Текст книги "Самарская область"

Автор книги: Э. Дмитриева

Соавторы: П. Кабытов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

забастовки, собрания, митинги, демонстрации, порой охраняемые вооруженными дружинниками.

По

улицам

постоянно

ходили

толпы

возбужденных

обывателей,

открыто

велись

антиправительственные разговоры, раздавались призывы к свержению власти. Народ упивался

«запретными речами», в администрации царила неуверенность и неопределенность. С каждым

днем все сильнее звучал новый мотив: всеобщая политическая стачка. Ее неустанно

пропагандировали и революционеры и либералы.

Всеобщая стачка началась в Москве. Инициатором ее были железнодорожники. В Самарской

губернии 11 октября одновременно прекратили работу телеграфисты, железнодорожные

служащие. В ночь на 12 октября пришлось остановить поезда. Нельзя сказать, чтобы пассажиры

были очень рады этому. Ведь через Самару шли поезда с солдатами с Дальнего Востока. На

станции Кинель раненые санитарных поездов поколотили попавшихся под руку забастовщиков. В

Кротовке пассажиры побили посуду в станционном буфете и стреляли в стачечников, к счастью,

никто не пострадал. Волнения охватили город. Прекратились занятия в учебных заведениях,

остановились промышленные предприятия и транспорт, закрылись магазины и лавочки,

государственные и общественные учреждения. Многотысячная возбужденная демонстрация 13

октября прошествовала от Алексеевской площади по улицам Панской и Ильинской, по пути закрыв

государственный банк, окружной суд, городскую управу, канцелярию губернатора, казначейство и т.

д.

Обстановка накалялась: возбужденные обыватели хотели установить свои права,

администрация старалась сохранить порядок. Возле самарской тюрьмы, где демонстранты

намеревались силой освободить политических заключенных, произошло столкновение с

солдатами. Получив отпор, демонстранты направились к городскому монастырю и у ворот церкви

(в районе нынешней улицы Осипенко) провели многотысячный митинг. После чего вернулись в

город. Трагедия, которая назревала весь день, свершилась к вечеру. На углу улиц Дворянской и

Панской у почты дорогу толпе человек в двести преградили казаки. Кто первый начал?

Свидетельства прямо противоположны. Но, по-видимому, первыми открыли огонь из толпы, ранив

трех казаков и четырех лошадей. Казаки спешились и дали несколько залпов, ранив до двадцати

человек, один из них, рабочий И. В. Карасев, через три дня скончался.

Симптомы паралича власти с 14 октября были налицо. Губернатор Засядко, человек

культурный и рассудительный, но маловольный, не желал идти на крайние меры, обещал

представителям «общественности» воздержаться от применения силы. Лишенная привычной

поддержки, оказавшись в изоляции, администрация время от времени издавала постановления, но

не находила, да и не искала механизма их реализации. Как следствие ослабления администрации

– появление многочисленных комитетов, советов, бравших на себя властные функции: городской и

железнодорожный стачечный комитеты, комитет общественной безопасности, совет рабочих

депутатов. Наступило время многовластия, то есть безвластия, стихии. Забастовка парализовала

нормальное функционирование экономики, не выходили газеты, не работали аптеки, пекарни,

почта и телеграф. Забастовка била и по простому люду. Прекратился подвоз продуктов.

Распространялись всевозможные слухи. Торговцы видели зло в забастовщиках, подстрекателях:

студентах и евреях.

17 октября 1905 г. в 5 часов дня после мучительных раздумий и колебаний Николай II со

словами: «Другого выхода нет», – подписал манифест. Создавалось объединенное правительство,

на которое возлагалось выполнение непреклонной воли царя даровать населению незыблемые

основы гражданской свободы на началах действительной непреклонности личности, свободы

совести, слова, собраний и союзов. Было решено привлечь к участию в выборах в

Государственную Думу те классы, которые были лишены избирательных прав по «Положению» 6

августа. Со времени созыва Думы никакой закон не мог иметь силы без ее одобрения. Ей

гарантировалась возможность реального контроля за действиями властей.

В Самаре телеграммы о Манифесте были получены утром 18 октября. По свидетельству

«Самарской газеты», «манифест подействовал на народ ободряюще», только революционеры и

эсдеки были крайне им неудовлетворены. Они звали народ вооружаться, свергнуть существующие

власти. В Самаре некоторые предприятия приступили к работе с 16 октября, вечером 23 октября

вышли на работу железнодорожники.

«Начальство ушло» – наступили октябрьские свободы. Большое влияние приобрел комитет

общественной безопасности, по требованию которого стали бесцензурно выходить газеты. 23

октября он пригласил несколько отрядов самообороны и боевых дружин. Под предлогом

черносотенного погрома комитет 29 октября потребовал удаления из города вице-губернатора

Кондоиди, и тот немедленно получил «отпуск». Более того, делегация «общественных деятелей»

ездила в Петербург и получила уверение С. Ю. Витте, что Кондоиди в Самару больше не вернется.

Другая властная структура – Совет рабочих депутатов, созданный 30 ноября 1905 г., имел ярко

выраженный революционный характер. Пользуясь большой популярностью среди рабочих, он

предъявил требования к властям и предпринимателям, и действовал до 15 декабря.

Рушились привычные представления. В ноябре подали петицию околоточные надзиратели и

городовые. Они просили увеличить жалование и квартирные, бесплатно выдавать лекарство и

установить месячный отпуск, а также учредить товарищеский суд. Демонстрируя высокую

сознательность, они решили не бастовать. Начальство пошло им навстречу и увеличило

жалование.

Правительство не решилось приступать к коренному аграрному переустройству. По стране

прокатилась волна крестьянских восстаний. В Самарской губернии особенно часто поднимались

крестьяне Бузулукского уезда, затем Самарского, Бугурусланского, Бугульминского. Прорвавшаяся

внутренняя боль сопровождалась актами насилия и вандализма. Крестьяне нападали на

помещичьи усадьбы, захватывали инвентарь, имущество, скот, хлеб. Вооруженные крестьянские

отряды нападали на полицию, сельских стражников, других должностных лиц. В губернии было

разгромлено 75 усадеб, громили имения не повсюду, а преимущественно в волостях, где они были

максимально сконцентрированы: на севере Самарского уезда, в волостях Липовской, Зубовской,

Чистяковской, Шламской. В это время сельская полиция думала, пожалуй, не о том, как

противодействовать стихии, а о том, как бы спастись.

В ноябре 1905 г. была создана Старобуянская республика. Крестьяне Старобуянской

волости сместили местные власти, приняли «Временный закон по Старобуянскому народному

самоуправлению». Только 26 ноября 1905 г. власти сумели навести порядок. Смещали местную

администрацию крестьяне Герасимовской, Ефимской, Пронькинской, Максимовской, Патровской

волостей, Бузулукского уезда, а также и в других местах.

Процесс политизации шел семимильными шагами. Защитниками существующего строя

выступали консерваторы. А. А. Чемодуров и М. Д. Мордвинов были в числе активистов

«Всероссийского союза землевладельцев» и его губернского отдела. Самарский отдел Союза

русского народа оформился в ноябре 1906 г. и насчитывал в своих рядах всего 500 человек.

Помимо Самары, его организации имелись в Бугуруслане, Бузулуке, Николаеве. По сравнению с

окраинными губерниями численность консервативных организаций в нашей губернии была очень

невелика.

Умеренные либералы в ноябре 1905 г. организовали отделение «Партии правового порядка»

и «Союза 17 октября». Они защищали Россию на основе Манифеста 17 октября. Левые либералы

в декабре 1905 г. создали организацию кадетов. В Самаре их насчитывалось до 300 человек.

Группы кадетов были образованы в Бугульме, Бузулуке, Ставрополе, Новоузинске, Мелекессе.

Кадеты – поборники западноевропейского строя: парламентаризма, индустриальной России.

Усилились революционные организации. Социал-демократы, среди которых не было видимого

деления на большевиков и меньшевиков, насчитывали в своих рядах до 600 человек. Их группы

были во всех уездных городах. Особым влиянием они пользовались среди рабочих. Также во всех

уездных городах имели свои группы эсеры, число которых в Самаре достигало 500 человек. Кроме

того, они насчитывали в своих рядах до 700 крестьян -это была единственная партийная

организация в губернии, действительно влиятельная в деревне.

Правительство медленно, но неуклонно восстанавливало свои властные функции.

Революционеры, чувствуя, что они теряют инициативу, бросились в отчаянную авантюрную атаку.

Они решили с 8 декабря начать очередную всеобщую политическую стачку с переводом ее в

вооруженное восстание. В народном доме им. Пушкина собирались вооруженные дружины. В

половине девятого вечера 10 декабря этот штаб революционеров окружили 4 роты солдат, 2 сотни

казаков и наряд полиции. Сгоряча революционеры решили держаться и на требование сдаться

бросили в сторону осаждавших несколько самодельных бомб, которые, однако, не взорвались.

Кроме того, прозвучал одинокий оружейный выстрел. Затем, однако, революционеры одумались.

Около полуночи в здание вошла караульная рота. Во время обысков было обнаружено несколько

разрывных снарядов, ружей. Известные революционеры еще раньше бежали через прилегающий

сад. Оставшихся обыскали, многим крепко досталось, но всех отпустили.

На другой день власти начали наводить порядок. Были арестованы видные революционеры,

прекращены несанкционированные митинги, демонстрации, собрания. На улицах порядок

обеспечивали патрули. Губернатор предложил открыть магазины, обещая защищать их с помощью

военной силы в случае, если кто будет мешать торговле. Порядок в городе 12 декабря, в основном,

был восстановлен. Городская Дума 13 декабря энергично отмежевалась от комитета

общественной безопасности. Купечество выделило для поощрения нижних чинов Березинского

полка, «усмирителей крамолы», 500 рублей. Революционеры растерялись. Численность их резко

сократилась. Эсеры обратились к террору. После нескольких покушений 27 декабря 1905 г. эсер

Жуков бросил с перрона вокзала под вагон, в котором начальник самарского гарнизона генерал

Сергеев отправлялся к новому месту назначения, разрывной снаряд. Сергеева ранило в лицо и

руку.

Страна успокаивалась, власть возвращалась. Политическая борьба в первой половине 1906

г. разворачивалась вокруг выборов в Государственную Думу. Революционеры звали к активному

бойкоту. Консерваторы Самары также отнеслись к выборам прохладно. Основную борьбу вели

октябристы и кадеты, и демократы-«трудовики». Бойкотисты успеха не имели. Сокрушительное

поражение потерпели октябристы. В Думу прошло 8 кадетов и 5 «трудовиков».

27 апреля 1906 г. состоялось торжественное открытие Думы – «Думы народных надежд».

Используя «перводумские» свободы, восстановились и значительно усилили свое влияние

либеральные и революционные организации. Неспокойно было в частях гарнизона. В июне

произошли волнения в Бугульминском пехотном полку, Борисовском резервном батальоне.

Первая дума не оправдала ожиданий крестьян, рабочих, правительства. 8 июля 1906 г. она

была распущена. Революционеры решили поднять восстание. На углу улиц Воскресенской и

Вознесенской бомбой, брошенной эсером Г. Н. Фроловым, был убит волевой, целеустремленный,

деятельный губернатор И. Л. Блок. 29 июля была брошена (но не взорвалась) бомба в губернское

жандармское управление. В июле – августе произошло 73 крестьянских выступления. В Кинель-

Черкассах 2 августа состоялось сражение революционеров-дружинников со стражниками и

отрядами пехоты. Около 200 дружинников 21 июля прибыли в Ставрополь, чтобы сместить власть.

Однако администрация предприняла превентивные меры. Планы революционеров провалились.

Губерния с 28 октября была объявлена на положении усиленной охраны, в связи с чем

администрация получила чрезвычайные полномочия.

События июля – августа 1906 г. показали, что народ уже не помышлял о насильственном

удовлетворении своих нужд, но еще верил в Думу. В выборах во II Государственную Думу

принимали участие все основные партии, революционные в их числе. Последние стремились

использовать выборы в Думу для пропаганды своих взглядов. От Самарской губернии во II Думу

было избрано три социал-демократа, три эсера, четыре трудовика, два кадета, один октябрист.

Правые потерпели поражение.

С конца 1906 г. политическая обстановка стабилизировалась, выступления становились все

менее массовыми, все более локальными. Народ в начале 1907 г. уповал на Думу. С весны 1907 г.

началось «повальное бегство» из революционных и либеральных организаций. Партийные

генералы теряли армии.

К весне 1907 г. стало ясно, что Дума такого состава не способна к конструктивной

деятельности. В ночь со 2 на 3 июня 1906 г. Николай II подписал манифест о роспуске Думы и

новый закон о выборах Страна встретила разгон Государственной Думы равнодушно. Революция

кончилась.

1917 ГОД

Известие о победе революции в Петрограде пришло в Самару 1 марта 1917 года. Для

обсуждения событий было созвано совещание гласных городской Думы. На нем исполнявший

обязанности городского головы В. П. Ушаков огласил телеграмму председателя Государственной

Думы М. В. Родзянко о «взятии восстановления государственного и общественного порядка в руки

Временного комитета Государственной Думы», был избран «особый Временный городской комитет

безопасности», для выработки экстренных мер к поддержанию порядка и спокойствия в городе,

который будет пополняться представителями различных общественных организаций.

После этого думские лидеры послали делегацию к самарскому губернатору князю Голицину,

чтобы выяснить его отношение к событиям, и весьма обрадовались тому, что князь признал

комитет и обещал свое содействие. Комитет надеялся на трогательное единение с деятелями

старой власти и в дальнейшем. 2 марта он пополнился делегатами от 28 общественных

организаций.

На следующий день на городских митингах, проходивших в театре-цирке «Олимп»,

городском театре и Общественном собрании, был избран первый состав Самарского Совета

рабочих депутатов.

Опьяненные незнакомым чувством свободы, рабочие, как и другие слои населения,

выдвигали и поддерживали все политические силы, которые выступали с демократическими

лозунгами и обещаниями народоправства. Пропаганда «беспартийной революционности» и

«единения всех революционных сил» была развернута в прессе с самых первых дней революции.

В целях единения всех демократических сил Совет рабочих депутатов откликнулся на

призыв Комитета общественной безопасности и послал в него 3 марта 10 своих представителей,

после чего последний переименовал себя в Комитет народной власти. В последующие дни в него

вошли представители политических партий, воинских частей, и постепенно его состав был доведен

до 200 человек.

Комитет народной власти уже 3 марта принял ряд постановлений общедемократического

характера: об освобождении политзаключенных, аресте представителей царской администрации,

разоружении полиции и жандармерии, организации народной милиции. Не дожидаясь назначения

Временным правительством губернского комиссара, Комитет народной власти выдвинул и

утвердил в этой должности председателя губернской земской управы, кадета К. Н. Инькова, а его

помощником – члена губернской управы кадета Н. В. Осоргина.

Известие о свержении самодержавия очень быстро распространилось в казармах, солдаты

стали присоединяться к митингам рабочих, служащих, учащихся города. Кое-где арестовывали

офицеров, а после получения приказа № 1 Петроградского Совета в войсковых частях Самарского

гарнизона стали образовываться солдатские комитеты. Совет рабочих депутатов содействовал

организации Совета солдатских депутатов, и 7 марта 1917 г. состоялось их первое совместное

заседание.

Подавляющее большинство в Самарском Совете солдатских депутатов на первых порах

принадлежало эсерам и меньшевикам. Солдаты часто самовольно уходили из частей домой,

требовали отправки целых частей на полевые работы в деревню, предоставления специальных

отпусков на период весенних полевых работ. Эти действия солдатских масс направлялись

большевистскими агитаторами, стремившимися превратить их в проводников своих идей в

деревне.

Известия о свержении самодержавия, о демократических свободах и преобразованиях,

происшедших в результате победы Февральской буржуазно-демократической революции в центре,

дошли до самарской деревни в марте 1917 г. и пробудили к активной политической деятельности

крестьянство. В деревне стали создаваться новые органы власти: волостные и сельские

исполнительные комитеты. Сельские и волостные комитеты избирались на крестьянских сходах и

съездах как по старым правилам общинных собраний, так и применяя новые формы – всеобщие,

равные, прямые выборы, чаще всего открытым голосованием. Уже с начала марта 1917 г. в

Самару стали поступать сообщения о том, что «в уездных городах старые власти уже устранены,

на их местах организованы временные комитеты общественной безопасности...».

25-29 марта 1917 г. был созван I губернский съезд крестьянских комитетов, к началу работы

которого «съехалось около 22 представителей от всех уездов». Учитывая популярность идеи

организации Советов в массах, I губернский крестьянский съезд призвал к организации Советов

крестьянских депутатов и объявил себя губернским Советом крестьянских депутатов, в

исполнительный комитет которого вошли преимущественно представители партии эсеров.

«Единение всех демократических сил», провозглашенное в первые дни революции, было

только лозунгом. Острая конкурентная борьба разгорелась между представительной и

исполнительной властями. Самарский Комитет народной власти, претендовавший на

представительство «высшей революционной власти в стране» и назначивший губернского

комиссара, рассчитывал быть главной силой в губернии. Председатель комитета К. Г. Глядков был

крайне разочарован тем, что не он, а губернский комиссар вступает в непосредственное

отношение с правительством, являясь проводником государственной власти, и снабжен всеми

атрибутами политической власти. В свою очередь К. Н. Иньков вовсе не стремился к

сотрудничеству с Комитетом по всем без исключения вопросам. П. Д. Климушкин, характеризуя его

в своих воспоминаниях, писал: «Губернский комиссар Иньков – человек безусловно старой

бюрократической школы, чуждый всяким демократическим убеждениям, а потому не мог встать на

тот революционный путь, на который встал Комитет». Следует заметить также, что Комитет, как

орган представительный, находился под большим давлением радикальных сил и его тактика

больше соответствовала требованиям «текущего момента». На комиссара, им избранного, Комитет

смотрел как на своего подотчетного адепта. Комиссар же относил Комитет к числу «прочих»

общественных организаций, не обладавших политической властью.

Между тем, Комитет народной власти, укрепив свое положение после вхождения в его состав

представителей от Советов, приступил к формированию реальных структур исполнительной

власти. 13 марта он утвердил выбранного Советом военных депутатов на должность начальника

милиции прапорщика А. С. Шиляева.

После определения позиций в городе, все политические партии обратили свои взоры к

деревне, так как в условиях продолжающейся революции любая власть зависела от поддержки

большинства населения страны. Большинство в России 1917 года составляло крестьянство, в

аграрной Самарской губернии -значительное большинство, причем имевшее бунтарское прошлое.

Уже в марте стали поступать первые сведения из деревни о крестьянских выступлениях,

направленных против высоких арендных цен, потравах в помещичьих экономиях и самовольной

рубке леса. Одновременно крестьяне-общинники, пользуясь революционной обстановкой, не

преминули выдвинуть требование возврата в общину земель столыпинских выделенцев.

Крестьянское движение стремительно нарастало и местные политические деятели острее

чувствовали необходимость «принимать меры» к недопущению аграрных беспорядков.

Ожесточенная борьба за крестьянство происходила на губернских и уездных крестьянских

съездах. II губернский крестьянский съезд, открывшийся в Самаре 20 мая, 28 мая объединился со

всесловным и продолжал работу по 6 июня 1917 г. Этот съезд наглядно продемонстрировал

пробуждение крестьянских масс, их активное стремление сознательно влиять на ход политических

событий в стране.

«Временные правила пользования землей» были выработаны на этом съезде в острой

борьбе между крестьянскими делегатами, поддержанными представителями самарских

большевиков, присутствовавших здесь в качестве приглашенных от политических партий, и

эсеровским руководством съезда. Эти правила в корне подрывали основы частной собственности,

так как передавали «все земли – частновладельческие, казенные, банковские, удельные,

монастырские, кабинетские, церковные и вообще все земли, не обрабатываемые собственным

трудом... в ведение и под контроль земельных комитетов, а где их нет, то Комитетов народной

власти, которые и становятся от сего времени фактическими их распорядителями...». Приняв

данные правила, эсеры вынуждены были защищать их основные положения, пойдя на обострение

отношений со своим центральным руководством и министерствами земледелия и внутренних дел

Временного правительства.

При обсуждении земельного вопроса на съезде выявилось столкновение двух точек зрения

на его решение: умеренно-реформистской, выдвинутой и поддержанной эсерами, занимавшими

руководящие посты в Совете крестьянских депутатов, и радикально-конфискационной,

отстаиваемой большинством крестьянских депутатов, поддержанных большевиками. Такое

противостояние длилось недолго и закончилось победой радикалов, утвержденной во «Временных

правилах». Эсеры на это пошли, боясь потерять социальную опору партии: голоса частных

владельцев из крестьян были немногочисленны и, в большинстве случаев, не представлены на

съезде, так как в сельском мире они составляли меньшинство.

Если эсеровское губернское руководство колебалось и никаких конкретных действий не

предпринимав для реализации решений II крестьянского съезда, за исключением ходатайств об их

утверждении, то крестьянство губернии через свои комитеты на местах приступило повсеместно к

осуществлению указанных постановлений. «После состоявшегося II Самарского губернского

крестьянского съезда крестьянами повсеместно осуществляется захват частновладельческих

земель... через местные земельные комитеты», – жаловался поверенный сельскохозяйственного и

торгово-промышленного товарищества Соколова и Самойлова в губернский земельный комитет. В

свою очередь, низовые крестьянские комитеты отмечали, что «с образованием союза посевщиков,

во главе которого стоят крупные землевладельцы, всемерно проводящие в жизнь право частной

собственности, положение ухудшилось... Такие меры противодействия не установили, конечно,

хороших отношений между помещиками и крестьянами».

В поисках «мужицкой правды» крестьяне постепенно отходили от эсеров и попадали в

объятия большевиков. Последние стремились в ходе своего социалистического эксперимента

подпереть мускулистые, но немногочисленные пролетарские плечи мощным крестьянским

хребтом.

Крайне напряженная обстановка сложилась летом и осенью 1917 года в деревнях и селах

Самарской губернии. Повсеместно крестьяне на основании «Временных правил», выработанных II

губернским съездом, осуществляли раздел земель, отобранных ими у помещиков и сельской

буржуазии. Во многих местах приняло широкие масштабы движение крестьян-общинников за

возврат отрубных и хуторских земель. Это явление наблюдалось чаще всего в уездах с

большим удельным весом крупного крестьянского землевладения. Только одной земельной

комиссией Совета крестьянских депутатов за два месяца после II съезда было разобрано 370 дел,

возникших на почве проведения в жизнь указанных «Правил».

Губернский земельный комитет попытался как-то упорядочить этот процесс. Для этого он в

начале августа вместе с губернской земельной управой разослал по волостям разработанные ими

анкеты для исследования сельскохозяйственных вопросов в процессе подготовки к

Учредительному собранию. Они сопровождались просьбой дать «по возможности краткий и ясный

ответ на вопросы».

Губернский земельный комитет, разослав вопросные листы для подготовки земельного

вопроса в Учредительное собрание, о настроении основной массы крестьян был осведомлен и без

ответов на них. Он попытался установить контроль за ходом земельного передела, разработав и

утвердив 19–20 августа 1917 г. «Общую инструкцию волостным земельным комитетам Самарской

губернии». Она явилась основой для утвержденных III губернским крестьянским съездом «Правил

об обложении платежом в пользу государства лиц, пользующихся в 1917 году казенными,

частновладельческими, банковскими и иными землями». Правила возлагали на волостные

земельные комитеты перераспределение земельного фонда между нуждающимся населением,

мотивируя это необходимостью расширения посевных площадей под яровые 1918 г. Комитетам

рекомендовалось «взять в свое ведение все земли, на которых владельцы и арендаторы не ведут

собственного хозяйства. Земли собственников и арендаторов, на коих имеются хозяйства, также

принимаются на учет для распределения излишка среди безземельных и малоземельных».

III Самарский губернский крестьянский съезд (20-27 августа 1917), объединившийся затем со

всесословным, должен был по замыслу его организаторов-эсеров, стоявших во главе губернских

органов власти и исполкома крестьянского Совета, разрядить накаленную обстановку в губернии.

По всем обсуждавшимся на съезде вопросам разгорались яростные споры. Особенной критике

подверглась нерешительная, колеблющаяся позиция эсеровского руководства крестьянского

Совета, занятая им в ходе борьбы за реализацию решений II губернского съезда по земельному

вопросу.

На съезде было утверждено соглашение Совета крестьянских депутатов с комитетом партии

эсеров о выдвижении общего списка в Учредительное собрание.

Осенью 1917 года массы ходом событий были подведены к альтернативному выбору: либо

диктатура пролетариата, либо диктатура военных. Угрожающе нарастала и другая перспектива:

русский анархический бунт, «бессмысленный и беспощадный».

Вопрос о переходе власти к Советам стал предметом острых дискуссий уже в начале

октября. 13 октября рабочая секция Совета потребовала немедленного перехода власти к

Советам, «становящимся центрами нарастающей крестьянско-пролетарской революции». В

двадцатых числах октября он стал обсуждаться не только на заседаниях партийных комитетов,

исполкомов Советов, фабзавкомов и профсоюзов, но и на массовых митингах. Если большевики

имели большинство в Совете рабочих и солдатских депутатов, в фабзавкомах и солдатских

полковых комитетах, то иная ситуация была в губернском Совете крестьянских депутатов,

продолжавшем выступать в поддержку Временного правительства и существенно влиявшим на

ситуацию в городе. Гарнизонный Совет крестьянских депутатов по вопросу о власти колебался. Вот

почему решение вопроса о переходе власти в руки Советов не могло произойти сразу же 25

октября. Бурная дискуссия по вопросу о текущем моменте вспыхнула на заседании исполкома

Совета рабочих и солдатских депутатов, которое открылось в 2 часа дня 25 октября в Белом доме

(ныне здание Академии культуры и искусств). На заседании председательствовал В. В. Куйбышев.

Он огласил телеграммы о событиях в Петрограде и предложил направить на телеграфы

комиссаров. Но это предложение встретило противодействие со стороны лидера самарских

меньшевиков А. И. Кабцана. В связи с тем, что на заседание не были приглашены члены

исполкома Самарского губернского Совета крестьянских депутатов, его председатель И. Д.

Панюжев в знак протеста покинул собрание. Участники заседания приняли предложение

меньшевика В. П. Преображенского отложить обсуждение до 8 часов вечера, с тем, чтобы к этому

времени представить мнение всех партийных фракций, входящих в Советы.

Вечером в Белом доме состоялось экстренное заседание исполкомов Советов, на нем вновь

председательствовал В. В. Куйбышев. В президиуме находились меньшевик А. И. Кабцан и эсер И.

А. Одайкин. Бурная дискуссия о текущем моменте затянулась до пяти часов утра. Представители

губернского и гарнизонного Советов крестьянских депутатов, группы «Единство», эсеры и

меньшевики высказались против перехода власти к Советам. Более того, учитывая сложность

момента, губернский Совет крестьянских депутатов вновь заявил о своей поддержке Временного

правительства и выступил за немедленный созыв губернского всесословного съезда, который и

должен был решить вопрос о власти. Были прения по вопросу о допущении гласных Городской

Думы на заседание. Эсеры высказывались за приглашение Думы, интернационалисты – за

допущение только гласных – интернационалистов, большевики – против допущения Думы.

Большинством решено Думу не допускать. Тем самым она отстранялась не только от власти, но и

от участия в решении этого вопроса.

26 октября большевики, опираясь на поддержку меньшевиков-интернационалистов и эсеров-

максималистов, внесли предложение о немедленном переходе всей полноты власти к Советам и

признании Временного правительства низложенным. Эта резолюция не прошла, за нее было

подано всего лишь 79 голосов. Эсеры и меньшевики-оборонцы, крестьянские депутаты (109

человек) отказались участвовать в голосовании. Большевики настаивали на том, чтобы провести

еще одно объединенное заседание Советов.

В этот же день в городской Управе состоялось совещание (без большевистской фракции),

обсуждавшее вопрос о мерах по охране города. Кадеты требовали, чтобы городские объекты

охранялись силами, подчиненными «Новой

Думе» и предлагали войти в Демократическое совещание. По этому вопросу начались

прения. Были предложения оставить охранные функции у Советов, в которых Дума должна иметь

пропорциональное представительство. Максималист Ф. Я. Рабинович заявил, что власть должна

быть сосредоточена в более сильных руках, чем думские; недоверие к штабу охраны и Красной

гвардии необоснованно. Дума была серьезно обеспокоена событиями. После прений решили

войти в демократическое совещание, а городской Управе и председателю Думы поручено

выяснить вопрос об охране города в Советах.

Так как по вопросу о власти большевики оказались в меньшинстве, ими были избрана другая

тактика. Они отказались от созыва всесословного съезда, который, конечно же, выступил бы

против перехода власти к Советам. В этой связи самарские большевики пригласили на

объединенное заседание не только членов исполкомов Советов, но и всех своих сторонников: