Текст книги "Симфония чувств (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 52 страниц)

– Тогда я буду больше нравиться мальчикам? – лицо Адельки просветлело, и она с надеждой встретила взгляд его карих глаз.

– А какому именно мальчику хочет понравиться наша принцесса? – мужчина взял девочку на руки, располагаясь на нижней ступеньке и усадив ребенка себе на колени.

Девчушка покраснела, но решила всё же продолжить секретничать с отцом, доверяя его теплому взгляду:

– Помнишь мамину знакомую, что приходит с таким дядей, как из кино, – добавила она со всей серьезностью, какая только может быть у маленького ребенка, вновь густо залившись краской, – с ней мальчик, который ходит со мной в группу. Он очень хороший мальчик, этот Паоло... он смешит меня.

– И ты уже не хочешь выйти замуж за принца и жить в красивом замке? – с любопытством поинтересовался мужчина.

– Не, можно и не за принца, – замотал головой ребенок, мечтательно сложив на груди свои маленькие ладошки, – только бы мы любили друг друга так сильно, как и вы с мамой. Ведь, правда, так и будет, папочка?

– Это слова очень мудрого человека. Именно так всё и будет. Ну, посуди сама, разве можно не любить такую замечательную малышку, как ты? – Джон поцеловал в лоб радостно хохочущего ребенка, – Я рад, что у нас такая мудрая девочка.

На сердце заметно потеплело, и мужчина усмехнулся про себя – смотришь ты, какой молодец, как отлично у него получается ладить с девочками, как с большими, так и с маленькими. На самом деле этому было объяснение: он действительно не плохо разбирался в женской психологии, большую часть своей жизни проведя в женском обществе матери и своей единоутробной сестры-близнеца, он лет до трех даже не против был наряжаться в платья вместе с сестричкой. Те времена он неизменно будет вспоминать с трепетом и теплотой, когда весь его мир был сосредоточен в руках матери и улыбке сестры – и не было тогда никого на свете счастливее его, и так мало нужно было ему для счастья.

Наконец Маргариту разбудили ароматы индийской кухни, доносившиеся из кухни на первом этаже. Вот, только стоило ей сменить горизонтальное положение тела на вертикальное, как снова накатила тошнота. С трудом умывшись, она насилу заставила себя выпить стакан минеральной воды с лимонным соком. Прежде чем присоединиться к собравшимся завтракать в столовой, Маргарита попросила супруга помочь и сопровождать её в кратковременной прогулке с детьми на заднем дворе, чтобы немного привести в порядок мысли и проветрить свою голову от тягостного осадка одолевавших девушку зловещих сновидений. Блуждающим взглядом своих припухших глаз вызывая тревогу своим пугающе нервным состоянием: одновременно столь взвинченным и столь подавленным, что не было характерно для обычно такой жизнерадостной и активной Маргариты.

– Это случается снова и снова, – когда она подняла голову, чтобы посмотреть на смуглое лицо мужа, то стали видны раскрасневшиеся сосуды воспаленных глазных белков, – Опять эти сны... Они сводят меня с ума. Мы так и не смогли отвести пророчество... – и мужчина понимал: кто кроме него, устоявшего перед собственными ночными кошмарами, лучше других мог понять её, поддержать и унять душившие любимую женщину страхи, – Эта сила, я чувствую её... Она в моем ребенке. Вместе с ней начинаю меняться и я. Во мне растет что-то нехорошее и опасное, и это пугает меня. Господи, меня пугает собственный сын. Хотела бы я не знать этой силы, чтобы она не довлела над мои мальчиком и не затуманила его разум.

– Марго, пока что ты пугаешь меня больше, – мужчина пригладил её волосы, пальцами убрав слезинки с её ресниц, – Твое состояние...

– Мне страшно, Жан. Я боюсь за наше будущее, – девушка буквально впилась пальцами в его руку, оставляя болезненные синяки на коже, только Джон, казалось, не реагировал на причиняемый ему дискомфорт, – Быть может, нам следует рассказать всё этим журналистам? Пусть ученые обследуют нас. Возможно, нам смогут помочь, если лучше изучат, найдут какое-нибудь лекарство?...

Мужчина покачал головой, понизив голос:

– Они нам не помогут, потому что наша сила – часть нашей природы. Нас не вылечат, и знаешь почему – потому, что мы не больны. Наш дар – это благословение, а не проклятие.

Сейчас он чувствовал себя таким виноватым перед ней: той, без которой он не смыслил своего существования, и по чьим щекам текли сейчас слезы, причиной которых был он сам. Знал ли его отец, когда возражал против их отношений, какие могут быть последствия? Не потому ли пытался вразумить дитя, что предвидел такой поворот и радел не только о благополучии сына, но и о судьбе всего мира?

Как же ему не хватало отцовской мудрости. Князя не было рядом и некому было посоветовать, как быть им теперь. Мать слишком любит его, Маргариту и внучек, чтобы непредвзято и объективно оценить сложившееся положение.

– Ты говоришь сейчас прямо как Марк, – девушка попыталась слабо улыбнуться, – Господи, Жан, я видела такое, чего не должна была видеть, и это знание убивает меня.

– В самом деле? – Джон обхватил пальцами её подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в его темные глаза, – Родная, не стоит горячиться. Прости мою резкость, я не имел права так с тобой разговаривать. Это моя вина в том, что я не сумел укротить свое желание в момент одержимости силой Аватара. Единственным оправданием мне может послужить лишь то, что одержимость эта лишь усиливала мои собственные чувства. Поверь, я знаю, как тяжело тебе сейчас, я чувствую твою боль, твои страхи и твои сомнения... Прошу тебя, доверься мне и позволь защитить вас – самое дорогое, что есть в моей жизни. Людям не понять наших сил... мы можем рассчитывать только на себя. Пока же вся шумиха не уляжется, нам лучше уехать подальше, в место побезопаснее – и лучше Небесного Града я вариантов не нахожу. Путь предстоит не близкий, ты знаешь. Тебе предстоит собрать все свои силы. Знаю, что это будет нелегко, но постарайся, очень прошу. Мне, правда, придется покинуть вас на время, но я вернусь, к вам, как только завершу здесь дела – я обещал Ондзи, и мне придется задержаться и помочь ему отыскать Лауру.

Маргарита ещё пару раз шмыгнула носом, стряхивая с ресниц последние слезинки, и предложила вернуться в дом и наконец-таки позавтракать.

За завтраком Джон долго что-то обсуждал с братом и сыном, но Маргарита слушала в пол-уха, полностью погруженная в свои думы. А так бы она могла услышать, как он наставляет сына внимать в его отсутствие матери и Самаэлю, и позаботиться о близких в качестве князя Небесного Града. Мальчик был так впечатлен оказанной ему честью и доверием отца, так полагавшегося на него. Глаза юного Алишера горели гордостью и решимостью оправдать возложенную на него ответственность. И снова мужчина поразился, насколько быстро вырос и возмужал его сын, к почти тринадцати годам став привлекательным молодым человеком, спокойным, добрым, отзывчивым и благородным, унаследовавшим наилучшие черты обоих своих родителей. Кроме того – это же был для парнишки удачный шанс произвести впечатление на так полюбившуюся ему Розалинду, заслужить её восхищенный взгляд, уважение к самому себе и вырасти в собственных глазах. Мальчик твердо пообещал следовать всем наставлениям отца.

Это настолько шло в разрез с тем, каким Джон видел своего младшего сына и вселяло надежду, что им дано изменить и направить своего отпрыска, и в их руках своей любовью и своим примером привить ему лучшие качества и вырастить настоящего мужчину и благородного принца, достойного брата юного княжича.

Высказал готовность поддержать племянника и Рафаэль – от великого деда мальчик унаследовал ту же кровь, что течет и в нем. Наученный горьким опытом, младший принц дал себе слово искупить свою вину перед близкими и никогда более не сметь позволять себе усомниться в собственной семье.

Предоставив более умудренным принимать решение относительно наилучшего планирования предстоящего путешествия, Марк вместе с удобно устроившейся у него на коленях Аделькой с аппетитом поглощали завтрак, весело мурлыча себе под нос незатейливые песенки на родном языке парня – украинском, которым он научил малышку. Надолго потом ещё в голове засядет их «Червона рута», поднимая Маргарите настроение.

Со светлой завистью наблюдала девушка и за братом и своей златовласой подругой, помогавшей ему принимать пищу при помощи менее пострадавшей левой руки, превращая сам процесс завтрака в нечто сродни увлекательной игре.

Чего нельзя было сказать о самой Маргарите, которая даже смотреть не могла на блюда с пищей, даже с учетом того, что употребленный накануне ужин ещё раньше попросился наружу, а пустой желудок жалобно урчал. А ещё, кажется, вернулась скверная привычка из детства – девушка заметила, что снова нервно грызет ногти.

Видимо, это и стало последней каплей, переполнившей чашу родительского терпения. Мать и отец не в силах были дольше наблюдать подобное состояние дочери и решительно настояли на визите к врачу в самое ближайшее время.

Ох, могла ли Маргарита объяснить им причину своих страхов, напугав тем самым ещё больше? Она просто без сопротивления подчинилась их рекомендациям.

Джон был не в восторге от такой идеи, но видя, насколько серьезно состояние Маргариты, предпочел выбрать меньшее из двух зол и не стал возражать против посещения клиники. У него ещё оставались незавершенные вопросы по делам бизнеса, но и терять слишком много времени он не собирался – совсем скоро им предстоит отбиваться от атак вездесущих папарацци, и неизвестно ещё, чем это может обернуться.

Отца Маргариты поддержали единогласно. Когда он уже достал мобильный телефон чтобы набрать номер своего начальника и научного руководителя, с которым со студенческих лет поддерживал приятельские отношения, по спине Джона предвидением большой беды прошел противный холодок.

На другом конце города высокий подтянутый седовласый мужчина внимательно, не перебивая, выслушал Шарля, позволяя тому высказаться и вкратце описать ситуацию. Артур проявил неподдельную заинтересованность, и тут бы отцу Маргариты стоило задуматься о причинах столь повышенного интереса и такого беспокойства о здоровье его дочери, но мужчина слишком поглощен был своими собственными переживаниями, и так был взволнован, что не заподозрил чего-то большего в чисто дружеском участии коллеги и наставника.

Артур легко и поспешно согласился помочь, избавив тем самым себя от лишних поисков подходящего повода заманить к себе подозрительный экземпляр, а теперь девчонка сама идет в его руки – наилучшего исхода невозможно было и вообразить. Разговор Артур завершил в самом прекрасном расположении духа – после стольких лет судьба решила вознаградить его за все старания, а ослабленная девчонка от него никуда не денется, уж он об этом сможет позаботиться – и о ней, и об этом лживом предателе, её папаше, который ещё смел называть себя другом, за его спиной предавая общее дело. Благородный идиот! Дайте только срок, и он уничтожит его, раздавит, как мерзкого вредителя. Осталось только сделать ещё пару звонков и задействовать некоторые свои связи, чтобы отвлечь мужа девчонки. Такой не производит впечатление дурака, с ним нужно быть осторожным.

Разумеется, всего этого мужчина не произнес вслух, а потому, договариваясь о консультации для любимой дочери, Шарль-Анри не догадывался ни об истинных его намерениях, ни о том, что придется столкнуться с последствиями того, что берет свое начало в его собственном прошлом, о котором он предпочел бы забыть, как о кошмарном сне.

Отправляясь на встречу, Шарль полагал, что поступает, как лучше, не предполагая, какой прием его может ожидать.

Равно, как и Джон не мог знать, отправляясь на деловые переговоры, какие испытания выпадут тем, кого он сейчас оставляет, и что, возможно, он видит любимую женщину в последний раз. Сердце пыталось достучаться смутным предчувствием грозы, но разум был занят таким количеством мыслей, что не слышал этих робких попыток подсказать.

И прощаясь, мужчина тепло поцеловал Маргариту, мягко опустив ладони ей на живот:

– Малыш, ты знаешь, как тебе повезло с мамой? – наклонившись, обратился он к ребенку.

Без ощущения опасности покидал свой дом, оставляя своих женщин, и Шарль – лишь при личной встрече с начальником осознавший весь масштаб трагедии, которой обернулась эта встреча, столь важная и желанная для него:

– Артур, не занят? Можешь уделить мне время? – уже протянутая было рука мужчины, так и зависла в нерешительности.

Собеседник, стоявший у окна, развернулся лицом к Шарлю, и мужчина почувствовал, как от тяжелого взгляда его темно-серых глаз веет таким холодом, что по позвоночнику пробежали ледяные мурашки, а занемевшие конечности на время пригвоздили его к тому месту, на котором он стоял, всеми силами стараясь не выдавать своей нервозности под испытывающим взглядом бывшего наставника и приятеля со студенческой скамьи.

И в этот момент между ними точно возникла огромная непреодолимая стена из недоверия и недосказанности. Будто бы и не было долгих лет дружеских отношений. В одно мгновение все разбилось на обоюдоострые осколки подобно хрупкому стеклу, натолкнувшись на холод враждебного взгляда льдисто-серых глаз.

– Для старого друга у меня всегда найдется минутка, Шарль, – не впервые за время многолетней дружбы доктору Артуру Клейтону, профессору генетики и ведущему специалисту научно-исследовательского центра приходилось лгать своему другу и коллеге, но сегодня был особенный случай, и он не мог скрыть напряжения в голосе, – Я ждал тебя, проходи, располагайся и рассказывай. Как здоровье супруги? Как себя чувствует дочь? Без изменений? Ты настаиваешь на том, чтобы провести полное обследование?

Артур был старше Шарля, выше него ростом, в его волосах было гораздо больше седины, а он чувствовал себя школьником, вынужденным сочинять оправдание своему прогулу для строгого и требовательного наставника. Однако, мужчина тут же взял себя в руки – ведь это его, его все эти годы обманывали и водили за нос, как какого-то глупого мальчишку. Его, ученого с мировым именем, влиянием и репутацией! Он заслуживает куда большего, но его несправедливо лишили всего этого. И кто лишил – тот, кому он больше всего доверял. Более девятнадцати лет Шарль молчал о том, что его эксперимент удался. Артур потерял девятнадцать лет своей жизни и своего труда, ему было как никогда паршиво. Его обвели вокруг пальца, украли плоды его труда и его славу. И он не собирается этого так оставлять. О! Он ещё потребует компенсацию за годы унижения. Артур Клейтон не из тех, кто прощает подобное по отношению к себе и к науке.

Если после первого случая он ещё мог усомниться, когда дочь Шарля каким-то невероятным образом излечилась от яда неустановленного происхождения, а показатели результатов её анализов были аномальными, не характерными для обычного человека. Он всё ещё продолжал сомневаться и когда увидел в новостях не так давно репортаж о чудесном спасении ребенка из горящего здания. Но после того, что он увидел в новостях вчера, и ещё несколько раз пересмотрел на ютубе, усомнился бы только слепой. И это видел весь мир. И стало любопытно, какое объяснение сможет сочинить Шарль на этот раз. Ярость и злость нарастали в нем всё сильнее. Если бы доктор Клейтон мог обладать даром прочесть мысли оппонента, но и свои переживания он старательно скрывал, не подавая вида, насколько ему сейчас хотелось вытрясти признания из, теперь уже бывшего, друга.

Так они и продолжали бы ещё неизвестно сколько времени играть в гляделки, но Шарль первым нарушил молчание:

– Моя дочь... – неуверенно начал Шарль, подсознательно всё ещё опасаясь этого холодного и колкого взгляда, но у него не было другого выхода, он не знал к кому ещё, столь сведущему в медицине и обладавшему такими связями и влиянием в научном мире, мог бы обратиться, – Она нуждается в серьезной квалифицированной помощи. Я никогда ни о чем не просил тебя, Артур, с тех самых пор, как мы... Но я... просто не могу смотреть, как она страдает.

– И это всё, что беспокоит тебя? Ты больше ничего не хочешь мне рассказать? – Артур вопросительно посмотрел, застыв в напряженном молчании, – А я ведь и сам хотел искать тебя. Есть у меня разговор. Догадываешься, о чем?

Мужчина несколько раз обошел вокруг Шарля, сужая круги и чеканя шаг, гулким стуком отдававшийся по кафелю и по натянутым нервам:

– Твоя дочь? Твоя! – в голосе зазвучали визгливые нотки, от которых Шарль вздрогнул и захотел зажать уши, дабы обезопасить свои барабанные перепонки, – Ты лгал мне! Черт возьми, Шарль, я же просил тебя о столь малом: в точности исполнять мои указания и сообщать мне обо всем необычном, если такое будет происходить. Неужели это было так сложно выполнить? Ты предал нашу дружбу и наше дело.

– Сейчас не место и не время обсуждать дела прошлого, – горячий взгляд Шарля встретился с ледяным взглядом Артура.

– Нет, вот сейчас как раз самое время, – мужчину с силой встряхнули, развеяв остатки призрачной надежды на взаимопонимание, – И я хочу услышать, как ты объяснишь всё это. Скажи мне, Шарль, как давно у девочки способности, и как давно ты знаешь?

– Прости, Артур, – отец Маргариты оставался непреклонен, отрицательно кивнув головой, – Я буду говорить только когда помогут дочери. Ты же можешь помочь ей, правда?

– О! Торговаться вздумал? – на этот раз, не выдержав, Артур схватил его за ворот, крепко вдавив в холодную твердую стену, – Здесь я буду ставить условия. Но не ты.

Мужчина мягко освободился от захвата:

– Ушам своим не верю.

Видимо, не стоило этого говорить, потому как Артур уже едва сдерживал себя, чтобы не сорваться:

– Неблагодарный друг! – Шарль невольно моргнул, Господи, да ведь этот человек реально верил тому, что говорил сейчас, – Да если бы не я, у тебя вообще не было бы дочери! Это я! Я дал вам то, чего вы так жаждали. Я дал вам дочь! Когда вам не к кому было больше обратиться, кто помог вам? И не ты попрекать меня будешь. Теперь это уже не твой ребенок, а объект научного интереса.

– Я и подумать не мог... – Шарль начал нерешительно отступать к входной двери, – Ты чудовище, Артур. Как я не разглядел...

– Ну, хватит! – Артур несколько раз вдохнул-выдохнул, после чего присел в кресло, отозвавшееся слабым скрипом, и громко стукнул кулаком по столу, заставив Шарля снова нервно вздрогнуть,– Хватит причитать! Ну, почему? Почему, Шарль, ты не послушал меня? Теперь, когда о них узнал весь мир, я уже ничего не могу для тебя сделать.

Тут мужчина с пугающей ясностью сообразил, в какую ловушку угодил по собственной неосмотрительности, и весьма маловероятно, что ему дадут уйти. Но он не простит себе, если даже не попытается – где нельзя действовать силой, нужно включать мозги и использовать хитрость.

Но вместо этого он слабо выдохнул:

– То, что ты задумал, бесчеловечно...

Теряя терпение, Артур подскочил в кресле, с такой силой ударив по столу, что тонкие листы бумаги подлетели в воздух, легко кружа и медленно планируя обратно на столешницу:

– А ты безмозглый дурень, не видящий своей выгоды! Ты мог бы иметь всё: власть, признание, известность, деньги. Вот где бы они все у нас были, – он с чувством сжал свой крупный кулак, – Но ты … Ты же одержим изжившими себя идеями. Так и будешь прозябать.

– Так... так, я начинаю теперь понимать, – Шарль обхватил голову ладонями. В висках мучительно пульсировало, – Стало быть, то, что ты выдавал за новые методики лечения бесплодия, было твоими чудовищными экспериментами. Ты – лживый и подлый человек. Ты опасен, тебя надо остановить.

Клейтон медленно поднялся со своего места:

– Не будь глупцом, не отнимай наш триумф, – он протянул стакан с водой и мягко продолжил, – наш триумф, Шарль. Подумай хорошо. Ещё не поздно. О нас ещё услышат. И все эти снобы с профессорскими знаниями будут преклоняться перед нами. Вот моя рука, Шарль, мы всё ещё друзья.

– Ты мне не друг, Артур, – здраво рассудив, Шарль решил не принимать из этих рук ничего, даже воду, – Друзья так не поступают. Мы знаем друг друга столько лет, скажи мне, что изменилось? Когда ты успел стать таким?

– Всё уже изменилось! – мужчина с силой ударил кулаком об стол, – Ты наивно полагаешь, что теперь их оставят в покое? Как бы не так! Всё уже вышло из-под контроля. За дело взялись журналисты, а они ни перед чем не остановятся в погоне за жареным сюжетом. Только я могу защитить их. Люди боятся неизведанного, страх рождает ненависть. Они не такие, как все, они опасны для общества. Они должны находиться под наблюдением и контролем. Я много лет занимался этой темой, а теперь есть возможность продвинуться в моих исследованиях. Это научная сенсация, – как бы идя на примирение, он открыл металлический сейф и достал бутылку коньяка и две рюмки, – Сколько их? Их имена? Какими ещё силами они обладают? – прямой взгляд в глаза собеседнику, пока невозмутимо разливает спиртное по рюмкам.

– Ты, вообще, слышишь себя? – Шарль отодвинул от себя предложенную порцию выпивки и обессиленно присел в кресло, схватившись руками за голову – в голове стучало и пульсировало, – Да, они особенные, но это – моя дочь и её друзья, а не твои подопытные кролики!

– Как я и предполагал – ты такой же глупец, как и Кристоф де Шатильон, – спокойным тоном отметил собеседник, а Шарль невольно вздрогнул при упоминании имени своего студенческого приятеля Кристофа:

– Он видел тебя насквозь, – непроизвольно внутренне напрягся – теперь кусочки ужасающего пазла начали складываться, предрекая и ему повторить преждевременную гибель друга и наставника, сомнений почти не осталось, что авария та не была простой случайностью.

– Я действительно жалею, что не смог с ним договориться, – из последних сил стараясь сохранять самообладание, Артур отошел к раскрытому окну и закурил, – Не вынуждай меня поступать так же с тобой. Ты же человек науки и должен понимать меня. Они принесут нам признание и известность. Их способности пока за гранью нашего понимания, но, они идеальны для солдат и шпионов – сильные мира сего склонятся перед нами, если мы сумеем разгадать эту тайну и подчинить эту силу. Это как исполнять роль Бога – решать, кого наделить этой силой, а кого – нет.

– Ты просто спятил, Артур, – тяжело и больно было поверить, что всё сейчас происходит на самом деле.

– Хорошо... Значит, ты отказываешься сотрудничать? – Клейтон продолжал сверлить его взглядом.

– Я уже всё сказал, – Шарль выдержал паузу, давая понять, что разговор закончен, – Мне нечего добавить.

– Неужели ты наивно полагал, что я позволю тебе уйти? – Шарль только вознамерился встать со своего места и выйти, как резкий толчок вернул его назад в кресло, – Жаль, что мы не достигли понимания. Возможно, твоя малышка Маргарита окажется более сговорчивой – она же любит своего папочку и не захочет, чтобы ему было плохо, как ты думаешь? – и спустя секунду в помещении появились трое внушительного вида парней, – Дайте мне его телефон, – он нетерпеливо протянул руку.

– Ой, у меня сегодня всё из рук валится... Не надо было заставлять меня так нервничать, Артур – когда я нервничаю, я становлюсь ужасно неловким, – словно предугадав такой ход событий, изображая неловкость, Шарль-Анри вызывающе резко достал из кармана аппарат и, прежде чем санитары заломили ему руки, успел разбить его об каменные плиты пола лаборатории, сдержанно улыбнувшись.

– Ох, Шарль, Шарль, а ты всё показушничаешь? – хлопок пощечины, и по подбородку Шарля уже стекала, капая на холодный равнодушный кафель, кровь из разбитой губы, а ухмылочка Артура была отвратительна от того, что ему хотелось от досады стиснуть до скрежета зубы, – Уведите его, он начинает раздражать меня своим упрямством, – Клейтон кивнул и развернулся вытереть руку салфеткой.

– Это моя, только моя вина. Девочка моя, Марго, прости меня. Прости, родная, – это был конец, ощущавшийся противным металлическим привкусом во рту.

Мог ли Шарль предположить тогда, много лет назад, чем обернется их с женой страстное желание иметь детей и довериться в данном вопросе этому страшному человеку, от которого они тогда ни как не ожидали такой степени жестокости и беспринципности.

В доме их оставалось трое, когда музыкальную программу прервали экстренным выпуском новостей:

– Чему мы стали свидетелями на сегодняшний день? Мы не можем более отрицать того, что явление мутации – свершившийся факт. Кто эти люди? В какой мере мы можем считать их людьми? Что скрывают они? Какими ещё силами, не подвластными нам, обладают? И самый главный вопрос, который волнует всех нас – мы должны знать степень исходящей от них опасности. Чтобы носить оружие необходима лицензия, а опасных лихачей за рулем мы лишаем прав. А они сами – и есть оружие, – с каждым словом глаза Маргариты становились все шире, а на последних фразах чашка с кофе выпала из её рук, со звоном разбившись об пол, и темное кофейное пятно расплылось по плитке бежевого цвета с белым вензельным рисунком.

– Они не могут лишить нас права на жизнь, – прошептала она, чувствуя, как внутри поднимается пламя.

Златовласая настороженно нахмурила брови, а Марк нервно сжал пальцы.

– Жан, это просто ужасно! – голос Маргариты дрожал, она говорила суетливо, сбивчиво, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание, – Ты смотрел утренние новости? Мы теперь объект нездорового интереса ученых и СМИ.

– Дьявольщина! – чертыхнулся, не сдержавшись, Джон, когда порезался канцелярским ножом, шокировано уставившись в экран ноутбука, включив ролик, ссылку на который она прислала ему, – Так, главное сейчас – сохранять спокойствие и руководствоваться только разумом. Из дома ни ногой, с журналистами не общаться. Я сейчас отменяю совещание, заказываю билеты до Джайпура и еду домой – буду в течение часа. А вы собирайте вещи и соберите остальных, – он положил трубку и закурил: как же не нравилось ему всё это, мысленно попросив мироздание успеть оказаться как можно скорее и как можно дальше от всего этого безумия.

А капли крови растекались по белой бумаге пугающими знамениями.

– Слишком поздно – полиция уже здесь, – констатировал Марк, осторожно отодвинув панель оконных жалюзи, когда на улице раздался звук сирен, – Выходите через черный ход, там стоит моя машина, – он достал из кармана ключи от своей серебристой "Ауди" и вложил их в ладонь девушки, – держи, поезжайте как можно скорее.

– Марк, но... – Маргарита слабо попыталась возразить.

– Никаких "но", – парень встряхнул её за плечи.

– Я толком даже водить не умею, – девушка бессильно опустила руки.

– Ничего, научишься, – Марк был настроен решительно, и пререкаться с ним сейчас было бесполезно, – жизнь и не такому научит.

– А как же ты? – Марго посмотрела в его глаза, снова принявшие оттенок холодной стали, – Ты разве не с нами? – он замолчал, и от того, что означало это гнетущее молчание, хотелось закричать и забиться в истерике.

– Но, тогда ты... – Даниэлла не успела закончить фразу.

– Это не важно... Daijoubu desu (Всё хорошо Яп.), – он порывисто обнял девушек, словно, делает это в последний раз, – Когда-то я уже оказался паршивым другом и не смог вас уберечь.

– Я не хочу это вспоминать, – Маргарита замотала головой, оставляя на его рубашке черные следы потекшей туши, – однако, как бы она не хотела, невозможно забыть полный удивления и немого вопроса взгляд на блестящее лезвие клинка, вонзившегося тебе в грудь, дрожащие тонкие руки в попытке дотянуться – и лицо подруги, залитое кровью, а её тело – пронзенное стрелами, таким был конец Наканиши Марико и Нишитани Акеми в эпоху Эдо, в период сёгуната Токугава – при всём желании это невозможно забыть, и он это прекрасно понимал и также помнил.

– А я не допущу, чтобы это повторилось снова, – успокаивал он их, черпая силу в бесценных воспоминаниях, – Мари, Мико... НУ, ЖЕ, ЕЗЖАЙТЕ! Hayaku! (Скорее! Яп.) Я выиграю вам время. Встретимся в аэропорту.

– Это полиция! – послышалось снаружи, – Мы не хотим проблем и не причиним вам вреда. Выходите, сохраняя спокойствие, и проследуйте с нами. Мы зададим вам несколько вопросов.

– Что вам нужно? – выйдя на крыльцо, Марк старался сохранять хладнокровное спокойствие.

– Это точно он? – уточнил капитан полиции у седовласого мужчины в длинном клетчатом пальто, – Вы уверены, профессор Клейтон?

– Да, он был с ними, – мужчина кивнул, и сделал шаг вперед, – Не бойся, мальчик, я хочу помочь... – и остановился перед молодым человеком с вытянутой для приветствия рукой.

– Мы не нуждаемся в помощи, – он так и не пожал её, оставаясь стоять на месте. – Просто оставьте нас в покое.

– Скажи, мальчик, как твоё имя? Сколько вас? Какими способностями вы обладаете? – Клейтон, тем не менее, осторожно продолжил, предусмотрительно прощупывая его состояние, – У меня к вам столько вопросов. Помоги нам разобраться.

– А если я не настроен отвечать на ваши вопросы? – Марк напряженно свел брови.

– Пацан, не дури, – предупреждающе заметил полицейский, – Не создавай себе лишних проблем и не заставляй нас идти на крайние меры – я ведь могу и задержать тебя за сопротивление полиции. Где остальные, что были с тобой?

– Какие остальные? – юноша пожал плечами, делая вид, что не понимает, о чем идет речь, – Кроме меня никого нет.

– Ну, чего смотрите, снимите мальчишку, – терпение профессора было на исходе, и капитан отдал приказ обойти дом и зайти с черного входа и обыскать внутри, – Только не убивайте его – он мне нужен живым, – добавил Клейтон, когда группа отрапортовала, что на заднем дворе обнаружены свежие автомобильные следы, – И найдите машину: перекройте все дороги и просмотрите записи с ближайших камер видеонаблюдения.

– Это вы вынуждаете меня... Читали научную фантастику про страшных и ужасных мутантов? – парень криво усмехнулся, – Так вот, я – худший из них! – в мгновение он уже обрел облик ракшаса, давая выход своей силе, выбивающей стекла в окнах окрестных домов, сбивая с ног полицейских и переворачивая автомобили, с легкостью, словно это были детские игрушки из пластика, – Мей, прости меня, я столького не успел тебе сказать... Gomen, ne, Mei-chan? (Мей, прости, а? Яп.) Ты опять состроишь страшное лицо и будешь ругать меня и говорить, что я – дурак, а я даже не стану тебе возражать... лишь бы снова услышать твой голос...– что-то больно ужалило в шею, и он нащупал шприц у себя в шее, в котором, по всей видимости, находился сильнодействующий транквилизатор – а в голове звучали слова знакомой баллады: "ну, а с ветром кто будет спорить, решится ветру перечить?", и сознание стремительно улетучивалось, оставляя его лежать на земле, широко раскрытыми глазами, смотря в бесконечное небо над своей головой, – Все буде добре... (Всё будет хорошо... Укр.) Поцелуй меня, ветер, обними меня, небо – и защитите нас навсегда...