… это делаешь? – У неё не находилось нужных слов, и этот вопрос был единственным, что она смогла из себя выдавить.
Пятилась назад, оказавшись ещё дальше от него и ещё ближе к окну. С отчаянием осознав, что ноги становились ватными, Ева готова была уже вытащить волшебную палочку. Потянувшись к карманам, тут же одёрнула себя. Это ещё больше ухудшит ситуацию. Он увидит теперь уже очевидный страх. Он уже его видит.
– Зачем? – В приторном удивлении подняв брови, Том сделал паузу, – Готов спорить, твоё самое любимое слово – это “зачем”. Я прав?
– Нет.
– Тем лучше. Кстати… – он скользнул взглядом по её одежде, – свитер явно тебя хорошо согревает, раз ты так бурно реагируешь на просто прикосновение.
– Ты издева…
– Советую осторожнее с этим. Так можно легко простудиться, слечь, потерять рассудок, – будничным тоном говорил молодой человек, наблюдая за тем, как меняется лицо Евы, – а потом и вовсе всё может настолько ухудшиться, что уж, скорее всего, наконец последует смерть.
Такая концовка не привела девушку в восторг. Наоборот, появился лишь неприятный осадок да непонимание.
– И… Что ты хочешь этим сказать? Я не собираюсь простужаться, а уж тем более умирать, – сказала Ева, хотя в глубине души осознавала, что он это говорит не просто так. Раньше же не говорил, а значит, теперь появились обстоятельства, с которыми даже он не до конца справляется.
– Не думаю, что твои желания имеют такую большую силу. Здесь нечему удивляться.
– Нечему?
С каждой секундой она всё больше и больше жалела, что пришла сюда. Так не должно быть. Всё происходит не так, как должно происходить.
– Именно, – постепенно то надменное, чуть непонятное ей настроение стало покидать юношу, превращая его в более привычного равнодушного ко всему слизеринца. – Каждого человека она настигнет. Это может произойти даже в эту самую минуту, когда, казалось бы, ничего особенного не происходит, мы совершенно одни, в почти никому неизвестной комнате…
– Ничего особенного?! Да ты хоть себя слышишь, Том?
На сердце стало гораздо легче, а голос стал твёрже. Не было уже той глупой паники. Наверное, всё опять из-за него. Что же он такое? Почему по его воле люди вокруг могут страшиться встретиться со взглядом его синих глаз, а через несколько минут почувствовать себя с ним спокойно… защищённо? Нельзя же одним своим видом внушать другим всё, что вздумается. Каждую встречу. Каждое воспоминание о нём. Всегда. Или он есть исключение?
Слишком сложно. Слишком неясно. Слишком мало подсказок и ключей. Вот если бы только узнать что-нибудь, хотя бы крошечный отрывок из его жизни. Вероятно, это смогло бы помочь раскрыть и остальное, что скрывает он. Нет обрывающихся нитей, все они взаимосвязаны.
– Ты ещё слишком юна душой, Ева, чтобы понять всю глупость наших действий. Мы умрём, и они умрут вместе с нами.
Ну вот, опять он переменился. То был слишком пугающим и… неприличным, то равнодушным, а теперь и вовсе превратился в человека, что повидал на своём веку уже достаточно, а ныне испытывая усталость и скуку.
Ева решила быть осторожной, дабы не способствовать его возвращению к первому облику.
– Но если наши действия так глупы, то зачем ты… ты… – искренне надеясь, что она не покраснела сейчас, как помидор, сказала первое слово, пришедшее ей в голову: – …полез под свитер?
– Хороший вопрос. Вот только ответить на него можно по-разному. – Сел на тот самый диван, где она провела своё бессознательное состояние, жестом подозвал к себе. – Садись. И не бойся, я потерял уже всю охоту к этим прикосновениям и, как ты выразилась, «залезаниям под свитер». Ты умеешь портить момент.
Ева только положила руки на колени, практически не обидевшись на его сарказм. Уж пусть сейчас обвиняет её, но это в сто раз лучше, чем его эксперименты, которые всегда отличались своей оригинальностью.
– Вот ты. Как бы ты ответила на свой вопрос? – уже серьёзнее подошёл к делу слизеринец. – Давай, Ева. Иногда полезно самой докапываться до истины.
– Какая здесь может быть истина… – пробормотав это, умолкла, сосредоточенно глядя вперёд, в незажжённый камин. Не помешало бы пустить в комнату тепло, но, видимо, не в этот раз. Вряд ли будет хорошо с её стороны прерывать разговор, перерастающий во что-то большее, чем просто беседа, – Здесь холодно, не мог бы ты…
И какой смысл мысленно предостерегать себя, если всё равно будешь делать это?
С опаской посмотрев на Тома, Ева чуть отодвинулась от него, ближе к подлокотнику. Но юноша не стал комментировать это, скорее всего, поняв, что опасается когтевранка нового этапа в его настроении. Повернул голову в сторону камина, постукивая пальцами по кожаной обивке дивана.
– Полагаю, тебе нужно, чтобы я зажёг камин?
– Да, – осторожно кивнула, замерев в одном положении.
– Что ж, если ты так настаиваешь, то… – практически моментально, вытащив волшебную палочку, невербально произнёс заклинание. Девушка не сомневалась в его мастерстве. Нет, сама она могла сделать то же самое, но научилась этому лишь на шестом курсе. Том же успешно владел невербальными заклинаниями с курса четвёртого. Помнила, как тогда в классе слизеринец продемонстрировал всем свои знания, хотя и не хотел, чтобы учитель привлёк внимание всех студентов, ставя его в пример им. Он всего лишь при помощи магии открыл учебник на нужной странице.
Обстановка преобразилась благодаря крошечному огоньку, поедавшему дрова, тем самым набираясь сил. Через пару секунд уже довольно мощное пламя распространяло бодрящее тепло и свет с оранжевым оттенком.
– Спасибо, – слабо улыбнувшись, поблагодарила она.
– Не стоит.
Вдохнув воздух полной грудью воздух, начавший приятно пахнуть деревом, решила устроиться удобнее. Полностью села на диван, облокотившись о его спинку, а ноги поджала под себя. Захотелось именно так сейчас сидеть. И хотя особой разницы не было, всё равно было более комфортно, по-домашнему что ли… На мгновение её охватили воспоминания из детства. Ей всегда нравилось проводить вечера с родителями у камина, сидя именно в такой позе.
Теперь это не приносило уже столько боли. Была лишь лёгкая грусть и осознание того, что прошлое не удастся вернуть, как бы сильно не хотелось.
Вздрогнув, часто заморгала, как если бы снежинка попала в глаз. Девушка, наклонив голову так, чтобы свободные пряди закрывали лицо, поёрзала, пытаясь незаметно подглядеть, чем занимается молодой человек на другой стороне дивана. Было немного стыдно, что она так и не ответила на его вопрос, даже начала летать в облаках. Странно, что он ещё сам не сказал ей об этом. Но, как уже было замечено ею ранее, расположение духа у слизеринца было теперь ни плохим, ни хорошим. Что-то среднее. Как раз в таком состоянии лучше всего размышлять о… О чём?
– Это, по-моему, странно. Пытаться отречься от того, что заложено в нас. – собравшись с мыслями, начала когтевранка. Неподвижный взгляд вперёд, в никуда. Сейчас она пыталась погрузиться в глубины своего сознания, всё отдаляясь от реальности. – Ты такой же, как и я. Мы с тобой такие же, как и все вокруг. В нас есть особые черты, но основа одна. Я не только про то, что люди смертны. Нельзя зацикливаться лишь на этом.
– А на чём же ещё? Человек имеет свои физические потребности. Ведь это основа, я правильно тебя понял?
– Нет. Это лишь условности. Ты не забыл о… чувствах? – в голове появлялось всё больше и больше мыслей на этот счёт, но Ева старалась озвучить всё правильно, а не превратить в кашу. – Рождаясь, каждый человек способен испытывать чувства. Грустить, радоваться, испытывать скуку, неприязнь… любить. Можно много перечислять их. Я хочу сказать, что, взрослея, человек совершенствуется. Под воздействием общества, воспитания, каких-то обстоятельств, он начинает стремиться к каким-то своим идеалам. Тут уже дорога каждого уходит в разные стороны.
Том с любопытством повернулся к ней, положив одну руку на подлокотник. Сосредоточенные глаза, тихий голос.
– Хорошо. Я, пожалуй, могу согласиться с твоими словами. Но ты ходишь вокруг да около.
– Сейчас…– заметно расслабившись, Ева сама не замечала, как, по мере увлечения, подвигалась к нему всё ближе. – Та основа, о которой я говорила… Один человек может не посчитать её пригодной, пытаясь всё время запрятать её где-то глубоко в себе. А другой же, наоборот, будет давать ей волю. Первому типу людей живётся труднее.
– Неужели? – саркастически выгнул бровь.
– Я лишь так считаю, Том. Они ведь почти всегда не те, кто есть на самом деле. Это может быть многое. Притворство, становление совершенно другими в глазах окружающих… А бывает и так, что даже у них выходит та самая основа из-под контроля.
Когтевранка замолчала, как только случайно задела его плечом и не сразу поняла факт их близости. Реддл никак не отреагировал на её лёгкий толчок, даже не сдвинувшись ни на дюйм. Похоже, он и правда был заинтересован её размышлениями вслух, раз даже не потрудился сделать из этого игру.
– Пример?
Ева растерялась. Нет, это не потому, что она и сама не знала. Честно говоря, не было пока в её планах углубляться в эту тему. Он просит от неё пример, но ведь и сам прекрасно знает, что она ему ответит. Нет никакого желания делать этого.
– Ты, – просто, без обиняков дала ему ответ девушка, затем глубоко вдохнула воздух, задержала дыхание на несколько секунд, словно пыталась как можно дольше насладиться только что поступившим в неё кислородом, успеть насладиться, как если бы это был её последний шанс сделать это.
– Я?
– Да, ты не ослышался.
Том проигнорировал её последние слова. Снисходительная улыбка озарила его лицо. Появилось ощущение, что он всё это время слушал рассуждения маленькой пятилетней девочки, не до конца понимающей все мелкие детали, а не уже практически совершеннолетней волшебницы.
– Смело. Похвально. А… доказательства? – в нём чувствовалось нарастающее нетерпение, будто он только и ждал этот самый момент. Сощурив глаза, Реддл провёл рукой по взъерошенным волосам девушки, явно не просто от любопытства, какие они на ощупь. – Есть ли у тебя что-то, против чего я точно не смогу возразить?
– Их не так уж и мало, Том. К примеру сейчас.
Поджав губы, Ева прикрыла глаза, дабы не видеть, как молодой человек с невинным выражением лица берёт одну прядку и довольно сильно тянет в свою сторону, доставляя ей неприятные ощущение, а порой и откровенную боль. Так, уже беря в руки третью и, кажется, самую маленькую по объёму прядь, она почувствовала, что в этот раз он уже не просто тянет, а вырывает с корнем. В голове, в том месте, где были эти пару длинных волос, на миг начало саднить, как если бы ушибла ногу, а затем всё внезапно прошло.
Резко распахнув веки, Ева повернула голову в его сторону с искажённым от злости лицом. Наследник Слизерина вполне дружелюбно кивнул ей и опять переключился к изучению своего нового трофея.
– Хорошие волосы, – одобрительно произнёс парень, – не повреждённые. Учитывая, как ты сейчас отвратно ешь, можно было ожидать, что они предстанут передо мной в плачевном состоянии, но, похоже, хорошие гены.
– Кто тебе вообще разрешал вырывать мои волосы?! – выкрикнула Ева, вскакивая со своего места. – И почему ты решил, чёрт побери, что я отвратно ем?!
– Ты плохо ешь. Это очевидно. Только идиот не может заметить, что ты стала худее. Правда, вынужден признаться, что тебя это даже красит. Не пойми мои весьма необычные вкусы, но у тебя такой формат внешности, которому идёт практически всё. Ты, если не ошибаюсь, такая уже третья или четвёртая по счёту.– Вытащив волшебную палочку, он направил её к волосам, и те исчезли в место, известное только ему. Лениво стряхивая с себя невидимые пылинки, тягучим голосом студента, проработавшего весь день, продолжил: – Ты права, мне никто не давал право делать это. Но, дело в том, что я просто захотел, а для меня мои желания гораздо важнее твоих недовольств. Уж прости. Я всегда беру то, что принадлежит мне по праву. А ты, если не забыла, до сих пор у меня в долгу.
С каждым словом ей становилось всё хуже и хуже в плане эмоций. Злость, презрение, а затем вспышка агрессии, пожалуй, впервые за это долгое время такая сильная.
Она не промахнулась с ударом, попав в намеченную цель. Хотя и цели конкретной не было. Главное было – это оставить на нём значимый след, являющийся результатом его же фраз.
Из-за бури эмоций в её груди когтевранка даже не услышала, каким сильным был звук от её удара. Хотелось лишь продолжать, пока он ещё был захвачен врасплох.
Ещё удар. И ещё. Не разбираясь, как именно причинить ему боль – в виде хлёсткой пощёчины или кулаком, она вновь замахнулась, совершенно уже ничего не видя перед собой.
Мир, такой ранее разнообразный, превратился в одного человека, Тома Реддла, безнадёжно сидящего на диване. Прекрасно. Очень хорошо, что он не встал перед тем, как начались её атаки. Трудно отбиваться, когда нападающий имеет больше преимуществ.
С каждой секундой это её ещё больше захватывало и отуманивало разум. Ей не нужно было больше злиться на него, потому что другое, совершенно новое чувство заменило это. Каждый удар приносил радость, но не ту, что испытывают люди, которые наконец ответили своим обидчикам, как следует, а ту, что приходит с новым появлением боли в его глазах, пусть и тут же удачно скрывающейся. Никогда эти глаза не выражали столько удивления, непонимания, как сейчас. Ей удалось сделать то, что не удавалось остальным. И это добавляло гораздо больше удовольствия, какого-то странного удовольствия.
– Ну всё, Ева, достаточно.
Тот факт, что он ещё может разговаривать, заставил девушку удивиться и приостановить свои действия, а рука, готовая уже в который раз ударить его по щеке, замерла в нескольких сантиметрах от цели.
Сердце билось настолько быстро, что, наверное, не только она, но и слизеринец мог услышать его стуки. Потерянность. Сбившееся дыхание.
Одной рукой грубо оттолкнув девушку, да так, что она, будучи в неопределённом состоянии, чуть не грохнулась на пол, другой же прикоснулся к щеке, скрывая её часть. Медленно встал.
– Неплохо, – без намёка на издевательство тихо проговорил Том, поднося руку к свету, испачканную кровью.
Ева ничего не ответила. Лишь широко распахнутые глаза с ужасом глядели на совершённое ею дело. Вся правая щека Тома была покрыта покраснениями от ударов, кое-где уже превращаясь в синяки. Но это была не самое страшное, по сравнению с несколькими глубокими длинными царапинами, из которых, не переставая, сочилась кровь. Неужели всё это сделала она??
К горлу подкатывал комок, вот-вот готовый превратиться в слёзы.
– Том… Я… Я не… – пытаясь подавить вырывающиеся всхлипы, девушка зажмурилась, схватившись за голову. – Я не хотела… Не хотела…
Крепко держась за свои волосы, Ева не могла уже больше делать вид, что всё не так уж и плохо.
Нет. Всё просто ужасно.
Зачем она сделала это? Почему именно сейчас?
Всхлипы переросли в откровенные рыдания. Слёзы катились по щекам, капая на пол и свитер. Но от этого ей стало лишь хуже. Ева чувствовала, что должна каким-то образом выплеснуть из себя это отвратное чувство – стыд и отвращение к себе, но ничего не получалось. Плача, иногда между короткими перерывами бормоча что-то невнятное, внутри словно поставили барьер, мешающий ей освободиться от всего этого. Оно лишь ударялось об преграду, отдаваясь сильной болью в груди, готовой уничтожить всё изнутри. Хотя можно было это сделать прямо сейчас. Хотелось. Можно было попробовать разорвать себе грудь, лёгкие, сердце – лишь бы найти то, что так мешает ей спокойно дышать и не плакать.
Под ногами оказался холодный пол. Сквозняк, гуляющий здесь, вообще не был замечен ею. Никакие внешние факторы не могли повлиять сейчас на когтевранку, рыдающую так, будто её заставили вновь пережить потерю родителей.
– Зачем ты оправдываешься? – некоторое время спустя задал вопрос Реддл, всё это время молча наблюдавший со стороны за её страданиями.
– Я не… оправ… – закашлялась от боли в горле, – …дываюсь…
Он подошёл ближе, теперь уже действительно смотря сверху вниз на Еву. Подняв голову, ей сразу бросились его сегодняшние увечья: ещё больше крови, которая теперь испачкала мантию, посиневшая кожа щеки сквозь алую жидкость. Желание исчезнуть усилилось.
– Вовсе нет, – на удивление мягко произнёс слизеринец, спрятав руки в карманы. – Ты всего лишь испугалась саму себя.
– Н-нет… – помотав головой, она попыталась встать, но тело не желало её слушаться. Со стороны это выглядело так, будто девушка переборщила с алкоголем.
– Нет смысла стыдиться саму себя.
Ева открыла было рот, чтобы запротестовать, воскликнуть простое «нет», но головная боль в удачный момент отвлекла её. Да, пусть ещё поплачет. Теперь весь оставшийся день она будет ходить раздражённая из-за болезненных ощущений.
Он прав. Не должна девушка оправдываться перед ним. Совершённые действия уже совершены. А она просто полнейшая идиотка, раз почувствовала вину за свой поступок. Том всего лишь получил за свои слова по заслугам. Не было сомнений в том, что до неё за всё время учёбы в Хогвартсе юношу никто и пальцем не трогал, а если и трогал, то в ту же секунду платился здоровьем, либо был повержен другим, моральным оружием. Оно порой имеет огромную силу, и противостоять не всегда просто.
Но вдруг она поступила ничуть не лучше, а, может быть, хуже?
Неуклюже опираясь на руки, девушка тяжело вздохнула, смаргивая последние капли слёз. Молодой человек уже стоял в одном шаге к ней. Всё такой же неподвижный, он не привлекал пока её внимание. Наверное, и сам парень не стремился делать этого, выжидая, когда наступит определённый момент.
– Твои ладони… – на полуслове замолчал Том.
– Что?
Равнодушно глядя в пол, осторожно встала на ноги, почувствовав на своих плечах его руки, не позволяющие пошатнуться и упасть. Что ж, спасибо ему за это, но, на его бы месте, Ева не стала бы помогать, а, минимум, просто ушла.
– Они слегка… – наклонив голову, он сделал паузу, очевидно, попытавшись подобрать нужное определение. – Думаю, во время пылких ударов мне в лицо, тебе не удалось остаться чистой.
– В каком смысле? – сдержанно спросила Франк, а в душе готова была снова ему хорошенько врезать. Хотя бы один раз, но хорошенько. Ибо была почти полная уверенность, что он хочет напомнить ей об усилении осквернения сердца или что там ещё может быть.
– В прямом. Посмотри сама.
Юноша кивнул на её вопросительно-удивлённый взгляд и взял её руки в свои, подняв их так, чтобы Еве не пришлось наклоняться для того, чтобы увидеть множество пятен уже засохшей крови на коже, ранее такой бледной. Однако, стоит упомнить о том, что всё-таки было несколько участков на руке, куда не попала алая жидкость, и это создавало некий констраст между чем-то светлым и мрачным, но в то же время достаточно ярким, чтобы это бросалось в глаза.
Это как сверкающе-белоснежный снег и роза, брошенная в него, это как луна, светившая в пугающе-чёрном ночном небе. Это как добро и… зло.
Ева резко вырвала свои руки из его, при этом с весьма недоброжелательным лицом поблагодарила:
– Спасибо. Нужно будет смыть.
Прикрыв глаза, лицо его сделалось сосредоточенным, будто он в уме решал сложную задачу по нумерологии. В спину девушки подул лёгкой ветер, хотя ветром это вряд ли можно было назвать. Или это были следы магии?
– Можешь сделать это сейчас, – уже вновь глядя на неё, сказал Реддл без тени улыбки. – А после я бы хотел тебя научить одному заклинанию, которое пригодится не только тебе, но и другим в будущем, если не хочешь видеть их ответную агрессию после твоих трюков.
Тон его не был склонен к дружелюбию, но и не давал повода предчувствовать что-то плохое. Он просто говорил. Не было ничего, кроме слов. Но ведь и одни слова могут значить многое, не так ли? Не обязательно каждый раз вносить в них нужные эмоции, мимику. Очевидное так и останется очевидным, в каком бы виде не предстало перед нами.
Ева, нахмурившись, обернулась в ту сторону, где почувствовала колыхание воздуха, уже начиная смутно догадываться о том, что предстоит перед её глазами. Умывальник. Изысканная раковина под стать комнате, а над ней зеркало в серебряной раме.
– А зеркало зачем?
– О, прошу прощения. Мне лишь показалось, что тебе бы оно не помешало. Но если я ошибся, то сейчас его уберу тем же способом, каким оно и появилось.
Злость на его высказывание по поводу внешнего вида заставила когтевранку стиснуть зубы, но, услышав конец его слов, пришлось быстро принимать решение. Было уже ясно, что сейчас она точно не годна для конкурса хотя бы более-менее симпатичных девушек. На миг представив, как Ева могла сейчас выглядеть, по коже пробежала дрожь. Нет. Лучше сдаться, это же только ей на пользу.
– Подожди! – Том уже обошёл стоявшую девушку и уже почти приблизился к умывальнику, в самый последний момент остановившись. – Не убирай. Мне оно нужно.
С помощью того же зеркала Ева разглядела его ухмылку, появившуюся лишь на миг.
– Как пожелаешь, – развернулся и по-аристократически неспешно прошествовал к окну, демонстративно не поворачиваясь ни к ней, ни к умывальнику лицом. Это было даже к лучшему.
Когтевранка несколько раз пыталась собраться перед тем, как получше рассмотреть себя. Несколько раз постучав ногой, она всё-таки подошла к зеркалу, поначалу и вовсе не смотря в поверхность зеркала, опустив голову. Включила воду, что мощной струёй полилась из крана. Чуть тёплая. Полностью окунула руки, наблюдая за тем, как кровь медленно переходит с кожи на раковину. Чуть потерев те места, где крови было особенно много, она поискала глазами мыло, что, к удивлению, очутилась прямо на специальной подставке, что тоже непонятно откуда возникла.
Том до сих пор не сказал больше ничего, продолжая стоять там же.
Отмывая последние остатки крови, Ева подумала о заклинании, которому слизеринец хочет её научить. Интересно… какова его тематика?
Она, дочиста вымыв рук, решила приступить к, пожалуй, самому главному. Было боязно смотреть на свой нынешний вид, но не вечность же стоять у умывальника и испытывать терпение Тома?
Опираясь о края раковины, медленно подняла голову одновременно со своим отражением.
– Ну… – разглядывая каждую черту лица, Ева сглотнула. – Не всё так плохо.
Некогда аккуратная пышная коса превратилась в нечто спутанное, смутно напоминающее гриву льва после побоя, лицо же было почти в порядке, за исключением покрасневших глаз, то ли от нервов, то ли ещё от чего-либо, да пару мелких кровавых отпечатков от пальцев, наверное, в состояние аффекта случайно задевала и своё лицо. Всё не так плохо. Вполне ожидаемо.
