Текст книги "Ровесники. Герой асфальта (СИ)"

Автор книги: Елена Курносова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

Покривить душой я не сумела.

– Вообще-то да. Они подрались.

– Ни фига себе! – Ребята изумленно загалдели – представить тихоню Виталика в драке с отцом было нереально. Один Вадим по-прежнему оставался невозмутимым.

– Довел, значит, папа. Наконец-то. Когда-нибудь это всё равно должно было произойти. Ты сама видела или он рассказал?

– Сама.

Хорошо, что было темно, и никто не увидел, как предательски вспыхнули мои щёки. Знали бы они, в каком виде я была, наблюдая за этой дракой.

– Обалдеть! – Юрка аж задохнулся любопытством и ужасом одновременно. – А чего они не поделили-то, Ксюш?

– Не знаю – Я готова была сквозь землю провалиться от его банального вопроса.

– Нет, ну как не знаешь? Что они, без причины сцепились?

– Юр, тебе не всё равно, а? – Вовремя вмешался Вадим. – Хватит идиотской болтовни, давно пора действовать. Пойдём к Павлецким все вместе. Нам Пал Андреич не страшен. А наша Красная Шапочка, если хочет, может у подъезда постоять.

Иногда Канарейка просто умилял меня своей деликатностью, в такие минуты мне от души хотелось его расцеловать. Разумеется, чисто по-братски.

Теперь с меня были сняты все полномочия. Я могла спокойно шагать в окружении ребят и целиком полагаться на их волю. И десяти минут не прошло, как все мы оказались возле дома Виталика. Там на какой-то миг возникло замешательство.

– Шурик, – обратился Вадим к вечно молчавшему Чернову, – найди ещё кого-нибудь из наших ребят, только бегом. Мы пока к Галине Петровне поднимемся.

– Ты что, собираешься её за Виталькой в этот притон отправить? – Ужаснулся Юра. – Не лучше ли тогда сразу и «скорую» вызвать?

– Надо её сперва подготовить. – Вадим взглянул на часы. – Двадцать минут десятого… С ума она пока ещё не сходит. Придется потревожить…Иначе мы к Шумляеву просто не сунемся.

Миша нетерпеливо вмешался:

– Может, ты нам объяснишь, что ты намерен делать? Зачем нам Виталькина мать? Мы что, без неё не справимся?

– Ага. Я посмотрю, как ты войдёшь в этот притон с кем-нибудь из нас. Дай бог, без поножовщины обойдется.

– Ты думаешь…

– Я не хочу никем рисковать. – Безапелляционно и уверено отрезал Канарейка. Голос его звенел сталью полководца на поле сражения. – Пусть Галина Петровна вызывает участкового, за Виталькой мы пойдём только в его сопровождении.

Впервые в жизни из уст Вадима я слышала здравые речи! Куда девалось его постоянное безрассудство и склонность к авантюрам? Нынешний Канарейка отвергал саму мысль о самодеятельности, предпочитая заручиться поддержкой взрослых, а не действовать на авось. Что ж, это было очень умно с его стороны. Значит, моя информация беспокоила Вадима гораздо сильнее, чем он хотел показать при друзьях. Даже несмотря на то, что «Америку я ему не открыла».

Всё пошло по намеченному плану. Саша Чернов помчался собирать ребят на подмогу. Вадим, Миша и Юра отправились к Павлецким и буквально минут через пять в их сопровождении из подъезда выкатилась, неуклюже переваливаясь, белая как мел Галина Петровна. Наспех одетая, она на это раз была без своего обычного парика «а-ля шестидесятые». Свои волосы у Галины Петровны оказались роскошными – длинными и густыми, вот только слишком много проседи серебрилось в их чёрных прядях. Она забрала их кое-как, и они то и дело лезли ей в глаза.

– Ничего страшного. – Держа женщину под руку, торопливо говорил Вадим. – С ним всё в порядке, Галина Петровна, просто выпил лишнего и заснул. С кем не бывает в жизни? Просто забрать его оттуда надо, домой, в постель. Мы вам поможем, не волнуйтесь.

– Как же так?.. Ничего не понимаю… – Галина Петровна всё еще пребывала в состоянии шока. – Выпил?.. Как это выпил, ребятки?.. Мой Виталик? Вы что-то путаете…Он не мог напиться…Его же отец…О, господи…

– Ну всё же бывает, Галина Петровна, я же говорю…Ну что вы так убиваетесь?

– А участкового-то зачем же, Вадик?

– Да мало ли что? Там полон дом пьяных. Кто знает, как они себя поведут? Вдруг драться полезут? Они нас не очень-то любят, знаете ли.

– Ох!.. А они его там не покалечат?!

– Не покалечат, Галина Петровна, не бойтесь. Витальке ничего не угрожает. Сейчас мы участкового возьмём и сходим туда с ребятами. Вы только успокойтесь.

Однако это только на словах всё было проще и быстрее. Во-первых, участкового отыскали не сразу – он обнаружился дома. Довольно молодой, лет тридцати с небольшим, невысокий, начинающий полнеть мужчина встретил нас с очевидной досадой. Он, кажется, только что плотно поужинал и теперь готовился ко сну, а может быть и к более приятному занятию – из-за спины участкового выглядывала худенькая, белобрысая жена в домашнем халатике. На руках у неё пронзительно визжал головастый пузатый малыш. Прерывать семейную идиллию никому из нас, конечно же, не хотелось, однако Галина Петровна, как выяснилось, знала местного милиционера очень хорошо и даже называла по-родственному «Олежкой».

А «Олежка», в свою очередь, ничуть не хуже был знаком с Вадимом – заметив его среди нас, участковый вообще скривился как от зубной боли.

– Канаренко? Опять ты? Слушай, меня уже два года от тебя лихорадит! И тут, конечно, без твоего участия не обошлось?

– Да я ни при чём на этот раз. – Заверил Олега Канарейка, и трудно было упрекнуть его в лукавстве. Впрочем, само появление здесь первого бахчинского экстремала уже говорило о том, что вечер для представителя закона резко переставал быть томным.

Некоторое время, стоя на лестничной площадке, мы терпеливо дожидались, пока Олежка успокоит свою недовольную жену, оденется и приведёт себя в надлежащий вид. Он вышел к нам уже в милицейской форме – строгий и важный, а потом мы семенили за ним гурьбой, по очереди буксируя задыхающуюся Галину Петровну, которая и говорить-то толком не могла. На все деловитые вопросы Олега лаконично и чётко отвечал Канарейка.

– Так это старший Шумляев своё возвращение отмечает, говоришь?

– Ну да.

– А чего не у себя дома? Кто в девятнадцатом доме у него живёт?

– Дружок-наркоман. Ты же знаешь, там всегда пьянки. Соседи, что ли, никогда не жаловались?

– Ты мне не «тыкай», я тебе не приятель. Скажи лучше, как там твой друг оказался?

– А как там ещё можно оказаться? Пригласили.

– И ты там тоже был?

– Я?! Товарищ участковый, меня бы в этой квартире у самого порога прибили. Мы с Шумляевым на ножах.

– Господи, да с кем вы только не на ножах.. Когда уже угомонитесь? Взрослые парни ведь. Чего всё не поделите? Ни сна с вами, ни отдыха.

– А я-то чего?

– Да ладно овцой прикидываться, Канаренко. Мне одной только прошлогодней истории с лихвой хватило. Надо же было додуматься – мотоцикл чужой со стоянки угнать!

– Ну, нашёл чего вспомнить! Чего только в четырнадцать лет на ум не придёт. Тем более, впервые пива выпил – надо думать.

– Как у тебя всё просто, с ума можно сойти. Меня потом этот байкер целую неделю донимал – требовал сказать, кто его «Хонду» раздолбал.

– Чего ж не сказал?

– Тебя, дурака, пожалел. Хотя стоило бы ему тебе ребра пересчитать, чтобы впредь не повадно было хулиганить.

– Спасибо, Олежка…

– Я те дам – «Олежка»! Пошути ещё у меня…

– Больше не буду, гражданин начальник.

– Уймись, шут гороховый! Не забыл, что на учёте у меня стоишь?

– Да я бы забыл. Ты…Вы постоянно напоминаете…

Этот быстрый диалог на бегу удивительным образом поднимал мне настроение. Несмотря на серьёзную тему, и Олег, и Вадим говорили с явной иронией, словно подтрунивали друг над другом, и от этого атмосфера уже сама по себе не казалась такой напряжённой. Молодой участковый чем-то мне импонировал. Всё в нем – и круглые румяные щёки, и курчавые тёмные волосы, и спокойные, добрые глаза составляли хороший портрет истинного борца за справедливость. Почему-то чувствовалось, что на Вадима Олег особенно и не сердится, а возмущается его фамильярностью скорее ради порядка. Похоже, и сам Канарейка хорошо знал характер участкового, от того и не боялся обращаться с ним так панибратски.

Возле девятнадцатого дома нас, оказывается, уже поджидал Саша Чернов. Ему удалось найти ещё трёх человек и теперь все они, вчетвером, нерешительно топтались около песочницы, обсуждая случившееся. Олег сходу сообразил, зачем ребята тусуются именно здесь, кивнул им, подзывая к себе.

– Ну что там? Ничего не слышно?

– Не-а. – Жуя жвачку, мотнул головой колобкообразный Борька Зайцев. – Тихо. Спят, наверное. А чё, будем штурмом брать?

– Штурмом. – Серьёзно подтвердил молодой участковый. – Кто со мной за другом пойдёт? Мне человека два надо.

Возникшее было замешательство быстро нарушил Вадим:

– Да мы все пойдём, Олег…Александрович… Мало ли как вас там встретят?

– А что, стрельба может начаться? – Олег всё-таки не сдержал улыбку, глядя на активного подростка. Тот улыбнулся ему в ответ.

– Серьёзно, Олег Александрович, нас там с хлебом-солью не встретят. Мне даже жалко вас сюда втягивать, вы же семейный человек.

– Я тебя сейчас домой отправлю, спать. Умник нашёлся. – Подавляя в себе невольный смех, Олег шутливо дёрнул Канарейку за ухо.

В подъезд Олег и Вадим вошли первыми, вместе, словно два закадычных дружка. Галина Петровна, которая в конце концов оказалась полностью на моём попечении, рванулась вслед за ними, и я с трудом успела её удержать:

– Не торопитесь, не торопитесь. Пусть они сначала поднимутся.

Страха я уже не испытывала, теперь было просто интересно, чем же закончится вся эта котовасия. Оставаясь на заднем плане, я могла как следует за всеми понаблюдать. Дверь пресловутой квартиры оказалась открытой. Ни грабителей, ни представителей закона тут очевидно не ждали. Тем лучше для всех. Олег дёрнул ручку и решительно шагнул через порог, распихивая с дороги толпу ребят. Галина Петровна метнулась вслед за ним, и я вынуждена была остаться в самом хвосте процессии. Сейчас, по идее, должны были раздастся пьяные вопли и шум потасовки, ведь наши пацаны, по сути, влезли в самое вражеское пекло. Я так и не рискнула продвинуться дальше знакомой уже мне захламленной прихожей, поэтому так и застыла, прижавшись к облезлой двери туалета. Олег и Галина Петровна, не мешкая, отправились на кухню.

– Ох!.. – Тотчас же раздался оттуда тяжелый стон женщины. – Сыночек мой!

– Спокойно, Галина Петровна. – Голос участкового звучал бодро и по-деловому. – Расслабился парень, всё бывает. Давайте разбудить его попробуем.

Значит, с тех пор как я ушла, ничего не изменилось. И то хорошо. В квартире вообще стояла поразительная тишина, словно и не было в ней никого, кроме нас. Осмелев, я шагнула вперед по узкому коридору, свернула на кухню. Бардак царил там всё тот же. Возле мусорки, раскинувшись, громко храпел Санёк. И Виталик спал всё так же, уткнувшись лицом в стол, заставленный бутылками и остатками закуски. Невыносимое зрелище, безумно хотелось закрыть глаза и убежать прочь – так, как я уже и поступила накануне. Однако теперь меня окружали друзья – настоящие, хорошие мальчишки, рядом с которыми я никого и ничего не боялась.

Пока Галина Петровна и Миша Раскопин безуспешно пытались растормошить Виталика, Олег отправился исследовать комнаты. И в одной, и в другой он, видимо, не обнаружил ничего хорошего, потому что вернулся мрачнее тучи, сохраняя выражение крайней брезгливости на лоснящемся, гладко выбритом лице.

– Чего там? – Приблизился к участковому Вадим.

– Даже не знаю, каким словом назвать. Ум за разум заходит. Но по сути, люди они все взрослые, запретить им так отдыхать я права не имею.

– Разумеется, никто и не спорит. А Шумляевы где? Там?

Олег поморщился:

– Да там, где ж ещё. Ума ещё хватило ордер у меня потребовать. Насмотрятся американских боевиков и туда же – права качать.

– Сейчас я им права зачитаю. – Вадим двинулся в первую попавшуюся комнату, и я инстинктивно рванулась за ним, на полпути поймав за рукав дубленки:

– Стой! Не ходи к ним!

В моём вопле слышался такой панический страх, что Канарейка сперва даже растерялся. И тем не менее, руку попытался освободить:

– Да ты чего, Ксюшка? Никто меня тут не убьёт.

– Всё равно. – Меня почему-то снова заколотило. – О чём тебе с ними говорить?

– Это моё дело. Отпусти. – И уже более резко вырвал руку из моих пальцев.

Собственный страх и мне самой казался необоснованно глупым, но ведь это же я, а не кто-то другой, была свидетелем разговора двух Шумляевых, и понять моё поведение, думаю, может каждый.

– У-ау! Здорово, Шумляев! Как ты живописно в этом свинарнике смотришься! Прям как будто здесь родился! – Жизнерадостный голос Вадима звучал в данной ситуации довольно неуместно, и я покрылась липким потом, представив, как разъярится сейчас пьяный Толян при виде своего заклятого врага. Нет, война со звёздновцами была невинной забавой по сравнению со страстями, кипящими внутри нашего посёлка.

– Ви-итя-а!!! – Раздался истошный рёв за дверью комнаты. – Вить, просни-ись!!! Это он!!! Или у меня глюки?! Ви-ить?!!

– Не вовремя Витя вырубился, правда? – Канарейка откровенно издевался над Толяном. – А это что за мочалка с тобой тут валяется? Ты её в бреду, наверное, за Варьку принимаешь? Знаешь что, Толик, советую тебе и дальше жить такими фантазиями. Иначе у тебя будут большие проблемы.

– Ты…С-сука!!!... Я тя достану!...Ви-и-ить, встава-а-ай!!!

– А без Вити слабо?.. Толик, я тебе серьёзно говорю и надеюсь, что ты своими обкуренными мозгами это усвоишь. Держись от нас подальше. Особенно это Варьки касается. На пять метров к ней приблизишься – шею тебе верну собственноручно, и твой братец-рецидивист тебя не спасёт. Понял?.. Понял, спрашиваю, мудак?!

– Ви-ить!!!

Мне бы очень хотелось не только слышать эту несуразную перепалку, но и видеть её собственными глазами – наверняка, физиономия у Шумляева была сейчас прикольная. Вот только входить в комнату, где штабелями валяются друг на друге голые дегенераты, я не решилась. Всё-таки для подобного рода зрелищ мой разум считался ещё относительно целомудренным, и стоило бы не развращать его раньше срока.

Слава богу, ребята в это время, так и не разбудив Виталика, решили действовать сами, и под чутким руководством участкового поволокли его с кухни в прихожую. Там им кое-как удалось нахлобучить на моего бедного кавалера куртку, запихать безвольные ноги в ботинки. В продолжение всего этого процесса Виталик слабо трепыхался и что-то бессвязно мычал себе под нос. Никто особенно не вникал в его пьяный бред. Часть ребят обихаживали Галину Петровну, которая тоже едва держалась на ногах и вот-вот была готова упасть в обморок. Так и вышли мы все из квартиры двумя партиями. Я опять оказалась в хвосте этой труппы, и только на первом этаже меня догнал Вадим – он вышел самым последним.

– Ну, как он?

– Виталик? Да так же. Никак. Не очнулся. А ты что там так долго делал?

– Как это что? Любовался грехопадением противника. Надо понимать!

– Это было опасно. В таком состоянии он тебя и правда мог убить.

Вадим беспечно улыбнулся:

– Да брось ты. В таком состоянии он кулак выше пояса не поднимет. Если бы у меня не было преимущества, разве я бы туда пошёл?

– Пошёл бы. – Не задумываясь, выразила я своё мнение. – Потому что у тебя в голове одного очень важного винтика не хватает. И его отсутствие рано или поздно тебя погубит.

– Не понимаю – Канарейка обиженно нахмурился. – Что ещё за винтик ты имеешь в виду?

– Очень важный винтик. Инстинкт самосохранения называется.

На этот раз Канарейка благоразумно промолчал, и некоторое время мы шли молча, рука об руку. Впереди нас ребята вели под руку Галину Петровну и волокли бесчувственного Виталика. Я подумала о том, как стыдно было бы бедной женщине, случись всё это средь бела дня, когда вокруг полно людей – даже сейчас, когда улицы пустовали из-за рано спустившихся сумерек, ей, наверное, хотелось умереть от горя. О чём-то похожем, наверное, подумал сейчас и Канарейка.

– Зря мы тётю Галю сюда притащили. – Сказал он после непродолжительной тишины. – Без неё бы зашли за Олежкой и о помощи попросили. А можно было и вообще без участкового обойтись. Там всё равно все невменяемые. Ничего бы они нам не сделали.

– А если бы сделали? – Уныло возразила я. Настроение пропало напрочь. – Ты как главнокомандующий обязан заботиться о своих бойцах.

– А я что, по-твоему, делаю? – Вскинулся он с прежней обидой. – У меня в голове есть другой очень важный винтик. Ответственность за друзей называется. И он ещё ни разу не барахлил, можешь мне поверить.

– Серьёзно? А на Виталика эта ответственность распространяется или уже нет?

– Мы, кажется, на эту тему недавно с тобой говорили. Если бы мне было плевать на Витальку, я бы в этот свинарник не сунулся ни за какие коврижки.

Никакого лицемерия ни в лице, ни в голосе Канарейки я не уловила. Похоже, он говорил искренне. Да и какие у меня были основания ему не верить? Всё-таки с Виталиком их связывали долгие годы дружбы, и то, что из-за меня Виталик перестал общаться с Вадимом, нисколько не изменило отношения друга к нему. Мне снова до боли в сердце захотелось амнистировать Виталика, и на этот раз я не сдержалась:

– Виталик немного изменился после вашей ссоры. Но хуже он не стал, поверь мне.

– Я это знаю. – Спокойно откликнулся Вадим. – Если ты думаешь, что я держу на него зло, ты меня плохо знаешь.

– Да ты-то сам себя хорошо знаешь?

– Надеюсь, что да. – Он умолк, о чём-то размышляя, а я, шагая рядом, снова исподтишка любовалась его лицом. Даже в темноте оно смотрелось божественно… Вокруг этого лица, как всегда, меркли все краски. Всё, что жило, двигалось, дышало теряло свои очертания и становилось размазанным нечётким пятном. Мне казалось, что по улице идём мы одни – нет ни участкового Олежки, ни Галины Петровны, ни Виталика, болтающегося в руках ребят. Да и весь мир в целом был просто нереальной декорацией на сцене, где блистал Вадим Канаренко. Сейчас мне хотелось бесконечно идти по зимней заснеженной дороге. Просто идти и смотреть на этого удивительного, непонятного парня. Самого незаурядного из всех, кого я когда-либо знала.

– Ты куда сейчас? Домой? – Неожиданно обратился ко мне Вадим, и я растерянно пожала плечами:

– Я?.. Не знаю.

– Поздно уже вообще-то.

– Всё равно сейчас не засну после всего этого.

– Что, тяжёлый был денёк? – Канарейка сочувственно улыбнулся. По-настоящему сочувственно, и я в ответ не могла не улыбнуться.

– Да, пожалуй. И предыдущая ночка тоже. Кстати, это ты постарался, да?

– А разве не сработало?

– Сработало. – Я чуть было не ляпнула «чересчур», но вовремя спохватилась. Не хватало ещё чтобы он что-нибудь заподозрил со своим аналитическим умом.

– Ну вот. – Констатировал Вадим. – А я ведь даже элементарной благодарности за это от вас не потребовал.

– Спасибо. – Буркнула я зачем-то, хотя на самом деле надо было сказать что-нибудь другое – более глубокое и полноценное, что-нибудь, выражающее мои эмоции в полном объёме. Вот только время сейчас было не подходящее.

Мы проводили процессию до самого подъезда Павлецких, но подниматься не стали. Не было никакой необходимости толпиться в тесной квартирке Виталика, ребята прекрасно могли там справиться и без нас. Когда они ушли, сразу стало тихо, и я вдруг поняла, насколько уже поздно. Мама, наверное, волнуется – сегодня никто не предупредит её о моём местонахождении. Значит, опять нотации и упрёки. Как я устала от всего этого… И как же мне не хотелось домой.

– Пошли, я тебя провожу.

Оторвав зачарованный взгляд от берёзы, едва виднеющейся в темноте, я посмотрела на Вадима с недоумением. Истолковав выражение моих глаз по-своему, он усмехнулся:

– Ты что, всё ещё меня боишься?

– Нет. – Я прислушалась к себе и с удивлением осознала, что действительно нисколько не боюсь оставаться с ним наедине. – Просто…Не хочется домой идти…После всего этого…

– Всё ясно. Ну что ж, желание дамы – закон для кавалера. До полуночи есть ещё часа полтора. Давай гулять.

Глава 35

Окутанный ночью зимний посёлок выглядел потрясающе сказочно и умиротворенно. И никогда я не думала, что бродить в этой красоте с не менее шикарным парнем можно просто так – не волнуясь и не помышляя о чём-то интимном. Страха на самом деле больше не было, и я не знала, как объяснить себе эту незаметную перемену в своём сознании. Может быть, связь с Виталиком сразу же поставила грань между мной и Вадимом? Это было самое логичное, что я могла предположить. Как бы там ни было, теперь всё было по-другому. При первой же возможности я попыталась выразить Вадиму свою признательность.

– Ты…Прости меня, пожалуйста, за всё. Я была такой дурой…

– Простить? – Не понял он. – За что простить?

– За то, что наговорила тебе тогда в раздевалке. Я была неправа.

Сообразив, о чем идёт речь, Вадим от души рассмеялся:

– Нет, ты молодец! Здоровско меня отчихвостила! Как обухом по башке, честное слово! Так мне и надо было.

– Не стоило мне так горячиться. Но я правда за Виталика очень испугалась.

– Виталька счастливый человек… Я ему завидую…

– Завидуешь?! Ты?! – Изумилась я. – Вот уж ни за что не поверю, извини! В чём ты можешь ему завидовать?!

– Разумеется, поверить трудно. – С неожиданной горечью проговорил Канарейка, и в свете фонарей я заметила, что даже глаза у него заволокло грустью. – Уж мне-то, кажется, чего в жизни не хватает, да? Семья хорошая, дружная… Учусь, слава богу, нормально. Девчонок море… Но ведь это имидж. Не я его создал, поверь мне.

– А кто? – Затаив дыхание, я с трепетом ожидала новых откровений. Вадим пожал плечами:

– Не знаю. Общество, наверное. Люди… Мне просто навесили ярлык сердцееда. И теперь каждый ждёт от меня чего-то из ряда вон выходящего. Побед каких-то новых…И мне хочется соответствовать этому образу, потому что иначе…

Он на миг умолк, колеблясь, и я тут же поторопила:

– Иначе – что?

– Иначе я попросту лишусь авторитета. Стану как все.

– А ты не хочешь быть как все? Разве это плохо – быть обыкновенным человеком?

– Возможно, и нет. Может быть потом, когда-нибудь я захочу стать обыкновенным. Когда вырасту, заматерею…Когда уже не будет в моей жизни этих тусовок, не будет ребят…А пока всё это есть, необходимо держать марку.

– Зачем?

– За тем, что я уже к этому привык. Это как наркотик – раз попробуешь и уже не можешь остановиться.

– Вот как… А говорил, что наркозависимость тебе не грозит. Стало быть, у тебя тоже есть свои слабости.

Говоря откровенно, я боялась, что Вадим обидится на мои слова, но он, как ни странно, лишь улыбнулся.

– Да, пожалуй ты права. Раньше я как-то об этом не думал. Определённо, что-то нашло сегодня… Вечер, наверное, хороший…Располагает к откровенности. И потом… Я уже говорил, что Виталька, несмотря ни на что, счастливый человек.

– Почему? В чём его счастье?

– Вот как раз именно в том, что он нормальный. Обыкновенный человек. В том, что он может любить чисто по-человечески, и в том, что ты это ценишь, в отличие от других девчонок. Ему повезло, что ты у него есть.

– Можно подумать, что у тебя никого нет. – Резонно заметила я, чувствуя небывалую серьёзность в словах Вадима и бесконечно наслаждаясь его искренностью. – Тебе ли жаловаться на недостаток внимания?

– А я и не жалуюсь. – Весело ответил Канарейка. – Только…Взять хотя бы тебя, Ксюш… Ты ведь всерьёз меня не воспринимаешь, верно?

Сквозь показную браваду я ясно распознала требовательность – Вадим смотрел мне в глаза, ожидая честного ответа. Я мысленно вспомнила всю гамму чувств, что вызывал он во мне, начиная с первого дня знакомства, и покрылась краской смущения:

– Ну…Вообще-то…

– Да говори, говори, не стесняйся. От такого как я у порядочных девушек всегда одни неприятности. Никакой надежности в завтрашнем дне, никаких гарантий – только удовольствия на уме, только сиюминутные прихоти. Ни одна уважающая себя девушка, в том числе и ты, не отнесётся ко мне с доверием.

Робость постепенно отпускала меня, и вот уже победу над ней одержал мой природный импульсивный темперамент:

– А разве тебя самого это не устраивает, Вадим? Разве тебе так уж необходимо это доверие? Зачем тебе нужна любовь порядочных девушек, если ты отрицаешь само существование этого чувства? Ведь стоило бы тебе только захотеть, стоило бы изменить своё отношение к девушкам…

– Я умер бы со скуки, став идеалом. – Оборвал меня Канарейка полушутя-полусерьёзно.

– Но тогда же к тебе станут по-другому относиться. – Всё-таки решила я закончить свою мысль.

– Ты так считаешь? – Вадим лукаво прищурился. – Значит, если я изменю свой образ, меня будут любить ещё больше, чем любят сейчас?

«Разве это возможно?» – смеялись беззвучно его ясные глаза, и мне отчего-то тоже хотелось засмеяться. Я уже начала привыкать к тщеславию Канарейки, теперь оно не возмущало меня, как это было прежде, да и сам Вадим, такой неправильный и непредсказуемый, казался сейчас очень понятным и близким. Я, наверное, уже не смогла бы на него рассердиться, что бы ни произошло.

– Самое интересное знаешь в чём? – Продолжал Вадим. – Я ведь ничего особенного-то и не делаю. Никаких усилий не прилагаю для того, чтобы завоевать себе авторитет.

– Вот как?...А мне показалось..

– Иллюзия, Ксюш. Самообман. Не слишком ли много философии для такого прекрасного вечера?

Внутри у меня всё похолодело, и невинная прелесть зимнего пейзажа внезапно рассеялась, подобно утреннему туману. Нет, ради бога!.. Я не в силах начинать всё сначала! А ведь всё так хорошо шло… Должно быть, я слишком долго молчала, Канарейка уловил мне напряжение и мягко улыбнулся:

– Ну вот…Опять ты меня испугалась… Что ж такое-то, а? Я-то уже было понадеялся, что после того, что между тобой и Виталькой произошло, ты эти страхи…

– Откуда ты знаешь?! – Закричала я, пожалуй, слишком громко и напугано, не соображая, что этим выдаю себя со всеми потрохами. В ночном переулке голос мой прогремел ударом набата и, казалось, даже снег с деревьев посыпался на наши открытые, несмотря на мороз, головы. Я не понимала своих эмоций в этот миг – слишком сильно потрясли меня рассуждения Вадима. Неужели он следил за нами всё это время?! Бред, не может этого быть!!! Он же человек, в конце концов, а не дьявол во плоти! Или он всё-таки оракул, всевидящий и вездесущий?!

– Ладно, чего ты всполошилась-то? – Вадим наблюдал за моей душевной паникой с невозмутимым спокойствием. – Никому, кроме меня это и в голову не пришло, так что не бойся за свою репутацию.

– А…А ты? – Дар речи возвращался ко мне с трудом. – Ты как догадался?

– Интуиция подсказала. Она у меня, говорят, уникальная. К тому же видел, какие вы из школы выходили после того как ночь в мастерской провели.

– И…и ка-какие же? – Ну вот, уже и заикаться начала с перепугу.

– Заторможенные. Будто контузило вас обоих в том кабинете. Особенно по Витальке это было очень заметно. – Он помолчал немного, снова улыбнулся с видимым участием. – Ладно…Расслабься ты…Всё нормально. Рано или поздно между вами это всё равно бы произошло. А такие люди как Виталька обычно ещё сильнее привязываются после секса.

– Он и так, по-моему, слишком сильно ко мне привязан. – Голос мой, пожалуй, чересчур явно выражал сожаление. Канарейка его почувствовал:

– А ты этому не рада?

– Нет, почему… Меня это просто иногда пугает…Слишком сильное у него чувство, и я…

– И ты не готова ответить ему тем же? – Закончил Вадим, чем опять поверг меня в глубочайшее изумление. Вообще, сказать я хотела вовсе не это, однако мысли, признаюсь, текли именно в таком направлении. Я посмотрела на Вадима с откровенным восхищением:

– Послушай, откуда ты так хорошо всё знаешь? Мне кажется, что ты ещё много интересного можешь рассказать обо мне, чего я сама о себе не знаю. Но почему-то не хочешь…Или ждёшь подходящего случая.

Откровение за откровение – Вадиму польстило то, что я ему сказала.

– И чего же ты хочешь от меня услышать?

– Правду.

– Ту, которую ты сама о себе не знаешь?

– Да. Которую ты со стороны видишь лучше, чем я.

Наш диалог выглядел абсурдно. И, тем не менее, я никогда ещё не была такой серьёзной. Что-то подсказывало мне – именно сегодня и сейчас мы с Вадимом можем быть предельно откровенными. И только в этот поздний вечер между нами всё решится окончательно. Тишина нависла над посёлком. Окутанный снежным покрывалом, он теперь выглядел на удивление чистым и опрятным. Куда-то исчез вечный мусор, скрылась под сугробами режущая глаза грязь. И уже не казался мне отвратительным этот тесный мирок под заковыристым названием «Бахчиванджи», и куда приветливей стали серые пятиэтажки, никакие и не безликие вовсе, а очень даже разные. Каждый дом вызывал теперь в моей памяти определённые ассоциации, каждый двор о чём-нибудь да напоминал. Никогда раньше мне не было так интересно жить, никогда я ещё не впитывала в себя каждый свой прожитый миг, бесконечно наслаждаясь всем вокруг и всему вокруг внимая. Я словно заново перерождалась, поменяв место жительства. Сколько же времени прошло с тех пор? Чуть больше месяца…И вот уже нет моего невинного детства. И вот уже серьёзные проблемы забивают мою голову, не слишком ещё готовую для подобных мысленных перегрузок. Я задаю себе кучу вопросов, копаюсь в своих чувствах, мучаюсь сомнениями… Такой ли я была раньше, когда жила в Твери? Кажется, ни тогда, ни теперь я себя толком не знала. И разобраться в своём поведении не могла…

– Ты знаешь, что я тебе скажу, Ксюш. – Голос Вадима, прозвучавший во тьме, показался мне непривычно грустным. – Вы с Виталькой разные люди, это невооружённым глазом видно. Поэтому я тебя и проверял. Не верил, что ты с ним серьёзно.

– Я не давала тебе повода так думать. – Обиженно заметила я. – Виталик самый лучший парень на свете. Он даже лучше тебя. Не обижайся.

– Я знаю. Иначе я бы с ним не дружил.

– Я ему рассказала, как ты переживаешь.

– А он что? – Вадим старался не выдать свою заинтересованность, однако я и без того понимала, что для него значит дружба с Виталиком.

– Он тоже очень переживает, Вадь. И зря ребята его в предательстве обвиняют. Душой он всегда с вами. Просто…

– Просто – что? – Теперь Канарейка уже не смог скрыть жгучего любопытства.

– Шумляев хотел с его помощью тебе отомстить. Предлагал ему вызвать тебя вечером к забору…

Дальше можно было не объяснять, Вадим всё понял, мрачно меня прервал:

– Дурак Шумляев… Виталька никогда на такое не пойдёт, что бы между нами не произошло. Я его знаю. И верю ему больше, чем себе самому.

– Он и не пошёл. – Подтвердила я воодушевлённо. – И остался он с Шумляевым только для того, чтобы помешать ему с тобой расправиться. Для страховки.

– Это значит, вроде шпиона что ли во вражеском тылу? – Вадим усмехнулся. – Мог бы, по крайней мере, нас в известность поставить.

– Вадь, неужели ты не понимаешь, что он обижен? Или ты думаешь, что гордость есть только у тебя одного? Если бы ты хоть раз пересилил себя, вы бы сразу же помирились. Достаточно одного твоего жеста навстречу, чтобы он тебя простил.