Текст книги "Шагай вперед, мой караван... (СИ)"

Автор книги: Элеонора Мандалян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Гарри озадаченно наблюдал за ними, казалось, только сейчас осознав, какие страдания причинил этому юному, запутавшемуся в его сетях, существу. Левон тихонько прикрыл за дочерью дверь и молча сел напротив бывшего зятя, выжидательно глядя на него.

– Я пришел поговорить о разводе, – начал тот, отводя глаза в сторону. – Ведь, если мы с Ингой расстались, это надо оформить юридически. Чтобы никто ни от кого больше не зависел.

– И чего же ты ждешь от меня?

– Ну-у, нам с Ингой, наверное, нужно подать заявление в суд.

– Вот что, милый мой зять, – тяжелый взгляд Левона был полон презрения и сострадания одновременно. – Прежде чем говорить о разводе, давай-ка вернемся на несколько минут к началу вашего, с позволения сказать, романа. Расскажи мне, зачем тебе понадобился этот брак.

– Я влюбился в Ингу, я думал...

– Сказки оставь для своего сына, – жестко прервал его Левон.

Гарри вскинул на него испуганный взгляд.

– Да-да, голубчик. Ты правильно догадался. Я все про тебя знаю. Так что кончай ломать комедию и веди себя как мужчина. Хотя бы со мной. Так зачем тебе понадобилась эта афера?

Опустив голову, Гарри молчал.

– Я в третий раз спрашиваю, зачем тебе это понадобилось?

– Мне нужно было зацепиться в Штатах, – наконец выдавил из себя он, попрежнему не поднимая головы.

– Я это понял. Некоторые наши шустрые соотечественники, я имею ввиду – такие как ты, используют с этой целью фиктивные браки. Они обманывают государство, но, по крайней мере, не обманывают друг друга. При согласии обеих сторон, они заключают между собой сделку.

– У меня не было денег заплатить за фиктивный брак. Вы ведь знаете, как сейчас живут в Ереване. На хлеб и то не всегда хватает.

– И ты нашел прекрасное решение проблемы. Поошивался в колледже среди наших эмигрантов, нашел молоденькую неопытную девочку,обкрутил ее, уговорив тайком расписаться. И хоть брак для тебя лично был фиктивным, это не помешало тебе два с половиной года спать в ее постели и жить на всем готовом в нашей семье. Моя жена все это время кормила и обстирывала тебя. Но хуже всего то, что Инга имела несчастье полюбить такого негодяя как ты, и не известно еще, как она с этим справится и справится ли вообще. Ты поломал ей жизнь. А потом, как на вокзале, подхватил вещички, сошел с поезда и был таков. Здорово у тебя это получается. Ведь если я сейчас перебью тебе все кости, и тогда мы с тобой не расквитаемся.

– Что вы предлагаете? – мрачно спросил Гарри, наконец отрывая глаза от пола.

Их взгляды скрестились как два клинка. В глазах Гарри была уверенность молодости, что он сумеет постоять за себя физически. Но был и страх – страх, что время, проведенное в этом доме, время его вынужденной оторванности от своей настоящей семьи, может оказаться потраченным впустую, если этот въедливый старик и впрямь попытается расквитаться с ним. Ведь брак еще не был расторгнут. А значит он не мог доставить себе такое удовольствие – просто хлопнуть дверью и уйти. Он все еще зависел от этих людей. И это заставляло его сдерживаться, идти на любые ухищрения, чтобы не нагнетать обстановку, не вынуждать их на крайние меры.

– Так. Ну а какого черта ты так долго тянул?

– Мне нужно было дождаться, чтобы Инга стала гражданкой Америки. Только в этом случае моя натурализация решалась почти автоматически. Если бы она осталась с грин-картой, при разводе меня могли выдворить из страны, посчитав наш брак недействительным. И тогда вся эта затея теряла смысл, – с циничной откровенностью объяснил “зять”. – Такие у них порядки.

– Боюсь, ты не достаточно хорошо изучил их порядки, – неопределенно заметил Левон, не пожелав однако пояснить, что он имел ввиду. – Ну а твоя настоящая жена в курсе? Она знает, что ради вашего переезда в Америку ты столько времени спал с другой женщиной?

– Нет, что вы! – В глазах Гарри снова промелькнул страх. – Она ничего не знает об Инге. Она думает, что я здесь легально жил по рабочему гаранту, потом подал дела на грин-карту и ждал, когда подойдет срок ее получения.

– Расписано как по нотам. Ты молодец. Редкой целеустремленности семьянин. Все продумал, все взвесил, – расслабленно говорил Левон, откинувшись на мягкую спинку дивана и задумчиво-оценивающим взглядом скользя по напряженно застывшей фигуре смазливого афериста. – Все учел. Кроме одного. – Голос его, в миг изменившись, загудел, как взвившаяся в воздухе плеть. – Ты не учел, что люди не всегда поступают так, как тебе того хотелось бы. За страдания и боль, причиненные моей дочери, за обман, с которым ты посмел переступить порог моего дома, ты будешь жестоко наказан. А теперь вон отсюда! Чтобы духу твоего здесь больше не было!

Гарри не сдвинулся с места. Левон вопросительно и гневно поднял бровь.

– В чем дело? Ты не расслышал меня?

– Я хочу получить развод. Ведь вы тоже не заинтересованы сохранять этот брак. Нам нужно договориться.

– Я сказал: Вон отсюда! Мне с тобой не о чем договариваться.

– У меня куплены билеты в Ереван – туда и обратно,– взмолился Гарри. – Я еду за семьей. Мне не так легко было собрать на это деньги.

– Ты действительно ждешь, что я тебе посочувствую? Оригинал... И у тебя хватает совести напоминать мне, как и за чей счет ты их собирал? – Усилием воли погасив гнев в глазах, Левон добавил почти елейно: – А ты поезжай, дружок. Развод от тебя не убежит. Привози семью. А там поглядим. Может я и соглашусь отпустить тебя на все четыре стороны. Билет-то на когда взял?

– На 21 мая.

– Через 10 дней, значит. Ну-ну.

Гарри явно струхнул, поняв, что не рассчитал соотношение сил. Спокойная, даже зловещая уверенность в себе отца Инги настораживала его, выбивала почву из-под ног. Он поднялся, ссутулив плечи и опустив голову. И уже в дверях, совсем как провинившийся школьник, проговорил:

– Простите меня, если можете, Левон Давидович. Я не думал, что все это так обернется. Я не хотел причинять Инге такую боль. Вы – чудесная семья. Мне искренне жаль... Простите. – Он выскочил на улицу, так и не подняв глаз на Левона.

– Жаль ему, – пробормотал Левон сквозь зубы. – Сдрейфил. Только и всего. Такие не знают ни раскаяния, ни сострадания. Такие ходят по трупам.

Он взял телефонную трубку, вышел на задний дворик и позвонил Давиду.

– Зайди к нам, сынок. Поговорить надо.

Глава 65

На следующий день, в субботу, Лане удалось-таки уговорить мужа поехать с ней к директору института на party. Левону очень не хотелось, но он понимал, что должен это сделать ради жены. Они рискнули, наконец, первый раз оставить Ингу одну.

Дом директора, как и следовало ожидать, находился в одном из самых богатых, самых фешенебельных районов Лос-Анджелеса. Ему, конечно, было далеко до дворцов кинозвезд, располагавшихся там же, на Сансет бульваре. Но скромным эмигрантам, коими считали себя Лана с Левоном, и этот трехэтажный особняк с видом на океан показался роскошью. Один из двух его бассейнов привлек внимание Левона, как инженера. У него отсутствовали бортики, и вода свободно переливалась через края. Благодаря такому хитроумному приему, поверхность бассейна зрительно сливалась с лежащим ниже океаном, составляя с ним как бы одно целое.

– Знаете, как называется такой бассейн? – сказала подошедшая к ним Сара. – Swimming Pool Infinity. – (“бесконечный бассейн”) – И это еще не все его достопри мечательности. Пойдемте, я покажу вам продолжение. Хозяева не возражают, чтобы мы разгуливали, где хотим.

Войдя в дом, они спустились на этаж ниже и оказались в кабинете Дэни. Одна из его стен представляла собой огромный аквариум, в котором плавали небольшие скаты, осьминоги, змеевидные мурены. На декоративных камнях, с ленивой пластичностью перебирая щупальцами, лепились разноцветные живые кораллы и актинии. Несли свою вахту вертикально застывшие морские коньки.

– Этот аквариум, – объясняла Сара, – одновременно является стеной бассейна. Когда там кто-то плавает, отсюда его хорошо видно. А у того, кто плавает, полная иллюзия, что он в компании этих милых морских существ.

– Потрясающе! – пробормотала Лана, следя за пестрой живой лентой, зигзагами носившейся из конца в конец аквариума. – УДэни богатое воображение.

– Дэни только поддерживает дом в надлежащем виде, – возразила Сара. – А создавал все это его отец. Он был известным сценаристом.

Они вернулись в гостиную с механическим роялем посередине. Гости были повсюду – в выложенной красным гранитом кухне, в детской, в домашнем джиме и биллиардной. Сам Дэни укрылся в своем кинозале, показывая кому-то на экране во всю стену семейный фильм. Похоже, все тут чувствовали себя достаточно непринужденно – свободно разгуливали по дому, общались друг с другом и с супругой шефа – молоденькой немкой невзрачной наружности. Все, кроме Ланы и Левона, которые не знали куда себя приткнуть и чем заняться.

Во дворе хлопотали несколько официантов, обеспечивающих catering на дому. На привезенных с собой складных столах они расставили большие чаны и противени под блестящими металлическими крышками, разложили салаты со всевозможными дрессингами, неизменную пиццу нескольких видов, фрукты, десерт. В больших пластмассовых баках с колотым льдом плавали банки с пивом и прохладительными напитками.

На угощение никто никого не зазывал. Гости обслуживали себя сами. Лана с Левоном, не привыкшие к таким “босяцким”, как они считали, аля-фуршетам, чувствовали себя стесненно.

Неожиданно рядом оказался хозяин, обнял обоих за плечи и по– приятельски спросил:

– Why aren’t you eating anything? Don’t you like the menu? (Почему вы ничего не едите? Вам не нравится меню?)

– Oh, come on, Dani. – Пересилив чувство неловкости, Лана назвала шефа, как все в институте, по имени. – We are just getting started. (Ну что вы, Дэни. Мы уже приступаем.)

– Mister Procophev, glad to see you at my place (Мистер Прокофьев, рад видеть вас у себя), – вежливо обратился хозяин к Левону, вполне логично решив, что муж и жена должны носить одну фамилию.

Лана едва удержалась, чтобы не фыркнуть. На лице Левона ни один мускул не дрогнул.

– How long are you here? (Как давно вы здесь?)

– Six years (Шесть лет), – ответил Левон бойко.

– Did you settle in OK?

Хоть эта фраза была ему не слишком понятна, Левон интуитивно догадался, что хозяин интересуется, как они устроились в Америке, и на всякий случай, чтобы не попасть впросак, повторил любимое выражение сына, заставившее Дэни улыбнуться:

– So-so.

– Your wife is a great employee (Ваша жена прекрасный работник),– сказал Дэни, благосклонно взглянув на Лану. -You should be proud of her (Вам следует гордиться ею).

Поняв, что речь идет о его жене, Левон ответил:

– Thank you, Dani.

Похлопав Левона по плечу и еще раз улыбнувшись Лане, хозяин перешел к следующей паре. И хоть оба понимали, что он проявлял по отношению ко всем гостям дежурное гостеприимство, они сразу почувствовали себя свободнее и, вооружившись тарелками, направились к столам с угощением.

Оставшись дома одна, Инга принялась ходить из угла в угол, не зная чем себя занять. Ничто ей было не мило. Она не хотела даже думать об уроках, не хотела смотреть телевизор, не хотела выходить на улицу. Мысли о самоубийстве время от времени приходили ей на ум. Она вполне могла бы осуществить это, если бы не была такой трусихой. Сама смерть ее не страшила, потому что она больше не вери– ла в жизнь, ее страшил процесс умирания.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Инга вздрогнула. Кто это может быть? Сборщики donation? Carpet cleaners? Она тихонько подошла к двери, заглянула в глазок и отпрянула, как ошпаренная. Ее лицо стало мертвенно серым, без единой кровинки.

– Инга! Открой! Это я, Гарри.

Она стояла не шелохнувшись.

– Прошу тебя, открой. Я знаю, что ты одна дома.

Он подождал еще немного,а потом она услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине. Распахнув дверь, Гарри оказался лицом к лицу с Ингой.

– Прости, ключи-то все еще у меня. Ты не открывала, пришлось ими воспользоваться.

– Откуда ты знаешь, что я дома и что одна?

– Караулил. И видел, как уехали твои родители.

Инга молча протянула вперед руку.

– Что? – не понял он.

– Верни ключи.

Нагло глядя ей в глаза, он положил ключи себе в карман.

– К этой теме мы вернемся чуть позже, ладно. Все будет зависеть от того, как пойдет наш разговор. Я могу войти?

Она посторонилась. Прикрыв за собой дверь, он прошел в гостиную.

– Инга, я не хотел бы, чтобы мы расстались врагами. Знаю, я причинил тебе зло. Прости меня, если можешь.

– Что теперь тебе от меня нужно, Гарри? – Она разговаривала как автомат – без эмоций, без интонаций, глядя в одну точку.

– Развод. Пожалуйста, давай поедем прямо сейчас в суд и тихо, мирно подадим заявление о разводе. Ведь ты же не захочешь уже никогда быть моей женой, так зачем тебе эти, утратившие смысл, обязательства. Они помешают тебе стать женой человека, которого ты, может быть, полюбишь.

– А тебе – привезти сюда свою настоящую семью.

– А мне – привезти сюда свою семью, – хладнокровно подтвердил он. – Поедем в суд. Это займет у тебя полчаса, не больше. Ну будь умницей. Не вынуждай меня на крайние меры.

– Остановись, пожалуйста, поподробнее на “крайних мерах”.

– Изволь. Видишь это? – Садистски усмехнувшись, он достал ключи, покрутил ими перед носом Инги и сунул их обратно в карман. – С их помощью мои друзья могут свободно проникнуть ночью в ваш дом. И что они тут натворят, я не берусь даже предугадывать. При этом, учти, пострадать могут не только вещи, но и их хозяева. Ведь ты же понимаешь, что я просто так не брошу кошке под хвост почти три года своей жизни.

Не успев понять, откуда взялись у нее силы, Инга влепила ему пощечину, вложив в нее всю свою боль, все возмущение и ненависть. Восточная кровь мгновенно вскипела в нем. Сжав кулаки, вне себя от ярости, он двинулся на нее:

– Ах ты еще и драться, поскуда.

С перекошенным лицом Гарри занес руку над съежившейся в комочек Ингой. Но нанести удар не сумел. Его тело вдруг все обмякло, ноги подкосились и он, будто лишившись разом костей, медленно осел на пол.

В дверях стояла Вика, испепеляя его взглядом.

– Сестренка! – взвизгнула Инга, бросаясь к ней. – Этот негодяй хотел убить меня!

– Подожди, – отстранила ее Вика, не спуская глаз с застывшего, как кролик перед удавом, парня. – Ключи на пол! – скомандовала она. – Живо!

Гарри, как во сне, вытащил из кармана ключи и осторожно положил их рядом с собой. И вдруг его обуял неконтролируемый, животный страх и потребность бежать, бежать без оглядки. Он вскочил на ноги, но, не рискнув пройти к двери мимо сестер, бросился на патио. Обдираясь в кровь об колючие сплетения густого кустарника, Гарри протиснулся сквозь живую изгородь. Проделать такое в обычном состоянии было практически невозможно. Шатаясь, выписывая вензеля на подгибающихся ногах, он заковылял в сторону улицы.

Вика глубоко вздохнула, расслабилась и только после этого взглянула на сестру:

– Ну вот и все. Это чудовище сюда больше не сунется. А теперь здравствуй, мученица. – Они обнялись.

– Что это с ним стало? Чем ты его так напугала?

Вика неопределенно пожала плечом.

– Своим внезапным появлением наверное. Лучше пошли со мной на drive way, я хочу тебе кое-что показать.

– А если он?..

– Я же сказала, он никогда сюда больше не вернется. Забудь о нем. – Вика остановила разом отяжелевший взгляд на переносице сестры и очень медленно, выделяя каждое слово, проговорила: – Он испарился, как туман, из твоих мыслей, из твоего сердца, из твоей жизни. Ты никогда не любила этого человека.

Инга набрала полные легкие воздуха и с облегчением выдохнула его – весь, до последней капли, словно исторгнув из себя застарелую болезнь. Щеки ее порозовели, а глазам вернулся утраченный блеск. Ее слегка оттопыренные, как у капризного малыша, губы самопроизвольно растянулись в умиротворенной улыбке.

– Ой, Господи, как легко стало на сердце,– проговорила она, продолжая блаженно улыбаться.

– Ну теперь-то ты можешь выйти?

– Конечно могу! – Инга мотыльком выпорхнула за дверь.– Ой! Красота-то какая! – всплеснула она руками.

Там, на drive way, стоял ярко красный, сверкающий Porsche-911-Lady.

– Ух ты! Вот это да! – бормотала Инга, разглядывая машину то спереди, то сзади. – Это чья ж такая? Неужели ты приехала на ней?

– Да, я приехала на ней. Хочешь в салоне посидеть?

– Еще бы! – Инга собралась сесть на пассажирское место, но Вика ее опередила.

– За руль садись. Там интереснее.

Устроившись на мягком сидение, Инга разглядывала приборную панель, зеркала и обшивку, погладила телесной мягкости черную кожу.

– Нравится?

– Спрашиваешь! Мечта идиота!

– Тогда на. – Вика протянула ей ключ на увесистом металлическом брелоке.

– Доверяешь?

– Это твоя машина. Я привезла ее для тебя.

– Ты шутишь... – Инга искоса, не смея верить в услышанное, посмотрела на сестру и с осуждением добавила: – Разве так шутят?

– Для шуток можно было бы найти что-нибудь полегче. Я перегоняла ее для тебя из Сан-Францисо целых пять часов.

– Ой, мамочки, я сейчас умру! Не верю... не могу поверить. Повтори еще разочек. Что ты сказала?

– Это твоя машина. Она полностью выкуплена, за нее не нужно платить каждый месяц. Документы на заднем сидении. Они оформлены на твое имя. Машина спортивная, мощная. Только смотри, не лихачь, а то на тебя и так будут все обращать внимание.

– Викулечка! Солнышко! Такое бывает только во сне! – Инга бросилась ей на шею. – Я не знаю, как мне благодарить тебя? У меня и слов-то таких нет.

– А ты меня уже отблагодарила.

– Это чем же?

– Пойди, посмотрись в зеркало.

Можно представить себе изумление и радость родителей, когда, вернувшись с party, они увидели у дома великолепную машину и обоих сестер, сияющух и счастливых. Они смотрели на свою старшую дочь и не верили глазам – перед ними была прежняя Инга. Когда же она рассказала им о последнем визите Гарри и обо всем, что за этим последовало, негодованию Левона не было предела. Лана не проронила ни слова, она лишь не сводила глаз со своей младшей дочери.

Глава 66

В понедельник утром Вика самолетом вылетела обратно. Всматриваясь в густую небесную синеву, она задумалась над тем, что есть человек. Среда его обитания – самое дно воздушного океана 100-километровой глубины. Человек носит на своих плечах эту колоссальную толщу атмосферы, весом, как минимум, в тонну – из рассчета 1 килограмм на квадратный сантиметр. Ну чем не глубоководная рыба! Он кружит вместе с узурпированной им планетой вокруг одной из бесчисленных звезд мироздания, которой всем обязан и которую сам же неуважительно обозвал “Красным карликом”, со скоростью 30 км в секунду или 108 000 км в час, и даже не ощущает этого головокружительного движения, так он ничтожно мал.

Но как невидимые невооруженным глазом микробы могут убивать живой организм, разрушая его изнутри, так человечество убивает Землю, эту прекраснейшую из планет, разъедая и опустошая ее недра, отравляя ее атмосферу, истребляя ее растительный и животный мир, в том числе и самих себя. Сколько земных цивилизаций стали уже жертвами собственного безрассудства. А теперь вот на очереди еще одна. И о ней нельзя даже сказать, в ее оправдание, что она не ведает, что творит. Еще как ведает! А творит. Но ведь кто-то должен взять человека за руку. Кто-то должен сказать ему: Остановись! Одумайся!

Самое обидное в том, продолжала размышлять Вика, что человек – не микроб, не глубоководная рыба, не вертикально ходящее животное. Человек – явление космическое, бессмертный дух, облаченный в плоть. Кто поможет ему вернуть память о нем самом, о сущности его и истоках? Вика готова была выдвинуть свою кандидатуру. Но как и кому?

Как жаль, что нет Стива. После их встречи в Сан-Франциско она его больше не видела. Обычно ей с легкостью удавалось найти и вычислить любого человека. Но Стив, должно быть, умело блокировался, становясь “невидимым” и недосягаемым. Вика ни на минуту не забывала о нем, не переставала ждать, веря, что рано или поздно он обязательно объявится. Да, он ей был очень нужен. В первую очередь потому, что он был такой же как она. В его присутствии она не чувствовала себя белой вороной среди людей.

– А я лечу к тебе. – Эти слова, сказанные почти шепотом, прозвучали у самого ее уха. Вздрогнув от неожиданности, Вика резко обернулась.

В следующем ряду, прямо за нею сидел Стив.

– Боже! Неужели это ты!?.

– Если я это я, то значит я, – рассмеялся он.

– Бессовестный! Ты видел меня и только к концу полета проявился?

– Мне же интересно было узнать, что ты обо мне думаешь.

– Ах ты!.. Ну подожди! Вот приземлимся... – Вика вся лучилась от счастья и ерзала на месте, будучи не в силах дождаться посадки.

Наконец, они оказались лицом к лицу в здании аэропорта, с откровенным любопытством разглядывая друг друга.

– А ты возмужал с тех пор как, – заметила Вика. – Странно, ты меня даже смущаешь.

– А ты еще больше похорошела. Стала мягче, пластичнее, увереннее в себе. Я же просил тебя не выбирать тропу женщины.

– Теперь это что – комплимент или упрек?

– It’s up to you. – (Решай сама).

– Понимаешь, род занятий обязывает. Они так муштруют перед этим объективом. Иной раз чувствуешь себя гутаперчивой куклой в руках оператора, фотографа, режиссера. Вертят, как хотят. Сядь так, посмотри этак. И потом, я ведь по вечерам беру классы актерского мастерства и гимнастики...

– Все это ерунда. Ты просто взрослеешь и разматываешь заложенную в тебе программу.

– Что я тебе, цепочка ДНК, что ли. Это теперь больше по маминой линии, она целый день рисует там DNA. Скажи лучше, почему ты так надолго исчез. Я пыталась найти тебя, но не смогла. – Ей не нужно было объяснять, каким способом она искала его. Но Вика все же спросила: – Ставишь блоки?

– Ага.

– А меня научишь?

– Нет проблем.

Он не ответил на ее основной вопрос, а она не стала переспрашивать. Они взяли такси. Не договариваясь, Вика назвала водителю адрес:

– West Berkeley city, please. San Pablo Avenue.

Уже перед подъездом своего дома она сказала:

– Чем искать скамейку или кафе, посидим у меня. Верно? Дома найдется, чем нам перекусить.

Он молча кивнул и последовал за ней. Своей квартиркой, которую Вика снимала в нескольких блоках от университетского кампуса, она могла гордиться и потому, не задумываясь, предложила именно этот вариант. Ее гостиная была обставлена не дорогой, но очень своеобразной, современной мебелью.В углах пара скульптур в стиле модерн, на стенах картины-барельефы. И ни одной культовой безделушки или образа, привязывающего к той или иной религии.

– Присаживайся, где тебе удобно, а я сейчас быстренько что-нибудь приготовлю. Не возражаешь?

– Не возражаю.

Прежде чем отправиться на кухню, Вика прислонилась к углу дверного проема и некоторое время молча, с блуждающей на губах улыбкой смотрела на своего гостя. Он стал выше ростом, раздался в плечах. К длинным темным волосам (которые он теперь носил покороче) прибавилась еле заметная, обрамляющая нижнюю челюсть бородка. Крупный, чувственный рот, густые, выразительно изогнутые брови и отрешенный взгляд этих сумасшедше-необычных глаз, цвета болотной топи, в частоколе растопыренных ресниц. Одет он был чистенько, аккуратно и просто – темно-синие джинсы и белая хлопчатобумажная рубашка с растегнутым воротом. На ногах не излюбленные американские кроссовки, на все случаи жизни, а мягкие кожаные туфли.

– Я ужасно рада тебе, Стив, – задумчиво проговорила Вика и скрылась на кухне.

Стив не попросил занять его телевизором, журналом или альбомом на время ее отсутствия. Пока она готовила, он сидел неподвижно в кресле, откинув руки на подлокотники. Собственно,“откинул” он не только руки, а все тело, умчавшись душой в, одному ему известные, дали. И когда Вика пригласила Стива к столу, ему понадобилось время, чтобы вернуться в ее уютную гостиную.

За едой они почти не разговаривали. Любой обычный человек расценил бы такое поведение гостя как странность или невоспитанность. Но не Вика. На самом деле они общались и довольно активно, только на другом – не требующем слов – уровне.

– Спасибо. Было очень вкусно. Тебя занимает вопрос, почему я так долго отсутствовал, – наконец, сказал Стив, обтерев губы салфеткой.– Я отвечу тебе. Все это время я был в Индии, в Ашраме у Саи Бабы. Он – мой университет. Моя школа жизни.

Глаза Вики заблестели.

– У Саи Бабы! С ума сойти! И ты уже окончил этот университет или обучение продолжается?

– Оно будет длиться столько, сколько соблаговолит остаться на земле Саи Баба, независимо от того, где я физически нахожусь.

– Стив... – Вика взяла его за руку. – Я хочу увидеть его.

– А для чего, по-твоему, я здесь?

– Шутишь! – озадаченно проговорила она, не зная, как ей реагировать на это заявление.

– Ты так настойчиво призывала меня, что я не мог не откликнуться.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что услышал мой зов там, в Индии, все бросил, сел на самолет и прилетел в Калифорнию?

– Ну да. Именно это я и хочу сказать. А что тут такого?

– Ты прилетел, чтобы забрать меня к нему?

– Да. Если ты готова.

– Готова! Очень даже готова!

– Ты гражданка Америки?

– С недавних пор. Могу паспорт показать.

– Паспорт тебе понадобится на таможенних. Это хорошо. Значит никаких виз оформлять не нужно.

– Когда мы можем вылететь?

– Хоть завтра. У меня других дел здесь нет.

– Тогда прямо сейчас звоним в аэропорт и заказываем билеты на ближайший рейс... Куда?

– В Бомбей.

Безо всяких проволочек им зарезервировали два горящих билета на 7 a.m. следующего дня, на самолет компании Air India. Вика была вне себя от счастья.

– Ты, естественно, останешься у меня до утра?

– Если тебя это не стеснит...

– Да о чем ты говоришь! Нам ведь вставать чуть свет. А места вон сколько. Я постелю тебе в гостиной, на диване. Он удобный, не бойся.

– Я и не боюсь. Один знакомый йог в Индии научил меня спать даже стоя, даже на одной ноге и с открытыми глазами.

– Да ну тебя! Это уж черезчур. Я так не умею.

– Ну-у, не скромничай. Все очень просто – отключаешь сознательный ум, и ты готов.

– Просто для тебя, может быть. Я знаю, что если медитирующему удастся заставить себя ни о чем не думать хотя бы минуту, он может впасть в самадхи на долгие годы.

– Это другое. – Стив вышел на балкон, долго смотрел вниз, на безлюдную улицу. – Соскучился по Калифорнии. Здесь вечера такие прохладные, с запахом океана. Стерильная чистота кругом и покой. Ни шума, ни гама, ни суеты, ни окриков рикш и погонщиков мулов.

Он вернулся в комнату, и они потом долго еще болтали о разном, сидя друг против друга. Вика рассказала ему о своем детстве, о родителях, о том, что они с матерью родственные души, и о том, как тяжело переносит отец иммиграцию ( хотя он с ней никогда этим не делился).Стив говорил мало, больше слушал. Он вообще не отличался многословием. А по его лицу ей нелегко было определить, о чем он думает. И тем не менее общаться с ним, видеть его было для нее истинным нас– лаждением. Она готова была забыть обо всем и просто быть рядом, купаясь в мяг– ких, добрых флюидах, излучаемых им.

Спохватившись, Вика вскочила.

– Мне же надо позвонить домой и предупредить родителей, что я на неделю улетаю. А то они тут устроят розыск и переполох. И еще – собрать вещи. Что мне с собой брать, Стив?

– У тебя есть сари? – абсолютно серьезно спросил он.

– Сари?!. Конечно, нет! Откуда? – удивилась Вика.

– Тогда только самое легкое. В Индии сейчас жуткая жара.

– Ясно. Если хочешь принять душ, вот тебе банное и лицевое полотенца. Ванная вон там, через коридорчик.

Глава 67

Тем же вечером, готовясь ко сну, Левон, после долгих колебаний, решил все же посвятить жену в свои действия.

– Мы были с Давидом в суде, – сказал он как бы между прочим.

– В суде!?. Зачем? – насторожилась Лана.

– Давид, все предварительно разузнав, взял направление к юристу по линии бракоразводных процессов.

– И что же?

– Мы обстоятельно изложили ему ситуацию, заполнили все необходимые бумаги. На некоторых из них Инга, по моей просьбе, уже расписалась.Сегодня Давид отправил их почтой в суд.

– Ну и слава Богу. Эту эпопею, наконец-то, можно будет считать закончен– ной.

– Только после того, как я узнаю, что негодяй понес заслуженное наказание. Юрист сказал, что в таких случаях брак безоговорочно признается недействитель– ным, а лицу, совершившему подлог и обман государства, раз и навсегда перекрывается въезд в страну.

– Это что-нибудь изменит в нашей жизни? – прищурясь, спросила Лана.

– Да. Изменит. Я не умею быть таким как ты. Христова заповедь: “Если тебя ударят по одной щеке, подставь другую”, не для меня.

Лана не успела ответить. Неожиданно зазвонил телефон.

– Кто это может быть так поздно? – встревожилась она, но, подняв трубку, просияла, услышав милый голосок дочери. Однако в следующий момент выражение ее лица снова изменилось. Мало что понимая, Левон, сдвинув брови, смотрел на жену, слушая ее сбивчивый, взволнованный монолог.

– Что!? Улетаешь?.. Куда?.. Когда?.. Как завтра!.. С кем?.. Час от часу не легче. Может объяснишь, зачем тебе это понадобилось посреди семест... – Лана запнулась и, разом все поняв, мгновенно успокоилась. – Я тебе завидую. Ладно. Ладно. Только, умоляю, звони сразу, как долетишь, и вообще, при каждой удобной возможности. А оттуда сразу сюда. Обещаешь? И все-все расскажешь. Ну, счастливого тебе пути и мягкой посадки. Целуем. Ждем. Пока, лапонька. Будь осторожна.

Лана не могла сдержать счастливую улыбку и только головой качала. Левон молча ждал.

– Извини, сейчас все объясню. Я сама никак в себя не приду, – наконец сказала она. – По части сюрпризов наша младшая дочь непревзойденный мастер. Позавчера привезла сестре эту сумасшедше дорогую божью коровку на колесах, от которой та в миг забыла обо всех своих невзгодах. Попутно вышвырнула из дома этого наглеца. Еще и сутки не прошли, как умчалась обратно, а она уже огорошивает новым сюрпризом – завтра утром наша Виктория вылетает в Индию. Как тебе это нравится? – торжествующим тоном объявила Лана. И, не давая мужу опомниться, продолжила: – Спроси, зачем. К самому Саи Бабе!

– Наши дети уже выросли и повзрослели, а ты все такая же, какой была в год нашего знакомства, – сказал Левон с осуждением. – И в сказки про святых и волшебников веришь с тем же энтузиазмом. Я в твоего Саи Бабу и в чудеса, которые он якобы творит, не верю, а потому и восторгов твоих не разделяю. Человек есть то, что он есть. И не надо так упорно искать в нем скрытый смысл. Он, как любая тварь на земле, рождается, вырастает, размножается, стареет и погибает, чтобы уступить место следующему, удобрив на последок собою землю. Вот и весь сказ.

– Эх, Левушка, Левушка. – Во взгляде Ланы, устремленном на мужа, было сочувствие и упрек. – Столько раз мы с тобой на эти темы беседовали, столько подтверждений ты получил – от меня, от Вики, от ушедшей матери – и ничто тебя не переубедило. Ты нацепил себе на глаза шоры и не хочешь их снимать. Видно, тебе так легче жить.