Текст книги "Шагай вперед, мой караван... (СИ)"

Автор книги: Элеонора Мандалян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Карина считала, что нужно набраться терпения и ждать.

– Если ты его потеряла, значит уже потеряла, – говорила она. – И никакие твои страдания ничего не изменят. Если он все же объявится – а я уверена, что он объявится! – ты ни в коем случае не должна показать виду, что его отсутствие тебя задело. В любой ситуации нужно быть на высоте.

Глава 31

Что бы не делала Лана, чем бы не занималась, ее мысли постоянно возвращались к Натель. При всем желании она не могла поверить, что вмешательство дочери способно что-либо изменить когда речь идет о такой страшной, неизлечимой болезни, если даже муж, будучи врачом, бессилен помочь собственной жене. Может быть поэтому, боясь убедиться в верности своих опасений, Лана не могла себя заставить встретиться с Натель вторично.

Фотографии, оставленные колдуном, явились для нее благовидным предлогом преступить воздвигнутый ею самою барьер. Превозмогая внутренний трепет, она набрала записанный рукой Натель номер. Трубку долго не поднимали, а потом включился автоответчик: “Сожалеем, что нас нет дома. Если вы назоветесь и оставите свой номер телефона, мы при первой же возможности перезвоним вам.” Дослушав электронную тираду до конца и дождавшись звукового сигнала, Лана, после некоторого колебания, решила оставить месседж:

– Натель, это я, Лана. У меня для тебя есть кое-что интересное...

Она не успела договорить. Натель подняла трубку. Лане показалось, что голос ее звучит почти бодро. Хотя это, конечно, мог быть и наигрыш, защитная маска.

– Как хорошо, что ты дома! Мы могли бы встретиться? – Она пыталась говорить, как ни в чем не бывало, будто ничего не произошло. – Хочу показать тебе одни очень любопытные снимки. Мне нужна твоя консультация.

– Я сама собиралась звонить тебе, – отозвалась Натель. – Где пересечемся? Что, если в каком-нибудь в кафе?

Она больше не приглашала к себе, и Лана теперь знала, почему.

– С удовольствием, отозвалась она.– Как ты относишься к Book Center на Brand? Там внутри очень милое кафе.

– Там очень людно. Лучше что-нибудь более камерное.

– Тогда в Starbuсks на Glenoaks.Там самый лучший кофе в Америке. И можно спокойно пообщаться.

– Договорились. Когда?

– Через час устроит?

– Без проблем.

С тяжелым сердцем Лана первой подъехала к кафе, заранее настраивая себя не замечать вида Натель, вести себя как прежде, непринужденно и легко. Посетителей, против обыкновения, было не много, и она смогла занять столик, располо– женный особняком в уютном алькове. На стульях с высокой ажурной спинкой мягкие подушечки – одна на сидении, другая – под спину. На стенах гобелены. На подоконнике и на круглом столе живые цветы. Заказав две чашки кофе экспресс, несколько видов пирожного и апельсиновый сок, Лана приготовилась ждать.

Натель пришла без опоздания и, заметив ее сквозь окно, помахала рукой. Лана обратила внимание, что держалась она прямо, не изменяя своей горделивой осанке, и одета была, как всегда элегантно.

– Привет, дружок. Ужасно рада тебя видеть, – наигранно беспечным тоном сказала она, появляясь в алькове. И, сев напротив, небрежно бросила на стол сумочку. На впалых щеках толстый слой пудры. Ярко накрашенные губы растянуты в улыбке. Добрую половину лица скрывают непроницаемо черные очки. – Как я тебе нравлюсь?

– Мне ужасно нравится, что ты становишься прежней.

– Я пытаюсь казаться прежней, – поправила ее Натель.

– Что тебе отлично удается. И уже само это стремление радует.

– У меня появилось желание есть. Я даже прибавила в весе на три паунда.

– Натель, милая! Это же великолепно! – Лана схватила ее за руки и от полноты чувств готова была расплакаться.

– А знаешь почему? Я поверила Виктории. Она перевернула во мне все вверх дном. Точнее будет сказать, болезнь опрокинула меня, а она снова поставила меня на ноги.

Они долго сидели молча, рука в руке, думая каждый о своем, и в то же время – об одном и том же. Улыбчивая официантка принесла заказ.

– Гм! Какие аппетитные пирожные! – Натель втянула ноздрями аромат корицы с ванилью. – Пожалуй я съем одно.

Со счастливой улыбкой Лана наблюдала за подругой, отправлявшей в рот ложечку с воздушным кремом. Но, решив, что не стоит больше заострять внимание на ее здоровье, полезла в сумку за фотографиями:

– Вот то, что я хотела тебе показать. Что ты об этом скажешь?

Отодвинув тарелочку с недоеденным пирожным, Натель разложила на столе фотографии, долго изучала их и наконец проговорила:

– А ничего не скажу. Могу, но не скажу. Пусть тебе дочь объяснит. У нее это лучше получится.

– Думаешь?

Натель сняла темные очки, отбросив их на стол, демонстрируя тем самым, что ее не волнует в данный момент, какое впечатление она производит своим видом на Лану. Потому что самое важное сейчас было именно данный момент.

– Слушай меня внимательно. Твоя Виктория – существо особое. Тебе крупно повезло, что ты ее мать...

– Уж не хочешь ли ты сказать, что моя дочь – мессия?

– Нет, не хочу. Но давай уточним для начала, что такое “мессия”. По своим физическим данным это такой же человек, как и все прочие.Что же касается духовности или духа, мессия – существо с открытым Каналом Связи, имеющее прямой доступ к Единому Информационному Полю, к Вселенскому Разуму, к Богу. Определения, даваемые людьми, разные, но суть одна. У обычных представителей нашей расы Канал этот наглухо перекрыт, и большинство из них даже не подозревает о существовании некоего “замка” или “заглушки”. А посему они верят только в то, что можно увидеть, пощупать или попробовать на зуб. То есть физический план для них – альфа и омега их бытия. Но есть и промежуточное звено, такие, как мы с тобой – любопытные и дотошные, которые, пронюхав про тот “замок”, из кожи вон лезут, чтобы его взломать. Иным даже удается время от времени заглянуть в замочную скважину. Но прорывы эти стихийны, мимолетны и неуловимы, а потому способны рождать лишь смутные догадки, предположения и путаницу. У твоей Виктории от рождения открыт Канал Связи.

– Так все же, кто она – мессия, ведьма, инопланетянка? А может – природная аномалия, жертва родовой травмы, например?

– Не третье, не пятое, не десятое.

– Тогда кто? Натель, скажи, наконец! Не томи!

– Ну ты, мать,торопыга! Мы с тобой, как дамы эзотерически грамотные, знаем, что срок, отпущенный для нашей расы, подходит к концу. Нам на смену идет раса Шестая, которая духовно будет гораздо более высокоорганизованной. А каждая последующая раса, как правило, зарождается постепенно, в недрах предыдущей. И процесс этот уже начался. Среди нас уже появились первые ласточки. Я ни чуточки не сомневаюсь, что твоя дочь – одна из них. Внешне Виктория такая же, как все мы. Но по сути своей она другая. Ее сознание открыто. “Заглушка” снята. Врубаешься?

Нет, Лана не “врубалась”. Она не знала, как ей ко всему этому отнестись – радоваться или пугаться, бежать с сенсационной новостью к мужу или скрыть ее от него. А может проще не поверить Натель?

Натель откинулась на спинку стула, расслабилась и прикрыла глаза.

– Ну вот и всё. Я сказала тебе то, что давно собиралась сказать. И я чертовски устала. Будто на мне кирпичи возили. Ты не возражаешь, если мы немного посидим молча? Я сейчас приду в себя... – Однако уже в следующую минуту она открыла глаза и пододвинула к себе разбросанные по столу фотографии. – Ты спрашивала меня про это. Ну, что я могу сказать... Судя по его атрибутике – цепь, нож, кристалл – он практикуется в черной магии. И сущность, что вертится вокруг него, наверняка привлечена его экспериментами из нижнего астрала. Не исключаю, что через нее он контачит с Тем Миром, через нее получает информацию. А расплачивается за это энергией своей души. Это то, что называют “продавать душу”. Будь осторожна с ним. Он может быть опасен.

– Понимаешь, в чем дело... Он тоже сказал мне про Вику. При первой же нашей встрече, ничего не зная о ней.

– А что тут удивительного. Я же говорю, что у него есть свой информатор. Правда, такого рода осведомители часто водят “контактеров” за нос. Но иногда говорят и правду. Чтоб втереться в доверие. Как правило, для контактера это плохо кончается. Он утрачивает свободу воли, а то и сходит с ума. – Натель умолкла, вслушиваясь в себя, и удивленно заметила: – Ты знаешь, я впервые так много говорю за последние пол года. У меня не было на это ни сил, ни настроения, ни желания.

– Лапонька, это же замечательно! Ты поправляешься! – радостно воскликнула Лана.

Глава 32

– Пегги, почему ты ничего не ешь? – спросил Давид. – Сама же предложила вместе пообедать, а ни к чему не притрагиваешься.

Они сидели вдвоем в ближайшем от дома ресторанчике. Теперь это случалось не часто. Давид почти не бывал дома, приходил в основном спать и, как правило, ел на стороне. Сегодня, заставив его раньше времени уйти с работы, она сказала по телефону, что хочет с ним поговорить.

Внимательнее приглядевшись к ней, чего он давно уже не делал, Давид встревожился:

– Да ты зеленая совсем. Что это с тобой? Заболела?

– Прости, не могу есть. Меня все время тошнит.

– Но почему!? Ты показывалась врачу? Может это серьезно... – Он запнулся. Побледнел. Пристально посмотрел на нее.

Она, в свою очередь, с легкой иронией наблюдала за ним.

– Ты... ты беременна?

– Ага. Уже третий месяц, – беспечно подтвердила Пегги, будто речь шла о чем-то несущественном.

Он протестующе замотал головой.

– Ты шутишь. Пегги, скажи, что ты пошутила. Ведь мы договорились с тобой, что будем решать этот вопрос вместе.

– А разве мы не вместе его решили? – Она изобразила на лице наивное удивление. – Или ты думаешь, что наш ребенок не от тебя?

– Ты сделала это нарочно!

– А почему не ты?

– Хватит валять дурака!

– А в кино мужчины совсем по-другому встречают известие о том, что у них будет ребенок.

– Это не кино. Это жизнь. И я не готов еще к тому, чтобы иметь детей.

– А я готова. – Заметив, что он едва сдерживает себя, Пегги примирительно сказала: – Ну чего ты психуешь. Я не виновата. И никто из нас не виноват. Так получилось. Не избавляться же мне от живого ребенка. Это большой грех.

Он уперся подбородком в кулаки и надолго умолк. Наконец, взяв себя в ру– ки, мягко проговорил:

– Получилось значит получилось. Поздравляю. Но кушать-то тебе ведь теперь обязательно надо – уже за двоих.

– Доктор говорит, что тошнота должна скоро пройти. Тогда и начну есть.

Давид ходил мрачный и потерянный. С того вечера на вершине горы, когда он получил подтверждение, что Карина любит его, он настраивал себя на окончательный разговор с Пегги, не подозревая, что она уже вынашивает его ребенка. Он не мог заставить себя сделать ей больно. У него не поворачивался язык сказать ей, что между ними все кончено. Собственно, он давно уже все сказал, всем своим поведением, и она не могла этого не почувствовать. Он не дооценил Пегги. Она почувствовала его охлаждение гораздо раньше, еще до его романа с Кариной, и прибегла к проверенной веками женской хитрости... или мудрости.

Карина не смогла сдержать данное самой себе слово, не смогла противостоять чувствам, их роман становился все серьезнее. Они встречались тайно – в его офисе или у нее дома, когда родители бывали на работе. Он уверял ее, что ждать осталось совсем недолго, что Пегги все поймет сама и тихо, мирно уйдет из его жизни. Что скажет он Карине теперь? Как посмотрит в ее глаза?

Инга совсем запустила учебу. В колледж ездила лишь в надежде встретить там Гарри, а дома не выходила из своей комнаты. Одно из двух, думала она дни и ночи напролет, либо он не хочет больше иметь с ней дела, либо с ним что-то случилось. Как на зло, он не оставил ей никаких координатов, даже телефона. Единственное, что ей было известно, это его first name. Но для того, чтобы навести о нем справки, этого было явно недостаточно. “Пусть только попробует мне позвонить, – рассерженной кошкой шипела она,– я выскажу все, что о нем думаю”.

Гарри объявился лишь на десятый день. И, как только в трубке раздался его голос, все заранее приготовленные слова разом куда-то улетучились. “Как дела?” – как ни в чем не бывало, весело спросил он. Волна щенячьего восторга захлестнула экспансивную Ингу, но пережитые страдания заставили ее голос звучать обижен– но. Она вела себя, как капризный ребенок, и ничего не могла с этим поделать. Он предложил встретиться. Она нашла-таки в себе силы сказать, что не уверена, имеет ли это теперь смысл.

– Не дуйся, малыш. Так получилось, я не виноват.Мне пришлось срочно вылететь в Ереван. Я все тебе при встрече объясню. Кстати, у меня уже есть машина, так что теперь я буду возить тебя.

Он разговаривал с ней так, будто они знали друг друга уже целую вечность. И он только что сказал об их будущем “вместе”. Замерзшая было душа Инги снова оттаивала. К ней возвращалась радость жизни и уверенность в себе.

– Ладно уж. Когда встречаемся? – Она не могла сдержать ликование. Все обиды и страдания были разом забыты.

По просьбе Инги, Гарри подъехал за ней не к дому, а на остановку автобуса, откуда она обычно начинала свой путь в колледж.Подтянув к тротуару темно-вишневую Toyota Camry, он, не выходя из машины, знаком предложил ей садиться. Юркой ящеркой она скользнула на сидение рядом с ним. Он потянулся губами к ее щеке. Она отстранилась, давая понять, что он еще не прощен.

Сзади загудел автобус, и Гарри поспешил отъехать.

– Командуй, принцесса. Куда мы держим путь?

– Куда?..– Она ненадолго задумалась.– Тут поблизости, на San-Fernando, есть очень милый кинотеатр. И сегодня как раз пошел новый фильм – Matrix.“Матрица” по-русски. Если хочешь, можем посмотреть.

– Предложение принято, – без особого энтузиазма согласился он. – Указывай путь.

– Но ты, кажется, собирался мне что-то объяснить, – напомнила Инга.

– А как же. Только когда мы выйдем из машины, ладно. На здешних улицах я еще не чувствую себя свободно за рулем. И дорог не знаю.

Они оставили машину в паркинге Shopping Centre, выстояли небольшую очередь перед билетной кассой и вошли в кинотеатр, состоявший из нескольких небольших кинозалов, в которых шли разные фильмы. Прогуливаясь по фойе, Инга сказала:

– Ты мне так ничего и не рассказал.

– Да, собственно, рассказывать-то особенно нечего.– В его голосе проскользнуло легкое недовольство, которое он поспешил убрать. – В тот день, когда мы последний раз виделись с тобой в колледже, мне позвонил из Еревана дядя и сообщил, что мою маму забрали в больницу, что ей должны делать операцию. Я тотчас отправился в аэропорт, купил горящий билет и вечером вылетел в Ереван...

Взгляд Инги разом потеплел.

– А что было с мамой? – участливо спросила она.

– ...Ей удалили желчный пузырь. Я остался с ней, пока не убедился, что она хорошо себя чувствует, и прилетел обратно.

– Твоя мама живет одна?

– ...Да.

– Ну что ж, причина уважительная. Ты прощен,– милостиво изрекла Инга.

– Тогда пошли в зал?

– Как, с пустыми руками?

– Что значит, с пустыми руками?

– Здесь без поп-корна и пепси даже президент Америки кино не смотрит. Это ритуал.

– Понял, – улыбнулся Гарри.

Поскольку буфет располагался на самом видном месте, у центральной лестницы, его нельзя было пропустить. Гарри вручил Инге здоровенный пакет, доверху наполненный горячей, вкусно пахнущей кукурузой, и высокий бумажный стакан с соломинкой, торчащей из пластмассовой крышки.

– Почему только мне? – удивилась она. – А ты?

– А я еще не привык есть во время кино. Да и, честно говоря, не переношу запах масла, которым они поливают поп-корн.

– Жаль. Тогда я постараюсь поскорее прикончить свой пакет.

Чтобы сдержать обещание, Инга усердно хрустела все то время, что показывали журнал и анонсы будущих фильмов. Когда же пошли первые титры, она засунула неосиленный до конца пакет под свое кресло и утихомирилась. Гарри, непринужденно развалясь на удобном мягком кресле, не отрываясь, смотрел в экран. Инга пыталась делать то же самое. Но ведь так смотреть кино каждый из нас мог бы и у себя дома, по телевизору, – с досадой подумала она. – Разве для этого мы встре– тились после десятидневного перерыва?

Фильм, как водится, был полон спецэффектов. Динамики гремели на полную мощность, сотрясая потолок, стены и барабанные перепонки. Но это не мешало парочкам чувствовать себя комфортно и уютно в объятиях друг друга. Инга покосилась на Гарри.

– Ты все понимаешь? – спросила она. Голос ее, разумеется, полностью потонул в залпах перестрелки.

– Что ты сказала? – он приблизился к ней.

– Я говорю, все понимаешь? Переводить не надо? – касаясь губами его уха, повторила она.

– К сожалению, практически ничего не понимаю, – признался он.– Но переводить бесполезно. Все равно ничего не услышу. И другим мешать будем.

– Как знаешь.

Он остался в той же позе – голова к голове, рука на ее плече. А несколько минут спустя они уже ничем не отличались от остальных пар, забывавших хоть время от времени смотреть на экран.

Родители не ложились спать в ожидании Инги. Они всегда очень беспокоились, когда она задерживалась.

– А у нас новость, – сказал Левон. – Будет прибавление семейства.

– Как!?! – вскричала Лана. – Пегги в положении? Это тебе Давид сказал?

– Нет. Сосед на улице.

– Почему я узнаю об этом последняя? – Она внимательно посмотрела на мужа: – Что-то я не вижу радости на твоем лице.

– Гораздо хуже то, что я не увидел ее на лице нашего сына, когда он сообщал мне эту новость.

– Ты знаешь, я давно заметила, что у них не все ладно.

Левон лишь выразительно вздохнул.

Вернулась, наконец, Инга. В приподнятом настроении. Заметив озабоченность на лицах родителей, спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Только то, что ты скоро станешь тётей, – ответила Лана.

– Как это?

– Пегги ждет ребенка.

– Ух ты! Здорово! Кстати, я давно ее не видела. И что, у нее уже круглый животик? – Инга выпятила живот, окантовав его сомкнутыми кольцом руками, и при этом почему-то еще и надула щеки.

– Да нет, пока ничего не заметно, – ответила Лана.

– Мне вас жалко. – Инга изобразила на лице скорбное сочувствие. – Вы еще такие молодые, а будете теперь называться дедушкой и бабушкой. Наверное, это грустно.

– Какая же ты у нас еще глупенькая, – невесело улыбнулась Лана.

Глава 33

Нерецкий-таки продал газету человеку, далекому от журналистики и имевшему несколько различных бизнесов. Поэтому его кабинет теперь в основном пустовал. А всеми делами, связанными с подбором материалов и выпуском газеты стала заправлять некая Рита Шок, сменившая уволившуюся Софу.

Это была дама средних лет, неплохая журналистка, знавшая себе цену. Она и раньше появлялась в редакции, как один из пишущих авторов “Авангарда”. Вела себя по-свойски – всем “тыкала”, шутила, рассказывала байки и старые анекдоты. Но стоило ей стать главным редактором, и ее будто подменили. Появился менторский тон, грубые окрики и одергивания не привыкших к подобному обращению сотрудников. Если до сих пор редакция жила и функционировала как одна семья, то теперь каждый замкнулся в себе, затаился, подыскивая, куда бы переметнуться. Даже шумная и словоохотливая Сильва попритихла, стараясь пореже высовывать нос из своего кабинета.

В последние же две недели мадам Шок развернула прямо-таки кипучую деятельность по перетасовке кадров. События разыгрывались, как по сценарию. В редакции появлялся какой-нибудь новый человек и надолго исчезал за плотно закрытой дверью ее офиса. А потом она вызывала к себе одного из сотрудников и устраивала ему разнос. Если сотрудник это мирно сносил, разнос повторялся. И так – до тех пор, пока доведенный до крайности объект ее нападок не подавал заявление об уходе. На освободившемся месте тут же оказывался один из недавних визитеров мадам Шок.

В тот день Лана забежала к Сильве отдать очередную рекламу “Оазиса”. Сильва схватила ее за руку, насильно усадив в кресло, и свистящим шепотом затараторила:

– Как тебе нравится эта мымра? Всех к рукам прибрала. Всеми командует. На всех покрикивает. Софочка оказалась самая дальновидная. Вовремя обрубила концы и отчалила. Куда бы и нам податься, а? Тебе хорошо. У вас хоть своя газета есть.

– Наша газета как не приносила прибыли, так и не приносит.

– Слушай, мать, ты же у нас еще и художник! Не пробовала иллюстрацией заняться?

– Пробую.Достала несколько графических программ и осваиваю их на компьютере по самоучителю.

– Ну ты молодец! Не даром я всем говорю, что ты у нас гений. Одна я, как пень, тут торчу.

– Не прибедняйся. Во-первых, мы вместе тут торчим. А во-вторых, ты у нас тоже гений. Гений рекламы.А двух гениев на одну газету многовато. Не находишь? Так что посмотрим, кто из нас продержится дольше.

В кабинет заглянула корректорша Рая:

– Светлана Андреевна, к вам там пришли.

– Кто?

– Этот...– Смешно напыжившись и нахмурив брови, она изобразила неизвестного гостя.

– А-а, мой колдун, – догадалась Лана и поднялась. – Ну что ж, коллега по гениальности, с тобой мы обо всем договорились – начинаем марафон на выживание.

Гость прохаживался в коридоре перед дверью ее офиса, преисполненный чувства собственной значимости. Впрочем, довольно быстро начинало угадываться, что это всего лишь маска, стремление создать имидж таинственной и всесильной личности, которую он сам же при первом знакомстве охарактеризовал одним словом “колдун”.

– Мир вам, Светлана, – приветствовал он свою новую знакомую, картинно склоняясь к ее ручке.

От щекочущего прикосновения жестких усов ее передернуло.

– И вам того же, – заставила себя улыбнуться Лана. – Простите, ради Бога, я запамятовала ваше имя.

– Аркадий, – с готовностью подсказал он.

Обе корректорши, видя что они не заходят внутрь, проявили деликатность и вышли сами.

– Пойдем выпьем кофейку. Можем захватить и вам с гостем по чашечке.

– Спасибо, Раечка. Вы меня очень обяжете... Заходите, Аркадий. Присаживайтесь.

Пауза затянулась на несколько минут. Он снова словно бы изучал ее, довольно, кстати сказать, бесцеремонно. Потом проговорил с придыханием:

– Вот что я скажу вам, Светлана. Я ведь в общем-то человек не добрый. В моем окружении все знают, что меня лучше не трогать, не обижать. Поскольку если я чего пожелаю своему обидчику, обязательно сбудется. А вот к вам у меня самые добрые чувства, и мне хочется делать для вас что-то хорошее. – Подметив, как она ощетинилась, он поспешил добавить: – Только не расценивайте мои слова как ухаживание. Я прекрасно чувствую, с кем стоит заигрывать, а с кем нет. Вы вызываете во мне положительные эмоции как личность.

– Спасибо. Это всегда приятно слышать. А можно узнать, Аркадий, как вы реализуете свои колдовские силы?

– Ну, сфер применения предостаточно. Ко мне обращаются с просьбой найти работу, угадать номер лотерейного билета, приворожить или отвадить кого. А то и “подглядеть”, что делает жена или муж в отсутствие своей половины.

– Это как же, в замочную скважину?

– О нет, это было бы вульгарно,– поморщился он. – С помощью астрального двойника. Вы понимаете, о чем я говорю. Ну и основное мое хобби – борьба с полтергейстом.

– Да вы страшный человек, Аркадий. Я начинаю вас бояться.

– Вам нечего меня бояться. Я же сказал, что для вас я абсолютно безобиден.

Желая прекратить этот, не доставлявший ей удовольствия разговор, да еще и в рабочее время, Лана достала из ящика стола фотографии и протянула их колдуну:

– Вот, Аркадий. Возвращаю в целости и сохранности.

– Вообще-то я принес их для вас, – улыбнулся тот. – Подумал, что вам, как журналистке и человеку, интересующемуся проблемами сверхчувственного вос– приятия, захочется иметь их при себе.

– Правда?! – обрадовалась Лана. – А я не рисковала попросить вас об этом. Я действительно собираю такие штучки.

– Тогда они ваши. – Он отодвинул от себя пакет с фотографиями. – Но мне хотелось бы узнать ваше мнение.

– Я проконсультировалась с человеком, более сведущим. И вот вам наше совместное мнение: Эту сущность вы породили сами или привлекли ее из Нисшего Астрала своими упражнениями в черной магии.

– А вот тут вы заблуждаетесь, милая Светлана, – самодовольно улыбнулся колдун. – Это существо высокого полета и весьма, весьма осведомленное.

– Откуда вы знаете? – прищурясь, спросила Лана.

– Оно само мне сказало.

– Само?!.

– Ну да. Через механическое письмо. Я решил попробовать, оно и откликнулось. И теперь по ночам я часами просиживаю над стопкой бумаги с шариковой ручкой наизготове. Задаю мысленные вопросы и едва успеваю записывать ответы. Безумно интересно. Только устаю после этого так, что сутки потом отсыпаюсь.

– И вы в это верите? – не без иронии спросила Лана, которая не доверяла, в первую очередь, самому колдуну.

Вместо ответа он, пронизывающе глядя на Лану, проговорил своим таинственно-загробным голосом:

– Оказывается, наша с вами встреча была спланирована Там, – он неопределенно ткнул пухлым пальцем вверх.– С какой целью – мы оба узнаем позже. А пока мне поручено передать вам, что один из ваших детей становится жертвой обмана. И если вы не убережете – его или её, я не знаю, – он будет носить рану в сердце всю свою жизнь.

Лана побледнела.

– Ну вот, пожалуй, и все, что я должен был вам сегодня сказать. – Он поднялся. Потом, поколебавшись, добавил: – Это не будет дерзостью с моей стороны, если я попрошу ваш домашний телефон?

– Зачем он вам, вы можете звонить сюда, в редакцию.

Колдун снова помедлил и неопределенно ответил:

– На всякий случай. Мне не хотелось бы терять контакт с вами.

– Хорошо, Аркадий. -Лана внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, чего он не договаривает, и протянула ему свою визитную карточку: – Вот, пожалуйста.

Вернулись корректорши. С пустыми руками.

– Sorry, Светлана Андреевна, мы не выполнили обещание. Там Главная бушует. Кричит, почему кофе без конца распиваем вместо того чтобы работать.

К концу рабочего дня, вызвав Лану к себе, новая редакторша, с места в карьер, взяла тон классной дамы:

– Вот что, голубушка. Жалуются на вас наши авторы. Говорят, слишком вольно вы обращаетесь с их материалами. Все перекраиваете на свой лад. Настоящие журналисты так не поступают. Кстати, Светлана, что вы в Союзе-то кончали? Кто вы по образованию?

– Не тратьте зря силы и красноречие, Рита. – Лана с достоинством поднялась.– У вас есть своя кандидатура на мое место? Я вам его дарю. – И, развернувшись на каблуках, она вышла из кабинета.

Возвратившись в офис, Лана начала вытаскивать из ящиков и с полок свои книги и прочие вещи и выкладывать их на столе. Корректорши напряженно следили за ней.

– Что это вы делаете, Светлана Андреевна? – не выдержала одна из них.

– Собираюсь. Дошла и до меня очередь. – И. улыбнувшись, добавила: – Все нормально. Не пропадем.

Распихав вещи по пластиковым пакетам, она попрощалась с остолбенело стоявшими под стеной сотрудницами и, спустившись в паркинг, забросила пакеты в багажник своей машины. Хорошо, что сегодня она приехала сама, без Левона. Хотела сесть за руль, но передумала и вернулась обратно. Сильва, уже прослышавшая про очередную новость, бежала к ее комнате. Лана перехватила ее на полпути.

– А я как раз шла к тебе попрощаться, – сказала она беспечным тоном.

– Так значит это правда?!. Ах, негодяйка! Ах, буржуйка! Мать ее перемать. И до тебя добралась!

– Да не шуми так. Я сама ушла. Но удерживать меня она даже не пыталась.

– Слушай, она всех так “уходит”.

– Я же говорила тебе, что двум гениям в одном гнезде тесно.

Всегда смешливое и необычайно живое лицо Сильвы вдруг как-то опало, будто разом постарело. Она по-детски зашмыгала носом и, отвернувшись, смахнула слезу.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. Я к тебе привязалась. Без тебя тут останется одно болото.

Обняв ее, Лана прижалась щекой к ее щеке и абсолютно искренне сказала:

– Знаешь, Госпожа Вулкан, ты тоже стала мне родным человеком. Мне будет не хватать твоих шуточек... и твоего участия. Если станет совсем невмоготу, знай, что наш “Оазис” всегда открыт для тебя. Ну все. Я пошла. Будем перезваниваться. Пока.

По дороге домой Лана вдруг вспомнила колдуна, “на всякий случай” попросившего ее домашний телефон. Выходит, он знал это наперед. Но тогда... тогда можно верить и другому его предостережению, высказанному напрямую. Кого из трех ее детей он имел ввиду? За кого ей следует опасаться и кого оберегать? Боже, неужели Вика в опасности? Одни мрачные мысли наскакивали на другие. Она осталась без работы. Конечно, это было не Бог весть что, но все же помогало держаться на плаву. А с другой стороны, жалкая зарплата “Авангарда” не решала их проблем. Ей в любом случае нужно было искать другую работу. А может стоит бросить теперь все силы на “Оазис”, попытаться раскрутить свою газету?

Левон решал по телефону очередные вопросы с одним из своих иногородних распространителей. Заметив по лицу Ланы, что с ней что-то неладно, поспешил закончить разговор:

– Что случилось, Лакшми?

– Я уже не Лакшми. И даже не птица Феникс. Я безработная, Левушка.

Он взял ее за руку, усадил рядом с собой на диван:

– Рассказывай.

– А что рассказывать.Просто дошла очередь и до меня. И я, чтобы не позво лить ей измываться над собой, хлопнула дверью первая.

– Ну и правильно сделала.

– Правильно. А как мы теперь жить будем? Чем будем биллы закрывать? В этой стране ведь ни на минуту нельзя расслабиться. То ли дело было у нас. Квартиру у советского гражданина, пусть даже плохонькую, никто не отнимал – въехал, живи. Приняли на работу, работай хоть до самой пенсии, зная, что тебя могут разве что повысить. Учеба бесплатная, медицина бесплатная...

– Ты же сама сказала “было”. Нет сейчас той страны. У нас там тоже все наперекосяк, да еще и похуже. Поскольку здесь все законы устоялись и стабилизировались, а у нас там буйно прорастает капитализм на фоне инфляции, разрухи и беспредела. Так что о прошлом не горюй. Его уже нет ни для нас, ни для них.

– А если окажемся на улице?

– Значит, пополним ряды местных хомлессов.

– Все шутишь. А я о девочках думаю. Им доучиться нужно.

– Вика и так доучится. У нее обучение и содержание бесплатное. А Инга давно собирается найти работу на part-time.

Лана задумалась, глядя в одну точку, потом сказала:

– Работу я себе, кровь из носа, найду. Это вопрос времени. Я уже немножко разбираюсь во всех этих делах и не чувствую себя такой беспомощной, как вначале. У меня готово резюме на английском языке, я нашла на интернете несколько агентств по трудоустройству. Сегодня же вечером просмотрю все их предложения и разошлю резюме. Что-нибудь да сработает. А пока придется воспользоваться кредитными карточками. У нас с тобой за три года их собралось предостаточно. При необходимости год продержать могут.

– Продержать-то продержат. Да как потом расплачиваться будем? Ежемесячные проценты задушат.

– Значит, буду стараться сократить время поисков.