Текст книги "Моя плоть сладка (сборник)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Дей Кин,Майкл Брайэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

 Глава 16
Мертвец открывает окно

Я почувствовал, как начала кружиться моя голова. Ничего подобного я не ожидал.

– А...– пробормотал я после долгой паузы,– а... ну... это... я...

– Вас это удивляет? – резко спросила Мари.

– Черт возьми! Вы шутите?

– Нет! – заявила она, поправляя волосы.– Мне жаль, но после дешевых полицейских трюков в прошлую ночь я не смогла сообщить вам об этом сразу. Однако удовольствие я получила.

– Но вы сказали, что нашли оружие?

– Да, я знаю, где оно. Я его не уничтожила. Скажите, как вас зовут?

– Марль. Но говорите же!

Скажите, полиция обыскала весь музей, коридор и все, что было возможно?

– Да, да! Продолжайте! Я знаю, что вы торжествуете, но...

– Они ошиблись, мсье Марль, потому что забыли одно древнее правило. Нож все время был перед ними, но они не видели его. Вы спускались в галерею ужасов?

– Да, незадолго до того, как нашел труп.

– Вы обратили внимание на мастерски выполненную группу возле лестницы? Я имею в виду убийство Марата. Марат лежит в ванне с ножом в груди, а с ножа капает кровь. Так вот, дорогой мой, эта кровь была настоящей.

– Вы хотите сказать...

– Я хочу сказать, что убийца была там и вытащила нож из восковой груди Марата. Когда папа лепил эту фигуру, он использовал длинный и острый нож. Воск никогда не застывает до конца, и нож легко вытаскивается. Совершив убийство, убийца снова сунула нож в грудь Марата. Полиция всю ночь рыскала в музее, сегодня сотня людей была там, но никто не заметил ножа.

  Я вспомнил эту мрачную сцену, выполненную с потрясающим реализмом. А потом вспомнил еще об одной вещи, которая заставила меня тогда дрожать от страха. Это там, возле Марата, я слышал, как что-то капает. Позже, увидев Сатира, в руках которого находился труп, я забыл об этом. Но звук падающей капли доносился из группы Марата...

– Ну, а как вы это заметили?

– А! Я снова под подозрением! Дайте сигарету. Нет, нет, я не могла ничего бояться. Я всю жизнь прожила в музее восковых фигур, мсье Марль. Я знаю там каждую кнопочку...

– Да?

– Когда я зашла туда утром, то заметила дюжину маленьких изменений. Фигура Марата сдвинута на четверть дюйма влево. Кофта Шарлотты Корде помята. Большинство изменений были незначительны.

– Вы прикасались к чему-либо?

– О, нет! – не скрывая иронии, произнесла Мари.– О, нет! Я думала, полиция обнаружила это...

– Там могут быть отпечатки пальцев...

– Возможно,– согласилась она равнодушно. Я дал ей прикурить и затем она продолжала: – Меня не очень интересует убийство мадемуазель Мартель. Но я не думаю, что вы догадались– бы, что убийца – это женщина.

– Почему?

– Убийца взяла нечто, что висело на золотой цепочке.– Мари резко взглянула на меня.– Это вам ясно?

– Мы решили, что это был серебряный ключ.

– Наши мнения совпадают, и я счастлива, что имею ту же точку зрения, что и великий Бенколин. Хорошо! Ну, так зачем же, дорогой мой, убийце понадобился ключ, если не для того, чтобы войти в клуб? Как вы сами попали сюда?

Одолжил ключ у члена клуба.

– Да, вы одолжили у мужчины. Ну, а что делал бы убийца, будучи мужчиной, с ключом мадемуазель Мартель, которая была женщиной? Я начинаю думать, что Бенколин глуп. Убийцей должна быть женщина. Женщина, похожая на маленькую мадемуазель Мартель.

– Тогда, может быть, вы сумеете объяснить, зачем убийце понадобилось пройти в клуб? – улыбнулся я.

– Боюсь, что это слишком сложно для меня.

– А если бы я предъявил ключ мадемуазель Мартель, ваши стражники...

– Спросите у них, если хотите,—.Сухо ответила она.

– Но вы можете сделать это.

– Послушайте, дорогой мой, меня не волнует, кто убил Мартель. Я бы и шага не сделала, чтобы помочь вам в этом деле, потому что здесь Галан не замешан. Так что вы сами должны рассказать мне об этом. Я хочу только его ареста. Вы поняли?

– Одно связано с другим.

– Вот как?

– Он соучастник обоих убийств, не так ли? Он и эта Прево. А она готова явиться в полицию.

Мари кивнула.

– Хорошо. Подходит. Так каков план действий?

– Вначале мне надо выбраться отсюда. Вы поможете?

Она пожала плечами.

– Иногда, мой друг, приходится делать и не такие вещи. Они закончат осмотр всего здания, а потом...– Мари провела ладонью поперек горла.– Я, конечно, могу сама проводить вас. Но Галан позаботится и обо мне. Это, правда, будет не так просто...

Я увидел, как она прищурилась, и покачал головой.

– Нет, Галан будет предупрежден. Он не сможет начать борьбу, но будет надеяться удрать от полиции.

– Милый ребенок! Я вас еще больше люблю. Почему бы вам тогда не выйти через главный вход? Я пойду с вами. Вы сможете пройти как мой любовник.

– Очень приятно играть даже такую роль,– пошутил я, но она не обратила на это внимания.

– Это будет опасно, а если вас схватят...

Меня вновь охватило, волнение.

– Поверьте, мадемуазель,– честно признался я,– сегодня я наслушался угроз больше, чем за последние шесть лет. Приключение закончится славой... У вас есть выпить?

– Хорошо, вы оставите здесь ваши пальто и шляпу. Я принесу другие. Повязку вам придется снять, а шляпу натянуть на пластырь. Не думаю, что рана начнет кровоточить. Рубашку тоже придется сменить. У вас есть маска?..

– Я потерял ее где-то. Во дворе, кажется;

Я дам вам маску, которая скроет ваше лицо. И еще. Они охраняют двери и, наверное, будут спрашивать у всех ключи. Ваш номер они, видимо, знают. Я приготовлю другой ключ. Подождите здесь, пока я все осмотрю. Коньяк стоит на столе.

Она торопливо вышла, но на этот раз дверь не заперла. Я встал. Боль стиснула всю голову, но я все-таки доковылял до стола. Там стоял «наполеон» 1811 года. Я выпил немного и почувствовал, как по телу разливается тепло. Мне стало лучше. Я выпил еще. Потом осмотрел себя в зеркало. Боже! Рубашка в крови, на голове повязка, одежда порвана. Я попытался улыбнуться.

Наконец вернулась Мари Огюстен. Она принесла большую черную шляпу и длинное пальто. Должно быть, взяла их у какого-нибудь гостя. Когда я переоделся, мы надели маски.

– А если нам пройти к внутренней двери? – спросила Мари.

– Тогда мы попадем в ваш музей. Это лучше. Мне надо взглянуть на нож. И потом там есть телефон. Дайте мне ваш пистолет.

Она молча протянула его мне. Я не мог не любоваться ею.

– Я пойду в черной маске,– сказала Мари,– поскольку у меня никогда не было любовника.– Глаза ее блеснули из-под маски. Потом она погасила свет.

Когда мы подошли к двери, она сначала выглянула, затем кивнула мне, и я выскользнул следом за ней в коридор. В руке я держал ключ, который, по ее словам, принадлежал члену клуба, недавно уехавшему в Америку. Шум оркестра стал слышнее...

В конце темного коридора я увидел проход в холл. Снова доносились смех, разговор, звон посуды, звуки музыки. Черные, зеленые, алые маски, отражения фигур в зеркалах. Пары Двигались, держась за руки.

Я взглянул на Мари Огюстен, которая взяла меня под руку. Она тоже казалась призраком.

Нас остановила фигура в белой маске. Рука в кармане. Другая белая маска стояла в стороне и смотрела в нашу сторону. Теперь оркестр играл где-то совсем рядом.

Я почувствовал, как Мари Огюстен сжимает мне руку. Ее волнение успокоило меня, и мы медленно прошли через холл. Мне казалось, что белые маски подозрительно смотрят нам вслед. А что если они выстрелят нам в спину из бесшумного пистолета? При таком шуме хлопок никто не услышит.

Я старался двигаться неторопливо. Сердце мое бешено колотилось в груди, голова разламывалась. Может быть, пуля менее болезненна, чем удар ножа?

Шум уменьшился. Теперь я чувствовал запах цветов. Мы приближались к выходу, где апаши в белых масках всех осматривали. Я сжал рукоятку пистолета. Маски шагнули к нам. Они смеялись...

– Ваш ключ, мсье? – спросил тихий голос.– Мсье уходит?

Я был готов к этому, но все же вздрогнул. Вспотевшей рукой я протянул ключ.

– А,– сказал голос,– мсье Дарзан! Благодарю вас, мсье.

Потом белая маска перешла к Мари Огюстен. Ее узнали и почтительно поторопились открыть дверь...

Я ощутил ужасную слабость и прижался к холодной стене коридора.

– Бедняжка! – прошептала Мари Огюстен.

Я не мог видеть ее в темноте, но чувствовал ее прижавшееся ко мне тело. Торжество охватило меня. Теперь Галан у нас в руках! О, мы поймали его!

– Куда? – услышал я шепот.

– В музей. Мы должны осмотреть нож. Потом я позвоню Бенколину. Он ждет во Дворце правосудия. Мы пройдем в музей через главный вход?

– Нет. У меня есть ключ от этой двери. Он единственный. Остальные должны уходить другим путем.

Она шагнула к двери в музей. Боль с новой силой вспыхнула в моей голове. Рука нащупала что-то мокрое. Кровь!

– Подождите! – прошептал я.– Я должен зажечь спичку.

Спичка загорелась, и тут же Мари Огюстен резко придвинулась ко мне.

– О, боже! – прошептала она.– Что это?

– Что?

Она указала на дверь, ведущую в музей. Дверь была приоткрыта.;

Мы изумленно стояли у двери, пока горела спичка. Потом шагнули в музей. Душный воздух охватил нас. Интуиция подсказывала, что наши ужасные приключения не кончились, Дверь легко открылась. Очевидно, все было так же, как и вчера, когда здесь стоял убийца Клодин Мартель. Интересно, видны ли мы при зеленом свете?

– Как, по-вашему, там кто-то есть? – прошептала Мари.

– Посмотрим.– Я обнял ее одной рукой, а другой сжал пистолет.

– Надо зажечь свет,– сказала Мари,—Давайте я поведу вас, ведь я знаю здесь каждый дюйм. Там главный грот... Осторожнее тут...

Она двигалась, даже не пытаясь что-то нащупать. Мы прошли мимо Сатира, и я вздрогнул от отвращения, как будто прикоснулся к чему-то скользкому. Наши ноги шаркали по камню. Если здесь кто-то был, он должен был слышать нас.

Как она ориентировалась в этой темноте – я не знаю, я же физически ощущал присутствие вокруг восковых фигур. Мне вспомнились слова старого Огюстена: «Если бы одна из них шевельнулась, я бы сошел с ума...»

Мари Огюстен вела меня за руку. Послышался металлический щелчок, и все осветилось зеленым светом. Мы стояли в главном гроте. Мари, очень бледная, улыбнулась мне.

– Пойдемте,– пробормотала она.– Вы хотели побывать в галерее ужасов и осмотреть нож...

Мы снова пошли через главный грот. Здесь все было, как и сутки назад, когда я обнаружил труп в руках Сатира. Теперь наши шаги раздавались более гулко. Вновь мы приблизились к Сатиру. Я вспомнил прикосновение...

Галерея ужасов. Я видел пестрые одежды, восковые лица. Теперь мы стояли возле группы Марата. Я боялся взглянуть в ту сторону и уставился в пол. Мне показалось, я слышу шепот, и поднял глаза. Нет. Все то же самое. Железная ограда, Марат, обнаженный по грудь, бледная Шарлотта Корде. Я увидел неяркое сентябрьское солнце в искусственном окне... Нет! Здесь что-то неправильно. Что-то исчезло...

– Нож исчез,– с трудом прошептала Мари Огюстен.

Да, из груди Марата текла кровь, но ножа не было.

Мари тяжело дышала. Мы не думали, мы знали, что находимся поблизости от убийцы, который сделан отнюдь не из воска. Зеленоватый свет стал более тусклым. Я решил войти за ограду, Мари Огюстен последовала за мной.

Мы попали в мрачное окружение участников событий французской революции. На стене – карта. Казалось, из окна я сейчас увижу бульвар Сен-Жермен. Я повернулся и заметил, что глаза одного из солдат устремились на Мари Огюстен.

Неожиданно она закричала. Послышался треск, и окно распахнулось. На нас смотрело чье-то лицо. Рот искажен в кривой усмешке, и по углам его стекает кровь. Голова качнулась вбок. Из шеи торчит рукоятка ножа.

Это было лицо Этьена Галана.

Он издал нечто вроде стона и вытащил нож из своей шеи. Потом перегнулся через окно и упал в комнату.

 Глава 17
Убийца в музее восковых фигур

Даже сейчас, когда я пишу эти строки, я замираю от ужаса, вспомнив ту сцену. Даже недели спустя, я видел лицо Галана в кошмарных снах.

И не упрекайте меня в слабости, если я напишу, что ничего не помню из событий, последовавших в ближайшие полчаса.

Позже Мари Огюстен рассказала, что все произошло тихо и быстро. Она задрожала от ужаса, бросилась бежать, но наткнулась на железную ограду и упала в обморок. Я спокойно взял ее на руки и отнес наверх. Потом позвонил Бенколину.

Ничего этого я не помню. Я помню только, что сидел в кресле за столом и пил что-то крепкое, а рядом со мной стоял Бенколин. В другом кресле, закрыв лицо руками, сидела Мари Огюстен. Должно быть, я что-то рассказывал. В комнате было много народу, и среди них – инспектор Дюран с, полдюжиной полицейских. Здесь же находился старый Огюстен в ночной рубашке.

Инспектор Дюран казался очень бледным. Когда я закончил рассказ, в комнате надолго установилась тишина.

– И убийца убрал Галана,—нарушил молчание инспектор. –  Только теперь я окончательно пришел в себя.

– Да, это просто, не так ли? – заметил я.– Но как Галан попал Туда, я не представляю. В последний раз я видел его в. комнате, где он натравил на меня своих апашей. Может быть....

– Разрешите пожать вашу руку, молодой человек,– шагнул ко мне инспектор Дюран.

– -Да, это неплохая работа, Джефф,– сказал Бенколин.– И этот нож... Мы все дураки, господа. Нам надо поблагодарить мадемуазель Огюстен за то, что она рассказала нам.

Он внимательно посмотрел на нее, и Мари твердо выдержала его взгляд.

– Я обязана вам, мсье, за прошлую ночь, —холодно произнесла она.– Я надеюсь, вы примете мой анализ преступления

Бенколин нахмурился.

– Видите ли, мадемуазель, я не уверен, что сумею полностью встать на вашу точку зрения. Мы посмотрим. Тем временем...

– Вы видели труп? – спросил я.– Его закололи ножом из восковой фигуры?

– Да. И убийца не позаботился о том, чтобы скрыть отпечатки пальцев. Это совершенно необыкновенное дело, Джефф. Спасибо тебе и мадемуазель Огюстен, теперь нам известны многие детали дела, в том числе и смерти Одетты Дюшен. Итак, Этьен Галан умер! Теперь он никогда не рассчитается со мной.

– Но что он делал за этим искусственным окном? Вот этого я никак не могу понять.

– Ну, это-то совершенно ясно. Ты же знаешь, что за стеной, позади фигур, есть лестница. Она проходит по всей галерее ужасов.

– Ты имеешь в виду то место, где ты бродил с фонарем?

– Да,– Бенколин кивнул.– Убийца заколол Галана где-то на лестнице, когда тот не ожидал нападения. Он упал, но у него хватило сил добраться до этого окна в поисках выхода. Но ему не повезло, и вместо выхода он угодил в группу Марата. Когда мы приехали, он был уже мертв.

– А убийца? Тот же, кто убил мадемуазель Мартель?

– Несомненно. А теперь... Дюран!

– Да, мсье.

– Возьмите четырех человек и отправляйтесь в клуб. Если будет необходимо, взломайте дверь.

Инспектор повернулся к Бенколину и улыбнулся.

– Что тогда?

Сначала попробуйте слезоточивый газ, а если не поможет – используйте оружие. Но не думаю, что они будут сопротивляться. Никого не арестовывайте. Обыщите весь дом. Если найдете мадемуазель Прево, приведите ее сюда.

– Могу я попросить вас сделать все так, чтобы не причинять беспокойства гостям? – спросила Мари Огюстен.

– Боюсь, мадемуазель, что определенный элемент беспокойства неизбежен,– улыбнулся Бенколин.– Во всяком случае, Дюран, осмотрите всех гостей при выходе. Слуг задержите. Мадемуазель Прево, возможно, все еще в комнате номер восемнадцать. Вот и все. Идите и действуйте побыстрее.

Дюран отсалютовал и вышел с четырьмя полицейскими, остальных он отправил на улицу.

Наступила тишина. Я испытывал блаженство: теперь дело близилось к концу, я сидел в удобном кресле, горел камин, я немного выпил, рядом находился друг. Он уставился в пол и задумчиво постукивал тросточкой по ноге. Мари Огюстен, с обнаженными плечами, с какой-то цинично-жалобной усмешкой вязала. Потрескивали дрова в камине и дружелюбно тикали часы...

Потом я вспомнил о старом Огюстене. Его серая фланелевая рубашка висела на нем до пят. Он выглядел до абсурдности нелепым в этой обстановке.

– Прикрой плечи, Мари,– тихо проскрипел он.– Ты замерзнешь.

Казалось, она еле сдерживается от смеха. Но отец ее был очень серьезен.

– Что ты волнуешься, папа? Теперь же все всем известно.

Он поглядел на нас.

– Да, да, конечно, Мари. Теперь все в порядке. Я буду защищать тебя. Ты должна доверять своему старому отцу. .

– Хорошо, папа. Но тебе лучше лечь в постель.

– Ты всегда пытаешься уложить меня в постель, дорогая! А я не хочу! Я останусь, чтобы защищать тебя. Да, да!

Бенколин медленно снял шляпу, положил ее на стол и посмотрел на старого Огюстена. Что-то в его взгляде привлекло мое внимание.

– Мсье,– спросил он,– вы очень любите свою дочь, не так ли?

Он говорил лениво, но Мари Огюстен схватила отца за руку, призывая его молчать.

– Что вы имеете в виду? – резко спросила она.

– Ну, вы правы,– произнес старик.– Он прав, Мари. Отпусти мою руку. Я...

И что бы она ни сделала, вы будете ее защищать, так ведь?

– Да, конечно. Почему вы спрашиваете?

Бенколин опустил голову.

– Все это понятно,– сказал он.– Я не знаю, но иногда люди становятся сумасшедшими. Я чувствую...– Он потер лоб и хотел продолжить, но Мари перебила его.

– Я не знаю, что все это значит, мсье, но мне кажется, что ваше дело арестовать убийцу, а не сидеть здесь и болтать.

– Да,– согласился Бенколин.– Мое дело – арестовать убийцу.

Он произнес это почти печально, разглядывая свои ботинки.

– Мы знаем первую часть всей этой истории. Мы знаем, что Одетту Дюшен сюда заманили,.и знаем, кто это сделал. Мы знаем, что она упала из окна и Галан заколол ее... Но кто наш убийца? Мадемуазель, кто заколол Клодин Мартель и Галана?

– Я не знаю! Это ваше дело, а не мое. Я объяснила мсье Марлю, почему я считаю, что это сделала женщина.

– А мотив?

Девушка нетерпеливо передернула плечами.

– Разве это неясно? Вы не согласны, что это была месть?

– Да, это была месть,—подтвердил Бенколин.– Но очень любопытный вид мести. Я не знаю, сможет ли кто-нибудь понять это, я даже не знаю, сумею ли я понять все. Это странное преступление. Вы объяснили кражу ключа, сказав, что женщина, мстившая Клодин Мартель за убийство Одетты Дюшен, взяла его, чтобы проникнуть в клуб. Гм...

В дверь вдруг постучали. Стук произвел огромный эффект.

– Войдите! – крикнул детектив.– А... добрый вечер, капитан! Вы не знакомы, кажется?

Шамон, очень прямой и бледный, вошел в комнату. Он поклонился, с удивлением оглядел мою завязанную голову, затем повернулся к Бенколину.

– Я взял на себя смелость,– сказал, детектив,– пригласить сюда капитана Шамона после того, что узнал от тебя, Джефф. Я подумал, что это его заинтересует.

– Я... я, надеюсь, не помешаю? – спросил Шамон,– Вы очень взволнованно говорили по телефону. Что... Что случилось?

– Садитесь, мой друг. Мы обсуждаем кое-какие дела,– Бенколин продолжал смотреть в пол. Голос его звучал очень спокойно.– Нам, например, стало известно, что ваша невеста, мадемуазель Одетта Дюшен, умерла в результате подстрекательских действий Клодин Мартель, а также Этьена Галана. Пожалуйста, не волнуйтесь...

После долгой паузы Шамон пробормотал:

– Я... я не волнуюсь. Я не знаю... Вы объясните?

Oн откинулся в кресле, сжимая кулаки. Бенколин медленно и подробно рассказал ему все, о чем я узнал в эту ночь.

– Теперь вы понимаете, мой друг,– продолжал он,– что Галан считал вас убийцей?

Он задал вопрос спокойно. Шамон замер в кресле. Он очень долго молчал, а потом воскликнул:

– Они подозревают меня? Меня? О, боже! Послушайте, вы думаете, что я способен сделать что-либо подобное? Заколоть девушку в спину и...

– Не волнуйтесь,– успокоил его Бенколин.– Я знаю, что вы не делали этого.

В камине затрещали дрова.

– Вам кажется, что вы знаете, кто виноват? – неожиданно крикнула Мари Огюстен.– А все самое важное вы просмотрели!

Бенколин поморщился.

– Ну, это не совсем... точно, мадемуазель. Нет, я бы этого не сказал.

В воздухе повисла какая-то неприятность. Я это ясно почувствовал.

– В вашей версии, мадемуазель, есть одна брешь,—> сказал Бенколин.– Гм... Даже две.

Девушка пожала плечами.

– Во-первых, мадемуазель, вы не можете назвать разумной причины, по которой убийца хотел пройти в клуб после убийства... Во-вторых, я просто знаю, что ваша версия неверна.

Он медленно встал. Мы замерли. Бенколин спокойно прошелся по комнате. Громко тикали часы.

– Вы говорили что-то насчет моей глупости, мадемуазель. Благодарю вас! Я действительно очень плохо начал работать. О, да! Только сегодня днем истина дошла до меня. Сам убийца дал мне ключи. Сам убийца дал мне возможность обо всем догадаться. Потому-то это самое странное в моей жизни преступление... Дурак! – Бенколин неожиданно расправил плечи. Шамон откинулся на спинку кресла. Мари Огюстен наклонилась вперед, продолжая сжимать руку отца.– Дурак! – повторил Бенколин.– Ты помнишь, Джефф, днем я говорил, что надо найти ювелира? Ну, так я это сделал. Выяснил, где он чинил часы.

– Какие часы?

Бенколин, казалось, удивился моему вопросу.

– Ну, ты же помнишь те крошечные осколки стекла, которые мы нашли в коридоре, не так ли? Они лежали возле стены...

Все молчали.

– Видите ли,– продолжал Бенколин,– почти невероятно, что убийца мог разбить стекло на своих часах, когда заколол Клодин Мартель... Да, это почти невероятно... Но это было неизбежно, потому что...

– Черт возьми! О чем вы говорите?

– Потому что,– задумчиво произнес Бенколин,– у полковника Мартеля всего одна рука.