Текст книги "Путь, данный герою (СИ)"

Автор книги: Елизавета Кедровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Размышления Рэйны прервал доносившийся снаружи шорох. Девушка высунулась в окно, чтобы найти источник шума, но так как тот уже стих, любопытство собирательницы историй осталось неудовлетворено. Вздохнув, малышка Рэй хотела вернуться в прежнее положение, но случайно стукнулась затылком об оконную раму, посему потеряла равновесие и чуть не выпала из окна. Девушку спасло то, что она вовремя успела зацепиться руками за подоконник. Решив, что хватит с неё приключений, собирательница историй с осторожностью «вернулась» в комнату. Однако стоило ей это сделать, как снаружи донесся лязг металла, а вслед за ним приглушенная ругань. Помимо пятерых путников в Зарсе был кто-то ещё.

Рэйну охватило чувство тревоги, и она быстро, как только могла, спустилась на первый этаж, чтобы сообщить друзьям об этом.

– Чего? – спросонья проворчал Кэрэндрейк, которого собирательница историй вновь решила разбудить первым.

– Снаружи кто-то есть, – взволнованно ответила Рэйна, прекратив теребить его за плечо и принимаясь за пробуждение Зелориса.

Разбуженный внезапным прикосновением к своему предплечью мечник от неожиданности вскочил на ноги, перед этим случайно задев сапогом колено Вэя, спавшего на соседней лавке.

– Снаружи кто-то есть, – повторила Рэйна, не дав разбуженному случайным пинком Вэю высказать Зелорису свои мысли по поводу ушибленного колена.

– У? – переспросил Зелорис, сдерживая зевок.

– Сначала шорох, – протараторила собирательница легенд, – потом лязг, а затем голоса.

– Что за голоса? – оживился Вэй Арэн. – Милое хихиканье прелестных красавиц?

– Нет, – возразила малышка Рэй, – грубая мужская ругань.

– Может, это такие же путники, как и мы, – предположил Зел.

– Не похоже, – возразил Кэрэндрейк, на протяжении всего времени после пробуждения прислушивавшийся к звукам снаружи. – Они крадутся и прячутся.

– Что же нам делать? – пролепетала Рэйна.

– Давайте натравим на них Кэрри, – предложил Вэй.

– Давай лучше я на тебя сейчас натравлюсь, – ответил Дрейк, снова укладываясь на лавку. – Вас с Зелом и двоих хватит, а я нанят как лекарь, и вмешиваться буду, лишь если ваша встреча с врагами будет грозить увеличением моей «целительской» работы.

– Я пойду, – прошептал Зелорис, взял в руки меч и направился к выходу.

– Удачи, – пробормотал Кэрри и закрыл глаза.

Зелорис подошел к двери и прислушался. Спустя несколько секунд его доселе безэмоциональное лицо вдруг показало, что и оно может отображать чувства мечника: глаза округлились от возмущения, брови сдвинулись от гнева, губы искривились от злости. Если бы Зелорис не стоял спиной к своим друзьям, Рэйна, увидев такое лицо товарища, вскрикнула бы от испуга.

Дверь распахнулась, Зелорис с мечом наголо вышел на улицу, и от испуга вскрикнуло двое крепких мужчин, отступило на шаг назад ещё трое, а двое их товарищей выронили из рук сумку с вещами Гордиславы, которую, как и другие вещи пятерых путников, пытались стащить с оставленной снаружи повозки.

– Красть – плохо, – прорычал угрюмый мечник, медленно приближаясь к семерым ворам.

– Мы больше не будем, – пролепетал вцепившийся в лютню собирательницы историй самый молодой из воришек.

– Верните вещи назад, – потребовал Зелорис.

– Х-хо-хорошо, – поспешно кивнул головой второй вор и вместе с остальными принялся укладывать обратно в повозку украденные из неё вещи.

– Всё вернули? – холодно спросил Зелорис, когда семеро воров всем своим видом показали, что закончили выполнять требования мечника.

– Разумеется, – словно возмущаясь тому, что мечник мог предположить обратное, произнес худощавый вор.

– Проверю, – прошептал Зелорис.

– Подождите! – встрепенулся низкорослый воришка и принялся судорожно вытаскивать из карманов, рукавов и складок одежды то, что первоначально возвращать не собирался.

Его примеру последовали и остальные воры. Когда всё украденное у пятерых путников вернулось на свое место, Зелорис, убрав меч в ножны, сказал:

– В качестве наказания вы будете всё это охранять до того, как мы с друзьями отправимся в путь.

– Охранять? – переспросил один из воришек.

– Здесь могут быть ещё люди, такие, как вы, – объяснил Зелорис. – Вы будете следить за тем, чтобы с этой повозки ничего не украли. Как и саму повозку. А я пойду спать. Но если утром я не обнаружу здесь вас, хотя бы одну из вещей, все вещи или повозку, то до вечера вы не доживете, как бы не старались.

– А с чего ты взял, что мы будем тебя слушаться? – усмехнулся самый наглый из воров.

– Не будете? – лицо Зелориса не выражало никаких эмоций в то время, как его рука ласково гладила рукоять меча.

– Будем! – поспешил воскликнуть низкорослый воришка. – Вы можете спокойно предаваться сну, молодой господин, и не беспокоиться, что с вашим добром что-либо случится.

– У, – кивнул Зелорис, затем направился обратно к друзьям.

Стоило мечнику переступить порог, как на него тут же набросилась Рэйна.

– Ну как? – спросила она.

– У, – ответил Зел. – Всё в порядке. Почти.

– Почти? – не поняла собирательница историй.

– У, – подтвердил Зелорис, после чего обратился к Вэю: – Вэй-Вэй, ты можешь через минуту выпустить наружу стрелу? Всё равно куда она попадет.

– Без проблем, братец Зел. Но зачем?

– Чтобы всё было в порядке, – малозаметно улыбнулся Зелорис. – Без «почти».

Тем временем, тихонько посмеиваясь над беспечностью мечника, поставившего охранять свои вещи тех, кто собирался их украсть, семеро воров вернулись к тому, с чего начали: к растаскиванию вещей из повозки. Но стоило им войти во вкус, как из приоткрытой двери вылетела стрела, со свистом пролетела мимо одного из воришек и вонзилась в шляпу другого, которую захватила с собой в полет и пригвоздила к земле у ног третьего. Все семеро воров синхронно вздрогнули, после чего аккуратно вернули всё на свои места и больше попыток украсть вещи пятерых путников не предпринимали.

На рассвете на улицу вышел Кэрэндрейк и первым делом направился проверять сохранность вещей в повозке.

– Не подходи! – скомандовал самый крепкий и рослый из воров, преграждая Дрейку путь к вещам. Он догадывался, что перед ним один из друзей мечника, но не собирался никого, кроме мечника, подпускать к повозке, чтобы показать, как ответственно он и шестеро его товарищей подошли к выполнению задания по охране.

– Что? – высокомерно окинул вора взглядом достигавший ему лишь до груди Кэрэндрейк.

– Никому, кроме господина мечника, не дозволено приближаться к повозке, – поддержал товарища низкорослый вор, не достававший и до груди Кэрэндрейку.

– Забавно вы вместе смотритесь, – прокомментировал Кэрри, после чего, плавно обогнув всех семерых воришек, за доли секунды приблизился к повозке. – Всё на месте. Молодцы. Свободны.

– Эй-эй-эй, – возмутился худощавый вор. – Нам велел охранять эти вещи господин мечник, и пока он не отпустит нас, мы никуда не уйдем.

– Как хотите, – пожал плечами Дрейк и лег в повозку. – А я вздремну. Нет желания продолжать слушать храп Вэя.

Молодой вор хотел было потребовать, чтобы Кэрэндрейк ушел с повозки, побоявшись гнева мечника, но старый вор остановил его, поскольку внутренний голос подсказывал, что за этим гнева мечника не последует, а если и последует, – то это будет менее страшно, чем гнев того, решившего поспать в повозке, человека.

А вскоре после этого вышел и сам Зелорис, похвалил воров за проделанную работу и отпустил, предупредив, что для их же блага будет покончить с воровством раз и навсегда.

Из следующей главы вы узнаете о том, как пятеро путников и лошадь пересекали Центральную Пустыню, и о том, кого они встретили.

====== Часть 6. “Разделение”. Глава 47 ======

О том, как пятеро путников и лошадь пересекали Центральную Пустыню, и о том, кого они встретили

Меня зовут Капа, и я лошадь. Я говорю это, если кто вдруг забыл. Последнее время у меня начинает складываться впечатление, что об этом забыл Кэрэндрейк, поскольку за последнюю неделю он трижды назвал меня «Тупая кобыла» и дважды «Нерасторопное создание».

Надо сказать, что сам он довольно сильно изменился за последнее время. Насколько я поняла, причиной этого стало то, что он открыл свой секрет. Вэй рассказал мне, секретом Кэрэндрейка является то, что он «Коготь». Как по мне, так лучше бы Кэрэндрейк был «Копытом», потому что когти имеются у хищных животных, которых я не люблю, ведь многие из них едят лошадей, а копыта есть и у меня.

Когда Кэрэндрейк только начал меняться, в его поведении чувствовалась некоторая неуверенность. Мне показалось, что он волновался, как на какой-либо его поступок отреагируют остальные. Но уже через три дня вся неуверенность пропала, сменившись чрезмерной наглостью. Он даже позволил себе дать подзатыльник Вэю, чего раньше никогда не делал. Хотя… в этой ситуации Вэй сам был виноват. Я знала, что рано или поздно он всё же пострадает из-за того, что назвал Кэрэндрейка «Кэрри». Правда, уже спустя несколько минут после получения Вэем подзатыльника мне стало жалко Кэрэндрейка, потому что за Вэя заступилась Рэйна и поругала Кэрэндрейка. Хозяину же произошедшее показалось смешным, но кроме меня это никто не заметил.

Я чаще всех замечаю, когда хозяину весело или грустно, когда он счастлив или когда он печалится. Конечно, Гордислава, Вэй Арэн, Кэрэндрейк и Рэйна тоже умеют различать эмоции хозяина, но не так хорошо, как я. Хозяину повезло, что именно я его лошадь.

Однажды я представила, что бы было, если бы лошадью хозяина была бы не я, а кто-нибудь из его друзей. Если бы лошадью хозяина была Рэйна, то она бы слушалась хозяина, но ему приходилось бы следить, чтобы её никто не украл, как следит за ней Кэрэндрейк. Если бы Кэрэндрейк был конем хозяина, то хозяину пришлось бы мириться с тем, что тот будет устраиваться на ночлег не тогда, когда это понадобится хозяину, а когда захочется Кэрэндрейку. Но это было бы лучше, чем если бы конем хозяина был Вэй Арэн, ведь тогда у хозяина появились бы проблемы, ведь для Вэя были бы важнее другие лошади, а не хозяин. А если бы лошадью хозяина была Гордислава, то, скорее всего, не она бы тащила повозку, а хозяин. Причем не только повозку, но и Гордиславу.

Мы продолжаем свое путешествие и держим путь на восток. Мы прошли уже через десять из одиннадцати городов, расположенных на старом караванном пути, и шесть из них оказались «городами-призраками», так их назвал Вэй. В последнее время из-за сильной жары Вэй Арэн на удивление мало разговаривает, когда управляет повозкой, но про то, что безлюдные города, похожие на опустевшие конюшни, называются «городами-призраками», он мне рассказал. Раньше я и подумать не могла, что подобные города существуют: не разрушенные ни от пожара, ни от набега врагов, а просто опустевшие. Я всегда считала, что люди больше привязаны к своим домам, чем мы, лошади, к конюшням, поэтому я до сих пор не могу понять, почему жители этих городов покинули свои жилища.

В первом городе, который нам встретился на караванном пути, Тайре, нас покинула Диира, наш проводник. Надо сказать, что я даже обрадовалась этому, потому что в Диире я не ощущала того, что ощущаю у хозяина и его друзей, поэтому она мне не понравилась. Насколько я поняла, Дииру испугало то, что Рэйна влезла в неприятности. Странная женщина. Зачем пугаться привычных вещей?

Во втором городе, Орне, от Кэрэндрейка пахло кровью. Этот запах был не таким, как если бы Кэрэндрейк лечил чьи-то раны или сражался, защищая свою жизнь, это был запах крови, исходящий от хищника, отнявшего жизнь у своей жертвы. После этого момента в характере Кэрэндрейка как раз и произошли те изменения, о которых я уже говорила.

Зарса – третий из повстречавшихся нам на караванном пути городов, был первым повстречавшимся нам городом-призраком. Когда мы вошли, то не встретили в городе ни одного человека. Хозяин заметил мое волнение по этому поводу и позволил ночевать не в конюшнях, а под одной крышей с ним и остальными. Хозяин замечательный человек! К тому же, он доблестно разобрался с ворами, задумавшими обокрасть повозку. Хотя, если бы её обокрали, мне было бы намного легче, ведь везти столько вещей, управляющего повозкой и Гордиславу в такую жару очень утомительно. Но я не жалуюсь, потому что без вещей хозяину и остальным будет плохо.

Четвертый город, Омрис, также оказался городом-призраком. Это был плохой город, потому что все колодцы в нем были пересохшими, в то время как во всех остальных городах, где мы уже побывали, даже городах-призраках, хотя бы один работающий колодец был.

Изнывая от жажды, мы прибыли в Пирту, которая была обычным городом, а не городом-призраком, хотя людей в Пирте было мало. Я мало что помню о времени, проведенном там: только вкус колодезной воды. Она была настолько свежа и вкусна, что я выпила её столько, сколько не выпиваю и за месяц. После этого мне было очень плохо, но я старалась не показывать своё состояние, чтобы не огорчать хозяина.

А в Сориате, следующем городе-призраке на нашем пути, плохо было Вэю. Он съел плод какого-то кактуса, и у него начались странные видения. Дошло до того, что он принял хозяина за девушку, а Гордиславу – за песчаное чудовище. Больше он никого ни за кого принять не успел, потому что Гордислава очень сильно обиделась из-за того, что её приняли за монстра, и также сильно ударила Вэя по голове одной из своих книг. От удара Вэй Арэн уснул и проснулся только в следующем городе, до которого мне пришлось везти его в повозке, как одну из вещей.

Арул, тот город, в котором Вэй Арэн проснулся, был последним из «городов не призраков», в котором мы побывали. Хозяин постоялого двора сообщил моему хозяину, что в ближайшее время мы ни одного населенного города не встретим, поэтому моя повозка стала ещё тяжелее от купленных в Аруле запасов еды.

В восьмом городе караванного пути, Шалире, мы не встретили ни одного человека. Но в то же время в одной из конюшен этого города-призрака для меня произошла судьбоносная встреча. Я никогда не забуду этого очаровательного верблюда, решившего укрыться в той конюшне от жары. То, как он задирал верхнюю губу, обнажая свои зубы, то, как он стучал копытом по холодной земле, то, как его горбы отбрасывали тень, словно горы… Ах, если бы не обещание, данное оленю на севере, когда я поклялась быть неприступной, словно северная башня, до следующей нашей с ним встречи, я бы с радостью приняла ухаживания этого верблюда.

Когда мы прибыли в девятый город, Ниарбал, началась песчаная буря. Нам пришлось переждать три дня, прежде чем продолжить свое путешествие. Всё это время Вэй не переставал восклицать о том, что нам повезло, поскольку буря застала нас в городе, пусть и призраке, а не застигла посреди пустыни. Гордислава не раз просила Вэя помолчать, потому что была занята изучением карт Трилунской Империи, которые она везла с собой из Северной Башни, а болтовня Вэя Арэна её отвлекала. Болтовня Вэя отвлекала и Рэйну, но она не делала Вэю замечаний. Нельзя быть такой доброй, ведь я прекрасно видела, что она пыталась сложить новую песню, но не могла этого сделать. Вэй мешал даже хозяину и Кэрэндрейку. Я всегда думала, что хозяину не было равных во владении мечом, но на протяжении всех трех дней, проведенных в Ниарбале, а также во время всех следующих привалов, Кэрэндрейк обучал хозяина новым приемам.

Из десятого города, Туарапы, мы вышли пять дней назад. Кэрэндрейк сказал, что, по-видимому, этот город первым превратился в город-призрак и запустел более пяти лет назад. Рэйна, которой в последнее время стали часто сниться кошмары, решила прогуляться ночью, но в итоге упала со второго этажа из-за того, что под ней провалился прогнивший пол. Кэрэндрейк сказал, что ей очень повезло, так как она ничего не сломала, а Гордислава долго и громко причитала, потому что не могла спуститься вниз, ведь участка пола, ведущего к лестнице на первый этаж, больше не было. По найденной Вэем переносной лесенке Гордислава спускаться отказалась, поэтому хозяину пришлось её ловить. Бедный хозяин! Рэйна ниже ростом и меньше весит, уж лучше бы он ловил её. Почему прогнивший пол так несправедлив?

Вэй Арэн сказал, что следующий город, Катрилор, будет последним из городов на караванном пути, и что, как только мы его покинем, мы покинем и Центральную Пустыню. Я очень обрадовалась этому, потому что тогда, наконец, песок перестанет лететь мне в глаза, а эта невыносимая жара прекратится. Судя по картам Гордиславы, как сказал Вэй, западная часть Трилунской Империи представляет собой степь, в которой тоже очень жарко, но в степи хотя бы растет трава, что уже хорошо, ведь с тех пор, как мы покинули Западные Королевства, я свежей травы ещё не ела.

Солнце садится. Наши тени становятся такими длинными, что мне потребовался бы час на то, чтобы пройти по тени хозяина. Мы все очень устали, но не делаем привал, потому что Катрилор уже близко, и лучше уж отдохнуть там, пусть и в призраке, но всё же городе. Из-за того, что Рэйна упала в Туарапе по вине прогнившего пола, её левая нога болит, и по этой причине бедная девушка не может идти, поэтому я везу её в повозке. От этого Гордислава выглядит так, словно жалеет, что не она упала со второго этажа, то есть так, словно готова заполучить боль в ноге в обмен на избавление от участи брести среди этой жары рядом с повозкой. Она даже посматривает на кактусы, подобные тем, чей плод съел в шестом городе Вэй. Кэрэндрейк, заметив это, даже предложил сорвать один плод для неё. Гордислава возмутилась, а хозяин тихонько усмехнулся, но эту усмешку видела только я.

Хозяину очень повезло, что именно я его лошадь, ведь никто не понимает хозяина так, как понимаю его я.

Из следующей главы вы узнаете о том, как Совет Мудрейших Сокрытого Ордена отреагировал на известие о смерти пятого из Братства Карателей.

====== Часть 6. “Разделение”. Глава 48 ======

О том, как Совет Мудрейших Сокрытого Ордена отреагировал на известие о смерти пятого из Братства Карателей

– Что значит «погиб»? – прогремел на весь Зал Совета голос одного из Совета Мудрейших Сокрытого Ордена, когда Клык доложил, чем закончилась встреча троих Карателей с Когтем.

– Этот мальчишка, – процедил сквозь зубы второй из Мудрейших. – Какого по счету члена Братства он уже убил?

– Пятого, – склонив голову, ответил Клык.

– Чертов мальчишка! – раздался юношеский голос.

– Мастер Коготь просил передать Вам, глубокоуважаемый Совет, что он не будет предпринимать никаких действий против Ордена, пока Орден не предпринимает никаких действий против него и четверых его спутников, в число которых входит и мечник, коего было поручено убить Жалу, – сообщил Кайл. – Однако, если Орден хоть как-нибудь навредит одному из товарищей мастера Когтя, особенно, когда его не будет с ними рядом, мастер Коготь заставит Сокрытый Орден страдать.

– Как будто бы он уже не заставил Орден страдать, – донеслось справа.

– «Особенно, когда его не будет с ними рядом» – как будто, когда он будет с ними, это возможно сделать! – воскликнули слева.

– Можешь идти, – произнес обладатель старческого голоса. – Мы, Совет, должны обсудить сложившуюся ситуацию без посторонних.

– Как прикажете, – отвесил низкий поклон Клык, после чего развернулся и направился к выходу из Зала Совета.

Когда массивные дубовые двери за вторым из Карателей закрылись, Зал Совета наполнился голосами Мудрейших.

– Так больше продолжаться не может.

– За свои двадцать лет он унес жизни пяти Карателей, а остальных убитых им членов Ордена и не сосчитать вовсе!

– Но если мы пошлем отряд на его убийство, мы можем лишиться и остальных членов Братства.

– Лишившись Братства Карателей, Орден лишится самой крепкой из своих опор.

– Если мы потеряем Братство, то статус Мудрейших пошатнется ещё сильнее.

– Если Каратели продолжат умирать, то убийцы и призраки возомнят о себе невесть что.

– Если Каратели продолжат умирать, то они не успеют передать свои знания преемникам.

– К слову о преемниках. Имелся ли таковой у Бивня?

– Нет. Он сам принял титул, недоучившись, и не успел никого обучить.

– Итого из тринадцати Карателей у нас осталось лишь одиннадцать.

– Нового Бивня можно выбрать, устроив состязания среди подающих надежды призраков.

– Но уровень такого новичка не будет дотягивать до уровня Карателя Круга Многоликих.

– Уровень последнего Бивня тоже не дотягивал до уровня Круга Многоликих, но он был принят.

– Он был принят, поскольку всё же был преемником Бивня предыдущего.

– И оба они пали от руки Когтя.

– Когда-то давно, когда только был основан Орден, всё Братство было сформировано из талантливых юнцов, принявших титулы в награду за выживание в тяжелом поединке. Они сами сформировали свои боевые техники и передали их следующим поколениям. Я согласен с тем, что нового Бивня следует выбирать таким же способом.

– Жаль, что все умения, передававшиеся от Бивня Бивню тысячелетиями, утрачены навсегда.

– Эти умения показали свою непригодность.

– Возможно, наоборот, умения, передававшиеся от Когтя Когтю на протяжении тысяч лет, показали свою эффективность.

– В данной ситуации я бы ссылался не столько на накопленный предками опыт, сколько на талант нынешнего Когтя. Безусловно, он гений, которого прежде не видел свет.

– Не дело восхищаться тем, кто восстал против нас.

– А я согласен с тем, что Коготь заслуживает восхищения. Равно как и смерти.

– Боюсь, что смерть – это слишком дорогой подарок.

– За то время, что прошло с тех пор, как Коготь покинул Орден, он впервые выступил против нас, да и то, потому что мы первые приблизились к нему. Коготь – дикий зверь, пока мы не будем трогать его, возможно, и он не будет обращать на нас внимания.

– Вот именно, он дикий зверь. Он одиннадцать лет изображал примерного цепного пса, что не помешало ему в одночасье впиться своими когтями в своих же товарищей и уйти со Священной Звездой.

– Вы правы. Возможно, он ждет подходящего момента, чтобы уничтожить Сокрытый Орден.

– Я так не думаю. Те одиннадцать лет он, бесспорно, сидел в засаде и ждал, пока у него не наберется достаточно сил. Но сейчас, когда он достиг такого развития своих навыков, ему просто нет смысла ждать более. То, что Сокрытый Орден ограничился лишь потерей Священной Звезды в тот злополучный день, говорит о том, что большего Когтю и не требовалось.

– Вы переоцениваете этого мальчишку.

– Нет, это Вы недооцениваете его. Я прекрасно помню тот день, когда его только привели в Орден.

– Подобное не забывается! – поддержал предыдущего оратора восторженный голос. – Шестилетний ребенок, убивший троих опытных Карателей. У меня от одного его взгляда кровь в жилах стыла.

– Его действия за шесть лет не идут ни в какое сравнение с тем, что он мог бы сделать сейчас. Опасно оставлять его в живых, но ещё более опасно пытаться предпринять против него какие-либо действия.

– Однако оставить ему жизнь после всего, что он натворил, значит поставить огромное пятно на репутации Ордена.

– Этот позор можно смыть лишь его кровью.

– Этот позор уже ничем не смыть, а если мы, послав на его убийство людей, лишимся и их, то покроем Орден еще большим позором.

– «Если мы, послав на его убийство людей, лишимся и их», то ни о каком позоре можно будет и не думать, поскольку наш Орден станет историей.

– Я предлагаю вычеркнуть это позорное пятно из истории Ордена.

– Что Вы хотите этим сказать?

– Этот человек будет последним, кто носил титул Когтя. Мы не будем ничего предпринимать против него, но не будем и упоминать впредь его имя. По правилам Сокрытого Ордена, до тех пор, пока носящий титул жив, даже мы, Совет Мудрейших, не можем лишить его титула и изгнать из братства Карателей. Но в наших силах не принимать после его смерти нового Когтя и пресечь все попытки упомянуть его имя или же титул.

– Но сколько придется ждать его смерти?

– Даже если это займет и не один десяток лет, от нас требуется только ждать.

– Традиции запрещают менять нумерацию в Братстве. Если первого номера не будет, это вызовет вопросы у следующих поколений.

– Это будут проблемы следующих поколений.

– Если сказать, что первого номера нет, поскольку в Братстве не может быть сильнейшего, вопросы отпадут, а у низших номеров появится стимул развития.

– Вы предлагаете смыть позор забвением, но, на мой взгляд, это равносильно смирению с позором, а не избавлению от него.

– Мы должны вести Орден в будущее, а не разрушать его. Орден и так лишился Священной Звезды и доброй части Братства. Каких потерь Вы ещё желаете?

– Возможно, мы сможем вернуть Звезду после того, как Коготь умрет, но, в то же время, он может сделать и так, что после его смерти мы её ни за что не найдем.

– Вместе с удалением Когтя из истории мы можем удалить из истории и утрату Звезды. Достаточно лишь запретить нынешним поколениям упоминать об этом факте, а будущим представить всё в том свете, будто бы Звезда спрятана в одному лишь Совету ведомом месте.

– А если через много лет Звезда найдется?

– Тогда это будет грандиозное событие. Функционирующий в то время Совет должен будет признать найденную Звезду фальшивой и изъять её, чтобы через несколько поколений вернуть на законное место в качестве настоящей Звезды.

– Ха-ха, я уж было думал, что сегодня мы снова примем решение, аналогичное решению трехлетней давности: «оставить Когтя в покое до тех пор, пока он не трогает нас». Но, похоже, в этот раз Совет вынесет что-то новенькое: «оставить Когтя в покое до тех пор, пока он не трогает нас, и запретить всяческие упоминания о нём».

– Не вижу в этом ничего забавного.

– Объявляю голосование открытым, – прогремел низкий мужской голос. – Первый вопрос: убить Когтя или оставить всё, как есть, и впредь не трогать его.

Каждый из Мудрейших поочередно высказал свои мысли по этому поводу. Голосами большинства, как и в прошлый раз, было решено оставить Когтя в живых. Лишь трое высказалось за убийство Кэрэндрейка, и только один воздержался от голосования.

– Второй вопрос: устроить ли состязание для поисков нового Бивня или же оставить рассмотрение этой проблемы «на потом».

На сей раз Мудрейшие сошлись во мнении, что ситуацию с поиском нового Бивня следует обсудить более тщательно.

– Третий вопрос: вычеркнуть все упоминания о Когте из истории Ордена или же оставить это позорное пятно?

Решение придать титул Когтя и всех, кто когда-либо его носил, забвению было принято единогласно.

– Четвертый вопрос: стоит ли запретить нынешним поколениям упоминать об утрате Орденом Священной Звезды, а поколениям будущим представить всё в том свете, будто бы Звезда спрятана в одному лишь Совету ведомом месте?

Две трети членов Совета проголосовали в поддержку изменения истории.

Голосование подошло к концу, а уже на следующий день по всему Ордену был провозглашен запрет на всяческое упоминание всех, когда-либо носивших титул первого из Карателей, а также потери Сорокаконечной Звезды. Так, одним лишь повелением наделенных властью людей, была полностью переписана создававшаяся на протяжении тысячелетий история Сокрытого Ордена. Чтобы смыть с себя позор, нынешнее поколение Совета Мудрейших смыло все заслуги, которые Ордену принесло не одно поколение Когтей.

«Насколько низко может пасть Совет Мудрейших, пытаясь сохранить лицо своё?» – записала бунтарские строчки в своем дневнике Жаклин. Она ненавидела Когтя за то, что он сделал, но ещё больше стала ненавидеть Совет Мудрейших, ведь для Сокрытого Ордена именно он, возжелавший переписать историю, являлся большим проклятием, нежели предавший Орден Коготь. Жаклин твердо решила, что вместе с титулом Жала она передаст следующим поколениям и всю правду о событиях, произошедших на её памяти и приведших к изменению событий прошлого. Всё это будет записано в её дневнике.

Из следующей главы вы узнаете о том, во что превратился «Вперед Идущий» город, и как старый мост «поприветствовал» пожелавших по нему пройти.

====== Часть 6. “Разделение”. Глава 49 ======

О том, во что превратился «Вперед Идущий» город, и как старый мост «поприветствовал» пожелавших по нему пройти

Трилунская Империя, просуществовавшая несколько тысяч лет и процветавшая на протяжении всего времени своего существования, в одночасье была разрушена неведомыми силами. Империя, в четыре раза превышавшая все Королевства Запада по своей территории, полностью обратилась в руины менее, чем за одну ночь. Ни одной армии мира подобное неподвластно. Даже Сокрытый Орден не смог бы свершить этого, особенно за столь короткий срок. Здания были разрушены, но это не было виной землетрясения.

– Какая, черт возьми, сила могла сотворить подобное? – произнес Вэй Арэн, разглядывая руины Эмин-Алотароса, десять лет назад известного, как самый многолюдный из приграничных городов Трилуна.

«Эмин Алотарос» в переводе с трилунского языка означает «вперед идущий». Соответствуя своему названию, Эмин-Алотарос позволял каждому, попавшему сюда, реализовывать свои амбиции. Из него вёл на Запад караванный путь, на Восток вела дорога к столице, в которой были расположены и другие крупные города. Именно в Эмин-Алотаросе находилось главное отделение купеческой гильдии, а также большое количество школ ремесла. Каждый день в этом городе царил праздник: уличные артисты ежедневно давали свои представления, развлекая приезжих, не было ни дня, чтобы хотя бы одна из множества пекарней, блинных, пельменных, кондитерских и им подобных заведений не устраивала бесплатную дегустацию. Шум, гам, смех, звон монет – какими только звуками не был наполнен Эмин-Алотарос! Но сейчас здесь царила мертвая тишина.

Разрушенные здания, разбитые дороги, покореженные кованые ограды, – вот что сейчас представлял собой приграничный Трилунский город. Куда ни кинь взгляд, всюду земля усеяна обломками строений, разбитой посудой, сломанными предметами быта трилунцев. Попадались и целые вещи, но их было меньшинство. В одном этом городе погибшие исчислялись тысячами. В первые годы после трагедии немногочисленные выжившие жители Трилунской Империи собирали мертвые тела сограждан по всем городам и сжигали их на больших кострищах. Сжигали, потому что невозможно было вырыть столько могил.

Зелорис подошел к одному разрушенному зданию. Уцелела лишь задняя стена, по которой можно было понять, что в этом доме раньше было три этажа. Мечник нагнулся, отодвинул деревянную балку и достал из-под обломков пролежавшую там десять лет тряпичную куклу.

– Её хозяйка могла быть уже взрослой, – прошептал мечник, после чего посадил куклу возле уцелевшей стены и положил подле неё сорванный там же цветок.

– Что здесь написано? – рядом с тем местом, где Зелорис нашел куклу, Вэй поднял выцветший лист бумаги, на котором детским почерком было аккуратно выписано несколько слов, и протянул его Гордиславе.