Текст книги "Долина забвения"

Автор книги: Эми Тан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 42 страниц)

Почему он использовал это слово – «нетронутое»? Я хотела спросить его позже, когда Флора уснет. Мне хотелось задать ему столько вопросов! И мне нужно было верить в то, что он мне говорил: что я буду ее защищать, и вся боль, которую мне причинили, излечится, и я снова буду чистой. В моем сердце не останется ненависти – только любовь.

@@

Мы с Волшебной Горлянкой два-три раза в неделю ходили к Помело играть в маджонг. Мы стали верными цветочными сестрами, которые избавились от подозрений и пообещали не подводить друг друга. В один из дней Помело упомянула о блюде, которое она ела в Шанхае. Я шепотом сообщила ей, что служанка Лазури нас может подслушивать. Потом она сообщит Вековечному, что его жена вспоминает о своем старом доме.

– Служанка Лазури? – спросила Помело. – Эта мелкая шпионка и слова про меня не скажет. Я держу ее за горло. Они с молодым слугой любовники, и я точно знаю, что он отдает ей еду, украденную им из кладовой. Но она получает награду от Лазури за то, что шпионит за вами. Я предлагаю помочь ей: когда ты знаешь, что она подслушивает, громко заявляй о своей бесконечной любви к Вековечному и о восхищении Лазурью. Пусть служанка передает ей вашу ложь, – Помело поставила на патефон пластинку, – Служанка не сможет нас подслушать, если тут будет играть музыка.

Во время нашего последнего визита к Помело она начала разговор за маджонгом со странного заявления:

– Я хотела сказать тебе, что ты не сможешь победить меня в моей страсти к Вековечному.

Я внимательно смотрела на нее, гадая, что она имеет в виду.

– Через двор я слышу, что вы делаете с Вековечным. А ты слышишь, что я делаю с ним. И я звучу убедительней, чем ты. Ты и правда ленишься восхвалять его член. Я предлагаю тебе поработать над актерскими навыками. Я тут подумала, что мы могли бы посоревноваться, кто из нас лучше убедит его своей игрой. Мы можем снова стать шанхайскими цветочными сестрами, как когда-то, и побороться за мужчину, которого мы обе не хотим. Кричи от удовольствия. Заявляй, что ты его навеки. Говори ему, что ты любишь его и только его. Делай это ради гордости, которая когда-то существовала в нашей профессии.

– Я лучше буду терпеть побои.

– Так же говорила одна из прошлых наложниц. Она была такая же сильная, как ты.

Я затаила дыхание и стала ждать продолжения. До сих пор она отказывалась говорить об этом.

– Она жила в моей комнате?

– Нет, в моей. В твоей комнате жила я, пока меня не повысили. Ее звали Изумруд, – сказала Помело. – Когда-то она по-настоящему любила Вековечного, даже когда приехала сюда и увидела, что он ей лгал. Но когда приехала я, она сошла с ума. Она бранила его за неверность, язвила, что он живет в таком дрянном месте. Она больше не выказывала к нему ни любви, ни страсти. И она не закрывалась от его ударов. Он чуть не забил ее до смерти. Он выбил ей два зуба и повредил один глаз так, что она больше не могла поднять веко. Однажды ночью я услышала, как она кричит громче обычного. На следующее утро она исчезла. Я, конечно, перепугалась, что Вековечный убил ее и вынес тело из дома, чтобы никто не видел, что он натворил.

– Эй-я! – воскликнула Волшебная Горлянка.

Я тоже ахнула, а живот у меня будто завязался в узел. Вековечный – убийца. Та же участь может ждать и меня.

– Оказалось, что она сбежала, – закончила Помело.

Я смогла выдохнуть. Теперь мне страстно хотелось узнать, как у нее это получилось.

– Она выбрала тропу вдоль реки. На первом повороте две женщины, работавшие на поле, увидели, как она борется с Вековечным. Она смогла высвободиться, побежала к реке и, шатаясь, пошла по гладким камням, устилавшим ее дно. Вода была ей только по колено, и она, видно, думала, что сможет легко перебраться на другой берег. Но мох на камнях был скользким, а течение – быстрым, и она несколько раз упала. Река становилась глубже, и, когда она дошла до середины, вода была уже ей по бедра. Одежда прилипла к ногам, и она с трудом держалась на них. Каждый раз, когда она падала, ее относило чуть ниже по течению, где ей удавалось снова подняться. Но когда вода дошла ей до пояса, то подхватила и понесла ее, будто опавший лист. У нее получилось прибиться к берегу и ухватиться за корни дерева. Вековечный протянул ей крепкую ветку, а она ухватилась за нее. Женщины с облегчением вздохнули. Вековечный стал вытягивать ее на берег и что-то ей прокричал. Она крикнула в ответ. Женщины не разобрали слов, потому что речной поток был очень шумным. Но одна из них утверждала, что Вековечный рассердился и разжал руки. Течение унесло Изумруд, все еще сжимающую ветку. Голова ее два раза показывалась из-под воды, а потом ее тело упало с небольшого водопада, и ее закружило течением. Женщина говорила, что у Вековечного был довольный вид, будто у рыбака, поймавшего большую рыбу.

Я онемела, живо представив эту картину.

– Другая женщина рассказывала эту историю немного не так. Она говорила, что они кричали друг на друга и глаза у Изумруд казались безумными. Она что-то крикнула ему в последний раз, отпустила ветку и позволила течению унести себя. Эта женщина сказала, что у Вековечного было выражение лица, как у рыбака, только что поймавшего и упустившего крупную рыбу. Тело Изумруд, распластанное на большом валуне, нашли на следующий день в миле от того места. Но течение было таким сильным, что ее не могли достать до наступления лета, когда уровень воды в реке спал. Люди говорили, что, как бы это ни произошло, Вековечного нельзя винить в ее смерти. В конце концов, это же она сбежала из дома. Она сама вошла в воду. Но если вы спросите меня – я считаю, что это она отпустила ветку. Это было в ее духе. Она была такая же, как ты.

У меня перехватило горло.

– Ты говорила, что была еще одна наложница. Она тоже погибла?

– Именно о ней я и хотела тебе рассказать. Обаяние появилась тут позже меня и покинула этот дом до того, как ты приехала. Она жила в твоей комнате.

Я надеялась, что эта женщина не умерла ужасной смертью.

– Мы с ней стали близки, как сестры, и делились откровениями о нашей ненависти к Вековечному. Мы строили планы побега. У нее были здоровые, крепкие ноги, в отличие от моих. Она подозревала, что каждый раз, когда Вековечный говорит, что отправляется на лесопилку, он на самом деле поднимается на Небесную гору. Однажды рано утром она затаилась у места, с которого начиналась скрытая за кустами тропа, и увидела, как он торопливо шел именно по ней. Когда он вернулся домой, она напоила его вином, добавив в него несколько капель опиума, и изнурила его жарким сексом. После того как он крепко заснул и захрапел, она проверила карманы его штанов, которые он надевал в путешествие. Обаяние вытащила оттуда небольшой кожаный конверт, в котором лежал лист бумаги, сложенный в пять раз. Это оказалось стихотворение о красотах Небесной горы. Оно описывало дерево с ветвью, изогнутой, словно человеческая рука, камень в форме черепахи – приметные знаки, включая камни на дороге, через которые мог перебраться только пеший человек, но не всадник. Там были также слова: влево, вправо, прямо, вверх, вниз, третий, второй. Она поняла, что держит в руках инструкцию, как попасть на вершину горы, к Руке Будды.

Сердце мое воспарило. Это давало шанс на побег.

– Скопировала ли ты ответы?

– Дай мне договорить. Она не хотела, чтобы Вековечный знал, каким именно способом она сбежала. Перед тем как уйти, Обаяние разорвала свой жакет с парой штанов, показала их мне и сказала: «Пусть он думает, что я последовала за Изумруд в водяную могилу». Она обещала мне прислать весточку, если доберется до безопасного места. Обаяние ушла той же ночью, после того как снова опоила Вековечного вином с опиумом и вымотала сексом. Она забрала с собой лист с указаниями, порванную одежду и небольшой мешок с едой и водой. На следующий день Вековечный нашел в реке ее одежду. Казалось, что он и вправду был убит горем, а я радовалась, что Обаяние смогла сбежать, поднявшись на Небесную гору. Но после того как от нее два месяца не было вестей, я решила, что она погибла. Я оплакивала ее и надеялась, что ее смерть была легкой.

Так в моей постели все-таки был призрак – Обаяние.

Помело выдвинула ящик и вытащила из него небольшой сложенный лист бумаги:

– Но два дня назад я получила доказательство, что она жива. К нашему дому пришел странствующий башмачник и сообщил, что принес мне туфли от моей сестры. Туфли показались знакомыми, и я приняла их. Они когда-то принадлежали Обаянию. Она перекроила свои туфли, сделав из них такие, которые подойдут моим бинтованным ногам. Швы на них были безупречны, и я стала искать отверстие в подкладке – где куртизанки обычно прячут деньги или записки от любовников. Я аккуратно распорола шов на заднике левой туфли.

Помело отдала мне записку.

@

Пользуйтесь указаниями ниже, чтобы забраться на Небесную гору. На вершине вы увидите небольшую долину и каменный купол в форме руки Будды. Если вы посмотрите вниз с края утеса, то увидите город Горный Пейзаж. Найдите там «Дом Обаяния», и я вас встречу.

@

Я представила себе город, лежащий в долине на вершине горы. Мы с Волшебной Горлянкой от радости стиснули друг друга в объятиях.

– Когда устроим побег? – спросила я у Помело.

– Чем раньше, тем лучше. Я останусь и скажу остальным, что слышала, как вы хотели сбежать к реке. Когда доберетесь до Горного Пейзажа, пришлите мне записку в паре туфель и сообщите, трудно ли было добраться до города.

Она показала на свои забинтованные ноги. И хотя они не казались очень маленькими, было ясно, что она не сможет сама добраться до вершины. Несколько минут мы провели в ожесточенном споре. Мы с Волшебной Горлянкой настаивали на том, чтобы идти всем вместе, как трем сестрам.

Волшебная Горлянка подняла свои стопы:

– Видишь? Они тоже были забинтованы, но я хочу попробовать.

Помело оттолкнула их:

– Твои бинты были сняты, когда ты еще была ребенком. Твои ноги почти такие же большие, как у Вайолет, может, даже больше.

Мы продолжали спорить. Нам нужно было найти способ ей помочь. Она настаивала на том, что будет только мешать. Мы заметили, что именно она дала нам инструкции и письмо от Обаяния. В конце концов она сказала:

– Вы обе слишком добры ко мне. А ведь я даже не помогла вам починить мебель в ваших комнатах.

@ * * *

После той ночи я стала смотреть на все другими глазами. Я слышала, как крестьяне по утрам хрипло приветствуют друг друга,

и они казались мне добрее. Я видела, как старики курят на улицах свои трубки, как стая собак с воем и гавканьем пробегает мимо. Звуки лая удалялись, и мне казалось, что я убегаю вместе с ними.

На дворе стояла весна, и на деревьях пробивались первые листья. По крайней мере, дождь закончился, и дни становились теплее. Помело уже соорудила себе костыли из сломанных ножек стульев. Она приклеила несколько слоев грубой кожи к подошвам туфель и запаслась травами, которые уменьшают отеки. Каждую ночь, когда к ней не приходил Вековечный и служанки отправлялись спать, она мерила шагами комнату, тренируясь перед побегом.

Мы набрали в кладовках деревяшек от сломанной мебели, чтобы сделать из них чучела и уложить их в наши постели – так у нас появится надежда, что побег заметят не сразу. Сиденья небольших стульев использовали для голов, половинки столешницы чайного столика – для туловищ, а ножки от столов имитировали руки и ноги. Волшебная Горлянка настояла на том, чтобы приделать чучелам лица. Она замесила глину и вылепила лица, потом набрала камней и щепок разного размера и сделала глаза, носы и губы. Лица у нас вышли довольно пугающими.

Мы с Волшебной Горлянкой запаслись едой, чтобы нам троим хватило на три дня. Я ничего не могла взять с собой – лишний груз станет только помехой либо моему сердцу, либо спине. Из одежды можно было взять лишь ту, которую я надену на себя и которая наилучшим образом защитит меня и в жаркие дни, и в холодные ночи. Но затем я вспомнила о том, что никак не могла бросить: о дневнике Эдварда и его с малышкой Флорой фотографиях. В моей памяти всплыл тот ужасный день, когда у меня ее забрали. Я посмотрела на фотографию и сказала ей: «Всегда сопротивляйся, никогда не подчиняйся». Я и сама собиралась последовать этому совету. Вытащив фотографии из рамок, я сунула их между страницами дневника.

Волшебная Горлянка положила мне на кровать блузку и длинную юбку в западном стиле.

– Почему ты принесла мне именно их? – спросила я.

Она лукаво улыбнулась:

– Чтобы ты превратилась в ту половину себя, у которой западные корни. Иностранку, путешествующую без мужа, никто не осудит. Люди знают, что иностранцы большие чудаки и скитаются там, где им вздумается. Стоит попробовать.

– А если кто-нибудь спросит, зачем я поднимаюсь на гору, что я отвечу?

– Ты скажешь им по-английски, что ты художница. Хочешь написать пейзаж. А я переведу на китайский.

Я нахмурилась:

– Но где же мои краски? Как я докажу, что я художница?

Она вытащила из сумки два свитка.

– Тебе не нужно их разворачивать.

Я знала, что это такое: картины Лу Шина – одна с портретом матери, другая с пейзажем долины. Каждый раз, когда я пыталась их выбросить, Волшебная Горлянка их возвращала.

– По крайней мере, стоит попробовать, – сказала она. – Я сама их понесу, – она развернула картину с долиной. – Как я могла их бросить? – спросила она мягко. – Это место напоминает мне то, где живет моя мать.

Мы дождались того дня, когда настала очередь Лазури принимать у себя в спальне Вековечного. После обеда, когда неподалеку находилась служанка Лазури, Помело пригласила нас на игру в маджонг. Сначала мы отказывались, но она специально громко повторила приглашение, и мы в конце концов приняли его. За прошедшую неделю мы потихоньку перетащили к ней все наши вещи. В семь часов мы пришли к Помело на игру. В десять часов, когда все затихло и служанка Лазури ушла к любовнику, мы надели простые одежды крестьянских жен, уложили у дальней стены наши чучела, одетые в красивые платья. Затем в беспорядке расставили возле них стулья и стол, разбросали по полу кружки и кости для маджонга, будто нашу игру внезапно прервали. В этой куче была и масляная лампа, и мы осторожно полили маслом одеяла, шелковые занавеси, абажур и ковры. Когда займется огонь, никто не сможет зайти в комнату, чтобы спасти нас – безобразные чучела с камнями вместо глаз. Мы с Помело вышли в задние ворота, находившиеся прямо за ее двориком. Волшебная Горлянка завела патефон, поставила пластинку с грустной арией, опрокинула жаровню, затем подожгла полог кровати и метнулась к воротам, где мы уже ждали ее.

Мы пошли верхней тропой вдоль предгорья и примерно спустя пять минут услышали крики, доносившиеся с главной дороги. Я представила себе испуганный вид тех, кто увидел нас, лежащих посреди огненного ада, обожженных до неузнаваемости. Лазурь пошлет всех спасать храм. А что будет делать Вековечный? Что он почувствует? Сколько времени пройдет до того момента, когда кто-нибудь войдет в комнату и осмотрит наши «тела» с кожей из обожженной коры?

Тропа повернула к вершине, и мы продолжили свой путь. Оглядываясь через плечо, мы видели, как высоко поднялось оранжевое пламя. Я подумала, не охватил ли пожар весь дом? Вдруг сгорит и вся деревня? При этой мысли меня охватило чувство вины. Мы пытались храбриться, но голоса выдавали нас – нам было страшно. Мне казалось, что из-за любого куста может выскочить Вековечный и преградить нам путь. Наконец мы удалились от деревни и больше не видели дым над низкими предгорьями. Нам стало легче.

Мы шли три часа. Помело нужно было часто отдыхать, потому что руки у нее уставали от костылей. Мы остановились, добравшись до участка тропы, заваленного камнями. Через него можно было пройти, но в темноте мы не решились это сделать – кто-то из нас мог упасть. Поэтому мы нашли за кустарником укромное место и решили отдохнуть. Мы спали по очереди, оставляя одну из нас сторожить.

Когда наступил рассвет, мы поразились красоте чистого неба, горных склонов и ущелий. Я почувствовала такое умиротворение, какого не ощущала ни разу в жизни. Мы вернулись на тропу, и я поняла, что в чем-то Вековечный не врал: здесь действительно случился оползень и тропу покрывали обломки камней. Мы с Волшебной Горлянкой могли бы преодолеть его, перескакивая с камня на камень, но нам приходилось поддерживать Помело, пока она осторожно переставляла костыли. Пошатываясь, она пыталась перебраться через крупные валуны, и мы были наготове, чтобы ее подхватить. Оказавшись на другой стороне завала, она совершенно выдохлась – как и мы. Около часа мы отдыхали и перекусывали.

Продвигались мы медленно, и Помело часто и искренне нас благодарила и извинялась:

– Мир равнодушен к твоим бедам, когда у него есть свои заботы.

Однажды кто-то сказал мне: когда ты спасаешь другого человека,

пусть даже против своего желания, вы с ним соединяетесь навеки. Именно такое чувство мы испытывали к Помело. Волшебная Горлянка часто спрашивала ее, не нужен ли ей отдых. Я беспокоилась, не болят ли у нее ноги. А она спрашивала, не устали ли мы нести ее небольшую сумку с вещами. Мы успокаивали, говоря, что она совершенно нам не мешает, – и вообще-то это было правдой.

К полудню мы поднялись так высоко, что тропа ушла в лес, где царила живительная прохлада. Но был риск, что здесь на нас может напасть тигр или медведь. Хотя я призналась, что представляю себе гораздо худшее: появление Вековечного.

– Как такое может случиться? – спросила Волшебная Горлянка. – Он не сразу поймет, что это не мы остались в комнате. И сначала станет искать на тропе вдоль реки. С чего бы ему думать, что мы пойдем в горы?

Мы почти миновали сосновый лес, и над головами у нас стали мелькать клочки голубого неба, пока оно наконец не распахнулось высоким шатром. Давящий страх сразу исчез. Но скоро вернулся, когда тропа сузилась, а с одной стороны от нее начался крутой обрыв. Я посмотрела вниз, и у меня закружилась голова – так далеко была земля. Мне сразу вспомнилась история Эдварда про мальчика, который упал с края утеса, пытаясь поймать куклу.

– Смотри вперед, а не вниз, – предупредила Волшебная Горлянка. – Куда будешь смотреть, туда и попадешь.

– Судя по карте, мы приближаемся к гроту, – сказала Помело. – Он должен быть где-то напротив нас, – она показала на другую сторону пропасти. – Мы должны добраться до него за несколько часов.

Помело считала, что там спрятаны наши украшения. Я представила себе отшельника, сидящего в гроте, прямо как в стихах Вековечного. Мне всегда казалось, что отшельник – это и есть Вековечный, и я вздрогнула от мысли, что он может поджидать нас в гроте.

– Смотрите! – воскликнула Помело. Она показала на склон горы под нами. Мы увидели внизу небольшую движущуюся фигурку. Приглядевшись, мы согласились, что это не тигр и не олень. Некто шел на двух ногах. Это мог быть только Вековечный. Он единственный знал, что на Небесной горе не лежало проклятие.

Мы поспешили по узкой тропе, надеясь, что впереди будет лес, где мы сможем спрятаться. Через полчаса я по лицу Помело поняла, что она страшно мучается от боли. Руки и ладони у нее покрылись волдырями от мозолей, да и ноги у нее болели ничуть не меньше. Она, пошатываясь, ковыляла по узкой тропке едва ли шире, чем ее бедра. Если она споткнется – полетит вниз со скалы. Волшебная Горлянка, которая шла за ней следом, держала ее за жакет, чтобы удержать от падения. Я повторяла себе, что смотреть вниз нельзя. Одна опасность подстерегала нас сбоку, другая приближалась сзади. Наконец мы дошли до более широкой тропы, удаляющейся от края утеса. Я с Волшебной Горлянкой быстро поднялась повыше, чтобы определить, где сейчас может быть Вековечный. Мы ахнули, увидев, что он гораздо ближе, чем мы думали. Путь, который мы преодолевали часами, казалось, вообще не занял у него времени. Очевидно, он очень торопился. Он преследовал нас? Или спешил в свой грот по другим причинам?

Мы поднимались в гору по зигзагообразной тропе, из-за чего казалось, что мы ходим туда-сюда и не продвигаемся вперед. Я едва могла дышать от страха.

Повернув в очередной раз, я посмотрела вперед – и все мои надежды испарились. Оползень накрыл большой участок тропы. Через последний оползень мы перебирались около часа, и пока мы не пройдем через этот, нам негде будет спрятаться. В висках у меня гулко стучала кровь. Мы переглянулись. Одной из нас предстояло решить, что делать дальше. С той скоростью, с которой Вековечный двигался, он догонит нас меньше чем через час. Я представила себе, что у него с собой пистолет или кирка – что-нибудь, что поможет ему поймать или убить всех нас.

– Идите вперед, – сказала Помело. У нее был пустой, мертвенный взгляд.

– Чепуха! – возразила Волшебная Горлянка. – За кого ты нас принимаешь?

Я согласилась. Но я понимала, что если мы все останемся, то упустим последние шансы на побег. Я представила, как он нас изобьет, а потом, если приведет обратно, мы окажемся навсегда заперты в обгоревшей клетке и будем страдать в десять раз сильнее, чем раньше. Но если мы останемся вместе – мы сможем это пережить.

– Идите! – гневно крикнула Помело. – После всех наших мучений вы поступите плохо, если останетесь. Я тоже пойду вперед. Может, где-нибудь за оползнем есть кусты, и я смогу в них спрятаться.

Вряд ли это возможно, и мы все это понимали. Несколько месяцев назад я бы бросила ее тут без угрызений совести. Но сейчас мы стали верными цветочными сестрами и изо всех сил старались друг другу помочь. Как мы можем бросить ее? Помело снова начала настаивать, чтобы мы уходили, и резко сказала:

– Если хоть одна из нас спасется, я буду чувствовать, что победила. Вы не можете разрушить все мои надежды обхитрить этого мерзавца, которые я вынашивала долгие годы.

Она кричала и молила нас еще несколько минут.

– Хорошо, мы пойдем вперед, – наконец сказала Волшебная Горлянка. – Но только для того, чтобы посмотреть, можно ли там где-нибудь спрятаться. Если там есть такое место, мы вернемся за тобой. К тому времени ты сможешь немного отдохнуть.

Я задавалась вопросом, действительно ли она верит, что ее план может увенчаться успехом. Мы не стали прощаться с Помело и заверили, что обязательно вернемся за ней.

– Идите, идите! – поторопила она нас и махнула рукой, будто мы ей мешали.

И мы побежали по каменной россыпи. Я постоянно оглядывалась и видела, что она ползет на коленях, цепляясь за камни. Сердце у меня сжалось, и хоть она сама вынуждала нас уйти, я почувствовала, что предала ее. Через час я уже не могла выносить это чувство.

– Нам нужно вернуться, – заявила я.

– Я тоже так думаю, – ответила Горлянка. – Он все равно нас догонит, раньше или позже. Мы не можем вечно прятаться в лесу.

– Мы можем попробовать перенести ее через камни, – сказала я. – Вдвоем у нас должно получиться.

– Неважно, получится у нас или нет, – мы будем вместе.

Мы побежали назад, оставляя за собой клубы пыли. Я была так напугана, что у меня готово было разорваться сердце. Наконец мы увидели Помело. Она сидела на большом камне. Мы глянули вниз: Вековечный был так близко, что можно было различить черты его лица, густые брови. Он энергично размахивал руками, поднимаясь в гору. Должно быть, он уже заметил Помело. Он выкрикивал ее имя. А она просто сидела. Она сдалась, слишком устала, чтобы сдвинуться вперед хотя бы на дюйм. Я заметила у нее на лбу кровавый след. Наверное, она упала. Помело трясла головой, словно старалась очнуться.

Вековечный был всего в двух коротких поворотах прямо под ней. Он остановился и поднял руку:

– Я забью вас до смерти, сучки!

Помело отпрянула, уперлась ногой в камень перед собой и столкнула его. Тот покатился вниз и зарылся в мягкой почве, не достигнув тропы. Она толкнула еще один камень, и только тут мы поняли, что она делает это намеренно. Она спихнула со склона россыпь камней поменьше, и они, подскакивая, полетели вниз. Несколько камней ударились о другие камни и со свистом полетели вниз. Они пролетели далеко от Вековечного, но он заметил, что она пытается сделать, выругался и пошел еще быстрее. Помело стала сбрасывать камни костылями, ногами, руками. Они летели вниз под разными углами, минуя Вековечного. Он уже свернул на тропинку прямо под ней. Она спихивала булыжники так быстро, как только могла, и с десяток мелких камней размером с орех отскочили от валунов внизу и разлетелись в стороны. Один ударился о землю в двадцати футах перед Вековечным. Он остановился и оглянулся, затем поднял взгляд на Помело. Его лицо приняло еще более решительное выражение, и он побежал вперед.

Лицо Помело покраснело от напряжения. Она откинулась, опираясь на обе руки, и изо всех сил толкнула ногами. Я задержала дыхание, наблюдая, как десятки камней размером от ореха до кулака поскакали вниз в клубах пыли, сталкивая с мест камни побольше и со свистом разрезая воздух между Помело и Вековечным. Вековечный уворачивался от камней, торопясь в укрытие за большим валуном. Он бросил взгляд вверх – и тут его лицо фонтаном залила кровь, голова его вывернулась вбок и назад. Он обмяк и упал на спину. Мы с Волшебной Горлянкой сначала не решались пошевелиться, но увидев, как Помело пытается подняться и пойти к Вековечному, бросились к ней, чтобы ее остановить. Мы втроем дошли до него одновременно и увидели, что вместо головы у него кровавая каша, без глаз, носа и рта. Его туловище, руки и ноги лежали как-то неестественно. Вокруг еще оседала пыль, а под ним, словно флаг, расплывалась лужа крови.

Волшебная Горлянка подтолкнула меня локтем и показала на Помело. Та сидела на земле. Похоже, она радовалась тому, что сделала. При каждом взгляде на мертвое тело Вековечного она откидывалась назад, сотрясаясь от взрывов хохота. Меня это потрясло. Когда мы дошли до нее, я поняла, что она воет, как обезумевшая. Она повернулась и посмотрела на нас, а на ее лице застыла маска беспомощности и ужаса. Она потянулась к нам, мы сели с ней рядом и беззвучно зарыдали.

Она продолжила выть:

– Ублюдок! Почему ты заставил меня это сделать?!

Между всхлипами она призналась нам, что все еще ненавидит его. Ей нужно было убить его, чтобы спасти нас, поэтому она толкала и толкала камни. Но в тот момент, когда камень размозжил ему голову, она поняла, что не хотела, чтобы это произошло. Она убила его, потому что была вынуждена это сделать. Но убить другого человека – неважно как: сбросить на него камень или столкнуть со скалы – значит омрачить свою душу. И это навсегда отделяет убийцу от тех, кто никогда никого не убивал. Однако любая из нас могла оказаться на ее месте. Я была благодарна ей и за то, что она спасла нас от Вековечного, и за то, что избавила от роли его палача. Я всем сердцем прочувствовала глубину ее горя, представила ее муки, когда она всю оставшуюся жизнь будет страдать из-за того, что сделала. И я вспомнила, о чем говорил мне Эдвард: «Убивая другого человека, ты наносишь и себе тоже непоправимый вред и несешь его последствия до конца своих дней».

Помело хотела, чтобы мы его похоронили. Она сказала, что непорядочно оставлять тело на съедение волкам и стервятникам. Но мы ее переубедили. Если кто-нибудь обнаружит его, то подумает, что Вековечный умер под оползнем, что это злая судьба, а не ее ноги, столкнула на него камни.

За лесом дорога вилась по горе. Выйдя с другой ее стороны, мы увидели темную пещеру, небольшое озерцо с водой и питающий его источник. Мы сразу скинули наши сумки, напились сладкой ключевой воды, потом умылись. Чуть поодаль возле темной дыры в горе бил еще один источник. Должно быть, это и есть тайное убежище Вековечного. Я остановилась в пятидесяти футах от пещеры и увидела сидящего спиной к нам человека: это был отшельник. На мгновение мне показалось, что он сейчас обернется и мы увидим, что это Вековечный. Я подняла с земли камень. То же самое сделала Волшебная Горлянка.

– Эй там! – крикнула она.

Никто не ответил. Волшебная Горлянка сделала несколько шагов к отшельнику и снова крикнула. Но фигура не шелохнулась. Тогда Горлянка повернулась к нам:

– Так я и думала: наш монах настолько долго медитировал, что обратился в камень.

Мы ускорили шаг, обошли камень и оказались в гроте. Из щели в одной из его стен бил ключ, вода стекала в валун, выточенный водой в форме чаши. Больше в пещере ничего не было. Никаких шкатулок с сокровищами. Не было даже места, чтобы присесть.

Волшебной Горлянке показалась подозрительной куча камней рядом с гротом. Она быстро разобрала ее, и мы неожиданно обнаружили за ней небольшую темную пещеру в два раза ниже человеческого роста. У ее входа лежала веревка. Горлянка ухватилась за нее и принялась вытягивать из пещеры что-то тяжелое, мы с Помело пришли ей на помощь. Я надеялась, что это не мертвое тело. Первое, что мы увидели, – бледных пауков, разбегающихся с крышки сундучка. Мы испуганно отскочили. Волшебная Горлянка сломала ветку и разогнала насекомых.

В сундучке лежали книги и десятки мелких свитков. Мы были разочарованы: где же наши украшения – кольца, браслеты, ожерелья, которые у нас забрал Вековечный? Помело развернула один из свитков. Это было стихотворение. Затем она вытащила и открыла книгу, которая содержала указы императора Цяньлуна. Я заметила на дне сундучка еще что-то: протянула руку и достала оставшиеся книги и две плоские шкатулки.

Одна была из твердой кожи и в длину не больше, чем книга. На ней имелось золотое тиснение с картиной, изображавшей внутренний двор дома и его обитателей. На шкатулке не было замка. Помело приподняла крышку, и я задержала дыхание: в ней лежали наши драгоценности. Я прикоснулась к своему золотому браслету, жемчужному ожерелью и кольцу из нефрита и бриллиантов, которое подарил мне Верный, а Волшебная Горлянка вопреки моему желанию отказалась продать. Она сказала, что это кольцо – словно счет в банке. Все, что мне нужно сделать, – помахать им перед Верным, и деньги польются рекой.

Волшебная Горлянка нашла свой серебряный браслет и золотые заколки. Помело тоже отыскала свои сокровища: бриллиантовую заколку, два золотых браслета, несколько колец и сережки из нефрита и алмазов.

– Должно быть, Обаяние тоже забрала свои драгоценности, – сказала Помело. – Она могла предположить, что мы никогда сюда не доберемся, но все-таки взяла только свои вещи. Она хороший человек.

Другая шкатулка была изготовлена из обычного дерева с бронзовой защелкой. Она оказалась гораздо тяжелее. Мы подняли крышку и одновременно ахнули: внутри лежали небольшие золотые слитки и тридцать три серебряных мексиканских доллара. Когда мы дойдем до города, расположенного за Рукой Будды, у нас будут деньги и на еду, и на ночлег, и на уважение!