Текст книги "Ровесники. Герой асфальта (СИ)"

Автор книги: Елена Курносова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

Похоже, я слишком увлеклась созерцанием новых приятелей Виталика – Ковальчук, хмурясь, дёрнул толстыми, красными как яблоки щеками:

– Чё ты на меня так уставилась? Влюбилась что ли?

– С первого взгляда. – Не удержавшись, отпарировала я удар. Сейчас просто необходимо было самоутвердиться перед этой тёмной компанией. Слабость мне бы здесь не простилась. Тот вызывающий тон, что я выбрала, был единственно верным, иначе с такими людьми разговаривать было нельзя – возникал реальный риск быть заклёванной.

– Серьёзно? – Генка опять по-дебильному загоготал. – Тогда давай жениться, чё зря время терять?

– А я замужем.

– Да ну?! Во вмазался!

– Ладно, Ген, кончай. – Толяну нравилось наблюдать за нашей ершистой перепалкой, у него, по всему видать, вообще сегодня было отличное настроение. – И стоять тут надоело уже. Пойдем, посидим, у меня праздник сегодня.

– Какой? – Поинтересовался Виталик исключительно ради приличия. Мыслями он был где-то далеко.

– Брательник с зоны вернулся. Гулянку закатил, всех приглашает. Идёте? Выпивка халявная, колёса. Оторвёмся на всю.

До сих пор я была уверена, что Виталика ни выпивкой, ни тем более колёсами соблазнить невозможно. Но он совершенно неожиданно произнёс:

– Сейчас идём…

Глава 33

В доме под номером девятнадцать, что недалеко от бахчинского рынка, Толян Шумляев никак не мог проживать – слишком далеко он находился от места проживания Вадима и Виталика, а, насколько я успела понять, все трое они выросли в одном дворе. Тем не менее, вся наша компания в количестве пяти человек сейчас направлялась именно в эту «хрущобу» – на праздник.

Какого характера этот «праздник» можно было определить, не заходя в подъезд. Откуда-то из района третьего этажа на полную катушку гремела музыка. Что-то блатное и неприличное. Поднимаясь по грязной лестнице, загаженной то ли кошками, то ли неким подобием людей, я с ужасом представляла, где сейчас окажусь и тормозила от страха.

– Ты чего? – Торопил меня Шумляев. – Иди давай, не задерживай народ.

– Что это за квартира? Ты же не тут живёшь? – Я неосознанно пыталась уличить его во лжи, но ничего не вышло.

– Хата кореша Витькиного. Чё он, больной, в натуре, с предками оттягиваться? Да ты не дрейфь, Ксюха, компашка там клёвая. Только главное расслабься и получай кайф.

Виталик ничего не говорил и даже не старался меня приободрить. После драки с отцом его словно заклинило – он двигался как робот, говорил редко и отрывисто. Чувствуя, что Виталик ушёл в себя, я понимала, зачем он так легко согласился пойти в гости к Шумляеву. Ему хотелось забыться. Всё равно – чем и как. Чтобы не думать о том, что произошло и не переживать по этому поводу. Я, как косвенная виновница случившегося, в душе прощала Виталику его нынешнюю флегматичность и всеми силами пыталась его поддержать. В конце концов, где бы я ни очутилась, сейчас я буду вместе с ним, и он не даст меня в обиду.

Шагнув за порог типовой двухкомнатной квартирки, я окончательно убедилась, что попала в натуральный вертеп. Везде, даже в прихожей, от густого дымного тумана можно было задохнуться. Я сходу споткнулась о разбросанную под ногами обувь, или что-то там ещё – никто не удосужился включить свет. Да и был ли он тут вообще? Ремонт в этой квартире, похоже, не делали никогда в жизни. Равно как и элементарной уборки. Чувствуя хрустящий под ногами песок, разуться я не рискнула – слава богу, никто от меня этого и не потребовал. Толян быстро снял куртку, швырнул её на сомнительного вида вешалку, криво прибитую к стене, и первым двинулся куда-то ориентировочно на кухню. Там слышались голоса, и играла музыка.

Мы раздевались медленней. Генка и Викинг переговаривались в своей обычной манере – грязно и непристойно, Виталик по-прежнему молчал. Меня все больше и больше беспокоила его заторможенность – похоже, он не осознавал, что вокруг него творится, и я как-то очень сомневалась в том, что он способен сейчас от чего-либо меня защищать.

– Виталь…– Вполголоса позвала я своего кавалера. – Чего мы тут делаем?

– Как – чего? Слышала же, Витька с зоны вернулся, гулянку закатил.

– Ты его хорошо знаешь, этого Витьку?

– Ну, так себе… Раньше часто видел.

– А за что он сидел?

– Я же тебе, кажется, рассказывал. За кражу со взломом. Три года.

– И он настоящий уголовник, что ли?

– А то какой же?

– По-моему, мы зря сюда пришли.

– А мне всё равно больше податься некуда. Не в сугробе же, в конце концов, замерзать. Тем более ночью.

Я так и не успела толком выразить изумление по поводу последних слов Виталика – из одной комнаты в другую с пьяным визгом пронеслась полуголая девица. За ней, по-индейски вереща, скакал всклокоченный гоблин в семейных трусах. Там, где они оказались, раздавалось ещё несколько хохочущих голосов, звенели бутылки и стаканы.

– Ты что, хочешь тут ночевать? – Обалдело посмотрела я на Виталика, и он, ничуть не смутившись, кивнул.

– Хочу.

– Здесь же… Тут же… Публичный дом какой-то…

– Ну и что? Лучше уж здесь, чем у меня дома.

Я не узнавала своего Виталика. Он снова отдалялся от меня, становился чужим и далёким, я полностью теряла духовную связь с этим человеком, и не понимала его поступков. Стоило бы плюнуть на всё и просто уйти на свежий воздух, но бросить здесь Виталика, оставить его на съедение этим полоумным шлюхам из той комнаты мне не позволил возникший вдруг из ниоткуда инстинкт собственницы. И я уже забыла о том, что нахожусь на испытательном сроке – мама меня сейчас не видела.

На кухне дымовая завеса была ещё плотнее – от неё щипало глаза. За грязным, обшарпанным столом, заставленным водочными бутылками, пивными банками и неопрятного вида закуской сидело пятеро парней. Тесные габариты кухни сбили их всех чуть ли не в одну кучу, и всё равно на каждого мест на хватило. Двое расположились прямо на полу, возле кургузого древнего холодильника «Юрюзань». Когда мы вошли, Толян (он оказался в числе этой милой тусовки), приподнялся с пола.

– Во, Вить, я тебе про него говорил! Кореша мои, самые нормальные ребята! Тоже теперь с нами.

Витька Шумляев был гориллоподобный верзила, с трудом пристроивший своё туловище в несвежей серой тельняшке в узкий проём плиты и стола. Вскинув вверх массивную курчавую голову на толстой крепкой шее, он уставился на нас с Виталиком блуждающим, полубессмысленным взглядом, приветливо растянул в улыбке мясистые, блестящие жиром губы.

– А-а, здра-аствуйте, ребя-а-ата… Пионеры ю-уные, головы чугу-унные… Садитесь с нами…

Глупая физиономия Витьки вызывала крайнее омерзение, и я принялась изучать живописные наколки на его голой груди и плечах. Обнаженные девки, черепа, даже свастика в одном месте… Нет, садиться поблизости мне совершенно не хотелось.

– Тут тесно. – Кивнула я на остальных парней – таких же противных и невменяемых. – Я лучше постою.

– Ну-у…– Шумляев-старший огорчился так, словно получил отказ в предложении руки и сердца. – Иди тогда ко мне на коленочки, лапочка…

– Я тебе не лапочка. – Машинально отреагировала я на слащаво-маслянный комплимент, за что и удостоилась восхищения недавнего зэка.

– Ух ты!.. Кусачая какая… Толь, это твоя девочка?

– Не-а. – Откликнулся тот, едва успев отдышаться после второй стопки. – Это Виталькина… А чё, клевая? Понравилась?

– Не то слово. – Виктор перевёл любопытный взгляд на Виталика, застывшего возле меня в дверном проеме. – Виталька…Павлецкий что ли? Из второго дома? Во, б..я…Никогда б не узнал!...Ты ж три года назад как колобок был, щёки из-за ушей торчали!...Че исхудал так?

Виталик криво улыбнулся:

– Исхудаешь тут от такой жизни…Закончилась пора безоблачного детства вместе с бабушкиными пирожками.

Я посмотрела на своего парня как будто впервые увидела. Да уж, серьёзными были его проблемы, если за минувшие три года он так изменился. Интересно было бы представить Виталика толстым увальнем вроде Генки Ковальчука… Хотя, слава богу, что я его таким не знала. Терпеть не могу рыхлых, расплывшихся парней.

– Да чё ты там встал, Виталь? Проходи, садись, и девчонку свою веди, пусть у тебя на коленях посидит, если у меня не хочет.

– Где садиться-то? – Виталик огляделся. – Всё уже занято.

– А вон, Санёк у нас уже давно не отдыхал, ща мордой об стол нае…нётся. Санёк! – Виктор беспардонно пихнул развалившегося чуть ли не на столе собутыльника. – Санёк, иди поспи в комнату. Там девочки по тебе соскучились.

Санёк – облезлый и плешивый как драный кот парень, бормотнул в ответ что-то невнятное, но с места двинуться не смог, и тогда Шумляев, особо уже не церемонясь, столкнул его с табурета на пол, после чего кивнул Виталику гостеприимно:

– Иди, садись. Выпить хочешь?

Я была уверена, что он откажется. Однако Виталик, живо плюхнувшись на освободившееся место возле главного героя дня, даже не задумался над выбором ответа:

– Хочу. Наливай.

Что ж, этого следовало ожидать – психологические травмы зачастую может излечить только спиртное. И не мне тут судить, правильно ли он поступает. Аккуратно присев на колени к Виталику, я внимательно наблюдала за тем, как Виктор наливает водку в мутный гранёный стакан. Прямо как в кино. Социальная картинка из жизни хронических алкашей. Интересно, Виталик раньше пробовал водку? И сможет ли он её выпить, учитывая, что Шумляев заполнил ему стакан до половины.

Он выпил. Почти всё, что было. Только зажмурился и задержал дыхание как перед погружением под воду. Перевел дух и быстро сунул в рот кусок чёрного хлеба, сиротливо примостившийся на краю стола. Нет, пить Виталик определённо не умел. Виктор рассмеялся, уличив его в этом.

– Ну ты даёшь! Разве так пьют? – И мне. – Ты чего своего бойфренда ничему не учишь? Сама будешь?

– Нет. – Категорично отрезала я. Слишком категорично – Виктор даже настаивать не стал.

– Ну как хочешь. Может, ты и не куришь ещё?

Я вспомнила свой единственный опыт курения и невольно поёжилась:

– Да. Не курю.

– Ох…еть можно. Толян, ты кого нам привел? Если она ещё и целкой окажется, я прямо тут повешусь сейчас.

Господи, надеюсь, он не собирается это самолично проверять!

– Это не твоё дело, Вить. – Неожиданно вмешался Виталик – алкоголь, видимо, быстро оказал на него своё психотропное действие. – И не приставай к ней, ладно? Она не пьёт и не курит, и нечего её оскорблять.

Вот это уже было гораздо больше похоже на моего Виталика. Я почувствовала себя намного уверенней на его коленях. Правда, радоваться было особенно нечему. Потекли тупые застольные разговоры под звон стаканов и сигаретный дым. На кухню время от времени заходили помятые девки и парни, перекидывались с сидящими за столом пустыми фразами, пили и снова растекались по комнатам. Вилли Токарев сменился почему-то «Скорпионом». Слух уже привык к громкой музыке, глаза перестало щипать до слёз. Я не принимала участия в общих беседах, просто сидела у Виталика на коленях и с безмолвным отчаянием смотрела, как он опускается всё ниже и ниже, скатываясь постепенно к самому подножью человеческого развития. Курить Виталик отказался сразу же, чего нельзя сказать о водке. Неискушённый в спиртных напитках, он опьянел у меня на глазах в считанные минут двадцать. Я видела, как это для него непривычно, и тихонько шептала ему на ухо перед каждой новой стопкой: «Может, тебе хватит?»

Виталик упрямо мотал отяжелевшей головой и, судорожно хватая совсем родной стакан, опрокидывал его в рот, уже практически не жмурясь и не закусывая. Что ж, если человек поставил перед собой конкретную цель напиться, абсолютно невозможно его остановить и, в конце концов, я эту затею бросила. Больше всего я боялась, что Виктор или кто-нибудь из его дружков примут меня за одну из обитающих здесь мочалок и позволят себе что-нибудь. Ведь нынешний Виталик сам нуждался в опеке, и на него положиться я уже никак не могла. Даже на коленях у Виталика сидеть стало трудновато, и я вынуждена была слезть – на моё счастье, рядом к этому времени освободилась ещё одна табуретка.

Сказать по совести, я уже сильно жалела о том, что пришла в эту мерзкую квартиру. Стоило бы сразу проявить характер и отговорить Виталика от его намерения. Может, он бы и послушался. Тогда. Сейчас ему вообще невозможно было что-либо втолковать и это, признаться, сильнее всего меня тревожило. Виталик категорически не хотел идти домой, где, по его понятиям, был ещё больший ад, чем здесь. Алкоголь расслабил его, раскрепостил и выхлестнул наружу всё, что копилось на душе долгое время. Если прежде Виталик не хотел жаловаться, то теперь его буквально прорвало.

– Я всегда…Всегда хотел понять…Что я делаю не так…Всю жизнь…– Язык у Виталика заплетался, голова клонилась на грудь. – Я уроки учил… Я не дрался…Ну…Старался не драться…И все, чтоб он пах…пахвалил…Зачем?.. Ему по фигу…Никогда хорошего не видит… А вот плохо-ое…Стоит только оступиться чуть-чуть… Всё-ё…Как будто нарочно ждёт… С-сука…Мать раньше времени в гроб вгонит… У неё же сердце…Гип..Гипер…Ги-пер-то-ния…

Мне захотелось заметить, что сам он сегодня шокирует Галину Петровну ничуть не меньше, но по привычке промолчала – какой смысл убеждать в чём-то пьяного? Кроме нас на кухне к тому времени почти никого не осталось. Почти, если не считать всё также мирно храпящего возле мусорки Санька. За окном темнело. Музыка больше не играла – кассета в магнитофоне кончилась, а переворачивать её было некому. Теперь тишину в квартире нарушала лишь периодическая возня в обеих комнатах, жужжание холодильника и монотонная болтовня Виталика. Я подозревала, что и он довольно скоро окажется в положении Санька – где-нибудь под столом у батареи, и мне, как ни крути, придётся его тут оставить. А ведь всей душой не хотелось. К тому же перед глазами навязчиво возникал образ несчастной, тучной Галины Петровны – с её кроткими голубыми глазами и маленьким трогательным ротиком. С её тяжелой одышкой и извиняющимся робким голоском. Интересно, знает ли она уже о том, что произошло дома в её отсутствие? Рассказал ли ей муж? Думаю, вряд ли. Они ведь почти не общаются друг с другом.

– Виталь…Пойдём уже отсюда…Мама будет волноваться…

Я осторожно тронула Виталика за плечо, но он пребывал сейчас где-то внутри себя, и голоса моего не услышал, равно как не почувствовал и прикосновения.

– Сволочи… О чём они думали?...Идиоты… – К кому это относилось – не понятно. – Пятнадцать лет вранья…Одно враньё…Как они им не захлебнутся?.. Болото…Грязь…Им нельзя было жениться…Даже из-за меня…Лучше бы аборт сделала…Не-ет…Благородство…Кому она нужно?...Я только мешал им… Всю жизнь…Я ему мешался…Как заноза…А я-то в чём виноват?!

Опять, как и тогда, на улице, он вошел в раж, и на этот раз, не сдержавшись, зарыдал в голос. Только теперь это были больше пьяные слёзы, которые я, даже приложив все усилия, не могла бы принять всерьёз, поэтому скорее машинально, нежели от души, в очередной раз погладила Виталика по плечу:

– Успокойся…Не надо…Всё хорошо…

Он не нуждался в моих утешениях. Единственной его подругой и спасительницей сейчас была водка. Только ей он радовался, ей, а не мне изливал душу, и соперничать с ней было просто бесполезно. Это всё равно, что бежать наперегонки со скоростным поездом. Утолив свое горе в слезах, Виталик снова начинал бормотать что-то бессвязное. Нет, смысл в его речах определённо какой-то содержался, вот только понять суть можно было лишь попытавшись соединить в одно целое обрывки его фраз, а это у меня не получалось, потому что добрую половину слов Виталик просто глотал, или же, грешным делом, просто забывал вставлять в предложения. В итоге, я и не стала разгадывать эти утомительные языковые ребусы. Я вообще сильно устала от всей окружающей меня сумрачной обстановки – от смога, от пьяных рож, периодически возникающих то тут, то там, от творящегося в двух шагах от меня разврата. Я даже до туалета не решалась дойти, слыша многозначительны ахи и выкрики. Чёрт побери, и что же я здесь делаю до сих пор?! Вот уже Виталик уронил голову на стол и засопел, уткнувшись лицом в руки. Представляю, как плохо ему будет завтра утром… И опять же, представляю теперешнее состояние Галины Петровны. Видела бы она сейчас своего обожаемого сынка в этом гадюшнике!

Я решительно встала из-за стола. Почти одновременно с этим моим действием на кухню с шумом ввалились Генка и Викинг – оба, естественно, пьяные и практически голые. Потрясающая картинка, прямо хоть сейчас в психушку… Я больше ни минуты не могла тут оставаться.

– О-у-у! – Восторженно взвыл белобрысый Викинг, имени которого я даже не знала. – А мы про них забыли совсем! А они тут!

– Ксюха! – Ковальчук двинулся ко мне с распростёртыми объятиями. – Чё ты этого придурка пасешь, а?! Пошли, порезвимся!

– Иди ты…! – Матерное ругательство вырвалось у меня непроизвольно, и я, с силой отпихнув в стороны обоих дебилов, вышла наконец из кухни. Всё! С меня хватит! Ещё немного – и я просто свихнусь в этом сарае!

Очутившись в прихожей, я с трудом откопала среди чужих вещей на вешалках свою куртку. С досадой обнаружила, что на одном из полуботинков почти полностью развязался шнурок. Господи, и какой извращенец их вообще придумал?! Я так торопилась, что никак не могла правильно сделать бантик, словно в один миг разучилась шнуровать. На моё счастье в квартире было очень тихо. Визги прекратились – наверное, участники спортивных состязаний всё-таки выбились из сил и теперь, подобно Виталику, мирно дрыхли кто где попало.

Виталик…Мысль о нем снова заставила меня ощутить укол совести, и я в который раз запуталась в шнурке. Должна ли я оставлять его одного? По человечески ли это?.. Хотя…С другой стороны, он тоже поступил по-свински: привёл меня в этот бордель, напился в стельку и отключился. Делай что хочешь, Ксюшенька, отдыхай… А ведь меня тут вполне реально могли и оскорбить, и обидеть не по-детски. Так в чём же я виновата?

Возбужденные голоса за дверью одной из комнат неожиданно отвлекли меня от нравственных терзаний. До слуха ясно и отчетливо донеслось слово «Канарейка».

– Не, Толян, ты толком мне объясни, в чём проблема?

– Да я тебе уже полчаса одно и тоже впариваю, чё ты не врубишься никак?

– Значит, выгнал, говоришь?

– Выгнал! Если бы только выгнал! Ему ж еще и повыё…ваться нужно, чтобы показать всем, какой он крутой! Подзывает к себе, сука, и со всего маху – по е…алу мне…Я спиной об «ракушку» ё…нулся, а он подходит – и под дых мне кулаком. Прямо при всех… «Ты, – орёт, – мудак! Из-за тебя мы все теперь в дерьме!»

– А ты ему двинуть не мог? Я ж его помню… Он же против тебя слизняк мелкий.

– Дурак ты, Вить… Там же других пацанов полно было, вся тусовка собралась. Кто бы мне позволил его долбануть? Они ж все ему в рот смотрят. А я не самоубийца…

– Ладно…Ну а сеструха его что?

– А что?

– Всё так же целкой валдайской прикидывается?

– Ой, Витёк, не трави душу, а! И так мозги набекрень… Я как её увижу – так у меня всё дыбом встаёт, слюнями давлюсь как эпилептик. Если б она меня хоть раз выслушала нормально…Так нет же…С-сука, б…дь, еб…чая…Вить, помоги мне её завалить, а?

Я как сидела на корточках, путаясь в шнурках, так и брякнулась назад – ноги ослабели от ужаса.

– Ты чё, Толь, в натуре? – Витька, кажется, тоже обалдел от просьбы брата. – Я ж только вышел…На фига мне новый срок мотать?.. И тема грязная… Я этим никогда не занимался. Одно дело Канарейке морду набить…

– Да это само собой, Вить. – Голос Толяна стал тоскливо-заискивающим, почти слезливым. – Но мне Варька нужна. Я ведь всё обмозговал, ты не думай. Ни тебе, ни мне ничего за это не будет. Она ж такая выё…истая, скорее удавится, чем кому-нибудь расскажет. Никуда она не заявит, я тебе стопудово гарантирую. Никто не узнает.

Пауза… Довольно долгая. Виктор колеблется, взвешивает все «за» и «против». А мне уже просто воздуха не хватает – сердце, того и гляди, из груди вылетит.

– Ну… Не знаю, Толь… Стрёмно это очень…Ей же даже шестнадцати ещё нету…

– Ну и что? Ты думаешь, она целка что ли, раз ей шестнадцати нету?... Да ты эту сучку просто не знаешь! И потом, на фига ей о своем позоре на всю Бахчу трепаться? Это же ей самой не выгодно в первую очередь. Никакого стрёма, я тебе говорю.

Опять тишина. Витёк всё больше и больше поддаётся на веские аргументы братца. Раздумывает.

– Ну, не знаю, не знаю… Неужели так запал, Толян? Невмоготу что ли совсем?

– Ага… Ты б её видел – сам бы ох…ел…А хочешь, тебе потом уступлю? Но только когда сам попробую, лады?.. Увидишь, как кайфово получится, Вить! Она молчать будет, вот увидишь. Помоги, Ви-ить…

– Ладно, хрен с тобой. Чего только для брата дорогого не сделаешь… Устроить только всё надо как следует, чтоб без накладок. И аккуратно главное. Место и время попозже согласуем.

– Ага, ага…

– Но вообще, я бы на твоём месте в первую очередь этого мудозвона поставил бы на место.

– Поставим, Вить. С тобой теперь точно поставим…

Я не помню, как вылетела из этой жуткой квартиры, не помню, как чуть ли не кубарем скатилась по лестнице на улицу. Опомнилась только когда в лицо пахнуло свежим морозным воздухом, и перевела дух, стараясь взять себя в руки. Спокойно… Спокойствие… Вот, и шнурок толком не завязала, и куртку как следует нt застегнула… А ведь зима на дворе, простудиться нечего делать. Господи, о чем я думаю, когда только что услышала ТАКОЕ?! А что же мне, собственно, делать с этой, внезапно свалившейся как снег на голову, шокирующей информацией?! Куда бежать? В милицию? И что я там скажу? В доме таком-то, в квартире такой-то братья Шумляевы замышляют групповое изнасилование? Да мало ли кто о чём по пьяни болтает! За руку их пока что никто не поймал. Стоп… В том-то и дело, что ПОКА. Когда поймают – будет поздно. А могу вообще не поймать, и в таком случае Варе я не позавидую. Ну Виталик! Тоже мне, засланный агент – всё самое важное проспал. И всё в результате свалилась на мою бедную голову. Галина Петровна с ума дома сойдёт, если её единственный сын не явиться ночевать, и надо бы ей сообщить, где его искать.

Половину обратного пути я пробежала с твёрдым намерением зайти к Павлецким, однако, чем ближе ко мне становился знакомый серый дом, тем сильнее сжималось моё и без того измученное за весь день сердце. Стоило только представить в дверном проёме отвратительное лицо Павла Андреевича, как ноги вообще отказывались повиноваться – отнимались и тормозили будто чужие. Нет, этого наглого, презрительного взгляда я сейчас просто не вынесу, и без того уже вся на взводе. Но в таком случае, что же мне делать?! Не стоять же в бездействии посреди улицы. И дома я себе места не найду после всего, что произошло. Чёрт побери, и угораздило же меня впутаться во всё это дерьмо! Только месяц тут живу, а уже поседеть в пору от такого экстрима! Вот хоть разорвись на части: и Виталика надо вытаскивать из этого вертепа, и Варю каким-то образом предупредить. Как, когда, каким образом?! Голова готова была лопнуть как переспелый арбуз.

Одна молниеносная мысль заставила моё сердце оживлённо встрепенуться. КАНАРЕЙКА! Как же я могла забыть! Вот к кому можно обратиться за помощью! Уж он-то точно что-нибудь придумает, тем более что его это напрямую касается. Только вот одна загвоздка – где его искать? На часах половина девятого, в это время только тепличные детки сидят дома и читают книжки. А Вадька… Его же всегда где-то носит. И тем не менее, я зачем-то неслась в подъезд Канарейки и остервенело жала кнопку звонка, в глубине души надеясь на чудо. Должно же мне было хоть в чём-нибудь повезти!

Чуда не произошло. Ни Вадима, ни Варвары дома не оказалось. Милейшая тётя Света с сожалеющей улыбкой доложила мне, что оба они ещё гуляют. Ну разумеется, чего же им делать в такой поздний час на улице! Только приключений искать! Особенно Варя когда-нибудь допрыгается – не Шумляев, так какой-нибудь сексуальный маньяк на неё из кустов кинется. Меня вдруг прошиб холодный пот: а что если Толян спьяну решит прямо сейчас отправиться на поиски своей желанной? И раньше меня сумеет её найти!? А вдруг вместо Вари ему и всей его приблатнёной кодле попадётся Вадим?! Его же убьют тогда просто под горячую руку…Непременно убьют, ведь это не элитная звёздновская компания, в силу обстоятельств вынужденная вести с нами войну. Это натуральная банда из начинающих уголовников, которая ни перед чем не остановится в запале звериной ярости. И потом я в жизни себе не прощу своего промедления. Только, чёрт возьми, где же мне искать Канарейку?! Не дай бог, он сейчас развлекается с очередной мочалкой! Не время сейчас, ты слышишь меня, распутная бестия с синими глазами, где бы ты ни был?! Мне глубоко наплевать, кому ты в данный момент морочишь голову, меня не интересует твоё обаяние, катись ты со своими ураганными поцелуями к едрене фене, но я хочу ЧТОБЫ ТЫ ЖИЛ!!!.. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ СУЩЕСТВОВАЛ, ПОТОМУ ЧТО БЕЗ ТАКОЙ ЗАРАЗЫ, КАК ТЫ, ВСЕ МЫ УМРЁМ СО СКУКИ!!! Куда же ты пропал, когда мне так нужна твоя помощь?! Где тебя носит?!

Дома, дома, дома…Неисправные фонари… Пустующие дворы… Кажется, я успела оббежать добрую половину посёлка. У меня кололо в боку и першило горло, я вся взмокла как старая мышь, и чем больше времени проходило в бесплодных поисках, тем явственней ощущала я приближение непоправимой беды. Всё сильнее мне казалось, что помощь моя никому уже не нужна, и я бессильна что-либо изменить. Дома весело встречали меня светом в окнах. Люди, вам хорошо, вы даже не представляете, как мне одиноко и страшно! Я устала, я выдохлась, и я безумно хочу пить!

Четыре неясных силуэта вышли из подворотни в нескольких метрах от меня и спокойно потопали в противоположном направлении. Слава богу, там горел фонарь, и свет его на один короткий миг озарил группу припозднившихся гуляк… Отороченный белым мехом «пилот» я бы узнала из тысячи…

– Вадим!!! – Голос мой сорвался и растаял в ночи… Я больше ничего не видела на расстоянии вытянутой руки из-за обильных слёз, застилающих глаза. Компания остановилась как по приказу, все четверо повернулись ко мне. А я стояла и не могла двинуться с места – колени предательски дрожали и норовили подогнуться, всё тело сотрясалось в нервной лихорадке. Вот и хорошо… Вот и славно…Успела… Он здесь, в окружении верных друзей, живой и невредимый. Вот он идёт ко мне и обнимает за плечи. Внимательно заглядывает в глаза, ждёт объяснений…Как всё-таки здорово, что он есть. И я, в самом деле, бесконечно рада этому обстоятельству…

–Ксюш?.. Ксюшка! Ты чего? Очнись! Чего случилось-то?.. Виталька где? Что с ним такое?

Виталик… Его имя подействовало на меня как оживляющее заклинание, и я с трудом разжала заледеневшие губы:

– Вадим…Где Варька?

Волнение в его глазах уступило место иронии – такого вопроса Канарейка от меня никак не ожидал.

– Вот тебе и здрасьте… Только не говори мне, что ты теперь тоже её фрейлина.

В другой ситуации я бы могла достойно отпарировать этот выпад, однако сейчас было не до препирательств.

– Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.

– Опять наедине? – Вадим явно имел в виду наш последний разговор в детской раздевалке, и намекал, что я снова буду кидаться на него с обвинениями. Сзади подошли ребята: Миша, Шурик, Юрка Борисов… Свои, родные…Как приятно было их видеть после общения с Шумляевской шайкой!

– Нет…При всех.

– Что-то серьёзное случилось?

– Да…

Глава 34

Вадим слушал меня, не перебивая, очень внимательно. Молчали и ребята, окружающие его с обеих сторон. Сбивчиво, взахлёб я рассказала им, как попала в грязную квартиру по приглашению Толяна, как Виталик напился и заснул прямо на кухне, за столом, и как я, собираясь уже уходить, невольно подслушала страшный разговор братьев Шумляевых. Признаться, мне хотелось бы излить душу в полной мере – поведать Канарейке и всем остальным ребятам о том, что Виталик – замечательный парень, и с Толяном он дружит в основном для того, чтобы быть в курсе его замыслов…Однако сейчас на подобные сентиментальные откровения просто не хватало времени. Так что приходилось ограничиваться голыми фактами. А вообще-то, я сердцем чувствовала, что Вадим и без того всё прекрасно понимает. Когда я закончила наконец свою горячую исповедь, некоторое время стояла ошеломлённая тишина. Пацаны с надеждой смотрели на лидера, ожидая его реакции и его решения – каким бы оно ни было. А сам Вадим, казалось, нисколько не встревожился, он выглядел только очень задумчивым.

– Если честно, Америку ты мне сейчас не открыла. Я это всегда знал, с тех пор как мы Шумляева из тусовки выгнали.

– Само собой, Вадь. – Возмущенно отозвался Раскопин, выражая этим общую мысль друзей. – Но сейчас-то, по-моему, всё намного серьёзней. Теперь, с Витькиной поддержкой, Толька осмелеет. Ты бы не рисковал лучше, а?

– Речь вообще не обо мне. – Возразил Вадим спокойно. – Варька меня гораздо больше волнует. Хотя сегодня ей вряд ли что-то угрожает.

– Почему ты так уверен? – Начала было я с жаром, и он тут же оборвал мою вновь начинающуюся истерику ледяным тоном:

– Сегодня у них гулянка, и Витька не такой дурак, чтобы спьяну серьёзные дела проворачивать. Так что успокойтесь все, а то на ваши физиономии смотреть страшно. Того гляди в обморок попадаете один за другим. В данный момент надо решить вопрос с Виталькой.

– Вот именно. – Поддержал Канарейку Юра. – Совсем Павлецкий скурвился. Жаль, такой реальный пацан был.

Я уже открыла было рот, готовясь до хрипоты защищать доброе имя Виталика, однако Вадим на этот раз не дал мне даже начать.

– Ладно! Нравственные проблем давайте потом будем обсуждать. Сейчас не до этого. – Он посмотрел на меня сурово. – Значит, говоришь, за столом уснул? Надо же, никогда Витальку пьяным не видел.

– Иди, посмотри. – Усмехнулся Миша. – Тебе там очень рады будут.

Вадим пропустил его иронию мимо ушей, не обратив на неё ни малейшего внимания. Он по-прежнему обращался ко мне:

– Ты дома у него была? Матери сказала, где он? Она же гипертоник, ей стрессы противопоказаны.

– Я?.. Н-нет… Не ходила.

– Почему?

Вадим смотрел на меня пристально, не моргая – тусклый свет фонаря придавал его глубоким глазам таинственный, загадочный блеск, и я окончательно смешалась. Казалось, он опять видит меня насквозь, читает все мои мысли и вовсе нет необходимости рассказывать ему о том, что произошло у Виталика в квартире. Впрочем, я и под дулом пистолета не решилась бы признаться ребятам, ЧТО ИМЕННО спровоцировало Виталика на безобразную драку с отцом.

– Я…Я отца его боюсь. – Затаив дыхание, я ждала новых вопросов и, ставшей уже такой привычной, насмешки в адрес моей ложной скромности. Однако на этот раз Вадим кивнул с пониманием:

– Да уж. Страху уважаемый Пал Андреич нагнать умеет. Я б от такого папаши ещё в младенчестве в детский дом сбежал. У них чего-то случилось?