Текст книги "Шагай вперед, мой караван... (СИ)"

Автор книги: Элеонора Мандалян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Деточка! У меня нет для тебя слова “нет”, запомни это.

– Много ли любви в вашем сердце?

– Ой, мало. Ужас как мало. Я зла на весь мир.Я зла на своего мужа, который сотворил со мной такое. Он поднял меня на роскошную вершину холма, а затем сбросил на самое дно, лицом в грязь.

– Вот где собака зарыта, как любит говорить мой папа. – Вика удовлетворен– но кивнула.– Ваш муж сам избрал свой путь и должен пройти через это испытание. Вы не остановили его, и вы оказались вовлеченной в естественный ход вещей. But now it is over. Forget about it. Тетя Натель, миленькая. Срочно учитесь любить. Всё и всех! Чужих и близких. Друзей и врагов. И себя.

– Себя я ненавижу в первую очередь! – горячо воскликнула Натель.

– А вы должны в первую очередь любить себя. Как творение Божье. Как частицу Бога. Любить Бога в себе! Пока вы не полюбите себя, вы не сможете любить других. А пока вы не начнете любить всё и вся, вы окончательно не поправитесь. Sorry. Это не я говорю. Таков закон жизни, посланный нам оттуда, – Вика указала подбородком вверх. Подавшись вперед, она порывисто поцеловала Натель в щеку. – Еще раз простите за эту операцию на душе. Я очень хочу, чтобы к вам вернулась гармония.

По глазам девушки Натель почувствовала, что что-то отвлекло ее. Вика сначала стала рассеянной, потом вытянула свою лебединую шею, словно к чему-то прислушиваясь, и загадочно улыбнулась.

– Простите, тетя Натель, я ненадолго отлучусь. Встретимся минут через 15 на этом причале. – Она упорхнула с такой быстротой и легкостью, что Натель не успела даже заметить, в каком направлении.

Вика не шла – летела по тропинке, протоптанной тысячами человеческих существ, жадно искавшими свое место в мироздании. Другие – заземленные – сюда, как правило, не попадают. Здешняя аура не для них. Вике встретилось на пути несколько человек, приветливо ей улыбнувшихся. Она машинально улыбнулась в ответ, даже не увидев их. И наконец остановилась перед тем, кого искала.

Он сидел на каменном парапете, подпиравшем склон. Руки на коленях, глаза закрыты. Вика тихонько опустилась рядом, глядя на юношу так, будто встретила близкого, давно знакомого ей человека. Стройное, сильное тело. Волевое лицо с четко обозначенными скулами и подбородком, хорошо вылепленный высокий лоб. Волнистые темные волосы почти касаются плеч. Кисти рук, как у музыканта или философа – длинные пальцы с прозрачными овальными ногтями и выделяющимися суставами.

– Я люблю тебя, – тихо, но внятно проговорила Вика, сама не понимая, почему именно эти слова послало ее сердце.

Юноша открыл глаза – цвета заболоченного пруда – с внимательной доброжелательностью посмотрел на нее и без улыбки ответил:

– Я тоже люблю тебя.

– Ты – первая моя находка! – радостно сказала Вика.

– А ты для меня уже третья.

– Ух ты! Правда?!. И все здесь?

– Нет. Те двое сейчас в Европе.

– Значит, здесь только ты и я?

– Не совсем. Я тоже, считай, не здесь. Получается, только ты.

– Меня зовут Виктория.

– А меня Стив.

– Я тебя сразу почувствовала. Вон оттуда. – Она показала на противополож– ную сторону пруда.

– Я почувствовал тебя раньше. Когда ты только подъезжала к паркингу. Знаешь, что я делал с закрытыми глазами?

– Знаю. Вызывал меня.

– Точно. – Он улыбнулся. Она в жизни не видела такой улыбки, разлившей– ся и затопившей ее, как океан – океан бескорыстной, чистой любви, которая умеет только отдавать.

– Нам нельзя терять друг друга.

Он кивнул.

– Но я сейчас живу в Сан-Франциско.

Он снова кивнул: – Это не преграда.

– Как сказать. Иногда мне очень трудно быть все время одной.

Он удивленно поднял густую бровь: – Разве ты когда-нибудь бываешь одна? Разве такое возможно?

– Ты прав. И все же.

– Это оттого, что ты слишком отождествляешь себя со своим телом. Ты чувствуешь себя девушкой.

– А кем же еще мне следует себя чувствовать?

– Тем, кто ты есть на самом деле... Ты учишься в Беркли?

– Да.

– Я приеду к тебе.

– Договорились. – Вика поднялась. – Ты уверен, что мы не потеряемся?

– Будь для этого чуть чувствительнее, чем сегодня.

– Я постараюсь.

Она помахала ему рукой и, став еще более воздушной, побежала, едва касаясь земли, по кромке озера назад, к причалу.

На обратном пути в машине царило радостное умиротворение. Лана и Натель сидели сзади, держась за руки, и блаженно улыбались – то ли друг другу, то ли каждая своим мыслям. Вика и за рулем продолжала парить над землей. Она нашла то, о чем неосознанно тосковала.

Юноша из Ашрама был прав, говоря, что одной быть невозможно. Конечно же всегда и везде она чувствует Божественное присутствие. Она черпает оттуда силы и уверенность в себе. В трудные минуты она получает подсказку и помощь. Однако ей этого недостаточно. Ей нужна родственная душа – живая, облаченная, как и она, в физическое тело. Чтобы с ним или с ней можно было поговорить, заглянуть в глаза, прикоснуться. И такая душа, наконец, нашлась. Имя ей Стив.

Глава 48

Остаток дня Вика провела дома. Пришел и Давид повидаться с сестрой. Лана купила по дороге на всех Chines food. Гарри принес кассету с русским сериалом. Инга засунула в microwave маленький плоский пакетик с сушеными кукурузными зернами, который, потрескивая, мгновенно раздулся в объемистый мешок. И после обеда семья расселась перед телевизором, грызя pop-corn и созерцая поэтизированно-американизированную историю об умных и бесстрашных, до невозможности крутых “новых русских”, умеющих лихо жить, люто ненавидить и преданно любить. Фильм о московской мафии и рекетерах, прибравших, на манер “Крестного отца”, всю местную экономику к своим, запятнанным грязью и кровью, рукам. Актеры беззастенчиво матерились, демонстрируя, что по части крепких словечек они тоже не лыком шиты и могут дать фору любому американскому боевику.

.Оторванные от Родины эмигранты с изумлением наблюдали сцены ресторанных застолий с самыми изысканными, редкостными деликатесами и с лакейски услужливыми официантами, не имевшими ничего общего с официантами советскими. Их поражали шикарные частные особняки, в которых герои разгуливали в шелковых халатах, дорогие “иномарки”, вооруженная охрана, приставленная не только к воротилам вышедшего из тени бизнеса, но и к их, укутанным в соболя и горностай, женам.

– Неужели в России действительно начали так жить? – недоверчиво вопрошала Лана. – Или они, как голливудский кинематограф, строят на экране псевдореальность, которой нет на самом деле?

– У всех по разному, – ответил Гарри. – Кто умеет шустрить и вовремя сориентировался, сейчас разъезжает по Европам, строит особняки в разных странах мира, держит деньги в иностранных банках. Ну а те, кто прохлопал ушами, дошли до нижней планки нищеты и считают копейки. А то и околачиваются в переходах метро, выпрашивая подаяние.

Гарри смотрел фильм, что называется, взахлеб. Ингу и Лану шокировали беспрестанная брань, слишком откровенные сцены секса и насилие.Вика, казалось, не видела и не слышала происходящего на экране. Она была где-то далеко. Вечер закончили чаем с пирожными.

Провожая Давида, Лана вышла с ним на drive way:

– Что-то с тобой не то, сынок. Невеселый ты какой-то последнее время. Сам на себя не похож. И почему стал приходить один, без Пегги? Неужели она так плохо переносит беременность?

– Все в порядке, мама. – Давид отвел глаза. – Просто ее иногда тошнит.

– Как? До сих пор! – Лана проницательно посмотрела на сына. – Обычно это бывает только в первые месяцы. А у нее, если не ошибаюсь, уже все шесть.

– Она сейчас больше бывает у своих, – нехотя признался Давид. – Меня целый день нет дома, а одной ей, в ее положении, наверное, оставаться не хочется.

– Так я могу приходить к ней хоть каждый день, помогать по хозяйству.

– Да какое у нас хозяйство. – Давид не стал говорить о том, что сам убирает по ночам квартиру, сам себе стирает и снова ходит неглаженный на работу. – Не беспокойся, мама. Ей там лучше. Родная мать есть родная мать.

– Погоди-ка! – вспомнила вдруг Лана. – Так ведь ее родители целый день на работе. Она мне как-то жаловалась, что им всегда было не до нее.

Давид ничего не ответил. Лана пристально смотрела на него.

– Что же это получается? Она уезжает на целый день к родителям, которых нет дома. Давид! Ты слышишь меня? Объясни. Я ничего не понимаю. Вы разошлись?

– Да нет же, мама. Нет. Это временно. Мы еще сами ничего не решили.

– И ты собрался решать такие вещи накануне появления ребенка?! А раньше подумать вы не могли?

– Мам! Если ты будешь продолжать меня мучить, я тоже перестану сюда приходить.

Видя, что сын не на шутку разнервничался, Лана прекратила допрос и, поцеловав его на прощание, вернулась домой. Гостиная уже опустела. Все разошлись по своим комнатам. Вику она нашла в кабинете. Хотела поговорить о Давиде, но передумала. Помогая ей раскрыть и застелить диванчик, заметила:

– Викуля, я боюсь, ты на нем не поместишься. Вон какая длиннющая стала.

– Ты же знаешь, я сплю, свернувшись калачиком. Так что могу уместиться даже на кресле. Ты действительно находишь, что я выросла?

– Несомненно.

– Это хорошо. А то я вроде бы не дотягиваю до их стандартов роста для mo– del.

– Моя дочь model. С ума сойти!

– Временное явление, – заверила ее Вика.– Я вовсе не собираюсь делать это своей профессией.

Хоть она ничего к сказанному не добавила, Лана догадалась сама, почему вдруг дочь подалась в манекенщицы, что ею руководило. Ее глаза, увлажнились.

– А я извелась совсем в бесплотных поисках работы,– призналась она.– Куда только не посылала свои резюме, и все без толку.

Вика стала серьезной, даже брови нахмурила. Но не от того, что посочувст– вовала матери.

– Присядем? – предложила она и потянула мать на застеленный для сна диванчик, усадив ее рядом с собой. – Можно я тебя немножко поругаю?

– Валяй, – улыбнулась Лана.

– Если бы кто-то другой сказал мне, что таким путем ищет работу, я бы не удивилась. Но ты! Ты столько прочла эзотерических книг и трактатов, что сама можешь выступать с лекциями и давать советы. Что же ты не применяешь свои знания на практике?

– Да не знаешь разве, как бывает. Когда читаешь, во все с радостью веришь. А как доходит дело до практического применения, перед тобой встает дверь за семью засовами. И начинаешь думать, что все это, конечно, правда, только ты сама еще не доросла до описанного в книжках уровня.

– Так оно и есть.Просто удивительно, как люди могут даже не догадываться, на что они способны. Они больше доверяют несовершенным, ими же созданным машинам, чем себе – своей интуиции, силе воли, сознанию, энергии своей души. Человек, по задумке свыше, гораздо сильнее и могущественнее, чем он привык сам о себе думать. Вот если бы ты умела всем этим пользоваться, то такую ерунду, как найти желаемую работу, решила бы в считанные минуты.

Лана выразительно вздохнула.

– Не веришь. А давай попробуем прямо сейчас. Вместе. То есть пробовать будешь ты. А я, так сказать, буду тебе ассистировать.

– Что я должна делать? – тут же воодушевилась Лана.

– Первое. Будь абсолютно спокойна, но сосредоточенна. Ничего посторон– него в голову не пускай. Мысленно оформи проблему, но не как что-то, что у тебя не получается, а как свершившийся факт. Кем ты хочешь работать? Редактором?

– Нет. Дизайнером. В каком-нибудь солидном, не иммигрантском учреждении.

– Отлично. Вместе представим себе это. Ты за компьютером выполняешь дизайнерский проект в крупной американской фирме, которая прямо-таки мечтала иметь тебя в числе своих сотрудников. И сидишь ты, как королева. Я даже вижу корону на твоей голове. Не просто поверь в это. Войди в созданный тобою образ. Отождествись с ним.... Получается?

– Да! Я такая довольная и счастливая!

– Удерживай в сознании эту модель. А теперь засылай ее в космос на реализацию. Исторгни ее из себя, как космическую ракету.

– Запуск успешно осуществлен, госпожа Инструктор! – с веселым сарказмом отрапортовала Лана.

– А теперь забудь. Не возвращайся в мыслях к этому. Не жди. Вспомни, как бывает, когда ты пишешь кому-то письмо. Излила на бумагу душу, запечатала конверт, бросила его в почтовый ящик и на какое-то время забыла. Ответ придет сам, в нужное время.

– Поразительное ты существо, Викуля. – Лана погладила дочь по шелковис– тым блестящим волосам.– Я так радуюсь, когда ты дома. И мне так тебя не хватает, когда тебя нет. Я уже переживаю, что завтра ты снова укатишь. Знаешь, я часто мысленно разговариваю с тобой.

– Я это делаю постоянно,– улыбнулась Вика.– Разве ты не слышишь? Где бы я не была, я всегда с вами. Даже больше, чем ты можешь вообразить.

Лана поцеловала дочь, пожелав ей спокойной ночи, и нехотя прикрыла за собой дверь. Ей хотелось бы всю ночь провести вот так, рядом со своей девочкой, болтая по душам, глядя в ее ясные, все понимающие глаза.

Оставшись одна, Вика оглядела тесный кабинетик. Все предметы здесь хранили следы маминых прикосновений, маминых мыслей и желаний. Вика взяла в руки свою любимую вещицу – маленький кобальтовый глобус на бронзовой подставке. Погладила его удивительно приятную на ощупь поверхность и ощутила в нем какой-то дискомфорт, присутствие чуждого его природе поля. “Должно быть зять играл с тобой, – догадалась она.– Не расстраивайся, я тебе помогу”. Вика поместила глобус между своих ладоней, не касаясь его, и замерла на несколько мгновений. “Ну как тебе мой душ? – спросила про себя.– Теперь ты снова чист, как новорожденное дитя. Постой пока здесь. Возможно я заберу тебя с собой”.

Спать совсем не хотелось. Мысли постоянно возвращались к юноше из Ашрама, неожиданная встреча с которым – она это чувствовала – должна была повернуть всю ее жизнь в совершенно новое русло. Вика вышла в гостиную, отодвинула стеклянную дверь. В ночи гулко ухал филин, явно облюбовавший для охоты ветку соседней лиственницы. “Ну надо же, – подумалось Вике, – живем в таком большом городе, а как в лесу. Белки, олени, койоты, расомахи, а теперь еще и филин.” Вспомнив рассказы матери о почти прирученных енотах, она выглянула во двор. В траве валялась перевернутая миска. Наверное, сегодня мама забыла про них, решила Вика, и они, с досады, таскали миску по всему двору, пытаясь привлечь к себе ее внимание. Она вернулась в дом, взяла из холодильника пакет молока и наполнила миску. В густой тени двора послышалась возня и пыхтение.

– Ладно, ладно, ухожу, не буду вам мешать, – сказала Вика, направляясь обратно в дом, и слабо вскрикнула от неожиданности, налетев на стоявшего в дверях Гарри.

– Ой! Ты напугал меня. Что ты тут делаешь?

– А ты?

– Это мое дело.

– Инга видит уже третий сон. А мне не спится. Вот, вышел покурить.

– Кури. Только ты испортишь енотам ужин. – Вика направилась к кабинету.

– Куда же ты!

– Как куда? Спать, разумеется.

– А можно я посмотрю одну вещь на интернете?

– Посмотришь завтра. У меня там уже разобрана постель.

– Я быстро, – проявил настойчивость Гарри.– Всего пять минут.

Она остановилась, держась за ручку двери, и устремила на него свой особый, сканирующий взгляд.

Он подошел ближе. Тяжело задышал, жадно ощупывая ее глазами.

Вика продолжала наблюдать за ним, как ученый наблюдает за амебой под микроскопом.

– Конечно, все это выдумка про интернет, – прошептал он. – Просто я не могу придти в себя с той минуты, как тебя увидел. Я совершенно потерял голову. Я готов ползать перед тобой на коленях и целовать твои ноги.

– Ты ведь понимаешь, правда, что если я сейчас позову отца, завтра тебя в этом доме не будет. А тебе это, ой, как не выгодно, – спокойно проговорила Вика, с нескрываемой брезгливостью глядя на него.

– Если ты такая проницательная и понимаешь, что мне это не выгодно, ты должна понять, насколько я потерял от тебя голову, что мне уже всё всё равно, – дерзко ответил он и приблизился еще на один шаг с явным намерением проявить агрессию.

Взгляд Вики разом отяжелел.

– Ты сейчас отправишься в свою постель и моментально уснешь, – медленно, членораздельно проговорила она. – И будешь спать до тех пор, пока я тебя не разбужу.

Гарри разом погас, как перегоревшая лампочка. Обмяк. Его взгляд затуманился. Двигаясь, как сомнамбула, он отвернулся от нее и скрылся в спальне жены, даже не закрыв за собой дверь.

Утром Инга заглянула в комнату родителей.

– Мам! – сонно сказала она. – Не пойму, что с Гариком. Я его никак не могу добудиться. Тормошу, тормошу, а он лежит, как... как мертвый.

– Ты хочешь, чтобы я пошла его будить? – удивилась Лана.

– Да нет. Но мне кажется, с ним что-то не так.

– Левон, может ты посмотришь?

Отец прошел с дочерью в ее комнату. Гарри лежал на спине с закрытыми глазами. Не было ни сопения, ни храпа, ни каких-либо других признаков, по которым можно определить, что человек спит.

Левон тронул его за руку. Рука была холодной. Он окликнул зятя по имени. Тот не шевельнулся. Потряс его за плечо. Никакой реакции. Постояв в недоумении, Левон вышел. На немой вопрос Ланы он лишь развел руками. Только что проснувшаяся Вика появилась в дверях кабинета.

– Доброе утро. – Она сладко потянулась. – А что это вы такие озабоченные? Что– нибудь случилось?

– Гарри никак не можем разбудить, – встревоженно сказала Инга.

– Ой! – ударила себя по лбу Вика. – Как же я могла забыть.

– Что ты забыла? – быстро спросила Лана, заподозрив какую-то таинственную причастность дочери к этой истории.

– А? Да так, мне надо было утром кой-куда позвонить, – с виду рассеянно ответила Вика. – Напрасно вы человеку не дали выспаться в выходной день. По– моему он уже проснулся.

– Нет, Вика, я уверена, с ним что-то случилось, – возразила Инга.

– Ты разве не слышишь шум в вашей комнате? Пойди проверь, – посоветовала сестра. – А пока будешь проверять, я по-быстрому воспользуюсь ванной.

Заглянув к себе в спальню, Инга радостно воскликнула:

– Ну наконец-то, соня! А то мы уже собрались подъемный кран вызывать.

Вика не зря спешила покончить с утренним туалетом до пробуждения мужа сестры. Придя окончательно в себя, он заперся в ванной комнате, как минимум, на час.

– Сколько времени он тратит по утрам на себя, это какой-то ужас! – пожаловалась Инга Вике. – Наверное, ни одна женщина, даже ни одна киноактриса столько не прихорашивается. Иногда меня прямо-таки подмывает подглядеть, что можно там так долго делать.

– Ну, может у человека с желудком проблемы, – предположила Вика.

– Да вовсе нет. С ванной покончит и, прежде чем уйти, еще и в нашей комнате минут сорок перед зеркалом вертится. На лице кожу всю обследует, нет ли где угря или прыщика, не запал ли где волосок. Волосы-то у него вьющиеся, так они на лице иногда закручиваются и в кожу врастают. Он и меня несколько раз просил, где сам не может, эти волоски иголкой выковыривать. А потом еще одеколоном смазывать или какими-то, как их, квасцами. Беленькие такие, как мел или сахар. В прическе, даже в бровях, волосок к волоску этак любовно, не спеша, подбирает, и движения при этом такие, знаешь, как при замедленной съемке.

– А-а, ну значит очень любит себя.

– Думаешь? Вот и мне иногда так кажется.

За завтраком Гарри и впрямь выглядел облизанным, как новенький, покрытый лаком, манекен. Но в сторону Вики старался даже не смотреть.

– У меня предложение, – сказал Левон.– Давайте, как добропорядочные американцы, пойдем сегодня все вместе на воскресную службу в церковь.

– С удовольствием! – оживилась Инга.– Я давно задумала поставить свечку Богу. Только не скажу, за что.

– В церкви Бога нет, – безапелляционно заявила Вика.

Перестав жевать, все удивленно уставились на нее.

– Виктория! Думай, что говоришь, – строго одернул ее отец, как когда-то, в ее недавнем детстве.

– В церквях Бога нет, – еще более убежденно повторила Вика.

– Тогда может ты нам подскажешь, где он есть? – В тоне Инги сквозило откровенное ехидство.

– Бог это ты, Инга. – (Инга чуть не поперхнулась от такого заявления) – И ты, мама, и ты, папа...– Запнувшись на миг, Вика все же выговорила: – И ты, Гарри. И я тоже Бог. Мы все Боги, потому что он живет в каждом из нас. Не фигурально, а на самом деле. И настоящий Божий храм не из камня или дерева, а из нашей плоти. Наше физическое тело – Его родной дом. Бога надо чтить не по воскресеньям в церкви, а каждый день, каждый час, каждую минуту своей жизни – внутри себя, не оскверняя и не пачкая свою божественную сущность. – Говоря это, Вика специально смотрела себе в тарелку, чтобы ненароком не бросить взгляд в сторону Гарри.

– Ого! – не выдержал тот.– Вот вам и воскресная проповедь на дому. – Вы, мадемуазель, не только красивая, но и умная. Браво. – Он сопроводил свою похвалу неспешными увесистыми хлопками.

– Так что же, по-твоему, люди зря возводят храмы? Зря тратят время, слушая богослужения? – спросил Левон уже другим тоном.

– Нет, папа. Конечно, не зря. Во время богослужения в храме создается мощная коллективная аура, которая очищает и гармонизирует каждого, помогая ему найти в себе и через себя то, что он ищет.

– А если я, скажем, хочу обратиться к Богу, куда мне идти? – спросила Инга, независимо от себя проникаясь доверием к убежденности сестры.

– Разве ты не поняла? – ответила за нее Лана. – Вглубь себя. К своему “Я”.

– Э-э, – отмахнулась Инга.– Мое “Я” меньше всего похоже на Бога. Стану я ему молиться.

Все дружно рассмеялись и снова вернулись к омлету с грибами и сыром, который на их тарелках уже основательно остыл. После завтрака Гарри, несмотря на протесты жены, ушел, сославшись на неотложные дела. Дел у него, скорее всего, никаких не было. Он бежал от Вики, боясь себя выдать, и боясь ее, как существо непостижимое и явно опасное.

– Ну, раз уж нам представилась такая возможность,– Инга шумно вздохнула, – пойдем в спальню, поболтаем по душам. – Ей не терпелось поделиться с сестрой тет-а-тет своими “потрясающими новостями”.

Усадив Вику в кресло, Инга забралась с ногами на постель и приступила к рассказу, начиная с того момента, как они познакомились с Гарри, как он начал за ней ухаживать, как они целовались в машине и как она страдала, когда он пропал на целых десять дней. А потом – морская прогулка на яхте (она сказала “на яхте”, а не боте, так звучало шикарнее) и его предложение в каюте.С особым воодушевле– нием описала Инга их романтический побег в Лас-Вегас, не утаив от сестры, что именно там они стали по-настоящему мужем и женой.

Вика спокойно выслушала исповедь сестры, преследовавшей тайную цель похвастаться перед ней своей фантастической удачей. И никак ее не прокомменти– ровала. С досады Инга даже заподозрила, что она завидует ей. Так и не дождавшись похвал и восторгов в адрес своего мужа, она спросила сама:

– Он классный парень, правда? – И добавила, мечтательно закатывая глаза: – Я без ума от него. До сих пор сама себе не верю, что мне выпало такое счастье. Вот иду с ним по улице или встречаюсь со знакомыми и лопаюсь от гордости за него...

Вика лишь понимающе кивнула.

– Ой, да, забыла тебе сказать! – вдруг вспомнила Инга.– В ночь перед нашим побегом в Лас Вегас я увидела во сне тебя. Да так явственно, что вскочила и начала искать тебя по дому.

– И что я сказала тебе во сне? – грустно усмехнулась Вика.

– Ты отговаривала меня выходить за него замуж! Представляешь?

– Сны очень часто бывают вещими. К ним стоит прислушиваться.

– Ерунда все это. Я не верю в сны.

– А если я дам тебе совет не во сне, а наяву, ты к нему прислушаешься?

– Смотря какой совет.

– Не спешить заводить ребенка.

– О каком ребенке ты говоришь! – отмахнулась Инга. – Мне учиться надо. И в свое удовольствие пожить хочется. Ребенок – это сплошная морока – заботы, заботы и заботы, без начала и конца. Когда он появляется, по-моему, уже ни о чем другом и думать невозможно. Маленькие дети это большие тираны, вампиры и садисты, превращающие родителей в своих рабов.

– Ты действительно так считаешь или валяешь дурака? – Вика смотрела на сестру с любопытством.

– Конечно, я так считаю. Возможно, если я когда-нибудь стану матерью, я забуду про то, что говорю сейчас.И знаешь почему? Потому что мое дитя, созревая внутри моего тела, запустит мне в кровь и в душу целый галлон наркотика пополам с анастезией под названием “Материнский инстинкт” – “любовь” в просторечии. Да-да. Он заставит меня полюбить его, и я буду с самоотверженной оголтелостью служить ему день и ночь – годами, до последнего вздоха. Но ведь от того, что я буду делать все это с любовью, он не перестанет быть тираном.

– Ну а что Гарри? Он разделяет твои гениальные умозаключения?

– Гарик не хочет ребенка даже больше, чем я. Говорит, мы настолько еще сами не устроены, что нам пока не до детей. По-моему, вполне логично. Только... – Инга слегка смутилась.– Только он проявляет такую бдительность в этом вопросе... ну, ты понимаешь, о чем я говорю... что мне иногда даже странно.

– Вам виднее. – Вика поднялась. – Пойду к папе. Я очень по нему соскучилась.

Глава 49

Родители настояли, чтобы дочь отправилась в обратный путь не поздно вечером, как хотела, а засветло. Поэтому уже к полуночи Вика вернулась в свою маленькую квартирку, которую теперь ни с кем не делила.

Утром, как обычно,она побежала на занятия, хотя ей буквально обрывали телефон, вызывая на очередные съемки, а после лекций, собрав свою бригаду, выехала автобусом на берег залива. Здесь, севернее Лос-Анджелеса, климат был не такой засушливый. В зимне-осенне-весеннее время дожди случались довольно часто. Вот и сегодня небо куксилось, грозя разразиться дождем. Океан уже много дней штормило. Морские львы продолжали гибнуть. Их туши едва успевали убирать с берега.

Облаченная в джинсы и мягкий пушистый свитер, Вика шла своей особой, летящей походкой так легко и свободно, будто под ногами был не песок, а гладкий паркетный пол. Ее длинные волосы трепал ветер. Сэм, стараясь не отставать, бодро вышагивал рядом, больше кося глаз на Вику, нежели выискивая нуждавшихся в их помощи животных.

– По-моему, ты куда-то не туда смотришь, – улыбнулась Вика, не оборачиваясь. – Я не sea lion и меня не надо спасать.

– Кажется, спасать надо меня, – отозвался он, стараясь скрыть за шутливым тоном смущение. – А не смотреть на тебя невозможно. Я не виноват, что с каждым днем ты становишься все красивее. И потом, тебя не было целых три дня – ни в кампусе, ни здесь. I missed you.

– Я тоже скучала. Угадай, по кому?

– Да уж конечно не по мне.

– По малышу, который так доверчиво пошел ко мне. Не терпится его увидеть. Так что давай скорее подберем кого-нибудь и – в Shelter.

Детеныш одиноко сидел в мокром закутке, внимательно наблюдая за всем, что происходило в приюте. Завидев вошедших, он встрепенулся, поднял голову, вытаращил свои черные блестящие глазенки и заковылял в сторону Вики.

– Смотри-ка, не забыл! – обрадовалась она, присаживаясь перед ним на корточки. – Ну иди ко мне, маленький. Иди.

Морской львенок, как и в первый раз, подобрался к ней совсем близко и не только положил свою пушистую, усатую голову ей на колено, но и обнял ластами ее ноги. Тут уж Вика совсем растрогалась. Она покормила его из соски, хотя ухаживавшая за молодняком женщина сказала, что он сыт, и приласкала, отчего тот, снова разомлев, засопел.

– Если бы я жила дома, да еще и у океана, обязательно взяла бы его к себе, – вздохнула Вика.

– Да не переживай, – сказал Сэм, желая ее утешить. – Наверняка все детеныши себя так ведут, оставшись без матери. У них возраст такой, что они одни еще жить не могут. Этот выбрал тебя своей мамой.

– Не знаю, кто кого выбрал, но я его обожаю... Вот что, маленький. Я тебе даю имя – Бэмби, и обещаю, что буду постоянно навещать тебя. – Она поцеловала малыша в крутой лобик и вскочила. – Пока, Бэмби. Не скучай. Увидимся завтра.

Вика сдержала слово, данное морскому львенку, и исправно наведывалась к нему каждый день, даже если у нее бывало совсем мало времени. Где-то уже через неделю львенок настолько окреп, что, однажды, выбравшись самостоятельно из Приюта, отправился вместе с Викой на берег, следуя за ней по пятам, как преданный щенок.

– Ну что ж, Бэмби, теперь ты мой партнер, – радостно смеялась Вика. – Давай работать вместе. Ты будешь показывать мне живых сотоварищей. Ведь мы с тобой им тоже должны помочь.

Она еще не знала, что разговаривает с животными не только по-человечес– ки, но и особым, ей одной присущим языком сердца, для которого не требовались слова. И потому очень удивилась, когда Бэмби, внимательно на нее посмотрев, зашлепал, вскидывая ласты, к кучке неподвижных туш и остановился перед одной, тыча в нее носом и поглядывая нетерпеливо на Вику. Наклонившись, она тронула худосочную, как полупустые меха, тушку, лежавшую на спине. Та шевельнулась и перекинула ласт с песка себе на живот.

– Сэм! – обрадованно крикнула Вика. – Нужна техника. Бэмби нашел живую самочку.

С этого дня Вика уже не выходила “на охоту” без своего неизменного ласто– ногого спутника. Благодаря ему ее теперь знали все, кто трудился на побережье. Американцы ласково величали ее не иначе, как Lady Sea Lion. Бэмби оказался прямо-таки незаменимым помощником. Он трудился без устали, безошибочно чувствуя на расстоянии тех, кому еще можно было помочь. Машина, приспособ– ленная для переброски в Приют взрослых особей, так и дежурила около них.

– Слушай, ты, каракатица! – смеялся Сэм.– Ты отбил у меня партнершу. Тебе это даром не пройдет.

Прослышав о морском льве-спасателе и обожаемой им студентке, журналисты специально прибыли на побережье, заснять их в процессе совместной работы и взять у девушки интервью. А на следующий день сразу в нескольких газетах появились статьи об этом уникальном явлении, проиллюстрированные красочными фотографиями, включая портрет улыбающейся Вики в обнимку со своим усатым другом.

Заскочив по дороге домой в круглосуточный магазин “7-eleven” за сигаретами и бросив случайный взгляд на ряды выложенных стопками газет, Гарри с удивлением признал на них Вику, которая мерещилось ему теперь даже во сне. Он взял по одной каждую и, зажав газеты подмышкой, поспешил домой.

– Смотрите, что я вам принес! – с порога объявил он.

Нехотя вышедшие на его зов Левон и Лана, при виде фотографий дочери, выхватили газеты из его рук. Лана старательно прочла и перевела содержание всех статей и подписей под фотографиями. Не находя слов, Левон лишь пожимал плечами.

– Чудо моё, – прошептала Лана. – А ведь была здесь и ни словом не обмолвилась, что ездит после занятий на берег, спасать морских животных.

– Привет! Что это вы там с таким интересом разглядываете? – спросила вернувшаяся с занятий Инга.

– Вот. На сама взгляни. – Лана протянула ей газеты.

– А ты-то ее упрекала, что в дождь она отсиживалась в тепле, – напомнил ей Гарри.

– Так это ж не в дождь, а после дождя, – нашлась Инга.

Лана собрала газеты и бережно отнесла их к себе в спальню. На душе у нее было тепло и радостно. Ее дочь, ее любимая малышка выходит на широкую дорогу жизни с гордо поднятой головой и все, за что бы она не бралась, получает отклик и признание в чужой для них стране. Чего, к сожалению, не скажешь об Инге. Учится кое-как. С работой тоже пошла по линии наименьшего сопротивления. Вышла замуж – и тут промашка. К тому же муж еще менее устроен, чем она. Семье он не помощь, а обуза. Нашел какую-то захудалую работу, где и мозги-то иметь не обязательно, а в дом все равно ни копейки не приносит, ссылаясь на то, что должен помогать больной матери в Ереване. Мать – дело святое. Разве против этого что-нибудь возразишь? Лана решила, по совету Вики, ничего им пока не говорить о ее неожиданной помощи. Она не позволит, чтобы два взрослых, полных сил молодых человека сели на хрупкие плечи ее девочки. Впрочем, в столе и крове они им, в любом случае, не откажут.