Текст книги "Симфония чувств (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 52 страниц)

Дежурная медсестра, приятная, слегка полноватая, женщина средних лет в идеально наглаженном белоснежном медицинском халате и белом чепце, под который она собрала свои волосы, оторвала голову от заполнения листов назначений на завтрашний день и подняла лицо на посетителей, поправив на носу свои очки в аккуратной позолоченной оправе:

– Месье Кхан! Неужели это действительно вы? – она озадаченно моргнула, протерла очки, и встав со своего места, решительно направилась к ним, – Мне так жаль, но я ни чем не могу вам помочь... Время посещения пациентов закончилось, таковы правила.

Но даже такое серьезное выражение её лица не смогло заставить мужчину растеряться:

– Возможно, вы согласитесь принять этот скромный пакет в качестве извинений за причиненные неудобства и будете так великодушны, что пропустите нас навестить друга несмотря на неурочный час? – он с улыбкой протянул ей подарочный пакет со сладостями, журналом с его автографом и букет нежных белых роз.

– О! Право же, не стоило, господин Кхан... – женщина мило покраснела, поднеся ближе букет, со счастливой улыбкой вдыхая цветочный аромат, – Благодарю! Конечно, проходите, только прошу вас быть очень осторожными.

– Не беспокойтесь, мадам, ни одна душа не узнает, что вы нарушили правила ради нас, – шепнул по секрету Джон ей на ухо, чем снова вогнал медсестру в краску, – Мы ведь никому не будем об этом рассказывать?

– Конечно-конечно! – она махнула своей пухлой рукой в сторону коридора, другой вынимая из пакета заветный журнал, – Вы так добры, благодарю за автограф! И постарайтесь не шуметь, чтобы не разбудить других пациентов.

– Безусловно, – Джон приложил палец к губам и загорощицки улыбнулся, делая друзьям знак следовать вперед коридором, – Нас не увидят и не услышат, мы будем тише мыши.

На ночь златовласая осталась в палате доктора, чтобы утром сообщить новости о том, что он уверенно идет на поправку.

А Джон с Маргаритой до утра проговорили на кухне, стараясь не разбудить детей, которых Валентина с таким трудом уложила спать.

– Ах, до чего же вкусные эти крекеры! – с удовлетворением хмыкнула Маргарита, прожевав очередную печеньку, потом её пальцы нащупали пустоту в шуршащем пакете, и девушка виновато закусила губу, – Упс, а это было последнее печенье.

– Постой....– Джон взволнованно перехватил её руку.

– Что? – девушка непонимающе уставилась на него, теряясь в бездне его темных глаз.

– Ты говоришь "упс!", корчишь рожицу и доедаешь мои соленые крекеры? – сощурившись, мужчина задал наводящий вопрос.

– Ну, да? – Маргарита в недоумении хлопнула длинными ресницами.

– Да? – настойчиво уточнил он.

– Кажется , да... – смущенно покраснела Маргарита и растянула губы в широкой улыбке.

– Господи, правда что ли? – с замиранием сердца выдохнул он, прижимая к груди её маленькие ладошки.

– Я пока не уверена, но мне бы этого так хотелось, – возбужденным шепотом, с придыханием произнесла девушка, – Вот ты сказал сейчас, а я растерялась и не могу понять, что меня страшит больше: окажутся ли мои предчувствия правдой и на свет явится носитель огромной неуправляемой силы или то, что наши надежды не оправдаются, но мы не вынуждены будем противостоять собственному сыну. Мне та страшно, Жан, если честно...

Он склонился, теплыми губами касаясь черноволосой девичьей макушки:

– Мне тоже, но в любом случае ты не должна расстраиваться и переживать, обещаешь?

– Угу, – кивнула она, подняв голову и неосознанно потянувшись к его губам.

– Смешная моя маленькая женщина, – оторвавшись от её мягких губ, улыбнулся мужчина, взъерошил темную челку Маргариты, – любимая женщина.

– Счастливая женщина, Жан, счастливая, – добавила Маргарита.

Экстремальное преображение мира

Вот одна из тех историй, о которых люди спорят

И не день, не два, а много лет

Началась она так просто, не с ответов, а с вопросов

До сих пор на них ответа нет

Замыкая круг, ты назад посмотришь вдруг

Там увидишь в окнах свет, сияющий нам вслед

Пусть идут дожди, прошлых бед о них не жди

Камни пройденных дорог сумел пробить росток!

Если солнце на ладони, если сердце в звуках тонет

Ты потерян для обычных дней.

Для тебя сияет полночь, и звезда спешит на помощь,

Возвращая в дом к тебе друзей

Свой мотив у каждой птицы, свой мотив у каждой песни

Свой мотив у неба и земли

Пусть стирает время лица, нас простая мысль утешит

Мы услышать музыку смогли.

Крис Кельми – «Замыкая круг»

Бодрящие ароматы кофе и корицы распространялись из кухни, маня и зовя за собой из крепких объятий сладкого сна, а солнечные лучи, сперва робко прокрадывавшиеся сквозь ажурную гардинную вязь, теперь уже настойчиво призывали заканчивать нежиться в постели. Маргарита посмотрела на спящего рядом мужчину и счастливо усмехнулась, поправив растрепавшиеся по подушке темные пряди его волос. Джон пошевелился и открыл глаза, осмотрелся по сторонам так, словно впервые увидел этот мир во всем его великолепии. Остановив взгляд сначала на спящих дочерях, потом на Маргарите и широко улыбнулся:

– Утро доброе, – тихо прошептал он, легко проведя ладонью по её щеке, – Это такое счастье, проснуться и видеть тебя, видеть наших девочек, знать, что в соседних комнатах спокойно спят наши близкие... Мысли о вас помогли мне выстоять и не сойти с ума.

В жизни каждого бывают моменты, когда стоит броситься в пропасть, чтобы наконец взлететь – и Джону достало мудрости довериться самому себе, своим инстинктам – и рискнуть, чтобы вновь обрести веру в себя. В эту ночь он не видел кошмаров.

– Доброе утро, дорогой! О! Эти малышки сведут с ума многих молодых людей в свое время, – Маргарита подошла к детской кроватке, где смешно зевая просыпались дочери, – Жан, а ты знаешь, что они уже отлично овладели искусством обольщения и строят глазки взрослым мужчинам? Особенно им нравятся мой кузен и Максимилиан, – она повернулась, чтобы взглянуть в смеющиеся глаза супруга.

Точно, понимая, что разговор идет о них, девочки принялись улыбаться и лопотать что-то на только им понятном языке.

– Смею предположить, что пока Макс интересен им не более, чем огромный плюшевый мишка, с которым, к тому же, можно весело поиграть. Но могу отметить, что у девочек хороший вкус, – Джон взял дочерей на руки, и они тотчас вполне осмысленно заулыбались.

– Ах, вот и тебя они понимают с полуслова и всегда слушают, что ты им говоришь, а меня они всерьез не воспринимают: считают, видимо, своей подружкой, – девушке оставалось только состроить свою коронную гримасу, изображающую бессилие.

И так оно и было – едва научившись стоять в своем детском манеже, Диана и Катрин в совершенстве освоили чисто женское кокетство и вовсю соблазняли понравившихся им мужчин, что не в силах были отказать им в своем внимании.

– Согласись, дорогая, что это уже неплохо, – мужчина с теплотой погладил её по плечу, – У детей и родителей должны быть доверительные отношения, а воспитывать детей лучше, подавая пример собственным поведением. Ребенок не должен бояться родителей, чтобы мог поделиться с ними своими мечтами, своими страхами и своими проблемами, как поделился бы с близким другом. Знаешь, как я до сих пор сожалею, что у нас с отцом было так мало времени. В памяти своей я навсегда сохраню каждое мгновение нашей с ним вчерашней встречи. И знаешь, если когда-нибудь мой сын придет ко мне, скажет, что влюбился в замечательную девушку и попросит моего совета в сердечных делах, то я могу считать, что состоялся, как отец.

– Ты прав, как всегда, – согласилась с ним Маргарита, заметно приободрившись, – Нам следует подумать, что теперь делать дальше после всего, что случилось, но прежде, давай спустимся на завтрак и я молока подогрею для детской каши.

Спустившись на кухню, она припомнила фразу, как-то сказанную Марком, когда они сидели в кафетерии в центре Львова с видом на городскую ратушу: «у нас у Львові ми не п’ємо каву аби з ким»( «У нас во Львове мы не пьем кофе с кем попало» – укр.). Истинное значение этих слов она понимала теперь, наблюдая за завтракающими дорогими ей людьми, обмениваясь утренними приветствиями и улыбками.

– Матушка, взгляните, кто приехал, – с непревзойденной грацией факира Джон представил подошедших сестру и брата к вящей радости госпожи Сони, а дочери у него на руках уже тянули к Рафаэлю свои маленькие пальчики, и Алишер уже подбежал обнять дядю с тетей.

– Доченька, Рафаэль, сынок! – женщина расчувствовалась едва ли не до слез и тут же усадила их за стол, – Как же я рада видеть вас! Но почему вы не предупредили, что приезжаете?

– Простите, матушка, это был столь внезапный порыв: мы так соскучились за всеми, и решили сделать сюрприз, – попытался оправдаться Раф, виновато поклонившись.

Дочь же с тихим "мамочка" просто крепче обняла её – и в этом была вся суть, звучавшая громче иных пышных фраз.

Кого точно не хватало в этот утренний час за общим столом, так это леди Даниэллы.

Златовласой разрешили переночевать в ординаторской рядом с палатой доктора, и первое, что увидел он очнувшись, были ясные глаза возлюбленной и её лицо в обрамлении сияющего нимба золотистых локонов.

– С пробуждением, спящий красавец! – мягко улыбнулась девушка, подмигнув.

А доктору было совсем не до смеха: один поворот судьбы, и он потерял всё... Что он может теперь дать этой женщине, что рядом с ним? За что же судьба вновь оказалась так жестока к нему?

Теплые пальцы тонкой руки, накрывшие его руку, заставили мужчину вздрогнуть, легко увлекая прочь от тяжелых мрачных мыслей. Тепло и спокойствие растеклось по телу.

– Когда мы вчера пришли навестить тебя, ты отдыхал от наркоза, и мы решили не беспокоить тебя. Но я не смогла уйти... Я должна была быть рядом с тобой, когда ты очнешься. Ты понимаешь? – о, да, он прекрасно понимал, только ему не нужна была жалость с её стороны.

Даниэлла поднялась с кушетки и подошла открыть окно, впуская свежий ветер и утреннюю прохладу.

– Понимаю... Но я также понимаю и то, что не имею более права удерживать тебя, – доктор устало прикрыл тяжелые веки, он – мужчина, а мужчинам не положено плакать, но почему же тогда так и просятся наружу обжигающие слезы, – Говорят, снаряд дважды в одну воронку не попадает, но врут, как видишь...

– Странно, врач ничего не говорил, что у тебя ещё и сотрясение мозга. Неужели не смог распознать симптомы? Видимо, придется жалобу написать на квалификацию персонала... – глядя на мужчину в таком душевном смятении, вместе с улетучившимся настроением шутить и задорная улыбка мгновенно сошла с прекрасного лица белокурой, и она развернулась, до побеления сжав пальцы, – Черт возьми! Ты хоть сам себя слышишь? Ну, хорошо же, у меня характер не менее упрямый, чем твой будет. Тогда встань и прогони меня!

– Прошу тебя... Господи, да разве ты не видишь, что случилось... Кто я теперь? – взгляд карих глаз снова скользнул по собственным рукам в надежде, что всё это не на самом деле, что всё это происходит не с ним, однако то, что видели его глаза, разбивало малейшие надежды, – Знаешь, вспомнилось вдруг, как я познавал медицинскую науку в студенческие годы. Кто-то тратил свободное время на отдых, кто-то – на развлечения, кто-то – на женщин, я же проводил его в библиотеках и секционных, постигая анатомию и отрабатывая хирургическую технику. И теперь я лишен всего, ради чего так старался...

Если это такая шутка судьбы, то должно признать, что у неё довольно скверное чувство юмора. Доктор продолжал с волнением наблюдать за девушкой – такое проявление участия с её стороны только усугубляло собственные переживания, заставляя его чувствовать себя ещё более беспомощным.

Мужчина отвернулся посмотреть в окно и на миг увидел себя тем молодым студентом, полным надежд и стремлений, не боявшимся трудностей на пути к достижению той заветной цели, где он видел себя известным хирургом с мировым именем, высококвалифицированным специалистом, способным бросить вызов самой смерти. Да вот только себе самому он уже не в силах помочь... Видимо, у Вселенной насчет него были другие планы.

– Посмотри на меня. Посмотри на меня, Джек... Нет – Хадзама-сенсей, – Даниэлла вернулась и присела рядом с мужем, нежно дотронувшись до фаланг пальцев его руки, свободных от штырей и металлических пластин, – Вспомни, как ты боролся, когда все было гораздо хуже. Где тот Джек, который сто раз падал и столько же раз поднимался снова – но смог-таки встать на ноги самостоятельно, без чьей-либо помощи? Где тот Джек, который заново учился держать ложку, владеть ножом и вилкой, писать? Где он? Что ты тогда чувствовал? Что бы сказали все те люди, которым ты спас жизнь? Хотели бы они видеть тебя таким – сдавшимся, сложившим руки?

И под её прикосновением от кончиков его онемевших пальцев растеклось приятное тепло, возвращая потерянную уверенность в себе.

– Это тепло? – мужчина посмотрел в её голубые глаза и понял, что она, несомненно, права, – Что это было?

Именно он, и ни кто другой много лет назад смог заставить себя встать на ноги после более критичных повреждений, и поводов взять себя в руки и подняться теперь у него намного, намного больше – и ласковый жар, блуждавший по крови ещё и ещё убеждал его в этом. Он давно уже не тот мальчик-подросток, худой и бледный, в смешно смотревшейся больничной пижаме, что была ему велика на пару размеров, который неуклюже ступал по палате, пытаясь пройти в уборную, не способный самостоятельно даже ложку ко рту поднести, настолько непослушными и неуправляемыми были собственные руки, что всё не переставали дрожать.

– Джон сказал, что это должно помочь. Ты был под действием чар, когда всё произошло, и моя сила должна ускорить заживление. Несколько месяцев пролетят незаметно, и уже скоро ты сможешь вернуться к любимой работе, – пояснила златовласая, и для себя отметила, что в его волосах прибавилось седины, а морщины на сосредоточенном лице стали глубже, – Можешь рассказать мне, что случилось?

Она снова дотронулась до его пальцев, выжидающе глядя в задумчивые карие глаза.

– Я смутно помню. Мы с Ондзи спорили... о тебе, – доктор пытался припомнить, и чем больше он вспоминал, тем мрачнее становилось выражение его лица, – Похоже, что он оказался прав. Я слишком зациклен на своей работе. Мне следовало бы больше времени уделять тебе.

– Тогда ты можешь прямо сейчас сделать мне приятное: давай приведем тебя в порядок и ты съешь весь этот полезный и питательный завтрак, – Дэни энергично тряхнула головой и безапелляционно подкатила столик с принадлежностями для умывания, давая тем самым понять, что путей для отступления нет, и возражений она не потерпит.

– Какая строгая госпожа! Дорогая, только очень прошу, не сбрей мне брови, – он уже смирился с тем, что командовать сегодня будет она и даже попытался улыбнуться, подчинившись и капитулируя, с легкостью передавая бразды правления её нежным рукам..

– Так и быть, одну постараюсь оставить, не трону, – девушка опустила на его нос башенку из мыльной пены и продолжила фразу репликой из популярного романа авторства женщины, о том, как важно любить и просто жить, жить смело, жить ярко, – Ну, вот – совсем другое дело! Тебя покормить или сам? – мило, но не без доли ехидства, поинтересовалась она.

Доктор усмехнулся, от чего в уголках его глаз и губ расходились лучи мелких морщин, добавлявших ему особого очарования – смотри ж ты, и на тридцать шестом году жизни его всё ещё можно удивить, и златовласая не переставала его удивлять, рождая в сердце радость и гордость:

– Постараюсь справиться самостоятельно, буду учиться пользоваться левой рукой, – мужчина смотрел и его переполняло счастье от осознания того, что эта удивительная во всех отношениях женщина – его жена, – Дорогая, можешь поехать домой отдохнуть. Я же вижу, что ты утомилась. Со мной ничего не случиться – тут я под таким бдительным присмотром. Ребята тебя заберут, – советовал он.

В далеком Токио Мей напутствовала любимого мужа, провожая на сессию в другую страну, на другой континент:

– Удачно тебе сдать экзамены, Марк, и возвращайся поскорее, – время пролетело незаметно, и азиатка носила уже блузу фасоном на свободное облегание, не стеснявшее её уже успевшие округлиться формы, модный джинсовый комбинезон и спортивные кроссовки на удобной подошве, – А сенсею передай от меня, что он не должен сдаваться. Пусть вспоминает каллиграфию и тренируется есть палочками. В конце концов, пусть начинает с упражнений для мелкой моторики вместе с младенцами Маргариты и Даниэллы. За меня не переживай, Йошида-сан позаботиться обо мне наилучшим образом. Поезжай с легким сердцем, там ты будешь нужнее сейчас.

Ещё раз напоследок поцеловав дорогого мужчину, маленькая японка передала предложение господина Йошида показать доктора врачам в токийском медицинском центре, считавшемся одним из лучших в мире, обеспеченного первоклассным оборудованием, оснащенным по самым передовым технологиям своего времени. Старик помнил, чем обязан был внуку и чтил свой долг. И просто по-человечески – не мог он оставить без поддержки родную кровь, которую обрел столь недавно.

В столовой в парижских апартаментах завтрак шел полным ходом, в теплой и уютной атмосфере – ровно до того момента, пока по телевизору не запустили выпуск утренних новостей. Маргарита с удивлением всматривалась в ролики на экране, не узнавая на кадрах ни себя, ни златокудрую подругу. События вчерашнего дня всё ещё были покрыты пеленой тумана наваждения.

Не обошли журналисты стороной и таинственный феномен глобального свечения, который со всей тщательностью принялись изучать ученые мужи по всему миру: физики, биологи, астрономы и многие, многие другие.

И за большим столом в семейном кругу маленькая брюнетка смущенно нервничала под пристальным взглядом встревоженного отца. Гости в студии на полном серьезе вели обсуждение о том, свидетелями чего они стали. Было ли это чередой случайных событий и просто-таки фантастического везения или ознаменованием нового этапа развития человечества, символом начала новой эры, в которой обновленная раса сверх-людей будет наделена способностью выживать в экстремальных условиях и восстанавливаться, противопоставляя себя укоренившимся веками устоям самой жизни?

– Дочка, вам следовало бы держать вашу силу в тайне, – отец взял Маргариту за руку, покачав головой, настоятельно призывая к благоразумию голосом тихим и взволнованным, – Ты представляешь, что будет, если все эти журналисты прознают? Мне бы не хотелось, чтобы вас изучали, как под микроскопом препарируют разную мелкую живность. Вы не мошки, не бабочки на булавках и не лабораторные мыши.

Какое-то шестое чувство, отцовское чутье подсказывало ему, что это будет грозить такой опасностью, с которой им не доводилось ещё сталкиваться.

– Мы постараемся, месье, – ответил за жену Джон, – Я тоже не хочу, чтобы на наших детях ставили опыты. Мир ещё не готов принять нас.

– Он никогда не будет готов, – раздался спокойный мужской голос, и в столовой появился Марк, – Простите, что вмешался в разговор, – извинился молодой человек с виноватой улыбкой.

– Бог мой, Марк, каким же красавцем ты стал за эти месяцы! – Маргарита вскочила со своего места, чтобы обнять его, с радостью и нескрываемым облегчением она сменила тему для разговора, – Отлично выглядишь!

В рубашке чуть заметного лилового оттенка и светло-сером костюме – он, и правда выглядел элегантно и изысканно. Он стал шире в плечах, мускулы его тела приобрели более выраженный рельеф, что не укрылось даже под рубашкой с расстегнутыми несколькими верхними пуговицами. Только его глаза выдавали усталость после долгой дороги, да легкая щетина на лице. И Маргарита с удовольствием провела ладонью по его шершавой теплой щеке. Это она предложила юноше взять комплект ключей, чтобы он чувствовал себя свободно во время учебы.

– Марк! Марк приехал! – вслед за девушкой, к нему кинулась малышка Аделька.

Паоло обиженно сжал губы, и в глубине детского сердечка кольнула ревность, когда эта девочка с пышными локонами золотистых волос и ясными голубыми глазами, в нарядном платье из нежного шифона, красивая, как сказочная принцесса, бросилась на шею этого привлекательного молодого мужчины.

– Специально к твоему приезду мы испекли вишневый пирог. Только-только приготовился, – шепнула на ухо Маргарита, пока парень пожимал руку её отцу и приветствовал Джона и остальных, кто присутствовал на этот час в столовой.

– Для меня? Я очень тронут, правда, – растрогано улыбнулся Марк и покраснев, спросил, – Как ваши дети? Они будут благословенны, имея таких родителей.

– Они будут дважды благословенны с такими крестными, как вы с Мей. Ты готов стать крестным отцом, Марк? – брюнетка хитро сощурилась, а молодой человек понимающе кивнул и шепотом поздравил.

Они ещё много общались на разные темы, и Маргарита живо интересовалась состоянием здоровья Мей и пообещала, что они обязательно навестят их ближе к сроку родов, чтобы помочь молодой матери в первое время.

Покинув больничную палату супруга, Даниэлла столкнулась в коридоре с Ондзи – несколько минут они стояли друг напротив друга в трепетном ожидании, пока азиат первым не опомнился и не нарушил неловкое молчание:

– Я так рад видеть вас, – участливо спросив, затаил дыхание в ожидании ответа, – Смею надеяться, здоровье доктора уже намного лучше?

– Вашими молитвами, господин Танака, – улыбнулась белокурая, – Врачи делают всё возможное, но Джек утверждает, что это мои прикосновения целительны.

– Если бы ваши руки могли исцелить и меня... – рука азиата слегка сжала её пальцы, его темно-фиалковые глаза смотрели взглядом растерянного ребенка. Объективно он был ещё достаточно молод, красив, богат и успешен в глазах общественности, его взгляд завораживал и пленял, его харизма покоряла сердца, как женские, так и мужские. Ох, и как же удивились бы его поклонники и поклонницы, прознай они всю правду о нем, которую не могут скрыть слои искусно наложенного профессионального грима, и только чуткое шестое чувство родственной души сможет разглядеть за благополучным фасадом печаль и тоску.

– Мне бы очень хотелось этого, – Даниэлла с трудом заставила себя пошевелить языком, теряясь под силой этого взгляда. Чистый и чувственный одновременно, под которым становилось тяжело дышать и высоковольтные импульсы прострелили позвоночник от самой макушки до основания копчика. Он стоял так близко и смотрел так, словно в мире не существовало никого, кроме них двоих: мужчины без возраста и без судьбы, с глубокой тоской и бесконечной надеждой взирающего на свое божество, на одну неё уповая в своей безмолвной молитве – небожительницу Аврору с нимбом волос цвета солнца и бескрайней небесной синевой в глазах. Слышно было его шумное дыхание и гулкое биение его сердца.

– Вашему супругу так повезло, – хрипло выдавил мужчина, совершенно неуместно поглаживая тонкие пальцы изящной женской руки, в то время, как Даниэлла застыло глядя на него и прилагая усилия, чтобы совладать с собственными чувствами, когда он смотрел на неё так, как никто и никогда ещё не смотрел, словно она была живым воплощением святости, она так и смогла пошевелиться, судорожно напряженными мышцами, когда он наклонился настолько, что кожей ощутила тепло его дыхания и легкие прядки волос над ушами всколыхнулись под потоком воздуха тяжелого выдоха, – Я не смею надеяться на вашу благосклонность, но мне так нужна сейчас помощь, и только вы можете мне помочь. Прошу, прочтите это.

– Но, ведь это личное письмо, – златовласая мотнула головой, и губы их едва не соприкоснулись.

– Ничего страшного, – неизвестно, состоялся бы этот непреднамеренный поцелуй, но Ондзи поторопился отступить, доставая из внутреннего кармана пиджака смятый клочок тетрадного листа в клетку, протягивая в её дрожащие пальцы, – Сейчас для меня важно другое. Его оставила она, Лаурита...

– Это как же низко нужно пасть, чтобы добиваться женщину, когда её супруг в больнице, тут же рядом, за дверью больничной палаты, – суровый взгляд темных глаз осуждающе впился в растерянное лицо азиата, – Я не скажу ему ни слова в этот раз, но даже не пытайтесь снова – мой вам совет. Я всё сказал, а там решайте сами.

Ондзи и тут успел сыграть на опережение, предупреждающе подняв руки:

– Полегче, мой друг, полегче, – примирительно улыбнулся он, – Теперь, когда мы с вами оба смертны, было бы непозволительным расточительством подвергать себя подобного рода риску.

– О каком риске идет речь, позвольте спросить? Мой друг лежит на больничной койке за дверью этой палаты, а вы пытаетесь соблазнить его жену? Скажете, это по мужски? – смуглый мужчина напряженно сжал губы, радуясь, что этого не увидела Маргарита, задержавшаяся в аптеке на первом этаже.

– Джонни, ты чего? – желая разрядить напряженную обстановку, на помощь азиату пришла Даниэлла, – Да что на тебя нашло?

– Возможно, я и правда, лезу не в свое дело, – успокаиваясь, Джон немного смягчился, – Вы – взрослые люди и сами, наверное, в состоянии разобраться.

– Танака-сан просит нашей помощи, – пояснила златовласая и протянула мужчине бумагу.

– Прочтите, вот это, – добавил азиат.

На вырванном из ученической тетради клочке бумаги размашистым неровным почерком, выдававшим усиленное волнение писавшего, было выведено всего пара строк:

"Если бы я могла отмотать время назад и измениться... Но я не могу... Мне остается надеяться, что однажды ты сможешь понять меня и вспомнишь без злобы. Я не могу остановить, что сама же и начала, но буду молиться, чтобы тебя не задело мое безумие. Не знаю, представляешь ли ты, насколько дорог мне и как мне жаль, что все обернулось таким образом.

Твоя Лаура"

– Лаура? Да что же ей всё неймется? – мужчина нервно сплюнул, – И как я сразу не догадался, что без её вмешательства не обошлось?

Но даже его тронули эти слова, адресованные Ондзи: оказывается, она была способна на такие глубокие чувства.

– Она была здесь, вы понимаете? – тихо пояснил азиат, вопрошающе глядя в черные глаза собеседника, – Вы поможете, господин Кхан? Я могу рассчитывать на вас?

– С удовольствием. У меня самого руки чешутся вправить этой зарвавшейся мелкой вредительнице мозги, – невесело хмыкнул смуглый.

Японец вдруг побледнел, испуганно схватив Джона за руки:

– Прошу вас предоставить это мне, пожалуйста.

У Джона опустились руки, и он с тяжелым вздохом присел на топчан, а в голове мучительно гудело.

Договорились, что Танака-сан проводит Дэни на первый этаж, где они выпьют кофе пока Джон с Маргаритой навестят доктора, после чего заберут белокурую домой отдыхать.

– Привет, "Джордж Клуни", или лучше – "Доктор Стрендж"? Если бы в Голливуде решили экранизировать комиксы, то я бы посоветовал пригласить тебя на главную роль, – улыбнулся Джон, здороваясь с другом, – Ну как ты, док?

– К сожалению, магия во мне пока не пробудилась, но спасибо, что спросил, – кивнул доктор, – Я бы поприветствовал тебя, но как видишь, все эти шины на моих перебитых пальцах не дают мне этого сделать, – и мечтательно подкатил глаза, – Сейчас бы рюмку водки.

– Ускоренная помощь уже здесь, приятель. У меня есть кое-что получше, только это по секрету, – Джон перешел на конфиденциальный шепот, доставая из пакета с гостинцами тайно принесенную бутылку спиртного, – Мне удалось пронести мимо санитаров этот отличный коньяк. Только об этом лучше не знать местному медицинскому персоналу, иначе меня больше не пустят. Думаю, что несколько капель в кофе тебе не помешают – но не более. Ещё я принес электронную сигарету, более безопасную. Сейчас многие переходят на такие.

– Спасибо, старик, – чистосердечно поблагодарил Джек.

– Со вчерашнего дня – я такой же простой смертный, как и ты, мой друг, – между тем, его приятель-индус достал термос и уже добавлял коньяк в разлитый по чашкам кофе, – И пока не появилась Маргарита, предлагаю за это выпить.

– Так уже и простым? – хмыкнул доктор, когда друг поставил на специальный стол перед ним чашку с коктейльной пластиковой трубочкой, чтобы удобнее было пить, – Хорошо, тогда у меня есть тост: выпьем за здоровье.

– Отлично! – легко согласился Джон, стукнув своей чашкой о чашку доктора, и присел в кресло поблизости, – Будем жить, приятель, будем жить. Жизнь у нас теперь одна, и прожить её нужно максимально ярко.

Во время визита к брату Маргарита каждый раз сдерживалась, чтобы не охать и вести себя более сдержанно, проверяя, хватает ли сменного белья в шкафчике и продуктов в маленьком палатном холодильнике.

Марк обещал непременно посетить доктора на следующий день, когда отоспится и восстановит силы после утомительного пути.

Ондзи же решил не тянуть с визитом и высказать свое сожаление о случившемся тогда на дороге и почтение к мужественности этого человека – простыми, но искренними словами:

– Вы – сильный, сенсей. Сила духа заложена в самой ДНК нашей нации. Если бы я мог поменяться с вами местами, поверьте, я бы сделал это.

Ближе к обеду пора было забирать детей из детской развивающей школы.

Маленькую Аделину Маргарита уже забрала, а Бьянка задерживалась, но Паолито упрямо ждал её на школьном дворе.

– Эй, малявка, мамочку ждешь? – узрев мальчика, одиноко раскачивавшегося на качелях, пара великовозрастных хулиганов тут же почуяли легкую добычу, – Давай, мелкий, выворачивай карманы.

На счастье ребенка, сжимавшего маленькие кулачки, чтобы выглядеть более сильным перед лицом опасности, мимо проходил Винтер, знавший, что в это время женщина будет забирать сына и надеясь встретиться с ней:

– Двое на одного, – окликнул он решительным, рассерженным голосом, – Это не делает вам чести, судари.

Его худая комплекция и его возраст только насмешили шпану:

– Да ты из какого нафталина вылез, чувак? – они откровенно потешались над ним.

Но и бывалого солдата запугать было не так просто:

– Оставьте мальчика, пока я не накостылял вам, сечете, чуваки?

Удивленно вскинув брови, нахалы захохотали, продолжая наступать:

– Ну, просто абзац! Считай, что мы понты твои не заценили, старик

Только достаточно приблизившись, и вступив в схватку с мастером рукопашного боя и военной закалкой, они поняли, насколько просчитались.

– Не пропала ещё охота маленьких обижать? Благодарите Создателя, что я не ваш отец, но я бы мог посоветовать вашим родителям в воспитательных целях пройтись ремнем по мягкому месту, – приговаривал Винс, раздавая на прощание пинки, потом вернулся к потрясенному мальчику, – Ты в порядке, малыш?

Мать Паолито они дожидались уже вместе.

– Вы помогли моему сыну, благодарю, – услышав о происшествии, пока её не было, женщина с тревогой бросилась осматривать голову и руки ребенка, – Я буду молиться о вашем благополучии, господин Винсерас, – убедившись, что с мальчиком всё в порядке, Бьянка не могла подобрать слов благодарности и признательности.