Текст книги "Слуги света, воины тьмы"

Автор книги: Эрик Ниланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)

Селия сделала глубокий вдох и ощутила запахи роста и распада, ароматы тысячи цветов. Наконец она выдохнула.

Да будет так.

В игре приходилось терять фигуры. Иначе не победить.

Послышалось шипение пара. Поезд сбавил ход и подъехал к станции, столбики которой были обвиты лианами. Над крышей станции нависали ветви баньянов высотой до неба.

Селия повернула голову к Джулии.

– Наша станция, дорогуша. – Она подняла Джулию на ноги. Послышался хруст сломанной коленной чашечки. Джулия закричала от боли.

– Теперь это, – заверила ее Селия, – самая малая из твоих бед.

Она провела свою хромающую подопечную к выходу из вагона.

– Кузены и кузина, – обратилась Селия ко всем остальным. – Я прощаюсь с вами и с нетерпением жду нашей следующей встречи… и, быть может, тогда нас развлечет юный мистер Пост?

Лев поднял стакан в знак того, что готов выпить за это. Ашмед встал.

– Вскоре я вам позвоню, миледи, – поклонился он Селии.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась та и, держа под руку Джулию, сошла с поезда и направилась в джунгли.

Так приятно оказаться дома. Воздух был наполнен струящимся от земли паром и ароматами цветочного нектара. Тонкие стебельки обвивались вокруг лодыжек и запястий Селии, и на них цвели орхидеи и маки. Вся природа радовалась возвращению своей госпожи.

Селия направилась к стоявшей неподалеку от станции конюшне. Она грубо дернула за руку существо, которое прежде было известно под именем Джулия Кэтрин Маркс.

Сколько дел ожидало Селию. О, с каким наслаждением она будет изучать новую надежду, поселившуюся в душе Джулии. Интересно, выстоит ли эта надежда против той нежной заботы, какой она окружит свою подопечную. Забавно, забавно…

Часть седьмая
Последняя игра

66
Отравленный навеки

Луи понимал, что сегодня на закате все изменится. Он должен либо доставить своего сына Беалу, либо потерять собственную душу и жизнь. Других вариантов ему на ум не приходило.

Он взглянул на новенькие часы – «Ролекс Селлиниум». Время неумолимо бежало вперед. Договор с председателем совета инферналов истекал ровно через двенадцать часов.

Луи стоял посреди помещения, которое совсем недавно было съемной квартирой под магазинчиком христианской литературы и церковной утвари, а теперь основательно переустроено им для собственных потребностей. Ковролин с пола был снят, светильники и электропроводка сорваны. Остались только бетонные стены и голый пол. В основании дома не лежал ритуально очищенный базальт, как надеялся Луи, но бетонный фундамент его тоже устраивал.

Мысль о том, что он расположился прямо под магазином, в котором находились сотни распятий, библий и фарфоровых херувимов, беспомощно взиравших на него, богохульника, вызвала у Луи усмешку и восторженный трепет… Он почти забыл, что через несколько минут может умереть.

Луи еще раз взглянул на часы и попытался мысленно изменить течение времени. Увы, поскольку теперь он пребывал внутри бренной, смертной оболочки, это оказалось ему не под силу.

Десять минут, полчаса – максимум. Столько времени, думал он, осталось до того мгновения, когда кто-нибудь из его многочисленных кузенов и кузин попытается помешать его сделке с Беалом. Помешать, уничтожив хрупкое тело Луи.

Он готов. Пусть только попытаются.

Эта последняя хитрость выглядела почти формальностью перед началом подлинной двойной игры.

Луи опустился на колени и проверил состояние круга, внутри которого он стоял. Круг был безупречно чистым, а места в нем хватало только для пары итальянских кожаных туфель его размера.

От линии круга по полу во все стороны расходились знаки и линии. Они струились по стенам, забирались на потолок. Получалось нечто похожее на лотос, созданный из тысяч дуг и древних букв, переплетавшихся друг с другом. Однако, как все, что замышлял Луи, этот круг был не тем, чем казался.

Он провел кончиками пальцев по линии круга, уплотняя и складывая пространство. Даже при том, что его сила многократно возросла, Луи приходилось проявлять величайшую осторожность. Тут нужна деликатность, которой он наделен в весьма малой степени. Этой хитрости он научился от мастера оригами по имени Слепой Дзе. [95]95
  Слепой Дзе был одним из японских буддийских монахов, которые в шестом веке изобрели бумагу. После того как Слепой Дзе сложил из бумаги необычайно точную (и неприукрашенную) фигурку, изображавшую матрону клана Сога, он был приговорен к смерти и отправлен в тюрьму. Когда принц-регент Сотоку Тайси узнал об этом, он поспешил на выручку Дзе, но обнаружил, что тот исчез из охраняемой темницы глубиной в тридцать футов. Больше Дзе никто никогда не видел. Однако в 1899 году при археологических раскопках были найдены так называемые «водяные свитки», написанные Дзе. В этих свитках описан считавшийся утраченным метод изготовления фигурок из сырой бумаги, а также приведены схемы складывания бумаги, которые математики начинают понимать только теперь, применяя современную топологию и суперкомпьютеры. (Боги первого и двадцать первого века. Том 8. Восточные мифы. Изд. 8: Zypheron Press Ltd.)


[Закрыть]

Умыслы внутри умыслов. Все эти сложности только усиливали вероятность того, что план Луи может сорваться.

Его руки дрожали. Запястья пересекали длинные шрамы. Как за все стоящее, за эту хитрость тоже пришлось платить. Половину рисунков на полу он сделал пастельными мелками и маркерами для белья, но остальное нанесено его собственной кровью.

Как же он ненавидел свою хрупкую плоть. Но не эта ли эфемерная хрупкость зачаровала его сердце давным-давно? И не это ли лежало в основе его чувств к Элиоту?

Или это просто была временная слабость, которая пройдет? Выветрится, уйдет, как пузырьки из шампанского.

Нет, он гордился сыном. Мальчик нашел его частично восстановленную симфонию и завершил ее. Но с другой стороны, чего еще Луи мог ожидать от своего чада?

Он сжал пальцы в кулак с такой силой, что костяшки побелели. Его чувства к Элиоту были ядом, отравлявшим его душу. Любовь? Помилуй бог, и о чем он только думал, связав свою судьбу с той, которая показалась ему идеальной женщиной? И теперь это повторялось с его сыном… Разве не слишком тяжело дался ему полученный урок? Любовь никогда не приносила ничего хорошего.

Возможно, существовал какой-то антибиотик, который мог бы помочь ему избавиться от этих болезненных мыслей, пока его ноги и руки не почернели и не отвалились, как при гангрене.

– Разговариваешь сам с собой? – послышалось из темноты. – Полный бред.

Луи поднял голову. Тени в углу комнаты сгустились и превратились в высокого мускулистого мужчину. Это был великан самоанец со свирепо сверкающими глазами. Он сделал два шага к Луи. Подошвы черных туфель самоанца утопали в символах, начертанных на бетонном полу, как в грязи.

Уракабарамеель, Повелитель Теней и Шепотов – его появление на миг смутило Луи, потому что это был слуга Беала, а не представитель третьей стороны, которого он ожидал в надежде на разрыв сделки с Господином Всего Летающего.

Если только Ури не был и тем и другим одновременно.

Душа Ури принадлежала Беалу, но, возможно, его сердцем по-прежнему владела Королева Маков?

Луи облегченно вздохнул. В этой игре Ури был не более чем ладьей. Он двигался с убийственной эффективностью, но ходить мог только по прямым линиям. Следовательно – предсказуемо.

– Это предназначается для того, чтобы не дать мне свернуть тебе шею? – указал Ури на хитросплетение символов.

– Всего лишь меры предосторожности, кузен, – рассмеялся Луи. – Ты же знаешь, как это бывает – политика и прочее. Члены совета частенько пытаются в последний момент перехватить друг у друга инициативу.

Ури выругался.

– Полагаю, ты пришел поговорить исключительно о деле? – осведомился Луи. – Жаль. В былые времена мы могли беседовать часами.

– Мы с тобой никогда не беседовали. – Ури сделал еще шаг вперед. Он чувствовал сопротивление воздуха. Ему трудно было преодолевать силу замысловатого орнамента на полу. – Я помню только твои бесконечные издевки. Чем меньше с тобой говорить, тем лучше.

Луи притворился обиженным. Похоже, в его отсутствие Ури кое-чему научился. Луи устремил на кузена пытливый взгляд. Он пытался рассмотреть едва заметную выпуклость на одежде над самым сердцем Ури.

Да, он все еще находился там – Салицеран, печально известный кинжал Селии с навеки отравленным лезвием. Живой кусок металла, который обожал убивать, почти так же как его хозяйка… Клинок по-прежнему пребывал в опасной близости от самого уязвимого органа Ури – его глупого сердца.

– Итак, – проговорил Луи, выпрямившись. – Перейдем к делу, мой лаконичный антропофаг.

Ури сдвинул брови.

Луи решил, что будет употреблять более понятные слова. Не стоило мучить несчастного щенка.

– Твой новый господин пересмотрел условия, – сообщил Ури. – Он требует, чтобы ты начал действовать немедленно. Девчонку, Фиону, следует заманить в Новогоднюю долину. А потом ты должен доставить к нему Элиота.

– О, у вас имеется доступ в Новогоднюю долину? Как интересно. – Улыбка Луи казалась более чем естественной, но на самом деле ему стало здорово не по себе. – А я не думал, что условия сделки могут быть пересмотрены. Все должно произойти так, как мы договорились. Ведь мы бросили кости…

– Ты говоришь «мы», будто договор не односторонний.

На взгляд Беала, с Луи не стоило особо церемониться. Им вполне можно было пожертвовать. И никакой пакт не был бы нарушен, если Луи в итоге превратится в кровавое месиво.

– Да, понимаю, – кивнул Луи. – Но было бы неплохо, если бы ты растолковал мне причину такой поспешности. Дель-Сомбра просто кишит бессмертными и инферналами. Шагу не сделаешь, чтобы не наступить кому-нибудь на пальцы или когти.

– Ситуация усложнилась, – буркнул Ури. Он немного растерялся, подумал и сказал: – А что, если я скажу тебе, что кое-кто тоже интересуется юным мистером Элиотом? И что это вознаграждение будет таким же щедрым, как то, каким тебя готов одарить Беал?

Ну наконец-то. Контрпредложение по поручению какой-то, пока не названной третьей стороны. Знак того, что Ури готов предать Беала.

Луи все еще улыбался, но его мысли бешено метались. Для того чтобы открыть проход в Новогоднюю долину, требовалось согласие совета – а такой поворот в развитии событий выглядел удручающе. Если его кузены и кузины и вправду действовали совместно, для них не было ничего невыполнимого.

Однако все, как обычно, сводилось к тому, что кто-то заключил дружескую двойную сделку, кто-то кого-то ударил в спину. Акулы учуяли в воде запах свежей крови.

Элиот и Фиона разбередили отношения между кланами так, как Луи и предполагать не мог. Они оказались куда опаснее, чем он подозревал, и поэтому ему было легче принять решение. В конце концов, если он собрался вести игру, почему бы не поиграть с огнем?

Чем ближе Ури пытался подобраться к начертанному Луи кругу, тем труднее ему давались шаги. Знаки и линии тянулись по бетону за ним, обвивали петлями его лодыжки.

– Ну? – прорычал он, чувствуя все большее сопротивление.

– Я не могу выполнить твои просьбы. Ни одну из них. Я буду следовать уговору с Беалом до последней буквы и в соответствии с изначальными условиями.

Мышцы Ури вздыбились от натуги. Он сжал могучие кулаки. Воздух вокруг него подернулся рябью.

– Я даю тебе шанс остаться в живых, Луи. Откажешься – и у меня не останется выбора.

Луи расхохотался. Мысль о том, что Ури вправду мог спасти его жизнь, показалась ему забавной.

– Откажусь? Я сделаю нечто большее, кузен.

Ури остановился, замер. Его лицо побагровело. Но следовало отдать ему должное: он честно пытался разгадать замысел Луи.

– С какой стати тебе говорить мне такое, если только ты не…

Деланая улыбка Луи растаяла.

– Если только я не собираюсь сделать с тобой то, что ты собирался сделать со мной?

Ури огляделся по сторонам. Он безнадежно застрял в опутавшей его паутине знаков и линий. И наконец понял, что все это время смотрел на происходящее под неправильным углом.

Луи немного ослабил давление пространства и показал Ури истинную геометрию комнаты.

Обычная перспектива дрогнула…

…и «пол», на котором стоял Ури, утратил горизонтальность, ушел из-под его ног, завернулся и обхватил его. Он оказался внутри бесшовного цилиндра. Словно мошку, его охватила ловчая сеть, сотканная из тончайших линий, знаков и букв.

Луи возвышался над ним, смотрел сверху вниз через крошечный кружочек в сотворенном им коконе.

– Тебе не на что опереться и не за что ухватиться, – сообщил Луи.

Ури свирепо глянул на него. Его глаза налились кровью, на губах выступила пена, могучие мышцы вздыбились буграми.

Луи хотел еще кое-что добавить, но передумал. Он не хотел еще сильнее унижать Ури. Это было так же глупо, как встать на рельсы и подпустить к себе поближе мчащийся на бешеной скорости локомотив.

И все-таки он не смог сдержаться.

– Соломон прибегал к этой хитрости, помнишь? Маленькие флакончики с поверхностью в форме ленты Мёбиуса, без малейшего трения? Он заманил в эти бутылочки злобных джиннов, и с тех пор о них никто ничего не слышал.

Ури рычал и пытался выбраться, но только сильнее увязал в липких цифрах и буквах, которыми Луи разрисовал пол.

Но вдруг одна туго натянувшаяся строчка символов, выписанная мелком ярко-зеленого цвета (не стоило применять этот цвет для ритуальных целей), «лопнула» от напряжения.

Некоторые точки и древнегреческие буквы дрогнули, рассыпались и превратились в облачка зеленого дыма.

Ощущение одержанной победы покинуло Луи.

Ури оскалился, обнажив зубы. Он ухватился за «слабое звено» обеими руками и потянул. Строчка не желала поддаваться, но все же Ури удалось выдернуть ее из общей паутины, и созданная Луи конструкция начала разваливаться.

Горы символов и геометрических фигур, нарисованных маркерами, мелками и кровью, рухнули на бетонный пол приливной волной красных, черных, разноцветных радуг.

Луи упал, сраженный наплывом силы.

А Ури устоял. Страшный ураган, жуткий смерч бешено вращавшихся вокруг него красок – все это не действовало на него, словно он был вытесан из гранита.

Сделав три широких шага, он оказался рядом с Луи.

Луи был готов объяснить, что все это досадная ошибка, но не успел. Ури сжал могучий кулак и ударил его.

Удара именно такой силы и можно было ожидать. Луи словно стукнули кувалдой. От боли, подобной взрыву атомной бомбы, он почти потерял сознание. Рухнув на бетонный пол, он пережил тяжелейшую встречу с реальностью.

Поле зрения Луи затянуло красной пеленой. Он попытался смахнуть набежавшие слезы, сумел перевернуться. С трудом соображая, он все же понимал, чего следует ожидать дальше от своего кузена.

Кровь и слизь закапали из разбитого носа на руки Луи… и неожиданно у него мелькнула идея, как обрести свободу. Он высморкался – еще и еще раз, чтобы на ладонях оказалось побольше крови, – и успел перекатиться на спину.

Ури возвышался над ним. Луи не видел ничего, кроме него.

Уловка сработала. Ури мог бы переломать Луи все кости, если бы захотел, но желание поиграть с добычей было слишком велико. Луи мысленно возблагодарил судьбу за тупость своего кузена.

Схватив Луи за плечи, Ури рывком поднял его на ноги.

Луи быстро поискал глазами то, что ему было нужно. Возможно, эта хитрость могла стать последней в его жизни. Он нашел то, что искал: едва заметную выпуклость на груди Ури, под рубашкой. Ножны кинжала.

Луи прижал обе руки к груди – как бы защищаясь и умоляя пощадить его. Конечно, это выглядело глупо перед лицом такого противника, но он просто-напросто придал своим рукам, перемазанным кровью и слизью, нужное положение.

Луи не раз видел, как убивает Ури. Самоанцу нравилось прикасаться к жертве и чувствовать, как обреченный на смерть корчится в конвульсиях. Он обожал запах страха.

Предсказуемый, как морская волна, Ури заключил Луи в сокрушительные объятия.

Он не слишком усердствовал. У Луи только сжались легкие и хрустнули ребра… хрустнули, но не сломались. Он мог выдержать такое давление секунд десять, пока не потеряет сознание или пока Ури не сломает ему позвоночник.

Но самым противным было то, что от Ури несло псиной. Он взмок от пота.

Луи для виду брыкнул ногами, надеясь, что это порадует туповатого кузена, а в это время его руки, ставшие еще более скользкими от пота Ури и нарастающего давления, двигались вверх по груди Ури, все выше и выше, и наконец Луи прикоснулся к кожаным ножнам, а потом – к рукоятке Салицерана.

Еще немножко…

Его пальцы обхватили рукоятку.

Ури замер на месте и вытаращил глаза.

Он понял, что совершил ошибку, но что он мог сделать теперь? Если он отпустит Луи, тот сразу же схватит отравленное лезвие.

И Ури поступил абсолютно предсказуемо: он сдавил Луи еще сильнее.

Позвоночник Луи хрустнул по всей длине. Но возросшее давление помогло ему: его руки скользнули вверх с такой быстротой, словно ими выстрелили из пушки.

Сжав рукоятку и выхватив клинок из ножен, Луи повернул его так, чтобы лезвие рассекло шелковую рубашку Ури, а зазубренный кончик уперся в шею кузена.

В том месте, где лезвие поранило кожу, появилась тонкая черная полоска, по обе стороны от которой грудь Ури покрылась волдырями. Яд расползался по кровеносным сосудам.

Ури вскрикнул.

Он разжал руки, и обессилевший Луи рухнул на пол. Ури схватился за горло.

Поцелуй Салицерана славился невыносимой болью.

Луи ухитрился удержать клинок. Он наконец смог сделать судорожный вдох. Черные точки, плясавшие перед его глазами, исчезли.

Кинжал был длиной от запястья до локтя. Во время первой Великой войны мощный меч сломался при ударе о нечто огромное и неподвижное. Теперь его обломки вращались меж звезд. Салицеран был изготовлен из одного такого обломка, он непрерывно источал яд, пахнувший жимолостью и горьким миндалем. На слоистой дамасской стали пестрели руны – такие древние, что даже Луи не мог их прочесть.

Ури дергался и задыхался. Яд все глубже проникал в его тело. Его шея распухла.

Луи не повторил ошибку кузена. Не произнося ни слова и не медля ни секунды, он вонзил клинок в глаз Ури.

Ури дико закричал. Его руки заметались в воздухе в поисках Луи. Он хотел раздавить его в предсмертных объятиях.

Луи попятился назад.

Ури моргнул уцелевшим глазом и рухнул на бетонный пол. Фундамент дома содрогнулся. Ури дернулся раз, еще раз, испустил последний вдох и замер.

– Прости, кузен, – прошептал Луи.

Он действительно сожалел об Ури. Самоанец так любил Селию. Конечно, по-своему, рабски, но все равно это была любовь. А такая любовь заслуживала существования, хотя бы ради того, чтобы тот, кто любит, страдал во веки веков.

– Поверь, так лучше для тебя, – проговорил Луи. – Из этого никогда ничего не получится. Уж ты поверь моему собственному опыту.

Луи казалось, что у него сломаны все кости. Боль в спине была подобна удару током.

Но это пройдет. С физическими травмами он справится без труда, как только осуществит ритуал, предназначенный для того, чтобы забрать последние остатки силы, еще задержавшиеся в поверженном теле Ури.

Луи прикоснулся к шее Ури, чтобы пощупать пульс, но она слишком сильно распухла. Тогда Луи поспешно снял туфлю с ноги Ури и зажал пальцами артерию на лодыжке. Он не почувствовал никакого движения, никакого тепла жизни.

Яд Салицерана сражал королей и пап, бессмертных и ангелов – в конце концов, клинок именно для этого и был изготовлен.

Луи прикоснулся к груди Ури, нашел ножны, отстегнул и зачехлил ядовитый кинжал.

Держа в руках ножны с Салицераном, он задумался. Обладание клинком открывало перед ним новые возможности. Но для чего? Борьба с Ури – это было то же самое, что схватка матадора с мамонтом. Крайне маловероятное сражение, но все же у человека оставался крошечный шанс остаться в живых.

Но то, о чем Луи размышлял теперь, было бы подобно схватке комара со скоростным поездом.

Если только Луи не проявит особую, необычную, высокопрофессиональную хитрость.

Возможно.

Луи положил тряпицу на выколотый глаз Ури, а веко уцелевшего глаза опустил и притронулся ладонью к его лбу. Он подумал, не сказать ли чего-нибудь в память о кузене. Но что о нем можно сказать? Что он был верным и преданным? Что до самого конца оставался воином до мозга костей? Или что он прожил жизнь жалким щенком, вечно плетущимся за своей хозяйкой?

Луи решил, что лучше всего подойдет минута молчания.

Выждав минуту и решив, что ритуал прощания с Ури прошел подобающе, Луи расстегнул куртку кузена и не без труда стащил с могучих рук рукава.

Куртка, словно некий необъятный носовой платок иллюзиониста, была скроена из такого количества ткани, что его хватило бы на цирковой шатер. В ней оказались сотни, если не тысячи внутренних карманов. Портные из семейства Скалагари просто превзошли сами себя.

Луи провел рукой по шелковой подкладке. Его длинные тонкие пальцы дрожали. Он обшаривал один карман за другим и извлекал из них какие-то таинственные печати, колокольчики, секстант, свернутую в трубку карту звездного неба.

– Нет, нет, нет, – шептал Луи.

Он снова ощупал подкладку и вытащил из одного большого кармана толстую папку.

Открыв ее, он обнаружил внутри сообщения о двойняшках Пост. О новых музыкальных способностях Элиота и, что было еще более интригующе, о необычном даре Фионы. Оказывается, она могла разрезать все на свете.

Луи с трудом удержался от дрожи. Девочка пошла по стопам матери.

В папке лежали отчеты обо всем, чем дети занимались на протяжении дня. Работа в пиццерии, дорога домой, времяпрепровождение в скучной квартире.

И наконец – сообщения последних дней.

Фотографии, снятые скрытой камерой. Элиот шел по улице и разговаривал с хорошенькой блондинкой. Судя по тому, как Элиот сутулился, как робко смотрел на девушку, это была та, которая разбила его сердце.

На других снимках Элиот и его подружка были засняты в парке. Они ели, пили вино и обнимались. Мальчик явно пошел в отца – он привлекал к себе не тех женщин.

Луи тяжело вздохнул. В самое ближайшее время ему следует поговорить с сыном и поведать ему о хитростях и подлостях, на которые способен так называемый слабый пол.

Кроме этих фотографий в папке лежали снимки Фионы, слезающей с мотоцикла. За рулем сидел тот самый парень, который вчера вечером увез Элиота. На других фотографиях они вдвоем гуляли по лесу, а еще на одной – целовались, стоя на тротуаре.

Луи нашел отдельный отчет об этом молодом человеке. Его звали Роберт Фармингтон. В отчете излагались все необходимые факты и цифры. Парень был водителем и работал на Лигу. Интересно. И при этом он целовался с дочерью Луи? Бунтовщик, нарушитель правил. Луи оценил его по достоинству.

Он провел кончиками пальцев по фотографии Роберта. Красивое лицо, хоть и немного грубоватое.

– Ты-то мне и нужен, – прошептал Луи и добавил громче: – Роберт Фармингтон. – Затем он повторил на октаву выше: – Роберт Фармингтон.

Теперь его голос походил на голос Роберта. Он хорошо запомнил его.

Что ж, за дело. Луи должен выполнить данные ему поручения, решить судьбу своих детей, придерживаясь уговора с инферналами.

Для начала следовало решить вопрос с дочерью и заманить ее в Новогоднюю долину, откуда не было выхода.

Луи чувствовал себя немного виноватым. Не оттого, что он навеки заточит Фиону в царство теней, а скорее из-за того, что он не питал к ней таких же чувств, как к Элиоту. Возможно, девочка слишком сильно походила на свою мать. Но это не имело значения. Как только она окажется в Новогодней долине, к его услугам будет все время на свете.

Луи подобрал мобильный телефон Ури, нашел домашний номер Постов и набрал его.

После Фионы наступит очередь Элиота. Каковы бы ни был личные планы Луи, он должен предать сына, чего бы это ему стоило, и доставить его к Беалу.

Послышались гудки. Кто-то взял трубку.

– Алло? – произнес Луи. – Говорит Роберт Фармингтон. Позовите Фиону к телефону, пожалуйста.