Текст книги "Пропавшая нимфа (Сборник)"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

Соавторы: Картер Браун,Пьер Буало-Нарсежак,Патрик Квентин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

– Поверни лицо.

Он нежно вытер ее щеки, потом поцеловал в глаза и взял за руку.

– Пошли!.. Не бойся ничего!

Они повернули на бульвар и смешались с толпой. В кафе играли оркестры. Мимо проносились джипы, набитые людьми в белых касках. Когда Флавье заговаривал с ней, Мадлен поворачивала голову. Горькая складка обозначилась у ее губ, но сам Флавье был слишком несчастен, чтобы жалеть еще кого-то.

– Отпусти меня,– сказала она,– мне нужно купить аспирин. Голова очень разболелась.

– Признайся сперва, что ты Мадлен.

Она пожала плечами, и они пошли дальше, прижимаясь друг к другу, будто двое влюбленных, но это он держал ее, как полицейский, который боится выпустить свою добычу.

Вернувшись в отель, они сразу прошли в обеденный зал. Флавье не спускал с Мадлен глаз. Под люстрой, с волосами, зачесанными к затулку, она предстала перед ним такой, как в первый раз в театре Мариньи. Он протянул руку и сжал ее пальцы.

– Ты ничего не хочешь сказать? – спросил он.

Она наклонила голову, бледная, умирающая. Метрдотель принял заказ.

– Что будете пить?

– Мулен-а-вен.

Он был не в себе, будто присутствие Мадлен лишало его чувства реальности, осязаемости существования. Он смотрел -на нее и думал: «Это невозможно!» Или еще: «Я сплю». Она мало ела, а он спокойно, почти механически опорожнил бутылку. Мадлен присутствовала между ними, как холодная стена.

– Ну,– сказал он.– Теперь ты уже дошла до точки. Говори же, Мадлен.

Она резко встала.

– Я сейчас присоединюсь к тебе.

Пока она получала ключ от комнаты, он быстро выпил виски в баре и побежал к лифту. Служащий задвинул за ним решетку. Лифт стал медленно подниматься. Флавье обнял плечи Мадлен и нагнулся к ее уху, как будто хотел поцеловать.

– Признайся, дорогая.

Она медленно прижалась к перегородке из красного дерева.

– Да,– ответила она.– Я действительно Мадлен.

 Глава 6

Он машинально повернул ключ в замке. Наполовину оглушенный признанием, которого ждал так долго, он находился в чем-то вроде тумана. Да и было ли это признанием? Говорила она как-то неубедительно. Может быть, просто захотела доставить ему удовольствие своими словами. Он прислонился к двери.

– И ты хочешь, чтобы я поверил? – спросил он.– Это слишком просто.

– Тебе нужны доказательства?

– Нет, но...

Он больше ничего не знал. Боже, как он утомлен.

– Погаси свет,– попросила она умоляюще.

Свет с улицы отбрасывал на потолок затейливые тени. Флавье дал себе упасть на край кровати.

– Почему ты сразу не сказала всю правду? Чего боялась?

Он больше не видел Мадлен, но слышал, как она двигалась около ванной.

– Ответь мне, чего ты боялась?

Она по-прежнему молчала, и он продолжил:

– Ты сразу меня узнала в «Астории»?

– Да, с первого дня.

– Но тогда нужно было довериться мне немедленно. Это же было необходимо. Почему ты действовала так глупо?

Он бил кулаком по подушке, и пружины кровати слабо позвякивали.

– Вся эта комедия!.. Разве она достойна нас?.. И это письмо... Вместо того, чтобы все мне честно рассказать...

Она присела– рядом и в темноте поискала его руку.

– Совершенно точно,– пробормотала она.– Я хотела, чтобы ты не узнал... никогда, ничего...

– Но я всегда знал!

– Послушай... Позволь объяснить... Это так трудно!

Ее рука была страшно горячей. Флавье больше не шевелился, ошеломленный и переполненный горечью. Сейчас откроется секрет...

– Та женщина, в Париже,– сказала Мадлен,– которую ты видел в театре, в компании с твоим другом Гевиньи, за которой следил и которую вытащил из воды, та женщина... никогда не умирала. Я никогда не умирала, понимаешь?

Флавье улыбнулся.

– Ну да,– Сказал он,– ты никогда не умирала... Ты просто превратилась в Рене, я отлично понимаю.

– Нет, мой дорогой, нет... Это было бы слишком хорошо... Я не превращалась в Рене, я все время была Рене. Я на самом деле Рене Суранж. Это меня, Рене Суранж, ты всегда любил.

– Как это?

– Ты некогда не знал Мадлен Гевиньи. Это я выдавала себя за нее... Я была. соучастницей Гевиньи... Прости... Если бы ты знал, что мне пришлось пережить...

Флавье сжал руку женщины.

– Ты хочешь убедить меня, что тело там, у подножья башни...

– Да, это было тело Мадлен Гевиньи, которую убил ее муж... Мадлен Гевиньи умерла, а я всегда была живой... Вот... Это настоящая правда.

– Это ложь,– сказал Флавье.– Гевиньи уже нет, он не может протестовать, и ты пользуешься этим. Бедный Гевиньи... Значит, ты хочешь сказать, что была его любовницей? И вы оба придумали эту историю, чтобы уничтожить законную жену... Но зачем же, зачем?

– Она имела состояние... Потом мы должны были отправиться в провинцию.

– Восхитительно! А почему Гевиньи просил меня последить за ней?

– Успокойся, мой дорогой.

– Я спокоен, клянусь, я никогда не был так спокоен. Ну, отвечай!

– Никто не должен был подозревать его, а у жены не было никаких оснований кончать с собой. Следовательно, ему был нужен свидетель, который бы смог заявить, что мадам Гевиньи вынашивала в себе эту идею, что она была уверена, будто уже жила, а смерть казалась ей простой вещью, почти игрой... Причем такой свидетель, показания которого не стали бы оспаривать, заяви он, что видел самоубийство... Ты адвокат, и потом, он знал тебя с детства. Знал, что ты сразу же доверишь этой истории.

– В сущности, он считал меня идиотом, сумасшедшим немного, не так ли? Отлично придумано... Значит, это ты была в театре Мариньи, ты – на кладбище в Паси, и на фотографии, которая украшала письменный стол Гевиньи, когда я навещал его,– тоже была ты...

– Да.

– И естественно, по твоему мнению, Полин Лагерлак никогда не существовала?

– Существовала.

– А! Вот видишь... Ты не осмеливаешься отрицать все.

– Да пойми же наконец...– простонала она.

– Я понимаю,– закричал он со злостью,– я все понимаю! Но особенно я понимаю то, что Полин Лагерлак тебя смущает, а? Не так-то просто разрушить весь роман.

– Если бы это только могло стать романом,– прошептала она.– Полин Лагерлак действительно была прабабкой Мадлен Г евиньи. На этом даже замысливалась вся махинация: неотвязная, немного странная идея, путешествия к могиле, дом на улице Сен-Пере, где жила Полин. Фальшивое самоубийство в Курбевуа, потому что Полин тоже утонула...

– Фальшивое самоубийство?

– Да, чтобы подготовить... другое. Не прыгни ты в воду, я бы отлично выбралась сама. Я умею плавать.

Флавье сунул руки в карманы, чтобы не ударить ее.

– Да, действительно, силен был этот Гевиньи,– усмехнулся он.– И ведь предусмотрел все. Даже предлагая прийти к нему после трагедии, он уже заранее знал, что я откажусь.

– И потом, было нетрудно держать все в тайне, ведь я даже запретила тебе звонить мне на авеню Клебер по телефону.

– Замолчи! Предположим... Но колокольня!.. Разве он мог знать, что мы поедем туда? Да, сейчас ты скажешь, что сама вела машину... и вы все давно продумали: нашли тот затерянный городок и установили нужное время, потом ему было нетрудно уговорить жену отправиться вместе с ним, причем было известно, какой она наденет костюм. Так вот, нет, я тебе не верю, слышишь, я тебе не верю... Гевиньи не был преступником.

– Был,– сказала она.– О! У него имелись смягчающие обстоятельства. Он неудачно женился... Мадлен действительно прихварывала. Он даже водил ее к докторам, но те ничего не обнаружили.

– Ну, разумеется! Когда постараешься, всегда найдется объяснение... Например, колокольня? Легче легкого... Гевиньи уже там. Он убивает свою жену и ждет тебя. Ему известно, что я не смогу последовать за тобой! Головокружение... Ты присоединяешься к нему... испускаешь эти вопли... и он сталкивает тело. И вы оба сверху следите за мной, пока я стою возле женщины, упавшей... лицом к земле... женщины, волосы у которой забраны в пучок и отливают хной... Я тоже способен дать объяснение... И как только я удаляюсь, удираете в одну из дверей...

Флавье тяжело дышал... Эта история давила его, тысячи деталей складывались теперь в общее целое. Он заговорил совсем тихо:

– Я должен был поднять тревогу, вызвать жандармов... Гевиньи не сомневался, что я дам нужные показания. Ведь несколькими днями раньше в Курбевуа... Только вот я тревогу не поднял... Не решился еще раз признаться в своей подлости, а . этого Гевиньи не мог предвидеть... Он все предусмотрел, за исключением моего молчания... молчания типа, который однажды уже дал умереть своему товарищу...

Все, что он говорил, было правдой. Он вспомнил свой визит на авеню Клебер, ужас Гевиньи, который тоже был вынужден молчать, его телефонный звонок на следующее утро, в том страшном состоянии: «Ее обнаружили... жандармерия начала следствие...» И его ложь: «Нет, она почти не изуродована!» Черт возьми! И все потому, что он не посмел, он, Флавье, не посмел взглянуть на раздавленное лицо, побоявшись увидеть ее... А потом, по ошибке свидетеля, полиция развила свои поиски и сунула нос в личные дела Гевиньи... Выяснилась возможная причина, определенный интерес... У Гевиньи не могло быть алиби, ведь он находился там, в городке... Крестьяне заявили, что заметили пару в какой-то машине: без сомнения, «тальбо»... И наконец, Гевиньи умирает.

Рене тихо плакала, уткнувшись головой в подушку, и Флавье понял, что теперь не сможет выдержать, что должен теперь жить с открытыми глазами в кошмаре... Значит, женщина, которая рядом с ним, это Рене. Наверное, она жила в одном доме с Гевиньи. Может быть, они там и познакомились... Из-за слабости она согласилась на комедию и через несколько лет, после фатальной встречи с адвокатом, поведала ему свою тайну. Нет... нет... Она выдумала все это, чтобы избавиться от него, потому что не любила... не любила его, ни тогда, ни теперь...

– Мадлен! – позвал он.

Она вытерла глаза, откинула волосы.

– Я не Мадлен,– возразила она.

Тогда, стиснув зубы, он схватил ее за шею, опрокинул на спину и прижал с силой.

– Ты лжешь,– простонал он.– Ты не переставала лгать... Но ты же видишь, что я люблю тебя... с самого начала!.. Из-за Полин, из-за кладбища, из-за твоих печальных глаз... Любовью, которая похожа на восхитительное сновидение. Ничего другого я не хочу знать... Когда я держал тебя в своих объятиях, я чувствовал, что ты будешь единственной женщиной в моей жизни... Мадлен... Это было там... А наши прогулки, ты помнишь?.. Деревня, полная цветов... Лувр... затерянный край... Мадлен... Я прошу тебя... Скажи мне правду.

Она не шевелилась. Флавье с большим трудом удалось разжать свои пальцы, дрожа всем телом, нашарить розетку л включить свет. А потом он издал такой ужасный крик, что в коридор выбежали испуганные люди.

* * *

Флавье больше не плакал. Он смотрел на кровать. Даже если бы на его руках, не было наручников, он все равно прижимал бы их друг к другу. Инспектор дочитывал письмо профессора Балларда своему коллеге в Ницце.

– Уведите его,– сказала он.

Комната была полна народа, но никто не издавал ни звука.

– А я могу ее поцеловать? – спросил Флавье.

Инспектор пожал плечами, Флавье приблизился к кровати. Умершая казалась худенькой там, лицо ее хранило выражение полного покоя. Флавье нагнулся и прижал губы к бледному лбу.

– Я жду тебя,– пролепетал он.

Эрл Стэнли Гарднер
Дело любопытной новобрачной

 Глава 1

Женщина нервничала. Ее глаза на секунду остановились на лице адвоката, потом скользнули по стеллажам, заполненным самыми разными книгами и занимающим все стены. Она чем-то напоминала дикое животное, запертое в клетку и с опаской осматривающее ее прутья.

– Садитесь,– пригласил Перри Мейсон. Он разглядывал ее с откровенной настойчивостью, выработанной многими годами изучения тайников человеческих душ.

– Я пришла к вам по поручению своей подруги,– начала она.

– Да? – бесцветным голосом спросил адвокат.

– У моей приятельницы исчез муж. Насколько я знаю, существует такой термин, как «юридическая смерть», который предусматривает подобные случаи, не так ли?

Перри Мейсон не дал прямого ответа.

– Вас зовут Элин Крокер?

– Да,

– Возраст?

Она с минуту колебалась.

– Двадцать семь.

– Моя секретарша предполагает, что вы новобрачная.

Она обеспокоенно заерзала в большом кожаном кресле.

– Пожалуйста, не будем говорить обо мне. В конце концов, ни мое имя, ни мой возраст погоды не делают. Я уже говорила, что пришла по просьбе приятельницы. Вам совершенно необязательно знать, кто я такая. Посредница, только и всего. Гонорар за консультацию вы получите наличными.

– Моя секретарша обычно не ошибается. Она совершенно уверена, что вы недавно вышли замуж.

– Откуда у нее такие сведения? Не понимаю.

– Вы все время ощупываете свое обручальное кольцо, словно не успели к нему привыкнуть.

Она заговорила невероятно быстро, как если бы декламировала заученное наизусть стихотворение:

– Муж моей приятельницы летел самолетом. Это случилось много лет назад. Я не помню названия места, просто где-то над озером. Стоял густой туман. По-видимому, пилот пытался прижаться поближе к воде, но не рассчитал и врезался. Один рыбак слышал гул самолета, хотя в таком тумане не смог его разглядеть. Ему показалось, что он летел над самой водой.

– Вы новобрачная? – спросил Мейсон.

– Нет! – возмущенно крикнула женщина.

– Вы уверены, что самолет погиб?

– Да. Были обнаружены обломки. И тело одного из пассажиров. Но ни пилота, ни трех остальных пассажиров так и не нашли.

– Давно вы замужем?

– Пожалуйста, оставьте меня в покое... Ведь я уже объяснила вам, мистер Мейсон, что просто пытаюсь кое-что выяснить для своей приятельницы.

– По всей вероятности, его жизнь была застрахована, а теперь страховая компания отказывается платить, пока не будет найдено тело?

– Да.

– И вы хотите, чтобы я добился этой страховки?

– Отчасти.

– Что еще?

– Ее интересует, имеет ли она право снова выйти замуж?

– Сколько времени прошло после исчезновения мужа?

– Около семи лет. Чуточку больше.

– За эти годы о нем ничего не было слышно?

– Нет, он умер... Что вы скажете о разводе?

– О каком разводе?

Она нервно рассмеялась.

– Боюсь, у меня все получается шиворот-навыворот... Подруге сказали, что, раз тело мужа не нашли, она должна возбудить дело о разводе. Мне это представляется глупым. Как же требовать развода у покойника? Скажите, могла бы она вторично выйти замуж, не подавая на развод?

– Так вы говорите, прошло более семи лет после его исчезновения?

– Да.

– Вы в этом уверены?

– Да. Теперь уже больше семи, но было меньше, когда...

Она не договорила.

– Когда что?

– Когда она впервые встретила человека, с которым сейчас дружит.

Выпустив в воздух синий дымок от сигареты, адвокат, сам того не сознавая, продолжал все так же внимательно разглядывать свою посетительницу.

Элин Крокер не была красавицей. Имела желтовато-бледный цвет лица, как у не слишком здорового человека, излишне крупный рот с полноватыми губами, но зато приятно округлые формы тела и огонек в глазах. Так что в общем и целом на нее было приятно смотреть.

Она довольно стойко перенесла взгляд адвоката.

– Скажите, а больше вашу подругу ничего не интересовало?

– Как же, она хотела выяснить, то есть ей было просто любопытно услышать...

– Да?

– Какую вещь юристы называют «корпус дэликти»?

Перри Мейсон моментально насторожился. В его голосе звучали стальные нотки, когда он спросил:

– Что именно она хочет об этом знать?

– Правда ли, что, какими бы доказательствами ни располагало следствие, нельзя предъявить человеку обвинение в убийстве, пока не .будет найдено тело?

– И это ее интересует из чистого любопытства? Итак, ваша приятельница хочет представить труп своего первого супруга, дабы получить страховку и иметь право вторично выйти замуж, но одновременно собирается скрыть этот труп, чтобы избежать обвинения в убийстве? Так ли я понял?

Элен подпрыгнула в кресле, как будто ее ударило током.

– Нет, нет! Конечно, не так. Ничего подобного; Я же объяснила, что последний вопрос она задала только из любознательности. Просто читала книгу, натолкнулась на...

В глазах Перри Мейсона появилось откровенно насмешливое выражение. Он стал чем-то походить на громадного пса, который решил позабавиться с неразумным щенком, а потом, устав от бесцельной возни, ушел в свой угол и демонстративно отвернулся, показывая, что тот может убираться восвояси.

Адвокат отодвинул ногой стул, на котором сидел, и поднялся, поглядывая на посетительницу с прежней усмешкой.

 – Очень хорошо. Скажите своей приятельнице, что если она хочет узнать ответы на свои вопросы, пусть официально договорится через моего секретаря о встрече со мной. Я буду рад с ней побеседовать.

– Но я же ее близкая подруга. Вы можете не сомневаться: я ничего не перепутаю, все передам в точности. Она лично не может к вам приехать.

– Нет, в юридическом мире так поступать не принято. Ей надо прийти самой, тогда и поговорим.

Элин Крокер хотела что-то сказать, но сдержалась.

Адвокат подошел к двери, ведущей в коридор, и распахнул ее.

– Вам будет лучше, уйти отсюда.

Элин вздернула подбородок, поджала губы, сказала «прекрасно» и быстро проскользнула мимо него в коридор.

Перри Мейсон стоял на пороге, ожидая, что она непременно передумает. Но ее шаги, отдаваясь под сводами здания, звучали все тише и тише. Вот раздался грохот пришедшего на вызов лифта.

Она так и не вернулась.

Дверца захлопнулась. Кабина ушла вниз.

 Глава 2

Делла Стрит вопросительно посмотрела на шефа, когда тот вошел в свой «личный» кабинет. Совершенно машинально она схватила карандаш и потянулась за блокнотом, готовая застенографировать все, что продиктует Перри Мейсон. Тут же лежала регистрационная книга, куда вписывались имена тех, кто приходил к адвокату, их адреса, затраченное время и плата за консультацию.

Глаза секретарши задавали молчаливый вопрос. Они представляли основную особенность ее лица, его квинтэссенцию. Чистые, серьезные и смелые, глаза, как бы проникающие в душу человека. Адвокат привык к ним, научился понимать их выражение.

Он пояснил:

– Я дал ей возможность откровенно высказаться, но она не пожелала.

– А в чем же была проблема?

– Она попыталась выкинуть со, мной старый трюк. Заговорила о таинственной приятельнице, которой требуется кое-какая информация. Задала несколько вопросов. Если бы я ответил на них,, она бы ушла и стала пытаться прибегнуть к помощи закона, чтобы выкрутиться из того положения, которое ее ужасает. И ничего хорошего бы не получилось.

– Она была так перепугана?

– Да.

Между Деллой Стрит и Перри Мейсоном существовала та особая связь, что возникает между людьми противоположных полов, на протяжении многих лет занимающихся вместе интересной работой, зависящей только от полной координации усилий. Все личные симпатии подчиняются желанию достичь намеченной цели. В итоге постепенно вырастает такая, дружба, которую не может породить никакая влюбленность.

– Ну так что?

Карандаш Деллы по-прежнему был нацелен на бумагу.

– Я прекратил игру и сказал, чтобы она посоветовала своей приятельнице договориться со мной о свидании. Думал, она сдастся и выложит правду. Как правило, этим все и кончается. Но эта поступила иначе. Задрала нос, вышла из кабинета, даже не оглянувшись. Одним словом, надула меня.

Делла Стрит начертила в верхнем углу листа какие-то непонятные значки.

– Она вам рассказала, что недавно вышла замуж?

– Нет, даже не пожелала признать этого.

Делла кивнула головой, как бы в подтверждение собственных мыслей.

– Она новобрачная, тут не может быть сомнения.

Мейсон присел на краешек ее стола, достал портсигар из кармана, взял одну сигарету и произнес, как бы думая вслух:

– Мне не следовало этого делать.

– Чего «этого»?

– Того, что сделал,– пробормотал он,– какое право я имел сидеть с таким видом, будто святее самого папы римского? И ожидать, что перед совершенно незнакомым человеком раскроют душу нараспашку? Она была испугана и встревожена. Пришла ко мне за советом, поверила, что я смогу ей помочь в трудную минуту. Бедная дурочка, разве можно ее ругать за такой невинный обман? Как страус, который прячет голову себе под крыло. Мне бы следовало проявить сочувствие и растопить’ лед, завоевать доверие, узнать ее невзгоды и облегчить бремя. Но я потерял с ней терпение и попытался форсировать события. И вот она ушла. Все дело в том, что я нанес удар по ее самолюбию. Она поняла, что я разгадал эту попытку прикрыть истину спасительной ложью. Разрешил себе даже посмеяться над ней. Она же излишне горда, у нее большая сила воли. Чувство самоуважения не позволило ей после этого пуститься на откровенности. Она пришла ко мне за помощью. Отказав в ней, я предал свое назначение. Это было неблагородно, Делла!

– Чепуха на постном масле! – фыркнула девушка и потянулась за сигаретой.

Совершенно машинально адвокат дал ей прикурить.

– Она просто обратится к' другому адвокату, шеф,– успокоительно сказала Делла.

Перри Мейсон медленно покачал головой.

– Нет, она потеряла веру в себя. Ведь ей наверняка пришлось долго репетировать и обдумывать свой рассказ о приятельнице. Одному богу известно, сколько. Возможно, вчера ночью она почти не спала. Сотни раз в уме прокручивала это интервью. И все ей казалось таким умным и хитрым. Ты бы видела, как ненатурально-безразлично она держалась, как «не могла припомнить» подробности, названия, даты, потому что выступала не от себя, а от подруги. Да, да, она была в, восторге от собственной изобретательности. И вдруг я так легко и быстро раскрыл обман... Нет, она не могла не потерять веру в свои силы. Бедняжка! Пришла ко мне, а я не захотел ничего сделать.

– Видимо, всю сумму, выданную за услуги адвоката, придется поставить в счет сегодняшней консультации?

Делла сделала кое-какие пометки в журнале.

– Подожди, какая сумма? Она мне ничего не платила.

Делла покачала головой. Глаза у нее были встревожены.

– Очень сожалею, шеф, но она внесла предварительный гонорар. Я спросила у нее имя, адрес и характер дела. Она сказала, что ей нужен только совет. Тогда я предупредила, что за это надо платить. Она рассердилась, открыла сумочку, вытащила пятидесятидолларовую бумажку и попросила считать ее авансом.

Теперь Мейсон уже окончательно не мог найти себе места от огорчения.

– Бедняжка! И я позволил ей уйти.

Делла Стрит сочувственно похлопала его по руке. Ее пальцы, сильные от повседневной работы на машинке, на минуту понимающе сжали его ладонь.

Сквозь матовое стекло внешней двери высветилась чья-то тень. Звякнул звонок. Это мог быть клиент, пришедший по важному делу. Ему не полагалось видеть, какие у адвоката панибратские отношения с секретаршей. Делла Стрит знала, что Перри Мейсон плюет на подобные вещи и ведет себя так, как считает нужным. Вот и сейчас он продолжал по-прежнему сидеть на краю ее стола, пуская в воздух дым колечками. Она же поспешно отдернула свою руку.

Дверь распахнулась. На пороге возникла долговязая фигура Пола Дрейка. Он посмотрел на них своими слегка выпуклыми блестящими глазами, в которых будто навсегда застыло немного насмешливое выражение. Но это было всего лишь привычной маской, искусно скрывающей наблюдательность и ум, которыми природа щедро наградила главу «Частного детективного бюро Дрейка».

– Привет, друзья. Как насчет работенки?

Перри Мейсон подмигнул.

– Ага, мы становимся жадными. Черт побери, все твое агентство вкалывало на меня одного на протяжении нескольких месяцев, ты стонал, что валишься с ног от усталости, а теперь просишь новое задание?

Детектив отошел от двери и толкнул ее ногой так, что щелкнул замок.

– Скажи, Перри, минут семь назад не из твоей конторы выскочила невысокая девушка в коричневом, с такими живыми глазами?

Перри Мейсон спрыгнул со стола и повернулся лицом к детективу. Ноги его крепко уперлись в пол, плечи распрямились.

– Выкладывай! – скомандовал он.

– Так выходила?

– Да.

Детектив кивнул.

– Вот «служба» с большой буквы «С». Вот что значит находиться в дружеских отношениях с сыскным бюро, которое расположено в одном здании с конторой адвоката!

– Хватит валять дурака, меня интересуют факты.

Пол Дрейк заговорил хрипловатым монотонным голосом. Так говорят дикторы по радио, когда объявляют изменения курса акций на фондовой бирже: все понятно, но безумно скучно. Диктору нет никакого дела до того, что его слова одним несут финансовую независимость и прибыль, а другим нищету и разорение.

– Выхожу я из своей конторы, которая, как известно, находится этажом ниже, и слышу, что по лестнице кто-то сбегает вот отсюда. Человек страшно торопился, пока не домчался до моей площадки. А тут от его спешки не осталось и следа. Он тихонько доплелся до лифта и закурил сигарету, но сам не спускал глаз с него. Когда на указателе выскочила цифра, показывающая, что тот остановился на твоем этаже, он нажал кнопку вызова. Естественно, за ним пришла та же самая кабина. В ней был единственный пассажир: женщина лет двадцати шести – двадцати семи, одетая в коричневый костюм. С пышной фигурой, пухлым ротиком и живыми темными глазами. Вот цвет лица у нее явно подкачал, а в остальном ничего. Она нервничала, слегка раздувая ноздри, как норовистая лошадь. Я бы еще сказал, она была чем-то напугана.

– Можно подумать, что ты был вооружен полевым биноклем и рентгеновской установкой,– прервал его Мейсон.

– Не воображай, будто я все это заметил с первого взгляда,– все так же лениво продолжал детектив,– просто, услыхав, как тот парень скакал по лестнице, а потом так беспечно устроился закурить возле лифта, я решил, что было бы недурно спуститься вместе с ним до первого этажа. Понимаешь, не исключалось, что я сам себе могу подготовить дельце.

Мейсон смотрел на него без улыбки.

– Продолжай, Пол.

– Я решил, что этот парень был у кого-то на хвосте. Он проследил красотку до твоей конторы и дожидался в коридоре, пока она выйдет. Возможно, притаился за каким-нибудь выступом неподалеку от лестницы. Когда же дамочка действительно вышла, он галопом помчался вниз, чтобы успеть попасть вместе с нею в кабину.

Мейсон сделал нетерпеливый жест.

– Слушай, не объясняй мне азбучные истины. Выкладывай факты.

– Я вовсе не был уверен, что она идет от тебя, Перри. Если бы не сомневался в этом, обыграл бы ситуацию более тщательно. Но все-таки я вышел следом за ними на улицу и проверил правильность своих предположений. Парень действительно следил за ней. Почему-то он мне показался непрофессионалом. Прежде всего, слишком нервничал. Ты ведь знаешь, опытный «хвост» приучает себя никогда не выказывать удивления. Что бы ни случилось, он всегда остается невозмутимым и не пытается укрыться. Так вот, примерно в половине квартала, я имею в виду от этого здания, женщина внезапно обернулась. Ее преследователь невероятно перепугался и нырнул в парадное. Я же продолжал идти по направлению к ней.

– Так ты считаешь, что одного из вас она заприметила? – спросил Мейсон, судя по голосу которого его интерес к делу все увеличивался.

– Она даже не догадалась о нашем существовании. Либо задумалась о том, что забыла у тебя спросить, и решила вернуться, либо вообще у нее переменились планы. На меня она не соизволила взглянуть, когда мы поравнялись. Просто так: внезапно повернулась и пошла мне навстречу. И никакого внимания не обратила на своего преследователя, который забился в угол парадного подъезда, стараясь придать своей физиономии безразличное выражение. Можешь поверить на слово, у него был настолько дурацкий вид, что за милю было ясно: тут дело нечисто.

‘– Так, и потом?

– Она прошла шагов пятнадцать-двадцать и остановилась. Как я понимаю, она действовала чисто импульсивно, повернув тогда назад. А пройдя несколько метров, принялась рассуждать. Мне показалось, она чего-то опасается. Ей вроде бы и хотелось возвратиться, но она не смела. Возможно, гордость мешала. Не знаю, что произошло, но...

– Тут все в порядке,– прервал его адвокат,– я знаю. Я уверен был, что она вернется ко мне до того, как доберется до лифта. Но вот – не захотела. Думаю, это было выше ее сил.

Дрейк кивнул.

– Итак, с минуту она постояла в нерешительности, потом снова развернулась и с сердитым видом зашагала в прежнем направлении. Плечи у нее были опущены. Будто только что потеряла единственного друга. Она еще раз прошла мимо меня, не замечая никого и ничего. Я остановился, чтобы закурить. Не приметила она и парня, который прирос к своему парадному. Очевидно, не предполагала, что за ней могут следить.

– И что она стала делать?

– Пошла себе дальше.

– А он?

– Подождал, пока расстояние между ними увеличилось шагов на двадцать, и пустился следом.

– Ну а ты?

– Мне не хотелось, чтобы это походило на траурное шествие... Я подумал, что, если она действительно приходила именно сюда, тебе будет интересно узнать об ее преследователе. Но глазное, не имел никакой уверенности, что это твоя клиентка. А без дальнейших инструкций вообще было неразумно ходить за ней хвостом.

Мейсон сощурил глаза.

– Ты ведь узнаешь этого парня, если снова .его увидишь? Того, что следил за ней?

– Конечно. Это довольно смазливый тип лет этак тридцати двух – тридцати трех. Светлые волосы, карие глаза. Модно одет. Судя по тому, как он держится, я бы сказал, что он из дамских угодников. Руки в идеальном порядке, сделан маникюр. Лак сверкает вовсю! Брился он в парикмахерской, да и массаж не забыл. Лицо было слегка припудрено. Если ты бреешься дома, пудру не употребляешь. А если вдруг вздумается напудриться, сделаешь это руками. Парикмахер !же использует пуховку и пудру не втирает.

Перри Мейсон хмурил лоб, о чем-то думая.

– Отчасти, Пол, она действительно моя клиентка. Пришла ко мне проконсультироваться, потом перетрусила и поспешила удрать. Благодарю за информацию. Если дело получит дальнейшее развитие, я тебе сообщу.

Детектив двинулся к дверям. А на пороге заявил, плутовато подмигнув:

– Я бы посоветовал вам перестать держаться за руки и принимать невинный вид, когда кто-нибудь открывает двери в контору. Ведь так можно нарваться и на клиента. Какого черта вы не используете для этого личный кабинет, а, Перри?