Текст книги "Самарская область"

Автор книги: Э. Дмитриева

Соавторы: П. Кабытов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

устроить мастерские для их ремонта, а расхищенный живой и мертвый инвентарь собрать и

распределять среди населения. Губисполком поручил балаковским мастерским организовать

производство сельскохозяйственных орудий и машин, с тем, чтобы пополнить фонды уездных

прокатных пунктов машинами, которыми крестьяне могли пользоваться за небольшую плату.

Бедняки и солдаты-инвалиды вовсе освобождались от платы за прокат. Для повышения культуры

земледелия при поощрении губисполкома уездные советы и их отделы пытались создавать

показательные участки, фермы, опытные поля. Однако, все это «гладко было на бумаге, да забыли

про овраги». Причем речь шла не столько об оврагах природных, сколько о социальных.

Ситуация в Самарской губернии усугублялась тем, что ее территория была сначала

форпостом для организации сопротивления белому движению в Поволжско-Уральском регионе, а

затем стала его центром. Однозначная поддержка большевиками беднейших слоев населения

деревни, стремление организовать совхозы, коммуны на базе конфискованных помещичьих

усадеб, способствовали усилению раскола в крестьянской среде. Большинство крестьян-

собственников, земли которых также попали в общий передел, прилагали все усилия, чтобы

скорректировать аграрную реформу на местах в свою пользу. Для этого они стремились получить

влияние в местных советах, которые занимались организационно-хозяйственной деятельностью в

деревне. Если это не удавалось, то зажиточные слои деревни при благоприятных внешних

условиях разгоняли не устраивавшие их сельские советы. Уже в апреле 1918 г. вооруженные

выступления, направленные против прибывавших в деревню наводить «революционный порядок»

красногвардейцев, имели место в Самарском, Ставропольском, Бузулукском уездах. В

Николаевском и Новоузенском уездах в связи с активизацией выступлений уральского казачества

против советской власти было объявлено военное положение.

Глобальное переустройство социально-экономических отношений в деревне, уравнение

крестьянских хозяйств вело к худшему использованию земли, техники, скота, снижалась

производительность труда. Неизбежным следствием разорения помещика и крепкого крестьянина

было падение товарности всего сельского хозяйства. В крестьянской среде восторжествовало

веками складывавшееся отношение к государственной власти как к главному угнетателю. Советы,

особенно низовые, отражая настроения крестьян, не желали быть проводниками непопулярной

политики центральной власти. В хлебопроизводящей Самарской губернии ряд сельских, волостных

и даже уездных советов отменяли хлебную монополию, твердые заготовительные цены,

разрешали свободную торговлю. Поступали они так не только из-за местного эгоизма, но и в связи

с непосредственной угрозой со стороны враждебных советскому строю сил. Таким образом, из

деревни прозвучал сигнал о том, что крестьяне не остановятся лишь на переделе и распоряжении

землей, а постараются получить полную свободу хозяйствования.

В. И. Ленин вновь коренным образом изменил тактику в отношении крестьянства, призвав

«решительно бороться с «узкоклассовым» крестьянским эгоизмом. Союз рабочих и крестьян в

борьбе с капиталистами и помещиками, о котором так много говорили большевики, едва начав

складываться в ходе установления советской власти, развалился. Теперь уже голодные

пролетарии призывались в поход за хлебом, который предстояло взять у крестьян насильственным

путем.

Анализируя ситуацию в деревне, оценивавшуюся большевиками как засилье кулаков в

сельских советах, Советское правительство 14 мая 1918 г. своим декретом объявило о введении в

стране режима продовольственной диктатуры. Были подтверждены все государственные

монополии, твердые цены, полностью запрещалась частная торговля хлебом, объявлялась

беспощадная борьба спекулянтам. В категорию последних попали не только перекупщики, но и

производители сельхозпродукции, если они решались реализовать ее самостоятельно. В деревню

отправлялись вооруженные отряды рабочих из промышленных центров для изъятия «излишков»

хлеба. Для поддержки новых экспроприаторов не годились сельские советы, отражавшие интересы

всего населения деревни. Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов 20 мая 1918 г. заявил, что создав

советы в деревне, большевики выполняли свою задачу, но «этого мало... необходимо было

создать такие организации, которые в состоянии были бы подавлять деревенскую буржуазию в

интересах деревенской бедноты».

11 июня 1918 г. ВЦИК постановил создать волостные и сельские комитеты бедноты. Их

организацией должны были заняться местные советы и продовольственные органы, которые

зачастую действовали как самостоятельные структуры. В сферу деятельности комбедов входило:

«1) Распределение хлеба, предметов первой необходимости и сельскохозяйственных орудий. 2)

Оказание содействия местным продовольственным органам в изъятии хлебных излишков из рук

кулаков и богатеев».

Оценивая первый этап деятельности советской власти, характеризуемый как формирование

новых властных структур в центре и на местах, определение их прерогатив, методов управления,

необходимо отметить наряду с общими закономерностями определенные особенности названного

процесса в Самарской губернии. Объявив о переходе всей полноты власти в Самаре в руки

советов, большевики не получили поддержки губернского Совета крестьянских депутатов, лидеры

которого – эсеры заявили о поддержке губернских структур Временного правительства. На IV

губернском крестьянском съезде в декабре 1917 г. они это решение подтвердили. В январе 1918 г.,

используя силу воодушевленных первыми декретами советской власти масс, большевики

разогнали Учредительное собрание. В этих условиях самарским большевикам удалось склонить на

свою сторону большинство V губернского крестьянского съезда, а затем произошло объединение

советов. Под руководством объединенного губисполкома советы стали активно образовываться по

всей губернии. Первые результаты хозяйственной деятельности советской власти нагляднее

проявились не в городе, а в деревне. Это объясняется прежде всего особенностями российского

революционного процесса: в городе больше были заняты борьбой за власть, в деревне –

проблемами выживания. Однако, в условиях всеобщей разрухи большевики, придя к власти и

укрепившись в городе, стали твердой рукой, репрессивными мерами наводить порядок в деревне,

ликвидировать крестьянскую вольницу, которую раньше инициировали и поддерживали. В

Самарской губернии расслоение крестьян было достаточно велико, каждая его категория искала

свою выгоду в ходе «черного передела». Первые выступления против советской власти в

самарской деревне были обусловлены претензиями крестьян и друг к другу, и к этой власти,

поддерживавшей прежде всего притязания беднейших. В ходе аграрных преобразований

большевики, горя революционным нетерпением, всячески инициировали образование коммун,

совхозов. Но на такие объединения в сравнительно зажиточной самарской деревне решались

немногие, а вот бедняки и неудачники всегда находились в любом сельском обществе.

Большевики, вместо поисков путей для установления социального мира, способствовали

углублению противоречий как между городом и селом, так и внутри деревенского мира. С этой

целью они приступили к организации комбедов, что еще больше обострило ситуацию в стране.

Под властью КОМУЧа

Военно-политические события лета 1918 г., ознаменованные первым крупномасштабным

наступлением сил белого движения против советской власти, способствовали превращению

Средневолжского региона в эпицентр гражданской войны. Самарская губерния, занимавшая

огромную территорию, граничащая с оренбургским и уральским казачеством, разнородная в

национальном отношении, богатая хлебом и имевшая значительную прослойку зажиточных

крестьян, идеально подходила по замыслу организаторов сопротивления власти большевиков, для

развертывания крупных военных операций против центра. Здесь было сильно влияние

социалистов-революционеров, которые после Февральского переворота 1917 г. занимали многие

ключевые посты во властных и общественных организациях. Свое отстранение от власти

большевиками самарские эсеры переживали очень болезненно и не упускали случая, чтобы взять

реванш. На губернском уровне им это удавалось лучше, так как несомненно влияние эсеров в

деревне было велико, а сил большевиков хватало лишь на работу в городской пролетарской

среде. К тому же Самара в то время не являлась крупным пролетарским центром, а вот Самарская

губерния, как хлебная житница, вполне сформировалась. Естественно, буржуазные элементы

города, успевшие натерпеться от экспроприации и принудительного обложения за несколько

месяцев советской власти, могли и оказали поддержку, прежде всего финансовую, тем, кто мог ее

ликвидировать.

Вооруженные силы, формировавшиеся в Самаре, предназначались не для защиты местных

советов, а для отпора оренбургским и уральским казакам. Наконец, советская власть успела себя

серьезно скомпрометировать среди крестьян. С весны 1918 г., в связи с продовольственным

кризисом, она начала активно наступать не только на крупный капитал, но и на владевших хлебом

крестьян, не желавших отдавать его излишки, а часто и не только их, бесплатно, за одни лишь

обещания лучшей жизни в будущем. После роспуска Учредительного собрания в Самаре

находился ряд его членов, как местных, так и делегированных лидеров эсеровской партии. Они

воспользовались мятежом Чехословацкого корпуса, чтобы объявить о свержении советов и

создании новой власти.

Эсеры при этом руководствовались решениями VIII Совета партии социалистов-

революционеров, определившего своей основной задачей борьбу «за восстановление

независимости России и возрождение ее национально-государственного единства... Главным

препятствием для осуществления этих задач является большевистская власть. Поэтому

ликвидация ее составляет очередную и неотложную задачу всей демократии. Государственная

власть, которая сменит большевиков, должна быть основана на началах народоправства.

Очередной задачей при таких условиях будет возобновление работы Учредительного собрания и

восстановление разрушенных органов местного самоуправления».

Комитет членов Всероссийского Учредительного собрания был сформирован в Самаре еще

до вооруженного выступления Чехословацкого корпуса против советской власти. В него

первоначально входили 5 бывших членов Учредительного собрания: И. М. Брушвит, П. Д.

Климушкин, Б. К. Фортунатов – от Самарской губернии, В. К. Вольский – от Тверской, И. П.

Нестеров – от Минской. Они действовали подпольно, с приближением чехословаков к Самаре

распределили основные посты и наметили помещения для своих будущих учреждений. Мятеж

чехословацкого корпуса способствовал легализации КОМУЧа. По соглашению с Советским

правительством чехословаки должны были разоружиться в Пензенской губернии, но отказались

это сделать. Таким образом от Пензы до Владивостока двигалась мобильная вооруженная армия,

в которую вливались на всем пути белогвардейские силы.

30 мая 1918 г., получив известие о наступлении пензенской группы Чехословацкого корпуса

под командованием С. Чечека на Самару, губревком объявил «г. Самару и Самарскую губернию на

осадном положении». В этот же день был создан боевой революционный штаб, который возглавил

В. В. Куйбышев. Ревштаб призвал самарских рабочих защищать свой город. Рабочая боевая

дружина на 3-4 дня выросла с 400 до 1,5-2 тысяч человек; все коммунисты были мобилизованы.

Самару защищали две группы войск: сызранская на линии Мыльная -Безенчук и самарская у

станции Липяги, разбитая 4 июня 1918 г., где погиб командир отряда М. С. Кадомцев. После этого

бои развернулись у самого города. Общая численность его защитников достигла 3 тысяч человек,

в то время как наступавших легионеров было около 5 тысяч человек. Сосредоточенные на правом

берегу р. Самарки отряды красноармейцев укрепили свои позиции у моста, вдоль берега реки

отрыли окопы, выше, на Хлебной площади и у каменоломни, стояла артиллерия. Эти силы

сдерживали наступавшего противника в течение трех дней. Тем временем из Самары были

эвакуированы советские учреждения, вывезен на пароходе «Суворов» золотой запас в г. Казань –

37499510 рублей золотом и 30 миллионов рублей кредитных билетов.

Утром 5 июня чехи подошли к мосту через реку Самару и начали вести артиллерийский

обстрел города. Куйбышев с группой советских и партийных работников в панике бежал из Самары

в Симбирск, оставив на произвол судьбы красногвардейцев, оборонявших город. Лишь в городском

клубе коммунистов остался небольшой отряд во главе с А. А. Масленниковым и Н. П. Тепловым.

Прибыв в Симбирск, Куйбышев стал вести телефонные переговоры с Самарой, в ходе которых

Теплов обвинил его в дезертирстве. Паникеры вновь решили возвратиться в Самару. К тому

времени ситуация вокруг города еще более обострилась, а потому вернувшийся Куйбышев вновь

бежал на пароходе с красноармейцами полка, прибывшего из Москвы для защиты Самары. Он,

предъявив свои документы, отдал команду об отходе парохода в Симбирск. А. А. Масленников с

небольшой горсткой коммунистов продолжал оставаться в Самаре. В ночь на 7 июня к защитникам

города прибыли подкрепления из Симбирска (450 человек) и мусульманский отряд из Уфы (до 600

человек). Вечером 7 июня последние заменили бойцов, находившихся бессменно четверо суток в

окопах, а в 3 часа ночи 8 июня чехословаки начали артобстрел их позиций, в 5 часов утра

прорвали оборону красноармейцев у железнодорожного моста и вступили в город. В Самаре они

соединились с силами подпольной офицерской организации (до 250 человек), которую еще в

феврале 1918 г. создал полковник русской армии Н. А. Галкин, входивший вместе с эсерами в

штаб подготовки восстания против советской власти. Легионеры также привезли самарских

деятелей КОМУЧа, которых доставили под охраной в намеченную заранее резиденцию – бывшее

здание городской управы.

Итак, белое движение, чехословацкий мятеж и «демократическая» оппозиция объединились

против советской власти 8 июня 1918 г. в Самаре. Цели у них были разные, а враг общий –

большевики.

Первый день занятия Самары чехословаками сопровождался погромами и кровавыми

расправами над большевиками и защитниками города, которые устроили белогвардейцы и

обыватели, пострадавшие от экспроприации советской власти. В плен были захвачены А. А.

Масленников и защитники городского клуба коммунистов. Председатель ревтрибунала Ф. И.

Венцек и зав. жилотделом горисполкома И. П. Штыркин были схвачены возле клуба коммунистов и

отправлены в комендатуру под конвоем чешских солдат. По пути на углу Заводской и Троицкой

(современных Венцека и Галактионовской) улиц они были отбиты и растерзаны толпой. У здания

окружного суда избили и затем застрелили рабочего Тимашевского сахарного завода, большевика

А. Алеева. На берегу р. Самарки были убиты не успевшие покинуть позиций красноармейцы. На

улицах, площадях города расстреляли коммунистку М. Вагнер, одного из организаторов

красногвардейских отрядов Шульца. В гостинице «Националь» убили комиссара Елагина; в

железнодорожном госпитале выявили и расстреляли несколько красноармейцев. Расправа над

пленными коммунистами, советскими работниками, красноармейцами грозила перерасти в

кровавую вакханалию обиженных и ущемленных революцией. Комитет и чехословаки попытались

обуздать погромщиков. На другой день приказом № 6 КОМУЧа от 9 июня 1918 г. было объявлено

«о преследовании погромщиков и призывающих к возбуждению национальной вражды... Виновные

в нарушении приказа преследуются... погромщики расстреливаются на месте». Однако, наведение

порядка на улицах города еще не означало прекращения преследования инакомыслящих.

Самарская тюрьма в первые дни была переполнена арестованными защитниками города, к

которым затем добавились выявленные коммунисты, а также выступавшие против наступления на

их социальные права рабочие. Часты были случаи, когда арестованных не доводили до тюрьмы,

объясняя расправу с ними «попыткой к побегу».

Стратегическая обстановка для чехов и КОМУЧа после захвата Самары стала еще более

благоприятной. Создавались перспективы для продвижения их отрядов вверх по Волге. В июне

состоялось совещание командиров чехословацких частей, на котором по настоянию

представителей французского командования Гине, Жанно и Комо обсуждался вопрос об эскалации

боевых действий в Поволжье и в Сибири. Тем самым ставилась цель – лишить советы заволжского

хлеба, планировалось захватить золотой запас Советской Республики и освободить царскую

семью. Успешное взятие Ставрополя, Сызрани, а затем и Симбирска было осуществленно

благодаря умелым тактическим действиям полковника В. Каппеля. В его отряд наряду с белыми

офицерами, по каким-либо причинам не сумевшим перебраться на юг, входили также самарские и

сызранские рабочие-добровольцы.

Процесс конституирования власти КОМУЧа осуществлялся преимущественно штыками

мятежных чехословаков. Опубликованием приказа № 1 Комитет заявлял: «Именем Учредительного

собрания большевистская власть в Самаре и Самарской губ. объявляется низложенной. Все

комиссары отрешаются от занимаемых ими должностей. Во всей полноте своих прав

восстанавливаются распущенные советской властью органы местного самоуправления: Гор. Думы

и Земские Управы, коим предполагается немедленно приступить к работе.

Гражданская и военная власти в городе и губернии... переходят к комитету, состоящему из

членов Учредительного собрания, избранных от Самарской губернии и местных самоуправлений.

Все органы, организации и лица обязаны ему подчиняться беспрекословно». «Новые демократы»,

как и свергнутая ими «власть трудящихся», начали также с угроз и вранья. Только трое из пяти

первых комитетчиков были депутатами от Самарской губернии. Двое членов разогнанного

Учредительного собрания являлись специальными эмиссарами ЦК ПСР, направленными в Самару

для работы в подполье против советской власти.

Попытки КОМУЧа восстановить демократические формы управления страной путем издания

соответствующих приказов были обречены. Первые его приказы: «О прекращении расстрелов», «О

преследовании погромщиков», «О сохранении деятельности фабрично-заводских и других

комитетов» призваны были успокоить население города. Однако, вслед за ними последовала

серия восстановительных приказов. 11 июня 1918 г. «Самарской городской управе предлагалось

немедленно приступить к подготовке перевыборов Самарской городской думы». Между тем, речь

шла не о ревкоме или горисполкоме, а об избранной накануне Октябрьского переворота думе, в

которой, правда чуть больше половины мест принадлежали большевикам. Мы видим, что

демократические принципы толковались эсерами и большевиками одинаково, в соответствии с

партийной платформой, а не общечеловеческими ценностями. В сельской местности КОМУЧ

восстанавливал органы земского самоуправления без перевыборов, так как позиции эсеров в них

были прочны.

Отменив «все ограничения и стеснения в свободах, введенные большевистской властью,

восстанавливая свободу слова, печати, собраний», комитетчики подчеркивали свою

приверженность демократии, рассчитывая на поддержку населения. Однако, надежды их были

тщетны, так как слишком уж не соответствовали дела комучевцев нуждам рабочих и крестьян.

Целая серия приказов КОМУЧа объявляла о денационализации банков, торговли,

промышленности. Владельцам «отобранных у них предприятий» было обещано возмещение

стоимости «захваченных материалов и полуфабрикатов, происшедших от порчи машин и прочего

имущества предприятия». Ответная благодарность торгово-промышленных кругов города

заключалась в оказании Комитету финансовой помощи в 30 млн. рублей. Весь цвет самарских

предпринимателей участвовал в подписной кампании на нужды КОМУЧа, при нем был создан

финансовый совет, возглавлявшийся управляющим Самарским отделением Госбанка А. К.

Ершовым. Оказывая поддержку новой власти, буржуазия начала наступление на завоевания

рабочих. Были пересмотрены трудовые договоры в интересах предпринимателей, нарушался

закон о 8 часовом рабочем дне, стали применяться увольнения и локауты в отношении

недовольных.

Члены Комитета, пытаясь доказать свою приверженность демократическим принципам,

декларировали защиту социальных интересов трудящихся, но мало что могли сделать в этом

направлении. Они признали действующими все декреты советской власти об охране труда и

подтвердили заключенные при ней коллективные договоры. Однако, эти мероприятия не

выполнялись ни частными предпринимателями, ни государственными и муниципальными

управляющими. Все попытки КОМУЧа привлечь к ответственности нарушителей трудового

законодательства о социальной защите рабочих были безрезультатны. Предприниматели

перестали оказывать КОМУЧу финансовую поддержку. Комитет срочно стал искать другие

источники бюджетных поступлений: продажа водки, конфискация ссуд у кооперативов, частичное

изъятие и продажа по повышенным ставкам серебряных монет из государственного запаса,

захваченного в Казани. Эти мероприятия не особенно улучшили финансовое положение в городе:

денег не хватало на зарплату учителям, железнодорожникам, трамвайщикам, почтовым

работникам.

Следует заметить, что Комитет членов Учредительного собрания, несмотря на его претензии

по распространению влияния на всю территорию Волжско-Уральского региона, не обладал полной

властью даже в Самаре. Им были назначены губернские и уездные уполномоченные по

управлению территорией, затем сформирован «Совет уполномоченных». В то же время был

создан штаб охраны, выполнявший карательные функции. Его возглавлял полковник царской

жандармерии И. П. Познанский, расправлявшийся с оппозиционерами помимо Комитета. Кроме

того, функционировала чешская контрразведка во главе с комендантом Самары Ребендой, которая

наводила в городе жесткий порядок. Действовала также сеть военно-полевых судов, выносивших

расстрельные приговоры по доносам.

Самарская тюрьма в период власти КОМУЧа была постоянно переполнена

политзаключенными. Чтобы не производить массовых расстрелов на глазах у правительства,

объявившего себя защитником демократических свобод, каратели нашли выход в эвакуации

заключенных на восток страны. Так были организованы специальные экспедиции, получившие

название «поездов смерти», условия содержания в которых были ужасны. Первым составом из

Самары было отправлено 2700 коммунистов, советских работников, пленных красноармейцев,

рабочих, крестьян, чем-либо провинившихся перед новой властью. Среди них были старики,

женщины, подростки и даже дети. Во втором поезде было отправлено 1600 заключенных, среди

которых были известные самарские большевики В. К. Адамская, М. О. Авейде, П. И. Андронова, С.

И. Дерябина, В. Е. Скубченко, А. В. Цепелевич и другие.

К сентябрю 1918 г. Комитет членов Учредительного собрания потерял поддержку всех

социальных слоев населения г. Самары. Прежде всего пострадали заводские рабочие.

Предприниматели, пытаясь наладить разваливающееся производство, начали наступление на

социальные права пролетариев, которые при большевиках обеспечивались не результатами труда,

а за счет реквизиций и принудительного обложения сверхналогами капиталистов. В случае

проявления недовольства, карательные структуры выявляли организаторов стачек и митингов и

арестовывали их, остальных забастовщиков увольняли с работы. Это делалось помимо КОМУЧа,

но при его власти.

Буржуазия в свою очередь была недовольна мероприятиями КОМУЧа, направленными на

обеспечение социальной стабильности в городе за их счет. Когда правительство попыталось

организовать финансовую поддержку безработным, возложив 2/3 расходов на предприятия и

органы самоуправления, они часто просто саботировали это решение. Все другие слои городского

населения были недовольны дальнейшим ухудшением своего материального положения и, прежде

всего, продовольственного снабжения. В условиях гражданского противостояния попытки КОМУЧа

примирить враждующие стороны под лозунгом защиты демократических прав и свобод не могли

иметь успеха.

Весьма показателен такой эпизод. Из Сибири в «демократическую столицу» Самару

приехали офицеры для выяснения процесса формирования «Народной армии». Увидев над

зданием КОМУЧа красный флаг, они сорвали «красную тряпку», арестовав коменданта здания.

Руководителям правительства пришлось вызвать солдат для усмирения сибиряков и

восстановления символа власти. Особые надежды возлагали самарские эсеры на крестьянство. П.

Д. Климушкин, творец «Временных правил пользования землей» 1917 г., заявлял, что «земельный

вопрос был разрешен одним из первых и... самым радикальным способом, на какой, может быть,

КОМУЧ, как власть «временная, и не имел формальных прав». Мероприятия КОМУЧа по

аграрному вопросу заключались в издании приказов. 19 июня 1918 г. волостным советам Комитет

приказал сдать все дела волостным земским управам; 25 июня обязал восстановить деятельность

земельных комитетов в том объеме, как предусматривалось постановлением Временного

правительства 1917 г. Здесь было учтено то обстоятельство, что маломощные волостные земства

не могли играть сколь-нибудь заметной роли в проведении в жизнь аграрной политики КОМУЧа.

Земельные комитеты, напротив, проявили себя защитниками крестьянских интересов, они также

были включены в состав советов в качестве земельных отделов.

Комитет подтвердил «Правила» временного пользования землей, выработанные II и IV

Самарскими губернскими крестьянскими съездами, как отражавшие фактическое положение дел и

дополнил их первыми десятью пунктами Закона о земле, принятого Учредительным собранием 5

января 1918 г. Комитетчики признали национализацию земли, выступили за «справедливое

распределение всех естественных благ среди населения», отмену купли -продажи и сдачи в

аренду земли. Однако, для крестьян Самарской губернии это был позавчерашний день их

социальных притязаний – они решили указанную проблему еще летом 1917 г. В то же время не

перераспределенные земли некоторых помещичьих экономии, сохраненные советами для

организации коммун и совхозов, КОМУЧ не конфисковывал, не желая брать на себя

ответственность за дальнейшее развитие аграрной реформы. Это создавало прецедент для уже

лишившихся угодий прежних земельных собственников, притязания которых к тому же могли быть

обоснованы ссылками на приказ № 124 Комитета от 22 июля 1918 г. В нем говорилось о праве

снятия озимых посевов 1917 г. тем, кто их произвел в независимости от характера хозяйства.

Свою лепту в неразбериху внесли земства, которым было вменено урегулирование

земельных отношений и решение продовольственного кризиса. Взыскать сборы с фактических

хозяев земли, крестьян, земские самоуправления были не в состоянии без применения против

крестьян вооруженной силы. К тому же и бывшие владельцы земли, будучи не в состоянии собрать

самостоятельно посеянный хлеб, передавали право на урожай Хлебному совету. Тот посылал в

деревню вооруженные отряды, заставлявшие крестьян собирать урожай в пользу «Народной

армии», выплачивая бывшему владельцу оценочную стоимость урожая. Такая политика

уравнивала комучевских демократов с коммунистами и не сулила им поддержки крестьянского

большинства.

Восстановление

земского

самоуправления

крестьяне

восприняли,

в

основном,

индифферентно, но были случаи и отстаивания советской системы. После отмены 27 июня 1917 г.

хлебной монополии несколько оживился рынок и прекратился отток продуктов за пределы

губернии. Однако, обойтись без регулируемого продовольственного снабжения не могли армия,

безработные, а вскоре и те рабочие и служащие, которым из-за финансовых трудностей

правительства нечем стало платить зарплату. Между тем, приближалась пора уборки урожая, он

был в 1918 году хорошим, но взять его у крестьян можно было лишь силой. Земства, прибегнувшие

к этой силе, становились таким образом проводниками антинародной политики. В некоторых

местах крестьяне заявляли, что форму власти они менять не собираются, их и советы устраивают.

В сельской местности вообще стремились к самоопределению, сравнивая различные властные

структуры и примеряя их к своим нуждам. Агитатор КОМУЧа сообщал о своей командировке в

Николаевский уезд: «В с. Волчанке Колокольцовской волости состоялось совместное собрание

членов бывшего волостного совета. Совет отказался самоликвидироваться и передать дела

земству». То же самое было в д. Дергуновке. «Ссылаются на волю народа», несмотря на

«настойчивые указания», – отмечалось в отчете.

Особенно ухудшились взаимоотношения между КОМУЧем и населением с началом

мобилизации в «Народную армию». Первоначально Комитет решил формировать свои

вооруженные силы на добровольной основе, надеясь привлечь в них всех, недовольных

большевистской властью. Таких действительно было немало. Однако, это вовсе не означало, что

комучевских демократов массы будут больше любить и защищать. Подавляющее большинство

обывателей не хотело ни красных, ни белых и желало только одного – жить без войн и революций,

погромов и переворотов.

Приказом КОМУЧа от 5 июля 1918 г. была объявлена мобилизация призывников 1897-1898

годов рождения. Комитетчики не сочли возможным объявить призыв более старших возрастов –

они уже прошли горнило мировой войны, были демобилизованы советской властью и многие

вернулись домой большевистски настроенные. Несмотря на преобладание крестьянского

населения в крае, возможности призыва указанных возрастов были ограничены в связи с тем, что

их рождение приходилось на голодные годы.

В связи с этим комитетчики объявили призыв всех социальных групп населения, оговорив,

что «никакие льготы и отсрочки... не даются». Не особенно надеясь на привлечение городской

молодежи в армию, комучевские деятели рассчитывали прежде всего на крестьян. Однако, те

отнеслись к мобилизации в армию даже более враждебно, нежели рабочие. Это отметили и

наиболее дальновидные деятели белого движения. Военный министр Верховного правителя

адмирала Колчака, генерал А. П. Будберг писал: «Что большевики всем надоели и ненавистны,

никто не сомневается, ...но, что массы ждут избавления... при помощи таких спасителей..., которые

на 90% состоят из купцов и буржуев, как вдохновителей и кормителей, и офицеров, как

исполнителей, деревня примет в дубье и пулеметы». Действительно, сопротивление крестьян

воинскому призыву в Самарской губернии было повсеместным.

На проходившем с 8 по 11 июля 1918 г. Самарском уездном крестьянском съезде ни один

делегат не поддержал мобилизацию в армию КОМУЧа, заявляя, что «крестьяне воевать не