Текст книги "Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире"

Автор книги: Елена Обичкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

и успешно завершились ещё до окончания первой военной операции

России в Чечне470. Проявленный французским правительством “реализм”

стал предметом резкой критики общественных организаций во Франции.

Особенно резко выступали “Врачи без границ”471.

468 Le Figaro, 28 octobre 1995 (отчёт о выступлении Ширака по TF – 2 (27 окт.1995).

469 Соответственно 2 февраля 1995 и в марте 1995.

470 Соответственно в январе 1996 и в июле 1995.

471 Le Monde, 24 octobre 1995; 27,30 janvier, 23 avril 1996.

406

Помимо политической поддержки правящему российскому

президенту Франция неоднократно заявляла о намерении оказывать

экономическое содействие процессу реформ в России. Через МВФ

Франция участвует в кредитовании России, она благосклонно отнеслась к

реструктуризации российского долга парижским клубом кредиторов (в

апреле 1996 г.). В свою очередь Россия, в целях успешного размещения

ГКО во Франции, подписала договор об урегулировании «царских долгов»

французским вкладчикам (26 ноября 1996 г.)472. В феврале 1996 г. была

утверждена двусторонняя Комиссия по проблемам экономического и

научно-технического сотрудничества под председательством премьер-

министров Франции и России473.

Но во Франции под экономическим содействием подразумеваются

не только контакты в рамках различных межправительственных комиссий

(регулярные встречи премьер-министров и министров двух стран), но и

широкое развитие экономических связей на уровне гражданских обществ

России и Франции474. А в этом направлении развитие сотрудничества не

удовлетворяет обе стороны. Хотя франко-российские торговые обмены за 4

года (с 1992 по 1996) удвоились (с 12,9 млрд. до 25,7 млрд. фр.), во

внешнеторговом обороте России на Францию приходилось лишь 3% (она

стоит после Лихтенштейна и Кипра), а среди инвесторов находилась в 1997

г. на 9-ом месте, вложив в виде прямых инвестиций в России около 300

млн. дол.475. Во время визита Ж.Ширака в 2002 г. был отмечен некоторый

рост двустороннего товарооборота и французских инвестиций в

472 Сегодня, 30 октября, 26,28 ноября 1996.

473 Соответствующая декалация опубликована 15 февраля 1996 г.: Дипломатический вестник, 1996, №3. На

встрече двух президентов 11 января 1996 г. во время траурных церемоний в связи с кончиной Ф.Миттерана

было принято решение о создании главной координирующей структуры всего комплекса двусторонних

отношений – Российско-Французской Комиссии по вопросам двустороннего сотрудничества на уровне глав

правительств, заседания которой поочерёдно проходят в Москве и в Париже.

474 В июле 2001 г., во время визта Ж.Ширака в Россию было объявлено о создании Российско-французского

общественного совета представителей гражданского общества. См.: Дипломатический вестник, 2001, №8. С.9.

475 Финансовые известия, №83, 4 ноября 1997.

407

российскую экономику. Товарооборот между Россией и Францией достиг

3,7 млрд. долларов. Из них на долю России приходится 2,2 млрд., а на

долю Франции – 1,5 млрд. В российской внешней торговле Франция

занимает 12 место, т.е. всего 4% внешних товарообменов России476.

Товарооборот России с Германией, удерживающей первое место, почти

втрое больше. Накопленные инвестиции Франции составляют 10% от

общей их суммы в России. По этим показателям Франция стоит на 4-ом

месте477.

Президенты двух стран во время встречи в Москве в сентябре 1997 г.

говорили о планах удвоения российско-французского товарооборота до

2000 г., но серьёзные препятствия развитию более глубокого

экономического сотрудничества, а особенно расширению французских

инвестиций продолжают существовать. Прежде всего, французское

отставание в этой области определяется присущей французским деловым

кругам осторожностью, поскольку у них нет уверенности в политической и

экономической стабильности России, а также в обеспечении законности и

безопасности деятельности иностранных фирм в стране. Серьёзный удар

по французским предприятиям и займам ГКО в России нанёс августовский

кризис 1997 г.: несмотря на хорошие показатели роста французского

экспорта в Россию в 1-ом квартале 1997 г. (на 30%), в 1998 г. он

существенно сократился (с 3,2 млрд. долларов – в 1997 г. до 2,7 млрд.

долларов в 1998478. Объявленный правительством Кириенко дефолт

подорвал небольшой кредит доверия к способности России отвечать по

своим экономическим обязательствам. На французском рынке

страхования внешнеторговых рисков Россия вернулась из пятой в

последнюю, шестую категорию479. Французский экспорт в Россию

476 Rencontre Poutine-Jospin // Le Monde. – 2001. – 23 octobre.

477 Дипломатический вестник, 2002, №8. С.20; Брегадзе А. Россия-Франция. Старый друг лучше новых двух //

Международная жизнь. – 2002. – № 12. С. 58(*).

478 Le Monde, 14-15 janvier 1999.

479 Шпынов И.А. Париж-Москва.// МЖ. – 1999. – №3. С.52.

408

находится на том же уровне, что и экспорт в Польшу при всей

несопоставимости рынков. По уровню французских инвестиций Россия

далеко отстаёт от Венгрии.

А. де Танги, специализирующаяся в области франко-российских

отношений, считает, что такой разрыв между политикой и коммерцией во

франко-российских отношениях вдвойне опасен: «он снижает

дипломатическую роль Франции, поскольку Ж.Ширак заявляет, что

«экономические возможности» составляют всё более важную основу

«усиления внешнеполитического могущества»». Напомним, что

французский президент постоянно призывает французских дипломатов

сделаться не только проводниками политических и культурных интересов

своей страны, но и интересов французских предпринимателей с целью

содействовать росту занятости во Франции480. Если существующая

тенденция, согласно которой французский экспорт в страны ЦВЕ

значительно превышает обмены с Россией и странами СНГ, сохранится, то, – предупреждает А. де Танги,– «экономический разрыв между двумя

Европами пройдёт по границе между странами ЦВЕ, стремящимися в ЕС, и

новыми независимыми государствами» (бывшего СССР)481.

Слабая заинтересованность в проблемных экономиках – характерная

черта французского бизнеса, и не на экономическом направлении в

ближайшее десятилетие следует России ожидать от Франции поддержки

полноправной интеграции в европейское и мировое сообщество.

«Привилегированное» политическое партнёрство России и Франции, к

которому во времена совместной европейской деятельности Коля и

Ширака подключилась Германия, является одним из важных условий этого

процесса. Стремление Ширака стать благожелательным посредником

между Россией и Западом определилось ещё и тем обстоятельством, что с

480 Le Monde, 30 auot 1996.

481 Tinguy de A. Op. cit. P. 91.

409

начала перестройки эта роль всё лучше удавалась Германии. Французские

аналитики не соглашаются с российским видением этой интриги: они не

считают, что в данном случае речь идёт прежде всего о реакции Франции

на объединение Германии. Во Франции трактуют эти отношения иначе: «франко-германское согласие, которое сегодня стоит в центре

европейского строительства, является привилегированным инструментом

интеграции России в Европу»482.

Осенью 1997 г. президенты России, Франции и канцлер ФРГ

договорились ежегодно проводить трёхсторонние встречи в верхах483.

Инициатор создания новой “оси Париж-Берлин-Москва”, Б.Н.Ельцин

заявил, что теперь Европа обойдётся “без дяди из-за океана”484. Его

европейские партнёры в этом вопросе были сдержаннее. Их согласие в

значительной степени было вызвано желанием оказать поддержку

Б.Н.Ельцину, состояние здоровья которого тогда внушало большие

опасения. Тёплые личные отношения и во франко-российском, и в

германо-российском диалоге (в «парах» Б.Н.Ельцин – Ж.Ширак и

Б.Н.Ельцин – Г.Коль, так же как В.В.Путин – Г.Шрёдер) играли важную

роль. Решение это было мотивировано заинтересованностью Франции и

Германии в российском участии в совместных миротворческих операциях, в постоянном диалоге Запада и России по сокращению обычных

вооружений и в стабильности поставок энергоносителей из России в ЕС.

Ведь регулярные трёхсторонние встречи в Москве означали возможность

контактов с представителями государственного аппарата, который и во

Франции, и в Германии считается олицетворением большей стабильности, нежели подверженная политической конъюнктуре и иным случайностям

482 Tinguy de A. Op. cit. P. 85.

483 Инициатива принадлежала Б.Н.Ельцину (на саммите Совета Европы в Страсбурге 10-11 окт. 1997 г., когда

Россия стала его полноправным членом).

484 Независимая газета, 11 окт.1997.

410

президентская власть485. Кроме того, во Франции ещё не улеглось чувство

раздражения против США после Мадридского саммита НАТО.

Хотя встречи “большой тройки” не должны были носить

формального характера, эта договорённость была важна для европейской

политики. Во всяком случае, Т.Блэр обиделся, что его не пригласили к ним

присоединиться: он расценил это как ущемление роли Великобритании в

Европе486. В то же время, несмотря на настойчивое желание российского

президента придать встречам “Большой тройки” значение “тройственного

союза” крупнейших европейских государств – вершителей судеб

континента (о чём свидетельствует, в частности, реплика Ельцина: ”Не

собирать же 100 человек…”)487, и Ж.Ширак, и Г.Коль единодушно

заявляли, что их участие в Большой тройке служит лишь цели

подключения России к мировому сообществу, но никак не нарушает их

приверженности ЕС. Подарок Ельцина – драгоценные ковшики,

скреплённые золотым ключом с головкой в виде Земли, а особенно

символический жест президента России, оставившего ключ у себя, поставил обоих российских партнёров в неловкое положение: они были

вынуждены пояснить, что это не означает российской гегемонии в

“Тройке” (при этом Ельцин выразительно похлопал себя по карману, лукаво посмотрев на журналистов).

Не стоило бы столь подробно останавливаться на ритуалах, обставляющих франко-российское “привилегированное партнёрство”, если

бы они не занимали такого места в политических отношениях Франции и

России во второй половине 90-х годов. “Привилегированный” характер

485 В частности, одной из главных, хотя не афишируемых целей визита Коля и Ширака в Москву в марте 1998

г., после внезапной отставки правительства Черномырдина, было желание «разобраться на месте» в ситуации, которая в глазах Запада была проявлением российской «непредсказуемости». Контакты с новым и.о. премьерa Кириенко успокоили обоих лидеров. См.: Калашников В. Внешняя политика на одно лицо // Власть. – 1998 . -

№11. C.24-26.

486 Известия, №195, 14 октября 1997.

487 Во время встречи в Москве 26 марта 1998 г: Сегодня, 26-29 марта 1998. См. также: Дипломатический

вестник, 1998, № 4.

411

этого партнёрства не перекрывал того факта, что ни Россия для Франции, ни Франция для России не являлись приоритетными партнёрами. Дружба с

Россией не была способна перекрыть тех выгод, которые Франция

получала от сотрудничества с США, не говоря уже об отношениях со

странами ЕС. И коррелятивная связь между двумя сферами партнёрства –франко-российской и евро-атлантической – прослеживается достаточно

чётко. Заинтересованность Франции в особых отношениях с Россией

возрастает всякий раз, когда у Парижа возникают трения с Вашингтоном, особенно если они приводят к кризису взаимопонимания с партнёрами по

ЕС. Когда же Франция разворачивается в сторону усиления политического

взаимодействия с США, её дипломатия меньше задумывается о

политкорректности в отношении Москвы. Подтверждением этого тезиса

могут служить колебания франко-российских отношений, отмеченные

несколькими ключевыми международными событиями: натовской

операцией против Югославии весной 1999г., террористической атакой

против США 11 сентября 2001 г. и иракским кризисом 2002-2003 гг.

В истории «большой тройки» эта тенденция не замедлила

проявиться. Дело не только в том, что новый канцлер ФРГ Г.Шрёдер, сменивший Г.Коля в 1999 г., заявил, что он не намерен выделять вне ЕС

“привилегированных партнёров” Германии, показав тем самым, что

“Большая тройка “ ушла в прошлое. Усиление позиций Франции внутри

ЕС и в евро-атлантической сфере потребовало её присоединения к

натовской политике в отношении Югославии в 1999 г., что нарушило

благоприятный климат франко-российских отношений. Хотя именно

президент Франции в ночь на 24 марта 1999 г. в телефонном разговоре

предупредил Б.Н.Ельцина о предстоящем начале натовской воздушной

атаки на Белград488 и в течение всей военной операции старался

поддерживать регулярную связь с Москвой, дабы избежать обострения

488 Дипломатический вестник, 1999, №4. С. 10.

412

дипломатического противостояния в связи с косовским кризисом, российский президент позволил себе проявления дурного настроения в

отношении своего «друга Жака», заметные во время встречи в Москве в

мае 1999 г.489. Между тем, несмотря на участие Франции в военной

операции НАТО против Югославии, которую Россия характеризовала, как

агрессию490, и на разногласия в урегулировании конфликта на Балканах, она была согласна с Россией в том, что план мирного урегулирования

вокруг Югославии, основанный на семи боннских принципах, должен быть

официально оформлен резолюцией СБ ООН, как и в том, что

международное присутствие в Косово возможно только с согласия

Белграда и на основании резолюции СБ ООН491. Однако трёхсторонних

франко-германо-российских консультаций по балканскому

урегулированию не проводилось. Натовская солидарность в вопросе, противопоставившем альянс России, не оставляла благоприятных

возможностей для иных форм многостороннего сотрудничества.

Известный французский специалист по стратегическим проблемам

Д.Давид назвал франко-германо-российский треугольник «мнгновенной

вспышкой» (по-французски: «сгорел, как солома»). По его мнению, недолговечность этого опыта доказала, что «между двусторонними

отношениями, построенными на конкретных интересах, и многосторонним

диалогом (например, с ЕС) нет места для промежуточных конструкций, не

располагающих реальными средствами и не предлагающих ничего такого, что не могло бы быть достигнуто другим путём»492, и это замечание

совершенно справедливо в отношении к конкретной ситуации, сложившейся в связи с югославским кризисом 1999 г. Но притягательность

489 Дипломатический вестник, 1999, №5. С.41 (телефонный разговор Б.Н.Ельцина с Ж.Шираком 26 апреля

1999 г.); Дипломатический вестник, 1999, №6. С. 20, 17 (российско-французские консультации по Косово 24-25 мая 1999 г.).

490 Соответствующий раздел «Дипломатического вестника»(1999, №6) озаглавлен: «Агрессия НАТО против

Югославии».

491Рабочий визит Ж.Ширака в Россию (12-13 мая 1999 г.) // Дипломатический вестник. – 1999. – №6. С. 20.

492 David D. Moscou/Paris : Quelle relation pour le nouveau monde ? // Les notes de l’IFRI. – Juin 2002. – NІ41. Р.19.

413

истории современности состоит в том, что в ней трудно избежать

искушения строить прогнозы, как и в том, что справедливость этих

прогнозов можно достаточно быстро проверить. Потребность в

доверительных отношениях внутри франко-германо-российского

треугольника снизилась в 1999 г., чтобы вновь возникнуть зимой 2002-2003 года, в связи с проблемой легитимации американского вмешательства

в Ираке. «Дядя из-за океана» (упомянутый в своё время Б.Н.Ельциным) играет в этих отношениях весомую роль.

Прежде чем остановиться на подробном анализе вышеозначенной

связи, представляется уместным высказать ряд замечаний, не касающихся

преходящих внешнеполитических событий, но более длительной и

устойчивой тенденции мировоззренческого плана. Политологический

анализ чутко откликается на изменения политической конъюнктуры. Всё

же он призван не только обосновать, но и способствовать формированию

внешнеполитических решений. Чтение трудов французских

внешнеполитических аналитиков, а также тех, кого в послевоенной

Франции со времён Сартра и Камю принято называть «властителями дум»

– «maitres-а-penser», интеллектуалов, пользующихся изестностью и

влиянием во французском общественном мнении, способствует поискам

ответа на вопрос: во что верят политики, принимающие решения»?

3. Международный вес России глазами французов

Традиционно, с 40-х годов ХХ века, во французской политической

элите наиболее ярко проявляются две главных ориентации. Первая

восходит к политике атлантической солидарности и тесного союза с США, заложенной с начала Четвёртой республики партиями коалиции «Третьей

силы», в частности, социалистами. В своё время «Третья сила»

противостояла как коммунистам и СССР, откуда пошло настороженное

414

отношение её сотавляющих к восточной сверхдержаве (нередко

воскресающее и в отношении России), так и голлистам, которые

подвергали правительство резкой критике за отказ от независимой

внешней политики в пользу союза с США.

Второе направление наиболее ярко представлено голлистским

течением. Его сторонники настаивают на утверждении планетарной роли

Франции и, хоть и принимают союз с США, основанный на общности

«западных» ценностей, но противятся американской гегемонии, а потому

тяготеют к прямому диалогу с СССР/Россией. Несмотря на то, что

голлистские принципы в целом восторжествовали в дипломатии Пятой

республики, указанное различие продолжает сказываться во внешней

политике при смене президента и правящего большинства. Наряду с

этими, достаточно постоянными, тенденциями проявляются

дополнительные обстоятельства, связанные с колебаниями международной

конъюнктуры, о которых мы упомянули выше. И в плане краткосрочных

колебаний внешнеполитического курса, и в отношении устойчивых

убеждений политиков и аналитиков можно проследить всё ту же

особенность: чем сильнее во Франции притяжение США, тем слабее

заинтересованность в России. Но логика голлистской дипломатии

предусматривает ценность франко-российского диалога лишь при условии, что Россия, как прежде СССР, является мировым или европейским

полюсом силы, противовесом США, подобно тому, как союз с сильной в

военном отношении восточной державой был важен Франции для

окружения Германии с конца Х1Х века и до второй мировой войны. К

концу 90-х годов ХХ века с этой точки зрения Франция, как

представляется, утратила важные мотивы для укрепления

привилегированных отношений с Россией.

Анализ серии работ французских аналитиков показывает, что они

сходились на констатации утраты Россией внешнеполитического

415

могущества, а это снижало в глазах французской стороны ценность

особого франко-российского диалога493. Характерно, что в популярной

брошюре П.Бонифаса, близкого социалистам, в руках которых находился

тогда контроль над правительством, «Является ли ещё Франция великой

державой?» (1998 г.), о России и франко-российских отношениях не

упоминалось вовсе494, притом, что целая глава посвящена значению союза

с США для поддержания международной роли Франции, обоснованием

чему служит неоспоримое американское могущество495.

Сотрудник П.Бонифаса А.Дюбьен496 посвятил свою статью «Упадку

русского могущества». Вслед за А. де Танги он исходит из определения

могущества, данного Р.Ароном. Подобно А.де Танги, он считает, что

Россия больше не обладает «способностью навязать свою волю другим».

«До 1989 г. Москва была эпицентром мирового могущества, спорила на-

равных с Вашингтоном и играла ведущую роль в определении глобального

стратегического баланса» 497. В 1997-1999 гг. к факторам ослабления

влияния России в ближнем постсоветском и восточноевропейском

окружении (роспуск СЭВ и Варшавского договора, падение её престижа и

связующей роли в СНГ на протяжении 90-х годов) добавилось бессилие

противостоять планам НАТО по расширению на Восток, в том числе на

бывшие советские республики – страны Балтии, так же как военной

операции против Югославии. Результаты двух античеченских операций

российской армии, по мнению А.Дюбьена, показали, что центральный

элемент традиционного русского могущества – военная сила – утратил

свою эффективность. К этому добавляются социальная и экономическая

493 Sokoloff G. La Russie йchappera-t-elle а la dйcadence ?// RI et S. – Еtй 2000. – NІ38 ; Dubien A. Russie – CEI : une hйgйmonie contestйe // Ibidem ; Tinguy de A. La Russie entre la puissance et l’impuissance // Ibidem (Россия была

специальной темой летнего, 38-го номера журнала) ; Dubien A. De l’URSS а la Russie : le dйclin de la puissance russe // RI et S. – Printemps 2001. – NІ 41.

494 Boniface P. La France est-elle encore une grande puissance ? – P. : Presses de Sciences Po, 1998.

495 См. выше: Глава 5, §2: Франция-США – две модели мира.

496 А.Дюбьен – научный сотрудник IRIS (Institut des Relations Internationales et Stratйgiques), директором

которого является П.Бонифас.

497 Tanguy de A. Op .cit. P. 211 ; Dubien A. Op.cit . P. 157.

416

нестабильность, упадок промышленности, трудности приобщения к

рыночной экономике, снижение роли в мировой торговле (постепенное

превращение страны в поставщика сырья и полуфабрикатов).

Политическая система также уязвима, поскольку стабильность

правительства черезчур привязана к личности президента, а прогресс

демократии тормозится отсутствием развитого гражданского общества, подлинной независимости судебной власти, повседневными нарушениями

прав человека и ущемлением свободы печати498. Автор приходит к выводу, что «постимперская Россия, по всей видимости, обречена стать /…/

«нормальной» страной»499.

Анализ А. де Танги добавляет к вышесказанному существенное

качество новой России, объясняющее, по её мнению, сохранение за

Москвой роли «партнёра, с которым следует считаться». В речах

российских и зарубежных, в том числе французских политиков Россия, несмотря на упадок своего влияния и утрату своих позиций в мире, продолжает обозначаться в качестве ведущего игрока на международной

арене. Эта парадоксальная, по мнению автора, ситуация происходит не

только из воспоминаний о былом могуществе и ожиданий его

воскрешения в будущем и даже не из громадной территории, особенностей

геостратегического положения России на стыке Европы и Азии, богатства

её недр и выдающегося научного потенциала. Главным источником

влияния России со времён распада СССР А.де Танги считает её

слабость500. В момент крушения СССР опасения, что ядерная держава

будет ввергнута в хаос гражданской войны или станет добычей

политических экстремистов, обусловили практически безусловную

поддержку курса Б.Н.Ельцина на Западе. Географическая близость России

к ЕС породила у европейцев чувство взаимозависимости в области

498 Ibidem. Р. 160.

499 Ibidem. Р. 162. Курсив мой – Е.О.

500 Tangui de A. Оp.cit. Р. 218.

417

безопасности, заставляющее их заботиться о восточном соседе. «России

удалось утвердить идею, что её ослабление могло повлечь за собой столь

ужасные последствия для внешнего мира, что в его же интересах оберегать

её и ей помогать. Она сумела превратить свою слабость в фактор

могущества»501. Таков был «гносеологический» контекст франко-

российского охлаждения 1999-2001 годов. Затянувшийся переходный

период в России, неоправдавшиеся надежды на быструю демократизацию

российского государства и общества, так же как изменения

внешнеполитических приоритетов Франции в те годы поставили и перед её

дипломатией вопрос о целесообразности особых отношений с Россией в

новом международном контексте 1997-1999 годов, ознаменованных рядом

её дипломатических и военных неудач.

Эти сомнения проявились в известном выступлении одного из

ведущих внешнеполитических аналитиков Франции Д.Давида (на франко-

российском семинаре IFRI-МГИМО в ноябре 2001 г.), шокировавшем

российскую аудиторию502. Первый тезис этого выступления состоял в

том, что франко-российские особые отношения строятся на «богатом, но

устаревшем наследии» и что его явно недостаточно, чтобы оправдать

«единственную на континенте специфическую связь, включающую

Россию». Доминирующими в Европе после холодной войны можно скорее

считать российско-германские отношения, построенные на широких

экономических связях. В этом качестве к ним ближе российско-

итальянские отношения. А «специальные» отношения с Парижем, напоминаниями о которых наполнены речи российских дипломатов, «принадлежат истории», «лишены реального содержания», поскольку ни

одной из сторон не удалось вписать их в новую геостратегическую

501 Ibidem. Р. 219.

502 David D. Moscou/Paris : Quelle relation pour un nouveau monde ? // Gomart T. Les rapports ruso-franзais vus de Moscou // Les notes de l’IFRI. Juin 2002 . – NІ 41 : Avant-propos. Русская версия: Давид Д., Гомар Т. Россия и

Франция // МЖ. – 2002. – №3. Ответ заместителя директора Первого европейского департамента МИД России

на это выступление: Брегадзе А.В.Россия-Франция. Старый друг лучше новых двух // МЖ. – 2002. – №12.

418

концепцию503. Для Франции важен прежде всего европейский контекст, а в

нём «страны Западной Европы отныне не проявляются поотдельности».

Для России ЕС является экономическим и финансовым собеседником, но

Франция может играть в этом диалоге лишь второстепенную роль. Д.Давид

считает, что Франция стала «разменной картой в игре ослабленной

России». Париж служит подкреплением дипломатического веса Москвы в

случаях, когда ей надо дистанцироваться от США или, на европейском

уровне, активизировать ОБСЕ либо ослабить влияние НАТО. Важнейшие

решения принимаются в диалоге Москвы с Вашингтоном. С точки зрения

французской внешнеполитической стратегии «новая Россия представляется

слишком громоздкой и слишком слабой. Слишком громоздкой, чтобы

вписаться в западные институты. Слишком слабой, чтобы их уравновесить, побудить их к созданию единой континентальной конструкции». Эти

качества не способны «сделать Россию привилегированным партнёром

Франции, которая сама переживает период кардинальных изменений»504.

Поиски новой внешнеполитической стратегии заставили французскую

дипломатию сосредоточиться на трёх главных направлениях:

консолидации внешней политики и политики безопасности ЕС, тесно

связанной с определением своих отношений с НАТО; на участии в

операциях ad hoc в рамках ООН и на перестройке вооружённых сил. Ни на

одном из этих направлений, – заключает автор, – Россия не является

привилегированным партнёром.

После холодной войны важной точкой совпадения геополитических

замыслов Москвы и Парижа было стремление к многополюсному миру, но, как считает Д.Давид, в плане противодействия утверждению

американской мощи Москва «не играет позитивной или действительно

необходимой роли». Это не значит, что у России нет шансов восстановить

503 David D. Op.cit. P.11-13.

504 Ibidem. Р. 16-17.

419

утраченные позиции. Д.Давид высказал мнение, что, во всяком случае в

краткосрочной перспективе, «Соединённые Штаты будут действовать /…/

в качестве силы, тактически наводящей порядок (благодаря своей

способности к решительным силовым действиям), но стратегически

сеющей беспорядок (из-за своей неспособности организовать мир вне

собственных односторонних импульсивных акций)»505. С этих условиях

могло бы вырасти значение других политических сил, даже если их нельзя

ещё расценивать в качестве альтернативных США «полюсов» могущества.

Одним из них могла бы стать Россия, благодаря своему географическому

положению и энергетическим богатствам, вторым – Европейский Союз.

Д.Давид не может себе представить, чтобы Россия, интегрировавшись в

ЕС, составила бы с ним один полюс. В то же время, ему кажется

продуктивной идея создания в будущем единого евразийского

пространства, способного самостоятельно стабилизироваться, воздействуя

на своё опасное окружение в опоре на собственную концепцию

безопасности и на собственные методы. Именно в эти стратегические

размышления может быть вписан франко-российский диалог. Таким

образом, вместе с Европой и через Европу Россия могла бы снова стать

одним из главных элементов международной дипломатической игры. «Мы, европейцы, заинтересованы в этом постольку, поскольку Москва станет

действовать как обычное государство, на общих основаниях»506, -

заключает автор. Таким образом, с Мадридского саммита 1997 г. до 11

сентября 2001 г. (даты, конечно, хоть и рубежные, но достаточно

условные) две идеи были фоновыми в рассуждениях французских

аналитиков о перспективах франко-российских отношений: с одной

стороны, снижение заинтересованности Парижа в особых отношениях с

Москвой из-за ослабления международного веса России; с другой стороны, 505 Ibidem. Р. 20-21.

506 Ibidem. Р.24. Курсив мой – Е.О.

420

банализация роли России в международных отношениях, в частности, в

отношениях с ЕС.

Наряду с вышеозначенными политическими и политологическими

тенденциями, существует влиятельная антироссийская струя в

общественном мнении, представленная известными интеллектуалами, вышедшими, как правило, из леворадикальных («левацких») кругов. Если

взгляды аналитиков подвержены влиянию политической конъюнктуры и

чувствительны к изменениям международной обстановки, мнения этой

группы бескомпромиссны и устойчивы. В годы холодной войны для них

было характерно острое неприятие советского тоталитаризма. После

исчезновения СССР это неприятие переносится на современную Россию, в

политике которой они видят схожие черты. Принципиальная позиция

французских левых интеллектуалов, задающих тон в общественном

мнении, к которому обязаны прислушиваться политики, – быть всегда на

стороне слабого, на стороне меньшинства, особенно если оно подвергается

жёсткому государственному нажиму, чем бы ни был оправдан последний.

У ангажированной французской интеллигенции (в сартровском понимании

этого слова), воспитанной в «культуре протеста» студенческого поколения

1968 г., ещё со времён первой чеченской кампании росло возмущение

политикой Москвы и сочувствие к чеченским сепаратистам. Общественные

настроения, тон которым задавали леворадикальные интеллектуалы, выступающие на страницах газет «Монд» и «Либерасьон», гармонировали

с желанием Ж.Ширака утвердить французское внешнеполитическое

могущество, опираясь на идею республиканского мессианства, несущего

идеи прав человека.

Поддержка большинством российских граждан, в том числе

интеллигенции, силовой политики в Чечне, их равнодушие к нарушению

прав человека вызвали недоумение французского общественного мнения и

укрепили мыслителей леворадикального направления в мысли об

421

антропологическом разрыве между цивилизованным Западом с его

священной верой в права человека и «варварской» Россией, не способной

преодолеть тоталитарное прошлое. Крайним, но влиятельным и наиболее

заметным проявлением этой тенденции являются выступления философа

А.Глюксмана. В связи с событиями 11 сентября 2001 г. он написал книгу

«Достоевский в Манхеттене»507. Автор считает эти события проявлением