Текст книги "Шагай вперед, мой караван... (СИ)"

Автор книги: Элеонора Мандалян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Ах, мама! Не будет же он сидеть у вас на шее. Он найдет работу. Я тоже начну работать. Наверное, он может еще пожить у Алекса, я не спрашивала. Но тогда какие же мы муж и жена?

– Ну и преподнесла же ты нам сюрприз в самое неподходящее время. – Покачав головой, Лана тяжело вздохнула. – Скажи ему, что он может перебираться к нам, если хочет.

Издав победный клич, Инга повисла на шее у матери. Лана разняла ее руки и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты.

Глава 38

С некоторых пор Вика подметила в себе одну особенность – стоило ей подумать о ком-то или сконцентрировать на конкретном человеке свое внимание,и уже в следующую минуту она знала об этом человеке всё, что хотела узнать – его прошлое, настоящее или будущее, и даже его мысли. То, что сестра так внезапно и безоглядно влюбилась, она почувствовала сразу же. Вика мысленно настроилась на объект ее любви, и он раскрылся перед нею как решенное уравнение. Ее первым побуждением было помчаться домой и предостеречь сестру... на худой конец – позвонить ей по телефону. Но она нашла в себе силы не делать этого. Во-первых, Инга не поверила бы ей и не прислушалась бы к ее советам. А во-вторых, что было гораздо важнее, сестра должна пройти это испытание. В противном случае она останется инфантильной, наивной и доверчивой на всю жизнь и будет лепить ошибку на ошибке, обманываясь и страдая. Отец прав: пока сам не обожжешься, не узна– ешь, что огонь горячий.

Предвидела Вика и тяжелую ситуацию в семье еще до того, как мать осталась без работы, а Инга столь опрометчиво вступила в брак. У нее не возникло потребности позвонить или поехать домой. Слова утешения – не ее стиль. План созрел в голове почти мгновенно. Это было мягким солнечным утром, на площадке перед главным корпусом, где любили собираться студенты. Человека, снова появившегося среди них, она однажды уже видела месяца два назад и знала, что это агент, высматривающий среди молодежи потенциальных кандидаток в манекенщицы. Вика не стала подходить к нему. Напротив, она сделала вид, что вообще не замечает его, но при этом грациозно и женственно оперлась плечом о ствол молодого дерева, излучая обаяние и шарм. Она мысленно вычертила свой силуэт и, представив его отпечатанным на, первоклассного качества, обложке журнала, послала этот образ, как великое прозрение, самоуверенному дядечке, довольно бесцеремонно разглядывавшему молоденьких студенток.

Агент обернулся, увидел Вику и, сделав стойку, ни на кого уже не глядя, направился к Вике.

– Hi!,– сказал он.– Можно с тобой поговорить?

– О чем? – не меняя позы, не слишком приветливо спросила Вика.

– Я агент по подбору моделей для крупных, престижных фирм.

– Очень приятно.

– А не хотела бы ты стать моделью?

– Я? Но я ведь учусь.

– Лишние деньги еще никому не мешали. А если тебе удастся стать супермоделью, то это будут ну очень “лишние” деньги. И очень большая известность. О тебе узнает вся Америка. А потом и весь мир.

– Заманчиво, – скучающим тоном проговорила Вика. – Но для этого, я слышала, нужно посещать Школу моделей, а мне и одного Беркли хватает. Так что уж извините. Я спешу.

И, одарив его неотразимой улыбкой, Вика пошла прочь, мастерски копируя классическую поступь манекенщиц, именуемую cat walk – ”кошачья поступь”. Обомлев от восторга, агент бросился за ней следом.

– Постой, красавица моя, не убегай, как принцесса в сказке. Это другим на– до учиться. А тебе не нужно ничего. Ты – готовая Top-Model! Я берусь быть твоим личным агентом. Тебе не придется ни собирать фотоальбом, ни проходить интервью, ни писать эссе. Позволь только моему фотографу – высокого класса специалисту, сделать несколько снимков для презентации, а остальное – мое дело.

Вика не спешила давать согласие. Она хотела, чтобы агент распалился сам и считал ее своей личной и очень удачной находкой.

– Ну о чем же тут думать! – недоумевал он.– Удача сама идет тебе в руки. Каждая девушка мечтает, чтобы ее хоть разок пригласили на съемки.

– У меня на жизнь другие планы.

– Хорошо. Сделай это лично для меня. Попробуй себя на этом поприще. Уверен, тебе понравится.

– Окэй, уговорили. Что я должна делать?

– Прямо сейчас пойти со мной в студию.

– К чему такая спешка? Мы можем встретиться, скажем, через недельку.

– Я не хочу тебя потерять. Не упрямься. Мы только сделаем несколько фотопроб. Кстати, давай, наконец, познакомимся. Меня зовут Джей Стоун. Вот моя business card. Возьми, пригодится. Здесь есть все телефоны и адрес Агентства. А тебя как зовут?

– Виктория Мелик.

– Великолепно звучит! Вот видишь, само имя подсказывает тебе, что ты рождена побеждать. Кто ты по национальности?

– По отцу армянка. По маме русская. И кстати,“мелик” по-армянски “князь”.

– Ах вот оно что! Теперь мне все ясно, княгиня. Ты взяла у родителей все лучшее, что у них есть – армянские глаза и русскую фигуру.

– Вы забыли про самое главное – душу.

– Так ты еще и умница. Еxtra-bonus! Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Отлично. Четвертая категория. А свой рост ты знаешь?

– Пять футов и семь инчей.

– Не дотянула до нижней планки стандарта двух инчей. Ну, да на это, я уверен, заказчики закроют глаза. К тому же ты, наверняка, еще растешь. Вот моя машина. Поехали!

Он нажал кнопочку на брелоке ключа – машина приветственно взвизгнула, подмигнув хозяину фарами. Щелкнули открывшиеся замки, а стекла на окнах услужливо поползли вниз.

Фотограф, найдя новую претендентку необычайно пластичной и фотогеничной, с воодушевлением принялся щелкать ее в разных позах и ракурсах до тех пор, пока Вика не воспротивилась, сказав, что ей это надоело и вообще она должна готовиться к тесту.

А несколько дней спустя с ней заключили первый контракт и предложили безотлагательно приступить к работе. Теперь съемки занимали все ее вечера, а зачастую и дневное время. Но Вику это не тревожило. Для нее не существовало проблемы успеть – не успеть. С каждым годом она все легче овладевала способностью моментально схватывать и усваивать любой объем знаний, просматривая нужный ей текст по диагонали.

Глава 39

Все попытки Давида дозвониться до Карины заканчивались неудачей. Не нашел он ее и в ресторане – хозяин-итальянец сказал, что она уволилась несколько дней назад, и больше он ее не видел. Встревожившись не на шутку, Давид рискнул явиться к ней вечером домой.

Ему открыла совсем молодая еще, очень приятная женщина. Откинув с лица волосы, она выжидательно взглянула на непрошенного гостя. Глаза, устремленные на него, были глазами Карины.

– Здравствуйте, – пробормотал он. – Извините за вторжение. Вы ее мама. Что с ней? Где она?

– Кто?

– Карина.

Женщина, казалось, смешалась, не зная, что ответить. Ей следовало пригласить гостя в дом, но она получила от дочери жесткие инструкции. Молодой человек, стоявший перед ней, сразу вызвал ее расположение. Скромный, интеллигентный, приятной наружности. И вид у него такой несчастный, убитый и встревоженный. Она беспомощно оглянулась назад, но никого там не увидела.

– Карины нет дома, – будто извиняясь, проговорила она.

– А когда она будет?

– ...Не скоро. Она уехала в другой штат. К родственникам. Погостить.

Давид понял, что женщина говорит неправду. Скорее всего, она даже хотела, чтобы он это понял. Ее глаза говорили ему другое. Наверное потому, что у нее были глаза Карины. А эти глаза не умеют лгать.

– Спасибо. Извините еще раз за беспокойство. Спокойной ночи.

Дверь медленно, “сочувственно” прикрылась за ним. Щелкнул замок. Давид прислонился спиной к стене ее квартиры, закрыл глаза. И стоял так довольно долго. Потом вышел на улицу, но не уехал домой, а принялся бесцельно бродить вдоль улицы. Спохватившись, что так можно и в полицию угодить, он забрался в свой вен, лег на пол, закинув руки за голову, и пролежал там, не сомкнув глаз, до самого утра.

С удивлением следил он, с какой быстротой светлеет горизонт, отгоняя и тесня ночную тьму, как мир прорисовывается на глазах, вновь обретая формы и краски, как огромное солнце выкатывается на небосвод и, мгновенно отыскав его на дне машины, через всю планету ему одному протягивает свои лучи. Одна за другой оживали, урча, и разъезжались проспавшие всю ночь машины. Не поднимаясь с пола, Давид сел, потянулся, расправляя затекшие плечи, грустно посмотрел на дорожку, ведущую к ее подъезду, где они впервые поцеловались.

В ее затененной, размытой туманным утренним светом глубине возник знакомый силуэт. Первый момент он решил, что это ему привидилось. Но на улицу действительно вышла Карина в сопровождении мужчины средних лет. Отец, догадался Давид. Они прошли к припаркованной на обочине машине. Мужчина сел за руль, Карина – рядом. Машина тронулась с места.

Перекатившись через спинку шоферского сидения, Давид поспешно вставил ключ в зажигание и, вырулив на проезжую часть, устремился за ними. Преследование продолжалось более получаса. Он с самого начала понял, куда они едут, и решил не упустить свой шанс. Перед въездом в городок UCLA машина остановилась, выпустила Карину и уехала прочь.Бросив вен у обочины, где парковаться заведомо запрещено, Давид нагнал Карину.

– А я уже решил, что космический ветер начисто сдул тебя с нашей планеты, – сказал он, беря ее под руку.

Карина вздрогнула от неожиданности, хотела отнять руку, но он лишь крепче сжал ее.

– Привет, Давид, – как можно беспечнее сказала она. – А какими ветрами тебя сюда занесло?

– Ясное дело, попутными. Решил совершить утренний моцион в вашем, очень здоровом зеленом массиве. Не составишь компанию?

– Извини, спешу. Опаздываю на занятия.

Он резко развернул ее за локоть к себе, заставив остановиться.

– Может хватит валять дурака? До начала занятий у тебя еще уйма времени. И на сей раз тебе все же придется со мной объясниться. Смотри-ка какой милый парк! Что там написано? О! Botanical Gardens. Очень привлекательное местечко. Пройдемся? Ты ведь понимаешь, что нам нужно поговорить.

– Нет, Давид. Родной мой, нет. – Она с печальной нежностью посмотрела на него. – Вся беда в том, что нам не о чем с тобой говорить. Никакие слова не смогут уже ничего изменить. Ты скоро станешь отцом. И ты скрывал это от меня. Видит Бог, я не хотела вставать между тобой и Пегги. И уж тем более я не встану между тобой и твоим ребенком. И еще... я могу простить многое, но я не прощаю обмана. Поэтому отпусти мою руку и забудь ко мне дорогу.

Что он мог сказать ей? Что он сам ничего не знал? Какая пошлость! Не от святого же духа она зачала.Что с ребенком или без он, в любом случае, не останется с Пегги? Она ему уже не поверит. Что...

Давид все стоял, перебирая в уме варианты, хотя Карина давно уже скрылась в подъезде своего учебного корпуса. Лавируя в обвальном нашествии студенден– тов, он побрел назад, к своей машине.Снял со стекла прижатый “дворником” ticket за парковку в неположенном месте и, швырнув его на сидение, сел за руль.

Глава 40

– Садись в машину, – сказал Левон жене, – сегодня у нас с тобой боевое крещение. Уезжаем на весь день. Причем по фривею.

– По фривею! – воскликнула Лана, пытаясь скрыть страх. – И куда же мы едем? Просто так? Куда глаза глядят?

– Не совсем. Поехали. По дороге скажу.

Левон сел за руль, вручил жене толстенную книжицу – карты Калифорнии, и наказал следить за дорогой по страничке, заложенной им. Когда, сменив пару фривеев, машина помчалась по прямой, как стрела дороге, он немного расслабился:

– Кажется, легли на курс, – сказал Левон. – Теперь можно и поговорить. Значит так: мы с тобой едем в казино.

– Куда?! – опешила Лана. – В Лас Вегас?

– До Лас Вегаса почти 300 миль. Не потянем. В индейскую резервацию. В Калифорнии игорный бизнес запрещен. А они, вроде как, вне закона. Им все можно. В нескольких резервациях уже открылись первые казино. Разве не интересно посмотреть? Пора начинать осваивать эту страну.

– Ой, Левушка. Чего-то ты не договариваешь. Не похоже на тебя, чтобы ты вот так взял, да сорвался с места. Или от молодоженов наших бежишь?

– Есть немного, – усмехнулся он.– Ты за дорогой и за указателями следи. – По-моему ты невзлюбил его с первого дня. – Лана открыла карту на заложенном месте, но от мужа не отступилась.

– Что поделаешь, не люблю аферистов и бездельников. Я ведь не Инга и не ты, чтобы мне на уши лапшу вешать. Вы – женщины, народ такой. Для вас смазливый значит хороший.

– Мне всегда казалось, что “такой народ” как раз вы – мужчины. А Гарри, я считаю, парень не плохой. Он вот и тебе все пытается помогать, предлагает взять на себя всю тяжелую часть работы – типографию, рассылку газет по подписке, развоз выпуска по магазинам.

– Да не нужна мне его помощь, как ты не понимаешь! Газета прибыли не дает. Еле-еле себя покрывает. Вдвоем работать в таком бизнесе, значит вдвоем ничего не зарабатывать. Мне это надо? И потом, почему я должен лицезреть его с утра до вечера. Пусть найдет себе работу. Ведь он же на что-то рассчитывал, когда ехал сюда.

– А может он уже получил то, на что рассчитывал? – не удержалась Лана.

Левон бросил на жену быстрый взгляд – на более долгий он просто не имел права. Невозможно ехать по фривею и хоть на секунду оторвать глаза и внимание от дороги.

– Если честно, я просто в панике, – сказала Лана. – Долго мы так не продержимся. В сколько мест я уже разослала свои резюме.И хоть бы одна собака откликнулась, пригласила на интервью. То ли возраст их мой не устраивает, то ли мое нездешнее образование.

– Меня почему-то начинает тревожить наша младшая дочь, – ушел от больной темы Левон. – Она стала редко нам звонить. Это на нее не похоже.

– Я говорила с ней вчера. Уверяет, что все в порядке. Обещала даже приехать на следующей неделе.

– А как она восприняла появление нового члена семьи?

– Никак. Я ей рассказываю, она делает вид, что не слышит. Ой! Тебе уже пора менять фривей. 15-ый, на Сан-Диего.

Он благополучно справился с этой задачей, ничего не напутав.

– Теперь нам пилить по нему миль 40. И давай больше не говорить о проблемах. Забыли обо всем и просто отдыхаем. Поставь CD или включи Smooth jazz. Населенные пункты, справа и слева от дороги, практически нигде не прерывались. Менялись только названия городков на съездах с фривея. На протяжении всего их пути горы неизменно присутствовали в окружающем ландшафте. Покрытые сухими пучками желто-бурой травы, они лишь то удалялись, то приближались. Русла рек оставались сухими и растрескавшимися, в ожидании дождей.

Спидометр показывал 70 миль в час. Но и эта скорость не всех устраивала. Их то и дело обгоняли или “садились им на хвост”, пытаясь согнать с полосы.

– Обратила внимание, как они не любят пропускать вперед себя? Не успокоятся, пока не обгонят тебя и не оставят позади.

– Американская психология, насаждаемая со школьной скамьи: чтобы побеждать в жизни, ты должен быть первым во всем – Be Number One!

Из-за горизонта, со стороны океана медленно наплывало целое войско тяжелых, растрепанных ветром облаков. Как вражеские лазутчики, они бесшумно завоевывали небесные пространства, грозя поглотить само солнце. А солнце палило во всю мощь, и от его, слепящих глаза, лучей некуда было укрыться. Даже конди– ционер не спасал.

– Опять небом любуешься? – усмехнулся Левон. – А такую песню помнишь? – И он запел красивым, звучным баритоном: – Здесь, под небом чужим, Я как гость нежеланный. Слышу крик журавлей, Улетающих вдаль. Ах, как хочется мне... Забыл. Дальше слова забыл.

Примерно после часа пути они съехали с фривея. Еще миль десять им предстояло ехать вдоль Волчьего ручья по живописному каньону, густо заросшему лесами. В небе парили орлы, так низко, что можно было разглядеть отдельные перья, дрожавшие в струях встречного ветра. Насекомые, начисто отсутствующие в Лос-Анджелесе,то и дело расшибались о ветровое стекло, разукрашивая его своими останками. Узкое шоссе вилось по краю обрыва, огибая гору, а потом по территории Indian Reservation, мимо бескрайних цитрусовых плантаций. Дома и дворы индейцев резко отличались от нарядных, ухоженных особняков “новых” американцев. Попадались даже первобытные вигвамы, скорее всего оставленные или воссозданные, как реликвии, как напоминание о прошлом. И, как везде в Калифорнии, ни единого прохожего на улице. А Лане так хотелось посмотреть на живых индейцев, так сказать, в естественных условиях.

Плантации, подступавшие к самой дороге, казались оранжево-желтыми от обилия не снятых плодов. Апельсинов было так много, что часть их, никем не убранная, устилала землю. Небо между тем уже почти сплошь заволокло тучами, погасив, наконец, нестерпимое сияние солнца.

– Ты видел этот указатель! – оживилась Лана. – Lake Henshow!

– Не обратил внимания. А что?

– “Озеро куриного шоу”. Я читала о нем в “Авангарде”. Дикие индюшки сотнями выходят из горных лесов и спускаются к озеру, на водопой. Они идут, не разбирая дороги – через шоссе, через магазины и дворы. Местные жители жалуются, что не могут спать по утрам от их клекота. Кстати, где же твое казино? Может, они только собираются его построить?

И почти тут же из-за поворота дороги показался громадный шатер, по форме напоминавший лодку, опрокинутую килем вверх. Перед шатром – просторный паркинг, полный машин. Не без труда найдя место, они припарковались и, заинтригованные, направились к шатру.

– Ну что за казино должно быть в таком диком месте, в горах, под шатром, – Лана живо представила себе сцену из какого-то старого американского Western: несколько гангстеров с дикого Запада, пьют виски и режутся в карты в сизом дыму.

На фасаде модернизированного шатра индейская символика – два скрещенных орлиных пера. В проходе долгожданный живой индеец. Длинные волосы цвета воронова крыла, с отливом в синь, заплетены в косицу. Лицо скуластое, смуглое. Большие карие глаза излучают миролюбие и потомственное благородство. Только округлое брюшко не работало на образ, заранее созданный Ланой. Индеец раскрыл перед ними двери, как объятья, и, гостеприимно предложив войти, пожелал удачи.

Переступив порог, Лана с Левоном сразу забыли, что добирались сюда по горам, каньонам и плантациям, что они в индейской резервации и снаружи дикая природа. В общем полумраке огромного зала, изнутри совсем не похожего на шатер, переливались всеми цветами и какафонией звуков сотни игральных автоматов. По центру зала тянулась вереница полукруглых столов под зеленым сукном, на которых играли в американский покер и очко, именуемое Black Jack. Кругом были люди. Множество людей. И отнюдь не индейцы. Больше всего “мексов” и “узкоглаглазых”. Были и американцы англо-саксонского происхождения, в основном пенсионеры. Бок о бок с расфуфыренными старыми дамочками в шляпках с лентами и бижутерии, с выставленными напоказ веснушчато-морщинистыми прелестями, сидели пузатые, полуголые, татуированные мужланы в шортах и майках. Разъезжали от аппарата к аппарату инвалиды и дряхлые старики на колясках. Охваченные нездоровым азартом игроки, без отрыва от производства, поглощали даровые напитки, fast-food, безбожно курили, переговаривались, смеялись...Время от времени раздавались истеричные вопли или визг внезапного счастливчика.

– Поиграем немного и назад, ладно, – сказал Левон с оттенком брезгливости. – Казино – это не для меня.

– Тогда зачем так упорно сюда добирался?

– Из познавательных соображений. И потом, любая прогулка должна иметь конечную цель. А мне захотелось проветриться. Мы уже три года сидим в четырех стенах.

Группа 5-центовых автоматов привлекла внимание Ланы.

– Давай начнем отсюда, – предложила она.

– Ты начинай. А я посмотрю.

– Но я ж не умею.

Сидевший за соседним аппаратом мужчина средних лет обернулся и на чистом русском сказал:

– Кладите денежку в эту прорезь, а что делать дальше я подскажу.

– Ну вот, за тебя я спокоен, – обрадовался Левон. – Играй. А я пойду, поищу что-нибудь посолидное.

Левон прошелся по тесным рядам, изучая автоматы, и остановился перед долларовым “Wheel Fortune”. Поколебавшись, он положил 100-долларовую купюру и начал играть по максимуму – по 3 доллара за раз. Автомат выдавал по мелочам, медленно но верно забирая вложенные деньги. За 10 минут его сотня улетучилась. Левон положил вторую. Автомат играл с ним, как кошка с мышкой, то восстанавливая его деньги, то подбрасывая сверху, то снова отбирая. В конце концов ставка удвоилась. Снять или играть дальше? “Не сниму! – решил он. – Не для того я сюда добирался, чтобы уехать при своих”. Автомат благополучно съел все 200 долларов. Левон вложил третью, последнюю, сотню. Была не была!

Автомат начал сжирать и ее. “Может перейти на один?– заколебался он.– Нет. До конца буду играть по максимуму!”– принял он решение и три раза ударил на клавишу.

Что произошло в следующий момент он не сразу понял. Автомат замигал, заискрился и начал звенеть, включив победно-жизнерадостную мелодию, тотчас привлекшую внимание всех соседних игроков. На барабане стояла комбинация: две красные семерки с умножением на 5. Светящиеся цифры счетчика безостановочно считали выигрыш. “Сколько же это будет?”– не мог сообразить Левон.

– Приятель, ты выиграл 30 сотен баксов! – подсказал ему какой-то ушлый игрок. Левон еще не научился считать деньги по-американски – сотнями, поэтому не понял его.

К Левону подошли работники казино, открыли автомат, что-то в нем отме– тили, что-то заполнили у себя, шумно переговариваясь по рации, записали данные Левона, попросив его ID (по нашему, паспортные данные) и, пообещав скоро вернуться, удалились. Их не было довольно долго. Автомат уже кончил считать, остановившись на цифре “3 000”, но продолжал звенеть и играть.

– Вот ты где! – подошла Лана.– Я уж отчаялась тебя найти. А чего это твой автомат звенит как сумасшедший? Испортился?

– Ага. Его заклинило. Разве не видишь? – Он указал ей на барабан.

Вернулись, наконец, работники казино, среди них два полицейских-security в черных униформах с бляхами на рукаве. Левону торжественно вручили полметровый рекламный чек на котором крупно красовалось “3 000 долларов”, и попросили сфотографироваться с ним на фоне выигрывшей комбинации.

– Ваш портрет будет на доске победителей, – сказали ему.

– Это что, на самом деле?! – дошло, наконец, до Ланы.– Не может быть!

– Получается, что может. Пошли. А то на нас все так пялятся, будто мы ограбили банк.

Получив в кассе деньги, Левон аккуратно убрал их в бумажник.

– Всё, – сказал он. – Точка. Я задумал эту поездку, чтобы выиграть на месячную плату за дом и машину, и я свою задачу выполнил. Даже с лихвой.

– Фантастика... – Лана лишь качала головой.

Съев в кафе по горячему бутерброду, они отправились в обратный путь. По заведенному между ними порядку, если в одну сторону вел машину Левон, то в обратную – Лана. Было только четыре часа дня, но казалось, что наступают преждевременные сумерки. Небо выглядело серым, низким и тяжелым. Отрезок пути вдоль плантаций и по краю ущелья прошел незаметно, в радостно-приподнятых тонах, порожденных внезапной удачей.Но как только Лана вырулила на 15 фривей, полил дождь.И какой! Под напором шквального ветра он ударял в ветровое стекло сплошными косыми струями, за которыми невозможно было ничего разглядеть. Только теперь, испытав на себе, что такое тропический ливень, вцепившаяся в руль Лана поняла, почему калифорнийцы так панически боятся дождей.

Все водители резко сбавили скорость.

– Может съедем с фривея, остановимся и переждем? – предложил Левон. Он старался не показывать виду, что нервничает.

Лана готова была последовать его совету, но ливень прекратился столь же внезапно как и начался, и она осталась на своей полосе. Калифорнийские машины почему-то не оснащены брызговиками. И теперь фривей, как туманом, был окутан облаком мелких брызг, летящих из-под всех колес.Не успела Лана немного прийти в себя, как дождь припустил снова, сильнее прежнего, хотя казалось, что сильнее уже просто некуда. Мечущиеся по стеклу дворники не облегчали ситуации. Она сбавила скорость. Сидевший у нее на хвосте красный кадиллак “обругал” ее фарами, ослепив дальним светом через зеркала. Поскольку ехали они по car pool, обогнать ее он не мог.

Вдруг в мозгу Ланы, с частотой биения сердца, запульсировала назойливая мысль, побуждавшая ее немедленно остановиться. Это походило на интуитивный импульс из подсознания или... на чье-то внезапное вторжение. Лана отлично знала, что остановка на фривее смерти подобна. Тем более, что этот настырный кадиллак практически не оставлял между ними пространства, необходимого ему же на случай вынужденного маневра. Однако мысль-требование звучала все настойчивее, трансформируясь во внутреннее побуждение. Убрав ногу с газа, она занесла ее над тормозной педалью,но не могла себя заставить осуществить это самоубийственное действие. За сплошной стеной дождя ничего не было видно – ни машин, ни дорожных разметок, ни бетонной перегородки, вдоль которой тянулся car pool. Ее нога, словно обретя самостоятельную волю, до упора вдавила педаль. Дорога была не просто мокрой, на ней начали собираться огромные лужи. Машина резко сбросила скорость, но по инерции еще катилась какое-то расстояние и только потом встала. Лана вся сжалась в комок в ожидании удара сзади. Она успела заметить, что красный кадиллак, сделав сумасшедший вираж, выскочил с car pool на соседнюю полосу и, обойдя ее, рванул вперед, мгновенно растворившись в дожде и тумане.

Раздался надсадный визг тормозов, металлический скрежет, сопровождавшийся хлопками, подобными взрывам – но не сзади, как ожидала Лана, а спереди. Земля под колесами несколько раз тяжело содрогнулась, как от землетрясения. Затем снова визг, скрежет, глухие удары. Пронзительно залились гудки. В салон просочился запах горелой резины. И наконец все потонуло в зловещей тишине – фривей встал. Хотя, трудно было назвать тишиной ожесточенную бомбардировку разверзшихся хлябей небесных.

– Что это было? – испуганно вопрошала Лана. – Неужели из-за меня? Что происходит, Левушка? Мне страшно.

– Успокойся, – севшим от пережитого волнения голосом проговорил Левон. – Если кого-то и придавили, то, по крайней мере, кажется не нас.

Ливень разом иссяк, как если бы над их головами закрыли кран. Воспользовавшись передышкой, Лана с Левоном опустили стекла, напряженно изучая приоткрывшееся пространство.

– Смотри! – Он выбросил вперед руку. – Там целая свалка из машин!

Остановившиеся позади водители, побросав свои машины, бежали вперед, к месту аварии, в надежде успеть оказать помощь пострадавшим. Как во сне Лана открыла дверцу и тоже ступила на фривей.Левон каким-то образом оказался рядом На их глазах из смятого в гармошку джипа двое мужчин тщетно пытались извлечь бездыханное тело. У разбитых машин суетились люди. В этой куче металлолома Лана заметила искареженный красный кадиллак. С опаской заглянув внутрь, она вскрикнула как от острой боли. Изувеченные, залитые кровью лица двух молодых людей, скорее всего погибших, навсегда врезалось в ее память.

– Господи! Взгляни-ка туда! – оттянул ее от страшного зрелища Левон.– Вон они, виновники и жертвы этого кошмара!

Теперь увидела и Лана.Там, перед кучей покалеченных машин, поперек сразу всех пяти полос лежали на боку два огромных трейлера, к которым продолжали сбегаться люди.

Хотя на противоположной стороне ничто не мешало движению, скованные шоком водители не двигались с места. Фривей встал в обоих направлениях. Вдалеке завыли, приближаясь, сирены – по обочинам, минуя заторы, пробирались поли– цейские машины. За ними следом – пожарные и “Ambulance”. А еще через некоторое время над фривеем зависли два вертолета. Молотя винтами воздух и оглушая стрекотом моторов, они покружили, выбирая место, и опустились на зеленый газон.

Властный голос из динамика приказал водитетелям противоположной стороны возобновить движение, а владельцам машин зоны аварии вернуться на свои места и не мешать работе спасателей.

Взяв Лану под руку, Левон повел ее обратно, усадил на пассажирское место, а сам сел за руль.

– Нам здесь сидеть и сидеть, – сказал он хмуро. – Пока они вывезут пострадавших и разберутся с побитыми машинами, пройдет, я думаю, не один час.

Лана промолчала.

– А еще им придется пригонять подъемные краны, чтобы убрать с фривея эти огромные трейлеры, – продолжал размышлять вслух Левон. – В жизни не видел такой аварии.

Поскольку Лана разговор не поддерживала, умолк и Левон.Сидя в бездействии в машине, они становились невольными наблюдателями спасательных работ, что было невыносимо. На их глазах вытаскивали окровавленные тела. Одних укладывали на носилки и бежали с ними к вертолетам или к машинам “скорой помощи”. Других оставляли на обочине. Лана не сразу сообразила, что последние ни в какой помощи уже не нуждались.

Дождь, сотворив свое черное дело, утихомирился. Надолго ли? Машины, двигавшиеся по противоположной стороне, поравнявшись с местом аварии, замедляли скорость и двигались, как на панихиде – то ли из чувства водительской солидарности, то ли из любопытства.Опять пошел дождь, к счастью, не такой сильный.

– Даже представить страшно, на сколько десятков миль растянулась пробка позади нас, – сказал Левон. – И бедняги даже не знают, из-за чего стоят. Хотя, это их счастье. Не дай Бог своими глазами увидеть такое.

Лана хранила молчание.

– Погоди! А ведь ты остановила машину прямо посреди фривея за несколько секунд до аварии! – вдруг вспомнил Левон. – Я хотел закричать на тебя, но от страха и возмущения, кажется, язык проглотил. А, Лана? Почему ты остановилась?

– Не знаю. Возникла непреодолимая потребность остановиться, и все.

Теперь умолк и Левон.

– Ты видел тех двоих из кадиллака? – с содроганием спросила Лана. – Они ехали позади нас. Если бы я не остановилась, мы были бы сейчас, как и они, в этой жуткой каше.

Расчистка фривея длилась четыре невыносимо долгих часа. Каждую вовлеченную в аварию машину фотографировали, составляли на нее акт. Тяжело раненных увезли сразу. С отделавшимися испугом или синяками возились тут же, на месте. Пригнали два больших, тяжеловесных крана для трейлеров.То и дело подъезжали “тоутраки”, на которые грузили разбитые машины.

Заиграл мобильный телефон.

– Ну как вы там? С вами все в порядке?

Это была Вика. Вопрос был задан несколько странно. Лану это не удивило.

– Да-да, Викуля, не беспокойся...– отозвалась она. Ей столько всего надо было спросить у дочери, но она сдержалась, ни словом не обмолвившись об аварии, в которой они до сих пор сидели.

– Говорят, началась полоса дождей, – сказала Вика. – Постарайтесь пореже выезжать из дома.

– Хорошо, родная. У вас тоже льет?

– Еще как. Не переставая.

– Это не дожди. Это Божье наказание. Я даже не подозревала, что с неба может обрушиваться сразу столько воды.