Текст книги "Моя плоть сладка (сборник)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Дей Кин,Майкл Брайэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

 10

Менее чем в пятидесяти футах от берега плавно раскачивалась на ленивых волнах маленькая шлюпка. На носу, лицом вниз и опустив руки в воду, лежал юный Мадрильено, наследник южно-американского оловянного короля. За рулем сидела, надув губки, его последняя любовница – андалузская танцовщица, страшно не любившая солнца.

Юный наследник оловянного короля внимательно вглядывался в чистую воду, выискивая рыб. Потом, услышав ритмичные гребки пловца, лениво повернулся на бок, С удовольствием любовался он иностранкой. Она была отличным пловцом, а на ее купальник пошло скандально малое количество материи, это один из костюмов, которые теперь носят в Европе, он называется «бикини» н состоит из маленьких трех носовых платков, сложенных по диагонали. Улыбаясь, наблюдал он за ней, сравнивая ее стройное тело с пышными формами своей любовницы. Когда иностранка проплыла, направляясь в открытое море, молодой испанец повернулся и посмотрел на мощные пухлые ноги своей подруги,

– Ты слишком много ешь,– заметил он.

Она прищурила свои темные глаза, внимательно смотря в сторону берега. Она наблюдала за мужчиной-пловцом. Он двигался как автомат, четко отбрасывая тяжелые удары, как будто учился грести веслами, У него были широкие плечи и мощные руки. Андалузская танцовщица повернулась к своему худенькому любовнику.

– А ты такой тощий, кожа да кости,– огрызнулась она.– Вон посмотри: вот это мужчина!

Фрейтаг не слышал их разговора. Он ритмично греб, не выпуская из виду плывшую впереди девушку. В такое жаркое время дня и на таком расстоянии от берега пловцов больше не было. Никто ничего не услышит в тихих морских водах.

Его бритая голова снова опустилась под воду. С каждым гребком голова высовывалась, и рот с силой заглатывал очередную порцию воздуха. Жаль, что она оказалась хорошим пловцом. Нелегко догнать такую. Но Фрейтаг сильный, он догонял.

Изабель Кеннер видела мужчину, но не обращала на него никакого внимания. Он был далеко позади. Просто он плыл в том же направлении. Она размеренно гребла, удаляясь от берега. Она вспомнила о последних неделях, которые провела, болтаясь по пляжам, подобным этому, с блокнотом и карандашом в руках, с тоской ожидая, когда какой-нибудь турист закажет ей за пятьдесят центов свой портрет. Нужно было сделать сотни таких портретов, чтобы набрать денег для поездки в Париж. Если бы все было хорошо, если бы Чак сказал ей правду, она бы сейчас была уже дома. Она вообразила себя в Нью-Йорке. Поздняя весна. Сейчас там не так жарко, как здесь. Плывя, она закрыла глаза, тоскуя по дому. Но какой смысл думать об этом?

Все еще направляясь вглубь моря, она оглянулась назад. Этот парень начинает ее догонять. Его гребки участились. Изабель улыбнулась. Она была лучшим пловцом, чем большинство мужчин. Если она захочет, он не сможет ее догнать, в этом она уверена. Девушка опять начала думать о событиях вчерашней ночи и сегодняшнего утра. Если бы она только не потеряла этот проклятый несессер, если бы она только могла отдать его Чаку и проститься с ним! Но до тех пор, пока этот вопрос не выяснен...

И все же есть и хорошие стороны. Например, Грегори Фолл. И он даст ей работу. Может быть, они ужасно хорошо платят, эти люди из журнала. Может быть, за месяц она сможет заработать на билет на пароход и уехать домой? Но это, наверное, невозможно. Она спросит об этом у Грега за ленчем.

Теперь тот парень находился на расстоянии меньше чем тридцать футов. Ей уже хорошо была видна его бритая голова, широкие белые плечи. Пожалуй, надо его проучить. Она ускорила гребки и увидела, что расстояние между ними увеличилось.

Грег. Когда она закрывала глаза, то видела его сердитое лицо. Интересно, на что он сердится? Какие у него неприятности? Оказывается, в Европе у всех неприятности. Может быть, это вино? Он вчера страшно обиделся, когда она спросила его, не пьян ли он. У него ужасный характер, это сразу видно. А как он дрался вчера! Видимо, она нравится ему. Да, он влюбился в нее!

А, будь проклят этот человек! Опять он догоняет. Но, слава богу, она его здорово опередила. Девушка повернулась на спину, чтобы посмотреть на берег. Берег был уже далеко, и люди на нем казались очень маленькими черными точками. Теперь ей гораздо ближе до рукава залива. Она посмотрела в ту сторону и снова начала плыть, видя перед собой, скалистый берег, линию деревьев и дикие растения около воды. «Если мне придется ступить здесь на берег, как бы не порезать ногу,– думала она.– Нет,, уж лучше проделать обратный путь по морю».

Изабель повернулась и направилась к берегу. Ее преследователь остановился. Она весело подумала: «А я поняла тебя. Теперь ты сделаешь вид, будто продолжаешь плыть в море. Минут пять ты будешь плыть. Но ведь и ты устал. А сильный мужчина».

Теперь она хорошо видела его лицо. Какое оно странное! Вода скатывалась с бритого черепа. «Ну, сейчас я проплыву мимо него»,– подумала Изабель.

Она опустила голову в воду и сделала сильный гребок. Но вдруг зацепилась за что-то. Железные пальцы схватили ее. Рассердившись, она стала вырываться и услышала, как он боролся с водой, пытаясь удержать ее. – Черт возьми, что вы собираетесь делать? Пустите! Он отпустил ее. Она увидела его волосатую руку, ударявшую но воде, когда он плыл рядом с ней, его лицо, улыбавшееся одной половинкой. «Что-то неладное с его лицом,– подумала она.– Он просто омерзителен».

– Вы невеста? – спросил он.

– Что?

Она допустила слишком большую паузу. Он увидел эффект от своего вопроса. Теперь он был уверен» что не ошибся.

– Никто не услышит нас здесь,– сказал он.– Это очень удобное место для разговора.

– Я... Я думаю, что вы ошиблись,– тихо прошептала Изабель, снова увеличивая темп.

– Подождите, я не желаю гоняться за вами. Вы отличный пловец, мадам. Мне просто нужно кое-что вам сказать.

Какой смысл отрицать? Она по крайней мере в пятнадцати минутах от берега, а он такой решительный.

Она перестала плыть, стараясь держаться от бритой головы на расстоянии примерно в десять футов.

– Я не могу терять даром время,– продолжал мужчина.– Я занятой человек. Если вы обещаете мне доставить посылку до наступления сегодняшней ночи, я гарантирую вам пять процентов рыночной стоимости этого товара.

– Но у меня ее нет,– в отчаянии пробормотала Изабель.

– Пять процентов в американских долларах – это пятнадцать тысяч. Это очень щедро. Особенно если учесть, что я и Ле Плану обещал такую же сумму.

Он внимательно наблюдал за ней.

– Ле План согласился,– продолжал он.– И он надеется, что вы тоже согласитесь.

– Послушайте, я не знаю, о ком вы говорите, мистер...

– Мое имя не имеет никакого значения. Ле План знает меня.

– Но я не знаю никакого Ле Плана,– протестовала она.

– Ну, не валяйте дурака. Вы встретились с ним в Париже.

– Вы имеете в виду друга Чака?

– Да. Теперь вы понимаете, о когда я говорю, мадам, и он собирается принята наши условия. А как вы?

– Поймите, я не знаю, о чем вы говорите,– воскликнула Изабель.—Я знаю только одно: я привезла сюда этот несессер, и кто-то его украл. Если вы хотите его получить, советую вам обратиться к Барнею Кохиллу. Только он имел возможность украсть его.

– Так, значит, Кохилл ваш партнер? Почему вы сразу не сказали мне об этом?

– Но он совсем не мой партнер!

– Перестаньте лгать, мадам. Это может кончиться для вас печально. Вы воровка, и мы по-своему поступаем с ворами.

Бритая голова приблизилась к ней. Наполовину улыбающееся лицо повернулось к берегу.

– Здесь тихо и безлюдно,– сказал он.– А с пловцом всегда могут приключиться неприятности. Например, судорога. Конечно, я приму все меры, чтобы спасти вас... Но мне это может не удаться. А пятнадцать тысяч долларов – это огромная сумма.

«Он сильный,– думала девушка,– но не очень хороший пловец. Если я пробуду в воде дольше, я слишком ослабну и не смогу использовать свое умение плавать. Он это знает и поэтому старается измотать меня».

Она быстро повернулась и увидела справа от себя скалистый берег, линию деревьев. Опустив низко голову, с мрачной решимостью считая гребки, она начала такой спринт, какой никогда не показывала ни на одном соревновании в колледже. Если бы только ей удалось выиграть тридцать или сорок ярдов, она бы смогла спрятаться за деревьями прежде, чем он достигнет берега. Шум ее собственного кроля заглушил все остальные звуки. Она даже не знала, преследует ли он ее. Она плыла не оглядываясь, не рискуя нарушить темп. Она плыла так, как никогда не мечтала плавать, до предела напрягая свои усилия. Остановилась она только тогда, когда ее пальцы коснулись скал и она была на глубине не более трех футов.

Скалы были очень острые, и ее это пугало. Она уже оцарапала одну ногу о подводные камни. Теперь, когда она находилась на суше, она решилась оглянуться. Он плыл изо всех сил, шлепая по воде руками, даже не настоящим кролем, а просто стараясь возместить отсутствие опыта сильными, частыми гребками. Да, она выиграла расстояние, выиграла больше, чем ожидала,

Она побежала к деревьям, но споткнулась о камни, которые сплошь покрывали острые, как бритвы, ракушки. Из колена потекла кровь. Сверху палило полуденное солнце. На далеком берегу люди двигались, как мухи. Она вдруг вспомнила о своей наготе. На ней было только маленькое «бикини». Ноги уже кровоточили. Когда она вбежала в гущу деревьев, ее нежную кожу начали царапать колючие ветки и травы. Но страх заглушал боль. Она бросилась в самую чащу густо раскинутых средиземноморских сосен. Даже здесь, в густой чаще, она прислушивалась к полуденному стрекоту кузнечиков, к мягкому плеску волн внизу.

Наконец послышался звук плескания в мелкой воде. Затем раздалось тяжелое прерывистое дыхание, когда он взбирался на скалы. Хрустнули под его тяжестью ломкие травы. Она чуть подняла голову, внимательно прислушалась.

Он был теперь на расстоянии не более десяти футов. Сквозь ветви она видела его широкие белые мускулистые плечи, паучьи руки. Из волосатой ляжки текла кровь. Его парализованное лицо вертелось, как флюгер, разыскивая ее. Он пошел вверх по дорожке и скрылся из виду. Она слышала, как он делал небольшие круги. Он искал ее.

«Где она? – спрашивал себя Фрейтаг.– Где»? На суше преимущество было на его стороне. Он бегал быстрее ее. Внимательно всматривался он в густой кустарник. Все тихо. «Но она должна быть где-то здесь,– думал он.– Если она здесь, я ее обязательно найду. Отсюда только один выход к пляжу и в отель – по этой тропинке. Если она не пробежала этим путем, значит, она все еще здесь, в этих деревьях. И я ее найду».

 11

Войдя в комнату, Грегори Фолл увидел, что постель все еще не убрана. Он запер за собой дверь, так как не хотел, чтобы горничная застала его переодевающимся. Он снял шорты и рубашку и стоял совсем голый на теплом паркетном полу. Потом подошел к умывальнику и ополоснулся прохладной водой. Вытирая лицо, он все время думал о двух незнакомцах. Почему они подошли к нему и рассказали липовую историю о том, что Изабель похожа на какую-то их знакомую? Что они хотели этим прикрыть? И разговаривали ли они с Изабель? Может быть, это ее идея снять его подозрения?

«Нужно все выяснить,– подумал он.– Необходимо. Глупо влюбляться в девушку, которую ты совсем не знаешь. Глупо прыгать в воду с закрытыми глазами. Откуда эти типы узнали, что мы в Кэмп де Маре? Откуда они могли узнать? Если только им не сказала сама Изабель. Лучше всего встретиться с Чаком Кеннером,– решил Фолл,– Поеду-ка я в Пальму и поговорю с ним. Он ненавидит ее и может рассказать мне всю правду».

Он побрился и подошел к гардеробу. Надевая брюки, он вдруг обратил внимание, что Дверь, ведущая в соседнюю комнату, прикрыта неплотно. «Но я уверен, что утром она была прикрыта,– подумал он.– Кто ее открывал? Может быть, Изабель приходила сюда, пока я был на террасе?»

Он вошел в ее комнату. Беспорядок. Но еще больший, чем у него. Все перерыто, как будто кто-то что-то искал. И вдруг на -балконе он услышал какой-то непонятный звук. Осторожно ступая босыми ногами, он вы-шёл на балкон.

Никого! Вот интересно!

Снова послышался тот же звук. Тихий царапающий звук. Фолл взглянул наверх. С правой стороны на выступе, идущем от его балкона к соседнему, стоял человек. Маленький человек, тот самый, который спрашивал у портье об Изабель.

Повернув лицо к стене, раскинув руки с растопыренными пальцами, будто он был распят на кресте, Морис Ле План застыл, как муха на двери. Он услышал, как кто-то босыми ногами тихо ходил по балкону, немного ниже, слева. Но он не мог повернуть голову. Если он ее повернет, то может упасть.

Он был уже посередине между двумя балконами. Теперь до второго балкона оставалось примерно пять футов. Если бы его не заметили, он бы благополучно добрался до него.

Снова послышались шаги босых ног. Но никто его не звал. Значит, кто бы ни был тот человек на балконе, он не видел Ле Плана. Есть еще шанс.

Ле План на мгновение закрыл глаза, стараясь совладать с собой. Руки его дрожали, что не раз уже случалось с ним за последние двадцать четыре часа. Глупый гороскоп из французской газеты снова пришел на память: «Если в рискованном деле наметится неуверенность...» Дрожь с рук перешла на ноги. Солнце, отражающееся на белоснежной стене, буквально ослепило его.

Он услышал, как человек на балконе снова пошевелился. Может быть, он уходил в комнату? Может быть, все в порядке? Ле План решил сосчитать до десяти и потом продолжать путь. Он медленно считал: раз, два, три... четыре, пять... «Я – посредник,– думал он.– Да, сейчас я, как никогда раньше, нахожусь посередине, достаточно высоко над землей, чтобы мне грозила смерть, и в то же время – на полпути к спасению».

«Будь осторожен в выборе друзей...»

Шесть, семь... «Что, он уже ушел в комнату? Можно мне двигаться дальше?» Восемь... «В пяти футах от меня другой балкон. Если я доберусь до него, я спасен». Девять... «Вероятно, он ушел. Ничего не слышно». Десять. Ле План правой ногой пошарил по выступу. Затем, приставил к ней левую ногу, продвинувшись таким образом еще на один дюйм. Осторожно нащупывая стену, продвинулась и правая рука. И снова правая нога нащупывает выступ...

Еще одно продвижение. Почему-то на этом месте, на выступе, оказался толстый слой песка и обкрошившегося мела. Этот мусор зашуршал под правой ногой. Потом Ле План медленно переставил левую ногу. Снова зашуршал мусор.

Чей-то голос произнес!

– Эй, вы, что вы там делаете?

Это Американец. Ле План понял это, не оглядываясь. Значит, он увидел его. Ле План решил сыграть ва-банк и проиграл.

– Эй, вы там! Я с вами разговариваю!

До парапета следующего балкона осталось три с половиной фута. Внизу... Ле План не смотрел вниз. Он боялся высоты, боялся со времен давно забытого детства. Он снова продвинул ногу на дюйм, не обращая внимания на окрики человека с балкона.

– Хотите я вам помогу? Осторожнее, это очень опасно!

Ле План снова приставил левую ногу и продвинулся еще немного. Он стоял выпрямившись, раскинув руки. Опять под ногами какой-то мусор. Он может оказаться роковым.

Впервые он взглянул вниз. С высоты третьего этажа. О, боже! Выступ здесь немного попорчен, он может обломиться. Двор внизу вымощен булыжником. Ле План почувствовал, что вновь задрожал, и закрыл глаза. Больше он не будет смотреть вниз.

– Вы там не пройдете,– раздался голос американца.– Вернитесь. Дальше выступ немного обкрошился.

Всего три фута до спасения. Три фута по выступу, который может раскрошиться окончательно. До спасения еще три перехода, а чтобы вернуться назад – не меньше двадцати..

«Действуй быстро!» – говорит гороскоп.

Человек по имени Морис Ле План достиг высшей степени нервного напряжения. Он продвинул вперед правую ногу и услышал, как под ногой раскрошилась известка.

Теперь двигалась левая нога. Все в порядке? Кажется, да. И тут он нарушил свое обещание и посмотрел вниз. Посмотрел и застыл от ужаса. Он увидел падающие куски известки. Услышал звук разбившихся о булыжник обломков. Его правая нога ступила на место, ширина которого была значительно уже его ботинка. Он не может продвигаться дальше.

Ле План прижался к стене.

– Возвращайтесь обратно, – вновь послышался настойчивый голос американца.– Осторожнее! Возвращайтесь обратно.

Но он не мог. Красные искорки прыгали в его плотно закрытых глазах. Тело расслабилось. «Я должен двигаться. Я должен двигаться»,– в отчаянии повторял он про себя. Он передвинул левую ногу каблуком вперед, прикоснувшись к каблуку правой.

И вдруг правая нога соскользнула. Серый габардиновый пиджак раздулся в воздухе. С широко раскинутыми руками Ле План перевернулся как колесо, открыл глаза, глядя на кружащееся перед ним видение – конец жизни.

Грегори Фолл, перегнувшись через перила балкона, видел, как он со свистом пролетел вниз. Услышал, как мягкое живое тело шлепнулось о мертвые камни. Он лежал, скорчившись, с неестественно вывернутыми конечностями, как разбитый манекен с витрины. По вымощенному булыжником двору бежали два служащих отеля. Внезапно они остановились, не добежав нескольких шагов до тела. Они взглянули вверх на взволнованное лицо Фолла.

– Мертвый? – крикнул Фолл, хотя уже заранее знал ответ.

Один из подбежавших дотронулся до облаченного в серый габардин плеча. Рука безжизненно повисла. Лицо невозможно было, узнать. Сплошная кровь, глаза и кровь...

– Умер,– сказал человек.

Внизу в маленькой церковке Кэмп де Мар пономарь отбивал полдень.

Полдень.

 12

Полдень, Звон медленно разливался по широким просторам залива. С силой прижимаясь к сосновым иглам, лежа в чаще, Изабель слышала отдаленный перезвон. Она не решалась приподнять голову. Лежала, плотно прижавшись к земле.

По шее ползли, время от времени меняя курс, останавливаясь, доводящие до отчаяния муравьи. Вот один медленно пополз в ухо. Она знала, что где-то поблизости находится этот огромный мужчина. Он прислушивается к малейшему шороху. Он терпелив. Он не двигается вот уже в течение нескольких минут. Но страх, оставшийся у нее с детства, страх перед, муравьями, залезающими в уши, заставил ее слегка пошевелиться. Она стиснула зубы, освободив одну руку, и нащупала муравья. Ее движение в абсолютной полуденной тишине произвело небольшой шум. Ее преследователь выполз.

Еще плотнее уткнувшись лицом в землю, она краешком глаза увидела его толстую волосатую ляжку, прижавшуюся к ближайшей сосне. Одно мгновение ей казалось, что он вот-вот наступит на нее. Но он прокрался мимо. Она слышала, как он снова вышел на тропинку и там остановился.

Фрейтаг был озадачен. Он теряет драгоценное время. Он весь покрылся мелкими ранами, занимаясь бесполезными поисками в гуще деревьев. Но он все еще не нашел ее. Он посмотрел вдоль тропинки. Может быть, он ошибается, думая, что она спряталась здесь? Более вероятно, что она помчалась к отелю, к людям, к безопасности. Ну что же, если даже она вернулась обратно в отель, ей не удастся скрыться от него. Отсюда есть только один выход. Они ведь находились на маленьком полуострове.~:

Повернувшись, он побежал вниз по тропинке к дальнему пляжу. ..

Изабель ожидала, все еще не решаясь пошевелиться, до тех пор, пока его шаги не смолкли. Затем она с трудом выползла из своего укрытия. Бюстгальтер ее съехал, обнажив упругие белые груди. Ноги и руки были сплошь покрыты царапинами. Она вышла на тропинку и, пройдя несколько шагов, выглянула из-за песчаного буруна. Мужчина был уже далеко. Она легкой походкой побежала к пляжу.

* * *

Полдень. Колокола готической башни собора отбивали двенадцать раз. Их эхо разносилось по тихим, окруженным высокими стенами дворам старого города и дальше, до вилл Торрено.

В комнате Мэгги, развалившись на кровати, Чак и Мэгги почти не слышали перезвона. Мэгги, надув губки, лежала на своем мягком животе. Чак шлепнул ее по голой загорелой спине....

– Еще не все кончено,– говорил он.– Все вы, девушки, одинаковые, не верите в нас. Я все устрою. Нужно только время.

– Время! Одного времени недостаточно,– возразила Мэгги.– Барней теперь следит за тобой. Нам никогда не удастся удрать отсюда.

– Но ведь я не брал эти бриллианты! Это у Изабель сейчас большие неприятности. Подожди, тот парень из Парижа разделается с ней, и тогда уж ей не придется больше ни с кем разыгрывать из себя воркующую голубку, Только подожди.,

– Подожди да подожди. Только и слышишь, что подожди.

– Но послушай, Мэгги. Ведь ничего не изменилось. Этот парень сейчас в Кэмп де Маре. Изабель занята с ним. И я должен воспользоваться моментом. Я поеду и повидаюсь с Фоллом. Возьму мопед на часик-другой и съезжу туда. В конце концов я получу эту работу.

– Может быть.

– Ничего не может быть! Эту работу предложили мне, и проклятый фотограф не имеет никакого права увольнять меня.

– Откуда ты это знаешь?

– Знаю, и все,– проворчал Чак.

Мэгги быстро выпрыгнула из кровати.

– Вставай,– прошептала она.– Быстро вставай! Барней поднимается по лестнице.

Да, действительно, это был Барней. Едва Чак Кеннер успел проскользнуть в свою комнату, как в коридоре раздались шаги Барнея. Чак слышал, как он остановился около какой-то открытой двери и спросил:

– Все в порядке, мисс Дэвид? Чувствуете себя хорошо?

– Да, да. Я немного соснула. Я чувствую себя хорошо. Благодарю вас.

Барней Кохилл закрыл дверь в комнату мисс Дэвид.

Он не хотел, чтобы старая карга подслушивала его разговор с Мэгги. Это известный ее трюк – лежать с открытой Дверью. И дверь в комнату Мэгги тоже распахнута. Он зашел к ней и захлопнул дверь.

Мисс Дэвид видела, как Барней закрыл ее дверь. Такие подлые люди, как мистер Кохилл, всегда замечают, когда их подслушивают. Сами подлые и в других вечно подозревают подлость. Но сейчас это не имеет никакого значения. Она знает, где находится миссис Кеннер. В Кэмп де Маре. Да, она отлично знает Кэмп де Мар. Как-то она ездила туда с миссис Форсайт, в машине .миссис Форсайт. Насколько она помнит, это не так далеко.

«О, какая же я глупая,– размышляла она.– Я ведь обещала, что никогда больше не возьму ничего, что не принадлежит мне. Сейчас можно сделать только одно. Нет смысла стыдиться чего-нибудь или изображать гордость. Мне нужно немедленно поехать в Кэмп де Мар, отдать миссис Кеннер ее бриллианты и сказать, что они попали ко мне по ошибке. Она будет так рада, когда я верну их, что не станет поднимать никакого шума».

Мисс Дэвид встала и покрыла свои серые щеки толстым слоем румян. «Какая я белая, как полотно,– подумала она гордо.– Я ужасно боюсь и поэтому побледнела. Конечно, очень приятно иметь белый цвет лица, но не такой ценой».

Мисс Дэвид положила бумажный кулечек в свою старую хозяйственную сумку и спустилась вниз.

В холле она встретила Розалию, девушку, выполнявшую всю работу в пансионе. Она спросила ее, когда идет автобус в Кэмп де Мар.

– Откуда я знаю! – огрызнулась Розалия.– Я там не живу. Пойдите на площадь Рамбла и спросите в конторе автобусной станции. Их автобусы ходят туда.

Фу, какая глупая девка! Какой смысл спрашивать таких о чем-либо? Они только задержат. А нужно торопиться.

На площади Рамбла мисс Дэвид пришлось с большим трудом проталкиваться сквозь огромную толпу. Тут были и сельские жительницы с детьми, одетые в черные платья, и горожане в своих лучших праздничных нарядах. Происходила одна из религиозных церемоний, до которых так охочи испанцы, хотя мисс Дэвид никогда не могла понять, почему все они имеют такой мрачный вид в Эти праздники. А мужчины к тому же надевают белые капюшоны, как куклуксклановцы в кинокартинах.

У автобусной остановки никого не было. Прошло минут десять, прежде чем мисс Дэвид удалось достучаться в окошечко станции. К окошечку подбежал какой-то клерк и сказал, что автобус в Кэмп де Мар ушел только что. Но мисс Дзвид отлично знала их, этих испанцев. Они всегда говорят: или только что ушел, или сейчас отправится. Она вновь поспешила на площадь, с -трудом пробираясь сквозь толпу ребятишек, затеявших какую-то игру на ступеньках конторы, и побежала по улице впереди длинной колонны мужчин в капюшонах, чьи руки были посыпаны пеплом. «Пепел – это епитимья,– подумала она.– А моя епитимья – это поездка в Кэмп де Мар».

Автобус все еще стоял на остановке, и никаких признаков отправления не наблюдалось. Эти бездельники шоферы, конечно, никуда не уедут, раз есть возможность поглазеть на процессию. Мисс Дэвид ворвалась в автобус и заняла лучшее место, смахнув на пол узел какой-то женщины. Никто против этого не возразил, так как все пассажиры вышли из автобуса. На одном из сидений лежал маленький хорошенький чемоданчик, совершенно беспризорный, и на какое-то мгновение мисс Дэвид почувствовала знакомое ей искушение.

Но нет! Раз и навсегда нет! Эти бриллианты преподали ей достаточно ясный урок. «Боже мой!– думала мисс Дэвид,– Ведь меня могут посадить в тюрьму за то, что я сделала. Пусть это послужит мне уроком. Нет, я верну ей все бриллианты, все до единого камешка, и пусть миссис Кеннер будет мне благодарна за такую мою честность. Я даже верну ей ее шарфик. Вероятно, несессер кто-нибудь подобрал. Но, надеюсь, она не очень расстроится по этому поводу».

 Да, но не хватает двух бриллиантов... Ну что ж, она даст миссис Кеннер адрес ювелира, у которого они остались, и миссис Кеннер может отлично туда сходить и забрать их сама.

Совершенно неожиданно звуки церковных гимнов, распеваемых длинной вереницей молящихся, заглушили звуки городского духового оркестра, доносившиеся с площади, где происходили бои быков. Потом раздался еще какой-то низкий звук. «Это часы на соборе»,– подумала мисс Дэвид. Они отбивали половину первого.

– Когда, наконец, отправится этот автобус? – сердито спросила она стоявшего в стороне шофера.

– Сейчас отправится,– спокойно произнес тот, не делая никакой попытки двинуться с места.

* * *

– Сколько ей примерно лет? – спросил человек в штатском.

Ответ сеньора Рибаса утонул в звуках соборного колокола, находящегося совсем рядом с магазинчиком ювелира. Динг-донг. Машинально сеньор Рибас посмотрел на длинный ряд часов – семь штук,– висящих на стене его мастерской. Двенадцать, тринадцать... Третьи часы отстают на одну минуту.

– Около шестидесяти лет,– ответил сеньор Рибас.– Главное, что она была цветная.

– Черная?

– Нет, не африканка. Цвет кофе с молоком. Довольно эксцентричная женщина, сплошь увешана фальшивыми драгоценностями. С замашками леди, но неряшливо одетая и в туфлях со стоптанными каблуками.

Человек в штатском облизнул карандаш кончиком своего розового языка.

– И вы не знаете, как ее зовут?

Сеньор Рибас страшно волновался. Никогда не знаешь, как себя вести с этими полицейскими. Хочешь проявить себя честным гражданином, патриотом – а они подозревают тебя в чем-то. Думают, что ты делаешь это из каких-то тайных побуждений. Такое отношение может отбить всякую охоту к честным поступкам, решил сеньор Рибас.

– Нет,– сказал он,– Как я вам уже говорил, она когда-то приносила мне брошку. Так, какой-то мелкий ремонт. Я посмотрел все книги и не нашел никаких следов этого заказа.

– Вероятно, так же, как и не нашел их налоговый инспектор,– мрачно заметил одетый в штатское. Он что-то долго записывал в свой блокнотик.

Сеньор Рибас засунул указательный палец за воротник и немного ослабил узел галстука. Никогда не знаешь, как вести себя с полицией!

– А вы уверены, что мешочек был полон настоящих бриллиантов?

– Нет, нет! Я совсем не уверен. Я их все не проверял. Проверил только те два, которые отдал вам.

– Так, может быть, лишь эти два и были настоящие? Может быть, она хотела вас обмануть?

– Полагаю, что это вполне возможно.

– Что же вы заставляете меня попусту тратить с вами время? – рассердился человек в штатском.– Я не из тех, которые могут потратить на вас весь день, потому что вы что-то «полагаете».

Рибас начал снова терпеливо и медленно повторять, словно разговаривал с ребенком:

– О нет, я так не думаю, сеньор офицер. Я взял эти два камня без выбора из целой горсти, которую она мне предложила.

– А сколько их было в горсти?

– Ну, по крайней мере дюжина.

– Отлично. Так бы и сказали с самого начала,—Полицейский снова заглянул в свой блокнотик.– Значит, так: мулатка, седая, пожилая, много фальшивых драгоценностей, по-испански говорит с акцентом, вероятно, француженка Три месяца тому назад была здесь по поводу ремонта брошки. Это все?

– Да, это все, что я могу припомнить.

– Хорошо.– Одетый в штатское положил бриллианты в карман жилета. Потом затянул свой блокнотик резинкой.– В пятнадцать часов явитесь в префектуру. Там у моего начальника подпишете письменные показания. До свидания.

Человек в штатском вышел. Дверь за ним медленно закрылась, и маленький колокольчик тихо звякнул.

Лавочка ювелира находилась недалеко от Управления полиции. Одетый в штатское сел за стол и написал краткий рапорт. Затем убрал бриллианты в несгораемый шкаф и получил за них расписку. Потом спустился вниз к лейтенанту, ведающему постовыми полицейскими.

– У меня есть описание для всех постовых,– сказал он.

. Лейтенант дал ему большой кусок мела и указал на дойку.

– Напишите.

Одетый в штатское написал: «Женщина, мулатка, цвет кожи – кофе с молоком, волосы седые, носит фальшивые драгоценности, говорит с акцентом. Подозревается в воровстве. О всех женщинах, к которым подходит хоть часть указанных примет, необходимо немедленно сообщать Муданзасу. Очень важно и срочно!»

Одетый в штатское отступил немного и посмотрел на доску. Почерк был четкий. Над доской, в тяжелой раме, генералиссимус Франко милостиво улыбался своему полицейскому. Рыхлые старческие черты генералиссимуса были искусно отретушированы умелым фотографом.

Одетый в штатское передал дежурному свой рапорт и пошел выпить чашечку кофе.

* * *

А тем временем объект розысков одетого в штатское, зажав в руках мешочек с богатством, покачивался в пригородном автобусе, направлявшемся мимо отеля «Средиземноморский». В это утро автобус был наполовину пуст. Большинство островитян осталось в Пальме до конца религиозных процессий. Половину пассажиров составляли солдаты, устроившиеся спать на задних сиденьях. Они не обращали на мисс Дэвид никакого внимания, и она, бесконечно репетируя предстоящие объяснения, бормотала теперь вслух: «Произошла крупная ошибка, миссис Кеннер: Величайшая ошибка! Я хотела вернуть вам их раньше, но служанка, когда убиралась в моей комнате, к несчастью, сломала несессерчик».

Как это? Подойдет? Нет, лучше начать все сначала.

Она рассеянно выглянула из окна автобуса, и очередной поток извинений замер у нее на губах. Юный мистер Кеннер гнался за ней. Она отлично видела его: он ехал на своем мопеде и держался буквально на расстоянии двух-трех ярдов от автобуса.