Текст книги "Ровесники. Герой асфальта (СИ)"

Автор книги: Елена Курносова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

Но духа у меня не хватило. Ни тогда, ни позже. В результате чего я ещё целый год мотала Виталику нервы резкими перепадами собственного настроения. Он был всё тот же, мой пылкий Ромео. Нежный, преданный, искренний, полностью изученный мною вдоль и поперёк. Он ничего не видел и не понимал, ослеплённый своими чувствами, и потому крайне расстраивался, когда я срывалась на него по пустякам, капризничала без причины и придиралась к любой мелочи. Конечно же, Виталик не был виноват ни в чём, и умом я это прекрасно понимала. Я понимала, что просто ХОЧУ с ним поссориться, найти какой-нибудь изъян в его поведении, уличить в чём-нибудь таком, после чего смогу с лёгким сердцем сказать: «Между нами всё кончено». Но Виталик не давал мне серьёзного повода бросить его – вот так, безжалостно, ни с того, ни с сего. А произнести роковое: «Я тебя больше не люблю», глядя в его ласковые карие глаза, просто язык не поворачивался. Да и вообще, первое время я отчаянно надеялась, что это чувство к лидеру звёздновской тусовки – всего лишь мимолётная блажь, которая пройдёт сама собой, как ветрянка. Была же я когда-то не в шутку увлечена Канарейкой! Была, но, слава богу, всё-таки взялась за ум, сообразила, что лучше Виталика нет на свете никого и никто мне кроме него не нужен… Может и с Кириллом – та же история? Может, стоит перебеситься? Не видеть его, не вспоминать – и всё пройдет само собой?... Увы… Я как всегда занималась самообманом…

Шло время… Незаметно, буквально вскачь пролетал наш последний учебный год, наполненный всяческими предвыпускными заботами. Большинство из наших уже строили планы на будущее, выбирали, куда пойдут учиться, чем хотят заниматься после школы. Виталик особенно не парился над этой проблемой. Заядлый компьютерщик, он всю свою жизнь намеревался посвятить программированию, для чего и готовился поступать в ЛесТех, государственный, а, соответственно, бесплатный вуз. Это в его положении было немаловажно.

Не менее грандиозные мечты вынашивал и Вадим. Ещё накануне выпускных экзаменов, никому ничего не сказав, он умудрился съездить во ВГИК и пройти там творческий конкурс на актёрский факультет. Помню, как он радовался и как все мы от души его поздравляли с первой и, как мы надеялись, далеко не последней победой на этом интересном поприще. Подумать только, Канарейка – будущий артист кино! С одной стороны, в это не верилось, как вообще с трудом верится в то, что экранные «звёзды» – простые смертные люди. А с другой стороны…Учитывая бесспорный талант нашего Вадима, это было более чем вероятно. Не зря же Татьяна Евгеньевна так высоко ценила его актёрские способности, не зря верила в его большое будущее – маленькая школьная «звёздочка» просто обязана была стать светилом для всех.

Ну а я?...Я до последнего момента не могла определиться с выбором института, хотя родители ещё задолго до лета начали капать мне на мозги. Мама советовала поступать в Художественную академию, папа её полностью поддерживал, а Виталик ныл не переставая, зазывая меня с собой в ЛесТех, я же в обоих случаях предпочитала отмалчиваться, ломая голову над другим вопросом: куда собирается Кирилл? На протяжении этого года меня волновало буквально всё, связанное с лидером звёздновской тусовки. Всё, начиная с его мелких интересов и заканчивая личной жизнью. Какими только правдами и неправдами откапывала я сведения о нём! Ловила обрывки случайных фраз, сама небрежно спрашивала то у того, то у другого. Наша компания снова стала часто посещать Звёздный Городок и в частности – субботние дискотеки в Доме Космонавтов. Каждый такой поход на дискотеку был для меня настоящим праздником – шагая туда под ручку с Виталиком, в душе я трепетала от предвкушения возможной встречи с Кириллом Дубровиным, и когда действительно находила его там, просто таяла и теряла дар речи. Невыносимой обузой становился в таких случаях Виталик, не отходивший от меня ни на шаг. Я психовала, объясняя ему, что танцевать два часа подряд с одним и тем же партнёром – глупо и скучно, после чего чуть ли не убегала от него, растворяясь в толпе в поисках Кирилла. Виталик обижался, но мне в ту пору было всё равно, что он обо мне думает и что чувствует в душе. Любовь слепа и безрассудна, в особенности та любовь, которая пока ещё запретна, которую ты скрываешь от всего мира словно страшное преступление и вынашиваешь в сердце как некий коварный план.

То же самое чувствовал и сам Кирилл. Уже гораздо позже, когда мы наконец-то открылись друг другу в своих чувствах, он признавался мне, как ждал этих субботних дискотек – ради одного-единственного танца со мной, ради одного мимолётного взгляда, ради легкого прикосновения к моей руке…Девушки у Кирилла не было, хотя в тусовке поговаривали, что заведующая торгового центра, в котором Дубровин вечерами подрабатывал грузчиком, платит ему гораздо больше, чем остальным, за дополнительные услуги интимного характера. Верить в это, конечно же, не хотелось, но ради собственного успокоения при первой же возможности я всё-таки затронула эту щекотливую тему и выяснила, что все эти слухи – чистейшая правда. Кирилл не посчитал нужным отрицать наличие факта, более того – не видел в этом ничего особенного возмутительного.

– Сама посуди: мне неполных пятнадцать – я ничего не умею и не знаю, ей тридцать пять – интересная, ухоженная женщина. Всё умеет и всё знает…Я хочу всему научиться, она – просто получить удовольствие. У каждого свой интерес и в результате оба довольны. А то, что она мне платила больше – так я её об этом не просил. Хотя деньги, если честно, мне были нужны очень сильно.

Вот в этом я нисколько не сомневалась. Во-первых, давно была наслышана о материальном бедствии семьи Дубровиных, а во-вторых, сам вид Кирилла, его всегда простая и скромная одежда говорили сами за себя. Конечно же, получая премии из рук своей обеспеченной покровительницы, он вряд ли сопротивлялся, но кто бы мог его за это обвинить? Хотя со стороны, вообще-то, подобные вещи выглядели довольно мерзко. Уже позже, встречаясь с Кириллом, мне как-то предоставилась возможность увидеть его так называемую «учительницу»… Тётенька действительно выглядела просто суперски и не по возрасту молодо – от силы тридцать дашь, ни годом больше. Точёная фигурка, модная стрижка с мелированием, дорогая косметика… Хозяйка своей жизни, что тут можно сказать? Самоуверенная, хваткая феминистка, не лишённая хорошей женской интуиции. Смерив меня с головы до ног одним проницательным взглядом, она сразу же сделала соответствующий вывод и не замедлила его уточнить:

– Кирюш, это что, твоя девочка?

Похоже, её очень растрогала наша идиллия, во всяком случае ревности, если таковая и была в её сердце, она не выдала ни словом, ни жестом, чем в очередной раз доказала мне свой ум и такт. В тот же день Кирилл уволился с этой работы, а ещё через неделю устроился грузчиком в другой магазин, где хозяином был мужчина-армянин. И пусть хороших премиальных он, в отличие от Аллы Игоревны, не платил, но зато, слава богу, и лишнего ничего не требовал. Первое время адский труд Кирилла шокировал меня до слёз.

– Так же невозможно. – Повторяла я систематически. – Ты же надорвёшься когда-нибудь, таская эти ящики! Они же такие тяжёлые! Неужели другую работу найти нельзя?

– А чем плоха физическая работа? – Беспечно отзывался в таких случаях Кирилл. – Особенно для мужчины? Что ты мне предлагаешь, на почту устроиться письма в ящики кидать? Времени много уходит, а зарплата грошовая. Тут вкалываешь как проклятый, но зато и деньги реальные. Для меня, по крайней мере, реальные. Да и потом, я же не собираюсь всю жизнь тут горбатиться. На жизнь у меня совершенно другие планы.

О его планах на жизнь я к тому времени уже знала практически всё. Кирилл мечтал стать юристом. При чём, юристом с большой буквы – таким, как его отец, который давным-давно жил в Москве и с первой своей семьей не хотел даже знаться. В своё время он получил образование в МГУ, что само по себе являлось высшим знаком качества и открывало двери в настоящую жизнь, о которой, разгружая машины, Кирилл мог пока только грезить. Настроен он был решительно, вот не понятно только, что им двигало больше? Реальная склонность к правоведению или же тайное желание доказать самому себе, что он не хуже отца, а может быть, даже лучше. Меня, во всяком случае, юриспруденция заинтересовала только в связи с Кириллом и, заканчивая школу, я в один прекрасный день объявила родителям о своём решении поступить в МГУ. Не скрою, они были в шоке. С таким же успехом я могла бы сказать им, что сразу же поле выпускного собираюсь замуж за Брэда Питта. КАК У ТЕБЯ ЭТО ПОЛУЧИТСЯ? – услышала я в ответ на своё признание. После чего шквалом посыпались советы не тратить время попусту, а лучше заняться тем, что у меня получается гораздо лучше, а именно – рисованием. Но, бог ты мой, какое тут могло быть рисование?! Мне предоставлялся шанс испытать судьбу вместе с Кириллом, который, к счастью, верил в меня больше, чем родители и даже предлагал помощь в подготовке к экзаменам. С тех пор у меня появился блестящий повод ходить к Кириллу в гости каждый день, не вызывая подозрений у своей компании. Нет, вполне вероятно, что многие ребята и соображали, в чём тут дело, но предпочитали вслух свое мнение не выражать. Тем более, что повода для сплетен мы с Кириллом на тот момент действительно не давали. По большому счёту этому способствовала небывалая порядочность Кирилла. Прекрасно зная о том, как любит меня Виталик, он считал себя не в праве оскорбить его чувства своим посягательством на чужую девушку. С одной стороны это было очень благородно, ну а с другой – жутко обидно. Как будто я что-то должна была Виталику, как будто официально принадлежала только ему!

Я ещё встречалась с Виталиком и даже по прежнему ходила за ручку, стараясь, впрочем, избегать его чрезмерных ласк и поцелуев. Говорила, что сейчас не до этого – надо сдавать экзамены, готовиться поступать… «Нет, не в ЛесТех. Что я там забыла, в твоём ЛесТехе? Я вообще по натуре гуманитарий, а не технарь, в отличие от некоторых. А идти в ЛесТех только ради того, чтобы всегда и везде быть вместе, согласись, верх идиотизма!»…Знал бы бедный Виталик, что сама-то я как раз и занимаюсь этим самым идиотизмом, следуя за Кириллом!... Знал бы он…Или хотя бы догадывался, как, например, Вадим…О, ну Вадим как всегда был в своём репертуаре! Вечный оракул. Мне казалось, что он уже с самого начала всё понимал – ещё тогда, в тот первый день рождения, когда мы сидели за столом…Какие-то смутные сомнения терзали его ещё тогда, но, не находя подтверждения своим догадкам, он предпочитал молчать…И снова эти его пристальные взгляды, многозначительные усмешки, снова намёки и подколы… Подобными приёмами Вадим словно прощупывал почву, искал, где наконец-таки треснет по швам моя хвалёная репутация и стоило бы, наверное, раз и навсегда признаться и ему, и Виталику…Но я не находила в себе сил…А если уж быть до конца откровенной – просто боялась. Боялась поссориться со своей компанией…Один только этот страх и удерживал меня, заставляя врать всем и вся. А потом… Потом начались такие странные и жуткие вещи, что стало и вовсе не до этого..

Теперь я пытаюсь вспомнить, когда же наша мирная, ещё детская жизнь внезапно перестала быть легкой? Когда случился этот взрыв? После выпускного?...Пожалуй, да…Сначала это были проблемы чисто бытового характера. Во-первых, за сутки до выпускного неожиданно попала под угрозу срыва наша финальная дискотека – выяснилось, что нет ди-джея и вести её будет просто некому. Продолжительная паника вскоре разрешилась счастливым концом – провести выпускную дискотеку Воронина и Овсянникова сообща уговорили Канарейку. Конечно, не вдруг и не сразу – Вадим долго сопротивлялся, мотивируя своё недовольство тем, что у него, между прочим, тоже в этот день будет праздник, и он так же как и все хочет получить от него удовольствие. Однако отказать Татьяне Евгеньевне как всегда не смог…Тем более, что все мы, сговорившись предварительно между собой, решили устроить Вадиму свой собственный праздник на берегу пруда сразу же после выпускного – в награду за его самопожертвование…

Бесподобная вышла гулянка! Не то, что нудные школьные посиделки под присмотром родителей и педагогов! Тут было всё – купание в пруду, изобилие спиртных напитков и дым коромыслом. Главный виновник торжества, конечно же, оторвался в тот день на полную катушку – после бессонной ночи, да ещё при такой изнуряющей жаре!... Под завязку пикника мы его даже умудрились потерять, а проще говоря, забыли под кустом спящего, в результате чего Вадим единственный из целой компании удосужился попасть под ураган, разразившийся как раз той самой ночью.

Сейчас, проводя в уме смутные параллели между теми событиями, мне почему-то кажется, что именно этот ураган каким-то непонятным образом повлиял на поведение Вадима. Молнией его что ли шарахнуло в ту роковую ночь?.. Как-то неожиданно и резко после этого он повзрослел и стал отдаляться от нас. Просто, занятые своими заботами, мы вовремя этого не заметили. Да и некогда нам было теперь собираться и часами сидеть у подъезда, обсуждая всякую всячину. Казалось бы, чего же тут удивительного? Детство закончилось, и каждый из нас отныне должен был выбирать себе собственный путь в жизни. Самостоятельно. По отдельности. Кто бы мог подумать, что именно это «по отдельности» станет роковым не только для Вадима, но и для Виталика?!... Да кто бы вообще мог предположить, что будет именно так?!

Да, Вадим, как и все мы, готовился поступать. Он куда-то ездил, что-то делал, чем-то занимался…А потом зачем-то устроился на работу, и не куда-нибудь, а в какой-то навороченный ночной клуб – официантом! С тех пор мы его практически не видели. Казалось, что он начал нас попросту избегать, и если мы ещё могли его где-то случайно встретить, то только у Виталика, с которым он теперь часами сидел в его квартире, обсуждая какие-то секретные дела. Ах, если бы мне хоть раз пришло в голову поинтересоваться их тайнами! Или же подслушать украдкой один из таких разговоров! Я бы сейчас знала ответы на многие вопросы…Но увы…Тогда, положа руку на сердце, мне было не до них…

Мы с Кириллом сдавали экзамены в МГУ, и оба были уже на той стадии влюблённости, когда скрывать свои эмоции от окружающих становится просто невозможно. Нам хотелось кричать о нашей любви на весь белый свет, мы не мыслили жизни друг без друга и тем не менее… И тем не менее, я всё ещё не решалась сказать об этом Виталику. Просто не представляла себе, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ, подспудно надеясь в душе, что рано или поздно он поймёт сам. Я видела – он жутко ревнует, отпуская меня на занятия к Кириллу, а стало быть, уже догадывается о чём-то, да и чувствует, наверное, моё к нему охлаждение, однако предпочитает притворяться слепым и глухим ради того, чтобы не потерять меня. И в конце концов это надоело даже терпеливому Кириллу…

– Мы не можем больше обманывать Витальку. – Заявил он мне в один прекрасный день, когда мы на электричке возвращались с очередного экзамена.

– Не можем. – Согласилась я беспрекословно, с тоской глядя на мелькающие в окне деревья. Груз ответственности давил на плечи почти физически. Надо было что-то решать, мы оба это прекрасно знали. Широкая ладонь Кирилла накрыла мою руку, легко пожала пальцы…

– Ну, если хочешь, давай вместе к нему сходим, а? Я сам ему всё объясню, если ты не знаешь, как это сделать…

– Не надо. – Я мотнула головой. – Будет только хуже… Он может в драку с тобой полезть, я его знаю…

– Ты за кого боишься – за него или за меня?

– За вас обоих. И за себя тоже. Это всё так…так неприятно…Но ты прав, поговорить с ним всё-таки надо…

Всё утро следующего дня я мысленно репетировала сцену своего объяснения с Виталиком. Металась по комнате из угла в угол, строила диалоги, спорила, отвечала на его вопросы, оправдывалась, возмущалась… «Ну ты пойми, Виталик, миленький, то что было между нами – это прекрасно…Но то, что мы были друг у друга первыми, не значит, что мы должны быть вместе вечно…У нас ещё вся жизнь впереди, зачем нам друг на друге зацикливаться?... Ты ещё столько девушек встретишь, которые тебе ничуть не меньше, чем я, будут нравиться! Нам всего по семнадцать лет! Какие наши годы! Нельзя всё так близко к сердцу принимать…»

Да уж… Проговаривая этот текст полушёпотом, я содрогалась от собственного цинизма. Шаблонные слова утешения! Вряд ли они могли подействовать на такого парня, как Виталик…Он не поймёт…Не сможет понять, даже если очень постарается. Потому что он любит. И любовь для него – не пустой звук. Более того, Виталик, скорее всего, однолюб. Такое бывает, я уже успела убедиться в существовании подобного явления – передо мной изо дня в день маячил теперь лучший друг Кирилла, рыжеватый прыщавый Сева Пономарёв, до сих пор безнадежно сохнущий по Варваре Канаренко…Нелепый, закомплексованный мальчик с чистой, практически блаженной душой, следующий за Кириллом по пятам как бесплотная тень. Теперь я понимала, почему Кирилл так рьяно его защищал перед нашими и даже в войну эту дурацкую вляпался, мстя за Севку. Кто бы ещё, в самом деле, мог за него постоять?...

Так вот, вполне возможно, что и Виталик, подобно Севке, решил любить меня до конца своих дней. И что же мне тогда делать? Как объяснить ему, что я готова видеть в нём только лучшего друга?...Да никак, господи… Другом моим быть после всего, что было между нами, Виталик не согласится ни за что… А вместе с ним откажется от общения со мной и Канарейка. А заодно с ним – и вся наша тусовка!.. Какой ужас…Хотя тусовки, как таковой, уже не существовало в природе с тех пор, как Вадим стал где-то пропадать целыми днями… Поэтому, вполне возможно, всё обойдется…И в любом случае, поговорить нам было нужно непременно. И чем раньше, тем лучше.

Сейчас я думаю, лучше бы этот разговор состоялся… Лучше бы мы действительно встретились и выяснили отношения. Лучше бы я разбила Виталику сердце своим признанием. Конечно, он бы пострадал какое-то время, но потом, постепенно смог бы привыкнуть и, я уверена, нашёл бы себе другую девушку. Может, она была бы даже лучше меня… Достойнее, по крайней мере. Например, что бы ему помешало подружиться с Наташей Ворониной? Вот она бы точно его любила нежно и преданно… И он бы ответил ей взаимностью…У них могло быть всё хорошо…Ну, может и не у них… Может, и не с Наташей…Но в любом случае, эти подростковые страдания со временем позабылись бы непременно…Виталик выучился бы в своём ЛесТехе, стал бы классным программистом, заработал бы кучу денег… Галина Петровна бросила бы свой рынок, да и вообще перестала бы работать – сидела бы дома со своей гипертонией и готовила любимому сыну вкусные борщи…

Бы, бы, бы… Если бы да кабы... Всё сложилось иначе. Не так, как я планировала, не так, как, наверное, мечтал и Виталик…

Отправившись в тот вечер на решающий разговор, я попала в самый разгар переполоха, творившегося во дворе…Милицейские «уазики», «скорая помощь» и ещё какая-то «буханка» грязно-серого цвета. Толпой собравшийся на детской площадке народ, туда-сюда снующие оперативники и странное оцепление прямо возле подъезда Виталика…Я до последнего момента так и не поняла, что происходит – даже на один короткий миг невозможно было представить, что весь этот шум имеет отношение к моему Виталику. Хотелось поскорее пройти через создавшееся здесь столпотворение, проскользнуть каким-то образом в подъезд… Но мне не дали этого сделать… Кто-то крепко схватил за локоть… Возмущённо обернувшись, я увидела перед собой участкового Олежку – бледного, испуганного и очень серьёзного…

– Вы куда, девушка? – Спросил он требовательно.

– Туда. А что? – Я вызывающе дёрнулась.

– Туда сейчас нельзя, отойдите, пожалуйста. Кстати, я вас, кажется, раньше видел. Вы с Павлецкими знакомы?

Под ложечкой неприятно засосало…

– Да, знакома. А что?

– Тогда никуда не уходите. Тут следователь вам сейчас пару вопросов задаст…

Потом я долго всех слушала… Олежку, усатого следователя, бабулек и детишек, наперебой рассказывающих мне о том, что произошло… Слушала – и не верила. Разум отказывался воспринимать эту дикую и абсурдную информацию… Виталика выбросили из окна…Трое неизвестных парней крутого вида – их видели гуляющие во дворе дети и бабульки, когда они выбегали из подъезда… Выкинули сильно избитого, но ещё живого…Падая, он просто неудачно налетел на сук березы и сломал шею… Вся квартира Павлецких перевернута верх дном, как будто там что-то искали…А Галины Петровны ещё нет – она на работе…Озираясь по сторонам, я увидела, как, зарычав, тронулась с места грязная «буханка»… Только сейчас до меня дошло, ЧТО это за машина и КТО сейчас находится внутри неё…После этой мысли, мелькнувшей в голове слабым огоньком, я, кажется, лишилась чувств… Очнулась спустя минут десять от едкого запаха нашатыря – передо мной сидела женщина в белом халате и сосредоточенно проверяла пульс на руке…Вот и всё, что мне запомнилось из того дня.

Потом были допросы у следователя…Нас вызывали в прокуратуру то всех вместе, то по одному. Но что мы могли рассказать?! Что мы знали?! Кто бы нам самим в ту пору объяснил, кому понадобилось убивать Виталика?! Зачем его пытали перед этим и что искали в квартире Павлецких те трое подонков?!.. Мы терялись в догадках и буквально сходили с ума от горя…На похоронах нам даже не дали открыть гроб! Так мы и стояли под дождём, тупо созерцая коричневую крышку, не веря, не сознавая, что там, под ней, находится наш славный Виталик…Ужас и боль утраты смешивались с ещё одним шоком – с нами рядом не было Вадима. Его НЕ БЫЛО на похоронах! Ни у подъезда, ни на кладбище, хотя его ждали там, до последней минуты ждали. Он не пришёл…И, что самое удивительное, даже объяснить нам впоследствии не захотел причины своего отсутствия. После гибели Виталика Вадим вообще словно с катушек слетел… Когда мы всей компанией явились к нему с претензиями, он был пьян… Он кричал на нас – особенно на меня и Кирилла, оскорблял, утверждая, что именно МЫ хотели смерти Виталика и что теперь мы можем радоваться – никто и ничто не мешает нам быть вместе… Кирилл чуть было снова не ударил его за эти слова, но, слава богу, у нас хватило ума не устраивать разборок… Мы просто ушли тогда, храня в душе неприятный осадок. Мы поссорились. А зря… Нам стоило бы растормошить Канарейку, пожалуй, даже надо было бы ему и врезать, дабы привести в чувства. Как мы могли не разглядеть за этой бессильной яростью панический страх и отчаяние попавшего в беду человека?! Нет… Мы обиделись на Вадима и просто бросили его в трудной ситуации… А через две недели до наших ушей долетела очередная страшная весть: Канарейка пропал. Просто ушёл из дома и не вернулся.

Случайность? Совпадение? Или же одно из звеньев всё той же цепи?.. В тот день с утра он ездил в институт узнавать результаты экзаменов. Вернулся радостный – с гордостью сообщил Варваре о том, что поступил. А после обеда Вадьке кто-то позвонил. Полчаса спустя он вышел из подъезда с пакетом в руках и с тех пор будто в воду канул. Последним человеком, видевшим Канарейку перед исчезновением, была Татьяна Евгеньевна. Они встретились на автобусной остановке. Воронина ждала маршрутку на Москву, а Вадька – каких-то своих друзей, которые должны были здесь его подобрать.

«Друзья» приехали на редкость быстро – Татьяна Евгеньевна ещё автобуса не успела дождаться. Шикарная серебристая иномарка появилась со стороны Звёздного Городка, затормозила, не доезжая до навеса, и Вадька, наспех попрощавшись с учительницей, сел в машину… Знала бы в ту пору Татьяна Евгеньевна о том, что он пропадёт, обязательно приняла бы меры, номер таинственной иномарки посмотрела бы на худой конец. Но нет… Не подсказало ей сердце… Только удивилась тогда Воронина, откуда у семнадцатилетнего выпускника могли взяться друзья на таком крутом автомобиле… А потом было уже бесполезно мучиться угрызениями совести, напрягать память и пытаться хоть как-нибудь помочь несчастным родителям Вадима Канаренко.

Бесконечной чередой тянулись эти тяжелые дни… Весть об исчезновении Канарейки быстро облетела весь посёлок Бахчиванджи, так же проворно проникнув и в Звёздный Городок благодаря мне и Кириллу. Многих наших ребят в то время не было дома – большая их часть разъехалась отдыхать. Кто в Турцию, кто в Сочи…И только мы с Кириллом целые дни напролёт проводили в квартире Канаренко. Светлана Сергеевна в состоянии полной прострации лежала на диване, ей было не до работы и вообще ни до чего. Вместе с ней медленно погибала и Ника – бедная собака, все первые дни после пропажи Вадима метавшаяся с воем из угла в угол, теперь просто лежала на своей подстилке, отказываясь есть…Здравый рассудок сохранял только Николай Васильевич, с которым мы в основном и общались всё это время. Не спорю, толку от нас было мало. Всё что мы могли – это морально поддерживать родителей Вадима, упорно внушая им: «Вадька жив, его обязательно найдут. Вот увидите, всё будет хорошо!»

Всё это, конечно, были пустые слова. Никто им особенно не верил. Не верилось и в профессионализм местной милиции, на учёте которой пропавший Канарейка как злостный хулиган стоял вот уже больше года. Чего стоило Николаю Васильевичу доказать доблестным стражам порядка, что сын его действительно попал в беду, что исчезновение Вадима – не очередная его сумасбродная выходка, а настоящее происшествие, нуждающееся в срочном расследовании. Растормошить милицию с трудом, но удалось, и то – в розыск Вадима объявили только через положенных по правилам трое суток. Тогда же началось и следствие – нудное, бессмысленное, оно не дало никаких результатов и лишь усилило всеобщее отчаяние.

Чудо свершилось, когда никто уже его не ждал. Третьего сентября мы узнали о звонке из милиции. Канарейка нашёлся! Какой-то неизвестный парень с утра привёз его в щёлковскую больницу и тотчас же уехал, не оставив о себе никакой информации. Не выясняя никаких подробностей, не вникая в детали случившегося, мы рванули туда сразу же, в тот же день, горя желанием скорее, своими глазами убедиться в этой счастливой, долгожданной новости, но… Дальше приёмной нас не впустили. Встретившая нас на крыльце, опухшая от слёз Варвара, сообщила, что к Вадиму сейчас нельзя даже ей и Никите.

– Он в реанимации… Без сознания… Сказали, только родителям можно…

Так мы и уехали оттуда, несолоно хлебавши. Ещё, наверное, дней пять после этого Канарейка находился между жизнью и смертью. Ни Светланы Сергеевны, ни Николая Васильевича застать в ту пору дома не было никакой возможности – они буквально дневали и ночевали возле сына, по очереди работая при нём сиделками, и все последние новости о самочувствии Вадима мы могли узнавать только через Варвару, периодически появляющуюся дома. Именно она первая сообщила нам о том, что Вадим пришёл в себя, и снова мы бросились было туда, окрылённые радостными известием. И опять нас не впустили… Сказали – рано…

А ещё две недели спустя нам наконец-то разрешили его навестить. И даже уже не просто разрешили, а настоятельно попросили собраться всей компанией и прийти к нему… Это было всего три дня назад… ТРИ. ДНЯ. НАЗАД.

Так же, как и сегодня, лёгкий ветерок гнал по асфальту сухие, опавшие листья, спокойное солнце окрашивало жёлто-багряные кроны деревьев… А мы торопливо шагали по оживлённым будничным улицам города Щёлково, не обращая внимания на всю эту красоту бабьего лета.

– Зря мы, наверное, собирались. – Первой выразила свои опасения Маринка Фадеева. – Все равно всех сразу нас туда не впустят.

   – Ничего подобного. – Уверенно возразил ей на это Кирилл. – Теперь уже должны впустить. Вы же помните, о чем нас Николай Васильевич просил? Соберитесь все вместе и навестите его. Вдруг ему это на пользу пойдет?

   – Но в палату-то все равно всем вместе войти не разрешат. – Подтвердил слова Марины тихоня Шурик Чернов, и снова Кирилл отрезал категорично:

   – Не важно. Прийти мы по-любому должны все. А там уж, если что, в окно ему покричим.

   – А он разве встает уже? – Вырвался у меня невольный вопрос. Кирилл неопределенно повел плечами:

   – Не знаю. Неловко было спрашивать. Они там все ошалевшие ходят. Особенно Светлана Сергеевна. Видели бы вы ее лицо – в гроб, наверное, и то краше кладут.

   – Еще бы... – Тихо заметил Сева Пономарев. – Больше недели никаких известий от сына, а потом звонок из милиции: приезжайте опознавать…

  – Ужас! – Соглашаясь, подхватила Анжела. – Я лично чуть с ума не сошла, а каково родителям – представляю! Но мне так толком никто и не объяснил, что случилось?

   Все, как один, вопросительно уставились на всезнающего Кирилла, и тот после короткой паузы признался неохотно:

   – Ну...Спрашивал я у Варьки… Она слышала, вроде, что всё из-за какой-то девчонки…

   – Из-за девчонки?! – Дуэтом выдохнули уязвленные до глубины души Маринка и Анжелка.

   – Из-за девчонки? – Более сдержанно усомнился Костик Сергиенко. – Да ну, брось ты, Кирь. Ерунда все это. Это вон Севка наш способен из-за любви геройствовать. А для Канарейки девчонки как спортивные тренажеры, будто ты сам не знаешь.

   – Много ТЫ знаешь. – Обиделась Фадеева. – Тебе завидно просто, что все девчонки Канарейку любят, а не тебя.

   Сергиенко презрительно фыркнул:

   – Да больно надо, господи. Сокровища какие нашлись! По мне так век бы вас всех не видеть!

   Анжела смерила Костика уничтожающим взглядом жгучих угольных глаз:

   – Я всегда подозревала, что ты гомик, Сергиенко.

   Дружный взрыв хохота, прогремевший на всю улицу, спугнул с обочины маленькую стайку воробьев. Подобно пернатым от нас в разны стороны шарахнулись и оказавшиеся поблизости прохожие. Интересно было бы узнать, что они о нас в эту минуту подумали...

   – Очень смешно! – Оскорбленный Костя попытался дотянуться до Анжелы, чтобы дернуть ее за пышные каштановые локоны, однако Кирилл вовремя остановил его, схватив за руку.

   – Хватит!!! – Властный голос Дубровина моментально заставил всех успокоиться. – Только ссор нам сейчас не хватало! И перестаньте ржать как кони, имейте совесть! Вы что, забыли, куда мы идем?!

Никто не забыл – молчание, полное стыда, было тому самым лучшим подтверждением. Низко опустила пышноволосую голову Анжела, угрюмо нахмурился курчавый Костик…Время для того, чтобы дурачиться и выяснять отношения действительно было не самое подходящее.

Впереди показалось здание городской больницы. Все мы как-то неуловимо занервничали, начали переглядываться, сбавлять шаг – ну чисто школьники, впервые попавшие в мавзолей Ленина! Да и было от чего волноваться – миссия, возложенная на нас сейчас, вовсе не являлась лёгкой.