Текст книги "Ровесники. Герой асфальта (СИ)"

Автор книги: Елена Курносова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

– Ну что, пойдём? – Обратилась я к Виталику.

– Пошли.

Было очень тяжело расставаться с убаюкивающим теплом квартиры и вновь погружаться в неприветливый, холодный ноябрь, царящий на улице. Однако не прошло и двух минут, как я совершенно позабыла и о непогоде, и о мурашках, и вообще, обо всём, что могло бы доставить мне в данный момент какой-либо физический дискомфорт.

Началось с того, что нашего приближения Канарейка не услышал, хотя шли мы с Виталиком вовсе не бесшумно. Он по-прежнему водил палкой по земле и, кажется, был целиком поглощён этим абсурдным занятием. Мы остановились рядом, и Виталик, недоумевая, окликнул друга по имени.

Медленно, словно нехотя, Вадим поднял голову и посмотрел на нас, щурясь так, будто ему в глаза светили яркой лампой.

– А... – Изрёк он, тоже, надо заметить, не сразу, а после мучительных раздумий. – Это вы…Привет…

– Привет. – Машинально отозвался Виталик. – Чего ты тут сидишь?

Тон его мне не понравился, и вскоре я поняла причину этой, возникшей вдруг недоброжелательности – Вадим прыснул, неестественно засмеялся:

– Дурак ты что ли, Павлецкий?... Что я, по-твоему, лежать здесь должен?!

И по голосу, и по этому идиотскому смеху, и по глазам, которые смотрели куда угодно, только не на нас, я внезапно осознала, что КАНАРЕЙКА ПЬЯН. При чём пьян В СТЕЛЬКУ!!! Хорошие дела…Поход, стало быть, отменяется. Может оно и к лучшему. Виталик, в принципе, должен был радоваться такой неожиданной отсрочке.

Но он почему-то не радовался.

– Вадь…– Своим видом Виталик сейчас напоминал старшего брата-ботаника и директрису Марго в одном лице. – Ты что, спятил? Где тебя так угораздило? С кем? С этими дебилами?

– Ой… Чё ты тарахтишь, Павлецкий? – Вадим зажмурился – голова его, казалось, вот-вот должна была треснуть от такого количества вопросов. – Как баба базарная, чес-слово…У Кролика брат женится…Он угостил в честь праздника… Чё за шум, а?...

Виталик, конечно, и сам понимал, что воспитывать Канарейку бесполезно, тем более сейчас, когда он в таком состоянии, однако притворяться и скрывать своё возмущение он не умел. Может быть именно поэтому так тяжело и доставалась ему дружба с бескомпромиссным, своенравным Вадимом.

– Вадь…Ты бы шёл домой. Тебе отдохнуть надо. – Виталик топтался возле Канарейки, не зная, что ему делать – он явно намеревался выдержать ещё шквал оскорблений в свой адрес. Как мне это уже надоело, честно говоря!

– Ха! – Снова прыснул Вадим с издёвкой в голосе. – Чтоб мои родаки в обморок попадали?

– Вадь…

– Да иди ты в баню… Сейчас ребята придут. Идём звёздновских бить…

Оба-на…Несмотря на холодную погоду, меня бросило в жар: Канарейка, по всей вероятности, говорил абсолютно серьёзно. Только этого ещё не хватало! Я в ужасе посмотрела на Виталика. Он в этот момент обо мне, кажется, позабыл – выражение его лица было полным отражением моего собственного. И опять Виталик не сдержал своих эмоций.

– Вадь, ты что, с ума сошёл? – Он всё ещё надеялся на то, что друг шутит, или же вообще спьяну не соображает, о чём говорит. – Куда ты в таком виде пойдёшь? Может, лучше в другой раз? Завтра хотя бы, а?

Но чем больше мольбы звучало в его голосе, тем более жестоким становился Вадим.

– Чё ты ноешь, Павлецкий, а? Чё ты ноешь? Тебе бы только повод, блин, найти, чтоб не ходить… Весь день мозги е…ал и теперь за своё…

Я даже вздрогнула невольно – до того непривычно было слышать мат в такой всегда правильной и красивой речи Вадима. Я решила как-то поддержать Виталика, хотя и не питала никаких надежд на успех своей благотворительной акции. В ответ на моё замечание о состоянии Канарейки, последний только расхохотался – так же громко и издевательски как накануне.

– Да пусть тебя не е…ёт моё состояние, Ксюшенька…Можешь брать своего кавалера за ручку и пи…довать с ним до хаты…Без вас как-нибудь справимся…

Похоже, грубый мат Вадима и Виталику резал слух. Тем более неудобно ему было слушать подобные выражения в моём присутствии.

– Перестань, Вадь, зачем ты так? – Нравоучительная фраза, которую начал было Виталик, сходу оборвалась взрывом агрессии:

– Иди на х..й, Павлецкий! И не возвращайся, пока тебя не вызовут!.. Понял?

Нет, это уже было просто невыносимо! Отвратительно и пошло! Я схватила окаменевшего на месте Виталика за руку в порыве бескрайнего негодования:

– Пойдём отсюда!

К моему глубокому изумлению, он не двинулся и даже сделал неосознанную попытку вырваться:

– Подожди…Вон, уже наши идут.

Поражаюсь его воистину христианскому смирению. Ну просто агнец божий – и всё тут! Не оказаться бы только этому ягнёнку на священном алтаре в качестве жертвы.

К нам действительно шли ребята. Их было человек шесть, в числе которых я сразу же узнала Шурика Чернова, Мишу Раскопина и остальных, представленных мне возле школьного забора пацанов. Девчонки не было ни одной, и я, заметив это, ощутила небывалый прилив гордости – недаром, видно, Канарейка именно меня сегодня утром окрестил Жанной Д`арк. Меня, а не какую-то там Маринку Фадееву, смелости которой хватает только на случки в физкультурной раздевалке. Вряд ли в глазах Вадима она благодаря этому имеет какую-либо ценность. А вот я лично постараюсь быть другой и обязательно сделаю так, чтобы меня Вадим Канаренко уважал и считал особенной. Именно поэтому я не останусь здесь ждать вестей с поля сражения, а пойду вместе со всеми. Если, конечно, поход состоится. В глубине души я всё ещё продолжала надеяться на обратное – сейчас ребята увидят, что их предводитель пьян и сами откажутся идти с ним на такое опасное дело.

Мои мечты, как это часто бывает, рассыпались, подобно песчаному замку. Вадим поднялся с шины медленно, но вполне уверенно. Одному богу известно, чего ему, должно быть, стоила эта показная бодрость. Я успела заметить, как он слегка покачнулся – всего лишь на миг, и тут же выпрямился во весь рост, встречая приближающихся друзей. Здорово…Впрочем, так и должно быть – на то он и лидер, чтобы всем показывать собой пример.

– Привет.

– Ну что, идём?

– Все в сборе или будем ещё кого-то ждать?

Заговорили все почти одновременно.

– Не будем никого ждать. – Вадим круто мотнул головой, покачнулся опять, но в темноте этого никто не заметил. – Нас достаточное количество. Все готовы?

– Конечно все.

– Тогда пошли, нефиг время тянуть.

Странное дело – речь Канарейки теперь была вполне внятной и трезвой. И даже его походка, когда он двинулся вперёд, удивляла своей относительной твёрдостью. Никто из ребят так и не понял, что Вадим напился. Мы с Виталиком могли бы, конечно, при желании открыть всем глаза, однако Виталик почему-то молчал – как видно, боялся очередного обвинения в трусости со стороны Канарейки. Ну а я?.. Мне тоже не больше всех было надо.

Бесшумно, практически не переговариваясь между собой, мы шагали по тёмному посёлку. Наша банда со стороны производила, должно быть, не самое приятное и даже зловещее впечатление – я замечала, как шарахаются от нас встречные люди, уходят с пути, вжимаются в обочины и стены домов, стараясь казаться невидимыми. Ничуть не удивляюсь – это нормальный инстинкт самосохранения, не больше. Если бы я в своё время встретила на дороге такую воинственно настроенную компанию, я бы, скорее всего, завизжала во весь голос: «Помогите!!!»… Хотя в чём помочь – сказать трудно.

Как-то так получилось, что мы с Виталиком оказались в самом хвосте длинной шеренги – следовательно, чуть приотстав, могли шёпотом общаться, не опасаясь быть услышанными.

– Что теперь будет? – Поинтересовалась я встревожено.

– Даже думать страшно. – Виталик угрюмо смотрел себе под ноги, на хрустящую корочку льда. – Они ещё не знают, что их сейчас ждёт. Счастливые…

– Так давай скажем, пока не поздно.

– Смысла нет. Никто уже не остановится. Тем более Вадька.

– Не понимаю, зачем ты пошёл, а? Давай вернёмся, пока ещё время есть.

И зачем я в сотый раз это говорила? Виталик лишь в сотый раз категорично покачал головой:

– Нет, что ты… Куда я его в таком виде оставлю? Он сейчас таких дров наломает без меня.

– Ты что, серьёзно? – От предчувствия чего-то неотвратимо страшного у меня слегка заныло под диафрагмой.

– Куда уж серьёзней. Вадька и без алкоголя как тайфун. А пьяный – это совсем завал, ты сама разве не видишь? Это же ходячий генератор агрессии. Сегодня, чувствую, нам всем весело будет.

К сожалению, об этом пока что знали только мы одни…

Лёгкое волнение началось уже где-то на подходе к Звёздному Городку, когда Юра Борисов, видимо, по привычке, осведомился:

– Кто на разведку пойдёт, Канарейка?

– Никто. – Воинственно рявкнул тот, шуруя вперёд подобно вездеходу, которому море по колено. Тогда-то и прошёлся по рядам первый, слабо слышный шелест голосов, выражающий недоумение и растерянность. А Виталик уже в который раз сделал грустный вывод:

– Это конец.

– Почему конец? – Испугалась я не на шутку.

– Обычно мы тут останавливаемся. Посылаем гонца в Звёздный, чтобы он Дубровинских нашёл и вызвал сюда на бой. Гонцов обычно никто не трогает.

Теперь ясно, почему ребята так разволновались. Виталик мне и прежде говорил, что дерутся они как можно дальше от жилых массивов. Там, где люди не ходят и нет риска попасть в милицию. Всё-таки сражение «стенка на стенку» – зрелище не для слабонервных, крайне опасное для окружающих. Маленький перелесок вблизи железной дороги, разделяющей два фронта, был, насколько я поняла, давно отведён для подобного беспредела. Отсюда лишь издалека виднелись верхушки наших пятиэтажек, ну а от Звёздного Городка перелесок находился и того дальше.

– Здесь Шумляев со своими приятелями в августе Севку отделал. – Объяснил мне Виталик. – Он как раз от Варьки возвращался, а они его подкараулили. Так что это место не только удобное, оно ещё и священное. С него, можно сказать, всё и началось.

Так вот, это самое «священное место», на котором всегда встречались две противоборствующие стороны, Вадим миновал со скоростью авианосца, даже не сбавив шага и не затормозив. Тормозов, по-моему, у него в данное время просто НЕ БЫЛО. Он шёл напролом, прямо в Звёздный Городок, безо всяких условностей, правил и церемоний, не обращая абсолютно никакого внимания на роптавших за спиной ребят. Они не понимали, что происходит, но продолжали повиноваться извечному стадному инстинкту слепо следовать за своим пастухом на заклание. Правда, в отличие от беспросветно глупых баранов, мои новоявленные друзья всё-таки умели думать и говорить.

Первым не выдержал «хронически правдолюб» Миша Раскопин.

– Вадь, а куда мы идём? – Потребовал он объяснений.

– Вперёд. – Последовал замечательно исчерпывающий ответ.

– Понятно, что вперёд. Ты что-то придумал? Почему тогда мы не в курсе твоего плана?

– План простой: идём и разбиваем их всех к ё…анной матери! Чего тут неясного?

Повисла пауза…Та несчастная чья-то мать, по адресу которой так грубо проехался Канарейка, заставила всех задуматься. Должно быть, в нормальном, трезвом состоянии Вадим не употреблял в лексиконе подобных слов. Никто не решился, правда, разбираться в происходящем вот так, сразу. Саша Чернов только вздохнул обречённо:

– Туда нельзя идти, Вадь. Опасно. Всё-таки Звёздный.

– Да в рот я е…ал этот Звёздный! Опасно! Ха-ха-ха! – Громкий, истерически хохот Канарейки всё расставил по местам. Сейчас уже никто не сомневался в его истинном состоянии. И Миша Раскопин не смог сделать вид, что ничего не происходит:

– Вадь, ты выпил что ли? – В голосе его слишком откровенно прозвучали менторские нотки. Я уже давно поняла, что такой тон действует на Вадима как красная тряпка на быка. Интересно, как бы реагировал на ту же самую мишень этот самый бык, если бы перед корридой его основательно напоили? До нынешнего Вадима Канаренко ему, во всяком случае, было бы далеко.

– А если выпил? – «Ходячий генератор агрессии» сейчас готов был драться со всеми и вся, без разбора на своих и чужих.

– Не стоило этого делать. – Раскопина, в отличие от Виталика, ничуть не смущала грубость Канарейки, он действительно говорил то, что думал. – Мы на такое опасное дело идём, нельзя же в самом деле…

– Ой, извини, Раскопин, я же у тебя разрешения забыл спросить! – «Извини» в данном восклицании было лишено своего прямого значения. Вадим и не думал раскаиваться в своих поступках. – Кажется, всем без исключения нравится меня учить и воспитывать! Страшно со мной идти?! Да ради бога, поворачивайте обратно, я никого не заставляю рисковать! Вояки, блин, гляньте на них! Все думают, анализируют, все трясутся, все сомневаются! Сомневаетесь – идите домой и учите уроки, я один пойду! Идите, ну?!

Большинство ребят действительно стушевались под этими яростными криками и заметно сбавили шаг. Увидев их страх, Вадим окончательно потерял над собой контроль – сейчас он меньше всего был похож на того романтичного принца с гитарой, который так очаровал меня вчера вечером. Парень, возглавляющий нашу компанию диверсантов, был самым натуральным дебоширом и беспредельщиком.

– А-а, испугались, да?! – Он как будто даже обрадовался, уличив своих друзей в трусости, но хохот его был злым и исступлённым. – Вот значит как?! Да вы, оказывается, все как Виталька – вам только повод дай не ходить! Не нравится что я выпил?! Х…ня это всё!!! Вам войны не хочется! Пацифисты херовы! Ну так и скажите это мне в глаза! Скажите! Я хочу правды!!!

Говорить правду, почему-то, никто не захотел. Даже Виталик, отношение которого к войне знала даже я. Все молчали, глядя на возбуждённого, задыхающегося от бешенства Канарейку, и непонятно, что хранило в себе это молчание – стыд или осуждение. Тусклый свет фонаря освещал дорогу, на которой мы стояли, сбившись в кучу. До проходной Звёздного Городка было рукой подать – вот она, метров сто, не больше. Во мне всё ещё теплилась надежда, что войти туда нам не придётся, но тут произошло следующее: Вадим махнул рукой и, развернувшись, быстро пошёл прямо к проходной. Один, как и обещал. И даже не обернулся назад, словно нас и в природе не существовало.

Общую растерянность первым нарушил Виталик.

– Вадь! Подожди! – Он догнал друга в два счёта, а следом за Виталиком, как по чьей-то беззвучной команде, вперёд рванули и все остальные, в том числе и ваша покорная слуга. Сам собой исчез куда-то страх, напряжённость растворилась в атмосфере, быстро позабылся неприятный инцидент, разыгравшийся на моих глазах буквально три минуты назад. Канарейку в самом деле любили и уважали в этой компании настолько, что даже такую возмутительную выходку смогли простить ему сразу же и навсегда. И никто (!) не захотел отпускать его драться одного.

– Не кипятись. – Примирительно сказал Миша, взяв Вадима за плечо. – Никто не боится войны, ты сам это знаешь.

– Знаю – Отозвался тот всё ещё взбудоражено. – И нечего трепаться. Если вы со мной…

– Ты просто экстремал, Вадь. Но мы же всё равно с тобой, что бы ни случилось.

Ну, если уж Раскопин так говорил, значит, это было правдой. И это, я думаю, было мнением каждого из ребят. Поход продолжался…

На проходной нас попытался задержать дежурный солдат.

– А ну стойте! Вы куда?! Пропуска есть?! – Его голова высунулась из окошка кирпичного домика, когда мы шли через ворота. Целиком вылезти наружу он не рискнул – вставать на пути такой ватаги было бы равносильно самоубийству (кто знает, что на уме у этих, распоясавшихся в наше время тинэйджеров?) Для чего только тогда, спрашивается, он здесь стоял?

– К другу на день рождения идём! – Не останавливаясь, громко крикнул Канарейка, считая свой ответ вполне логичным и не требующим дальнейших комментариев. Впрочем, даже если бы солдатика и не удовлетворило данное объяснение, никто не обратил бы на это особого внимания – что он мог сделать один против девяти человек, наименьшую опасность из которых представляла в основном одна я?

И вот, наконец, Звёздный Городок. Виталик рассказывал мне, как когда-то давно, ещё в раннем детстве, мама водила его сюда в Дом Космонавтов на какую-то дурацкую сказку. По большому блату ей удалось тогда достать билет и пропуск в эту святую обитель. Сюжет спектакля отложился в его памяти слабо, зато на всю жизнь запомнилась бесконечная очередь, которую они с мамой отстояли для того, чтобы выписать пропуск.

С тех пор в системе контроля Звёздного Городка произошли ощутимые перемены. Удивительное дело! Как будто эта жизнь стала спокойнее той, прошлой, и теперь необходимость охранять городок космонавтов просто отпала, в виду отсутствия каких бы то ни было опасностей. Абсурд! Сейчас, когда в Москве один за другим случались теракты, а сама страна в целом кишела маньяками самых разных видов и оттенков, ворота Звёздного Городка были, можно сказать, распахнуты настежь для всех желающих. А ведь желания у людей разные. Взять хотя бы нас. Кто бы десять лет назад пропустил сюда такую ораву подростков, лишь для порядка спросив: «Вы куда?» Ясно – куда. Знали бы ещё – зачем. Достанется, должно быть, сегодня этому бойцу за потерю бдительности. Впрочем, не ему одному. Нам, скорее всего, тоже.

Шагая рядом с Виталиком, я пыталась хотя бы наспех рассмотреть эту мини-столицу – благо, фонари тут горели исправно, через каждые пять метров, и темнота была лишь относительной. Не то, что у нас. Вообще, здесь всё было не как у нас – я словно в другой мир попала, переступив границу, разделяющую Бахчиванджи и Звёздный Городок. Асфальт был гладок и чист: под ногами не шуршали пустые пакетики, конфетные обёртки и сигаретные пачки, заборы и стены домов были выкрашены будто только вчера – нигде не виднелись непристойные надписи, от которых в нашем посёлке рябило в глазах на каждом шагу. И это было лишь начало: чем дальше углублялись мы в город, тем шире и приветливей распахивал он свои объятия, всё больше и больше ласкал взор своей ухоженностью, и я уже не сравнивала Звёздный Городок с Москвой – нашу огромную столицу вряд ли можно было очистить до такой степени. Тут даже грязный ноябрь был не таким как везде – словно он сюда и не приходил вовсе или же его попросту прогнали чистоплотные граждане, дружно оберегающие свой Эдем от всего плохого. Им было чего оберегать!

Вдоль дорог росли декоративные ёлочки – некоторые из них даже голубые, как перед кремлёвской стеной. Вымощенная квадратными каменными плитами улица, по которой мы в данный момент проходили, была как будто мылом вымыта. Везде стояли скамейки, урны возле каждой из них, аккуратные цветники, где летом, должно быть, распускались очень милые цветочки. Ну и конечно фонари… Не эти наши громоздкие бетонные махины с вечно отсутствующими лампочками, а маленькие, почти игрушечные столбики оригинальной формы и прекрасного нежно-белого цвета. Все они, разумеется, были исправны и все до одного горели – ярко, но не навязчиво. Здесь, похоже, было что-то вроде парка: люди шли по мостовой, не спеша, как бы прогуливаясь. Правда, на скамейках почти никто не сидел – не тот сезон. Многие почти сразу же обратили на нас внимание, насторожились, но так как шествовали мы молча и ни к кому не приставали, задерживать нас им не было никакого смысла. А зря… Будь я на месте хотя бы вон той толстой тётки с пуделем на поводке, непременно помчалась бы звонить в милицию. У них, говорят, в каждой квартире есть телефон. Ну чем, спрашивается, не Москва? Впрочем, тётка бегать ещё в школе, наверное, разучилась. К тому же пудель… Интересно, а куда он гадит, этот пёс? Неужели прямо на асфальт? Не может такого быть. За границей, я в фильме видела, собачники выходит гулять со специальными пакетиками для дерьма и туда складывают всё, что оставляют за собой их любимцы. Здесь, должно быть, так же. Представляю, как эта важная мадам будет соскабливать пуделиную неожиданность с каменных плиток. А если у собаки случится расстройство желудка? Пакетик не поможет…Так вот почему у них такие чистые улицы! Если каждый любитель животных будет драить асфальт с мылом после того, как…

– Он рехнулся что ли?

Услышав над ухом упавший голос Виталика, я отвлеклась от своих весёлых, совершенно идиотских мыслей и вопросительно посмотрела на него:

– Что ты сказал?

– Я говорю, спятил он что ли? Прямо к Дубровину идёт, ты глянь…

– Ну и что? Не всё ли равно – к кому он идёт?

– В принципе, всё равно. – Виталик вздохнул. Он просто сильно нервничал и для него сейчас любой шаг Вадима был плохим знаком. Сам факт, что драка произойдёт в центре города, являлся приговором для всех нас, и мне оставалось лишь удивляться тому, как спокойно, беспрекословно следовали пацаны за Канарейкой в это пекло, прекрасно осознавая, что он пьян, и что в трезвом состоянии он сам бы не посмел сунуться сюда ни за какие коврижки. Выходит, даже такой Канарейка был для них авторитетом. К тому же, насколько я поняла, все они, как и Виталик, боялись, что один он непременно попадёт в беду, и стремились поддержать его, несмотря на то, что в беде теперь оказывались они все. В том числе и я. Но ведь и я тоже шла вместе со всеми. И я так же, как все, вполне понимала, что меня ждёт. Удивительно, но страха больше не было – всем мои существом сейчас владело жгучее любопытство, его не могла заглушить даже тревожная мысль о маме. Что будет, если она узнает? Представить себе это я уже не успела – мы наконец-то пришли…

Глава 15

Обычный уютный дворик вблизи обычной, отнюдь не новой девятиэтажки. Детская площадка, такая же, как везде: горка, «радуга», качели-карусели, деревянный домик, лавочки с молодыми мамашами и неуклюжими карапузами в песочнице. Бабульки, гуляющие под ручку вдоль асфальтированной дорожки…Эта идиллия вот-вот должна была разрушиться надвигающимся Армагеддоном в лице Вадима Канаренко. Сомневаться в этом не приходилось – возле одного из четырёх подъездов, на скамейке сидели ребята, увлечённые игрой в карты. Некоторые, удобства ради, расположились на корточках рядом. В спешке я успела насчитать шесть человек, седьмая – очень яркая, кудрявая брюнетка с бюстом Памелы Андерсон восседала на коленях у крепкого, широкоплечего парня с короткой стрижкой, и с упоением тянула тонкую дамскую сигарету. Я сходу исключила красавицу из списка бойцов, сюда же приплюсовала и самоё себя. Стало быть, шестеро на восьмерых…У нас весомое преимущество перед противниками, к тому же главный наш козырь – неожиданность. Вряд ли эта дружная компания заметила, как мы приближаемся. У них и мысли, поди, нету, что здесь на них может кто-то напасть.

Сказать по правде, практически все наши ребята, едва ступив на этот двор, снова оробели: слишком мирной была окружающая обстановка. Вид детских колясок на площадке и возбуждённый, радостный писк детворы никак не располагал к боевым действиям прямо здесь и сейчас, всё-таки мои новоявленные друзья были людьми и каждый из них в той или иной степени обладал совестью. Мы дошли до угла дома и словно натолкнулись на невидимую преграду. Все, кроме Вадима. Он почти бегом преодолел расстояние от угла до заветного подъезда, не слыша испуганных воплей за своей спиной:

– Вадька! Ты куда попёр?!

– Канарейка! Стой! Ты что, сдурел?!

– Вадька-а! Вернись, дурак, что ты делаешь?!

Он не слышал. Или не хотел слышать. Более того, драться он начал сразу. Вот так, запросто, подлетел к мирно отдыхающей тусовке и со всего маха, одним ударом сбил со скамейки на землю первого попавшегося парня:

– На, с-сука, получай!!!

Это действие произвело на всех собравшихся у подъезда эффект разорвавшейся бомбы. Ребят словно холодной водой из ведра сверху окатили. Сидящие на скамейке и на земле подскочили на ноги; с визгом свалилась с коленей своего кавалера красивая брюнетка, её сигарета взлетела в воздух и едва не попала за шиворот Костику Сергиенко, который первым пришёл в себя и, ловко поймав Вадима за воротник «пилота», оттащил его от друзей.

– Канарейка?! Ты чё, с дуба рухнул? – Поведение Костика было воистину рыцарским. Он вполне резонно понимал, что место для выяснения отношений тут не самое подходящее и ничего не делал – просто держал обидчика за шкирку, но Вадим, очевидно, считал это оскорблением своего достоинства и неистово брыкался, вырываясь из сильных рук Сергиенко:

– А ну пусти!!! Пусти, кому сказал!!! Дерьмо!!! Козёл!!! Пусти!!! Убью, гниду!!!

Канарейку конкретно развезло – он уже ничего не соображал, голос его срывался, хрипел и снова повышался почти до визга. Это выглядело довольно забавно со стороны, и, тем не менее, нам было не до смеха. Безумные выкрики Вадима привлекали внимание окружающих. Старушки перестали прохаживаться по дорожке, замерли на месте, пугливо озираясь на подъезд, возле которого творилось что-то страшное. Молодые мамы крепче вцепились в ручки своих колясок, мамы чуть постарше на всякий случай стали звать детей из песочницы. А бесплатное цирковое представление между тем шло своим чередом.

– Пацаны, да он же лыка не вяжет! – Весело объявил кто-то. – Вот это номер!

– Канарейка, ты чё, драться пришёл? Один?!

– Во даёт!

Раздался дружный взрыв хохота. Так и есть, они не видели нас, застывших на углу в напряжённом ожидании, поэтому и прикалывались от души. Правда, как мне показалось, настроены звёздновцы были вовсе не агрессивно и против Вадима вроде бы ничего не имели.

– Успокойся, Вадинька, что ты так расшумелся? – Ласково, как ребёнка, попросила Канарейку пышногрудая «Памела». – Вон, людей перепугал.

– Пошла на х…й, мочалка! – Последовал яростный вопль. – Под всеми побывала, пока меня тут не было, тварь?!

– Отойди от него, Анжел. – Вмешался коротко стриженный, гориллоподобный парень, на коленях у которого только что сидела эта самая Анжела. – А ты е…альник закрой, Канаренко, пока я сам тебя не заткнул. В нашем коллективе дам оскорблять не принято.

– Ой-ой-ой, рыцарь, б…дь, нашёлся, я не могу! В чём дело, Беркович?! Даёт она тебе что ли хорошо?! Она всем хорошо даёт, смотри только триппер не подцепи!

Ну а дальше, естественно, произошло то, на что Вадим так усердно напрашивался всё это время: Беркович набычился, запыхтел как старый «запорожец» и что было сил, от души двинул пьяного дебошира под дых. Если бы не Костик, продолжающий крепко держать Канарейку за воротник дублёнки, тот непременно свалился бы прямо под ноги Сергиенко и Берковича. А так, Вадим просто мотнулся в сторону, пытаясь дать обидчику достойный отпор. У него ничего не получалось.

– Ещё хочешь? – Угрожающе двинулся к бахчинскому налётчику Беркович. – Сейчас получишь…

– Слав, не надо, хватит.. – Испуганно попросил какой-то тощий белобрысый юноша. Слава не внял этой мольбе, только головой своей большой дёрнул:

– Отстань, Пономарёв. Иди домой, если такой нежный.

Пономарёв… Знакомая фамилия… Я осторожно тронула за локоть Виталика, стоявшего со мной в позе легавой, стерегущей дичь.

– Пономарёв – это тот самый? Сева?

– Да. – Коротко подтвердил Виталик. Сейчас он весь был там, возле подъезда, и моё присутствие ему будто бы даже мешало. Я снова устремила взгляд на место разборки. Полумрак, как назло, наполовину скрывал от меня лица участников, а я бы так хотела как следует их всех рассмотреть!

– А где Кирилл? – Опять отвлекла я внимание Виталика на себя. Он пожал плечами:

– Не знаю. По-моему, его тут вообще нету. Я не вижу, по крайней мере.

– Что, так и будем прятаться? – Осведомился, подступая к нам, Миша. – Он там всех сейчас доведёт до ручки.

– Точно. – Тихо согласился Виталик. – Драки, видно, не избежать. А так не хотелось, блин…Здесь, во дворе…Что же делать?

– Подождём ещё немножко. – Предложила я. – Может, всё обойдётся, они его угомонят.

– Ну да, твоими бы устами да мёд пить. – Хмыкнул Раскопин с горечью. – Попробуй угомонить Канарейку в таком состоянии. Чёрт, и где его угораздило так нажраться?

– Говорит, Кролик угостил. – Объяснил Виталик, он по-прежнему не сводил глаз с площадки возле подъезда, даже не мигал и не дышал почти.

– Кролик?..Ну тогда всё ясно.

– А что за Кролик? – Поинтересовалась я у Миши.

– Местный придурок. Травкой балуется, колёсами. Кстати, он Вадьке мог и не только выпить предложить.

– Слушай, а я об этом как-то не подумал. – Ужаснулся Виталик. – Точно…Не мог он за такой короткий срок так опьянеть.

– Так ты думаешь – колёса?

– А что мне ещё думать?

– Да ну на фиг… Вадька наркоту в любом виде презирает. Думаешь, он станет пробовать, если ему предложат?

Виталик тяжело вздохнул:

– Не знаю…Когда речь идёт о Канарейке, уверенным ни в чём нельзя быть.

Мы замолчали и снова принялись наблюдать.

– Ладно, Костик, пусти его. – Весёлый голос в темноте был мне знаком. Кажется, это говорил вчерашний сообщник Сергиенко – Ромка Медзуновский. Здесь, на своей территории, он оказался на удивление снисходительным и великодушным к противнику. Может, из-за того, что был уверен в его безвредности?

– Иди домой, Вадь, проспись, а потом мы поговорим. Лады? Не время сейчас выяснять отношения.

Честное слово, не такие уж и плохие они ребята, прав был Виталик! Другие на их месте и слушать бы Канарейку не стали, а тем более успокаивать и уговаривать как маленького. Впрочем, миролюбивость звёздновцев вполне логично могла объясняться ещё и стремлением сохранить в своём городке видимость покоя. И вежливость эта могла оказаться показной. Всё может быть…Но Вадима сейчас совершенно не волновали причины вражеской тактичности. Его вообще ничего в данный момент не волновало. Костик разжал руки, выпуская Канарейку на волю, и буквально в следующее же мгновение отлетел к лавочке, едва не стукнувшись об неё головой – Вадим не замедлил воспользоваться предоставленной ему свободой. Вот этого ему простить уже не смогли – всякому терпению, в конце концов, наступает предел.

– Во достал, б…я! – Возмущённо рявкнул Слава Беркович и коротким ударом кулака отбросил Вадима туда же, к лавочке. Поднявшийся к тому времени Костик принял эстафету – мстительно футбольнул неугомонного дебошира обратно Берковичу.

– С-су-ки…– Исступлённо выругался Вадим, пытаясь встать. Дело это было сложное – ноги его не слушались, колени подкашивались, отказываясь поднимать тяжёлое тело потерявшего координацию хозяина.

– Кто тут тебе сука? Чё-то я не понял! – Слава, похоже, обозлился всерьёз. Во всяком случае, дожидаться, пока Канарейка соизволит подняться, он не стал – обеими руками сгрёб его за воротник и, поставив перед собой, развернул лицом к Сергиенко:

– Костян, приведи его в чувства как следует! А то он, гляжу, никак не протрезвеет!

– Ребята, не надо! Отпустите его! – Вновь заголосил Сева Пономарёв – он, казалось, вот-вот готов был заплакать, но в компании, похоже, к подобным номерам товарища давно привыкли и не обращали на них никакого внимания.

– Сев, успокойся, а? – Теперь даже Ромка Медзуновский оставил былую свою гуманность и полностью поддерживал Берковича. – Врежь ему, Костик, врежь, чтоб он дорогу сюда надолго позабыл!