Текст книги "Шагай вперед, мой караван... (СИ)"

Автор книги: Элеонора Мандалян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава 50

Позвонил Завьялов и сообщал Левону, что для оформления заявки взял appointment к тому самому юристу, о котором они говорили, и что лично у него для такого визита уже все готово.

– Не забудьте и вы свой список, – напомнил он.

Левон отправился на встречу с юристом вместе с Давидом, вкратце изложив ему по дороге, в чем суть дела. Вполне респектабельное многоэтажное здание из черного стекла, в котором располагался офис юриста, находилось в престижном, деловом районе города. “Банкир” явился одетым солидно и официально – в костюме, в белой сорочке и при галстуке, с металлическим кейзом в руках.

Секретарша – унылого вида дама средних лет, проверила, есть ли их фамилии в списке, и попросила подождать. Минут через 10 им предложили зайти. За массивным дубовым столом восседал не менее массивный мужчина лет пятидесяти, по лоску и самодовольству смахивавший на тщательно отполированный шкаф.

–Victor! My friend! Fancy meeting you here! – (Виктор! Приятель! Какими судьбами?) хорошо поставленным голосом приветствовал он старого знакомого.

После обмена любезностями Виктор Анатольевич представил Левона и его сына. Крепко, по-русски, пожав руку каждому, юрист представился:

– Cimon Shane. Nice to meet you.

– Как мы будем разговаривать, по-английски или по-русски? – спросил Левон Виктора Анатольевича.

– О, простите, Бога ради, – тут же перешел на русский отполированный юрист. – Начал отвыкать от родного языка. Итак, чем могу быть полезен, господа?

– Да вот с коллегой надумали банк открывать, – сказал Завьялов. – Можешь ты помочь нам в этом деле? Подсказать, что и как нужно делать, взять на себя оформление бумаг для предоставления в соответствующие инстанции?

– Банк?.. Нелегкое это дело банк пробивать. Тут нужно из собственной шку– ры вылезти, чтобы убедить их там, наверху,что данному community жизненно необходимо иметь собственный банк и что личности, пожелавшие стать его учредителями, чисты и непорочны.

– Потому-то, Симон, мы к тебе и обратились. Мотивировка, на мой взгляд, у нас безупречная. Русскоязычных эмигрантов из пост-советского пространства в Калифорнии больше миллиона. При необходимости можно уточнить эту цифру через церковные приходы. Как минимум, 35% из них пенсионеры, не владеющие английским. Пользоваться американскими банками им трудно. А русского банка, как ни странно, здесь до сих пор нет.

– Звучит убедительно. Зацепиться действительно есть за что. – Юрист откинулся на спинку кресла, взял из ящика сигару, отрезал кончик и долго, с чувством раскуривал ее. – Исходные данные имеются?

– А как же.

– Список учредителей?

– Наготове.

– Могу я взглянуть?

Завьялов широким жестом предложил партнеру показать свой список. Левон достал папку, сделал вид, что собирается ее открыть, и заметив, что у самого “банкира” даже не возникло поползновения взяться за кейз, как бы передумав, сказал:

– Виктор Анатольевич, я хотел бы сначала взглянуть на ваш.

– Какие могут быть проблемы. – Завьялов положил кейз на колени, откинул с громким щелчком замки и долго копался в куче каких-то бумаг. – Оказывается, проблемы все-таки есть, – сказал он сокрушенно. – Я его по рассеянности, видимо, оставил дома.

Наступила пауза. Левон с Давидом обменялись взглядами.

– Я думаю, ничего страшного не произошло, – выручил приятеля юрист. – Виктор, у тебя ведь есть дома факс. Как вернешься, пошли копию в мой офис. Ну а на ваш список я могу взглянуть, Левон... если не ошибаюсь, Давидович?

– Нет, в этом вы как раз не ошибаетесь, – за отца ответил Давид.– Но мы еще не обговорили самое главное. Сумму вашего гонорара. Может статься, что она придется нам не по карману.

– Come on, guys.Учредительный фонд даже скромного банка это несколько миллионов долларов, так пристало ли беспокоиться о какой-то паре сотен тысяч. Учитывая, что Виктор мой давний приятель, – поспешил добавить он, – я называю сумму вдвое меньшую, чем с вас возьмет любой другой юрист.

Давид бросил взгляд на отца. У того не дрогнул на лице ни один мускул.

– И каковы условия оплаты? – спросил Левон деловым тоном.

– Открывать банк, повторюсь, дело хлопотное и затяжное. Поэтому, как вы понимаете, без предоплаты мы работу не начинаем.

– Левон Давидович, давайте сделаем так, – подключился “банкир”.– Вы вносите сейчас 50% общей суммы в виде аванса, а я выплачиваю остальные 50% по завершении работы.

– Хорошая идея, – хладнокровно сказал Левон. – Но я вношу контр– предложение – поменяться местами. Вы, Виктор Анатольевич, вносите аванс, а я, пока будут готовиться бумаги, соберу остальное.

Снова наступила пауза.

– Боюсь, это не вариант, – наконец, сказал “банкир”, – поскольку мне тоже нужно где-то доставать деньги. Я вам рассказывал, что строю сейчас дом в Лас– Вегасе, в который уже ухнул кругленькую сумму.

– Ну что ж, – Левон поднялся. Давид последовал его примеру.– Боюсь, что мы с вами, Виктор Анатольевич, несколько поспешили с этим визитом, не обговорив между собой детали и даже не обсудив состав учредителей. Я думаю, эту оплошность не трудно исправить.

– Разумеется, Левон Давидович,– упавшим голосом откликнулся тот. – Я позвоню вам завтра же, и мы с вами сообща расставим все точки над i.

Отец с сыном хладнокровно покинули респектабельное здание из черного стекла.

– Мне кажется, что завтра он не позвонит, – сказал Давид, включая зажигание.

– А кто в этом сомневается, – усмехнулся Левон. – Игра окончена.

– А как же твои учредители?

– Чудак. Ты серьезно поверил, что я занимался этой туфтой? Мне нужно было вывести его на чистую воду. А заодно и кой-кого еще.

– Ну, папаня. Да ты у меня, оказывается, интриган.

– Жизнь научила.

– А что, русского банка действительно в Калифорнии нет?

– Нет.

– Жаль. Сама идея уж больно хороша.

– Да. У этого мужика голова варит, только все больше с креном в аферы.

– Представляешь, чтобы это было, если бы ты открыл свой банк, – размечтался Давид.

– В банкиры мне уже никогда не попасть, сынок. Я как шахматная пешка, которую съели прежде, чем она стала ферзем.

– Ну, допустим, в ферзях ты все же побывал,– улыбнулся Давид.– И не через пешку, а через основной шахматный расклад. Не расстраивайся, отец.Не зря умные люди говорят, жизнь – качели. Мы обязательно снова взлетим.

– А нужно ли взлетать? Оттуда, сверху, плохо видно.Чтобы хорошенько рассмотреть и прочувствовать жизнь, ее лучше держать в ладонях.

Давид с улыбкой посмотрел на отца.

– Я люблю тебя, папа. Я очень тебя люблю.

– Я тебя тоже. Расскажи-ка мне, как у тебя обстоят дела на семейном фронте, – попросил Левон небрежным тоном. – Пегги по-прежнему у своих родителей?

– Мама сказала?

– А ты считаешь, что сие явление должно проходить под грифом “сов. секретно”?

– Нет, конечно... – Давид невесело улыбнулся и, подтянув машину к обочине тротуара, остановился. Выключив зажигание, он сидел некоторое время неподвижно, глядя прямо перед собой. – Я очень хочу иметь ребенка, только...

– Только не от Пегги.

– Откуда ты знаешь?

– Я знал это с первого нашего разговора на паркетных коробках.

Давид пытливо посмотрел на отца. Задумался.

– Наверное, я плохой человек, отец. Меня раздражают простые бытовые вещи, с которыми вполне можно было бы мириться.

– Я думаю, что дело не в этом. У Пегги другая ментальность, другое воспитание, другие жизненные критерии. Не зря наши эмигранты говорят, что в брак вступать нужно только со своими. Менять привычки, перестраиваться и подстраиваться всегда трудно. Я хотел сказать тебе об этом тогда же, но, узнав вашу историю, не смог. Не повернулся язык.

– Вот и я не смог. Просто не знаю, что мне делать, отец. Я ей стольким обязан. Я не хочу быть неблагодарной свиньей.

– Семью строят не на чувстве благодарности, а на любви.

– Я просил ее не заводить ребенка. А она, по-моему, сделала это нарочно. Подловила меня. Это нечестно.

– Не вини ее. Она тебя любит и пытается любой ценой удержать.

– Если бы хотела удержать, не превратила бы наш дом в вокзал, с которого, едва проснешься, хочется поскорее удрать.

– Не обманывай сам себя. Ты никогда не любил ее по-настоящему. Я это сразу понял.

– Подскажи, отец, что мне делать. – Давид ни словом не обмолвился о том, что полюбил другую женщину, пытаясь убедить тем самым, в первую очередь, себя, что это обстоятельство отношения к данной проблеме не имеет.

– Э-э, нет. Тут я тебе не советчик. Решение принимать нужно было до того, как в игру вступит третье действующее лицо.

Глава 51

Газетные публикации привлекли к Вике внимание университетского руководства. Ее активность как организатора спасательных работ среди студентов была оценена по достоинству. На почетных досках кампуса появились портреты всех членов бригады спасателей во главе с Викой. А рядом с ней – трогательно– очаровательная усатая мордочка морского львенка, как равноправного члена бригады. Под фотографией уважительно значилось: ”Бэмби”.

Росла популярность Вики и как model. Чем больше ее снимали, тем больше ею интересовались. Ей поступило сразу несколько предложений от крупных рекламных агентств, которые откровенно пытались переманить ее, взвинчивая ее ставки. Но работа манекенщицы меньше всего была ее целью. Ей нужно было материально поддержать свою семью и она это делала. Не более того. Агенты, привыкшие, что всё в этом мире продается и покупается, получая от нее отказ, пребывали в недоумении, решив, что “девочка не лишена странностей”.

Как бы там не было, а image свой Вике пришлось радикально изменить. Ей надо было выглядеть только perfect, только на все сто. А это значило, что теперь она должна была особенно тщательно следить за своей одеждой, за своей прической, манерами и макияжем. По крайней мере, на данном этапе жизни. По совету гримеров она теперь мыла волосы только самыми дорогими шампунями, от которых они блестели как лакированные, пользовалась только специальной голланд– ской косметикой. От накладных ногтей она наотрез отказалась, поскольку терпеть их не могла. Но свои отрастить ей все-таки пришлось, благо ногти у нее были безупречными. Хоть времени катастрофически не хватало, Вика выкроила пару часов на то, чтобы наконец основательно обновить свой гардероб. Выбрав для этой цели дорогой фирменный магазин Versace, она отправилась в центр Сан-Франциско.

Она даже не удивилась, что продавщица ее сразу узнала. Кому ж, как не им разглядывать журналы мод – свои и конкурирующих фирм.Почти тотчас появилась хозяйка салона. Выгодную, популярную покупательницу окружили особым вниманием, всячески демонстрируя ей готовность мгновенно исполнить любую ее прихоть.

Проведя в магазине около часа, Вика выбрала себе не только туалеты на все случаи жизни, но и аксесуары к ним – туфли, бижутерию, сумочки, ремешки, и даже пару элегантных шляпок. Миловидная продавщица и ее хозяйка – пожилая, аристократического вида дама, сияли от удовольствия. Вике пробили чек на невероятную для нее еще несколько месяцев назад сумму. Едва взглянув на него, Вика вытащила из сумочки чековую книжку и, заполнив чек, расплатилась. Кассирша еще во– зилась с сортировкой и упаковкой купленных вещей, когда Вике показалось вдруг, что ее окликнули. В следующий миг она поняла, что это мог быть только один человек, именно тот, которого она уже много дней неосознанно ждала. Тотчас забыв о своих приобретениях, она поспешно направилась к двери.

Миловидная продавщица побежала за ней:

– Мисс Мелик! вы не взяли свои покупки.

Вика обернулась, рассеянно посмотрела на нее, будто видела впервые:

– Мне сейчас не до них. Спрячьте где-нибудь. Я заберу их позже.

– Если вы желаете, мы можем прислать их вам на дом.

– Да, пожалуй. Буду вам признательна. – Вика назвала адрес и, не удосужившись проверить, запомнила ли его продавщица, вышла из магазина.

На противоположной стороне плазы, скрестив на груди руки, стоял юноша из Ашрама и, улыбаясь, смотрел на Вику. Издали он был похож сейчас на отлитый из бронзы цветок, плавно расширявшийся от тонкого стебля скрещенных ног к чаше пластично развернутых плечей.

Вика остановилась. Ее лицо озаряла ответная улыбка. Пропустив мешавшие их сближению машины, он перешел улицу:

– Hi. Ну вот я и здесь.

– Здравствуй, Стив. Очень рада тебя видеть.

Проходившая мимо компания задела его. Он посторонился, но попал под ноги другому.

– Кажется, мы всем тут мешаем, – заметил он. – Уйдем куда-нибудь?

– Здесь, в паркинге моя машина, – вспомнила Вика.

– Пусть стоит. Если честно, я вылетел из Лос-Анджелеса даже не перекусив и сейчас умираю с голоду. Как ты смотришь на то, чтобы мы вместе устранили этот пробел?

– Положительно, как же еще, – улыбнулась Вика. Собственно, она и не переставала улыбаться с той минуты, как увидела Стива.

– Во-он там, на углу, шведский ресторанчик. Пошли?

Они устроились за накрытым белоснежной скатертью столиком со свежесре– занными цветами в керамической вазочке. Вика бросила на них участливый взгляд.

– С некоторых пор я перестала рвать цветы, – сказала она.– Люди радуются, глядя на них, а они страдают.

Он кивнул.

Официант принес овощной салат под дрессингом и грибной крем-суп с горячими гренками, поджаренными на чесночном масле.

– Расскажи мне хоть что-нибудь о себе, – попросила Вика.

– А разве я тебя расспрашивал о тебе?

Она поняла, что он хотел этим сказать.

– Нет. Потому что ты все видишь сам.

– Ты тоже видишь.

– Не всегда.

– Не всегда веришь в то, что можешь видеть, – поправил он.

– Может быть, – она пожала плечом. – И все же. Ты где-нибудь учишься?

– “Где-нибудь” учусь. Но не там, где ты думаешь. Можно я задам тебе встречный вопрос? – И не дожидаясь разрешения, спросил: – Для чего ты учишься в Беркли? Для того, чтобы стать “хорошим”служащим или ученым? Чтобы отформовать себя под общепринятые стандарты? Чтобы зарабатывать больше денег и открыть собственный бизнес, с помощью которого можно осуществить пресловутую “американскую мечту”? Или ты искренне веришь, что кто-то может дать тебе больше, чем ты знаешь сама? Их знания – от ума. Твои – от сердца. А сердце – это беспроволочная связь со Вселенной. Абсолютное знание мы привносим с собой в этот мир уже при рождении. Задача лишь в том, чтобы научиться его извлекать. Ты можешь получать любую информацию, не выходя из дома, не открывая ни одной книги и не включая компьютера.

– Ты уверен, что все, о чем ты говоришь, имеет ко мне отношение? – пробормотала сбитая с толку Вика.

– Уверен. Потому что ты такая же как я. Только ты еще сама себя плохо знаешь. Не ты у них, а они у тебя должны учиться.

– Я все поняла, – весело отмахнулась Вика. – Ты пытаешься превратить меня в зазнайку.

Официант принес стеклянные вазочки, доверху наполненные ассорти из нарезанных, едва прихваченных паром фруктов, посыпанных толченым грецким орехом и залитых сладким вишневым соусом.Через несколько минут вазочки уже стояли пустыми.

А потом, разговаривая, они долго бродили по игрушечно-нарядным улицам Сан-Франциско, где лепившиеся друг к другу деревянные домики демонстрирова– ли индивидуальную подборку цветов и оттенков, архитектурных стилей и декора. Газоны и клумбы, отделявшие их от улицы, были идеально ухожены, а деревья любовно и своеобразно подстрижены садовыми “парикмахерами”. С залива дул прохладный, вызывавший мурашки, бриз. Они свернули в тихий, малолюдный проулок. Общение со Стивом доставляло Вике огромное удовольствие, поскольку он понимал ее не только с полуслова, но и без слов.

Она что-то оживленно рассказывала, когда Стив, перестав ее слушать,начал вдруг настороженно озираться по сторонам. Вика заметила, как напряглась и запульсировала жилка у него на шее.

– В чем дело, Стив? – встревоженно спросила она.

Он ее не услышал. На противоположной стороне улицы, у перекрестка стояла молодая женщина. Дали зеленый свет. Она шагнула на проезжую часть... И тут Стив, сорвавшись с места, бросился через улицу ей наперерез. Чудом не сбив оторопевшую от неожиданности женщину с ног, он сгреб ее в охапку и с силой вытолкнул обратно на тротуар.

– Что вы себе позволяете, молодой чело...– задыхаясь от возмущения, начала было незнакомка, но не успела договорить.

Из-за угла, на огромной скорости, бешенно сигналя друг другу, выскочили две машины с ревущими, лишенными глушителей моторами. Вика успела заметить двух бритоголовых “тинэйджеров”. Передний вихлял из стороны в сторону, не давая заднему обойти его, а тот грубо, во всю глотку бранился, высунувшись из окна. В пылу гонки они проскочили перекресток на красный свет и, продолжая оглашать улицы ревом моторов, исчезли.

Женщина на глазах стала белого цвета. Она вцепилась в руку Стива и не могла вымолвить ни слова – спазмы душили ее. Подошедшая к ним Вика гладила ее по плечу, ласково приговаривая:.

– Все в порядке, мэм. Все уже позади. Успокойтесь. Вон фонтанчик. Выпейте глоток воды, это вам поможет.

– Вы... вы спасли мне жизнь, молодой человек, – наконец, вымолвила женщина. – Чем я могу отблагодарить вас?

– Тем, что вы живы, – без улыбки ответил Стив.

– Да я ж теперь не смогу переходить улицу. Этот ужас! Он на всю жизнь!

– Живите спокойно. Вам больше ничего не угрожает. До глубокой старости. Позвольте, мы поможем вам перейти.

Стив и Вика взяли женщину с обеих сторон под руки и, дождавшись зеленого света, благополучно перевели ее на другую сторону. Попрощавшись с ней, они довольно долго шли молча, все еще находясь под впечатлением пережитого. Стив выглядел подавленным и мрачным.

– Если бы она могла видеть то, что увидел я, – наконец, проговорил он, – она бы уж точно лишилась сна до конца своих дней.

– И что же это было?

Он мотнул раздраженно головой, стараясь избавиться от жуткого видения, которое и сейчас стояло у него перед глазами.

– Когда женщина шагнула с тротуара на проезжую часть, я явственно увидел ее окровавленное тело, по которому только что зигзагом прошлись две машины. Все кости у нее были раздроблены. Я видел...ее мозги на асфальте, – содрогнувшись, добавил он и снова надолго умолк.

Прогулка была испорчена. Стиву явно не удавалось придти в себя.

– Успокойся и забудь, – сказала Вика. – Ведь ничего этого не случилось. И не случилось благодаря тебе. Женщина, наверняка, уже дома и пребывает в полном здравии.

– Да-да. Ты права. Забыто. – Он провел ладонью перед своим лбом, будто снимая с него паутину, сжал пальцы в кулак и, снова разжав их, стряхнул “паутину” в сторону от себя. – Всё. Запись стерта. Пленка моего мозга чиста и готова к приему новой информации. Приступай – записываю.

– Не слышала щелчка, – рассмеялась Вика.

Незаметно для себя они вернулись туда, откуда начали прогулку. Вика остановилась перед своей машиной:

– Садись, я тебя подвезу. Только скажи, куда.

– Не надо. Я сам.

Видя, что он не собирается ничего добавить, Вика спросила:

– Когда ты появишься снова?

Он ответил не сразу, задумавшись и, как ей показалось, просветлев, будто вспомнил о чем-то, необычайно приятном.

– Я думаю, этот день наступит не скоро. Я буду слишком далеко отсюда. У нас с тобой, на данном отрезке жизни, разные не только страны, но и океаны, их омывающие.

– Ну вот, теперь ты меня уже совсем запутал, – расстроилась Вика. – А в Аш– раме говорил, что мы с тобой жители Америки.

– Так оно и есть. Но учусь я не в Америке.

– Ты даже не хочешь сказать мне, где?

Пока нет. Придет время, и ты сама все узнаешь. Больше того – увидишь все своими глазами.

– Обещаешь?

– Обещаю.– Улыбнувшись, он взял в ладони ее руку. – Запомни – ты не одна. И, раз мы уже встретились, расстояния не имеют значения. Я всегда приду тебе на помощь в нужную минуту. Привет Бэмби.

Глава 55

Гарри, так и не дождавшись, чтобы свекр заговорил сам на интересовавшую его тему, отважился начать разговор первым.

– Ну как, Левон Давидович, что-нибудь получается из этой затеи с банком? – А ты разве не в курсе? – вопросом на вопрос ответил Левон.

– Да нет. Откуда? Этот... как его... Завьялов попросил меня через нашего общего знакомого свести вас, я его просьбу выполнил. А что из этого вышло – понятия не имею.

– А ничего не вышло. – Левон поднял наконец на Гарри скучающий взгляд.– Банкир твой, видно, делал ставку на один из двух возможных вариантов: либо у меня сохраняются мощные связи в мире имущих, которые можно использовать в собственных целях, либо я, за счет своего прошлого, имею законспирированные сбережения, которые под благовидным предлогом из меня можно вытянуть. Вот только он почему-то не взял в расчет еще одну мою законспирированную ценность – голову.

– Ну-у, по-моему, зря вы так, Левон Давидович. Он действительно задумал открыть банк и ищет для этого подходящих людей. Идея-то сама по себе классная. Такое, может, раз в жизни в руки идет.

– А что идет в руки? – прищурясь, спросил Левон. – Голая идея? Таких идей у меня в голове знаешь сколько. Уверен, что и у тебя не меньше. Да только под каждую идею база нужна. И возможности. Ни того, ни другого у него нет. У нас с тобой, к сожалению, тоже. Вот и весь сказ.

– Жаль,– пробормотал Гарри, понурясь.

– Мне тоже очень жаль.– Левон так выразительно посмотрел на зятя, будто просканировав его до самых кишок, что тот заерзал на стуле, ища повод поскорее ретироваться. Но Левон, переводя разговор, спросил: – Есть какие-нибудь сдвиги на пути к твоей натурализации?

– Весьма незначительные, – нахмурился Гарри. – Заявление на грин-карту я подал сразу же, как...– он почему-то запнулся, но быстро договорил: – как мы с Ингой расписались. Право на работу я сразу же получил. А вот с остальным почему-то затягивается.

– И как собираешься действовать? – по-деловому осведомился Левон.

– Во-первых искать более стоящую работу. А по вечерам, наверное, буду ходить в колледж, учить английский. Без языка тут выше мекса не прыгнешь.

– Как чувствует себя твоя мама?

– Все время болеет. В Ереване по-прежнему нищета. А больницы и услуги врачей, как здесь, стали платными. Говорят, там только те и могут как-то существовать, кому близкие отсюда помогают.

Левон понимающе кивнул, снова углубившись в свою работу. Посидев еще несколько минут, зять поднялся и, проверив, в кармане ли сигареты, вышел во двор.

– Гарри! – окликнул его Левон.

Он вернулся.

– Инга тебе не звонила?

– Нет.

– По-моему она что-то застряла. Ты бы взял машину и съездил за ней. Тут и пешком не далеко. Но в темноте девушке идти одной, наверное, не очень приятно. Впрочем, могу и я поехать.

– Нет-нет, что вы. Я сам. Вот только выкурю сигарету. – Он снова скрылся во дворе.

Однако за то время, что Гарри курил, Инга добралась до дома сама. Вид у нее был усталый. Отказавшись от ужина, она сразу прошла в душ, а потом к себе. Родители тоже отправились спать, а Гарри продолжал сидеть перед телевизором. Не дождавшись мужа, Инга вышла к нему, накинув махровый халатик поверх ночной сорочки, пристроилась рядом.

– Гарик, – обиженно сказала она, ластясь к нему.– Ты сидишь тут как чужой, один. А ведь мы не виделись целый день и я по тебе соскучилась.

– Такую игру нельзя пропустить, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана.– Lakers играют против Kings! Ты же знаешь, как я люблю баскетбол.

– А ты знаешь, как я люблю тебя? Я жить без тебя не могу. Я с ума по тебе схожу. Где бы я не была, что бы не делала, я только о тебе и думаю. А ты “такой холодный, как айсберг в океане”. Иногда мне кажется, что ты и женщины-то во мне не видишь. – Она взяла в ладони его голову, пытаясь переключить его внимание на себя.

– Так стань женщиной, и я ее увижу, – рассеянно улыбнулся он, обняв ее за плечи и незаметно отстранив, чтобы не заслоняла экран.

Лана нашла-таки работу, и именно такую, о которой мечтала. Случилось это вскоре после того, как Вика надумала вмешаться в естественный ход вещей, то бишь в мамино “безработье”. Инга жаловалась на недомогания по части женских дел, и Лана, взяв направление в UCLA – крупнейший университет Калифорнии с очень сильной научно-исследовательской медицинской базой, повезла дочь к врачу.

Пока та проходила обследование, Лана, сидя в приемной, разговорилась с ожидавшей своей очереди пациенткой. Эта была молодая американка оказавшаяся сотрудницей одного из институтов Университета. Поинтересовавшись, кто Лана по специальности,она воскликнула с чисто американской эмоциональностью:

– Подумать только! Может вас сам Бог нам послал! От нас неделю назад уволился художник-дизайнер, а он нам сейчас позарез нужен. Босс дал объявление в университетский бюллетень. Как вы смотрите на перспективу работать у нас?

Лана растерялась.

– Но... но я совершенно не знакома с профилем вашей работы. Да и может я совсем не то, что вам нужно.

– Так это ж легко проверить.Босс предложит вам пару заданий-тестов и скажет либо “да”, либо “нет”. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Sarah Smith.

– А я Светлана Прокофьева.– Лана впервые почувствовала, как длинно и неудобно звучат для американского уха ее first and last name.

Вышла Инга.

– Ну что? – поднялась ей навстречу Лана, тревожно заглядывая в глаза дочери.– Беременности нет?

– Нет. С этим порядок.

– Тогда что же? Давай я зайду к доктору и сама поговорю с ним.

– Нет необходимости. Он мне все объяснил и выписал рецепт. Небольшой воспалительный процесс, который пройдет, как он обещает, за несколько дней.

Лана взяла дочь под руку, намереваясь покинуть приемную, и, вспомнив про свою собеседницу, обернулась, чтобы попрощаться. Зная, что в Америке, где на все есть своя форма, своя строгая последовательность, такие дела так не дела– ются, она попросту не восприняла их разговор всерьез.

– Погодите, куда же вы! – Сара Смит тоже встала.– Наш институт в двух шагах отсюда, прямо через дорогу. Почему бы вам не испытать себя?

– Вы это серьезно? – с сомнением спросила Лана.

– Ну конечно! Вы ничем не рискуете... Подождите минуточку, я скажу регистратору, что вернусь через 15 минут.

Инга удивленно смотрела то на мать, то на незнакомую молодую особу и не могла взять в толк, о чем идет речь. Все трое вышли из здания, пересекли улицу.

– Доча, посидишь на этой скамейке? – попросила Лана.– Я потом тебе все объясню.

– Зовите меня просто Сарой, – сказала американка, поднимаясь вместе с ней по широким каменным ступеням двухэтажного здания, на котором значилось: Institute for Biological Imaging.

Попетляв по тесным, разветвлявшимся коридорам, она подвела Лану к двери с надписью Interactive Media Lab и, набрав цифровой код, предложила войти.

Миновав просторную, заставленную компьютерами лабораторию, они прошли в боковой офис. Кабинет “босса”, догадалась Лана. Просто одетый мужчина лет 35-и, приятной европейской наружности, оторвавшись от работы, выжидательно и приветливо посмотрел на вошедших.

– Джим!– жизнерадостно обратилась к нему Сара.– Вот, привела тебе художника-дизайнера. Подойдет она нам или нет, решать не мне.

Лана им подошла. И неделю спустя уже вышла на работу. В тот же день вечером позвонила Вика:

– Как дела, мамулик? Чем порадуешь?

– Викуля! Солнышко! Меня приняли на работу! Художником-дизайнером! Угадай куда. Ты не поверишь. В UCLA! Это фантастика. Меня. Иммигрантку. С ужасным английским.

– Я-то поверю,– услышала она спокойный голос дочери.– Поверишь ли ты? Твой английский не преграда. В университетах они к этому привыкли. Здесь учатся и работают люди со всего мира, всех национальностей и вероисповеданий. Так что я тебя поздравляю и ужасно тобою горжусь.

В задачи компьютерной лаборатории входило освещение опыта и научных достижений Института на интернете, составление художественно оформленных, проиллюстрированных презентаций для конференций и семинаров, выпуск бро– шюр и бюллетеней и тому подобное. Лана делала на компьютере анатомические рисунки, составляла сложные диаграммы, придумывала целые мультипликацион– ные клипы с использованием animation.

В лаборатории работало 16 сотрудников разных национальностей. Лане, привыкшей к сплетням, зависти и пересудам в отечественных коллективах, было странно, что никто ни с кем не враждовал, никто ни на кого не наговаривал, не злословил за спиной. Никто никому насильно не лез в душу, не выспрашивал о семейном положении и соответственно не навязывал своих проблем. Зато если той же Лане требовалась помощь (а на первых порах помощь ей требовалась постоянно), не было случая, чтобы ей отказали или даже просто заставили ждать. Лана нашла здесь то, что меньше всего ожидала найти – она почувствовала себя членом единой семьи.

Джим руководил лабораторией прямо-таки ювелирно. Со стороны могло показаться, что он – обычный член коллектива, настолько прост и дружелюбен он был со всеми и с каждым в отдельности. К нему обращались запросто, по имени, его можно было по-приятельски обнять или даже хлопнуть по плечу. Никто никогда не слышал от него окрика или замечания. Но невидимая дистанция, подтянутость в его присутствии каждого стала очевидна для Ланы позднее, когда она начала ощущать коллектив не снаружи, а изнутри.

Вся жизнь для нее превратилась в праздник – праздник самораскрытия и самореализации. Им с Левоном пришлось купить, вернее, взять в loan, вторую машину, и теперь она самостоятельно ездила на работу, испытывая за рулем этакую радостную независимость, не лишенную доли самолюбования. Вот она какая я! – готова была выкрикнуть Лана, совсем как лягушка-путешественница из сказки. Я гоняю на машине по фривеям, я работаю в крупнейшем американском университете, я член группы компьютерных программистов. Ай да я!

Левон добровольно взял на себя большую часть домашних дел. Опьяненная собственными успехами, озабоченная необходимостью соответствовать занимае– мому месту, что требовало от нее неустанной дополнительной работы над собой, Лана почти забыла о муже. Она уже не могла помогать ему с газетой, и их “Оазис” начал медленно но верно хиреть, пока Левон не принял окончательного решения закрыть газету. Это решение явилось большой жирной точкой на активной жизни Левона, практически – на всей его жизни. Будучи по натуре лидером, привыкшим масштабно мыслить и действовать, он – совсем еще не старый мужчина – окончательно оказывался теперь не у дел.

Когда поутру домочадцы разбегались и разъезжались по своим делам, он, оставшись в гордом одиночестве, метался по дому, пытаясь хоть чем-то занять себя. Хватался за пылесос, за швабру, драил и без того чистую плиту или раковину, искал, что бы засунуть в стиральную машину. Полистав кулинарную книгу, принимался за готовку... А когда делать становилось нечего, садился перед телевизором и смотрел все подряд, пока сон не смаривал его. Не зная языка, он практически мог лишь догадываться, что происходит на экране, а это быстро надоедало. И так изо дня в день. Единственной отдушиной его стало казино. К счастью, совершать такие дальние вояжи они с Ланой могли теперь только по выходным. И он, как ребенок, всю неделю нетерпеливо поглядывал на календарь в предвкушении долгожданной вылазки.