Текст книги "Самарская область"

Автор книги: Э. Дмитриева

Соавторы: П. Кабытов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

губернии. Расправившись с крестьянскими восстаниями самыми жестокими методами, советские

власти сломили сопротивление разорительной разверстке. Такие меры привели одновременно к

резкому снижению заготовок продуктов питания непосредственно для внутригубернских нужд.

Зимой 1919–1920 гг. еще больше распространилась эпидемия тифа. Все организационно –

санитарные мероприятия, проводившиеся властями, не приносили успеха. Это неудивительно –

даже с эпидемиями советская власть боролась по классовому признаку. Отделу народного

здравоохранения предписывалось «всеми доступными средствами помогать беднейшему

населению уничтожать вшей... рабочим по предъявлению карточек первой категории бесплатно

выдадут по 1/4 фунта на 5 человек мыла представителями здравотдела».

В городе участились случаи незаконных реквизиций и разбойных нападений. Военные

перестали платить за снабжение продуктами, топливом, товарами, хотя поставки для них

осуществлялись в первую очередь.

Неразрешимой проблемой становилась уборка территории города от мусора. Квартальные

комбеды ловко управлялись с распределением продуктов в лавках, обеспечивая, прежде всего,

собственные интересы, но были бессильны организовать необходимые санитарно-гигиенические

мероприятия во дворах и на улицах, где проживали.

Для увеличения числа рабов военно-коммунистической системы по инициативе партийных

органов с конца 1919 г. началась кампания «по очистке советских учреждений от присосавшихся

элементов». Они отстранялись «от занимаемых должностей с привлечением к принудительным

работам». Все лица, подвергшиеся чистке, должны были в «пятидневный срок явиться для

регистрации к уполномоченному Губчека в мобилизационную комиссию по проведению трудовой

повинности... По отношениям к семьям уклонившихся от явки на регистрацию будут приняты

репрессивные меры».

Чистке подвергались, прежде всего, совслужащие из среды интеллигенции, что существенно

снижало интеллектуальный потенциал власти и общества. Особенно наглядно это проявилось в

организации народного просвещения. Несмотря на расширение в 1919-1920 гг. образовательных

школ для взрослых, качество обучения в них было нижайшим. В вечерних школах для рабочих и на

курсах для красноармейцев преподавали, главным образом, политграмоту, обучая их распознавать

«врагов коммунистического строя».

Хозяйственные итоги 1919 г. по Самарской губернии были плачевны. «На 31 декабря на всех

ссыпных пунктах имелось хлеба 5036953 пуда», что было в девять раз меньше определенной

центром разверстки. Продолжали функционировать более 180 волостных комитетов бедноты. На

территории Бугурусланского уезда, после изгнания колчаковских войск, в ноябре-декабре 1919 г.

было создано 53 волостных и 328 сельских комбедов. На них опирались продотряды, отбиравшие

у крестьян уже не товарный хлеб, а необходимые продукты питания, обрекая их в дальнейшем на

голод.

Продолжавшийся процесс национализации производства привлек к передаче в

госсобственность мелких и кустарных предприятий. В Самарской губернии таких было

большинство, и в 1920 г. вслед за крупными рухнули мелкие промышленные заведения.

Разрешение основных вопросов мирного строительства осуществлялось советскими вождями на

основе военного опыта. В январе 1920 г. был принят декрет о всеобщей трудовой повинности и

трудовых мобилизациях. На основе этого декрета формировались трудовые армии. Трудармейцы

работали принудительно во всех отраслях народного хозяйства, но прежде всего на транспорте, на

заготовках сырья и топлива.

На проходившей с 15 по 19 февраля 1920 г. профсоюзной конференции Самаро-

Златоустовской железной дороги отмечалось, что «продолжается вмешательство в распоряжения

железнодорожной администрации со стороны некоторых организаций». Неусыпный контроль

осуществлялся органами ЧК, которые искали причины хозяйственной разрухи в «активизации

контрреволюционных элементов». В случае угрозы остановки предприятий, снабжавших Красную

армию

боеприпасами,

продовольствием,

обмундированием,

создавались

специальные

трудармейские отряды. Так, в Мелекессе Самарской губернии к концу января стояли

мануфактурная фабрика, три мельницы. «Накануне остановки была крупнейшая паровая

мельница, работавшая на Красную армию. Для заготовки топлива уком РКП (б) и уисполком

организовали трудовой полк».

Проходивший в марте-апреле 1920 г. IX съезд РКП(б) в резолюции «О хозяйственном

строительстве» подчеркнул необходимость выполнения планов по мобилизации, формированию

труд армий, продразверстке, опираясь на единоначалие и централизацию. Между тем,

продразверстка в деревне неумолимо вела к сокращению крестьянских посевов. В свою очередь

это вызывало ужесточение деятельности заготовительных органов, продотрядов, частей особого

назначения, посягавших на самые основы крестьянского существования.

«Ползучая контрреволюция», захватившая самарскую деревню, продолжалась и в 1920 году.

В феврале в восстании под руководством подпольной организации «Черный орел» приняли

участие крестьяне северо-восточного Бугульминского уезда Самарской губернии. Характерны

лозунги, выдвинутые мятежниками: «Долой продразверстку», «За вольную торговлю»,

«Советская власть без коммунистов», «За веру христианскую и ислам». 15 февраля

президиум Самарского губисполкома образовал военно-революционный штаб, который направил

для подавления восстания «регулярные части Красной армии из Бугуруслана, Казани и других

пунктов». 5 марта уездный военком сообщил о подавлении войсками мятежа. «Провинившееся»

население г. Бугульмы власти в течение всего марта выгоняли на субботники и воскресники по

погрузке на железнодорожной станции реквизированного у восставших хлеба, фуража, другого

продовольствия.

Вообще в Самарской губернии «не без активных действий ЧК Восточного фронта был

нанесен сокрушительный удар по кулачеству», которое большевики считали своим главным

социальным врагом. ЧК Восточного фронта руководила деятельностью местных комбедов.

«Рядовое явление – когда два-три члена комитета бедноты ведут в чрезвычайную комиссию под

конвоем скрывающегося буржуа, кулака, самогонщика, дезертировавшего красноармейца и т. д.».

На фоне общего упадка промышленного производства военные предприятия в Самарской

губернии в 1919-1920 гг. наращивали производство, так как многие промышленные районы страны

в это время были неподконтрольны советской власти. По сравнению с 1918 г. число рабочих на

них увеличилось в полтора раза и не столько за счет населения края, сколько за счет приезжих из

центральных и северо-западных районов в связи с лучшими продовольственными условиями.

Зимой 1919/20 г. вновь обострился топливно-энергетический кризис, однако заводы,

производившие вооружение, снабжались в первую очередь. Для этого губком РКП(б) и

губисполком создавали специальные чрезвычайные комиссии по заготовке дров, объявляя

всеобщую трудовую и гужевую повинность. В то же время началась геологическая разведка

сланцевых месторождений в Поволжье. В 1919 г. сюда была снаряжена экспедиция во главе с И.

М. Губкиным, которая начала разработку горючих сланцев возле г. Сызрани и с. Кашпира.

Одновременно в регионе велись нефтеразведочные работы, но средств для организации

нефтедобычи не было.

В 1920 году территория Самарской губернии перестала быть ареной фронтовых действий.

Однако, по-прежнему решение всех хозяйственных проблем осуществлялось чрезвычайными

методами. Специальным постановлением Совета труда и обороны республики была создана

Вторая революционная армия труда (Поволжская) для строительства железнодорожной линии

Красный Кут-Александров Гай-Эмба. Она предназначалась для вывоза в центр запасов нефти. 25

февраля 1920 г. В. И. Ленин в телеграмме Самарскому и Саратовскому губкомам и губисполкомам

требовал:

«Надо помочь всеми силами и ускорить всячески. Организуйте агитацию, устройте

постоянную комиссию помощи, примените трудовую повинность». В ответ на это Самарский совет

рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов «совместно с губернской партсоввластью и

Реввоенсоветом Турк-фронта в день пятидесятилетия вождя постановил известить о создании

первого образцового батальона труда для проведения экстренных решительных мероприятий по

восстановлению хозяйственной жизни...» Эффект от таких красногвардейских атак в хозяйственной

деятельности был незначителен, разруха охватывала к концу 1920 г. практически все отрасли

промышленности, путей сообщения, сельскохозяйственного производства.

В самарской деревне в 1920 г. усилился социально-экономический кризис. Непосильная

продразверстка снижала производительность труда крестьян, уменьшалось число зажиточных

хозяйств и наблюдался рост маломощных. Посевные площади сокращались, увеличивался

процент беспосевных хозяйств, потерь скота, убыли сельскохозяйственного инвентаря. Все эти

явления способствовали неурожаю 1920 г., но власти продолжали выкачивать хлеб из губернии.

Продразверстка стала распространяться даже на бедняцкие хозяйства.

Антикрестьянская политика большевистской власти породила социальные противоречия

между рабочими и крестьянами. Об этом свидетельствовали лозунги и действия участников

крестьянских восстаний, носивших массовый характер и постоянно возникавших на территории

края. Крестьяне выступали за «советы – без коммунистов» и против рабочих продотрядов,

грабивших деревню.

Сам пролетариат за годы гражданской войны значительно деклассировался. В Самаре до

революции рабочие не являлись значимой социальной силой, и многие из тех, что сохранились в

огне социальной смуты, попали в ряды люмпенов: нищих, воров, преступных банд. На Самарском

трубочном заводе число рабочих в 1921 г. сократилось по сравнению с 1916 г. с 28 тысяч человек

до 400. Посевные площади губернии в это время составили 49,1%. Предприятия пищевой

промышленности в связи с неурожаем закрывались.

На этом фоне надвигавшегося апокалипсиса немыслимо разбухал госаппарат, численность

совслужащих госучреждений постоянно росла. В попытках наладить ленинский всеобщий учет и

контроль на местах дробили и дублировали функции управления, которые к тому же упрощались,

чтобы быть доступными «любой кухарке». После утверждения в феврале 1920 г. на сессии ВЦИК

Устава о фракциях во внепартийных учреждениях деятельность советов была поставлена под

полный контроль партийных комитетов. Губернский комитет РКП(б) создавал различные

чрезвычайные комиссии, которые проводили авральные компании по какой-нибудь борьбе: с

тифом, беспризорностью, бандитизмом, холодом и голодом. Такие мероприятия сопровождались

трескучей агитацией за коммунистические ценности и идеалы, в которые меньше всего верили

сами пропагандисты, в конце концов обрекшие в 1921 г. население губернии на голод и

вымирание.

Крестьянские восстания

Гражданская война не только не сняла существовавшие в России социальные противоречия,

но еще больше их обострила. Захват власти большевиками, разгон Учредительного собрания и

реализация программных установок коммунистической партии в экономической сфере в той или

иной мере послужили поводом для начала братоубийственной войны. В ходе ее ни белые, ни

красные не считались с интересами гражданского населения и прежде всего многомиллионного

крестьянства. Оно попеременно оказывалось заложником то той, то другой стороны, вынуждено

было участвовать в мобилизационном процессе, поставляя солдат воюющим сторонам, выполнять

многочисленные повинности, связанные с их нуждами. Крестьянство испытало на себе все

«прелести» аграрной политики КОМУЧа, Колчака и советской власти. И оно, конечно, не было

индифферентным к тем или иным органам власти, сменяющим друг друга в ходе войны.

Крестьянское движение в Самарской губернии в период революции и гражданской войны

претерпело в своем развитии качественные сдвиги. В 1917 г. крестьяне, выступая за землю и

волю, стремились разрушить сложившиеся в деревне отношения и конфисковать земельную

собственность дворян, купцов, мещан, хуторян и отрубников. Весной 1918 г. обострение

противоречий в деревне было вызвано реализацией декрета «О земле», то есть законодательно

закрепленном уничтожении в деревне частной земельной собственности. От этого мероприятия,

казалось бы, выиграли бедняцко-середняцкие слои деревни. Но в целом из-за ликвидации крупных

экономии и товарных крестьянских хозяйств сельскому хозяйству был нанесен ущерб, а

продовольственный кризис в стране еще более углубился.

Проводившаяся правительством В. И. Ленина продовольственная политика вызвала

ожесточенное сопротивление всех слоев крестьянства. Крестьянские восстания охватили

громадную территорию, резко возросла численность повстанцев, изменился характер и

направленность борьбы, были выработаны новые программные цели и лозунги движения. На

территории Самарской губернии в 1919-1920 гг. перманентно вспыхивали восстания, которые

вполне можно характеризовать как крестьянские войны.

11 января 1919 года был издан декрет, вводивший продовольственную разверстку, которая

на практике означала реализацию политики военного коммунизма. Известно, что декрет подводил

юридическую основу под действия советского правительства, так как он признавал за государством

право на насильственное изъятие всех излишков крестьянского хлеба. Продразверстка, по мнению

В. И. Ленина и его ближайших соратников, стала «универсальным средством продвижения страны

к социализму, включала в себя элемент прямого давления на крестьянство с целью загасить его

частнособственнические устремления». Такая политика Советского государства вызвала

сопротивление со стороны крестьянства, которое в ряде губерний Европейской России переросло

в крестьянские восстания... Среди них особо следует выделить «чапанную войну» в Среднем

Поволжье. Свое наименование она получила от названия крестьянской верхней одежды – чапана

(кафтана, поддевки, стеганки). Это подчеркивало ее крестьянский характер. Движение охватило

обширную территорию Симбирской, Самарской и Казанской губерний. В ней участвовали русские,

татары, чуваши, мордва и представители других народов, населявших Поволжье. В советской

литературе «чапанная война» и другие крестьянские восстания традиционно оценивались как

антисоветские кулацкие мятежи. Такое классовое определение крестьянских восстаний 1919-1920

гг. является неверным, так как в них участвовали все слои крестьянства независимо от

социального положения. Это было вызвано обострением противоречий между властью и

крестьянством в целом в связи с введением продразверстки.

Поводом для начала «чапанной войны» послужила активизация деятельности продотрядов в

связи с введением хлебной монополии. Восстание началось в селе Новодевичье Сенгилеевского

уезда Симбирской губернии. Из этого уезда Симбирский губисполком запланировал вывезти в

начале 1919 г. 2,5 млн. пудов хлебных излишков. Восстание шло под лозунгами: «Долой

насильников – коммунистов, да здравствует Советская власть». Был создан военный штаб

крестьянской армии, рассылались воззвания. В ближайшие села направлялись агитаторы и

отряды. Со 2 по 10 марта восстание охватило Новодевиченскую, Русско-Бектяшинскую,

Горюшкинскую, Теренгульскую и Поповскую волости Сенгилеевского уезда. 7 марта в с. Усолье

Сызранского уезда на ста подводах приехали вооруженные крестьяне из с. Новодевичье. Они

арестовали председателя Совета и объявили мобилизацию в крестьянскую армию всех мужчин.

Восставшие крестьяне села Усинка имели на вооружении около 300 винтовок и большой запас

патронов. Этот отряд сумел дать отпор советской воинской части и даже захватил в плен 20

красноармейцев.

Сложная ситуация создалась и в г. Сызрани. В начале марта началось брожение во 2-м

Сызранском запасном батальоне, который состоял из мобилизованных крестьян Сызранского и

соседних с ним уездов. Они накануне призыва в Красную армию были обложены революционным

единовременным налогом. Получая из дома письма, в которых содержались жалобы родных на

тяжесть реквизиций и произвол со стороны местных властей, красноармейцы начали агитировать

против коммунистов и готовы были поддержать восстание крестьян. Но 7 марта в Сызрань прибыл

с двумя ротами Самарского Рабочего полка начальник Самарской ЧК Куземский. 2-й батальон был

разоружен, а агитаторы арестованы. Ситуация в городе стабилизировалась, но для борьбы с

крестьянским восстанием уездный исполком образовал чрезвычайный орган – военно-

революционный комитет, фактически передав ему всю полноту власти. Сызранский ревком

обратился в Пензу, Кузнецк и Самару, которые прислали на помощь свои вооруженные отряды.

Как видим, в ходе «чапанной войны» проявлялись традиционные черты и явления,

характерные для массового крестьянского движения дореволюционной эпохи. К их числу

относится заразительность и сила примера, влиявшие на ход восстания. Пример повстанцев с.

Новодевичье не только был поддержан крестьянами соседних правобережных уездов, но и

ускорил выступления в селах Ставропольского и северной части Самарского уездов.

Одними из первых в Самарской губернии против произвола Советской власти выступили

крестьяне села Хрящевка. За ними последовали крестьяне села Ягодное, которые отказались

выполнить требования уездного продовольственного комиссара Гринберга прислать в Ставрополь

подводы в порядке исполнения гужевой повинности. 5 марта Гринберг направил в Ягодное

продотряд, который на подъезде к селу был внезапно обстрелян крестьянами. Кстати, и здесь в

активизации крестьян сыграла свою роль прибывшая группа повстанцев из села Новодевичье. Как

правило, накануне выступления звучал набатный колокол, или вспыхивал пожар, что служило

сигналом к началу восстания. Итак, вооруженные вилами, топорами, самодельными пиками,

«чапаны» захватили значительную часть Сызранского, Сенгилеевского и Мелекесского уездов. В

освобожденных селах они разгоняли комитеты бедноты, изгоняли из советов коммунистов, нередко

прибегая к террору.

Развивая успех движения, повстанцы сформировали штаб в селе Ягодном, который

возглавил Алексей Бурицкий. Повстанческая армия начала наступление на села Подстепки,

Московку, Никольское, Барковку и далее на город Ставрополь, который был занят 7 марта без боя.

Перед приходом повстанцев вновь прозвучал набат, загорелась конюшня. Возник переполох, что

облегчило вступление «чапанов» в город. Вся полнота власти перешла к избранным гражданами г.

Ставрополя – коменданту Голосову, его первому помощнику Белоусову и второму помощнику

Бастрюкову. Новый исполком Совета объявил осадное положение в городе и предписал

гражданам в возрасте от 18 до 40 лет записаться на действительную военную службу. В

дальнейшем восстаниями в Ставропольском районе руководили комендант Долинин и начальник

милиции Жилинский.

Ставропольский исполком обратился с воззванием к населению и красноармейцам.

«Товарищи, братья-красноармейцы! Мы, восставшие труженики, красноармейцы всего населения

России, крестьяне, обращаемся к Вам и заявляем, что мы встали не против Советской власти, но

встали против диктатуры засилья коммунистов – тиранов и грабителей. Мы объявляем, что

советская власть остается на местах, советы не уничтожаются, но в советах должны быть

выборные от населения лица, известные народу данной местности. Мы ни на шаг не отступаем от

Конституции РСФСР и руководствуемся ею». Восставшие выступали за советы без коммунистов,

требовали участия в советах всех крестьян независимо от имущественного положения, свободной

торговли.

Иная интерпретация этих событий содержится в постановлениях губисполкома, Самарского

городского совета, в партийных документах и воспоминаниях коммунистов-участников подавления

крестьянского восстания. 10 марта 1919 г. состоялось заседание Самарского городского совета

рабочих и красноармейских депутатов, на котором с сообщением о крестьянских восстаниях в

Ставропольском уезде выступил Л. Сокольский. «В Ставропольском уезде, – сказал он, –

вспыхнули контрреволюционные беспорядки, вызванные определенными кулацкими и

белогвардейскими элементами при участии лево– и правоэсеровских авантюристов. Кулаки

восстают со старым лозунгом «Союза русского народа»... Они вовлекли в эту авантюру некоторые

слои среднего крестьянства...». На этом заседании был создан чрезвычайный орган – губернский

военно-революционный комитет, куда вошли Сокольский (губисполком), Милонов (городской

Совет), Гинтер (губернский военком), Левитин (Губчека), Рутицкий (комиссариат округа путей

сообщения). Кроме того, ранее 7 марта президиум Самарского губисполкома во главе с В. В.

Куйбышевым образовал революционный полевой штаб «для подавления кулацкого мятежа в

Ставропольском районе». В него вошли член губисполкома В. А. Тронин, командовавший «всеми

военными силами, действующими против мятежников», помощник командира Самарского рабочего

полка Шевердин и член Самарской губернской чрезвычайной комиссии Нагибин. Создание этих

чрезвычайных органов было обусловлено взрывоопасным настроением частей Самарского

гарнизона. В письме В. И. Ленину командующий IV армией М. В. Фрунзе сообщил: «В ночь с 10 на

11 марта была произведена попытка поднять таковое же [восстание – авт.] в самой Самаре.

Взбунтовался 175 полк и, разбив артиллерийские склады и разобрав бывшие там берданки,

пытался поднять и другие части, и в первую очередь инженерный батальон моей (IV) армии.

Призыв успеха не имел, и к 3 часам утра дело было ликвидировано». Военно-революционный

комитет мобилизовав ночью коммунистов с помощью Самарского рабочего полка и содействия

других воинских частей разоружил полк; было арестовано около 250 красноармейцев.

Военно-революционные комитеты и штабы как чрезвычайные органы для борьбы с

крестьянскими восстаниями создавались в городах, волостях и селах Самарской губернии

довольно часто. Для подавления восстаний большевики использовали войска Красной армии. В

состав войскового соединения, которое вело боевые действия против повстанцев Ставропольского

уезда, вошли 1-й Самарский рабочий полк и 2-я интернациональная рота, в которой были мадьяры

с пушками и пулеметами. Всего в распоряжении командира этой группировки Шевердина

насчитывалось 400 человек пехоты и эскадрон кавалерии (75 человек).

Сохранившиеся оперативные сводки и схемы боевых действий свидетельствуют о методах,

которые применяли карательные экспедиции. Они отличались крайней жестокостью по отношению

к участникам крестьянских восстаний. Ожесточенное сопротивление карательная экспедиция

встретила в селах Старая Бинарадка и Еремкино. Здесь повстанцами командовала Ирина

Феличкина, об отваге которой слагались легенды. «Она лихо скакала на серой кобыле по

Еремкинскому фронту и плетью гнала в бой отставших или трусивших мятежников». 10 марта

Шевердин получил подкрепление «численностью 600 человек пехоты и 60 человек кавалеристов

при пяти пулеметах и двух трехдюймовых орудиях». Повстанцы не могли противостоять

регулярным войскам Красной армии. 13 марта г. Ставрополь был взят. Часть руководителей

восстания была расстреляна. Удалось бежать коменданту А. Долинину, который позднее под

фамилией Шабанов воевал против белополяков. В Ставрополе была создана уездная ВЧК и

расстреляно свыше 50 участников восстания.

«При подавлении восстания, – писал М. В. Фрунзе В. И. Ленину, – убито пока по неполным

сведениям не менее 1000 человек. Кроме того расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село

Усинское, в котором восставшими сначала был целиком истреблен наш отряд в 170 человек,

сожжено совершенно».

На заседании Самарского губисполкома обсуждался вопрос о создании концентрационного

лагеря, в котором должны были ждать своей участи захваченные в плен повстанцы. Участники

восстания подвергались судебным преследованиям. Их арестовывали, заключали в тюрьму, а

активистов и руководителей расстреливали.

В то же время были жестоко подавлены восстания крестьян в Кинель-Черкассах, Сергиевске

и Кротовке. В карательной экспедиции, направленной в эти села, приняли участие отряды

Самарского Советского рабочего полка, Иваново-Вознесенского, Сергиевского продотрядов и

отрядов железнодорожной обороны. В их состав входило 800 человек пехоты, взвод конницы, им

было придано 3 орудия и 7 пулеметов. Кроме того восстания вспыхнули в селах Федоровка и

Любимовка Бузулукского уезда. Для их подавления «через местный военный комиссариат и штаб

Туркармии посылались карательные отряды, каковыми восстания ликвидированы».

Самарский губисполком, пытаясь погасить пламя крестьянской борьбы, требовал от уездных

организаций ужесточить репрессии и предписывал исполкомам организовать в уездах

революционные трибуналы, которым вменялось рассмотрение дел о контрреволюционных

«деяниях» и выступлениях.

Одновременно самарские коммунисты вынуждены были признать, что поводом для

возникновения «чапанной» войны послужил произвол продотрядов, советских и партийных

работников. И хотя это признание было закамуфлировано и буквально тонуло в обвинениях в

адрес агентов Колчака, белогвардейских офицеров, кулаков и даже недавних союзников эсеров,

тем не менее признание многочисленных фактов произвола и насилия весьма симптоматично.

Большевики вынуждены были оправдывать свою жестокость суровой необходимостью.

10 апреля 1919 г. Самарский губисполком принял обязательное постановление № 19. В нем

предписывалось привлекать к «ответственности агентов советской власти, которые нередко ведут

по отношению к населению позорным для советской власти образом» Губисполком указывал, что

делегированные в деревню инструкторы, уполномоченные, комиссары должны были

регистрировать выданные им «мандаты в местном исполкоме немедленно». В апреле 1919 г. было

объявлено об освобождении крестьян-середняков от взыскания чрезвычайного и натурального

налога с урожая 1918 г. Но эти распоряжения фактически остались на бумаге. Продовольственные

агитаторы и продотряды продолжали «выкачивать» хлеб из деревни традиционными методами, не

считаясь ни с нуждами крестьян, ни с их интересами.

Тяготы продразверстки, мобилизации в Красную армию, отсутствие промышленных товаров,

продолжающаяся разруха во всех отраслях экономики России – эти и другие факторы не могли не

сказываться на социально-психологическом состоянии населения Самарской области. В сводках

военно-цензурного отделения, которое проводило анализ писем солдат и их родных преобладают

негативные оценки быта и настроения масс во второй половине 1919 – начале 1920 гг. «Меня

призывают на военную службу по приказу № 343. Этот приказ меня совсем не касается. Здешний

комиссариат ничего не разбирается», – писал корреспондент из Бугурусланского уезда. Из

Тимашева сообщали: «Товарищи разоряют нас, берут сено, солому, каждый день три пуда

картошки. Теперь мужики стали как мертвые, не знают, что им делать. Говорить ничего нельзя,

ничего не признают, теперь хоть с голоду умирать. Скотину у нас берут беспощадно. Нам очень

плохо жить».

Среди массы сообщений более 90% содержат сведения о последствиях, связанных с

проведением политики военного коммунизма и настроением крестьян. «От крестьян, – читаем в

письме из с. Тимофеевки, – берут хлеб, овец, скот, а ему фунта соли нет. Продовольственная

политика начинает возмущать и коммунистов». Или: «Кто прежде не дал скота, тот должен сейчас

дать. Хоть иди и покупай, а должен отдать. Как раньше брали с пролетария, так и теперь. И все

обусловлено потому, что многие коммунисты не соответствуют своему назначению. У военкома

стачки с богачами. Он скрывает и покровительствует дезертирам».

Возникает осознание необходимости отмены продразверстки и введения свободной

торговли. «Всех продуктов очень много, – писали из Самары, – если бы разрешили свободную

торговлю, то мужики говорят, что завалили бы всю Самару продуктами. И действительно всего

много, да коммунисты разорили всю Россию. Всех людей нельзя узнать – все стали какими-то

озверелыми». В конце 1919 г. появились сообщения о росте недовольства действиями советских и

партийных работников. «Положение Советской власти по Самарскому округу незавидно. Причиной

этого является недостаток партийных работников. Там, где нужно подойти с советом, грозят

оружием и тем самым лишь портят все дело».

Как видим, в конце 1919 – начале 1920 гг. недовольство социальной политикой советской

власти резко возросло. Ярким проявлением крестьянского сопротивления было восстание

«Черного Орла» или «вилочное восстание». Оно охватило Бугульминский уезд Самарской

губернии, а также территорию Мензелинского, Белебеевского, Бирского, Уфимского уездов

Уфимской и Чистопольского уезда Казанской губерний. Восстание разразилось в прифронтовой

полосе Поволжско-Уральского региона, которая была освобождена от войск Колчака и тут же стала

испытывать на себе тяжесть продразверстки. Она и здесь «проводилась без учета того урона,

который понесли прифронтовые районы от военных действий, реквизиций рабочего и

продуктивного скота белыми и красными войсками, убыли мужского населения в связи с

мобилизациями». Как и прежде, продотряды выгребали у крестьян весь хлеб без остатка. На

десятки тысяч крестьянских семей надвинулась реальная угроза голода. Если в «чапанной войне»

участвовали преимущественно русские крестьяне, то в восстании «Черного Орла» основную массу

повстанцев составляли татары и башкиры. Оно шло под лозунгами: «Долой коммунистов и выкачку

хлеба», «Громи ссыпные пункты», «Да здравствует вольная торговля». Был выдвинут и такой

лозунг: «За веру христианскую и ислам». У восставших четко просматривается отсутствие

национальной розни. Они были единодушны в стремлении сохранить Российскую Федерацию,

одновременно оговаривая такие фундаментальные принципы, как самоопределение народностей

и всенародное гражданское право.

Так же как и «чапанная война», восстание «Черного Орла» возникло стихийно. Повстанцы

были вооружены вилами, кольями, кистенями и топорами. Часть из них имела охотничьи ружья и

винтовки. В ходе боев они сумели захватить у продотрядов и милиции пулеметы. Просматривалось

стремление повстанцев внести в стихию элементы организованности. Проводились

принудительные мобилизации в народную армию восставших, распространялись воззвания. В них

указывались причины восстания и определялись цели повстанцев. В одном из воззваний читаем:

«Зачем мы восстали? Кто мы? Кто наши враги? Мы многомиллионное крестьянство. Наши враги

коммунисты. Они пьют нашу кровь и угнетают нас, как рабов... Долой коммунистов. Долой

гражданскую войну. Только выборные в этом [Учредительном – авт.] собрании установят порядок».