Текст книги "Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире"

Автор книги: Елена Обичкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

540 « Pas de confiance totale avec les Russes ». – Le Monde, 1 juillet 2001.

541 СНВ – Советско-американский договор 1972 г. об ограничении стратегических наступательных

вооружений. ПРО – советско-американский договор о противоракетной обороне.

437

приемлемого для неё решения проблем Калининграда542. Эти

обстоятельства определили интерес российской стороны к визиту

Ж.Ширака, намеченному на начало июля 2001 г. Ж.Ширак заявил, что его

визит преследует две цели: придать новый импульс франко-российским

отношениям и способствовать строительству многополярного мира543. И

то и другое находилось в прямой связи с американскими инициативами. В

совместной франко-российской декларации они не были упомянуты, Франция стремилась придать обсуждению проблемы советско-

американских договоров эпохи холодной войны более универсальный

характер. Для неё речь шла, прежде всего, о принципиальной возможности

односторонних действий США, способных нарушить сложившееся в мире

равновесие и препятствовать осуществлению французского проекта

многополярного мира. В Совместном заявлении по стратегическим

вопросам было отмечено, что Россия и Франция в качестве постоянных

членов СБ ООН несут «особую ответственность в области безопасности».

Они «видят свою важнейшую задачу в том, чтобы обеспечить комплекс

стратегического равновесия в мире в новых условиях, сложившихся после

«холодной войны». /…/ Для формирования многополярности нужно

стремиться к тому, чтобы им на смену не пришла менее обязывающая

система, которая открыла бы путь новому соперничеству. Россия и

Франция считают, что при определении условий стратегической

стабильности ядерное сдерживание, основанное на принципе

достаточности, сохраняет свою актуальность» 544.

Ж.Ширак проявил осторожность, не желая, чтобы Францию

использовали в российско-американской дипломатической игре. На пресс-

542 Напоминание об этом см.: Визит Ж.Ширака в Россию (19-20 июля 2002) // Дипломатический вестник. –2002. – №8. C.18.

543 Пресс-конференция Ж.Ширака и В.В.Путина (3 июля 2001 г.) // Дипломатический вестник. – 2001. – №8.

C.12; Le Monde, 4 juillet 2001.

544 Совместное заявление Президента Российской Федерации и президента Французской Республики по

стратегическим вопросам (2 июля 2001 г.) // Дипломатический вестник. – 2001. – №8. C.10.

438

конференции в Москве он заявил, что пересмотр советско-американских

договоров является прерогативой России и США545. В то же время, Ж.Ширак дал ясно понять, что внимание к проблемам стратегической

стабильности связано со стремлением Франции к многополярному миру546.

Разница подходов к содержанию этого понятия французской и российской

стороны проявилась, в частности, при обсуждении югославской проблемы.

Принципиально речь шла о допустимости гуманитарного вмешательства

международного сообщества во внутренние дела суверенных государств, за которое ратует Франция, но которого не приемлет Россия. Ж.Ширак был

воодушевлён победой демократии в Югославии и выдачей С.Милошевича

Гаагскому трибуналу. В.В.Путин отметил, что законность этого шага

сомнительна именно в силу победы В.Коштуницы, поскольку трибунал

был создан во время боснийского кризиса, когда органы национального

правосудия фактически не функционировали, а при Коштунице в

Югославии установлена демократия и действует национальная судебная

система. Российский президент выразил опасение, что, вмешиваясь в

югославские дела, Запад повёл себя как «слон в посудной лавке»547.

Ж.Ширак вынужден был умерить критику политики Кремля в Чечне,

ограничившись призывом к политическому разрешению конфликта.

Новым поводом для беспокойства французского общественного мнения

стал вопрос о свободе слова, поднятый в связи с делом компании Медиа-

Мост. Эта тема стала центральной в выступлении Ж.Ширака перед

студентами МГУ548. Если фоном визита Путина в Париж в 2000 г. были

газетные репортажи о бедствиях чеченского населения, то освещение

визита Ширака в 2001 г. сопровождалось статьями об ущемлении свободы

прессы в России.

545 Le Monde, 4 juillet 2001.

546 Le Monde, 5 juillet 2001.

547 Выступление В.В.Путина на совместной с Ж.Шираком встрече с прессой 2 июля 2001 г. –Дипломатический вестник. – 2001. – № 8. С. 12.

548 La Libйration, 4 juillet 2001.

439

Экономический аспект визита касался главным образом долгосрочной

программы франко-российского сотрудничества в аэрокосмической

области, включающей закупку Россией 36 аэробусов и возможность

использования Россией французского космодрома Куру в Гвиане и

открытие новых воздушных маршрутов на Дальний Восток549.

Фактором, изменившим международный контекст двусторонних

франко-российских отношений, стали события 11 сентября 2001 г., которые привели к росту заинтересованности США в России и в целом, к

преодолению отчуждённости между Россией и Западом. Солидарная

международная политика по борьбе с терроризмом, поставленная в

повестку дня трагическими взрывами в Нью-Йорке и Вашингтоне, могла

бы стать базой для возобновления «привилегированного» франко-

российского диалога. Однако главная инициатива проведения «операций

возмездия» принадлежала США и их безоговорочной союзнице

Великобритании, которые и стали основными собеседниками России в

вопросах борьбы с терроризмом, тем более что, в отличие от большинства

западных партнёров, Франция не соглашалась однозначно вписать

операции российской армии в Чечне во всемирный поход против

терроризма.

Своеобразие французской позиции проявилось во время визита в

Москву премьер-министра Франции Л.Жоспена через месяц после событий

11 сентября. Он посчитал необходимым заявить, что обострение угрозы

международного терроризма не оправдывает вседозволенности и

произвола в выборе методов. После 11 сентября «наше осознание

опасности терроризма обострилось», – заявил Л.Жоспен. «Повсюду, где он

проявляется, с ним надо бороться, в том числе в Чечне. /…/ Вопрос состоит

в том, как с ним борются. И мы надеемся, что при этом будут соблюдать

законы и защищать гражданское население». Жоспен повторил призыв к

549 Le Monde, 3 juillet 2001.

440

политическому решению, которое, как он считал, «не является абсолютно

невозможным, стоит только захотеть»550. На развороте газеты

«Либерасьон», посвящённом визиту, была помещена фотография

разрушенного Грозного551. Подпись: «Л.Жоспен настаивал вчера на

защите гражданского населения в провинции, борющейся за

независимость», таким образом, должна была стать ключевой фразой в

освещении поездки французского премьер-министра. Притом, что речь

идёт всего лишь об одной, пусть влиятельной газете, такая подача

материала является показательной как с точки зрения проблемы

«сосуществования» и его влияния на внешнюю политику Франции, так и с

точки зрения взаимодействия дипломатии и общественного мнения.

«Либерасьон», близкая к социалистам, готовилась к избирательной

кампании 2002 года. Читатели могли сопоставить принципиальность

социалиста Жоспена с уклончивой позицией голлиста Ширака, который не

захотел омрачить свой летний визит в Москву разногласиями из-за Чечни, что вызвало тогда критику левой прессы552.

На деле в центре визита французского премьер-министра стояли два

блока вопросов. Первый планировался заранее и касался совместного

космического проекта. Успехи сотрудничества в этой области должен был

подчеркнуть приуроченный к визиту сеанс связи с российско-французским

экипажем станции «Союз» с участием французской женщины-космонавта

К.Эньере553. Второй блок был поставлен в повестку дня событиями 11

сентября и касался выработки совместных мер по борьбе с терроризмом. В

этом плане у российской стороны было то преимущество, что, в отличие от

Франции, в тот период её позиция была чрезвычайно важна для США, поскольку Москва играла одну из ключевых ролей в многосторонней

550 Пресс-конференция Л.Жоспена 22 октября 2001 г.: La Libйration, 23 octobre 2001.

551 La Libйration, 23 octobre 2001.

552 См.. например, комментарий «Монд»: Krauze J. Inquiйtudes franco-russes sur les йquilibres stratйgiques internationaux // Le Monde. – 2001. – 4 juillet.

553 В правительстве П.Раффарена К.Эньере заняла пост министра науки.

441

дипломатической подготовке антитеррористической коалиции. От её

доброй воли зависел исход переговоров со странами СНГ – соседями

Афганистана. В частности, президент Путин перед встречей с французским

премьер-министром вернулся из Душанбе, куда он отправился с саммита

АРЕС, на котором обсуждались проблемы борьбы с терроризмом. В

Таджикистане российский президент встретился с представителями

афганского Северного Альянса и пообещал им помощь в борьбе с

талибами, тем самым подтвердив позиции России в решении афганской

проблемы. Франция же, которая заявила о готовности участвовать в

многосторонней операции в Афганистане, возглавленной США,

практически не была допущена Вашингтоном к активным действиям в

этом регионе554.

Во время московских переговоров Франция и Россия приняли

решение усилить сотрудничество в области безопасности, в борьбе с

международным терроризмом. В итоговых документах было

предусмотрено в будущем межправительственное соглашение о

сотрудничестве в области внутренней безопасности б(орьба с

организованной преступностью, с оборотом наркотиков, с отмыванием

денег) и установление тесных связей между силами правопорядка и

юстиции двух стран.

Франко-американские трения по поводу методов

антитеррористической борьбы с конца 2001 года, также как внутренние

разногласия в ЕС по тому же вопросу, способствовали стремлению

французской дипломатии восстановить особые отношения с Россией, несмотря на то, что по-прежнему сильная антироссийская фракция

общественного мнения выступала против тесного политического

сотрудничества с Москвой. Убедительная победа Ж.Ширака на

президентских выборах 2002 г. и приход к власти пропрезидентского

554 См. выше: Глава 5, § 2,3.

442

правительства П.Раффарена позволили президенту вернуться к

голлистскому курсу во внешней политике. У России он ищет поддержки

своего стратегического курса на строительство многополярного мира. В

июле 2002 г., во время визита в Россию нового министра иностранных дел

Франции Д. де Вильпена, было заявлено о создании франко-российского

Совета сотрудничества в области безопасности с участием министров

иностранных дел и министров обороны, а также, в случае необходимости

совместных действий, с привлечением начальников Генеральных

штабов555. Задача Совета – «углубление двустороннего взаимодействия по

вопросам международной безопасности, анализ существующих в мире

рисков и угроз, определение общих подходов и решений в случае

возможных совместных или скоординированных действий, оценка

положения дел с обеспечением безопасности, вопросов борьбы с

терроризмом, проблем запрещения оружия массового уничтожения» (п.1).

Совет должен собираться на регулярной основе, не реже одного раза в

полгода, поочерёдно в Москве и в Париже. Предусмотрены также

чрезвычайные заседания (п. 3).

Помимо решения конкретных проблем безопасности у(гроза

терроризма, международная преступность, ядерные риски и т.п.), взаимная

потребность в сотрудничестве в рамках подобной структуры, существующей наряду с многосторонними отношениями Россия-НАТО и

Россия-ЕС, диктуется специфической расстановкой сил в мире в целом, внутри Альянса и внутри Сообщества, что наиболее наглядно проявилось

в связи с антииракской операцией США в 2003 г. Франция и Германия, больше других давних членов ЕС и НАТО заинтересованные в

многополярности, не смогли добиться от новых членов и стран-кандидатов

поддержки своей позиции в иракском вопросе, но нашли понимание в

555 Совместное заявление министров иностранных дел Российской Федерации и Французской Республики о

создании российско-французского Совета сотрудничества по вопросам безопасности (8 июля 2002 г.) //

Дипломатический вестник. – 2002. – № 8. С.16-17.

443

Москве и Пекине. В момент иракского кризиса, когда обнаружились резкие

расхождения в отношении к американской политике внутри ЕС, не единая

внешняя политика и политика безопасности Сообщества, а политическое

сотрудничество с двумя восточными державами усилило вес французской

дипломатии, стремившейся вернуть процесс иракского урегулирования в

русло многосторонних действий в рамках СБ ООН. России и Франции не

удалось предотвратить американское военное вмешательство в Ираке, но

удалось заставить международное сообщество и США задуматься о

дозволенности, законности и целесообразности подобных шагов, о цене

однополярности. В новых геополитических условиях Россия и Франция

объединены стратегией построения многополюсного мира, стабильность

которого основана на уважении международного права и на

многосторонних решениях.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Окончание холодной войны коренным образом изменило рамки

международной деятельности Франции, с новой остротой поставило

вопрос о её внешнеполитическом могуществе, о её способности оказывать

определяющее влияние в европейском и в мировом масштабе. Казалось, распад социалистического лагеря и конец блокового противостояния

открывали возможности для реализации идеальной цели французского

внешнеполитического мессианства. Но тем самым Франция лишилась

одного из главных козырей в мировой дипломатической игре, поскольку

именно в преодолении этого раскола со времён де Голля виделась её

особая миссия. В то же время, крушение биполярного мира лишь

увеличило дисбаланс, не устраивающий Францию: на смену гегемонии

двух сверхдержав пришло глобальное политическое лидерство США.

Министр иностранных дел Ю.Ведрин (в 1997-2002 гг.) ввёл во

французский дипломатический лексикон понятие г«ипердержава»

444

(hiperpuissance) для обозначения непомерного веса и чрезмерных

притязаний США в постбиполярном мире556.

Вопрос о мировом ранге Франции приобрёл в свете глобальных

изменений последних десятилетий новую остроту. По-прежнему он

составляет главный предмет размышлений аналитиков и средоточие

дипломатической деятельности. Голлистская традиция исходит из

убеждения, что реальность не следует послушно принимать. Её надо

творить согласно собственному замыслу, следуя тому образу, который

Франция стремится утвердить на международной арене. Главное в этом

образе – представление об особой роли Франции в мире. Поддержание

международного могущества постоянно требует поисков путей

приспособления к новым условиям, а они с конца 80-х годов изменились не

в пользу Франции. В экономическом, политическом и стратегическом

плане возможности Франции противостоять тенденции однополярности

существенно сузились. Несмотря на то, что экономический и

промышленный потенциал страны, её внешнеторговые позиции и высокий

технологический уровень по-прежнему обеспечивают ей прочное место в

семёрке ведущих промышленных стран мира, формальные и материальные

факторы, которыми Франция обосновывала свою мировую

ответственность, начали терять былое значение. Принадлежность к клубу

постоянных членов Совета Безопасности ООН кажется спорным

преимуществом в условиях, когда кризисное урегулирование

осуществляется в рамках односторонних действий США. Обладание

собственным ядерным оружием становится не столь бесспорным

аргументом перед лицом новых угроз безопасности, таких как

международный терроризм, этнические конфликты, непредсказуемость

государств-изгоев, которые к тому же выявили несовершенство

государственных и общественных институтов страны. Усиление

556 В частности, в интервью журналу «Le Nouvel Observateur »(28 mai 1998).

445

гегемонистских тенденций во внешнеполитическом курсе США и их

экономическое превосходство серьёзно угрожают позициям Франции в

Средиземноморье и Африке – в традиционных “заповедных зонах”

французского влияния, сохранивших память о колониальном прошлом. В

Европе соотношение сил после объединения Германии, а позже в связи с

расширением на страны Восточной Европы, также изменилось не в пользу

Франции.

Во французской концепции внешнеполитического могущества

простое соотношение потенциалов не является единственно

определяющим, тем более что его материальные факторы не входят в

сферу исключительной компетенции дипломатии. Согласно знаменитой

формуле величия, принадлежащей отцу-основателю французской

политологии Р.Арону, «могущество, слава, идея», эффективность внешней

политики государства во многом зависит от совпадения

внешнеполитических устремлений государства и гражданского общества, от значимости его ценностей для международного сообщества.

Способность вписать национальные интересы в общечеловеческие

ценности, сформулировать универсальное гуманитарное послание, то есть

сумму принципов, которые Франция отстаивает на международной арене в

интересах всего человечества, – в этом и французская дипломатическая

традиция, и современные лидеры видят основу сохранения глобальной

роли страны.

С распадом Варшавского договора и прекращением противостояния

с СССР французская концепция безопасности претерпела существенные

изменения. Франция больше не видела прямой угрозы нападения на её

территорию, в бурно меняющемся мире она принадлежала к

благополучному и притягательному острову безопасности, которым

оставалась Западная Европа. Это позволило её дипломатии

сконцентрироваться на общеевропейских и глобальных проблемах. Бурные

446

изменения в Центральной и Восточной Европе – объединение Германии, распад социалистического лагеря и крупных многонациональных

государств – СССР и Югославии, вызвали к жизни политику, которую

можно назвать в целом «политикой сопровождения», хотя этот термин

исторически относился лишь к германскому объединению. С конца 80-х

годов растущее влияние Германии в постсоциалистических странах ЦВЕ

угрожало сместить центр европейского равновесия, что делало

неактуальной голлистскую мечту о Франции, доминирующей в Европе

Сообществ. «Политика сопровождения» германского объединения конца

80-х – начала 90-х годов стала ответом президента Ф.Миттерана на этот

вызов. Маастрихтский договор был для французской дипломатии

конструктивной реакцией на объединение Германии. Его заключение и

реализацию можно назвать главным французским внешнеполитическим

успехом первой половины 90-х годов. Курс на создание единой

европейской внешней и оборонной политики компенсировал растущий

политический вес Германии, а учреждение европейской валюты помогло

сковать потенциал немецкой марки.

Амбиции Ф.Миттерана имели не только национальное, но и

глобальное измерение. В этом смысле можно выделить ещё одно

направление «политики сопровождения» – ответ на крушение

социалистической системы, увеличившее риск международных,

этнических и социальных конфликтов и чреватое дестабилизацией всей

системы европейской безопасности, особенно если учесть непредсказуемое

развитие ситуации в бывшем СССР с его ядерным арсеналом. Кроме того, объединение Германии, исчезновение обязывающих условий

социалистической солидарности и кризис авторитарных режимов в

многонациональных государствах мог привести к пересмотру вопроса о

неприкосновенности границ, установленных по окончании второй мировой

войны. Подтверждение послевоенных границ Германии Ф.Миттеран

447

сделал одним из основных условий германского объединения. Дипломатия

Миттерана стремилась создать правовые рамки для интеграции бывших

стран социалистического лагеря в мировое сообщество в условиях

стабильности. Эти мотивы лежали в основе проекта Европейской

конфедерации и международных органов, призванных обеспечить мирный

процесс национального самоопределения народов Югославии. Теми же

причинами была обусловлена поддержка, оказанная Ф.Миттераном

центральной власти в СССР. Французская инициатива учреждения

Европейского банка реконструкции и развития, научно-технические и

образовательные программы содействия реформам в Восточной Европе

были призваны поддержать силы, выступающие за демократизацию и

либерализацию на постсоциалистическом пространстве. Стратегические

направления этого курса казались достаточно перспективными в плане

преодоления неблагоприятных последствий крушения Ялтинско-

Потсдамской системы, но международные условия его осуществления

были ему мало благоприятны. Политические рамки переходной системы, предложенные Францией, были отвергнуты. Прежде всего, намерения

Франции в отношении бывших социалистических стран, сколь бы

великодушными они ни были, натолкнулись на неприятие

восточноевропейских государств, стремившихся отделить перспективы

своего дальнейшего развития от судьбы СССР, а позже – от России, и

найти гарантии собственной безопасности в НАТО, т.е. под опекой США.

Во-вторых, призывы Франции к сохранению восточноевропейских

государств в существующих территориальных рамках затронули интересы

США и Германии, поддержавших националистические элементы внутри

Югославии, но не смогли преломить силовую политику С.Милошевича. Не

в силах Миттерана было помешать и распаду СССР.

Ещё менее продуктивными были попытки Франции ограничить роль

США в Европе. Миттеран хотел воспользоваться окончанием холодной

448

войны для освобождения общеевропейской политики от жёстких рамок, предписывающих солидарность с США, и возвести Европейский Союз в

ранг самостоятельного центра могущества, способного действовать

автономно от США как в обеспечении собственной безопасности, так и на

мировой арене.

В качестве противовеса американскому военному присутствию в

Европе и гегемонии США в НАТО Франция выдвинула идею усиления

европейской оборонной идентичности в опоре на ЗЕС. Однако

неспособность европейцев собственными средствами урегулировать

кризисные ситуации, особенно на Балканах, заставила Францию признать

НАТО основой европейской обороны и предпринять шаги к возвращению

в военные структуры Альянса.

Неудачи дипломатии Ф.Миттерана породили критику внутри страны

и привели к снижению международной роли Франции, а её трения с США

по вопросам европейской безопасности создавали угрозу маргинализации

внутри НАТО. Опыт преодоления кризисных ситуаций первой половиы 90-

х годов, а также неуспех большинства односторонних

внешнеполитических инициатив Франции на фоне прогресса европейской

интеграции подвели правящую элиту Франции к выводу о неизбежном

сужении возможностей независимой внешней политики любого

государства в условиях интеграции и глобализации. Логическим

продолжением этой идеи было движение в сторону возвращения в

военную организацию НАТО и участие в натовской операции против

Югославии.

Такое движение не было бесконфликтным, поскольку оно не

означало отказа от собственной позиции в международных делах. В 1995 г.

выдвижение голлистов на авансцену французской политики было

ознаменовано новыми дипломатическими инициативами Франции,

призванными усилить её международное влияние, вернуть дипломатии

449

Парижа активное конструктивное начало. Важной материальной основой

для такого прорыва должна была стать задуманная Ж.Шираком

«революция в обороне», отвечающая характеру новых задач в обеспечении

безопасности.

Середина 90-х годов – время утверждения глобального верховенства

США, когда обнаружились, с одной стороны, последствия крушения

СССР, и снижение международного влияния его наследницы – России, а с

другой стороны, неспособность европейцев самостоятельно разрешить

международные конфликты в ближайшем окружении ЕС. Притом, что

внешнеполитический курс Франции характеризовался достаточно резкими

поворотами, он имел в основе одну цель – противостояние тенденции к

однополярному миру. В этих условиях французская дипломатия сделала

ставку на многополярность международной системы и выработала

двойную стратегию реализации этого замысла. Её первым слагаемым стал

прогресс европейской интеграции, превращение Европейского Союза в

фактор умножения международного влияния Франции, в самостоятельный

силовой полюс. Второе стратегическое направление – усиление роли

международных (межгосударственных) организаций в урегулировании

кризисов и в обсуждении глобальных вопросов. Они тесно связаны и

дополняют друг друга. Когда международные инициативы Франции

пробуксовывают из-за отсутствия согласия внутри ЕС, её дипломатия

обращается к стратегическому диалогу с Россией и Китаем, в рамках

избранного клуба постоянных членов СБ ООН, как это случилось в период

иракского кризиса 2002-2003 гг. В последние годы на обоих направлениях

Франция всё более может опереться на поддержку Германии.

В своё время де Голль противопоставлял верховенству двух

сверхдержав идею «равновесия», подразумевавшую отказ от гегемонии и

торжество системы ценностей, разделяемых всем международным

сообществом. В пропаганде этих ценностей видит Франция свою особую

450

миссию. Парадоксальность ситуации состоит в том, что Франция

оспаривает эту миссию у США, а в годы холодной войны именно общность

ценностей была идеологическим стержнем атлантической солидарности. И

эта солидарность пережила холодную войну. В конце 90-х годов, в связи с

расширением НАТО и югославским кризисом стало очевидным, что

окончание холодной войны снизило, но не уничтожило напряжённости в

Европе между Западом и Востоком, хотя граница отчуждённости была

отодвинута на восток. В то же время, рубеж ХХ-ХХ1 веков был отмечен

ростом новых глобальных угроз, источники которых не связаны более ни с

национальной, ни с коммунистической идентичностью и происходят из

конфликта между центрами и периферией высокотехнологичной

индустриальной цивилизации.

Новая система международных отношений рождалась из кризисов, отмеченных печатью этих цивилизационных конфликтов так же, как

данностью глобализации. В конце 90-х годов взгляды французской

политической элиты на вопрос о том, каким должен стать новый мировой

порядок, будь-то голлист Ж.Ширак или социалист Л.Жоспен, совпадали с

позицией европейских и американских приверженцев так называемого

“третьего пути”557: Б.Клинтона, Т.Блэра, Г.Шрёдера, В.Кока и др., унаследовавших дух своей молодости – агрессивного гуманитарного

активизма “молодёжного бунта” 60-х годов. Их знаменем становится

глобализация – создание мирового порядка на основе расширения зоны

демократии и либеральных ценностей во всемирном масштабе. Методы

разрешения косовского, а позже афганского и иракского кризисов

позволили предположить, что это будет система, основанная на моральном, 557 Речь идёт об идейно-политической ориентации, провозглашённой рядом ведущих государственных

деятелей Запада во второй половине 90-х годов. «Третий путь» в политике противостоит как

неоконсерватизму 80-х годов (тетчеризму, рейганомике), так и классическому социал-демократическому

идеалу, показавшему свою недееспособность в преодолении мирового экономического кризиса 70-х – 80-х гг.

Во внешнеполитическом плане сторонники «Третьего пути» являются приверженцами глобализации, которую

они видят в торжестве либеральных и демократических ценностей во всемирном масштабе.

451

военном и технологическом превосходстве западных демократий.

Конфликты 90-х годов, венцом которых был косовский кризис, проявили

его контуры. Они показали реальность установления такой системы

международных отношений, поставив в повестку дня пересмотр принципа

невмешательства, закреплённого правилами холодной войны.

Параллельно в политике и в политологии развивалось представление о

неизбежном размывании государственного суверенитета не только в

пользу наднациональных институтов интеграционных объединений, но и в

смысле пересмотра сложившихся представлений о суверенности права

государства на законное насилие в рамках собственных границ. В

западной политологии и в общественном мнении утвердилось

представление о международной ответственности государства за

нарушение прав человека на собственной территории и о законности

гуманитарного вмешательства, в том числе военными средствами, в дела

суверенных государств. Это представление соответствовало и французской

мессианской традиции, и принципам ангажированной французской

интеллигенции, задававшей тон в обществе.

В то же время, французский проект глобализации отличает идея

многополюсного мира. Лозунг Ширака – многополярность. Он стал

стержнем французской дипломатии с середины 90-х, когда партнёры

Франции по ЕС готовы были признать геополитическое преобладание

США, противостоять которому не в силах тогда были ни ЕС, ни Россия, ни

Китай. «Моментом истины» для определения отношения французского

президента к этой тенденции стал 1999 год. С одной стороны, страх

маргинализации в условиях военно-технического превосходства США

вкупе с отсутствием единой для ЕС концепции обеспечения безопасности, с другой стороны – сознание общности целей гуманитарного

вмешательства и представлений о единой ответственности западных

452

демократий за судьбы Европы, привели к ассоциации Франции с США в их

политике в отношении Югославии.

Чтобы участвовать в “пире победителей” на развалинах Ялтинско-

Потсдамской системы, стране необходимо было опереться на согласие

внутри ЕС и солидаризироваться с США в решении геостратегических

вопросов, что было продемонстрировано участием в натовской операции.

Хотя она разделяла решимость Запада всеми средствами, включая

военные, утвердить либеральные ценности на европейском континенте, и

хотя Ж.Ширак назвал главной ставкой в воздушной войне 1999 г. против

Югославии создание единой демократической Европы, ни качество, ни

условия участия в акциях, направляемых Вашингтоном, не устраивали

Францию. Франция не разделяет американской концепции сдерживания

посредством превентивной войны, а односторонность решений и действий

американской администрации не позволяет говорить о союзе, но только о

соучастии. Именно после Косово ключевым становится призыв к

многосторонности, к повышению роли СБ ООН в разрешении

международных кризисов, противодействие односторонним силовым

решениям США. В первые годы ХХ1 века разногласия с США

проявляются практически по всем важнейшим международным проблемам.

Франция не согласна с США в вопросе о методах и целях

антитеррористической операции в Афганистане и на Ближнем Востоке, о

путях разрешения иракского кризиса, о судьбе советско-американского

договора по ПРО, считает упрощением сведение источников угрозы

международной безопасности к «оси зла». Но главное – французскую

дипломатию отличает иное видение той системы международных

отношений, которая проходит длительный путь становления со времени

окончания холодной войны. В условиях сужения возможностей

независимой политики на мировой арене Франция стремится обосновать

453

свою глобальную роль моральными факторами. В этом направлении её

дипломатия обрела за последние годы достаточную связность.