Текст книги "Шагай вперед, мой караван... (СИ)"

Автор книги: Элеонора Мандалян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Улыбка медленно растаяла на ее лице, сменившись озабоченностью. Зверьки отвлекли ее от тревожных мыслей о дочери, и теперь эти мысли снова вернулись. Инга пытается заявить о своих правах на положение старшей сестры, постоянно сравнивая себя с Викой. Но как раз о Вике Лана беспокоилась меньше всего. Она ни на минуту не сомневалась, что Вика, независимо от возраста, не совершит в жизни ни одной глупости, не поступит опрометчиво или необдуманно. Ее старшая дочь сделана из другого теста. У нее нет стержня, нет внутренней позиции. Импульсивность и инфантильность – вот ее основные отличительные свойства, которые она, кажется, пронесет через всю жизнь. Но разве можно полагаться на них?

Лана набрала номер мобильного телефона. Трубку долго не поднимали. Наконец, она услышала недовольный голос дочери.

– Инга! У тебя все в порядке? Ты не заблудилась?

– Нет, мама, не заблудилась. И у меня все в порядке. Только мне трудно вести машину и разговаривать по телефону.

– Ладно, ладно. Клади трубку. Не буду тебя отвлекать...

Гарри поджидал Ингу в условленное время на условленном перекрестке. Она не сразу узнала его. В темно-синем костюме, в белой сорочке с галстуком, он словно сошел с обложки журнала мод. У Инги аж дух перехватило от волнения.

Окинув оценивающим взглядом машину, он устроился на переднем сидении и, склонившись к сжимавшей руль руке девушки, поцеловал ее.

– Добрый вечер, мадемуазель. Вы водите Инфинити! Какой пассаж!

– Куда ехать? – осведомилась Инга деловито.

– В “Русскую Рулетку”. Мне сказали, что это наш лучший ресторан здесь и

объяснили как туда добраться.

Инга плохо ориентировалась в этом чужом, необъятном городе, тем более в ночное время. Хоть у нее и были права, ей редко перепадала возможность сесть за руль, да еще и без родительского контроля. Почувствовав ее неуверенность, Гарри предложил поменяться местами, но Инга наотрез отказалась.

– Не дай Бог, остановит полиция, а у вас нет прав. Так что лучше уж я сама.

Изрядно поплутав по улицам, пару раз остановившись, чтобы воспользоваться картой, они все-таки добрались до места и, сдав машину в Valet Parking, поднялись в ресторан. Гарри был сама галантность. Он заботливо придерживал Ингу под локоть, следя, чтобы она не оступилась на лестницах. В фойе ресторана Инга бросила взгляд в большое зеркало и зарделась от удовольствия.Из помпезной массивной рамы на нее смотрела нарядно одетая девушка под руку с умопомрачительным кавалером, которому она едва доставала до плеча. Это был ее первый самостоя– тельный выход в свет, во взрослую жизнь.

Переступив порог, они попали в атмосферу переполненного подвыпившей публикой зала, будто погрузились в бушующий, ревущий океан. Официант провел их к столику, виртуозно лавируя в беспорядочной толпе танцующих. Пульсирующая в полумраке световая мигалка, уханье ударных, гулко вибрирующих где-то под ребрами, рождали в Инге сладостное переживание праздника.

Музыка в зале гремела на полную мощность. Одна мелодия без интервала сменялась другой. Не было никакой возможности сказать друг другу хоть слово и услышать ответ. Инге и Гарри приходилось общаться жестами и знаками.С грехом пополам они выбрали меню и изловчились заказать себе ужин. Покончив с этим, Инга принялась с любопытством разглядывать эмигрантскую публику. Тут были люди всех возрастов. Женщины – преимущественно в вечерних туалетах с глубокими декольте или в платьях без бретелек, щедро декорированные подлинными или фальшивыми драгоценностями. Среди мужчин мало попадалось таких, на ком хотелось бы остановить взгляд. В основном – пожилые, плешивые, пузатенькие и ужасно важные.

Оркестр заиграл “Казачок”,и танцующие совсем потеряли головы, отплясывая с таким рвением, будто вбивали гвозди в пол.Всеобщий экстаз передался и Инге. Ее глаза блестели, каблучки отстукивали такт, она с трудом удерживала себя на месте. Улыбнувшись, Гарри одними губами предложил:

– Потанцуем?

Инга тотчас вскочила. Пристроившись где-то с краю от беспорядочно прыгающего клубка разгоряченных человеческих тел, она поймала ритм и, вскинув руки, самозабвенно слилась с музыкой. Гарри, вторя ей, не переставал улыбаться. В этой улыбке застыла некая задумчивая отстраненность, будто он наблюдал сам себя со стороны или мысли его блуждали где-то далеко отсюда.

Музыка смолкла, но Инга, распалившись, не хотела возвращаться к столику. Впрочем, не она одна. Пары, не двигаясь с места, ждали продолжения. Седовласый певец взял микрофон в руки и низким хриплым баритоном запел:

– Очи черные...

Теперь пары, прильнув друг к другу, медленно раскачивались в танго. Гарри протянул вперед ладони.Инга доверчивым воробышком впорхнула в них. Они смешались с танцующими.Ей было невообразимо приятно ощущение теплых мужских рук на своей спине. Первые несколько минут Инга пыталась сохранять дистанцию, но сама мелодия и страстно пришептывающий голос певца кружили ей голову. Она не заметила, как позволила Гарри привлечь себя настолько, что ощущала его дыхание на щеке.

– Тебе нравится здесь? – шепнул он, переходя на “ты”.

– Да. Очень.

Он привлек ее еще ближе. Теперь его руки легонько ласкали ее спину. Он спросил еще что-то. Она не услышала слов. Слова были нужны для того, чтобы обжечь дыханием ее ухо. В голове ни одной мысли. Ничего, кроме потребности чувствовать, трепетать и наслаждаться. Такое с Ингой происходило впервые. У нее не было ни сил, ни желания контролировать себя.

Как на зло, песня кончилась. Пары распались. Все, кроме Гарри и Инги.Они продолжали стоять, прильнув друг к другу. Наконец, спохватившись, она испуганно отпрянула, залилась краской и, как пьяная, пошла к своему столику. Гарри последовал за ней. Заказанные блюда дожидались их.

Из ресторана они вышли уже за полночь.Улицы опустели, и Инге было намного легче вести машину, чем когда они искали дорогу к ресторану. Гарри внимательно следил, чтобы ее не занесло куда-нибудь в другую сторону.Сейчас, когда не гремела и не визжала музыка, когда они, после проведенного вместе вечера, стали намного ближе друг другу, когда они оказались наконец наедине и можно было свободно общаться, он лишь пристально смотрел в окно, не пропуская ни одного указателя. Через несколько минут она довезет его до дома, он скажет ей “До свида– ния” и уйдет. Разве это справедливо? Ей стало обидно до слез.

Неожиданно для себя самой Инга вдруг резко повернула руль вправо, нажала на тормоз и остановила машину у обочины.

– Что такое? Что-то случилось? – всполошился Гарри.

– Закружилась голова, – сказала она, откидываясь на спинку кресла и томно прикрывая глаза. – Сейчас пройдет.

– Сколько бокалов вина ты выпила?

– Ни одного. Ведь я ж за рулем, – ответила она, не открывая глаз.

– Наверное на тебя так подействовал этот ужасный шум, которым они оглушали нас весь вечер. Признаться, у меня у самого голова раскалывается. – Он наклонился к ней, коснулся рукой лба. Рука была холодная. – У тебя горячий лоб и ты, кажется, дрожишь. Может, заболела?

– Не знаю. Мне холодно, – детским голоском пожаловалась Инга, по-прежнему не открывая глаз.

Прищурясь, Гарри изучающе посмотрел на нее, в глубине его глаз искрился насмешливо-веселый огонек. Он обнял ее за плечи и прижался губами к ее губам. Губы Инги, казалось только того и ждавшие, мгновенно ожили, глаза широко распахнулись. Она делала вид, что отбивается и одновременно таяла от первого в ее жизни поцелуя. Голова у нее теперь и впрямь так кружилась, будто машина не стояла у обочины, а плыла по бурному океану или парила высоко в облаках. Сколько времени они провели в объятьях друг друга, она не знала, только оба разом вздрогнули и отрезвели от неожиданно резкого звонка мобильного телефона.

Не сразу сообразив, откуда он звонит, она с трудом отыскала телефон в кармашке подлокотника.

– Hello... Да, мама... Все в порядке, мама... Я уже еду. Не волнуйся... Разве это поздно. Детское время... Хорошо... Хорошо, хорошо... Ты же знаешь, на скорости машина запирается сама, автоматически. Стекла? Ну, конечно, все стекла подняты. Ты спи. Я скоро буду. Пока. – Инга убрала телефон, посмотрела на Гарри и смущенно хихикнула. Пожав плечом, будто оправдывая материнский инстинкт, сказала: – Мама, да. Волнуется.

– Ну конечно. Ведь уже поздно,– согласился он, откидываясь на спинку своего сидения. – Поехали. Она наверняка не уснёт, пока ты не вернешься. Мне очень неловко, что ты отвозишь меня домой, а не я тебя. Тем более ночью. Я тоже буду волноваться, как ты доедешь одна. Обещаю, следующий раз все будет иначе.

Включив зажигание, Инга вырулила на проезжую часть, то и дело поглядывая на Гарри. Свершилось! От избытка чувств она до боли в руках сжимала баранку. У нее тоже теперь есть boyfriend. Да еще какой! Всем на зависть. И в колледже она больше не будет чувствовать себя одиноко.Жизнь распахнула ей свои объятия. Да здравствует Жизнь!

Она припарковалась на том же месте, где в начале вечера забрала Гарри. Он

поцеловал ее в щеку:

– Спасибо, малыш, за чудесный вечер. Будь осторожна. Держи дверцы, как сказала мама, на запоре. Я могу позвонить через полчаса и узнать как ты доехала?

– Конечно, можешь, – улыбнулась Инга, польщенная его заботой. – Пока.

– До завтра! – он захлопнул дверцу, отступил на тротуар, следя как она отъ– езжает. И стоял так до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.

Вот теперь, оставшись одна в темном, спящем городе, Инга почувствовала себя неуютно и тревожно. На всякий случай, она проверила защелкнуты ли замки, подняты ли до упора стекла, закрыт ли люк. Ей вспомнились рассказы в колледже о вооруженных бандах молодежи и подростков, о том, как они, время от времени устраивая разборки, палят из пистолетов куда попало, и пули их не редко попадают в прохожих и в дома. Ей вспомнились репортажи по телевидению о двух маньяках, которые, засев в своей машине, развлекались тем, что стреляли из окна в случайных прохожих, убив таким образом около десятка человек прежде, чем их вычислили и обезвредили. А есть еще бездомные, черные и наркоманы, которым ночью лучше не попадаться. Особенно незащищенно Инга чувствовала себя, когда вынуждена была останавливаться на красный свет.

Ее тревожные мысли нарушил посторонний звук, появившийся неизвестно откуда. Справа и сзади что-то равномерно и монотонно постукивало. Инга попыталась не обращать на это внимания, но к стуку прибавилась странная жесткость машины, будто она начала считать все выбоины и неровности на дороге. Господи, неужели колесо, в ужасе подумала Инга. Только этого ей во втором часу ночи для полного счастья и не хватало. Чтобы проверить свою догадку, она должна была остановить машину и выйти на улицу. От одной мысли об этом у нее перехватило дыхание. Стук снаружи становился навязчивым. Она поняла, что дальше так ехать нельзя.

Выбрав широкую улицу, Инга припарковалась у тротуара. Минут пять она внимательно изучала обозримое пространство вокруг машины прежде, чем отважилась спустить ногу на асфальт. Обежав машину кругом, она убедилась, что правое заднее колесо было действительно спущено.В ребристой поверхности покрышки торчал большой кривой гвоздь. Запрыгнув снова в салон, она щелкнула кнопкой запоров и еще раз огляделась по сторонам – кругом не было ни души. Что же ей теперь делать? Как добраться до дома? Она схватилась за мобильный телефон. Нажала цифру “1”, кодирующую домашний номер. Трубку поднял отец.

– Инга? Где ты? Мы беспокоимся. С тобой все в порядке?

– Не-ет, – заныла она, чуть не плача. – У меня проблемы. Я ехала домой. Уже одна. И вдруг спустило колесо. Что мне делать?

В трубке на несколько секунд воцарилась тишина.

– Вызывай TripleA, – сказал, наконец, отец. – Ты знаешь, это компания, которая обслуживает попавшие в беду машины по всей Америке.

– А как?

– В “бардачке”, в отдельном конверте лежат документы на машину, – консультировал дочь Левон. – Там есть их карточка с номером телефона. Позвони и объясни проблему. Они спросят тебя, на перекрестке каких дорог ты стоишь. И не волнуйся. Они приезжают очень быстро.

– Как поговоришь с ними, – подключился к разговору встревоженный голос матери, – звони снова домой. Пока ждешь, будем болтать, чтобы тебе не было страшно. И обязательно запрись.

– Ладно, – повеселела Инга. Присутствие родителей, пусть всего лишь в трубке телефона, подействовало на нее успокаивающе.

– Хочешь, я попрошу Давида приехать?

– Пока не надо. Посмотрим, что скажет этот TripleA.

Она дала отбой, проехала на спущенном колесе до первого перекрестка и, определив свое местонахождение, позвонила по указанному в карточке “ААА” номеру. Все оказалось на удивление просто. Ей ответили сразу и, выяснив все необходимые данные, пообещали быть в течение получаса.

Услышав странный шум где-то позади машины, Инга тревожно оглянулась. В нескольких метрах от нее здоровенного роста бездомный самозабвенно копался в мусорной корзине. Извлекаемые оттуда пакеты, стаканчики и пустые жбаны он складывал в магазинную тележку, до верху набитую каким-то тряпьем. Огромная нечесаная грива делала его похожим на дикого льва. Инга съежилась и затаилась. Только бы он не заметил ее. Она хотела выключить фары, чтобы не привлекать внимания к машине.Но решила не делать этого, ведь тогда работнику TripleA будет труднее найти ее. К счастью, дикий лев быстро убрался восвояси.

. Только она собралась облегченно вздохнуть, как увидела двух парней, появившихся из-за угла. Громко переговариваясь и жестикулируя, они шли вдоль улицы. У Инги все похолодело внутри. Поравнявшись с “Инфинити”, они остановились, с любопытством разглядывая девушку, одиноко сидевшую в машине посреди ночи. Инга судорожно сжимала в руках телефон, пытаясь принять решение, кому звонить – отцу, Давиду или 911.

Один из парней внимательно оглядел машину и, пнув локтем товарища, указал ему на проколотое колесо:

– Clear, – сказал он.– Flat tire.

Что означало: “Ясно. Спустило колесо”. У Инги зубы выбивали мелкую дробь. Она чувствовала себя зверьком, посаженным в клетку, которую в любую минуту могут взломать. Один из парней, белобрысый, мускулистый, постучал костяшкой указательного пальца в стекло:

– Hey there! Not a big deal, – крикнул он так, чтобы она могла его слышать сквозь закрытое окно.– We can help you. Just open your trunk. (“Эй! Не велика проблема. Мы поможем тебе, если откроешь свой багажник.”)

Она замотала головой, еще крепче вцепившись в телефон.

– Why? (“Почему?)

– Thank you. I am waiting for Triple A. (Спасибо. Я жду “ААА.”)

– You know. (“Как знаешь.”)

Инга позвонила домой, заодно решив отпугнуть этим непрошенных помощников на случай, если они подошли к ней со злым умыслом. Трубку подняла Лана. Инга рассказала ей о волонтерах, околачивающихся около машины, и Лана совсем потеряла голову от тревоги за дочь.

– Боже мой, только этого не хватало! Не даром я не хотела тебя отпускать. Ни в коем случае не выходи из машины, не открывай двери. Если увидишь, что они проявляют агрессию, сразу звони 911. Если...

– Мама! – прервала ее Инга. – Они уходят. Они оставили меня в покое. Они уже далеко.

Она все еще разговаривала с матерью, когда ее ослепил фарами подъехавший спереди Tow-track. На сей раз без страха Инга вышла из машины, показала водителю карточку “ААА”, открыла багажник, чтобы он мог воспользоваться запасным колесом, и через несколько минут все было готово. Домой она добралась лишь в половине третьего. Родители поджидали ее на улице.

– И ты думаешь, что после этого я еще раз пущу тебя вечером одну? – раздраженно встретила ее изнервничавшаяся Лана.

– С каждым может случиться, – устало отозвалась дочь.

– Конечно. Только утром вместо работы мне придется ехать в Body shop чинить колесо. На запаске далеко не уедешь.

– Sorry, что так получилось. Спокойной ночи. Я очень хочу спать. – И Инга ушла к себе, закрыв за собой дверь. Ее мучил вопрос: почему не позвонил, как обещал, Гарри.

Глава 29

Лана зашла к Софе сдать отредактированные рукописи. Софа выглядела неестественно оживленной.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Лана.

– Всё! Ухожу! – Закинув руки за голову, Софа зажмурилась.

– Куда?!. Почему? – расстроилась Лана, успевшая привязаться к этой милой, интеллигентной, доброжелательной женщине.

– Муж нашел, наконец, прилично оплачиваемую работу, и теперь моя очередь заняться своей судьбой.

– Я очень рада за вас, Софочка, но мне, признаться, совсем не хочется, чтобы вы уходили. Вас здесь будет не хватать.

– Незаменимых людей не бывает, Светлана Алексеевна. А если разрешите, я дам вам один совет.

– I am all ears, – (Я вся внимание) улыбнулась Лана.

– Поищите и вы себе пути к отступлению. Здесь сейчас начнутся перемены далеко не в лучшую сторону. Босс нашел покупателя на нашу газету, и тот, наверняка, начнет наводить свои порядки. А главное, на мое место метит одна небезызвестная вам журналистка, характера, мягко говоря, мало приятного. Подстраиваться и лебезить, насколько я успела заметить, вы не умеете. Поэтому не уверена, что вам удастся с ней сработаться. Кстати, наша бухгалтер с сегодняшнего дня уходит на пенсию. Бесславно, тихо уходит. Без проводов, без премиальных. Босс ей, помоему, даже спасибо перед коллективом не сказал. Вот такие дела...

Вдалеке взвыла пожарная сирена. Взвинтившись за несколько минут до пронзительного рева, она оборвалась у самой редакции. Лана и Софа выглянули в окно и изумленно переглянулись.

К их подъезду одна за другой подкатили сразу три машины с мигалками: полицейская, “Скорая помощь”, и огромная, огненно-красная, с лестницей наперевес. Из первой машины высадился целый наряд полицейских и поспешно направился к подъезду.

Распахнув дверь своего кабинета, Софа встревоженно крикнула:

– Таня! Что происходит? Почему там полиция и пожарники?

– Это я позвонила в Emergency, – почти виновато ответила секретарша. – Людмиле Борисовне плохо.

– Как плохо? Что с ней?

– Она жаловалась на боли в сердце.И, по-моему, у нее подскочило давление.

Лана впервые видела, как в Америке вызывают “скорую помощь”, и не могла взять в толк, при чем тут полиция и пожарная команда. А бригада одетых в черное полицейских уже ворвалась в редакцию и устремилась к бухгалтерии. Ни одного человека в белом халате среди них не было.

– Не понимаю, – сказала Лана. – А где же сам врач?

– Врач? Врачи сидят в своих офисах и по вызовам не ездят. Не врача к больному, а больного к врачу здесь положено доставлять, – ответила Софа.

– А если человеку нужна срочная помощь?

– Полицейские ее окажут.Они специально на это обучены. В самом крайнем случае проконсультируются с врачом по телефону.

– Ну хорошо, допустим, я поняла. А пожарная-то тут при чем?

– На всякий “пожарный”. Вдруг больной дома один и не может добраться до двери, чтобы открыть ее явившимся на вызов. Как же еще в этом случае можно попасть в квартиру, кроме как по пожарной лестнице.

– Но ведь когда диспетчер записывает по телефону адрес,– не унималась Лана, – он может все это уточнить и не гонять впустую, вот как сейчас, столько техники и людей.

– Может. Но тогда все эти люди окажутся без зарплаты.

– Им платит за вызовы государство?

– Как бы не так. Медицинские страховые компании.

– А если, вот как у меня, нет страховки?

– Тогда заплатите вы, из своего кармана. И это будут деньги, которые вам уж точно не по карману. Кстати, у Людмилы Борисовны пенсионные льготы еще не вступили в силу. Так что наша Танечка оказала ей медвежью услугу, за которую она будет расплачиваться годами. Особенно, если ее еще и заберут в больницу.

Они стояли в коридоре, среди других сотрудников, ожидавших, чем кончится оказание первой помощи их, теперь уже бывшей, бухгалтерше. Больше всех суетилась и нервничала Сильва, перемежая сочувственные речи возмущением в адрес нагрянувшего наряда полиции. Наконец, дверь широко раскрылась и два санитара протиснули сквозь нее носилки с пристегнутой к ним Людмилой Борисовной, которая, как безумная, озиралась по сторонам. Заметив Софу, она цепко схватила ее за руку.

– Софочка, милая, скажите им, чтоб не брали меня в больницу, – чуть не плача, молила она. – Мне нечем платить. А я не могу им объяснить это по-английски. Я одинокая женщина. И у меня, в данный момент, нет не только страховки, но и работы.

Софа спросила полицейских, кто из них старший, и изложила ему суть проблемы.

– Я не имею права брать на себя такую ответственность,– возразил офицер. – Наши тесты показывают, что у больной инфаркт.

Пока они разговаривали, Сильва подскочила к Людмиле Борисовне, схватила ее бледную руку и, прижав к груди, затараторила:

– ЛюдБор, миленький, да не переживайте вы так. Вам вредно волноваться. Медикал и Медикер вам задним числом оплатит все расходы. В экстренных случаях они это делают.

– Ты уверена? – с надеждой глядя на нее, переспросила больная.

– Да вот те крест! – Сильва размашисто перекрестилась. – Я точно знаю. У наших знакомых так было. Все до копеечки им оплатили. Так что лежите себе спокойненько, как королева. Пусть они нам голову не морочат и все, что положено, делают. А мы с Софочкой прямо сейчас на телефон сядем.

Напряжение и страх исчезли с лица женщины. Она позволила себе успокоиться, устало прикрыв глаза.

Носилки задвинули в “Скорую помощь”, и все три машины покатили вдоль улицы, оглашая окрестности пронзительным воем сирен. Расстроенная, Лана направилась в свой офис. Ей как-то сразу расхотелось быть членом этого коллектива, тратить на него свое время и энергию. Рабочий день подходил к концу. Ее единственным желанием было прибрать поскорее стол и уехать домой. Но войдя в комнату, она увидела странного субьекта, восседавшего на стуле рядом с ее. Лана вопросительно посмотрела на него.

Он поднялся, внимательно вгляделся в ее лицо.

– Здравствуйте. Вы Светлана. – Низкий баритон с придыханием показался ей знакомым.

– Здравствуйте. А вы..?

– Не так давно мы беседовали с вами по телефону и договорились, что я покажу вам свои фотографии.

– Да-да, припоминаю. Господин Колдун!

– Вот он я весь перед вами. А знаете, я вас именно такой и представлял – очаровательно-обаятельной, уверенной в себе женщиной.

– А я вас, признаться – совсем другим.

Он был большой и грузный, с округлым животиком, указывающим на пристрастие к чревоугодию. Рыжие волосы вились колечками. Большие телячьи глаза с поволокой и отечными мешками лукаво и таинственно искрились. Он явно пытался произвести на нее впечатление, заинтриговать.

– Я видел, у вас тут было ЧП. – Визитер подождал, пока Лана займет свое место за столом, и тоже сел.

– Да. Сотрудницу забрали в больницу.

Он понимающе кивнул, по-прежнему не спуская с нее прщуренных глаз, и вдруг сказал:

– Светлана, а ведь вы отсюда скоро уйдете.У вас будет другая работа. Гораздо интереснее этой.

Не показав виду, что удивилась, Лана рассеянно проговорила:

– Все может быть, все может быть.

– У вас есть дочь, – продолжал он.

– Совершенно верно. Две дочери. И еще сын.

– Я сказал, у вас есть Дочь,– повторил он с нажимом на последнем слове. – Берегите ее.

Лана вздрогнула. Тот же совет она слышала 18 лет назад, находясь по ту сторону жизни. Попытавшись улыбнуться, она растерянно проговорила:

– Вы пугаете меня, господин Колдун.

Он расслабился и тоже улыбнулся.

– Это так. Легкая разминка для знакомства. Теперь, увидев вас, я доверяю вам полностью и могу представиться. Аркадий Горный, к вашим услугам. В Америке предпочитаю называться просто Гор. – Церемонно привстав, он слегка поклонился.

– Очень приятно, Аркадий. Вы, кажется, собирались мне что-то показать.

– Да. Фотогрфии. Любительские. Я, знаете ли, совершал, как обычно, ночью магический обряд... назовем его медитация, и мне показалось, что я в комнате не один. Прямо-таки нутром чувствовал чье-то присутствие. Решив проверить свои ощущения, я установил на штативе фотокамеру, поставил ее на автомат и продолжил свой ритуал. Аппарат отщелкал с десяток кадров. Когда я получил снимки, я не поверил своим глазам. Вот. Взгляните. Что вы на это скажете?

Он раскрыл принесенную с собой папку и, достав оттуда пачку фотографий, будто карты, веером раскинул их перед Ланой. Она взяла одну и невольно улыбнулась. На снимке был запечатлен ее новый знакомый с закрытыми глазами, в позе медитации. В правой руке он держал нож, в левой кристалл. На шее у него висела разомкнутая цепь с крупными звеньями, концами вниз, а прямо перед ним стояла зажженная свеча и хрустальный стакан, наполненный водой. И так же отчетливо, как все эти предметы, над его головой было видно какое-то странное овальное образование, размером с крупное яблоко, напоминавшее по форме детский волчок. Оно имело светлую середину с плавным потемнением к краям и хорошо различимые концентрические круги за его пределами. Приглядевшись внимательнее, Лана заметила, что кругов этих было гораздо больше – сходя на нет, они заполняли всю площадь фотоснимка.

Положив фотографию в общий ряд, Лана принялась изучать их все вместе и каждую в отдельности. На всех снимках колдун сохранял одну и ту же позу, зато “волчок” странным образом менял свое положение. То он был справа от головы колдуна, то слева, то позади него. А на одном снимке он оказался между объективом и его лицом, размыв, “затуманив” всё изображение.

– Взгляните сюда. – Колдун протянул ей два отрезка пленки. – Тут круги вокруг этой штуки видны еще отчетливее.

Просмотрев пленку, Лана сказала:

– Если вы оставите мне это на неделю, я проконсультируюсь с одним человеком, более сведующим в таких делах, чем я.

– Как вам будет угодно, – улыбнулся колдун. – Я ведь сказал, что доверяю вам. А со мной такое случается не часто.

Проводив гостя, Лана заглянула в приемную Нерецкого. Секретарша как раз собиралась уходить.

– Ну что там, Танечка? Есть какие-нибудь сведения о Людмиле Борисовне?

– Да,– сказала круглолицая секретарша.– Мы связались с госпиталем. Ей еще продолжают делать тесты, но по предварительным данным heart attack не подтверждается.

Лана уже знала, что heart attack или “атакой на сердце” здесь называют инфаркт.

– Ну, слава Богу. До завтра.

– See you soon.

Глава 30

Гарри поймал Ингу на первой же перемене, по дороге из одного корпуса в другой. Вместо приветствия он попытался обнять ее за плечи. Она отстранилась, не глядя на него.

– Что случилось? – удивился он.

– Ничего особенного. – Как ребенок, надув губки, Инга смотрела в сторону.

– А ну-ка давай присядем. – С настойчивостью собственника он потянул ее к скамейке. – Скажи мне сначала, ты нормально добралась до дома вчера?

– Ты только сейчас об этом спрашиваешь? В том-то и дело что не нормально.

– Я звонил тебе, как договорились, несколько раз. Ты не брала трубку. И я решил, что телефон выключен.

– Правда звонил? – в миг оттаивая переспросила Инга. – Ты не представляешь, сколько страха я натерпелась. – И она принялась во всех подробностях расска– зывать ему о злоключениях минувшей ночи.

– Бедный малыш. Это все моя вина. Я не должен был допустить, чтобы ты ехала ночью одна. Конечно, ты имеешь полное право обижаться на меня. И даже послать такого бездарного кавалера ко всем чертям. Какой же я негодяй!

– Да ладно. Перестань. Ничего же не случилось. Я, как видишь, жива и невредима.

– Представляю, какого мнения обо мне теперь твои родители.

Инга с любопытством посмотрела на него.

– Тебя волнует мнение моих родителей?

– Ну, во-первых, мне ни в чьих глазах не хотелось бы выглядеть негодяем...

Что касалось “во-вторых”, он продолжать не стал, оставив ее вопрос без ответа. И, сочтя эту тему исчерпанной, перевел разговор в другое русло:

– Ты сегодня выглядишь очаровательно.

– А вчера нет?

– Вчера! Вчера ты была сногсшибательна,– тотчас нашелся он. – Я просто хотел сказать, что тебе очень идет эта воздушная кофточка. Так и хочется зарыть в ней нос.

– Не советую. Рискуешь получить по носу. – Инга снова кокетничала, забыв про свои обиды. А потом, сразу посерьезнев, сказала: – А ведь я ничего не знаю о тебе. Кто ты, что ты, какие у тебя планы на жизнь, какая специальность, чем увлекаешься.

– Я тоже мало что знаю о тебе. Думаю, все еще впереди. Ведь мы только что познакомились. В Ереване я окончил технический ВУЗ, имею диплом инженера... Который здесь, увы, не проходит.

– Мой папа тоже кончал технический ВУЗ, только не в Ереване, а в Москве, – почему-то обрадовалась Инга. Но, вспомнив об отце, грустно добавила: – Жаль, что наши – советские, звания и степени нельзя привезти сюда с собой. Америка признает только свои собственные дипломы и лайсенсы.

– Увы. Хоть все мои знания при мне, здесь я пока ничто. Может быть поэтому я никак не могу решить, хочу я перебраться в Штаты или нет.

Инга нахмурилась. И, бросив взгляд на часы, заспешила:

– Ну вот, опять опоздаю на урок. Извини. Я побежала. – Она вскочила и уже на ходу бросила: – Увидимся! – не услышав и не заметив, сказал ли он что-нибудь ей в ответ. Собственно, она не сомневалась, что эта встреча на скамейке была случайной, промежуточной. А основное их общение будет, как уже повелось, во время ланча.

Однако, придя после следующей “пары” к cataring truck, она не увидела Гарри ни в очереди, ни за столом, ни где-либо поблизости, сколько не вертела головой. Мало ли, успокоила себя Инга, у него могли быть какие-нибудь неотложные дела. И потом они ведь не договаривались здесь встретиться. Наверняка он перехватит ее после занятий...Уроки кончились. Инга намеренно медленно шла по кампусу. Даже присела на ту скамейку, где они разговаривали утром, якобы для того, чтобы что-то отыскать в сумке. Гуляющей походкой дойдя до остановки, она пропустила свой автобус и 20 минут ждала следующего. Гарри так и не появился. Да это ведь и не обязательно, чтобы они все время пересекались в колледже, сказала себе Инга. У него теперь есть ее телефон. Он позвонит ей домой и пригласит куданибудь на вечер.

Дома, понапрасну прождав его звонка, она снова попыталась утешить себя: А кто сказал, что они должны встречаться каждый день. Один-два раза в неделю вполне нормально... Когда Гарри не появился в колледже и на следующий день, Инга всерьез забеспокоилась. Она ходила мрачная и серая, как грозовая туча, отказываясь отвечать на расспросы матери. Ссылаясь на то, что пишет эссе, она часами сидела у себя в комнате, уставившись в одну точку, кусая губы и ногти.

Карина приходила к ней каждый день в свободное от занятий и работы время, пытаясь морально поддержать подругу. Снова и снова Инга принималась вслух перебирать все детали своего кратковрменного романа, требуя, чтобы Карина анализировала вместе с ней каждую деталь, каждое оброненное им или ею слово. Что она сделала не так? Где допустила ошибку? Что могло оттолкнуть его? Наверное, он решил, что она легкомысленная, если позволила в первый же вечер целовать себя. Ведь он ереванский парень, а следовательно и психология у него отсталая, ереванская. Может ей не следовало торопить события и расспрашивать его, кто он и что он? Может он подумал, что она вешается ему на шею?