Текст книги "Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере"
Автор книги: Джон Карлсон
Соавторы: Джеффри А. Коттлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)
ПОЩЕЧИНА ПРОФЕССИОНАЛЬНОМУ ЧУТЬЮ
Пока мы слушали историю Стивена Лэнктона, наши сердца буквально разрывались от жалости и сочувствия. Пожалуй, каждому из нас до боли знакомы подобные ситуации, когда одно случайно брошенное слово или глупая безобидная ошибка стоили нам, казалось бы, идеальных рабочих отношений с клиентом. Такие досадные истории всегда заканчиваются одинаково. Будь-то неуместная шутка, бестактное замечание или совершенно неприметное и заурядное действие, которое человек в кресле напротив неожиданно наделил неким скрытым смыслом, результат всегда один: клиент без объяснений бросает терапию и больше никогда не возвращается, не оставляя специалисту шанса прояснить недопонимание.
В случае Стива лечащий врач, руководствуясь лучшими интересами клиентки, постарался разобраться в ситуации, и Стивен Лэнктон был ему за это искренне благодарен, даже несмотря на то, что обстоятельства их знакомства оставляли желать лучшего. Лэнктон был растерян, удручен и подавлен, но по крайней мере у него была возможность с кем-то обсудить произошедшее. Мысль о том, что перед ним была жертва сексуального насилия, а он неумелыми действиями усугубил ее травму, до сих пор не дает ему покоя.
До того рокового дня Стив много работал с психологическими травмами и занимался реабилитацией жертв сексуального насилия. Он настолько преуспел на этом поприще, что считался одним из признанных экспертов, вел супервизию и занимался подготовкой специалистов. Тот злополучный провал поставил крест на всех его начинаниях. После истории с возмущенной клиенткой Лэнктон почувствовал себя настолько некомпетентным, что больше не имел ни малейшего желания продолжать работу в этом направлении.
Видя, с каким трудом Стиву даются воспоминания об этом случае, мы засомневались, стоит ли развивать тему и спрашивать его о сделанных выводах и вынесенных уроках. Впрочем, предвосхищая наш вопрос, Стивен Лэнктон сам пустился в рассуждения.
“Данный случай наглядно иллюстрирует те принципы, которые Милтон Эриксон вбивал мне в голову и о которых мне нельзя было забывать и на долю секунды. Самое главное – говорить с клиентом на его языке, ориентироваться на его восприятие. То, что тебе удалось выстроить с человеком хороший терапевтический контакт, не означает, что ты можешь позволить себе пренебрегать базовым принципом психотерапии. Нельзя говорить с клиентом с высоты своего авторитета, руководствуясь исключительно собственным опытом, и требовать, чтобы он отвечал тебе на твоем языке. Да, хороший контакт действительно открывает двери в душу клиента, однако не так широко, как кому-то может показаться”, – заключил Стив.
ЧУВСТВО УЯЗВИМОСТИ
Именно во время этого разговора и родилось название главы, которое идеально подчеркивало главный смысл идеи Лэнктона: говорить с клиентом на его языке. Мы сошлись на том, что именно эта фраза как нельзя лучше передавала суть обоих историй, которые поведал нам Стив.
“Ну что вы, в самом деле, – подтрунивал над нами д-р Лэнктон, – застали меня в уязвимом положении и сразу набросились. Признайтесь, вы просто собираете на меня компромат”. Все трое рассмеялись, но эта шутка невольно вернула наш разговор к тому, с чего мы начали.
“Поскольку мы заговорили об уязвимости, мне кажется, именно сейчас, когда вся страна чувствует себя как никогда уязвимой, настал подходящий момент для того, чтобы попросить наших коллег не бояться этого ощущения и более откровенно говорить о своих профессиональных неудачах. Как-то я читал лекции в Германии. Это было после того, как прогремела Чернобыльская катастрофа. То, как говорили и вели себя тогда эти люди, очень напоминает мне то, как я говорю и чувствую себя сейчас. Они были напуганы, это был иррациональный страх, они боялись за свои жизни, однако сами того не осознавали, поскольку их мысли были всецело заняты этим жутким событием”.
Стивен Лэнктон вспомнил, как в начале нашего интервью мы упомянули студентов, которые чувствовали себя подавленными без видимых на то причин, не понимали, с чем это связано, и в результате еще больше теряли душевное равновесие, упрекая себя в том, что сами не знают, из-за чего расстраиваются. Стив глубоко вздохнул и признался, что сейчас, когда он облегчил душу, ему стало заметно лучше. Нас это нисколько не удивило. Мы прекрасно понимали, какой волшебный эффект оказывает на человека возможность выговориться. Мы принялись снова подшучивать над Стивом и поинтересовались у него, не хочет ли он еще рассказать нам о своих ошибках, раз мы застали его в момент слабости.
Стивен Лэнктон снова вернулся к своим предыдущим размышлениям о важности поиска общего языка с клиентом. Он привел несколько цитат из Карла Роджерса и Роберта Каркхуффа, удивив нас неожиданным термином, который было крайне непривычно слышать из уст специалиста по эриксоновскому гипнозу: “феноменологический раппорт”, что в переводе со сложного научного языка на обычный означает умение все время стоять одной ногой на территории клиента.
От рассуждений о контакте с клиентом Стивен Лэнктон плавно перешел к раздумьям о роли интуиции в его работе. Он припомнил один случай, где проявил настолько сильную эмпатию, что на мгновение Стиву даже показалось, что ему словно удалось забраться к клиенту под кожу и посмотреть на мир его глазами.
Стивен Лэнктон всегда гордился своей выдающейся способностью к эмпатии, и именно поэтому история с девушкой настолько больно ударила по его профессиональному эго. Он привык постоянно полагаться на свою интуицию, однако в этот раз она его непростительно подвела. “Это пошатнуло все мои представления о мире. Это была самая настоящая пощечина моему профессиональному чутью”, – напоследок признался Стив.
Глава 9
Правила техники безопасности
Фрэнсин Шапиро
Наше интервью застало Фрэнсин Шапиро в разгар бурной деятельности. Она была всецело поглощена подготовкой к организации психологической помощи населению после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне. Это был не первый подобный случай в ее практике. В прошлом Фрэнсин неоднократно помогала жертвам печально известных катастроф, в том числе после взрыва в Оклахома-Сити, стрельбы в школе Колумбайн и боевых действий в Боснии. “Что поделать, это моя работа”, – спокойно сказала она. Когда речь заходит о методе десенсибилизации и переработки движением глаз (ДПДГ), разработанном ею около десяти лет назад, в голосе Шапиро звучит искренняя страсть и энтузиазм. Модель ДПДГ считается одним из наиболее революционных (и неоднозначных) методов лечения посттравматического стресса и других психических расстройств, возникших в последнее время.
Фрэнсин Шапиро является основателем и почетным президентом Программы гуманитарной психологической помощи ДПДГ и занимает должность старшего научного сотрудника в Научно-исследовательском институте психического здоровья в северной Калифорнии. Из-под ее пера вышло несколько знаменитых книг, в том числе Психотерапия эмоциональных травм с помощью движений глаз (EMDR). Основные принципы, протоколы и процедуры (пер. с англ., ООО “Диалектика”, 2021), EMDR: The Breakthrough Therapy For Overcoming Anxiety, Stress, and Trauma (Метод ДПДГ. Революционная психотерапия для преодоления тревожности, стресса и травмы) и EMDR as an Integrative Psychotherapy Approach (Метод ДПДГ как интегративный подход в психотерапии).
ОШИБКА СКРИНИНГА
Случай, о котором Фрэнсин вызвалась нам рассказать, произошел во время демонстрационной сессии на сьемках обучающего видеоролика. Коллеги попросили ее показать свой метод в действии и поработать с женщиной, у которой развились хронические психические проблемы после пережитого изнасилования. Как и многим другим выдающимся терапевтам ее уровня, Фрэнсин часто приходится работать на публике, на глазах у огромной аудитории, которая тщательно следит за каждым ее действием. В подобной обстановке скрыть свои просчеты или ошибки становится практически невозможно, впрочем, д-ру Шапиро было не привыкать к прилюдным демонстрациям.
Фрэнсин согласилась провести разовую сессию с женщиной, которую ранее уже принимали три или четыре других именитых психотерапевта. Коллеги заверили Шапиро в том, что клиентка прошла полный скрининг и ее случай идеально подходит для демонстрации краткосрочного психотерапевтического вмешательства: классическая психологическая травма, связанная с пережитым изнасилованием, никаких осложнений, никаких преморбидных состояний.
“Поскольку у меня было всего 50 минут на то, чтобы попытаться помочь этой женщине, а заодно продемонстрировать свой метод в действии, я сразу перешла к делу. После знакомства с клиенткой я без предисловий сходу попросила ее назвать самую худшую деталь изнасилования, которая сильнее всего отпечаталась у нее в памяти. Она сказала, что больше всего ее мучат воспоминания о том, как насильник прижимал ее к полу. Это был достаточно типичный ответ, который укрепил мою изначальную уверенность в том, что я имею дело с простым и понятным хрестоматийным случаем”, – начала Фрэнсин.
Обычно Шапиро начинает процесс терапии с достаточной долгой и сложной серии скрининговых процедур, которые она наработала за долгие годы практики. Фирменные техники управляемых образов помогают ей создать для человека безопасную обстановку, привести его в нужное состояние для предстоящего вмешательства и оценить внутреннюю готовность столкнуться с травмирующими воспоминаниями, с которыми придется работать.
“В тот раз я решила обойтись без скрининга и сразу перешла к протоколу ДПДГ. Мы начали с образа того, как ее прижимают к полу. Однако внезапно ситуация стала выходить из-под контроля. Первый образ быстро сменился воспоминаниями о том, как насильник тушил об нее окурки. Дальше последовало еще больше жутких деталей этого гнусного преступления. Потом она переключилась на последствия произошедшего и заговорила о том, как в результате изнасилования у нее случился выкидыш и она потеряла ребенка. Наружу вышло много подавленного стыда и чувство вины”.
В этот момент Шапиро вдруг осознала, что случай девушки, сидящей в кресле напротив, никак не подпадал под определение классического примера психологической травмы без сопутствующих осложнений, и одной 50-минутной сессии было недостаточно для того, чтобы помочь клиентке справиться с этими ужасными воспоминаниями. Фрэнсин ругала себя, не понимая, как она могла согласиться на столь авантюрную затею и совершенно забыть о том, сколько времени обычно уходит на то, чтобы выстроить безопасные и доверительные отношения с клиентом перед тем, как браться за столь болезненные и страшные темы.
“На каком-то этапе я поняла, что лучшим выходом из этой ситуации будет остановить протокол, успокоить девушку и помочь ей вернуться к реальности. Но как это сделать сейчас, в самый разгар процесса, если я полностью пренебрегла предварительной подготовкой? Я грубо нарушила правила техники безопасности и теперь за это расплачивалась”, – сокрушалась Фрэнсин Шапиро.
Впрочем, больше всего она была потрясена тем, что четыре психотерапевта, ранее имевших дело с клиенткой, умудрились каким-то образом напрочь проморгать целый “букет” осложнений. У Шапиро не было ни малейших причин сомневаться в профессиональной квалификации коллег, проводивших скрининг, и в прошлом она ни за что бы не поверила в то, что они были способны допустить такую непростительную ошибку. И все же последствия этой ошибки разыгрывались прямо у нее на глазах.
“По иронии судьбы я нарушила свою же главную заповедь. Метод ДПДГ – это не игрушки, во время протокола наружу может выходить множество непроработанного травматического материала, который далеко не всегда всплывает при использовании других моделей психотерапии. Более того, иногда подобный процесс может принимать достаточно бурные и неконтролируемые формы. Именно поэтому всегда нужно неукоснительно соблюдать правила техники безопасности, даже если нам кажется, что перед нами элементарный случай и все это – не более чем излишняя формальность”, – подытожила Фрэнсин.
ИЗМЕНЕНИЕ ПРОЦЕДУРЫ
Мы поинтересовались у Фрэнсин Шапиро, каким образом данный случай повлиял на ее дальнейшие подходы к работе и какие выводы ей удалось сделать из этого опыта. “Во-первых, я больше никогда не повторю подобной ошибки. Я больше никогда не позволю поставить меня в положение, когда кто-то другой выполняет первичную оценку состояния моего клиента вместо меня. Больше никогда я не допущу ситуаций, где из-за ограничений по времени у меня нет возможности должным образом провести первичную подготовительную фазу психотерапии. Печальный результат моей ошибки лишний раз иллюстрирует важность строгого соблюдения протоколов, о чем я годами твердила в своих публикациях и статьях. Нельзя полагаться на интуицию и строить дальнейшую работу, исходя из неподтвержденных и необоснованных предположений о клиенте”, – отчеканила в ответ Фрэнсин. Этот случай еще больше укрепил ее уверенность в том, что из правил техники безопасности никогда не бывает исключений.
“В данном случае меры предосторожности приобретают первостепенную важность в силу самой природы моей модели. Метод ДПДГ эффективно снимает внутренние барьеры, которые люди выстраивают, чтобы защититься от травмирующих воспоминаний. Снятие барьера похоже на прорыв плотины: информация стремительно затопляет нейронную сеть памяти, поднимая на поверхность все неразрешенные проблемы. С одной стороны, это именно то, к чему мы стремимся, без такого «наводнения» невозможна ускоренная переработка информации, стоящая за быстрыми и разительными результатами терапии. С другой стороны, невозможно переоценить важность правил техники безопасности и адекватных мер предосторожности на ранних этапах вмешательства”, – продолжала Шапиро.
Ее история заставила нас задуматься: у всех нас бывали ситуации, когда мы, забыв о золотом правиле “доверяй, но проверяй”, полагались на профессиональное мнение коллег, а потом вынуждены были разбираться с последствиями своей небрежности. В данном случае с клиенткой Фрэнсин в прошлом работали четыре достаточно известных специалиста, так что у Шапиро были основания довериться их авторитету и пропустить привычный этап предварительной подготовки. Однако это, казалось, вполне закономерное решение было роковой ошибкой. Клиническая ситуация стремительно летела в пропасть прямо на глазах у психотерапевта и грозила обернуться настоящей терапевтической катастрофой.
“Признаюсь, я была на грани паники. Было очевидно, что стабилизировать состояние девушки будет непросто. В идеале в конце протокола клиентка должна была бы вернуться к реальности с улучшенной самооценкой, повышенной уверенностью в себе и новым пониманием того, что она способна освободиться от травмирующих воспоминаний, перешагнуть через прошлое и жить дальше. В данном случае это представлялось практически нерешаемой задачей, поскольку в начале сессии мне пришлось прямо взывать к своему врачебному авторитету, чтобы убедить девушку сразу перейти к технике управляемых образов без полноценного вступления. Фактически этими действиями я лишила ее контроля над ситуацией и поставила в уязвимое положение. Я прекрасно понимала, что, если каким-то образом не вернуть ей этот контроль, наша встреча едва ли принесет ей пользу”.
Впрочем, в тот момент даже это не было ее главной проблемой. Фрэнсин Шапиро очень боялась, что ей не удастся вернуть клиенту к реальности, и она понятия не имела, чем может закончиться сессия, поскольку в прошлом у нее никогда не случалось подобных ситуаций. Еще ни разу в своей карьере Фрэнсин не чувствовала себя настолько растерянной и неподготовленной. Ей пришлось пустить в ход все свои знания и навыки, а заодно проявить настоящие чудеса изобретательности, чтобы вернуть девушке душевное равновесие и не позволить ситуации окончательно выйти из-под контроля.
ОТ ЧАСТНОГО К ОБЩЕМУ
Мы попросили Фрэнсин Шапиро оглянуться назад на свою карьеру и рассказать о тех сферах, где она чаще всего сталкивалась с проблемами. Оказалось, основные сложности, которые ее преследовали, были неразрывно связаны с самой сутью ее метода, вернее, с его способностью поднимать на поверхность много эмоционально заряженного материала за относительно небольшой промежуток времени.
“При правильном исполнении эта техника открывает окно возможностей для достижения разноплановых стойких изменений психики. Так со временем можно разобраться с основополагающей причиной проблемы и помочь даже самому тяжелому клиенту выйти на нормальное психическое состояние здорового взрослого человека”.
Фрэнсин Шапиро напомнила, что многие другие краткосрочные терапевтические подходы преимущественно направлены исключительно на купирование симптомов. Первые несколько лет своей карьеры она и сама двигалась по этому пути, однако со временем ей стало ясно, что нужно не ограничиваться симптомами, а наоборот, помочь человеку выйти за рамки первоначальных жалоб и посмотреть на глобальную картину причин своего состояния в целом.
“В последние годы моей главной задачей было понять, каким образом психотерапевт может помочь клиенту не просто избавиться от психического расстройства, а добиться стойкого личностного роста, оставить позади былые проблемы, подняться над собой, достичь того уровня зрелости, когда человек в состоянии любить, строить отношения, чувствовать близость и быть полноценным членом общества. На сегодняшний день модель ДПДГ широко применяется в лечении целого ряда различных тревожных и личностных расстройств”, – задумчиво сказала она.
Фрэнсин всегда огорчало, что многие люди ошибочно понимают суть ее метода и имеют превратное представление о его применении. Она подчеркнула: несмотря на то что система ДПДГ действительно отлично подходит для краткосрочного вмешательства при первичной психологической травме, ее как автора этой модели в не меньшей мере интересует и более глубинная психотерапевтическая работа, которая становится возможной после купирования первоначальных острых симптомов.
“Я хочу мотивировать клиентов на рост и развитие, при этом не отнимая у них контроль над ситуацией. Мне кажется, священный долг каждого психотерапевта – показать клиенту весь спектр доступных жизненных возможностей. Да, конечно, если человек все время находится в состоянии острого стресса, постоянно живет втянув голову в плечи, купирование симптомов – уже огромный шаг вперед. Впрочем, здесь можно провести хорошую аналогию с медициной. Часто бывает так, что пациент, которому прописали антибиотики, прилежно принимает лекарства, пока его терзают боль и горячка, однако стоит серьезным симптомам немного утихнуть, как он забывает рекомендации врача и перестает пить таблетки, так и не доведя курс до конца. Моя задача – убедиться в том, что клиент понимает, какие перед ним открываются пути и чего он может достичь в жизни. Очень важно выдерживать хрупкий баланс между тем, чтобы, с одной стороны, показать человеку возможности, а с другой – не навязывать ему свое мнение и дать понять, что только он волен воспользоваться или не воспользоваться ими. Мне же остается искать различные способы поддержать и мотивировать клиента, побуждая его самостоятельно раскрывать собственный потенциал”.
Фрэнсин Шапиро считает делом чести никогда не останавливаться на достигнутом и продолжать работу с клиентом даже после победы над первоначальными симптомами до тех пор, пока человеку не удастся еще больше изменить свою жизнь к лучшему. “Метод ДПДГ можно использовать как катализатор для этого процесса, однако здесь все только начинается. Далее в дело вступает моделирование, групповая работа, системный анализ, техника управляемых образов. Мне приходится применять весь арсенал доступных инструментов, ведь в кресле передо мной сидит цельная самостоятельная личность, которая нуждается в помощи. Я стараюсь органично интегрировать ДПДГ в эту комплексную систематическую работу в надежде добиться более быстрого результата”, – объясняла Фрэнсин. Эти размышления привели ее к одному простому выводу: перед тем, как приступать к работе с клиентом, необходимо тщательно проанализировать его состояние и четко определиться с тем, на какой стадии развития сейчас функционирует человек. Только после этого можно начинать планировать терапию, тщательно адаптируя свой подход под индивидуальные потребности клиента.
ГРУЗ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Поскольку мы живем в далеко не идеальном мире, в котором существует острая потребность в краткосрочных психотерапевтических вмешательствах для жертв террористических актов, стихийных бедствий, преступлений и насилия, власти часто обращаются к Фрэнсин Шапиро за помощью в организации работы психологических служб. Мы решили поинтересоваться у нее, каково это – постоянно нести на себе настолько тяжелый груз ответственности.
“Когда я впервые представила свой метод ДПДГ в 1987 году, тема лечения посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) все еще оставалась для многих наших коллег темным лесом. В те времена не было ни одного рандомизированного контролируемого исследования, посвященного психотерапевтическим моделям, способным справиться с этим недугом. Я неоднократно общалась со специалистами, работавшими в госпитале при Управлении по делам ветеранов США, и когда речь заходила о ПТСР, они буквально умывали руки. Им казалось, что все их усилия, направленные на помощь клиентам, были совершенно бесплодными, а некоторые терапевты отчаялись настолько, что считали любые попытки лечения ПТСР пустой тратой времени. В 1989 году я опубликовала результаты собственных клинических испытаний, в рамках которых мой метод продемонстрировал очень быстрые и разительные результаты, и это был настоящий фурор”, – вспоминала Фрэнсин Шапиро.
Далее она пустилась в рассуждения о том, как ее идеи претерпели многочисленные трансформации и как она прямо или косвенно обучила методу ДПДГ более 30 тыс. психотерапевтов. Со временем эти усилия положили начало целому движению специалистов, занимающихся оказанием гуманитарной психологической помощи, тем не менее Фрэнсин до сих пор отказывается ставить его появление себе в заслугу, поскольку за каждой ее программой всегда стояло огромное множество людей, без помощи которых такая работа была бы невозможной.
“Не стоит тешить себя иллюзиями о том, что, если нам удается помогать людям, которые самостоятельно приходят к нам в кабинет, значит, все в порядке и можно расслабиться. Я категорически не согласна с таким подходом. Мне кажется, система охраны психического здоровья всегда должна работать на опережение, не упуская из виду никого. Пожалуй, одна из самых любопытных проблем, которая едва ли не больше всего занимает меня на сегодняшний день, заключается в том, что нам делать с социопатами.
Как работать с людьми, у которых из-за жестокого обращения или отсутствия в детстве родительской заботы произошел некий сбой в сознании? В силу тех или иных причин у этих людей так никогда и не сформировалась эмпатия. Они не умеют сочувствовать, строить отношения с окружающими, испытывать привязанность… Такие люди вырастают в жестоких преступников, которые своими действиями причиняют массу боли и страдания случайным невинным жертвам. Можно ли как-то на это повлиять? Именно на социопатах мне бы хотелось сосредоточить свои дальнейшие научные изыскания, попытаться понять, каким образом мы можем им помочь. Я искренне уверенна в том, что неисправимых людей не бывает.
