Текст книги "Свидетельница (СИ)"
Автор книги: Ева Франк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 47 страниц)
Ещё одно маленькое откровение. Для Франк это не особо приятная новость. Радость? Да только сумасшедшие могут испытывать это чувство, убивая! Однако она же давно решила, что у Реддла точно не всё в порядке с головой.
– А теперь пойдём, я провожу тебя до гостиной.
Юноша потянул девушку в соседний коридор.
– Подожди.
Том остановился, вопросительно глядя на когтевранку.
– А ты… – от подступившего волнения девушка начала чуть ли не заикаться. – Т-ты испытываешь ко м-мне… какое-нибудь желание?
Ну вот, сейчас он развернётся и уйдёт! Зачем она это сказала? Его глаза прищурились, словно он пытался проникнуть в глубину души Евы.
– Знаешь, я всё-таки человек, – снова Реддл криво улыбнулся, – и глупо скрывать то, с чем я ничего не могу поделать, – он погладил кончиком пальца её руку.
Через миг его глаза перестали излучать что-то хорошее. Они снова стали холодными.
– Позволь же мне проводить тебя, Ева.
========== Глава 24 ==========
И снова прошу прощения за задержку, технические неполадки, неизвестно, когда интернет будет нормально работать.
– Когда мы были крошечными детьми, то мир вокруг нас казался нам совершенно другим. Светлым, добрым, чистым. Чистота – это было естественно. Счастье встречалось нам на каждом шагу, лишь приложи немного усилий. Мы восхищались взрослыми, мечтали вырасти и стать такими же, как они. Ведь взрослые в нашем понимании были такими же чистыми, как и наши мечты, такими же светлыми, как и утро, такими же добрыми, как наши игрушки, умеющие разговаривать и даже как-то помогать нам, давать ценные советы. И не было нигде ничего плохого, только свет. Тьма наступала лишь с ночью и уходила с приходом первых солнечных лучей. Мы любили жизнь со всей искренностью, на какую способны. Но шло время, а вокруг всё неузнаваемо менялось. Это было похоже на чистое стекло, которое перестали мыть. И тогда оно начало постепенно покрываться пылью, разводами, грязью. Чистоты не стало. Мы были в отчаянии. Как могло всё в один миг исчезнуть? Как мог вместо этого появиться мрак?
Как?
Всё изменилось. Мы изменились.
Солнечный свет меркнет в наших глазах. Мечты становятся глупыми и наивными. А игрушки, которые ещё недавно были для нас лучшими друзьями, стали просто игрушками, просто вещью. Мёртвыми. Неживыми.
Мы ждали момента взросления, но мы не осознавали, что следующий этап в жизни будет концом всего и началом пустоты.
Пустота и равнодушие. Они везде. И даже любовь, которая была для нас самым волшебным чувством, не сможет нас спасти. У нас нет шансов. Мы погрязли в грехах.
Грязь везде. Грехи везде. Мёртвые везде.
***
Ноябрь начался как-то внезапно. После празднества все и думать забыли, что следующий день будет принадлежать другому месяцу. С рассветом воздух резко стал влажнее – это чувствовали все. Едва заметные крошечные капли падали вниз, иногда изменяя направление под давлением слабого ветра. Они кружились в воздухе, отражая в себе всё вокруг: и деревья, и камни, и пасмурное небо, и замок. Их прозрачность поражала глаз. И не было нигде ничего прозрачнее, чем капли дождя, которые постепенно начали набирать силу, и уже через несколько минут глухой звук, похожий на стук, был слышен в помещениях замка. Высохшая трава, похожая на сено, блестела и переливалась, а окна покрылись множеством следов тонких полосок от воды и стали предметом для рисунков школьников. И не было никаких звуков, кроме звука дождя. Поблизости нельзя было заметить ни одного животного, словно все попрятались в свои норы или ушли в самую чащу леса.
К полудню дождь прекратился, оставив за собой множество луж и грязи. С крыши мелкими ручьями лилась вода, но и это было ненадолго. Когда, казалось, все закончилось, дождь снова принялся заливать мокрую землю. И если ученики не хотели промокнуть насквозь за несколько секунд, то они непременно раскрывали зонты. Временами порывы ветра, которые были уже реже, уносили зонт или два из рук его обладателя высоко вверх, туда, где всё иначе, где холоднее и суровее погода, где есть неизведанное. Такая антука могла долгое время попутешествовать в небесах, в совершенно разных уголках их. И одному Богу известно, что увидел зонт. Возможно, если бы он был бы живым, то смог бы рассказать все свои впечатления от увиденного людям.
Люди. Они, узнав о каком-то явлении, тут же хотят подстроить всё под себя, погубить, хотя сами этого даже не осознают. Не хотят осознавать. И лишь некоторые пытаются предотвратить это. Но как жаль, что таких людей очень мало для достижения цели… слишком.
Погода, конечно, оставляла желать лучшего, но только не для профессора Стипульберга – опытного учителя травологии и по совместительству заслуженного ученого, который решил провести свою старость в стенах Хогвартса, ведь только здесь по-настоящему безопасно, особенно, в такое время. Ему хоть и было уже далеко за семьдесят, но выглядел он гораздо моложе своего возраста. Чего только стояли его тёмно-рыжие густые волосы, до сих пор доходившие до плеч. Никогда в них не проблескивала седина. Учитель сохранил не только свои волосы, но и белоснежные зубы, сверкающие на солнце, из-за чего у окружающих тут же начинали болеть глаза. И выдавал его старость лишь голос, охрипший от перегара и громких криков во время защиты его работы. Но, к счастью, мужчина чаще молчал, чем говорил на уроках. Его зоркие глаза могли сразу дать понять другим, что он хочет и чем недоволен, и не нужно было никаких лишних слов.
И именно сегодня профессор Стипульберг захотел всё-таки не отменять урок, а провести его в одной из самых холодных теплиц, где, между прочим, в углу была дыра, которая для нынешней ситуации не очень положительна. Огромное количество дождя попадало внутрь, скапливаясь в одну большую лужу, ограждённую вокруг старыми тряпками, чтобы ученики не зашли внутрь. Вдруг кто-то захочет ступить в лужу? Странное мышление было у профессора, но это никто не озвучил вслух, когда все студенты седьмого курса из Пуффендуя и Когтеврана осторожно прошли внутрь. Кто-то, недовольно ворча, прятал руки в карманы мантии, кто-то стряхивал капельки воды с волос, а иные же просто ждали распоряжений учителя. А сам учитель не торопился проходить в теплицу. Он стоял долгое время на одном месте, глядя в небо, при этом между бровей залегла довольно глубокая складка, затем хмуро покачал головой и, быстро вытащив пару стеклянных колб, начал подносить их вверх, ожидая, пока капли дождя не скопятся до нужного уровня. Что-то пробормотав непонятное, мужчина спрятал эти «ценные» колбы во внутренний карман своей грязно-оранжевой мантии, которая сейчас была больше цвета шоколада из-за обильного количества грязи. Профессор повернулся к дверям теплицы и, наконец, вошёл внутрь.
– Дождались… – пробормотал один из учеников, но так тихо, что учитель не услышал его.
Профессор Стипульберг принял обычное выражение лица, а именно: хитрую коварную улыбку с прищуренными глазами. Он как следует вскинул руки вверх и, издав непозволительный звук потягивания, зажмурился от удовольствия. Никто не осмелился издать смешок, ибо все знали, что с учителем шутки плохи, ведь он сам кого хочешь замучает своим глубоким взглядом.
– Ох, что ж, начинаем, – до сих пор потягиваясь, прохрипел мужчина, губы его изогнулись в улыбке блаженства. В спине у него что-то громко хрустнуло. И в этот раз кое-кто не смог сдержать смех, но, к счастью, в этот момент профессор оглушительно чихнул, не прикрываясь руками, и все бациллы разлетелись по теплице.
– Пардон, дорогие, – учитель улыбнулся во все свои тридцать два белоснежных зуба и оглушительно расхохотался, правда, его смех был хоть и громким, но хриплым, отрывистым. Один когтевранец слабо усмехнулся, но больше никто не последовал его примеру. Все ждали уже начала урока, чтобы скорее закончить все эти мучение, потому что, во-первых, холод заставлял всех уже дрожать, а, во-вторых, капли, падающие в теплицу, порой отлетали в сторону и попадали на одного из студентов. А в таком холоде это было не одно из самых приятных ощущений. Плюс ко всему, в теплице именно сейчас было крайне мало место в связи ограждения, сооруженного из тряпок. Подростки частенько случайно толкали друг друга, переступали с места на места, надеясь найти уголок лучше.
Белокурый пуффендуец с круглым лицом именно так и поступил, пытаясь протолкнуться сквозь толпу студентов, но, увы, он больше доставил беспокойство другим, чем достиг пункта назначения.
– Можно осторожнее? – резко воскликнула девушка из Когтеврана, походившая сейчас на некое мифическое существо и-за её ярких зелёных глаз.
– Уж извини! – неохотно отозвался парень, даже не взглянув на неё, видимо, посчитал, что и этим достаточно, но он немного ошибся.
– Извини? Ты хотя бы можешь ко мне повернуться лицом, а не бормотать стене? – она начинала ещё больше злиться на этого идиота.
Профессор Стипульберг уже закончил своё потягивание, и с весёлым любопытством глядел на развернувшуюся ссору, поджав руки под грудь и оперившись на одну ногу.
– Отстань по-хорошему, а? – пуффендуец наконец-то соизволил повернуться к когтевранке, но в то же мгновение вообще пожалел, что толкнул именно её. Немного растерявшись, он сразу сбавил тон: – Ой… Ева? Я не думал, что это ты…
Доводы его выглядели не слишком убедительно, и Ева не могла не посмеяться мысленно над этим недотёпой. Очередной трус, который боится, что его могут наказать за то, что он её оскорбил. Ну да, как же… Глупый.
– Послушай, – ей становилось его уже даже жаль, потому что лицо пуффендуйца начало бледнеть , и сам он, хотя и был гораздо выше её, начинал как-то необычно сжиматься, врастать в землю. Возможно, это было всего лишь её воображение, – просто будь аккуратнее, хорошо? Я не подушка, чтобы каждый меня бил и толкал.
– Правда? Д-да… Я… Я не буду больше толкать тебя, Ева. Прости меня… – с этими словами юноша поспешил прошмыгнуть обратно на то место, где и стоял. Франк ухмыльнулась и осмотрела окружающих. Все студенты смотрели на неё, но, стоило ей посмотреть им в глаза, они тут же отводили взгляд, будто бы боялись чего-то. Это начинало немного напрягать.
– Отлично! – профессор Стипульберг злорадно расхохотался и потёр ладони. – Теперь снимите плоды с тех ядовитых кусачек, а потом можете идти.
Вздох досады прокатился по теплице, но ничего не оставалось делать, как послушаться учителя. Все знали, что нужно выполнить его задания, иначе он не отпустит их на следующий урок, пока они не доделают всё до мельчайших деталей. С профессором другие преподаватели по поводу этого никогда не спорили, но самим ученикам выказывали крайнее недовольство и даже иногда снимали баллы с факультетов. Печальнее всего то, что нельзя было ничего сделать.
Ева злобно посмотрела на мужчину, пытаясь взглядом сказать ему всё, что она думает о нём. А профессор и не думал играть с девушкой в гляделки, он лишь коротко посмотрел на неё и сразу стал осматривать других. Но этого было достаточно, потому что Стипульберг сумел вложить в этот короткий миг одновременно и усмешку, и укор, и недовольство. И как ему только это удаётся? К сожалению, ответ на этот вопрос знал лишь он сам.
– Меня раздражает он. Надоел уже! – справа Франк стоял один из бывших парней её мёртвой подруги Кристен – Ник Орнет. Похоже, смерть блондинки он с лёгкостью пережил или, может, и вовсе не интересовался этим. Юноша сейчас явно был расстроен той работой, что им поручил преподаватель. Надев резиновые перчатки, покрытые защитным слоем специальной ткани, он начал со всей злостью отрывать один из плодов ядовитого растения, которое лишь злилось и множество раз пыталось ужалить парнишку своими ядовитыми красными иглами вокруг, но Ник словно этого и не замечал. – Мало того, что он заставляет нас это делать, так ещё половину урока наблюдал за этим идиотским дождём и потом собрал образец зачем-то. Ну не глупец? Ева, ты что скажешь?
А девушка молчала. Она привыкла, что с ней всегда делятся своими недовольствами, переживаниями. Нет, Ева не была против этого, пусть человек выговорится… Тем более, можно было даже и не слушать собеседника, а погрузиться в свои мысли. Но теперь Ник спрашивает её мнение, будто бы его оно интересует. На самом деле, он лишь хочет, чтобы та подтвердила его слова, поддержала его, только тогда парень вновь примется ругать профессора с ещё большей напыщенностью. Но если она не может согласиться с ним? Почему люди хотят, чтобы им угождали?
– Знаешь, – решительно начала Ева, – я не думаю, что профессор глупец. Он получил за всю свою жизнь множество премий и наград. А то, что он собирает капли дождя… Старость несёт иногда свои последствия.
Ник ошарашенно смотрел на неё никак не мог понять, серьёзно ли она это сказала.
– Ты шутишь?
– Нет, – она пожала плечами и перевела взгляд на злополучное растение. Сейчас уже Франк начинала жалеть, что сказала свою точку зрения. Сделав вид, будто бы ей сложно выдернуть плод, когтевранка могла не смотреть в сторону парня. Только бы он не продолжал…
– Подожди! А ничего, что он почти каждый урок заставляет нас делать всю работу? Мы ведь из-за него получаем от других учителей! – Ник совершенно забыл о своей работе и теперь выжидательно сверлил девушке в спину. Девушка мысленно ругала себя за свой язык. Ну зачем вообще она ему это сказала? Какая ей разница, что он думает? Всё бы ничего, да Ник явно не собирался вот так просто оставлять этот разговор незаконченным.
– Это не его вина. Он всё делает правильно, приучает нас к тяжёлому труду. И если мы не справляемся и опаздываем на уроки – это уже вина полностью наша.
Ник открыл рот, чтобы возмутиться, но тут его взгляд метнулся куда-то в сторону. Ева непонимающе осмотрелась. Оказывается, половина студентов позабыли про свою работу и пытались подслушать их разговор, что было крайне глупо и низко. Правда, все тут же делали вид, что ничего не происходит, стоило им заметить, как когтевранка повернулась.
– Я не хочу больше продолжать этот разговор. Считай, что ты прав. Мне нужно работать.
Повернувшись к Орнету, Ева закатила глаза, давая ему понять, что он её уже начинает нервировать совместно с другими любопытными.
– Как знаешь… – подозрительно легко согласился Ник, хотя ещё долго хмурился.
Оставшаяся часть урока проскочила довольно быстро, и как всегда почти никто не успел вовремя в класс профессора Дамблдора. Но, к счастью, мужчина не сильно злился.
– Можно войти, профессор? – Натали с Евой ступили в класс, где уже все слизеринцы давно сидели на своих местах.
– А где остальны… Ах, уже вижу, – Дамблдор усмехнулся, увидев быстро приближающуюся толпу когтевранцев, которые выглядели уставшими, мокрыми и обозлёнными на жизнь, особенно Ник, лицо его хмурилось ещё больше, когда он прошёл за Франк в класс.
– Можете садиться, – милостиво разрешил Альбус, осмотрев каждого идущего ученика так, будто бы кто-то из них пытался пронести взрывчатку. Но голубые глаза преподавателя с усиленной внимательностью изучали мисс Франк. Она на миг остановилась и, ни разу не моргнув, ответила ему тем же. Настроение сейчас было уж слишком непостоянным, она готова была в любую минуту нарваться на драку, скандал или дуэль.
– Садитесь, мисс Франк, – вкрадчиво сказал Альбус, слегка улыбнувшись, он, не отрывая от неё взгляда, взял из специального пояса свою волшебную палочку.
– Конечно, профессор Дамблдор, – никто этого не заметил, кроме учителя, но в её голосе прозвучали не очень добрые ноты, которые больше походили на некую угрозу, предупреждение.
Под его прицелом она прошла в конец класса, где было одно единственное свободное место с каким-то парнем. Да не потрудившись посмотреть на него, Ева кинула свою тяжёлую сумку в угол, плюхнулась на своё сидение и, развалившись, как на лежаке, выпрямила ноги. Дамблдор больше на неё не смотрел. Но это никак не повлияло на её настроение, оно было всё ещё ужасным. Чёртов Ник Орнет! И как Кристен могла встречаться с этим придурком?! Он же лезет туда, куда его не просят, всё время ищет поддержки у других, жалуется всем на то, что никак нельзя исправить и просто…
– Может, ты перестанешь злиться на него и послушаешь захватывающую лекцию глубокоуважаемого профессора Дамблдора?
Ева сильно дёрнулась от неожиданности и чуть было не свалилась со стула. Но сосед по парте ловко успел схватить её за руку и потянуть на себя, чтобы она не опозорилась перед всем классом.
– Зачем так пугать? Мог бы просто толкнуть меня… – она ещё не до конца оправилась от лёгкого шока.
– Ну… – он сделал вид, будто бы думает. – Ты же прекрасно знаешь, что я люблю пугать людей.
– Да, а ещё убивать, – не осталась в долгу когтевранка, но уже почти не злилась ни на него, ни на этого бездарного Ника. – Ты опять подслушал мои мысли?
– Конечно, – Реддл тихо рассмеялся.
Вот он… дьявол! Ева фыркнула:
– Лучше бы слушал захватывающую лекцию глубокоуважаемого профессора Дамблдора!
– Эй, это мои слова!
– И они являются выдуманной ложью. Ты терпеть не можешь Дамблдора.
Юноша не сдержал саркастической улыбки. В этом время Альбус рассказывал о том, какие бывают виды заклинаний для трансфигурации лишь нескольких частей тела животного.
– Я мог себе это позволить. Между прочим, ты села ко мне, даже не поздоровавшись. Не слишком вежливо. Ты забыла, с кем имеешь дело? – последняя фраза заставила напрячься её, но, похоже, Том говорил это в шутку, а не серьёзно. Да и вообще, он вёл себя с ней не так, как обычно. В кои-то веки он смеялся с ней и даже шутил. Наверное, случилось действительно что-то такое, чего парень долго ждал. Должен же быть какой-то повод всему этому. Она просто не могла поверить, что слизеринец такой счастливый только из-за её общества.
– Нет, Том, я прекрасно помню о том, кто ты есть на самом деле, – сейчас девушка стремилась узнать нужную ей информацию. – Что случилось?
Парень и бровью не повёл, лишь так же весело спросил:
– О чём ты? Что должно было случиться?
– Ты знаешь. Пожалуйста, скажи мне, что? – Ева широко распахнула свои зелёные глаза, которые сейчас казались ещё ярче, чем есть на самом деле. Она тихо придвинула стул к слизеринцу так, чтобы их плечи практически касались друг друга. Поверить только… неужели она пытается соблазнить его? Девушка быстро выбросила эту ненужную мысль из головы. Это не так важно сейчас. Но Том молчал. Лишь весёлые искорки плясали в его глазах, к счастью, не красных. Тогда она повторила свой вопрос: – Ты знаешь, что я умею хранить тайны… Ведь я перед тобой – раскрытая книга. Так пойди же мне на встречу хотя бы раз, Том.
Для пущей убедительности она слегка наклонила голову, и несколько прядей упали ей на лицо, что, по её мнению, придавало ей больше убедительности.
– Многие известные учёные говорили, что нельзя абсолютно любую часть тела видоизменить, – профессор окинул всех зорким взглядом. – Но в тысяча семьсот шестьдесят шестом году эту теорию опровергнул русский маг – Виталий Краснов. Он экспериментально доказал, что можно трансфигурировать любую часть тела. После этого открытия люди…
– Простите, сэр, – один из стайки Реддла, сидевший с Малфоем, прыснул, но продолжил свою мысль. – А что про половые органы у животных?
Тут и весь класс не сдержал смешки.
Альбус пристально посмотрел на этого ученика, посмевшего прервать лекцию.
– Я же сказал, мистер Миллер, что абсолютно любую часть тела. Впрочем, я не думаю, что вам это пригодится в практике, – Дамблдор покачал головой и продолжил свою речь.
Тем временем Том наконец начал тихо говорить, когда все отвлеклись:
– Я всё ещё не понимаю, что ты хочешь услышать от меня. И кстати, ты права о сравнение с раскрытой книгой, учти на будущее: старайся более правдоподобнее флиртовать. Сейчас это уж слишком очевидно, – парень усмехнулся, увидев выражение лица когтевранки.
– Я не… Что ты выдумал? Ничего я не флиртовала! – она насупилась и отвела от юноши взгляд. Было очевидно, что ничего из него не вытянешь.
Временами их руки ненароком касались друг друга, и тогда когтевранка демонстративно отодвинулась от него. Если так будет весь урок, то она не сможет запомнить информацию, которую рассказывает Дамблдор. Сама того не замечая, она постепенно начала скучать, даже не трудясь вслушаться в речь Альбуса.
И тогда Ева начала погружаться в свои мысли. Она перебирала в голове всё, что только можно. И разговор с Ником, и процесс переделки её шоколадного платья, которое теперь давно уже на свалке, разорванное в клочья любезным Абрахасом…
Хэллоуин. Выручай-комната. Шампанское. Танец Тома с Друэллой, после которого она решилась на тот поступок, цена которого была слишком велика…
Малфой… После упоминания одной его фамилии уже по телу пробегали неприятные мурашки, а перед глазами вставали те сцены. Он много раз пытался найти повод и извиниться перед ней. После вечеринки блондин пытался прорваться в гостиную её факультета, утром в Большом зале, на переменах. Везде. Все не одобряли его действия и старались избегать общения с ним. Во время обеда, Том, явно злой, вышел с блондином в коридор. Никто не знал, что они там делали, но Абрахас стал вести себя более скромнее, практически не пытался поговорить с Евой. Была бы её воля, Абрахас вообще ушёл бы не только из её жизни, но из школы, чтобы она не смогла больше видеть его. Он думает, что она сможет его простить, и тогда всё будет вновь по-старому. Всё забудется…Но она никогда не сможет это забыть. Ей противно смотреть на него, а что уж говорить про общение? Ничего не будет прежде. По его же вине.
– Тебе приятнее думать о Малфое, чем общаться со мной? – Том наклонился к ней, прошептав эти слова. Но он не ждал от неё ответа, а потому продолжил: – Полагаю, ты заметила, как теперь тебя… гм-м… побаиваются студенты?
– Да. Ты причастен к этому? – девушка нахмурилась, позабыв об обиде и снова пододвинувшись к парню.
– Частично, – спокойно ответил слизеринец, криво улыбнувшись. – Тебя так легко отвлечь от твоих детских обид. В этом ты похожа с другими девушками.
– А ты вообще уникальный, доволен? – она недовольно сжала кулаки.
– Это был комплимент вообще-то. Я имел в виду, что, кроме этой мелочи, ты сильно отличаешь от всех. Возможно, в этом есть твоё счастье и одновременно гибель.
Сказал слизеринец это без особых эмоций, в его обычной манере. Но девушке его философские размышления порядком надоели, ей не терпелось узнать, как причастен Реддл к тому, как теперь к ней относятся большинство школьников.
– Не тяни кота за хвост! Говори же, каким образом ты к этому «частично» причастен?
Дамблдор косо поглядел на них, но продолжал объяснять урок. Не нравилось ему всё происходящее. Странные вещи творятся ныне. И до учителей доходят слухи о каком-то страшном случае, который чудом удалось предотвратить. Нередко упоминали имя Тома. И Альбус знал, что все эти слухи – правда. Он пытался разузнать больше, но никак нельзя было вызвать подозрений, иначе тогда истина и вовсе исчезнет на его пути.
– Что ж, хорошо. Лично я думаю, что люди боятся тебя из-за меня. Слухи, как ты знаешь, гораздо серьёзнее, чем на самом деле. Типичные сплетницы любят всё преувеличивать. Наверное, думают, что я почти что убил Абрахаса.
– Но ты и так его почти что убил… если бы не я, – девушка зарделась.
– Ты права. Только все всё равно боятся. Боятся тебя как-то задеть, обидеть, иначе могу прийти я и прикончить их. В этом дело. Они видят, что я могу многое, чтобы защитить тебя, – он сказал это таким обыденным тоном, словно рассказывал новость из газеты.
– Но это глупо! Это уже слишком… Должен же кто-то понимать, что ты не будешь из-за какой-то моей ссоры с кем-то идти драться с ним и пускать Круцио!
– Я же говорю, люди просто не хотят лезть на рожон. Не рисковать, не злить даром, не…
– Да поняла я! – Ева легонько толкнула парня в плечо. – И без тебя понимаю, не нужно мне все синонимы вспоминать.
Слизеринец поправил свой зелёный галстук и расправил складки на мантии. Наконец, он обратил своё внимание на неё:
– Я просто подумал, что тебе всё нужно объяснять, включая значения слов.
– Смешно. Я просто давлюсь от смеха, – с каменным выражением лица пробубнила Франк.
Том равнодушно пожал плечами, пропустив слова когтевранки мимо ушей. Хоть он и много разговаривал с ней почти весь урок, но юноша каким-то образом умудрился записать большой конспект по новой теме своим каллиграфическим почерком. У Евы же даже не было принадлежностей на парте, кроме волшебной палочки. Что ж, ничего страшного, потом просто прочитает эту лекцию в учебнике, хоть там бывает и не слишком понятно написано.
Внезапно Еву посетила одна мысль, которая давно не давала ей покоя. Но из-за всего, что случилось за эти дни, она не вспоминала о ней до этого момента. И ключевым для этого момента стал Дамблдор. Раз сотый он буравил их с Томом своими пронзительными глазами, словно надеялся таким образом выведать нужную ему информацию, которая ему срочно нужна. И именно тогда она вспомнила, как Альбус пригласил её к себе, а в конце неудавшегося разговора проник в её голову. Всё бы ничего, но она… она смогла защитить свой разум от него. Ведь Дамблдор, наверное, достаточно сильный легиллимент! Хотя с Томом, может, они уже наравне. Возникает лишь один вопрос: как она смогла это сделать? Ведь с Томом у неё ничего не вышло! В голове было множество предположений, но ни одно из них не казалось более-менее правдоподобным, увы. В груди быстро нарастало отчаяние.
Она не знала, сосредотачивалась ли во время проникновения в её разум на чём-то конкретном или нет. Как же действовать дальше? Рано или поздно настанет момент, который должен решить всё, который полностью подчиняет себе её тайны и часть Тома. Если Дамблдор победит, то всё будет кончено. Он всё узнает про Тома, про его пожирателей смерти, про тайную комнату и… он узнает, что и она теперь убийца… которая сама временами осуждает другого убийцу. Забавно.
– Что тебя беспокоит?
Ева удивлённо посмотрела на юношу сквозь опущенные веки.
– А разве ты не читаешь мои мысли каждую секунду?
– Нет. Уж извини, но у меня есть и другие дела, дорогая моя когтевранка.
Значит, ему всё-таки придётся всё рассказать. А она так надеялась, что Реддл уже всё знает… Не пришлось бы переживать все эмоции заново.
– Всё хорошо, – она произнесла это со всей беспечностью, на которую была только способна.
Не хотелось обсуждать это в классе, где находится человек, который много раз будет упоминаться в её разговоре. Кто знает, может, Дамблдор умеет не только проникать в чужие разумы, но и слышать на огромном расстоянии?
– Ладно, – парень не стал больше расспрашивать её, наверное, тоже осознав риск их разговора.
***
На следующий день дождь только усилился. Часто к нему прибавлялся град со снегом. Вся земля покрывалась хлопьями снега, а через минуту всё таяло и превращалось в грязные лужи из-за дождя. Множество ручейков, мелких и крупных, стекали с крыши замка и, пролетая некоторое расстояние, сталкивались с мокрой землей и исчезали в других лужах. Уровень воды в озере медленно, но верно увеличивался. Когда первые струйки прорвались за границу озера, никто уже больше не бывал на улице. Все как-то старались пройти к какому-то кабинету через обходные пути внутри, тайные проходы. Мало кто хотел с полными туфлями воды прийти в класс. Почти вся земля превратилась в болото.
Из-за обилия влажности и холода почти половина школы простудилась, многие весьма сильно. И теперь больничное крыло всегда было набито людьми, а о свободной постели даже и думать нельзя было.
Кроме этих небольших проблем, казалось, всё было достаточно хорошо в Хогвартсе. Точнее, так думала Ева. После того ужасного случая в выручай-комнате ничего не происходило. Были лишь уроки, вечера в библиотеке, домашние задания. Правда, Ева возобновила попытки найти что-нибудь по-настоящему нужное о диадеме Кандиды Когтевран. Хотя в душе она сомневалась, что её усилия не пройдут даром.
Да, можно почти со стопроцентной уверенностью сказать, что всё было хорошо. В конце концов, она должна радоваться, ведь Том спас её в тот вечер, учителя не знают, Дамблдор пока не смог проникнуть в её разум, с друзьями прекрасные отношения. Если бы не эта чёртова диадема.
Зачем всё-таки она понадобилась Тому? Это же просто безделушка, которая даже и для украшения не подойдёт, ведь она для девушек, а не для мужчин. Её свойство давать ума тем, кто наденет диадему… нет, это точно отпадает. Но что тогда? На ум абсолютно ничего не приходит! Должна быть какая-то причина, по которой ему так нужна эта диадема. Скорее всего, Ева просто не видит эту причину, хотя она должна быть на поверхности… В конце концов, когтевранка она или нет? А не ошиблась ли с выбором Распределяющая шляпа, если девушка не может разгадать эту загадку? Но сколько бы Франк не ругала себя, не обзывала, результатов было ноль. Она не смогла узнать ничего, кроме того, что и так знали все.
После того урока трансфигурации Ева почти не встречалась с наследником Слизерина. У них не попадалось совместных уроков. Лишь через два дня, когда наступила такая долгожданная суббота, судьба свела их вместе весьма оригинально.
Вся началось ещё в пятницу. Был последний урок – зельеварение. Профессору Слизнорту пришлось провести урок не в подземельях, а на третьем этаже, в одном из пустующих классов. И мужчине было крайне неуютно всё это время. В этом классе было гораздо светлее, не было привычного интерьера, холода. Яркий огонь полыхал в камине, распространяя своё тепло. К тому же здесь не было достаточно ингредиентов, потому что трудновато перенести из одного класса в другой абсолютно всё на большое количество человек, хоть и помогала магия.
Таким образом, спустя пятнадцать минут недовольного бормотания преподавателя о том, что в не очень нужное время подземелья затопило, урок наконец-то начался.
Ева сидела на второй парте с Натали и Сарой, позади разместилась Джанетт. Все девушки временами не могли упустить момента и переговаривались, обмениваясь новостями. Даже Натали, которая ценила свои знания и старалась узнать как можно больше, подалась искушению услышать очередную сплетню от Сары. Еве это было малоинтересно, а объяснить причину она не могла. Просто не интересно. Разве это не является очевидным ответом? Хоть девушка и старалась не подавать виду, но после пятой попытки их разговора она сдалась. Что здесь можно сделать? Нельзя притворяться, изображать из себя ту, кем ты не являешься. Всё равно ты не выдержишь и снова станешь настоящей.
На уроке присутствовали факультеты Когтеврана и Гриффиндора. Слизнорт начинал свой рассказ весьма скудно, но потом он оттаял и оживился. Тема о зелье, которое помогает быстрее расти волосам, сама собой как-то ушла на второй план. Сейчас профессора больше интересовал очередной случай, произошедший с ним недавно.
