Текст книги "Слуги света, воины тьмы"

Автор книги: Эрик Ниланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)

50
Рядом

Элиот неуверенно протянул руку к дверям ванной. Он был нужен сестре. Ее тошнило, она плакала. И он никогда не видел ее настолько злой.

Но кто бы мог винить ее за это? Бабушка, можно сказать, и глазом не моргнула, когда они ехали обратно с Амандой, и это при том, что весь парк аттракционов был охвачен пожаром. Она не удосужилась поинтересоваться, как им удалось выбраться. Не спросила про Миллхауса. Наверное, уже все знала.

Бабушка и Си оставили их с Фионой дома. Аманду следовало отвезти в больницу, а потом ее, наверное, должны были забрать родители.

«Интересно, – подумал Элиот, – увижу ли я ее снова?»

На обратном пути девочка просто вцепилась в него и Фиону. Си пришлось буквально отрывать ее от них.

Ну а теперь Си, наверное, присматривала за Амандой в больнице, а бабушка находилась на полпути к Сенату, чтобы сообщить о том, что ее внуки благополучно выдержали второе испытание.

У Элиота противно засосало под ложечкой. Он понял, что будет и третье. И не представлял, как они с ним справятся.

Мальчик вспомнил Фиону, стоящую перед Миллхаусом. Ему следовало встать рядом с сестрой, и он стыдился, что все вышло не так. Он застыл на месте, испуганный, парализованный страхом, как последний урод.

А Фиона перерезала Миллхауса пополам.

Элиот верил, что все было именно так и это не обман зрения. Они не стали задерживаться там, потому что вокруг все полыхало, но у него не было никаких сомнений: верхняя половина тела маньяка упала в одну сторону, а нижняя – в другую.

А кровь… сколько было крови. Ее хватило, чтобы погасить пламя, в котором горел Миллхаус.

И в карусели Фиона рассекла стену. Он не видел у нее в руках никакого ножа. Может быть, конечно, она воспользовалась паяльной лампой или электрической пилой? Но разве можно так быстро перерезать стену с помощью подобных инструментов?

У него накопился миллион вопросов к сестре. Он снова поднес руку к дверям, но услышал, как Фиона плачет.

Нет. Нужно дать ей время успокоиться.

Элиот готов был развернуться и уйти, оставив Фиону в одиночестве, но передумал. Нельзя оставлять ее одну.

Он вздохнул и тихо сел на пол.

– Если я тебе понадоблюсь, я здесь, – прошептал мальчик.

Конечно, сестра не могла его слышать, но ему стало немного легче, когда он произнес эти слова.

Элиот не мог бросить сестру. Он был ей так нужен. Как говорила Си, вместе они были сильнее. Может быть, так было даже тогда, когда Фиона не знала, что он рядом.

Элиот уселся по-турецки и заглянул в рюкзак. В тех местах, где к нему прикоснулись копытца черной лошадки, остались дырки. Элиот достал и осмотрел скрипку. Инструмент был цел и невредим.

Он вытащил из рюкзака увесистый том «Mythica Improbiba», затем на всякий случай обернулся. В квартире было пусто, но мало ли… Если войдет бабушка и увидит его с этой книгой, то, невзирая на успех в испытании, книга будет конфискована. А она была ему нужна. В ней содержались ответы, касающиеся семейства.

Элиот открыл книгу, нашел страницу со средневековым изображением дьявола. Казалось, нечисть усмехается прямо в лицо Элиоту, протыкая вилами крестьян. Мороз по коже.

Он перевернул страницу и обнаружил, что следующая целиком содержит текст, набранный странными буквами. Каждый значок состоял из тонких линий, крошечных кружков с прорезью, квадратиков и завитушек. Ничего подобного Элиот раньше не видел. [76]76
  Этот фрагмент текста «Mythica Improbiba» представляет собой вариант искусственного языка, разработанного (или открытого?) магами тех времен. Часто этот язык называют азбукой ангелов. Однако изображения букв, приведенных в «Mythica», не соответствуют ни одной из более ранних версий этого шифра, который не разгадан по сей день. (Виктор Голден.Путеводитель по редким книгам. Оксфорд, 1958.)


[Закрыть]

Этим странным шрифтом было набрано еще несколько страниц, поэтому Элиот быстро перелистал их. Прикасаясь к листкам пергамента, он чувствовал запах пыли веков и пота всех рук, которые касались книги до него.

Его большой палец прикоснулся к уголку одной из страниц, которая оказалась теплой на ощупь.

Элиот вернулся к этой странице. Текст на ней был набран латиницей, но без пробелов и знаков препинания. Кое-где встречались изображения плачущих святых с накренившимися нимбами.

Но по краю этой страницы располагалось нечто совершенно иное – линия из семи маленьких, словно проштампованных рисунков. Они были не такими изящными, как гравюры, которые Элиот видел в книге раньше, а грубоватыми, примитивными, похожими на древние наскальные рисунки.

На первом рисунке символические фигурки людей прижимались друг к другу. Им явно было холодно. На других рисунках человек отделялся от других людей и поднимался вверх по склону гору, к солнцу, он протягивал руку и прикасался к солнцу, его левая рука возгоралась, и он бежал обратно к остальным людям. На последнем рисунке все люди сидели вокруг костра.

Когда Элиот касался кончиком пальца этих рисунков, чернила согревались. Или они изначально были теплее, чем на всех других страницах? Особенно горячим оказался рисунок, на котором человек прикасался к солнцу.

Наверное, у Элиота просто разыгралось воображение.

Он перевернул страницу. Линия пиктограмм продолжалась.

В небе над группой людей появились недовольные лица, человек с горящей рукой стоял перед ними.

Элиот понимал, каково бедняге. Это изображение напомнило ему о том, как они с Фионой стояли перед Сенатом.

Следующие несколько картинок изображали человека, привязанного к скале, потом на него садилась большая черная птица и клевала его. Но как ни странно, рука у человека продолжала гореть.

Совсем как у Миллхауса. [77]77
  Легенда о носителе огня встречается у разных народов. Героям (или богам) приходится преодолевать суровые испытания или идти на хитрость, чтобы принести в дар людям огонь. Многие из этих героев почитаются, но многие бывают жестоко наказаны. В греческом мифе Прометей за свой проступок был прикован к скале, и каждый день к нему прилетал орел и выклевывал у него печень. За ночь печень снова вырастала, и так продолжалось вечно. Это предание считается апокрифическим уроком для людей, чтобы они не вмешивались в дела богов. Но чем бы стало человечество, если бы не получило дар огня? Многие антропологи размышляют над тем, не является ли этот миф на самом деле пропагандистским, выставляющим мучениками тех, кто осмелился противиться воле богов. (Боги первого и двадцать первого века. Том 4. Древние мифы. Часть 1. Изд. 8: Zypheron Press Ltd.)


[Закрыть]

Элиот закрыл книгу.

Это была просто сказка, но в ней ощущалась реальность. В той ее части, где боги вели себя жестоко.

Не могло ли что-то подобное случиться с ним и Фионой, если они не пройдут последнего испытания?

Всего лишь несколько дней назад он мечтал о приключениях и героических подвигах. Элиот провел рукой по шершавой обложке из носорожьей шкуры. Быть героем – это означало гораздо больше… Сейчас он отдал бы все на свете, лишь бы вернуться к прежней жизни.

Элиот заметил, что за дверью ванной стало тихо. Он потянулся к двери, хотел открыть ее, но это не понадобилось.

Из-под двери высунулись пальцы.

Значит, Фиона знала, что он здесь.

Он прикоснулся к пальцам сестры. Они были холодны, как лед. Элиот сжал пальцы Фионы, и они согрелись.

– Я здесь, – прошептал он. – Я всегда буду рядом с тобой.

Фиона тихо заплакала. Элиот держал ее за руку.

51
Эволюция

Генри был встревожен. Мир менялся. И хотя Миме обожал всяческие изменения (на самом деле он ради этого жил), такие перемены несли с собой гибель людей. Он нутром чувствовал приближение опасности. Повышенные меры безопасности, никто не улыбается, и, что хуже всего, никто не выпивает.

Нет, один все-таки выпивал – Аарон. Именно тот, кому бы этого делать не следовало.

На этот раз решили встретиться на корабле Генри. Парусная яхта «Заблудший» имела в длину шестьдесят футов. Тиковое дерево, полированная медь. Судно было сделано со вкусом и любовью.

– У тебя найдется стаканчик для старого друга? – спросил Генри, усевшись на корме рядом с Аароном.

Тот сверкнул глазами и сердито протянул бутылку.

– Стаканов нет.

Одетый точно так же, как в прошлый раз, Аарон демонстрировал такое же мрачное настроение.

Генри вздохнул и сделал маленький глоток бренди «Наполеон» тысяча восемьсот девяностого года. Было истинным преступлением пить такой напиток из горлышка, но нельзя же позволять Аарону напиваться в одиночестве. По большому счету: если конец света близок, какой смысл встречать его трезвым?

«Заблудший» плавно покачивался на волнах внутри айсберга. Полая ледяная гора бороздила воды океана возле островов Диомида между Россией и Аляской. Айсберг был создан водой и ветрами. Внутри его образовались причудливые колонны – великолепнее, чем в любом соборе, выстроенном руками человека. Сквозь лед пробивался свет яркого арктического солнца – золотисто-голубой, колеблющийся, отражавшийся в переливах волн.

Здесь они были надежно укрыты и от шпионских спутников, и от любопытных глаз.

Вода поблизости от яхты вспенилась, и на поверхность всплыла субмарина Гилберта, «Целакант». Эта подводная лодка словно сошла со страниц романа Жюля Верна. Правда, она была оборудована ядерным реактором.

Открылись люки, протянулись трапы. Члены Сената перешли на борт яхты.

На Даллас был легкий брючный костюм-матроска. Кино вырядился в черный костюм – и, как обычно, переусердствовал. Корнелий выглядел так, словно несколько дней не спал. Темные круги под глазами, мятая футболка с эмблемой Массачусетского технологического института. Лючия была в красных бриджах с белым пояском, подчеркивавшим ее изящные движения. Гилберт щеголял в джинсах и спортивной куртке, с толстым золотым браслетом на запястье и цепочкой на шее – как в старые добрые времена.

Они заняли места рядом с Аароном и Генри на скамьях из тикового дерева.

Лючия устроилась в центре и потрясла маленьким серебряным колокольчиком.

– Нынешнее заседание Сената объявляю открытым, – сказала она. – Все, кто пришел с прошениями и жалобами, будут выслушаны. Narro, audio, perceptum. Давайте опустим формальности и сразу перейдем к докладу Генри.

Их было слишком много, и они находились слишком близко. Генри знал, что случалось, если кто-то пытался сосредоточить слишком много власти и политики в сжатом пространстве.

Он обратил внимание на то, что Гилберт сел подальше от Лючии, рядом с Даллас. Скорее всего, это было результатом последнего собрания Сената, когда Гилберт проголосовал против предложения Лючии. Значит, политика пробралась и в их спальню? Или это Даллас ухитрилась вбить клин между ними?

Генри встал и поклонился.

– Есть три интересных момента, касающихся второго героического испытания двойняшек.

Он нажал кнопку на пульте. На расправленном парусе появилось изображение, передаваемое скрытым проектором. Это была фотография. Снимок почерневшего человеческого скелета на анатомическом столе.

– Во-первых, – продолжал Генри, – у нас имеется этот джентльмен. Анализ ДНК подтвердил, что это наш мистер Перри Миллхаус. Обратите внимание на четкий разрез поперек ребер и позвоночника, выполненный с лазерной тонкостью.

– Итак, он наконец мертв, – выдохнул Корнелий и в ужасе прикрыл рот дрожащей рукой.

– Еще одна наша ошибка, – пробормотал Аарон, – ликвидирована детьми.

Лючия приосанилась.

– Думаю, все мы согласны относительно причины его смерти.

– Секундочку, – встряла Даллас. – Если он мертв, что случилось с похищенной им малышкой?

– Счастливый конец, – улыбнулся Генри. – Она воссоединилась с родителями. Травмирована, но ничего такого, что не поддается действию гипнотерапии.

– Давайте не будем отвлекаться. – Кино встал и провел ладонью по гладкой лысине. Он подошел к спроецированной на парус фотографии и провел линию от плеча к бедру трупа. – Один-единственный разрез. Абсолютно ровный. Кто-то из детей сделал это без обучения?

– Этот вопрос остается открытым. – Лючия многозначительно посмотрела на Аарона. – По крайней мере, по части обучения.

Аарон хлебнул бренди.

– Девочка рождена воином. Это каждый дурак увидит.

Лючия подняла бровь.

– Похоже на то. – Она перевела взгляд на Генри. – Одри упомянула об этом в своем сообщении?

– Она сообщила мне только факты. Боюсь, она, по обыкновению, лаконична.

– Одри следовало бы присутствовать здесь, – проговорил Гилберт и недовольно потеребил бородку. – В конце концов, мы говорим о ее подопечных.

– Нет, Одри все усложнит, – возразила Лючия. – И чем меньше она будет вмешиваться, тем лучше. А теперь вернемся к способности Фионы рассекать…

– О, кому какое дело, где она этому выучилась? – прервала Лючию Даллас. – Главное, что она это умеет. Значит, она – одна из нас.

Корнелий постучал по дисплею карманного компьютера.

– Не могу не согласиться. Способность разделять молекулы – врожденное качество, наблюдаемое только у членов вашего семейства.

Лючия вздохнула.

– Хорошо, опустим этот момент. Но генетика играет здесь не самую главную роль и вряд ли является доказательством того, что девочка принадлежит к Лиге.

Все кивнули, кроме Аарона. Он допил бренди залпом и швырнул пустую бутылку за борт.

Кино так сжал губы, что они побелели. Генри видел, что Кино может многое сказать, но сдерживается в ожидании более подходящего момента.

– Еще кое-что интересное, – продолжил Генри и щелкнул кнопкой на пульте.

На поверхности паруса появилось изображение стеклянного осколка. Поверхность стекла была искорежена, края оплавлены.

– Мои сотрудники обнаружили этот осколок в развалинах зеркального лабиринта, – объяснил Генри. – Осколок весьма интересный, поскольку флуоресцирует в присутствии эфирного излучения, что указывает на испытанное им воздействие величайшей силы. [78]78
  Слово «эфирный» имеет отношение к стихийной жизненной силе. Существование чего-то подобного впервые предположил Платон и назвал его «квинтэссенцией» – пятой стихией. Позднее Аристотель ввел эфир в свою классическую систему стихий как вещество, не наделенное материальными свойствами и не способное изменяться. Средневековые философы полагали, что эфир наполняет Вселенную выше земной сферы и потому недоступен для простых смертных. (Боги первого и двадцать первого века. Том 3. Лженауки. Изд. 8: Zypheron Press Ltd.)


[Закрыть]

Все присутствующие примолкли.

Сила такой мощи была высшим пределом способностей простых смертных. Это указывало либо на могучего мага, либо на бессмертного, который упражнялся в новообретенной способности.

– Стекло подвергли сильнейшему тепловому воздействию, – продолжал Генри. – Этот осколок сохранил в себе следы этого воздействия, как сохранил бы кусок стали, побывавший в сильнейшем магнитном поле. Просканировав осколок лазерами, мы обнаружили следующее.

Генри нажал кнопку на пульте, и из динамиков полились звуки.

Играла скрипка.

– Это нечеловеческая песня, – проговорила Лючия, резко выпрямившись.

– О, местами вполне человеческая, – возразил Генри. – Но некоторые ее фрагменты древние и темные. Другие же представляют собой нечто совершенно новое.

– Кто играет? – осведомился Гилберт.

– Подозреваю, что Элиот Пост – судя по фрагментарным сведениям, предоставленным Одри. Но нам следует понаблюдать за ним еще.

Корнелий молча внес какие-то заметки в свой компьютер.

– Девочка наделена силой, – сказал Аарон. – И мальчик тоже. Давай дальше. Ты сказал, что намерен продемонстрировать нам три интересных момента.

Генри растерялся, поскольку надеялся, что сумеет протянуть время. Он вздохнул и щелкнул кнопкой. На парусе появилось новое изображение: обуглившаяся деревянная коробка в форме сердечка, а вокруг нее – что-то вроде слипшейся смолы.

– Коробка также обнаружена в сгоревшем зеркальном лабиринте, – объяснил Генри. – Повсюду отпечатки пальцев Фионы.

– Что это такое? – брезгливо сморщила нос Даллас. – Мерзость какая-то.

– Химический анализ показал, что в основе – шоколад очень высокого качества. Однако нам удалось экстрагировать следы двух интересных веществ: спиритических алкалоидов [79]79
  Спиритические алкалоиды были выделены в 1855 году знаменитым алхимиком и медиумом Маем Мортимером из растения, которое он назвал извилистым лилейным маком. Посетив Луизианскую дельту, Мортимер познакомился с колдуньей, которая поклялась ему, что нашла реку Лету. На песчаном берегу этой жуткой реки колдунья развела сад, в котором выращивала редкие травы и цветы «ужасающей красоты». Мортимер увез несколько образцов растений в Лондон, но перестал заниматься алхимией с тех пор, когда его слава спирита достигла заоблачных высот. Он умер от передозировки морфия в 1857 году. Были обнаружены его записки и изображение мака с необычно извилистыми лепестками, но ни одного первоначального образца этого растения не сохранилось. (Руководство Готорна по растениеводству в Новом Свете и за его пределами. 1897 (Собрание редких книг библиотеки института Тейлора, Оксфордский университет)).


[Закрыть]и алкагеста. [80]80
  Алкагест – мифический универсальный растворитель. Средневековые алхимики утверждали, что он способен растворить любое вещество. Но если бы такое вещество существовало, его невозможно было бы сохранить ни в одном сосуде. (Боги первого и двадцать первого века. Том 3. Псевдонауки. Изд. 8: Zypheron Press Ltd.)


[Закрыть]

Корнелий вытаращил глаза.

– Спиритическими алкалоидами пользуется только одно существо – Королева Маков.

– Значит, эту мерзость сотворили инферналы, – прорычал Аарон.

– Они знают о детях. – Лючия задумчиво уставилась в одну точку. – И тоже их испытывают.

– Ну, знаешь ли, Генри! – вскочил с места Гилберт. – Почему ты сразу не показал нам это? Теперь все меняется.

Генри, разыгрывая невинность, пожал плечами.

– Их следует защитить, – сказал Аарон. – Нельзя позволить другому семейству хоть пальцем их тронуть.

Кино тоже встал. Его взгляд стал еще мрачнее, чем обычно.

– Здесь я с вами согласен. Нельзя допустить, чтобы наши заклятые враги как-то использовали детей. Для них дети – то самое орудие, с помощью которого они могут нарушить договор о нейтралитете, оберегающий нас на протяжении столетий.

– Если так, нельзя терять ни минуты, – сказал Аарон и достал из кармана мобильный телефон. – Мы переправим их в безопасное…

– Нет, – прервал его Кино. – Они нигде и никогда не будут в безопасности. Как ты не понимаешь? Есть только один-единственный способ уберечь всех нас.

Кино и Аарон уставились друг на друга. Кино стоял неподвижно. Аарон сидел, сжав кулаки. Корнелий кашлянул.

– Нам всем известно, что если хотя бы у одного из этих детей, говоря гипотетически, смешанная наследственность, это представляет собой лазейку в договоре. Следовательно, один из этих детей при поддержке мощи другого семейства способен уничтожить нас по одному.

– Значит, выбора нет, – сказал Кино. – Ради безопасности всей Лиги детей следует убить.

– Нет, – прошептала Даллас.

Гилберт промолчал и взял ее за руку.

Лючия бесстрастно ждала развития событий.

– Безопасность Лиги? – негромко произнес Аарон. – С какой стати я должен переживать за безопасность какой-то лиги, объединяющей трусов? – Он встал и в упор посмотрел на Кино.

Налитые кровью глаза Аарона превратились в щелочки.

– Если вы жаждете убийства, можете начать прямо здесь.

Несмотря на то что не все бы согласились с Генри, он не был полным идиотом и понимал, когда нужно вмешаться.

Аарон и Кино могли убить друг друга. Или, что хуже всего, ранить. Тогда ситуация выйдет из-под контроля, они начнут собирать сторонников, и внутри Лиги разыграется полномасштабная вендетта.

Но если бы Генри встал между этими двумя хищниками, пытаясь предотвратить схватку, ему бы пришел конец.

Он не пошел на такой героический маневр, поскольку сам себя полным идиотом не считал. Нет, для того, чтобы решить этот деликатный вопрос, имелись другие способы.

Генри перевел взгляд на красотку Даллас. Она сидела, глядя на двоих воинов, нервно сжав кулаки.

Она заметила взгляд Генри.

Он едва заметно склонил голову, и его милейшая кузина все поняла.

Даллас встала и протиснулась между двумя великанами. Она улыбнулась Кино, продемонстрировав очаровательные ямочки, и тот ослабил боевую стойку.

Затем Даллас повернулась к Аарону и умоляюще протянула к нему руки. Аарон сделал шаг назад и разжал кулаки.

– Я так проголодалась, – проворковала Даллас и посмотрела на Лючию. – Как насчет перерыва на ланч, сестренка?

Общее напряжение немного спало. Кино шумно выдохнул.

– Да… перерыв. Пожалуй, это будет мудро.

Аарон пробормотал что-то нечленораздельное, но позволил Даллас взять его под руку.

– Где на этой посудине девушка может что-нибудь пожевать? – спросила Даллас.

– В моей каюте устроен буфет, – ответил Генри. – Там есть и бутылочка рома «Лемон харт».

Когда Аарон с Даллас проходили мимо Лючии, Аарон остановился.

– Это еще не конец, – буркнул он.

– Конечно нет, – невозмутимо отозвалась Лючия. – Через полчаса, как я и сказала, мы продолжим дебаты.

Даллас увела Аарона на нижнюю палубу.

Гилберт нарочито небрежно потянулся. Но хорошим актером он не был, и Генри заметил, что тот, кто некогда был царем Гильгамешем, слегка дрожит. Неужели он тоже готовился к драке?

– Я распоряжусь, чтобы мой шеф-повар на «Целаканте» что-нибудь быстро приготовил, – сказал Гилберт. – Прошу всех на борт моей субмарины на ланч.

Кино поклонился Лючии и ушел.

– Хотелось бы взглянуть на результаты молекулярного анализа шоколада и осколка зеркала, – шепнул Корнелий Генри.

– Я поместил соответствующие файлы в компьютер Лиги.

Корнелий на ходу открыл нужные файлы в своем карманном компьютере и следом за Гилбертом и Кино перешел на борт «Целаканта».

Лючия дождалась момента, когда палуба опустела.

– Знаю, ты наслаждаешься танцем на краю обрыва, Генри, – с упреком сказала она, – но неужели в такой день нужно было предлагать Аарону больше выпивки, чем обычно?

– Я хозяин, это мой долг. Кроме того, в той бутылке рома «Лемон харт» содержится доза галоперидола, достаточная для того, чтобы усмирить слона. Наш вспыльчивый кузен проспит до вечера.

– Ах вот как? – Лючия сняла с головы ленту, которой были подвязаны ее шелковистые рыжие волосы, и тряхнула ими. Затем она протянула руку к Генри. – Можно?

– Конечно. – Генри подал ей пульт.

Лючия просмотрела несколько фотографий разрушенного пожаром парка аттракционов и остановилась на снимках Элиота и Фионы, которые члены Сената видели раньше.

– Что ты о них думаешь?

– Они мне нравятся.

– Тебе все нравится. В смысле… – Она пыталась подобрать подходящие слова. – Все, что лежит за пределами политики и игр, в которые ты играешь с Сенатом. Как ты думаешь, что они собой представляют? Не для протокола. Они наши? Или иные?

Генри сел рядом с ней.

– Я думаю, они представляют собой надвигающуюся грозу.

– Значит, Кино прав? Их следует уничтожить, чтобы обрести спокойствие?

– Так я мог думать неделю назад, когда все началось. А теперь слишком поздно.

– Но наверняка они не могут быть настолько могущественны. Даже при том, что Одри их так оберегает.

– Одри – самая малая из наших забот. Дети все еще слабы, я с этим согласен, но в этом и состоит их величайшая сила.

Лючия развернулась к нему, сдвинув брови.

– Может быть, ты перестанешь говорить загадками в духе дзен?

Генри пожал плечами.

– Хорошо, скажу проще. Аарон нарушил наши правила и выявил способности Фионы. Кто-то из другого семейства сделал то же самое с Элиотом, проявив его музыкальный дар. Согласно данным моей разведки, милейшая Даллас тоже нанесла детям визит. Можно только гадать, какие хитрости она вплела в нити судьбы.

Лючия задумалась.

– Похоже, они оказывают влияние на некоторых из нас. Тем больше причин действовать быстро.

Генри накрыл ее руку своей. Отчасти в этом жесте было утешение, отчасти – соблазнение.

– Было время, – прошептал он, – когда мы находились в таком же положении. Когда вокруг нас поляризовались могущественные силы – и некоторые желали нашей смерти, а другие хотели проявить то хорошее, что в нас было, и воспитали нас среди звезд.

Лючия разжала губы, вспоминая то, о чем говорил Генри.

– Как мы были молоды, – продолжал он, – порождения кровосмешения, невежественные, мало что знающие о своей силе.

– Но мы взрослели и учились всему так быстро, и…

– И убили Титанов, – сказал Генри. – А потом заняли их место.

Лючия снова задумалась. В тишине стало слышно, как плещут волны у борта «Заблудшего».

– Быть может, нас наконец настигла эволюция, – сказал Генри.

– Нам пора. – Лючия встала и потянула его за руку. – Скорее. Мы с тобой должны с ними повидаться.

– А как же Сенат?

– Думаю, заседание закончено, – сказала она. – И вообще пора мне брать дело в свои руки. Нельзя позволить, чтобы другое семейство обрело такую власть над будущим. Необходимо сделать этих детей нашими.

– А если это нам не удастся?

– А если это нам не удастся… – Лючия вдруг стала печальной и усталой. – Если не удастся, я сама их убью. Одри и Аарон объявят мне вендетту, но семейство уцелеет.

Генри вздохнул. Порой он жалел о том, что не является хотя бы наполовину романтическим глупцом, каковым он иногда хотел бы себя видеть. Потому что сейчас, к его полному разочарованию, Генри был целиком и полностью согласен с Лючией.