Текст книги "Шагай вперед, мой караван... (СИ)"

Автор книги: Элеонора Мандалян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Единственные трудности, которые возникали теперь у Вики постоянно и повсеместно, особенно на съемочной площадке и в фотостудиях, это необходи– мость отбиваться от назойливых поклонников и домогателей. Видя, что такая яркая, незаурядная личность до сих пор никем не занята, каждый считал своим долгом попытать счастье, предлагая, а то и навязывая ей свою кандидатуру. В понятие “каждый” входили, увы, не только мужчины. В среде моделей однополая любовь пользовалась особой популярностью. Нельзя сказать, что подобные “мелочи жизни” слишком обременяли Вику, поскольку она давно научилась с этим справляться. Первым и последним парнем, которому удалось заставить ее расстроиться и покраснеть, был Ник – ее одноклассник из High school. Именно тогда она впервые и обнаружила, что обладает таинственными защитными силами и вполне может за себя постоять.

В редкие дни, когда у Вики не бывало съемок, она спешила к океану. Часто, чтобы не быть одной и не искушать окружающих, она предлагала Сэму составить ей компанию. Сэм давно был влюблен в нее и знал, что это безнадежно. Взамен Вика предложила ему свою дружбу, и он покорно довольствовался ею.

До океана было рукой подать. Вика, как всегда, настояла на том, чтобы ехать на ее машине, так ей было спокойнее и комфортнее. Она предпочитала всегда и во всем чувствовать себя хозяйкой положения. День был солнечный, но не жаркий, а воздух настолько прозрачный, что весь Сан-Франциско отчетливо просматривался через залив еще до того, как они въехали на Оклендский мост.

Вика оделась по-пляжному – полотняные шорты, коротенькая маечка на бретельках, не закрывавшая живот, и шлепанцы. Впрочем, в таком “пляжном” виде круглый год ходила добрая половина калифорнийцев.

Не успели они выйти из машины, как за ними увязалась компания подростков, радостно выкрикивая на разные голоса: Victress! Victress!

– Ребята, вы ошибаетесь, – вступил в свои обязанности Сэм.– Мою подружку зовут Аргентина.

Озадаченно и недоверчиво потоптавшись на месте, подростки все же отстали. Вика тотчас нацепила солнечные очки, а волосы спрятала под кепку с большим козырьком “лопаткой”.

– Давно бы так, – оглядев ее, удовлетворенно заметил Сэм.– Теперь даже я к тебе не стал бы приставать. Парень и парень. Только вот ноги выдают.

– А что ноги?

– Да они ж у тебя от ушей растут. Это все твои почитатели знают.

– Так если от ушей, это ж плохо, – насупилась Вика. – В человеке должно быть все пропорционально.

– Вот я и говорю, что они тебя выдают.

– Ах, так я, по-твоему, не пропорциональная! – смеясь, она огрела его сумкой по спине и, скинув шлепанцы, босиком побежала по песку к большому плоскому камню у самой воды.

Они устроились на камне вдвоем. Вика окинула взглядом водную гладь и пронзительно, по-мальчишески свистнула. Повторно свистеть ей не понадобилось. Тот, кого она звала, видимо, караулил ее у этого камня часами. А может и сутками. Из воды неуклюже вылез усатый морской лев и, шлепая ластами, пополз к камню. Это был взрослый самец футов 7 длиной и фунтов 600 весом. Подобравшись к Вике вплотную, морской лев, как в детстве, положил свою тяжеленную голову ей на колени, умильно заглядывая в глаза.

– Ну здорово, мужик! – приветствовала его Вика. – Как поживаешь? Как прошла сегодня охота? Покажи-ка мне свой пузень, много ли рыбы или кальмаров там уместилось.

Тюлень осторожно снял голову с ее колена и, как большой мешок, перева– лился всей тушей на спину. Выпятив светлое, округлое брюшко, он забарабанил по нему ластами.

– Молодец, Бэмби. Теперь я вижу, что охота была удачной... Ты не возража– ешь, если мы продолжим наши уроки? Ведь ты не забыл, что я должна научиться плавать так же, как ты?– сказала Вика, вставая.

Бэмби тотчас снова перевернулся на живот и, отжавшись на передних лас– тах, вытянулся по вертикали, доставая носом почти до ее плеча. Всем своим видом он выражал радостное нетерпение – раскачивался из стороны в сторону, махал лас– тами, как крыльями, и при этом урчал что-то невнятное. Вика скинула шорты, ма– ечку и кепку и, оставшись в заранее надетом купальнике, вбежала в воду. Морской лев устремился за ней. Через минуту, отплыв на глубину, они уже шумно кувырка– лись и ныряли, синхронно переворачивались то на спину, то на живот и надолго исчезали под водой. Вика старательно копировала движения своего друга, чем яв– но приводила его в восторг. Она таранила его головой или, лежа на спине, шлепала себя ладонями по животу, совсем как тюлень – ластами, заливаясь при этом за– разительным смехом. Сэм, наблюдавший за ними с берега, улыбаясь во весь рот, только головой качал, да время от времени поглядывал по сторонам, не собрало ли столь необычное зрелище толпу зевак. Но, к счастью, берег вокруг них оставался пустынным.

Наигравшись и наплававшись вдоволь, Вика выбралась из воды и, тяжело дыша, счастливая и возбужденная, уселась снова на камень, подставив тело ветру и солнцу. Бэмби, как преданный пес, устроился у ее ног, однако при этом несколько озабоченно, как показалось Сэму, поглядывая в сторону океана.

– Эй, дружок! – Вика легонько пнула его босой ногой. – Думаешь, не знаю, что у тебя на уме? Давай-давай, не стесняйся. Показывай свой гарем? Небось ведь умираешь, как похвастаться хочется.

Сэму не впервой доводилось быть свидетелем “разговоров” Вики с Бэмби, но каждый раз он не мог не удивляться тому, что животное понимает ее буквально с первого слова.

Самец с радостной готовностью приподнял свою по-львиному гордую голову и дважды призывно протрубил. В ответ на его зов вдалеке показалось сразу несколько голов.Взяв курс на берег, они приближались на довольно большой скорости, как торпеды, рассекая носами морскую гладь и оставляя позади себя разбегавшиеся борозды. Это были четыре миниатюрные, изящные самочки футов пяти длиной. Приплыв к берегу, они выбрались на сушу и в живописных позах разлеглись на песке, в двух шагах от своего властелина. Преисполненный мужской гордости, Бэмби заглядывал Вике в глаза, выспрашивая ее одобрение. Даже его черный нос лоснился от самодовольства.

– У тебя великолепный гарем, красавец ты мой, – одобрительно сказала Вика, погладив его по голове.– Не забудь показать мне свое потомство, когда оно у тебя появится.

– Ну не может такого быть, чтобы он понимал все, что ты ему говоришь! – беспомощно развел руками Сэм. – Хоть убей, не могу в это поверить.

– Слова я больше для тебя говорю, – усмехнулась Вика.– Ему в моих словах нужды нет. Он улавливает импульсы, идущие отсюда, – она хлопнула себя по мокрой голове, а потом приложила руку к сердцу: – И отсюда. Животные гораздо чувствительнее, умнее и благороднее, чем люди привыкли считать. Если бы только человек мог это осознать.

– А если бы ты относилась к людям так же чутко, как относишься к животным... – Сэм вздохнул и умолк, не договорив.

– Ну? Что тогда? – улыбнулась Вика.

– Тогда ты возможно заметила бы, как тоскливо и жалобно стучит рядом с тобой другое – человеческое – сердце и проявила бы к нему хоть чуточку сострада– ния.

– И оно удовлетворилось бы состраданием? – лукаво спросила Вика. – Разве мы не договорились с тобой, что данная тема для нас закрыта?

– Ну конечно, тюленье сердце тебе ближе. – Он тяжело, безнадежно вздохнул.

Вика натянула поверх не просохшего еще купальника одежду, но мокрые волосы прятать под кепку не стала.

– Засиделись мы. Уже поздно, – заторопилась она, бросив взгляд на солнце, склонившееся почти к самому горизонту и залившее расплавленным золотом могучую океанскую грудь.– Ну все, Бэмби. Свидание окончено.Мы с тобой чудненько провели время. Правда? See you! – Она наклонилась и звонко чмокнула своего преданного друга в крутой лоб.

Сэм тоже поднялся, по-приятельски похлопав Бэмби по спине.

– Смотри, он не хочет тебя отпускать. Как бы опять не увязался за нами.

– Не увяжется. – Вика наклонилась к животному и что-то шепнула ему в са– мое ухо.

Не спуская с нее глаз, он нехотя подполз к самкам и, растолкав их, лег меж– ду с ними.

– Что ты ему сказала?

– Это наш секрет, – улыбнулась Вика, беря Сэма под руку. – Пошли!

Глава 62

Ровно через сутки Левону перезвонили и сообщили следующее: Интересующее его лицо около трех лет назад уехало по турристической визе в Соединенные Штаты и до сих пор не возвращалось. В Ереване у него остались жена и четырехлетний сын, которым он регулярно посылает небольшие суммы денег. В настоящее время жена – Нина Акопова, ищет покупателя на их двухкомнатную квартиру, поскольку супруг ее должен вот-вот приехать и перевезти их с сыном в Штаты. Левон был вне себя от бешенства. Ситуация, наконец, предельно прояснилась, расставились все точки над i.

Запершись в своей спальне, родители Инги долго обсуждали создавшееся положение, если только можно назвать обсуждением бурное выплескивание эмоций. Лана давно не видела мужа в таком взвинченном состоянии. Всю жизнь он был для нее образцом выдержки, умения владеть собой.

– Ему это просто так с рук не сойдет. Я буду не я, если не проучу этого мерзавца! – стиснув кулаки, грозился он.– Я сотру его в порошок. Ему не будет житья ни там, ни здесь. Он меня еще плохо знает. Я покажу ему, как затевать подобные игры с моей семьей. Подумать только! Использовать мою дочь в своих гнусных целях! Он у меня будет плакать кровавыми слезами.

Закусив нижнюю губу и сдвинув брови, Лана сосредоточенно молчала. Гнев, оскорбленное самолюбие, боль за дочь боролись в ней с ее собственными жизненными кредо, исключавшими даже помыслы о мести.

– Прежде всего, – наконец проговорила она, – давай решим, следует ли нам открывать глаза Инге на то, что с ней произошло.

– Я бы не стал этого делать.

– Почему?

– Она слишком эмоциональна. Ее реакция может быть непредсказуемой. Боюсь, она окончательно сорвется.

– А я считаю, что правда ей просто необходима. Тут есть психологический момент. Женщине, девушке легче принять то, что ее преднамеренно обманули, чем то, что ее разлюбили и бросили. В первом случае причина кроется в нем одном, во втором – в ее, как она может на всю жизнь вбить себе в голову,ущербности, неполноценности. Я хочу, чтобы моя дочь вошла в мир взрослых личностью самодостаточной.

– Ладно. Убедила. По части женской логики я пас.

Лана постучалась к Инге в комнату. За дверью ответили молчанием. Она повернула ручку, дверь была заперта изнутри. Сердце ее упало и учащенно заколотилось “Господи! Не натворила бы чего.”

– Инга! Девочка моя! Открой, пожалуйста. Это мама, – пропела она ласково, совсем как козлиха из сказки “Волк и семеро козлят”.

Замок щелкнул, но и только. Лана сама открыла дверь. Инга уже снова сидела на растерзанной постели, нечесанная, неодетая, зареванная. Лана молча опустилась в кресло, осуждающе глядя на дочь.

– Что, не нравлюсь? – со злой нервозностью огрызнулась Инга. – А я никому не нравлюсь. До меня никому нет дела.

– А ну-ка соберись немедленно! Размазня!

От неожиданности Инга вздрогнула, удивленно уставившись на мать.

– Сидишь тут, как лахудра, и умираешь от жалости к самой себе. Смотреть тошно.

Инга даже дар речи потеряла. Впервые в жизни она слышала, чтобы мать разговаривала с ней подобным образом.

– А кто виноват-то во всей этой истории? – продолжала наступление Лана.– Я? Отец? Где были твои глаза, твое женское чутье, когда этот дешевый аферист играл тобою, как кошка с мышкой? Тогда тебе, небось, казалось, что ты умнее всех. Ведь ты даже не подумала, что сделаешь родителям больно, что ставишь под удар всех нас, когда, никого не спросив, отправилась с первым попавшимся на твоем пути проходимцем в Лас Вегас расписываться, а потом, как снег на голову, привела его в дом, посадила нам на шею и меня же заставила его обслуживать. А теперь сидишь тут, черт знает, в каком виде и винишь в своих невзгодах весь мир.

Казалось, этот холодный душ материнских обвинений подействовал на Ингу отрезвляюще. Из разъяренного зверька она разом превратилась в маленькую, беззащитную девочку, ищущую у матери сочувствия и прощения.

– Мама, разве ты не понимаешь, – прохныкала она,– я самый несчастный человек на свете. Я не хочу больше жить.

– Хорошо. Давай разберемся, – уже совсем другим – дружеским, тоном заговорила Лана. – Ты все еще любишь его?

– Да. Да, да! Я люблю его! Но ты не волнуйся,– поспешила добавить она, – это пройдет. Наверное мне нужно время...

– Не нужно тебе время. Если долго лежать лицом в грязи, можно и захлебнуться. Одного я не могу понять, как ты могла полюбить такого негодяя. Неужели тебе безразличны моральные качества человека, которого ты впускаешь в свое сердце, в свой дом, в свою постель?

– Зачем ты так о нем! – снова вскинулась Инга. – Аферист, проходимец, негодяй. За что? Если я не смогла быть такой, какой он хотел меня видеть, значит, это моя вина, а не его. Значит, меня не за что любить и я ничего из себя не представляю...

– Ты все сказала? А теперь слушай, что я тебе скажу. Твой Гарри никогда тебя не любил. Он лишь использовал тебя в своих целях. И не потому, что ты плохая, а потому что он заранее составил себе план действий.

– С чего ты взяла? – Инга побледнела.

– Котенок мой, он был уже женат, когда повез тебя расписываться в Лас Вегас. В Ереване у него жена и ребенок, которых он и не собирался оставлять.

Инга раскрыла рот, да так и осталась сидеть, оторопело глядя на мать снова округлившимися, немигающими глазами.

– Не может такого быть! – наконец выговорила она, мотая головой, словно пытаясь отогнать от себя жужжащий пчелиный рой. – Я не верю. Ты нарочно так говоришь, чтобы заставить меня забыть о нем.

– Теперь ты знаешь правду, – устало сказала Лана, поднимаясь. – Посиди и подумай, стоит ли такой человек того, чтобы из-за него страдали. Только, пожалуйста, думай не слишком долго. А то валяешься тут, как тряпка в мусорной корзинке. А на улице, между прочим, поют соловьи. Настоящие. Такие же, как у нас в Загорянке. Честное слово. Не так профессионально поют, как наши, но все равно жутко приятно. Очень рекомендую выйти послушать. Душу промоют и отбелят почище жавеля.

Через час Лана снова заглянула к дочери. Забившись в угол кровати с ногами, обхватив руками колени и спрятав в них голову, Инга превратилась в маленький жалкий комочек. Покачав головой, Лана присела на кресло.

– Ничего не могу понять, – игриво сказала она. – Где у тебя лицо, где хвостик. Одни локти да коленки торчат. Не дочь, а кубик-рубик какой-то. Ну? Может поделишься что ты надумала? Посылаем твоего обидчика ко всем чертям или как?

– Как я могла... как я могла ему поверить...– не поднимая головы, пробормотала Инга. – Мне стыдно перед вами. Как я буду смотреть вам в глаза.

– Мы твои родители, детка. И в наших сердцах нет ничего, кроме любви к тебе и желания видеть тебя здоровой и счастливой.

– Я не знаю, что мне делать. Мама, подскажи.

– Считай, что ты была тяжело больна. Теперь температура спала. Ты излечилась. Не бывает на свете людей, которые бы не ошибались. Падают и разбивают носы все.О человеке судят не по тому, как он упал, а по тому, как сумел подняться. Быть жертвой или хозяином положения – две большие разницы,как говорят братья евреи. Ты поняла меня?

Инга сползла с постели на пол, на коленях подобралась поближе к матери и, обвив ее руками, зарылась лицом у нее на груди.

– Ты самая лучшая в мире мама,– глухо донесся ее голос из складок ланиного халата. Высунув оттуда нос, она спросила: – Но ты так и не сказала, что конкретно я должна делать.

– Разве? Извини, забыла. Значит, так. Накрыть стол к ужину, вымыть фрукты, прополоть грядки, перебрать фасоль, посадить двенадцать кустов роз,перешить и отутюжить мое бальное платье...

– Я все поняла! – Смеясь сквозь слезы, Инга вскочила. – Бегу умываться.

Когда через четверть часа она вышла в гостиную аккуратно причесанная и на лице ее, словно сквозь мокрую листву, проглядывало солнышко, Левон не поверил своим глазам.

Под радостно-умильными взглядами родителей Инга первый раз досыта, с аппетитом поела. Она и впрямь чувствовала себя так, будто оправилась после тяжелой болезни. Мать с дочерью сообща убирали со стола, когда зазвонил телефон. Лана сняла трубку.

– А-ло-о,– услышала она глуховатый, тягучий голос, который трудно было бы с кем-нибудь спутать.– Здравствуйте, Светлана. Хочется надеяться, что вы еще не забыли меня.

– Аркадий! – удивилась она.– Вполне могла бы и забыть. Сколько времени– то утекло.

– Повода не было звонить раньше. А просто так не хотел беспокоить. Знаете анекдот или притчу про глухонемого ребенка? В семье дровосека родился мальчик. Годы шли, а он все не начинал говорить, и все считали его глухонемым. Отец, уходя в лес, часто брал его с собой. Мальчик сидел под кустом, в тени, и наблюдал за его работой. Однажды отец неправильно подрубил дерево, и оно начало падать на него. “Папа! Беги! Оно тебя убьет!”– закричал мальчик. Схватив 6-летнего сына на руки, отец удивленно и радостно воскликнул: “Так ты разговариваешь! Что же ты столько лет молчал?” “Да как-то все повода не было”,– ответил сын.

– Вы хотите сказать, что у вас появился повод? – невольно улыбнулась Лана.

– Думаю что да... – В трубке было слышно, как он глубоко, жадно затягивается сигаретой. – А как вы сами считаете, есть повод или нет?

Лана не могла бы себе однозначно ответить, что преобладает в ее отношении к этому странному человеку – любопытство или раздражение. Скорее всего, и то, и другое вместе.

– Не понимаю, что вы имеете ввиду.

– Не надо, Светлана. Не кривите душой. Ведь наше с вами общение идет на совсем другом уровне. И с этого самого уровня я получил сигнал, что вы нуждаетесь в моей помощи.

– Но мне и в голову не приходило обращаться к вам за помощью.

– Ах, Светлана. Опять вы делаете вид, что меня не поняли. Я говорю не о голове. Туда все приходит в последнюю очередь.

– А поконкретнее можно?

– Это не телефонный разговор. Нам лучше встретиться.

Лана догадывалась, о чем пойдет речь, но не хотела признаться себе в этом, чтобы не ответить колдуну отказом. Она договорилась с ним о встрече на следующий день в кафе, и добавила, что, возможно, придет с подругой. Он умолк на минуту, снова затянувшись сигаретой, потом сказал:

– Хорошо. Ваша подруга нам не помешает... А может даже и наоборот.

– С кем это ты кокетничала? – подозрительно глядя на жену, поинтересовал– ся Левон.

– Можно я сейчас тебе не отвечу? – несколько виновато улыбнулась Лана. Она боялась, что он не захочет ее отпустить. – Но обещаю, завтра все расскажу сама.

– Как знаешь.

Глава 63

После работы, по дороге в кафе, Лана заехала за Натель.

– Hi, my dear friend! – весело приветствовала она Лану и, сев в машину, сердечно поцеловала ее.– Так с кем мы встречаемся? С тем страшным человеком, что живет в окружении потусторонних сущностей?

– С ним самым.

– Любопытно. Любопытно...

– Пока мы одни, расскажи, как твои дела, – попросила Лана.

– Моя основная новость – я работаю.

– Вот это действительно новость! – Лана просияла. – Я безумно рада за тебя.

– А я за себя не очень. Я дама, созданная не для работы, а для поклонения и обожания, – томным голосом заявила Натель.

Обе расхохотались.

–Не наговаривай на себя. Тебе главное, чтобы тебя не трогали, не отрывали от книг и медитаций.

– Ах, милочка, не переставляй акценты. Для любой женщины главное быть любимой. Ну да это все лирика. Работаю я в крупном юридическом офисе – что-то среднее между супер-вайзером и компьютерной секретаршей. Интересного мало. Но на данном этапе нам это необходимо.

– А Виталий? Как его дела?

– Not bad... not bad. Кажется, потихоньку приходит в себя. Подумывает даже о восстановлении своего врачебного лайсенса. А пока работает на других. Звезд с неба уже не хватаем, но мы, как ты видела, перебрались в более благополучный район и снимаем совсем неплохой apartment.– Вздохнув, она умолкла, задумавшись о чем-то, во что не захотела посвящать свою подругу.

Поскольку все внимание Ланы было сосредоточено на дороге, она ничего не заметила. Объезжая остановившийся автобус, Лана встретилась глазами с собственной дочерью, лукаво смотревшей с рекламы на его боку.

– Моя спасительница становится кинозвездой? – улыбнулась Натель. – Пов– сюду вижу ее очаровательную мордашку. Эта девочка еще удивит. И не только нас. А вот и кафе. Паркуйся.

Аркадий – рыжий, усатый, грузный, со слишком явно обозначившимся животиком, поджидал их перед входом в кафе. На фоне такого малоприглядного дизайна его нарочитая галантность и замашки дамского угодника выглядили довольно комично.

– Боже, какие дамы! – чувственным баритоном с придыханием прогудел он, закатывая глаза. – Чем я заслужил столь щедрый подарок судьбы? Да мне ведь сейчас будет завидовать пол Лос-Анджелеса. – Под снисходительные улыбки обласканных дам он поочередно приложился к их ручкам смесью мокрых губ и жесткой щетины.

– Познакомьтесь. Маг и волшебник мирового калибра, – представила его Лана.

– Аркадий. К вашим услугам.– Его слегка склеротичные, телячьи глаза игриво сверкнули.

– Моя близкая подруга. Тоже немножко волшебница.

– От услуг, если они добрые, отказываться грех. Натель.

Они устроились за столиком у окна, заказав только воду и кофе.

– Как ваши дела, Аркадий? – из вежливости спросила Лана.

– По-разному, – отозвался колдун, шумно отодвигаясь от стола вместе с железным стулом, чтобы лучше видеть обоих. А может – чтобы удобнее разместить свой животик. – Сейчас вот возвращаюсь из одной семьи. Пришлось сразиться с полтергейстом.

– И кто вышел победителем? – с любопытством поинтересовалась Натель.

– Обижаете. Эти лярвы-энергопийцы у меня во где, – он продемонстрировал плотно сжатый, покрытый рыжей шерстью кулак. – Стоит мне на них хорошенько гаркнуть, и их как ветром сдувает.

– Потрясающе, – со скрытой издевкой проговорила Натель.

– Не верите. Могу вас взять на следующий сеанс. Он у меня как раз послезавтра. Сами во всем убедитесь.

– Не откажусь и ловлю вас на слове. Ужасно люблю наблюдать подобные штучки.

Но внимательно вглядевшись в лицо Натель, Аркадий вдруг сказал совсем другим тоном:

– Нет, милая леди, пожалуй, я не возьму вас с собой. Я передумал.

– Что так? – Натель приподняла бровь уже с не скрываемой иронией.

– Лично вам это не безопасно.

Она перевела сразу посерьезневший взгляд на Лану:

– Ты рассказывала обо мне?

Лана отрицательно покачала головой.

– А зачем мне рассказывать, – ответил за нее Аркадий. – То, что мне нужно, я и сам вижу.

– А можно пояснее?

– Если желаете... Совсем недавно вся ваша земная структура находилась под слишком сильной нагрузкой. Настолько сильной, что уже не справлялась с ней. Вы стояли на самом краю. Но каким-то чудом выкарабкались. Лярвы, с которыми я имею дело, изгоняя полтергейст, очень любят присасываться к ослабленному организму, и даже внедряться в него. Поэтому вам нежелательно появляться в таких местах.

– Ты знаешь, Лана, а он меня убедил. – За небрежным и даже неуважитель– ным тоном, Натель пыталась скрыть свое смятение.

– Ладно, Аркадий. Будем считать вступительную часть законченной, – вмешалась Лана. – Вы собирались мне что-то сказать. Как говорят американцы, I am all ears.

– Я просто хотел предложить вам свои услуги.

– В чем именно?

– Когда люди сознательно(!) совершают неблаговидные поступки, наносящие вред другим, они должны быть за это наказанны. Вы так не считаете?

– Мне приходится много думать об этом последнее время. Но моя позиция не совпадает с вашей. Я предпочитаю верить в закон бумеранга.

– Между запуском бумеранга и его возвратом может пройти целая жизнь, а то и не одна. Если бы государства придерживались вашей позиции, убийцы, насильники и воры толпами ходили бы среди нас... Вы помните, Светлана, при последней нашей встрече я говорил вам, что одного из членов вашей семьи собираются обмануть?

– Конечно, помню.

– Так я оказался прав?

– Увы.

– Я заслужил ваше доверие?

– Снова увы.

– Увы, да или, увы, нет?

– Увы, да.

– Тогда давайте накажем виновника. Я не часто сам навязываю свои услуги. Просто вы мне очень симпатичны и я не хотел бы, чтобы кто-либо обращался с вами или с членами вашей семьи... некорректно, скажем так.

Натель, прищурясь, внимательно слушала их диалог, переводя взгляд с одного на другого.

– И в чем будет заключаться ваша помощь? – поинтересовалась Лана.

– Мне не хотелось бы вдаваться в детали моих методов воздействия на людей и обстоятельства... – Он достал пачку сигарет и закурил.

– Но, согласитесь, я должна знать, на что иду... или не иду.

– Да, конечно. Я могу это понять. – Он глубоко затянулся дымом. – Какой метод выбрать, мы можем решить с вами сообща. Я сейчас просто перечислю вам... безотносительно! – он выделил последнее слово,– несколько различных вариантов. Я подключаюсь к конкретному индивиду ночью, когда он спит, и провожу сеанс воздействия на его психику. Я могу внушить ему все, что пожелаете:Что он должен срочно вернуться туда, откуда приехал. Или до одури влюбиться в ту, которой пренебрег. Кстати привораживание мое хобби. Обожаю влюблять людей друг в друга. А могу и довести его до безумия. Он натворит всяких глупостей и закончит свои дни либо в психушке, либо в тюрьме. Обидчик будет наказан, а вы при этом даже пальчиков не замараете.

– Заманчивое предложение, – грустно сказала Лана. – Так и подмывает согласиться. А, Натель, как ты считаешь?

– Я не очень врубаюсь о чем идет речь, но, если честно, догадываюсь. И тут я тебе, подруга, не советчик. Решай сама. Хотя одно для меня очевидно. Твой друг предлагает тебе отмщение. Но осуществить возмездие значит сотворить ответное зло. А творящий зло сразу же опускается – на уровне души – на многие ступени вниз и сам становится уязвимым для зла.

Колдун лишь загадочно ухмыльнулся в усы.

– Аркадий, я благодарна вам за участие, за желание помочь. Но мой ответ однозначен: Нет. Я согласна с Натель и не стану брать грех на душу. Месть – не мое, как вы выразились, хобби.

Он снова усмехнулся в усы, раздавив окурок в стеклянной пепельнице:

– Я и не ждал другого ответа. Может быть именно поэтому я так прикипел к вам душой. Но учтите, Светлана, нити, связывающие вас с этим субъектом, еще не оборваны. Остерегайтесь его.

– Вы страшный человек, Аркадий, – проговорила Натель, как бы по-новому разглядывая усатого мага. – Вам многое дано. Но не переусердствуйте. Вы можете плохо кончить. Я имею ввиду Там.– Она оттопырила вверх большой палец и с выразительной медлительностью опустила его вниз.

– Вы хотите сказать, в аду? – играя глазами, уточнил колдун.– Меня это не пугает. Потому что ада нет. Как нет и рая. Это все сказки, придуманные людьми. Но знаете что самое интересное? Эти свои выдумки люди уносят с собой в могилу. И, очнувшись по ту сторону черты, начинают, согласно своим земным представлениям, моделировать вокруг себя то, к чему они готовились.

– Однако... – Натель одобрительно покачала головой, переглянувшись с Ланой. – Нет ни ада, ни рая. Согласна. А что же тогда, по-вашему, есть?

– Есть неограниченная, разлитая вокруг нас Сила. Тот, кто сумеет к ней подключиться, может творить, по своему выбору, добро или зло. В зависимости от обстоятельств и его предпочтений. Только и всего.

– Что ж, Лана, – сказала Натель, берясь за сумочку, – в любом случае я тебе необычайно признательна за эту встречу. Мне было очень, очень интересно познакомиться с вами, Аркадий.

– Взаимно, Натель. Ох и крепкий же вы орешек. Боюсь, что сегодня мне не уснуть.

Глава 64

Вернувшись домой, Лана продолжала терзаться сомнениями, правильно ли она поступила, отказавшись от услуг, по-дружески предложенных Аркадием. Ее муж однозначно считал, что зло должно быть наказано. Глядя на таявшую на глазах дочь, Лана, помимо своей воли, тоже начинала испытывать далеко не добрые чувства к человеку, так бессовестно обошедшемуся с ней и со всей их семьей. Неужели после всего, что он устроил, они позволят ему просто взять да уйти? Да ведь он же первый станет потешаться над ними.

Он предлагает тебе отмщение. Но осуществить возмездие значит сотворить ответное зло. А творящий зло сразу же опускается – на уровне души – на многие ступени вниз и сам становится уязвимым для зла.

В ожидании возвращения жены Левон, в обнимку с дочерью, сидел перед телевизором. Инга только делала вид, что смотрит в экран. Прильнув к отцу, такому сильному, такому надежному и любящему, она пыталась согреть промерзшую насквозь душу, вернуть утраченную веру в себя, в жизнь, в будущее.Пожалуй впервые Инга поняла, что значит для нее семья, ее тепло и участие, ее готовность в трудную минуту придти на помощь, даже вытащить за волосы из бездонного омута. Одно лишь ей никак не удавалось – справиться с зияющей внутри пустотой, образовавшейся с уходом Гарри. Она все еще его любила, и ничего не могла с этим поделать.

Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Чего ты испугалась, глупенькая? Наверное мама поленилась, вроде тебя, лезть в сумку за ключами.

Инга хотела встать, но отец удержал ее:

– Сиди. Я сам. Мало ли. Вечер уже.

Щелкнул замок. Отец открыл дверь, но не спешил посторониться. Инга видела его напряженно застывшую спину. Наконец, очень медленно он сделал шаг в сторону, пропуская звонившего. Это был Гарри. Сердце Инги взбрыкнулось и затрепетало, вызывая почти физическую боль. Она была близка к обмороку. Гарри вошел в комнату.

– Привет, Инга, – как ни в чем не бывало поздоровался он. – Рад тебя видеть.

Он не мог не заметить, как осунулась и побледнела она.

Инга не ответила. Скорее всего потому, что не смогла разжать рта. Сумасшедшая надежда, что он передумал, что снова возвращается к ней, что все росказни о его ереванской семье враки, вспыхнула внутри нее как фейерверк. Ну конечно же передумал! Иначе зачем ему было снова приходить сюда.

Левон стоял позади него, упершись тяжелым взглядом ему в спину.

– Что еще вам здесь нужно, молодой человек? – проговорил он с угрозой.

Гарри обернулся к нему.

– Левон Давидович... Во-первых, я ушел не попрощавшись с вами и со Светланой Алексеевной. И это мучило меня. Мне следовало сначала сказать вам, что мы с Ингой решили развестись. Но я, признаться, смалодушничал. Каюсь.

Он сказал “мы решили...”, – иглой пронзило Ингу. – Какое лицемерие! Да как же он может. При ней!

– Я спросил, что еще вам здесь нужно? – тем же каменным тоном повторил Левон.

– Зачем вы так, Левон Давидович. Это жизнь. А в жизни случается всякое. Нам казалось, мы любим друг друга. К сожалению, не получилось. Не мы первые, не мы последние.

– Так. Можешь сесть. А ты, дочура, будь любезна, пойди пока к себе. У нас будет мужской разговор. – И, почувствовав, что ноги не слушаются ее, что она может не суметь пройти этого безумно длинного расстояния в несколько шагов, он обнял дочь за талию, как тяжело больную, помог встать и проводил до двери ее комнаты.